Воровка

Глава 13

Так, день за днем, мы уже в течение трех недель продвигались все ближе и ближе к нашей конечной цели. Мне по ночам постоянно снились кошмары, что меня порядком изматывало и злило, но в целом никаких особых происшествий за время путешествия не происходило. Почти.

Однажды мы наткнулись на банду разбойников. Первыми об этом пожалели сами же разбойники, причем буквально через несколько минут «приятной» встречи. Равнодушно выслушав классическое «Жизнь или кошелек?», я молча магически подняла всех пятерых в воздух и перевернула вверх тормашками. Повисев так пару минут и выронив все, что было в их карманах и за пазухами, разбойники принялись умолять меня, чтобы я их отпустила.

В итоге через пять минут они были готовы отдать мне все богатство, которое было у них в данный момент, а точнее, лежало на земле под их ногами… ой, головами!

А через десять минут слезно клялись бросить это «непотребное дело», заниматься которым их «нужда заставила».

Скептически фыркнув на последний аргумент и посмотрев на их покрасневшие лица (висеть вниз головой долгое время крайне не полезно даже разбойникам), я опустила незадачливых грабителей на землю. Правда, забыла их перевернуть, но это уже было незначительной мелочью.

Чувствительно приложившись головами о землю, они поднялись, и я обездвижила их заклинанием. Затем посмотрела на лежащую золотую россыпь: монеты, украшения, золотой кубок. Ничего особенного, все вполне обычно. Но одна вещь все же серьезно привлекла мое внимание. Небольшой кинжал с золотой рукояткой в изящных ножнах. Трезво рассудив, что такая красота разбойникам ни к чему, я наклонилась и подняла кинжал.

– За моральный ущерб! – лукаво улыбнулась я разбойникам и повесила его на пояс, рядом с тем, который взяла из дома. Затем дезактивировала заклинание.

Едва обретя возможность двигаться, те, спотыкаясь и мешая друг другу, с изяществом пьяных боровов ломанулись в ближайшие кусты, забыв рассыпанное золото.

Развеселившийся Тимошка бодро командовал им вслед, приплясывая на коленях Дейна:

– Шагу прибавить! Не толкаться! Бегом раз-два! Эй, вы чего такие пьяные? Несерьезные какие-то разбойники нынче пошли! – пожаловался он нам, когда пятерка скрылась из виду.

Я лишь кивнула, занятая рассматриванием трофея.

Золотая часть была выполнена в виде змеи, тесно обвившей рукоять, ее голова покоилась по центру обоюдоострого лезвия, в глазах блестели маленькие, но яркие рубины. Создавалось ощущение, что змея ползет по металлу. Клинок был тонким и легким и на солнце отсвечивал яркими бликами. Я была в восторге! Сбоку раздалось скромное покашливание. Я обернулась.

Дейн смотрел на меня умоляющим взглядом:

– Можно я кубок возьму? Свой в дорогу забыл! – сказал и покраснел.

Я улыбнулась, наклонилась и подала ему драгоценную посудину:

– Бери, конечно, мне не жалко. В конце концов, это они нас собирались грабить, а вышло наоборот. Кстати, давайте заберем и остальное золото, раз оно им оказалось не нужным. Вдруг где-нибудь пригодится!

В одной деревне, которая нам попалась на пути, бабулька пустила нас на ночлег. Робина мы представили ей как монаха, скрывающего свой лик и соблюдающего пост по обету. Хозяйка, узнав, что я ведунья, попросила изгнать беса из ее огорода. Этот бес по ночам вытаптывал и съедал клубнику. Причем больше топтал, чем ел. Переводить вкусную ягоду бабульке было «ужасть как жалко», поэтому я согласилась изгнать беса и вечером затаилась в зарослях кукурузы.

В итоге бесом оказался семилетний бабкин внук, непонятно почему решивший есть клубнику по ночам. Может, бабка была жадная на ягоду, а может, внуку приключений хотелось – я не стала выяснять подробностей. Лишь плавно перенесла подвывающего мальца, размазывающего кулаками по щекам слезы пополам с клубничным соком, в метре над землей по воздуху с грядки на тропинку, чтобы ягоду не портить. И объяснила зареванному мальчишке, что всякий раз, когда его потянет на воровство, он будет зависать в воздухе.

Выслушав меня, малец дал деру, а бабке я сказала, что бес благополучно изгнан с грядок и больше на них не вернется. Получив море благодарности и отказавшись от платы, я пошла наслаждаться честно заслуженным сном.

Спустя несколько дней нам попалась еще одна Богом забытая деревушка, даже без положенной вокруг ограды с главными воротами. Просто несколько разбросанных по равнине домиков. Зато потемневший от времени указатель, висевший на одном гвозде и гордо указывающий в землю, гласил: Богатово.

Немного посмеявшись над остроумием местных жителей, мы въехали в эту деревню и попросились на ночлег. Длинный плащ надежно скрывал Робина от любопытных глаз, потому проблем не должно было быть. Но, к нашему удивлению, в ночлеге нам было дружно отказано. Вопрос о закупке провизии также был яростно отклонен. Не помогла даже демонстрируемая мною золотая монета. Высыпавшие из своих домиков жители недружелюбно смотрели на нас, словно мы перед ними в чем-то провинились.

Пожав плечами и решив не вдаваться в подробности странного поведения людей, я тронула коня и подалась было прочь из деревни, но нашу компанию окликнул женский голос. Обернувшись, я увидела худую изможденную женщину, которая стояла поодаль от всех. Причем из толпы на нее косились с явным пренебрежением, если не сказать брезгливостью. Я подъехала к незнакомке.

– Если желаете, мой дом для вас открыт! – предложила женщина, с каким-то испугом глядя на меня. – Провиант хороший не обещаю, но, как говорится, что Бог послал, тем и поделюсь.

Я улыбнулась и, спешившись, вместе со спутниками пошла вслед за женщиной. Толпа почему-то провожала нас ненавидящими взглядами.

Привязав коней под навесом, я наколдовала им овса и воды в поилках, и мы вошли в низенький дом на окраине этой странной деревни. Обстановка была убогой. Из-за грубо слепленной печи надрывно закашлял ребенок.

– У меня больная дочь, – прошептала тихо женщина. – Не ходите к ней, и вам ничего не будет угрожать. Я постелю на лавках у входа.

– Что с твоей дочерью? – тут же спросила я, сбрасывая сумки у входа.

– В деревне считают, что на моей дочери порча, оттого сторонятся нас! – заплакала женщина.

– Не плачь, – остановила я ее. – Я посмотрю, что с нею, и постараюсь помочь. Доверься мне. Я знаю, что говорю.

Я сбросила плащ и прошла за печку. Девочка лет семи лежала на простыне, укрытая теплым одеялом, вся мокрая от пота. При этом она надрывно кашляла в скомканную тряпицу, оставляя следы крови.

– Ребенку здесь слишком жарко! – возмутилась я. Затем присела к больной. – Здравствуй, милая! Можно я возьму тебя за руку?

Девочка молча кивнула и снова закашлялась.

Мои пальцы легли на тоненькое горячее запястье.

У ребенка жар и сильно застуженные бронхи. Оттого и такой кашель, определила я про себя. Я закрыла глаза и сосредоточилась на исцелении. Через пять минут девочка перестала кашлять и мирно уснула.

– Проснется и будет здорова, – улыбнулась я стоявшей за моей спиной матери. – Она слишком слаба, и ей нужен долгий крепкий сон. Да и тебе не помешает отдохнуть.

За наколдованным мною ужином (Робин было возмутился, сказав, что магией нельзя создать приличную еду, но, послушав мои доводы, согласился со мной, что бывают исключительные случаи) мы разговорились с хозяйкой дома. Оказалось, она вдова, и после смерти супруга помогать в доме некому. Выручает только собственноручно возделываемый огород. Но с тех пор, как заболела дочь, ее все избегают и не желают общаться. Потому что пришедший посмотреть девочку староста испугался, увидев кровь, и объявил, что на ребенке порча. А также запретил жителям общаться с женщиной, поскольку иначе порча перейдет на всех, кто заговорит с ней.

Подивившись в очередной раз непроходимой тупости некоторых людей, я достала из кармана часть взятого у разбойников золотого запаса.

– Твоя дочь здорова, – улыбнулась я женщине. – Позволь дать тебе дружеский совет: уезжай в город. Имея вот это, ты там сможешь неплохо устроиться. Найдешь работу, снимешь хорошее жилье. Подумай!

Увидев золото, женщина расплакалась:

– Я не знаю! Я боюсь!

– Ты сейчас не расстраивайся, – успокоила я ее. – Подумай несколько дней, прими решение. А пока мы поступим вот так…

Повинуясь взмаху моей руки, по комнате пошла легкая рябь, преображая все вокруг. Я не смогла расширить пространство маленького домика, но комната засияла белизной стен, добротной печью и новой обстановкой. Также я обновила поношенный гардероб женщины, полностью заменив его красивыми новыми вещами для нее и дочки. Затем я окружила дом охранным заклинанием на тот случай, если завистливые и трусливые жители этой примитивной деревни решат забраться «в гости».

За разговорами незаметно наступила ночь, и пришло время ложиться спать. Робина, кстати, мы по установившейся традиции представили монахом, и никаких проблем не возникло.

Ночью мне в очередной раз приснился кошмар.

На улицах полуразрушенного города бились в смертельной схватке люди и чудовища. От чувства всепоглощающего ужаса подкашивались колени, а все вокруг воспринималось в сером цвете. Мои глаза не различали никаких ярких красок. Даже не разбираясь, кто с кем и за что воюет, я понимала – город обречен. Я хотела им помочь, но не знала как. От бессилия у меня кружилась голова и подкашивались ноги.

Ближайший ко мне монстр развернулся и рубанул мечом. Я с ужасом увидела опускающееся прямо на меня смертоносное лезвие, уже испачканное чужой кровью.

«Убьет!» – мелькнула в сознании мгновенная мысль. А дальше я увидела, как сталь прошла сквозь меня, не причинив никакого вреда, не считая испуга. Зато находившийся позади меня человек упал, разрубленный практически пополам.

«Я невидима!» – поняла я. От этой мысли мне стало легче, но от вида такого масштабного и жестокого кровопролития меня затошнило.

Серая мгла оскалилась на меня сотнями пастей кровожадных монстров, и я, теряя сознание, почувствовала, как что-то выдергивает меня из окружающего кошмара.

Я проснулась в холодном поту. За окном едва светало, а все обитатели дома спали.

Очередной ужас, мысленно отмахнулась я и, вытерев пот, завернулась в одеяло.

Когда утром мы покидали ставший уютным домик, вся деревня высыпала, чтобы поглазеть на свершившееся чудо. Я спросила старосту. Мне указали на небольшого плюгавенького мужичка. Я лишь взглянула на него, как он трусливо скрылся в толпе, прячась за спины окружающих.

На следующий день после нашего отъезда у деревенского старосты случилась досадная неприятность. Проснувшись утром, он как обычно посмотрел в мутное зеркало, привычно собираясь пятерней привести в порядок торчащие вихры, и незамедлительно завопил от ужаса. Из зеркала смотрело его заспанное отражение, но вместо носа у него красовался симпатичный пятачок.

Староста, не помня себя от ужаса, выскочил из избы и принялся с громкими воплями носиться кругами по деревне, собрав толпу любопытных. Реакция людей была единодушной, точно такой, на какую я и рассчитывала: все как один дружно отвернулись от него, посчитав, что на старосту навели порчу. (Кстати, на этот раз они были полностью правы.) И староста в полной мере смог испытать на собственной шкуре, насколько хорошо бывает человеку, когда от него все отворачиваются.

Правда, через месяц пятачок пропал. Несмотря на натурально свинскую натуру некоторых отдельно взятых личностей, я не настолько сильно люблю измываться над людьми. Но староста вечерами еще долго засыпал в страхе, а по утрам в панике бежал к зеркалу, проверяя, на месте ли его нос.