Воспоминания

— Ты можешь приехать ко мне? — спросила она, слабым от плача голосом.

Я посмотрела на толпу людей и встретилась глазами с Джереми, махающим мне. Он выглядел раздраженным, но я не могла проигнорировать Ханну. Ей нужен был друг. Она проводила время только с Шелдоном с тех пор как они начали встречаться, и теперь у нее осталась только я.

— Конечно, сказала я, пытаясь понять, кто может подвезти меня к ее дому поскольку Ханна получит права только через несколько недель. Вечеринка Уоррена была на юге, ближе к городу, а Ханна жила в получасе к северу от школы. Шаннон ехала к Уоррена, так что никак не могла подвезти меня. Было бы нечестно просить Джереми пропустить час вечеринки, так что оставалась только Челси. — Я сейчас в школе, но я скоро буду, хорошо? — я надеялась, что Челси сможет меня подвезти. Если нет, я придумаю что-то еще.

— Хорошо, — голос ее зазвучал спокойнее, ровнее. — Спасибо, Лиззи. Я ценю это.

Мы попрощались, и я поспешила к Джереми, окруженному остатками команды. Нет легкого пути сообщить ему, что я не иду на вечеринке, но надо было сделать это. Я не собиралась оставлять Ханну одну, когда она так расстроена.

Он отвернулся от команды, когда увидел бегущую меня, и большая улыбка появилась на его лице.

— Отличная работа! — я проявила немного энтузиазма, подпрыгивая, когда он обхватывал меня руками.

Он кружил меня, так что волосы хлестали по щекам, и поставил на землю через какое-то время.

— Спасибо Лиз, — хмыкнул он, поскольку уже вся команда сказала ему это. Он смотрел на меня и недоумение появилось на его лице.

— Что-то не так?

— Я знаю, что у Уоррена вечеринка, — сказала я, хлопая руками перед собой, — но я только что разговаривала с Ханной. Она звонила четыре раза. Так что пришлось перезвонить. — Я остановилась и глубоко вдохнула перед тем как рассказать ему финальную часть, надеясь, что он поймет.

— Шелдон расстался с ней.

— О, — он отошел на шаг назад, выглядя таким же удивленным, как и я.

— Она сходит с ума, — сказала я, боясь того, что я сейчас скажу. — Она попросила приехать.

— И ты согласилась? — спросил он удивленно.

— Конечно же. Если бы все было наоборот, она сделала бы для меня то же самое.

— Но, что с вечеринкой? — нахмурился он, — Мы только что побили Деррифилд — я забил победный гол! Не говори что ты пропустишь ее, словно это не важно.

— Я должна, — сказала я, оглядываясь перед тем как поднять на него взгляд.

— Я не могу быть в двух местах одновременно, а Ханне нужно с кем-то поговорить.

— А мне нужно, чтобы ты пошла на вечеринку, — Он раскрыл глаза и положил руки мне на плечи, пытаясь убедить меня передумать. Год назад я бы сдалась, но сейчас все изменилось.

— Джереми! — закричал Уоррен через все поле — Мы уходим!

— Буду через секунду! — прокричал он в ответ. Он посмотрел обратно на меня.

В его глазах сверкало раздражение. — Ты идешь?

— Я не могу, — сказала я, держась, чтобы не заплакать. — Я обещала ей.

— Отлично. — нахмурился он, отходя назад. — Мне все равно надо идти на вечеринку. Поговорим об этом завтра. — Он отвернулся от меня и побежал к Уоррену и остальным ребятам, даже не спросив, как я поеду домой.

Идти на главную парковку в одиночку было странно. Казалось, будто кто-то наблюдает за мной, но все остальные были, вероятно, слишком заняты своими планами, чтобы волноваться, почему я не иду с группой людей, набиваясь в машины, чтобы отправиться на вечеринку. Я посмотрела вокруг, убеждаясь в своей правоте.

Все были слишком заняты тем, чтобы уехать до того, как начнется дождь, и не смотрели в мою сторону.

Я набрала номер четыре и нажала зеленую трубку. Челси была четвертой в списке быстрого набора, после папы, мамы, и домашнего телефона. Джереми был пятым. Шел уже третий гудок, и я ускорила шаг, переживая, что она не возьмет трубку. Она наверное едет домой с Дрю, но неловкая поездка с ними двумя лучше, чем застрять в школе без шансов попасть домой.

Я слушала гудки, смотря как штормовые облака закрыли солнце. Над головой сверкнула молния, сопровождаемая громом. Я провела рукой по волосам, в раздражении.

Последнее, что мне нужно, это застрять под дождем без куртки.

— Привет Лиззи, — Наконец ответила Челси. — Ты собираешься на вечеринке Уоррена?

— Нет, — я шагала по маленькому кругу, когда более громкий раскат грома прозвенел в воздухе. Я ввела Челси в курс дела так быстро, как могла, надеясь, что дождь подождет. Несколько капель упали на мою руку и ладонь, подтверждая надвигающуюся грозу.

— Джереми ушел, не убедившись, что ты можешь добраться до дома? — спросила она, когда я закончила, хотя я только что сказала ей это.

— Да, — я перекинула волосы на плечо, начинавшее мерзнуть. — Я вообще-то думала, может ты можешь подбросить меня домой, чтобы я взяла машину?

Шаннон привезла меня сюда и пошла на вечеринку, так что я застряла в школе.

— Я бы могла, но я уже подъезжаю к дому бабушки, и опаздываю из-за игры.

Это их пятидесятая годовщина. У них праздник.

Я прикусила губу, смотря на темнеющие облака.

— Нет проблем, я позвоню маме.

— Ты же знаешь, я бы забрала тебя, если бы могла, — сказала она. — Больше никто не может тебя подвезти?

Я посмотрела на парковку еще раз, проверяя остался ли кто-нибудь. Последние игроки направлялись к машинам после душа, но все остальные уехали раньше, спасаясь от грозы. — Только несколько игроков, но они едут к Уоррену. — я присела под ближайшее дерево, когда дождь пошел сильнее. — Не беспокойся, я что-нибудь придумаю.

— Мне жаль, что я не могу помочь, — извинилась она. — Но позвони, когда доберешься до дома.

Вспышка молнии разделила небо на две части, когда я захлопнула телефон, сопровождаемая громким раскатом грома. Дождь пошел, как из ведра через секунду, и мои волосы так намокли, что если бы я сказала кому-то, что только что из душа. они бы мне поверили. Я положила телефон в карман и побежала ко входу в школу, где крыша закрывала подъезд, намочив низ штанов в процессе. Под укрытием я прижалась к стене и достала телефон, чтобы позвонить маме. Она не отвечала по домашнему, так что я попробовала мобильный, надеясь, что она не забыла его зарядить.

Она подняла после второго гудка.

— Лиззи? — мама была удивлена.

Я рассказала ей короткую версию случившегося. Она слушала, не прерывая меня.

— Ты можешь забрать меня?

Она подождала секунду, переваривая.

— Я сейчас ужинаю в городе… — Она задумалась, щелкая языком. — Но мы уже ждем счет. Я буду через пол часа. Подойдет?

— Я думаю да, — я выжимала воду из волос.

Гром разнесся по воздуху намного громче, чем раньше.

— Это что, гроза? — спросила мама озабоченно. — Ты можешь войти внутрь, чтобы не ждать под дождем?

Я знала, что двери закрыты, но не хотела беспокоить ее.

— Да, — я посчитала, что ложь никому не повредит. — Увидимся.

Не прошло много времени до того, как начался ветер, задувая с боков на закрытую площадку, где стояла я. Если и было что-то хуже дождя, так это ветер с дождем. Даже зонт не мог защитить от него, не могла и крыша. Я села на скамейку возле стены так близко, как могла, и притянула ноги к груди, в попытке закрыться от ливня. Это было безнадежно, джинсы так намокли, что стали на пару тонов темнее. Холодный дождь ощущался, как маленькие бритвы, режущие кожу, и все тело тряслось от холода.

Пытаясь не плакать, я посмотрела на тротуар, что вызвало воспоминания из средней школы, когда Челси и я рисовали классики мелками на тротуаре, в ожидании родителей. Потом я поняла, что как бы я не хотела, я все равно злилась на Челси. Каждый раз, когда я проходила мимо нее и Дрю в коридоре, я хотела скачать, чтобы она убрала руки от него. Это было не рационально, но с первого дня нашей встречи, у моих мыслей не было смысла.

Весь мой мир перевернулся, и у меня не было объяснения почему.

Звук гудка наполнил воздух, и я подняла взгляд, удивившись, что мама так быстро добралась до школы.

Однако, это не был песочный Chrysler Pacifica SUV мамы, подъезжающий к обочине. Это был металлически черный BMW с затемненными окнами,

которые делали невозможным увидеть, кто внутри.

Но я уже была в этой машине однажды, когда он подвозил меня и Челси после кино, так что я знала, что это Дрю, еще до того как он открыл окно. Я смотрела на него со своего места на скамейке, удивляясь, что ему надо. Он выразился ясно, что не хочет проводить со мной время. Ему не надо было беспокоиться из-за сидящей и замерзающей под дождем меня.

— Тебя надо подбросить домой? — спросил он. Предложение звучало принудительно.

— Я в порядке, — ответила я, съеживая сильнее, когда порыв ветра достиг меня.

— Просто забирайся в машину. — сказал он, сжимая руль в раздражении.

— Ты замерзнешь если останешься, а твой дом все равно по дороге к моему.

Решив, что на улице слишком холодно, чтобы оставаться, я написала маме, что меня подвезут, и пошла к BMW. Дрю наклонился над пассажирским сидением и открыл дверь до того, как взялась за ручку.

— Спасибо, — сказала я, надеясь что мои мокрые джинсы не испортят его черные кожаные сидения.

Его глаза наполнились неожиданным беспокойством. — Я не хотел оставлять тебя сидеть под дождем. — сказал он, глядя мне в глаза перед тем, как повернуться посмотреть через завесу дождя.

Я пристегнулась и он нажал на педаль, мягко заводя машину. — Почему ты все еще здесь? — спросила я, облокачиваясь на ручку сидения. — Игра закончилась двадцать минут назад.

— Я оставил куртку на поле и пришлось вернуться, — ответил он без промедления.

Я посмотрела на его сухую одежду. — И ты смог избежать дождя?

— У меня хороший зонт. — засмеялся он, смотря на меня, и потом обратно на дорогу.

Я потрясла головой в недоумении, зная, что это не может быть правдой.

— Но там боковой дождь.

Он поднял брови.

— Боковой дождь?

— Да, — сказала я, понимая, что не все знают мой термин. — Когда ветер задувает дождь в бок и он попадает под зонт. — Я показала на свою мокрую одежду. — Но ты сухой.

Он сжал руль так крепко, что костяшки побелели. — Прекрасно, — признался он. — Челси уехала в гости к бабушке и дедушке. Несколько человек рассказали мне о вечеринке у Уоррена, и тут я увидел тебя, идущую на парковку без Джереми. Я хотел убедиться, что ты доберешься домой, а не замерзнешь до смерти.

Объяснение удивило меня. Я откинулась на сиденье, не зная, что ответить. — А почему ты вообще беспокоился? — наконец спросила я, в замешательстве мотая головой.

Он посмотрел на меня, и его нежный взгляд убедил меня, что он действительно хотел удостовериться, что я попаду домой без происшествий.

Я подумала, а почувствовал ли он тоже самое ко мне, что и я к нему, но потом сказала себе, что не стоит на это надеяться.

— Ты лучшая подруга моей девушки, — просто сказал он.

Эти слова пронзили меня как стрелы, я отвернулась к окну, надеясь, что он не заметит, насколько эти слова ранили меня. Все еще замерзшая и нуждающаяся в отвлечении, я перенастроила печку, чтобы горячий воздух дул в моем направлении. Это не сильно помогло — холодный дождь промочил одежду настолько, что казалось проник до костей, я потянулась включить подогрев сиденья, надеясь, что это поможет мне быстрее согреться.

Очевидно, Дрю подумал о том же, потому что его рука встретилась с моей, послав заряд электричества по моим пальцам. Моя рука была холодной из-за дождя, но от его прикосновения она стала теплой в одно мгновение.

Он нажал на кнопку, отказываясь смотреть на меня, и положил руку обратно на руль.

— Как Джереми мог оставить тебя в такой холод? — спросил он,

сконцентрировавшись на дороге, но ожидая от меня ответа.

— Я собиралась идти на вечеринку к Уоррену с ним, но у моей подруги Ханны беда, и мне нужно было поехать к ней, — объяснила я. Моя мама сказала, что подберет меня, но не раньше чем через двадцать минут. Я только что написала ей, что уже еду.

— А Джереми не спросил, как ты попадёшь домой? — Гневно поинтересовался

Дрю. — Он бросил тебя под дождём?

— Я ему сказала, что Челси подбросит меня домой — сказала я, не желая больше это обсуждать — Он не пытается угробить меня.

Он покачал головой.

— Похоже, что пытается.

— Он был в восторге от праздника — я оборонялась, понимая, что это не оправдание. — Он забил победный гол

Дрю выдержал паузу, прежде чем ответить.

— Очевидно, что это более важно, чем ты.

Я посмотрела на него в шоке.

— Ты не можешь сначала не разговаривать со мной в течение двух недель, а затем критиковать мои отношения с Джереми — резко выговорила я, не в силах сдержать своего разочарования.

— Из того, что я видел в ваших отношениях, нет ничего, что можно было бы не критиковать. — Его слова были холодные как лед.

— Это неправда.

Он взглянул на меня, с неизбежным гневом в глазах.

— В самом деле? Потому что это, так и выглядит. Ты заслуживаешь намного лучше, чем Джереми. Того, кто не оставит тебя мёрзнуть под дождём, пока он на вечеринке с друзьями.

— Кто-то, как ты? — спросила я, соответствуя его сарказму. — Притворяешься добрым ко мне, а затем делаешь вид как будто меня не существует? Так намного лучше.

Его глаза вспыхнули

— Ты думаешь я притворялся, что добр к тебе?

— Значит, ты притворялся, что не хочешь разговаривать со мной? — Спросила я, переводя дыхание, чтобы успокоиться.

— Поверь мне — сказал он. — Это не очень хорошая идея, чтобы мы были друзьями.

— Я сама могу решить, с кем дружить.

Он замолчал на мгновение.

— А ты действительно веришь, что у нас получится быть просто друзьями?

Вопрос застал меня врасплох. Я знала ответ, но не могла заставить себя произнести это вслух. Так что я медленно отрицательно покачала головой, глядя в окно, когда автомобиль остановился напротив моего дома.

— Я тоже так думаю. — Он повернулся ко мне, сверкая глазами. — Поэтому нам лучше держаться подальше друг от друга. Так никому не будет больно.

Моя голова закружилась от смущения.

— Что, если это не то, что я хочу?

— Ты хочешь, чтобы больно было Челси? И Джереми? — Он глумился над его именем.

— Нет — я поняла, что он прав. — Но можешь ли ты ответить на один вопрос?

— Прекрасно. Один вопрос.

— На днях, в классе, во время написания сочинения, ты сказал, что момент, который изменил твою жизнь, произошел, когда ты переехал сюда. — Я перевела дыхание. — Какой момент изменил твою жизнь, когда ты переехал сюда? — Я вздохнула, и он посмотрел на меня, чтобы продолжить. — Почему?

— Легко — сказал он, держа свой взгляд на мне. — Я встретил тебя.

Я наклонила голову в замешательстве, повторяя его слова в голове, чтобы убедиться, что я не ослышалась.

— Так почему же ты говоришь, что мы не можем быть вместе?

— Ты сказала, один вопрос — Он ухмыльнулся. — Это два.

— Это вторая часть того же вопроса.

Он засмеялся и снова отвернулся к лобовому стеклу. — В любом случае, это неважно.

— Это важно для меня, — настаивала я

Он не ответил, пожимая плечами, снял свою кожаную куртку и протянул её мне.

— Одень её — глядя на меня, он протягивал мне куртку. — Она защитит тебя от холода — Я не смотрела на него, когда надевала пиджак, который был еще теплый от его тела.

— Спасибо — сказала я, решительно посмотрев на него, понимая, что он не собирался ничего мне больше говорить. — И спасибо, что подбросил меня домой.

— Надеюсь, я делаю это в последний раз, — проговорил он, — До свидания, Элизабет.

Я побежала к дому и, войдя внутрь, услышала, что Дрю уехал, только когда убедился, что я внутри. Я понимала, что в понедельник в школе всё будет так же, как раньше, до этой поездки, и ничего не могла поделать с чувством, что это было не «до свидания», а «прощай».

От загадочного разговора с Дрю в машине, моя голова шла кругом, и когда я вошла внутрь, я почти забыла позвонить Ханне и сказать ей, что я приеду к ней в течение часа, так как мне необходимо принять душ и высушиться.

— Лиззи? — когда я вошла в дом, мама позвала меня из ее офиса внизу. Ее волосы также были влажными. Она ехала по шоссе из города, так что она, должно быть, вернулась за несколько минут до меня.

— Эй — сказала я, стараясь выглядеть как можно более нормально.

Она повернулась на стуле, внимательно посмотрев на меня. Я скрестила ноги, вода капала с меня на ковер. Я понимала, как ужасное выгляжу. Мои джинсы были мокрыми, волосы снова начали завиваться, и широкий пиджак Дрю болтался вокруг меня, что делало меня крошечной в сравнении с ним.

— Что происходит? — Спросила она, глядя на меня, как на животное в зоопарке.

Работая психиатром, она прекрасно знала, когда людям нужно выговориться.

Я предположила, что глядя на меня было очевидно, что что-то происходит.

Я изложила ей всё, что произошло, кроме того, что Джереми не побеспокоился убедиться, что мне есть на чём доехать домой и, что Челси не знает о том, что Дрю подбросил меня. Она, казалось, ставит под сомнение мою историю, но я напомнила ей, что Ханна ждёт меня. Она понимающе кивнула, и просила меня дать ей знать, как всё прошло, когда я вернулась позже ночью.

— Просто интересно — спросила я, прежде чем отправиться наверх. — С кем ты ужинала?

— С другом — ответила она, не отрываясь от своего стола.

Получив намек, что она не хотела обсудить это, я потащилась к себе в комнату вверх по лестнице, обнимая куртку Дрю. Сладкий запах сосны еще сохранился на коже. Я задавалась вопросом, должна ли я вернуть её в школе в понедельник, но решила не делать этого, так как Челси и Джереми, вероятно, в первую очередь спросят как я её получила. Я положила её на стул и пошла к ванной, посмотрела в зеркало, только для того чтобы убедиться, как ужасно я выгляжу.

Мое отражение было хуже, чем я ожидала. Ледяной дождь сделал мои щеки ярко розовыми, веки опухли, словно я плакала, и мои, обычно пушистые, волосы прилипли к голове, как собачья шерсть после дождя. Комната наполнилась паром, когда вода нагрелась, делая стекла запотевшими и смазывая мои черты.

Душ сразу согрел меня, и я терлась мочалкой дочиста, чтобы стереть все, что случилось за вечер. Однако была одна часть, которую я не хотела стирать. Я все еще не верила, что Дрю ответил на мой вопрос в машине. Словно я поймала его случайно, и его слова проигрывалась с моей голове, как заевшая кассета.

«Легко. Я встретил тебя.»

Эти четыре слова подтверждали, что я не сошла с ума — связь, которую я чувствовала, была обоюдной. Это была скрытая сила, притягивающая нас друг к другу, и сопротивление требовало много энергии, и я не знала сколько выдержу.

Все было бы настолько легче, если бы не было Челси и Джереми. Я вздрогнула от этой мысли, недовольная тем, что подумала об этом. Джереми не был плохим человеком, не считая того, что он изменился в последние месяцы. У него все еще было доброе сердце; он просто не мог поделить свое свободное время между мной и командой.

И была еще Челси. Она была бы опустошена, если бы Дрю порвал с ней. Но мне было больно каждый раз, как я видела их вместе, словно кто-то вырвал сердце из моей груди и оставил пустоту, и я не знала как долго смогу выносить это.

Потом начался поток слез. Это было неожиданно, как извержение вулкана, не останавливающееся, пока не уничтожит все на своем пути. Я оперлась плечом о стену, выложенную плиткой, и позволила им течь, не борясь больше.

Изображение черных глаз Дрю выскочило перед моими глазами. Они были такими мягкими и понимающими, и в то же время печальными. Может, если я буду сильнее стараться, я заставлю его снова открыться мне, и мы будем вместе, как, я чувствовала, и должны. Эта мысль вызвала у меня улыбку, и я представила себе идеальный мир, где я счастлива и с Дрю, и все еще дружу с Челси и Джереми. Но этого не может произойти.

Я знала, что надо делать. Я пойду к Ханне и буду сидеть с ней, пока она плачет из-за Шелдона, делая все что могу, слушая и дружески поддерживая ее. Потом, завтра вечером я извинюсь перед Джереми за ужином и постараюсь двигаться дальше, как могу. Он был недоволен сегодня, но я понимаю его достаточно хорошо, чтобы знать, что он будет счастлив забыть об этом и говорить на другие темы.

Но была проблема — что сказать, если он спросит, как я добралась до дома?

Рассказ о том, что Дрю довез меня до дома, принесет слишком много проблем. Но никто не станет сомневаться, если я скажу, что мама забрала меня из школы, так что именно так я и поступлю.

Но самое главное — заставить себя послушать то, о чем говорил Дрю в машине. Будет лучше для всех, если мы будем держаться подальше друг от друга. И у меня есть другие дела, кроме как сидеть и страдать из-за того факта, что никогда ничего не будет между мной и Дрю. Я не собираюсь быть настолько жалкой. Джереми хотел, чтобы я проводила больше времени с его друзьями и Кейли упомянула о походе по магазинам в следующую субботу. Может быть это будет весело.

Я могла притворяться сколько хотела, но глубоко внутри я знала, что как бы сильно я не старалась забыть Дрю и продолжать жить как раньше, притворство не может длиться вечно.

План по возвращению жизни в привычное русло работал всю следующую неделю. Мы с Джереми отметили нашу годовщину «У Альфонсо» и, как я предполагала, он был рад забыть о матче и о том, что после игры я не поехала на вечеринку к Уоррену. Каждый вечер я звонила Ханне, чтобы удостовериться, что она приходит в себя, а после занятий мы собирались в библиотеке, чтобы порисовать. Я помогала ей отвлечься от мыслей о Шелдоне, сама же пыталась забыть Дрю, который всё так же не обращал на меня внимание. Но по крайней мере я могла не беспокоиться о куртке — в понедельник он пришёл в точно такой же.

Может у него коллекция таких в шкафу.

Кайли особенно старалась быть милой со мной на обеде, и я хотела скорее пойти покупать с ней платье на танцы в честь Дня Всех Святых. Челси согласилась сопровождать нас, и Кайли вроде бы понравилась мысль провести время с ней. Я пригласила Ханну пойти с нами, но она решила не идти на танцы. Она еще не была готова видеть Шелдона с Шейной, что было вполне понятно.

— Оно просто идеально! — восхитилась Кайли, когда Челси покрутилась по комнате в коротком зеленом платье.

Челси стояла боком и смотрела на свое отражение в зеркале.

— Вы уверены, что оно не полнит меня?

— Ничто не может полнить тебя. — уверила ее я.

— Я не знаю. — Она повернулась посмотреть на отражение с другой стороны. — Оно просто не то самое. Нужно больше блеска.

— Ладно, — улыбнулась Кайли, открывая дверь обратно в магазин. — Давай поищем еще.

Я наклонилась за сумкой, тяжелой из-за альбома, который я положила в последний момент.

— Вы не возражаете, если я встречусь с вами позже? — спросила я, — Есть магазинчик, в котором изготавливают маски, и я хочу зайти в него. Скоро закрытие… Но вы можете продолжать искать платье.

Челси уперлась руками в бока.

— Но ты еще не нашла себе платье.

— Я найду в другой день, — пообещала я. — Но у меня есть особенная идея для маски, и я хочу показать ее им, чтобы убедиться, что они могут ее сделать.

Она колебалась, но все все-таки сказала:

— Хорошо. Если ты этого хочешь.

— Это не займет много времени, — ответила я. — Я уже нарисовала ее, так что надо только показать.

Мы договорились, что я позвоню им на пути обратно в универмаг, и пошла в торговый комплекс, направляясь в ближайшей карте, чтобы найти правильное направления. Это было не трудно.

«Алистар» был эклектичным антикварным магазином в конце торгового центра, специализирующимся на новых и старых костюмах, рисунках, украшениях и масках.

Внутри было тесно и темно. Вещи стояли так плотно, как только можно. Здесь даже пахло стариной, как шуба, после того как ее вынут из коробки полной нафталина. Изысканные маски и рисунки висели рядами на стенах, тщательно выполненные костюмы висели на вешалках в дальней стороне, и темные деревянные столы демонстрировали маленькие, слегка вульгарные, вещички в передней части комнаты. Я подошла к столу и провела пальцами по золотой лошади с коляской. Маленькая скульптура была приятной на ощупь.

— Могу я помочь вам? — спросил грубый голос из-за антикварного письменного стола в конце комнаты. Стоящий на нем компьютер не вписывался в антикварный образ магазинчика. Он выглядел так, словно кто-то перенес его назад во времени.

— Вы делаете маски по заказу? — спросила я, уже зная ответ.

— Конечно. Вы хотите что-то особенное?

Он не пытался встать, так что я подходила ближе, пока не оказалась стоящей перед столом.

— Я нарисовала кое-что, — я положила альбом на стол и открыла на заложенной заранее странице. — Но я не знаю, возможно ли сделать это. Это для танцев на День Всех Святых в моей школе.

Он надел очки, наклоняясь вперед, чтобы лучше рассмотреть.

— Интересно… — замолчал он, приближая лицо в рисунку так сильно, будто пытался понюхать бумагу.

Я играла ремнем от сумки на плече, гадая означает ли это что он может сделать ее, или нет.

Прошло пол минуты когда он наконец поднял взгляд.

— Ты срисовала это с книги?

— Нет. — потрясла головой я. — Я просто придумала и нарисовала. Никакой книги.

Он уставился на него еще раз, словно искал что-то спрятанное в рисунке. -

Она удивительно точная…

— Точная для чего?

— Это стиль маски, которую английские леди надевали на маскарады во времена Регентства. Но ты конечно знаешь это.

— Нет, — сказала я ему. — Она просто появилась у меня в мыслях и я нарисовала ее.

— М-м-м. — он колебался и изучал меня еще мгновение, словно убеждаясь, что я говорю правду. — Хорошо.

— Так вы можете сделать ее? — спросила я, улыбаясь в предвкушении.

— Все что мне надо сделать, это переплести золото. Это как магия. — подмигнул он. — Маска будет готова через две недели, так что ты получишь ее за неделю до танцев.

— Отлично, — я засияла от облегчения, что все так просто.

— Теперь об остальном твоем костюме…

Я наклонила голову в вопросе, — Что?

— Тебе нужно платье к маске. Или ты уже купила какое-то?

Я покачала головой.

— Превосходно. — он подошел к одной из длинных балок в конце магазина и полез через задрапированную одежду, падающую с вешалок.

— Потому что у меня есть как раз подходящее для тебя платье. Где здесь… — он искал, отодвигая туго висящую одежду. — А-а, вот оно. — Я ахнула, увидев что он вынул из глубины вешалок — современную версию первого платья, которое я нарисовала в альбоме, точно созданное для маски. Оно было без рукавов, с талией в стиле ампир, подчеркнутой золотыми нитями, позволяя остальной части ткани стекать почти до колена. Пару дней назад я решила не искать что-то похожее на рисунок, поскольку сделать платье на заказ не позволял мой кошелек и решила, что невозможно найти что-то похожее на него. Но вот оно, словно кто-то срисовал его с моего альбома и превратил в подходящий к сегодняшнему дню стиль.

— Оно тебе нравится? — спросил он, поднимая густую бровь.

— Оно идеальное, — ответила я, хлопая руками перед собой и подходя ближе, чтобы посмотреть на него. Оно было не совсем белое — не такое яркое как то, которое я нарисовала, и к нему был подходящий шиньон, как на рисунке. Я провела пальцами по ткани, удивленная тем, какой легкой казалась шелковая ткань. По виду оно было моего размера. — Сколько оно стоит? — я отдернула руку, когда он сказал цену. Мама ни за что не разрешит мне купить его, и мое сердце остановилось от мысли, что я не смогу одеть его на танцы.

— Вот что я тебе скажу, — сказал он, изучая платье и смотря обратно на меня.

— Я сделаю тебе пятьдесят процентов скидку. Это хорошее предложение.

— Спасибо, — сказала я, отходя назад. — Но вы не должны…

— Платье хочет быть твоим, — прервал он меня. — Я знаю о таких вещах.

Я размышляла над предложением. Оно было заманчивым.

— Ты не сказала мне свое имя. — Он поставил вопрос как утверждение.

— Точно. Извините. — я спотыкалась на словах. — Лиззи.

— Сокращенно от Элизабет?

Я кивнула.

Он пробежал глазами по записям в журнале, положил платье на прилавок,

открыл небольшое бюро, стоявшее перед ним, и достал из его пыльных глубин маленький свёрток. Бюро выглядело так, как будто в него не заглядывали много веков, петли скрипнули, когда продавец закрыл его.

— Это — в подарок, — проговорил он, кладя украшение поверх платья. — Я нашел его а Англии в прошлом году, оно как нельзя лучше подходит к этому наряду.

Это чудесная вещица — другой такой не найдешь.

Заинтересованная, я рассмотрела поближе блестящую вещицу. Это было колье, которое должно было плотно охватывать шею носившего. Спереди на небольшом расстоянии друг от друга расходились три серебряные цепочки, на конце каждой был камень. Цепочки были разной длины, так что камни образовывали треугольник, камень от самой длинной оказывался в центре.

Камни были чистые и блестящие — должно быть, фианиты.

— Оно прекрасно, — сказала я, поднеся руку к шее, туда, где находилось бы колье, если его надеть. Даже при том, что оно лежало на столе, я ощущала холодные камни на коже.

Он тихонько засмеялся.

— Я знал, что тебе понравится.

— Я могу на этом считать приготовления к балу законченными, — улыбнулась я.

Он поклонился, как в старых фильмах, его седые волосы казались серебряными, когда на них попадал свет.

— Рад был услужить Вам, — сказал он, отдавая мою кредитку и пакет с покупками. — На случай, если я Вам понадоблюсь, меня зовут Алистер. — он указал на визитки, разложенные на прилавке.

— Не забудь зайти за маской через две недели.

— Я не забуду, — улыбнулась я, взяла визитку и убрала её в сумку. — Большое спасибо Вам за всё.

Мой телефон зазвонил как сумасшедший, как только я вышла из магазина.

— Чем ты занималась? — раздался голос Челси из глубины холла.

Она отключилась, когда увидела меня и поскакала ко мне, её щеки слегка разрумянились. Кейли следовала за ней, набирая что-то на своём мобильном.

— Мы повсюду тебя искали, — сказала Челси, швыряя телефон в сумку. — Ты не видела, что я тебе звонила?

— Я думаю, в магазине не было сети, — я пожала плечами. — Зато я купила там платье.

— Дай посмотреть, — завопила она, подавшись вперёд, чтобы выхватить пакет из моих рук. Раздражения от пропущенных звонков как не бывало.

Я отодвинула его, прежде чем она смогла схватить.

— Потерпи, — засмеялась я. — Я покажу его тебе позже. Оно аккуратно упаковано, и я не хочу доставать его посреди молла.

— Ладно, — Челси надула губы

— Шеннон сегодня устраивает вечеринку, — заметила Кайли, запихивая мобильный в задний карман джинсов. — Почему бы вам не присоединиться?

Приходите с Дрю и Джереми

— Я спрошу Дрю, — ответила Челси. — Но не могу за него ручаться. Он не великий тусовщик.

Кайли взглянула на меня.

— Ты пойдёшь?

— Мне нужно подготовиться к тесту по французскому, — ответила я,

скривившись, хотя я была рада такому поводу. Двойное свидание в кино было достаточно неуклюжим, и мне не хотелось проходить через это ещё раз. По крайней мере, не в ближайшее время.

— Пожалуйста, не надо говорить, что ты будешь заниматься в субботний вечер, — сказала Челси с досадой.

— Если я плохо напишу следующий тест, я не смогу остаться на повышенном уровне, — объяснила я

Она пожала плечами.

— Тогда переводись в обычный класс.

— Я думала об этом в начале года, — сказала я, — Но сейчас уже слишком поздно и мне придется подтянуться.

— Ну и ладно, будь старомодной, — пробормотала она, как избалованный дошкольник

— Но ты хотя бы на бал на Хэллоуин придешь? — пошутила Кейли. — Не останешься же дома учиться?

— Я ни за что его не пропущу.

— Большинство справилось с тестом хорошо, — сказала Миссис Эванс на французском, раздавая их две недели спустя, ходя между рядов и кладя работы чистой стороной вверх. Я сконцентрировалась на своих руках, лежащих на коленях, и перебирала пальцами, стараясь не смотреть на сидящего рядом Дрю. Он не разговаривал со мной с того времени, как подвозил домой после игры. Я знала, что надо забыть про чувства к нему, но легче сказать, чем сделать.

Миссис Эванс подошла к парте и положила тест передо мной так же, как и перед остальными. Я дотронулась до края бумаги, проверяя чтобы никто не заметил мою оценку. Джереми пролистал страницы теста и засунул его глубоко в рюкзак. Все остальные также сосредоточились на своих оценках. Я встретилась взглядом до Дрю, и мой рот раскрылся от удивления, когда мы встретились глазами. Это было самое сильное признание моего присутствия, с тех пор как он подвез меня после игры.

Вспышка холода показалась в его глазах перед тем, как он отвернулся, возвращая чертам лица ту каменную жесткость, к которой я привыкла за последние две недели. Резкая боль пронзила мою грудь, словно кто-то взял нож и ударил им в сердце, и я посмотрела опять на стол. Пытаясь забыть это, я приподняла край бумаги, собираясь с силами, посмотреть на оценку.

Огромная пятерка «смотрела» на меня, написанная большим красным маркером.

Я ахнула от удивления, листая тест, чтобы убедиться, что увидела ее правильно.

Я щелкала ручкой по столу, гадая, как у меня получилось так хорошо написать. Дрю может быть помог немного, но один неудачный урок за месяц до теста не мог так сильно повлиять. Так что тогда? Я стучала ручкой сильнее, словно стук мог принести ответ в мои мысли.

— Прекрати, — прошептал Дрю сквозь сжатые зубы, вырывая ручку из моей руки и кладя ее на парту. — Это раздражает, и голова Миссис Эванс выглядит так, будто сейчас взорвется от шума.

Я посмотрела наверх и действительно, если бы Миссис Эванс была в мультике, у нее бы шел пар из ушей. Я не могла не засмеяться от этой картины. Посмотрев обратно на Дрю, я уперлась подбородком в руку, разочарованная из-за того, что он вернул воображаемую стену между нами.

— Элизабет, — Миссис Эванс смотрела на меня так, как будто подозревала в списывании. Хотя я знала, что не делала этого, я бы не винила ее за такие мысли. Я не представляла, как смогла написать тест так хорошо. — Пожалуйста, опиши классу — на французском — идеальное место, где ты хотела бы жить через десять лет. Включая детали.

Картина сформировалась у меня в воображении, и я не пропустила ни одной мелочи.

— Я никогда не была там раньше, но я бы хотела жить в Англии. — сказала я, выпрямляясь на стуле. — В маленьком городке, но достаточно близко от большого города, чтобы не было скучно. У дома был бы вид на поле…два этажа и небольшой чердак, камин и белые деревянные панели. Он порос бы мхом за годы, за домом было бы озеро и качели на переднем дворе — одни из этих старых веревочных качелей, которые свисают с дерева, потому что дом был бы необычным, словно он прямо из девятнадцатого века…

Я остановилась и поняла, что все молчат, никто не хихикает за моей спиной, как я уже привыкла. Вместо этого мои одноклассники уставились на меня открыв рты, как будто увидели призрака.

— Что? — спросила я на английском, осматривая комнату в недоумении. Никто не отвечал. Я ерзала на стуле, скрещивая ноги и ожидая, пока кто-нибудь прервет тишину.

— Хорошее использование слов, — Миссис Эванс говорила на английском с удивленным выражением лица. — Я вижу ты училась.

Тогда я поняла, что все это я сказала на французском. Иностранный язык казался привычным — мне нужно было думать на нем больше, чем когда я говорила по-английски. Как будто я могла говорить на французском всю свою жизнь, и хотя я старательно занималась, не было объяснения такому серьезному улучшению.

Я кивнула, не зная, что ответить, и сидела оставшийся урок в молчании. Я пыталась придумать логическое объяснение тому, что случилось, но не могла. В этом не было никакого смысла.

Люди не учатся говорить на иностранном языке за месяц …не так ли?

Джереми поплелся к моей парте после звонка.

— Как у тебя получилось сделать это? — спросил он, поднимая мою сумку и протягивая мне.

— Я думаю просто занятия сказываются. — пожала плечами я, не веря в свои слова.

— Может и хорошо, что ты осталась в продвинутом классе. — сказал он отстранено. — Но я не могу поверить, что ты написала тест лучше чем я. — Моя голова взлетела вверх. — Ты видел мою оценку?

— Я подсмотрел с другого конца класса, — признался он. — Ты была такой шокированной, что забыла спрятать свою оценку. Весело смотреть на то, что получили остальные.

Я теребила лямку рюкзака, прикидывая, сколько ещё людей пытались подсмотреть мою оценку

По крайней мере, на этот раз это была не двойка

— Я просто не понимаю, как у тебя получилось, — пробормотал он. — Как будто в тебя вселился дух, говорящий по-французски.

Несомненно, — я округлила глаза. — Франкоговорящий дух теперь живёт в моем теле. Это прекрасное ощущение.

Он засмеялся.

— Неплохая теория.

— Буду иметь в виду.

— Ты это сделала, — сказал он, внимательно посмотрев на меня, прежде чем недоверчиво покачать головой. — Ну, я пойду в класс. Увидимся за обедом, — я повернулась, чтобы идти на следующий урок и увидела, Дрю, который стоял у стены и явно кого-то ждал. Он пристально смотрел на меня, и я подошла к нему, вспомнив его загадочные слова, сказанные в начале года.

— Как ты узнал, что я смогу подтянуть французский? — спросила я, подходя к нему даже не удосужившись поздороваться.

— Я не знал, — он усмехнулся и прислонился у стене. — Это как тычок пальцем в небо.

— Нет, ты знал, — настаивала я, недовольная тем, как он повернул разговор.

Он приближался ко мне, пока я не почувствовала жар, исходящий от его лица.

— Ты думаешь, я экстрасенс, Лиззи? — спросил он с пылающими глазами, и золотые искры вернулись в них. — Ты думаешь, я могу видеть будущее?

Я посмотрела на пол, смущенная тем, как нелепо это прозвучало.

— Может быть, — пробормотала я. — Я не знаю.

Он отступил, прислоняясь обратно к стене.

— Ну, не хочу тебя разочаровывать, но нет.

— Тогда как я сделала это на уроке? — я посмотрела обратно на него, не собираясь позволить ему извернуться.

— Сделала что? — спросил он, кладя руки в передние карманы.

— Говорила на французском, — сказала я, не отводя взгляда от него.

— Прекрасно. Это было… Ну, это было необычно, — он помолчал, взгляд его на секунду смягчился и опять стал жёстким.

— Ты всегда могла это, Лиззи. Просто раньше ты блокировала это.

Я в смущении покачала головой.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ладно, — ответил он, выпрямляясь и собираясь идти на следующий урок. — Но на будущее вот тебе пара советов. Не забывай немного путаться на уроке.

Забудь слово или два, перепутай времена. Не позволяй миссис Эванс заподозрить тебя.

Я подняла бровь:

— Я ты, наверное, в этом мастер.

— Просто сделай так, — продолжал он. — Или люди начнут задавать вопросы.

Я отступила, не в силах понять, что он имеет в виду.

— Я притворюсь на уроках, — сказала я, потому что он был прав, хоть я и не хотела это признавать.

— Но я это так не оставлю.

Он сделал шаг вперёд:

— Здесь нечего оставлять.

— Я не верю тебе, — возразила я.

Он усмехнулся, моё упрямство его развеселило.

— Ты веришь, что я хочу, как лучше для тебя?

— Дрю… — протянула я, имя застряло у меня в горле. — Я правда не знаю, что ты хочешь.

Он удерживал мой взгляд и и пытался найти ответ. Возня последних учеников, забирающихся в класс, исчезла на заднем плане. Все, что я знала, это то, хотя он не хотел признавать этого, что Дрю заботился обо мне, а я о нем. Но я не могла любить его — я едва его знала. Я любила Джереми.

А то, что с Дрю… это просто наваждение… это пройдёт.

Я снова лгала себе, и я это понимала. Чувство к Дрю не могло просто так исчезнуть. Оно проникло в каждую клеточку моего существа и было необходимо мне, как воздух. Несмотря на то, что мы всего лишь несколько раз поговорили друг с другом, я не могла отделаться от ощущения, что знаю его всю жизнь

— Я хочу видеть тебя… — от его хриплого голоса моё сердце часто забилось,

— …как можно дальше от себя. Ничего хорошего из этого не выйдет. Я с Челси — не с тобой. Успокойся наконец.

Он дернул руку к себе, его глаза были жесткими как у змеи, смотрящей на свою добычу. Потом повернулся и пошел на урок, даже не оглядываясь на меня. Все мышцы в моем теле прекратили работать, было ощущение, что кровь перестала течь по венам и голова звенела в пустом оцепенении из-за его слов. Словно он разбил все кости в теле кувалдой, и на этот раз я поверила ему. Дрю Кармайкл не хотел иметь со мной дела.

Осознание этого вызвало ком размером с мяч для гольфа в горле, и я глубоко вдохнула, молясь, на бегу в туалет, что я не заплачу посреди пустого коридора. К счастью, в туалете было пусто. Я смотрела в зеркало красными заплаканными глазами. Выглядело так, будто я пробиралась через пустыню в середине песчаной бури, и я включила кран и умылась холодной водой, чтобы успокоиться. Я посмотрела обратно и увидела черные потеки от туши на щеках, как свежая картина, оставленная дождем на лице. Я не могла пойти на урок с десятиминутным опозданием в таком виде — учитель послал бы меня управляющему.

Я уперлась руками в раковину, решая что делать. Я бы никогда не прогуляла без разрешения, но это не будет ложью, если я пойду к медсестре и скажу, что плохо себя чувствую. Она легко напишет мне освобождение.

Решившись, я взяла сумку и пошла в медицинский кабинет, напоминая себе, что каждый шаг приближает меня к дому, где я смогу лечь в кровать и начать процесс забывания существования Дрю.

Однако, у меня было дурное предчувствие, что хотя он имел ввиду то, что говорил, пытаться забыть Дрю и свои чувства к нему- будет бесполезным.

Я уснула сразу, как легла в кровать, но мобильный разбудил меня в 3:15 звонком. Первой надеждой было то, что это Дрю звонит с извинениями и хочет сказать, что не имел этого ввиду, но это Джереми убеждался, что со мной все в порядке. Челси позвонила через пятнадцать минут с таким же вопросом.

Когда я убедила ее, что все хорошо, она сказала, что едет из школы мимо моего дома. Это было по пути к ее дому, и ей надо было рассказать мне кое-что важное.

Я пошла в коридор, посмотреть через переднее окно — ее темно синий

Volkswagen Jetta был уже припаркован на улице рядом с подъездной дорожкой. Я все еще была под впечатлением от случившегося ранее, и глаза были опухшими от слез, но предполагалось, что я болею, так то она не должна думать об этом.

— Тебе повезло, что ты пропустила тригонометрию сегодня. — Она прыгнула на мою кровать, после того как поднялась по лестнице, ложась удобно между голубых подушек, сваленных около стены. — Ты пропустила самую скучную лекцию о треугольниках.

— Я плохо себя чувствовала, — сказала я, обнимая свои колени. Даже если я не договаривала, это все равно было правдой. — Но теперь все в порядке.

— Хорошо. — улыбнулась она, стремясь поменять тему. — Так вот проблема, о которой я говорила. Дрю сказал мне на обеде, что его бабушка и дедушка решили навестить его папу в Нью-Йорке. Они приезжают на Хэллоуин и он хочет увидеть их. Но тогда он не может пойти на танцы на следующих выходных. Мне совсем не нравится, что он пропустит самое главное событие осени, но его бабушка и дедушка живут в Англии, так что он редко видит их. Он сказал, что хочет пойти на танцы, но семья важнее. — она остановилась, сжимая руки вместе и наклоняясь вперед. — За это я его и люблю.

Я сделал резких вдох.

— Ты его любишь? — уточнила я, хотя знала, что услышала правильно. Мысль о том, что Челси может любить Дрю казалась нелепой. Они были знакомы менее двух месяцев. — Тебе не кажется, что рановато для такого?

— Думаю, что люблю, — хихикнула она. — Но я ещё не говорила ему об этом.

Думала сказать на балу, но из-за того, что он уезжает, не получится. — она надула губы и задумалась — Может быть, сказать ему перед отъездом? Это было бы так романтично, как в тех старых фильмах, где герои стоят под дождём и говорят другу другу прощай… правда, мы попрощаемся всего лишь на выходные, так что это будет совсем не грустно.

— Тебе стоит подождать, — быстро сказала я. — Наверное, тебе строит потерпеть до его приезда и тогда сказать. Потому что если ты скажешь до того, он после разговора уедет и может…. забыть обо всём, когда вернётся. Слова не будут свежи в его памяти. — Причина была фальшивой. Но было невозможно, чтобы он её любил.

Или возможно?

— Думаю, ты права, — она в задумчивости накручивала прядь волос. — Как ты думаешь, вы с Джереми сможете подвезти меня на бал? Я подумала, мы могли бы собраться вместе, как это было раньше, в средней школе, а я не хочу собираться в одиночестве.

— Без проблем, — я была рада, что она сменила тему.

— Говоря о Джереми, — сказала она. — Он рассказал мне о том, что случилось на французском в пятницу, и как хорошо ты говорила перед классом. Как у тебя получилось это провернуть? Не обижайся, но последнее, что я слышала, это то, что французский не твой любимый предмет.

— Я думаю, что занятия дали результат, — повторила я то, что сказала Джереми после урока, пытаясь сконцентрироваться на разговоре, а не на том, что Дрю возможно скажет, что любит ее тоже. — Надо было видеть лицо Миссис Эванс, когда я действительно знала, о чем говорю. Это было бесценно. Она как-будто увидела космический корабль, приземляющийся посередине класса. — Челси выдавила смешок, неудовлетворенная ответом.

— Джереми был так озадачен, — продолжила она, не веря моему ответу. — Не думаю, что он был рад, что ты получила лучшую оценку за тест, чем он. Он сказал, что это счастливая случайность, и что он справится лучше в следующий раз. — Я не думала, что это соревнование, но для Джереми, все было соревнованием.

— Приятно знать, что он верит в меня, — я замолчала, решая, поднимать ли проблемы между мной и Джереми. Как мой лучший друг, Челси была вынуждена выслушивать такие вещи. — Это может прозвучать странно, — начала я, поднимая плюшевого мишку с розовым сердечком, которого

Джереми подарил мне на День Святого Валентина в прошлом году. — Но тебе не кажется, что Джери ведет себя по-другому?

Она взяла маленькую подушку и положила на колени, играя ее углами.

— Я думала вы двое разобрались с тем, что случилось после игры с

Деррифилдом, — сказала она. — Что он сделал на этот раз? — Я не знаю, — пожала плечами я, прижимая мишку к груди. — Это все маленькие вещи — новая музыка, которую он слушает и то, как он разговаривает с людьми. Словно теперь, когда он второй капитан команды, он считает себя лучше других. — Я следила за ее реакцией, но получила только пустой взгляд. — Думаю, я просто слишком много думаю об этом.

— Честно? Я не заметила такой большой разницы, — ответила она. — Во всяком случае, он кажется более уверенным, что имеет смысл при таких обстоятельствах. Я уверена, скоро он расслабится.

— Думаю ты права, — пожала плечами я, — Но это странно. Я не чувствую прежней связи с ним с недавних пор. Как это может быть? — Она смотрела в потолок в раздражении. — Ну же, Лиззи, — сказала она, возвращаясь взглядом ко мне. — Вы, ребята, лучшая пара в школе.

Вы Ромео и Джельетта; Мистер Дарси и Элизабет. Вы будете вместе всегда.

Всегда. Эти слава вызвали у меня головокружение и стены комнаты начали сдвигаться во всех направлениях, делая сложным дышать.

— Возможно, — мой голос колебался, и я сконцентрировалась на ровном дыхании, чтобы успокоиться. — Но если ты не забыла, Ромео и Джульетта плохо закончили.

— Все равно, — сказала она, подбрасывая подушку в воздух и ловя ее. — Ты понимаешь, что я имею ввиду. Эта штука с Джереми пройдет. Поверь мне.

— Раз уж ты эксперт в длительных отношениях, — пошутила я, решая забыть об этом. — Но ты права, наверное я просто слишком остро реагирую.

— Конечно, я права, — сказала она, — Но в любом случае, ты еще не показала мне платье для танцев.

Обрадовавшись смене темы, спрыгнула с кровати и открыла свой шкаф, куда я повесила платье после поездки в торговый центр две недели назад. Я провела ладонью по легкому материалу, до того как снять вешалку, глядя на вид белого платья с подходящим украшением для головы.

Челси подошла ближе к платью, чтобы рассмотреть его, кивая с одобрением. Я достала ожерелье из коробки для украшений, и она расширила глаза, когда взяла его, проводя пальцами по маленьким камням. Поскольку маска не будет готова еще несколько дней, я показала ей рисунок. Он ей также понравился.

Все время, пока я показывала ей платье, все о чем я могла думать, это как хотела бы, чтобы Дрю увидел меня в этом наряде. Это было бы как в Золушке, когда принц видит ее на бале, и знает, что она та, которую он любит, и они живут долго и счастливо.

Но пора было осознать, что я не Золушка, и как бы я не желала, чтобы это было правдой, жизнь — это не сказка, где все живут долго и счастливо.

Следующая неделя прошла быстрее, чем ожидалось, и наконец наступила ночь танцев.

— Как я выгляжу? — Челси крутанулась в центре моей комнаты, вокруг её колен поднялось красное платье, чтобы показать под ним черное кружево. Она увидела себя в зеркале и остановилась, чтобы полюбоваться своим отражением, улыбаясь и становясь в разные позы, как будто она была моделью на фотосессии. — Как ты думаешь, кто нибудь узнает кто я?

— Любой, кто видел Мулен Руж будет знать — ответил я. — Если они и не узнают, подумают, что ты очень горячая девочка.

— Ну, я не могу жаловаться на это. — Она смеялась, наклоняясь ближе к зеркалу и подкрашивая глаза фиолетовым карандашом для глаз, который сделал ее зеленые глаза ещё больше.

Я с тщеславием подготавливалась, укрепляя свои волосы в высокую прическу, которая заняла около полутора часов. Делать самой себе было трудно, и на моей руке теперь виднеются три небольших ожогах, вызванных горячим распрямителем, которым я пыталась разгладить мои кудри. Челси настояла, чтобы я выровняла их. После третьего ожога, она взяла на себя оставшееся, помогая мне укладывать заднюю часть и сформировать импровизированную корону из волос.

Я подняла головной убор и посмотрела на него, поразительно, как она походила на то, что я нарисовала. Она была тонкая и имела блестящие драгоценные камни вдоль верхней части, а бледно-желтый цвет смешивается с моими волосами. Когда я её надену, камни будут переливаться на свету. Надевать ее было сложнее, чем писать экзамен по тригонометрии.

— Я надену её — предложила Челси. Несколько заколок, и она была одета, драгоценные камни сверкают при малейшем движении.

У меня спёрло дыхание в груди, когда я посмотрела на себя в зеркало,

удивлённое отражение смотрело в ответ. Золушка, наверное чувствовала то же самое, видя, себя не покрытой сажей и пеплом. В первый раз в моей жизни, я не чувствовала, что бесспорная красота Челси затмила меня.

Последним шагом была маска, которую Алистер сделал точно, как я её себе представляла. Она была похожа на произведение искусства, и я подняла ее из коробки, чувствуя каждую деталь искореженного металла кончиками пальцев. Я разгладила строки на каждой стороне и Челси помогла мне завязать его вокруг головы. Она убедилась, что не испортила мою причёску, которую я не хотела бы испортить до конца ночи.

Венецианская маска не подходила к моей личности, но когда я посмотрела на себя в зеркало, это было как будто я увидела совсем другого человека.

Сегодня вечер собирается быть многообещающим. Я чувствовала это.

Но осматривая тренажерный зал, трудно было представить, что это и было место, где я подвергалась пыткам в течении первых двух лет средней школы, тренер пытается показать мне, как точно бросить мяч в обруч. Пол был покрыт черным брезентом, чтобы обувь не на резиновой подошве не поцарапала дерево, и черные шторы драпировали стены, создавая темную, таинственную атмосферу. DJ стенд выстроили напротив более длинной стены с двумя большими динамиками с каждой стороны, колотилось так сильно, что бас резонировал по всей комнате. На вершине каждой колонки были мелькающие огни. Они вспышками цвета мелькали в каждом направлении, скрывая лица людей из поля зрения.

— Можешь ли ты сказать, кто есть кто? — Прошептал Джереми мне на ухо, его рука переплелась с моей, он как будто сопровождал меня на реальный бал дворянства сотни лет назад. Металлическое остриё меча от его костюма

Зорро коснулося моего голого колена, и я отшатнулась, удивленная вспышкой холода.

— Безусловно, здесь много людей, которых я не узнаю, — сказала я, осматривая толпу. Я останавливалась на тех, кто не потрудился скрыть свою личность.

— Но Шеннон трудно не заметить — Вместо маски, она намазала область вокруг глаз темной тенью серебра, обратив на себя внимание, тем как расхаживала по танцполу, одетая как черный ангел, только в нижнее белье, пушистые крылья и нимб.

Я с минуту рассматривала другие наряды. Группа вампиров стояла в углу, такие типичные Хеллоуинские костюмы, были ведьмы; еще одно клише.

Герои комиксов, много девушек, одетых, как различные животные, и я даже улыбнулась иронии- фантом в белой маске держался за Кристин.

Не удалось обнаружить Рауль, я пришла к выводу, что у этих двоих было другое мнение о том как должен был завершиться знаменитый бродвейский мюзикл. Я подумал, кем оденется Дрю, но у меня было мало шансов рассмотреть его в этой толпе при тусклом освещении. Кроме того, так же, как мистер Дарси, он не показался мне человеком, который любил вечеринки и танцы.

Кто-то тронул меня за плечо и я обернулась, оказавшись лицом к лицу с современной Клеопатрой в маске.

— Ребята, вы выглядите роскошно, — Килли раскрыла инкогнито. — Джереми — Зорро, это я поняла, а ты кто?

— В настоящий момент я Элизабет Беннет из «Гордость и предубеждение», — я сказала первое, что мне пришло в голову.

— Здесь так трудно угадать, кто есть кто, — сказала она, оглядывая зал. — Я знаю, что мы не должны узнавать друг друга, но почему так темно?

— Это добавляет тайны — сказал Джереми с усмешкой, размахнувшись вокруг моих плеч.

— Как скажешь, Зорро, — Засмеялась она

— Мне очень понравился наряд, что ты помогла выбрать Челси, — сказала я, зная, что она хотела бы получить комплимент.

— Спасибо! — сказала Кайли, с расширенными от энтузиазма глазами. — Мулен Руж один из моих любимых фильмов. Но так грустно, что Сатин умирает на руках у Кристиана в конце…это заставляет меня плакать каждый раз. Мне нравится представлять, что они каким-то образом получили второй шанс. Или я просто прекращаю смотреть до того, как она умирает, и притворяюсь, что все закончилось по-другому. — она оглядывала танцпол, щурясь и пытаясь разглядеть людей в мигающем свете. — Вон Челси, — сказала она, показывая на толпу.

Я повернулась в общем направлении, улавливая часть ярко-красного костюма с середине парней в темной одежде, танцующих под поп музыку,

разносящуюся по всей комнате.

— Давай, Лиз, — Джереми наклонился ко мне и сжал мое плечо, — Пошли туда.

До того, как я смогла ответить, Кайли схватила мою руку и потащила к Челси.

Джереми следовал за нами, и Челси улыбнулась, когда увидела нас, расширяя круг, что мы могли присоединится. Было странным танцевать под синтезированный голос поп-звезды месяца в костюме, напоминающем то, что носили в 19 веке, и я захихикала, представив Элизабет Беннет и Мистера

Дарси танцующими под современную музыку; это было как сцена из пародии фильма.

Челси ткнула меня локтем — Ты в порядке? — спросила она достаточно громко, чтобы быть услышанной.

— А почему не должна быть? — спросила я, изображая удивление от вопроса.

Она пожала плечами, — Выглядишь скучающей.

— Это все жара, — сказала я, делая маленький шаг из круга. — Думаю, я отдохну и возьму воды. — Ты не хочешь?

— Я в порядке. Просто не уходи на долго!

Джереми предпочел остаться на танцполе, и я пробиралась через толпу, чтобы достичь другого конца комнаты, где несколько человек сидели на стульях, поставленных вдоль стены. Они смотрели сердито, словно были в тюрьме, а не на школьных танцах, но большинство моих одноклассников были на танцполе, двигаясь под музыку, как-будто им не о чем беспокоиться.

Песня в стиле поп закончилась и сквозь колонки заиграл медленный реп, ужасная музыка звучала как устойчивое сердцебиение. Свет приглушили, делая зал таким темным, как глубокая пещера с несколькими лучами света, проникающими в нее. Я осматривала толпу, пытаясь увидеть с кем танцует Челси, но даже ее красное платье смешалось с темнотой.

Потом я почувствовала движение за спиной.

— Что красивая Элизабет Давенпорт делает, стоя одна в темной комнате? — хриплый голос прервал мои мысли, прежде чем я успела повернуться. Сердце забилось быстрее в груди; хотя Дрю говорил, что не придет, я всегда узнавала его голос. Несколько завитков волос упали на мои глаза, когда я повернулась посмотреть на него, и я забыла, что шла сюда за напитком.

Было невозможно различить его черты в плохом освещении, особенно из-за черного платка, обернутого вокруг его волос, и подходящей маски, закрывающей верхнюю часть его лица. Только маленький кулон в виде черепа подсказал мне, что он одет пиратом, если он вообще был одет кем-то. Я никогда раньше не видела этого кулона, но как и все, что он носил, он делал это безупречно.

— Я думала, ты уехал в Нью-Йорк на выходные? — спросила я, подходя ближе, чтобы убедиться, что это он.

Он придвинулся ближе, его щека излучала тепло рядом с моей. — Почему я должен быть в Нью-Йорке? — спросил он, дыша теплом на мое ухо. — Ты, должно быть, перепутала меня с кем-то.

Я закусила нижнюю губу в сомнении, пытаясь отклониться назад и посмотреть в его глаза, которые было видно только сквозь маленькие прорези в его маске. Золотые искорки выдали бы его личность, но он схватил меня за руку и придвинул ближе, не позволяя мне поднять взгляд и посмотреть. Но хотя я не могла быть уверенной, я знала, что это Дрю. Его прикосновение посылало электричество по моей коже, напоминая мне о нашей первой встрече, о том, как наши руки соприкоснулись в кино и о поездке после футбольного матча.

— Твой парень не будет возражать, если ты проведешь один танец с кем-то другим? — прошептал он мне на ухо; его голос был еле слышен через громкую музыку, похожую на транс.

Его руки обвились вокруг моей талии до того, как я могла ответить на его вопрос, и я положила голову на его плечо, закрывая глаза и вдыхая сладкий запах сосны, исходящий от его кожи. Джереми возражал бы, но оторваться от

Дрю было бы так же сложно, как разделить два магнита.

Мы были в дальнем конце комнаты, достаточно далеко, чтобы быть незамеченными основной толпе в центре. Один танец не может повредить.

Было так легко потеряться в музыке. Он, наверное, решил, что не буду пытаться отстраниться еще раз, потому что ослабил хватку на моей руке и провел пальцем вниз, к моему запястью, переплетая пальцы с моими. Мир вращался под ритм музыки и я позволила себе окунуться в нее, очищая свои мысли от всего и наслаждаясь этими драгоценными минутами.

И тогда пришла первая вспышка.

Спортивный зал закрутился в моих мыслях, искажаясь и превращаясь в комнату намного более зрелищную, которая могла существовать только несколько веков назад. Моя голова кружилась, и я чувствовала себя плывущей, смотря как туман превращается в танцующих людей. Через несколько секунд картина стала четче, открывая бальный зал, который был намного более экстравагантным, чем то, что устроили в спортивном зале. Позолоченная резьбы поднималась по двухэтажным стенам к потолку и мраморная плитка была выложена на полу. Вместо диджея, целый оркестр играл классическую музыку. Музыка была такой знакомой, хотя я и не могла вспомнить название.

Пары танцевали в линиях, и одна из них выделялась, двое были сконцентрированы только друг на друге. Девушка выглядела как я — та из моих рисунков. На ней даже было то самое платье. Золотые кудри спадали по ее спине, и у ее партнера были такие же черные волосы, как у Дрю, но немного длиннее. Казалось, что их любовь наполняет всю комнату.

Оркестр закончил играть, и когда мои глаза открылись, я была снова в спортивном зале, слушая быстрый ритм музыки в стиле поп. Мигающие огни стали ярче и набрали скорость, и я моргнула несколько раз, чтобы переориентироваться. Если бы я не знала ничего лучше, я бы подумала, что меня перенесли из спортивного зала в бальный. Но люди не попадают просто так в другое время. Это невозможно.

— Твой парень ищет тебя. — Голос Дрю вырвал меня из транса. — Мне лучше уйти, пока он не увидел нас вместе.

— Подожди… — сказала я, моя голова все еще кружилась из-за того, что произошло.

Его губы провели по моей щеке, теплые и мягкие на моей коже. — Хорошего вечера, Элизабет.

— Лиз! — назвал мое имя Джереми сквозь музыку. Я повернулась, ища его и увидела, как он появляется из толпы. — Почему ты стоишь здесь одна?

Я обернулась через плечо, чтобы взглянуть на Дрю, но никого не увидела на месте, где он стоял секунду назад. Он исчез так же быстро, как и появился. Я подумала, может быть, мне это всё привиделось, но электрические разряды, покалывающие мою кожу, говорили об обратном, а образ бального зала заполнял мой разум.

— Я просто пошла выпить что-нибудь, — сказала я, вспомнив своё оправдание. -

Думаю, от духоты у меня разболелась голова.

— Ты не заболеваешь? — спросил он, его глаза светились участием.

— Ты покраснела.

Меня пронзило острое чувство вины, я отшатнулась. Несмотря на то, что эго

Джереми непомерно выросло, он всё ещё оставался моим парнем и одним из моих лучших друзей.

Это было непорядочно по отношению к нему.

— Не думаю, — сказала я. — Просто здесь душно.

— Может, ты просто хочешь уйти отсюда? — спросил он, но по ноткам раздражения в его голове я поняла, что утвердительный ответ его разозлит.

Я отрицательно помотала головой:

— Сейчас мне станет лучше. Нам не стоит уходить.

— Хорошо, — он шаркнул ногой и посмотрел вокруг. — Мы можем посидеть, пока тебе не станет лучше.

— Всё нормально, — сказала я, удивлённая тем, что головокружение прошло. — Я

правда чувствую себя лучше.

Джереми взял меня за руку и и повел в центр зала, где мы присоединились к Челси, Кайлли и нескольким старшими ученикам, с которыми они танцевали.

Весь остаток вечера я пыталась развлечься, но не могла избавиться от мыслей о том, зачем Дрю пришёл на танцы и почему он так упорно скрывал своё присутствие. Я не могла сразу получить ответы на все вопросы, но если он думал, что может всё забыть и прийти в школу в понедельник как будто ничего не случилось, то он ошибался.

Он был здесь, и я заставлю его признать это, даже если он того и не хочет.

Загадочное появление Дрю на танцах отвлекало меня весь вечер. Я спросила Челси, уверена ли она, что он не придет, но она посмотрела на меня, как на сумасшедшую, напомнив, что он в Нью-Йорке и закрыла тему.

Остаток танцев проходил медленно, и я обрадовалась, когда пришло время уходить. Мама уже спала, так что поднялась к себе в комнату и запрыгнула в кровать, переодевшись в удобные спортивки и футболку.

Однако, несмотря на то, что сказала Челси, я знала, что Дрю был там. Я попыталась придумать, кто еще это мог быть — старшеклассник, которого я знала, новичок, который влюбился в меня, или даже кто-то не из нашей школы. Но я продолжала возвращаться к одному и тому же выводу: Дрю был на танцах. Проблема была в том, что даже если я права, я не могу сказать Челси. Это разобьет ей сердце, если она узнает, что он пришел и даже не сказал ей.

Была еще большая загадка этого вечера — странная вспышка, когда мы танцевали. Она была была более живая, чем сон, но я никак не могла придумать столько деталей сама, вплоть до состава классической мелодии. Это могло быть воспоминанием, но это невозможно. Я не жила в это время. Может, это из фильма, который я когда-либо смотрела.

Должно быть так, поскольку единственное другое объяснение — это настоящая память, что было бы нелепо.

Мое любопытство взяло верх надо мной и, хотя теория была надуманной, я села перед компьютером и написала «реинкарнация» в поиске.

Тот факт, что я рассматриваю это, заставил меня засмеяться вслух, но возможно это было объяснением, почему я внезапно стала понимать и говорить на французском.

Да, это невозможно, но ничего не случиться, если я проведу небольшое исследование.

Ни одна ссылка не упоминала то, что я испытала, но я продолжала искать, останавливаясь даже на жутком «генераторе прошлой жизни», который проинформировал меня, что я была пастушкой в Саудовской Аравии в прошлой жизни. Я закрыла страницу, надеясь, что никто не принимает этот сайт всерьез.

Потом я нашла то, что убедило меня, что я возможно не схожу с ума.

Там говорилось, что человек не вспомнит свою прошлую жизнь без спускового крючка: человека, места или вещи, которые вызывали в прошлой личности такие сильные эмоции, что спровоцировали возврат памяти. Если сайт был прав, то он должен испытывать то же, что и я.

Я продолжала искать больше часа, и когда мои глаза начали гореть из-за смотрения в экран, я решила поискать еще утром. Я хотела убрать сумку, которую брала на танцы, но остановилась, когда увидела визитку Алистара внизу, куда я забросила ее после первого визита в магазин. Казалось странным совпадением, что он помог мне со всем нарядом, но я думала, знал ли он больше, чем сказал мне.

Не повредило бы спросить.

Маленькая дверь в магазине Алистара делала его больше похожим на пещеру, чем на обычные полные воздуха магазины в торговом центре, и я зашла внутрь, скрипя деревянным полом при каждом шаге.

— Элизабет Давенпорт, — поприветствовал меня грубый голос Алистара до того, как я начала оглядываться. — Надеюсь, ничего не случилось с твоими покупками?

— Совсем ничего. — сказала я, подходя ближе пока не добралась до него, сидящего за столом.

— Они идеальные.

Он улыбнулся и снял очки, кладя их на старую книгу, которую читал.

— Что тогда ты ищешь сегодня? — я сжала губы, понимая, что надо было придумать начало разговора. Как можно спросить хозяина магазина, знает ли он что-то о реинкарнации? Я переминалась с ноги на ногу, не зная как начать.

— Я просто хотела поблагодарить вас за все, — сказала я, решив, что это такое же хорошее начало, как любое другое. — Маска была красивой. Как и ожерелье, и корона, и платье.

— Всегда пожалуйста, — ответил он, знающая улыбка появилась на его лице.-

Ты очень талантливая девушка, раз нарисовала такую изысканную маску.

— Спасибо, — сказала я, натягивая рукава рубашки на пальцы.

Он закрыл книгу и убрал ее в ящик стола. — Но я подозреваю, есть и другая причина, почему ты здесь?

— Да, — сказала я, думая, как начать. — Это может показаться странным вопросом…но платье и ожерелье казались такими знакомыми. Вы не знаете, откуда они?

— Я чувствовал, что они тебе понравятся, — сказал он. — Насчет платья…Меня вдохновила мода времен регентства, а ожерелье было из Англии.

Оно из графства Хэмпшир и принадлежало красивой леди из 1815 года.

— Это тогда, когда происходли события в «Гордости и предубеждении», да? — спросила я, вспоминая обсуждение этого в классе.

— Джейн Остин сама жила в Хэмпшире. — он кусал губы, перед тем как продолжить. — Говоря об Остин, много лет назад я купил что-то очень особенное, с предчувствием, что это может понадобиться кому-то однажды. — он улыбнулся и открыл ящик стола, доставая ключ, который выглядел как из девятнадцатого века. Ключ подошел к деревянному шкафу за ним, и он крутил его, до щелчка, открывая книги, стоящие в ряд с подходящими светло-коричневыми шипами. Он вынул их из шкафа и положил на стол, держа так осторожно, как новорожденного ребенка.

Тканевые обложки не выглядели как то, к чему я привыкла, и я посмотрела на него с вопросом.

— «Гордость и предубеждение» была в трех томах, — сказал он, показывая на книги. — Эти были изданы когда Остин была еще жива. — Мои глаза расширились от шока. — Это первые издания?

— Да, — ответил он, словно это то же самое, что купить их в местном книжном магазине.

Я подошла ближе, чтобы рассмотреть их. — Как вам удалось получить их?

— Так же, как я получаю все эти вещи. Я натыкаюсь на раритеты и покупаю их.

Я не была экспертом в антикварных книгах, но выглядело это дорого. Первые издания романа Джейн Остин должны стоить тысячи долларов, если не больше. Надо будет поискать, когда вернусь домой.

— Я хочу, чтобы ты взяла их, — прервал он мои мысли. — Они немного потертые, но только потому, что предыдущий владелец очень любил их.

— Взять их? — спросила я. — Как? Бесплатно?

Он засмеялся и морщинки появились вокруг его глаз. — Да, обычно «взять их» это и означает.

Я ждала, что он скажет, что это какая-то шутка, но его ободряющая улыбка заставила меня поверить, что он серьезно.

Опустив свой взгляд к книгам, я потянулась и провела большим пальцем по обложке. Испытав облегчение от того, что она не сломалась и не рассыпалась, я открыла третий том, рассматривая первую страницу. Название было написано смелым крупным шрифтом, и я с изумлением смотрела на него.

— Они прекрасны, — сказала я, закрывая книгу. — Но почему вы отдаете их мне?

Он снова сел, обдумывая вопрос несколько секунд.

— Я попал в этот бизнес еще до твоего рождения, — начал он. — Я приобретал, продавал и покупал множество предметов. Большую часть времени каждый предмет был забыт — годами отделенный от поколений настоящего владельца, или продан кому-то, кто им не дорожил. Но по редкой случайности кто-то, такой как ты, приходит в магазин и соединяет один или несколько предметов.

В первую очередь поэтому я и открыл этот бизнес — я хочу соединять людей с вещами, которые, как я чувствую, принадлежат им. А они, — он посмотрел на книги, толкая их в мою сторону, — принадлежат тебе. — Я изумленно смотрела на него. — Они мне нравятся, — сказала я, глядя на него. — Но как вы определяете, что предмет… принадлежит кому-то?

— Простоты ради, давай назовем это интуицией. — Он подмигнул, указывая на книги. — Пожалуйста, возьми их. Никто когда-либо не будет заслуживать их так, как ты.

Я снова открыла третью книгу и представила, как эти пожелтевшие страницы выглядели после печати. Они должно быть были белоснежными…

— Спасибо, — сказала я, принимая подарок. — Это лучшее, что мне когда-либо дарили.

Он аккуратно запаковал книги, чтобы я довезла их до дома в сохранности, а я размышляла, чем же я заслужила все то, что он для меня делает. И только когда я приехала домой, я поняла, что была настолько увлечена книгами, что забыла спросить о воспоминаниях, которые у меня были прошлой ночью.

— Как поход по магазинам? — спросила мама. Когда я вошла в дом, она смотрела на сумку в моей руке. — Я вижу ты что-то купила.

— Всего пару книг, — сказала я, не желая рассказывать ей о том, что произошло.

Я сама едва это понимала.

— Ты так ничего мне не рассказала о вчерашних танцах, — продолжила она, наливая себе немного воды из дозатора на внешней стороне холодильника. -

Как все были одеты?

Я переложила сумку в другую руку, в нетерпении подняться наверх и рассмотреть книги, — Все было круто, — сказала я. — Джереми переоделся в Зорро.

— Что произошло у вас с Джереми? — спросила она, делая глоток воды. -

Раньше ты говорила о нем без остановки.

— Ну мы тогда только начали встречаться. — Я пожала плечами, желая, чтобы она меня отпустила.

— Она держала стакан перед собой и изучала меня. — Ну что ж, я рада, что у вас двоих все прекрасно. — Она не выглядела убежденной.

— Ага, — сказала я, делая шаг в сторону лестницы. — Я пойду разберу книги.

Позовешь меня на обед. — Я поспешила в свою комнату, положила сумку на кровать. Мои руки застыли над свертком, как у ребенка над рождественским подарком. Не смотря на обложку, я аккуратно распаковала книги, опасаясь повредить старинные рукописи одним неверным движением. У книги, опубликованной в 1813 году, должно быть было много владельцев до меня. Я могла представить человека, читающего эту книгу в кресле-качалке на крыльце с видом на зеленые холмы, за которыми простирается лес. Должно быть, было здорово жить в те времена, когда люди могли расслабляться и наслаждаться жизнью, не беспокоясь о домашних заданиях и экзаменах.

Я взяла первый том, лежащий ближе ко мне, и села на кровать, держа книгу перед собой и открывая ее. Я ожидала увидеть такой же большой заголовок, как и в той книге, что я открывала в магазине, но между обложкой и первой страницей лежали свернутые листы желтого пергамента. Я взяла их и развернула. Это были музыкальные листы, а сверху было название «Минуэт» Моцарта. На остальных бумагах была песня, я положила листы на покрывало, расправляя руками складки на бумаге.

Я изучала композицию, и в голове всплыли знания, которые я приобрела в средней школе, когда занималась в хоре. Я слышала как звучат ноты, словно играла их на пианино — каждая нота четко отражалась в моей голове. Я закрыла глаза, слушая, и в голове снова всплыло воспоминание о танцующей на балу паре.

Я знала, почему эта песня кажется мне знакомой. Это была та самая песня, которую я слышала на танцах в честь Хэллоуина, когда танцевала с Дрю — или с человеком, которым, как мне казалось, был Дрю.

У нас в доме не было пианино, но в школе находился музыкальный класс, который всегда был открыт для желающих позаниматься. Никто не будет возражать, если я время от времени буду пытаться играть, и мои попытки будут не столь ужасны, хотя, конечно же, они будут.

Покачав головой, я поняла, то, о чем я сейчас думаю, просто невозможно.

Этот отрывок не так уж и сложно сыграть, но студенты по классу фортепьяно начинали с «Горит горит маленькая звезда» и «У Мэри был маленький ягненок». Никто не подходил к пианино и не начинал играть Моцарта. Нет никаких оснований думать, что у меня будет по другому.

Однако, я решила, что стоит попробовать. Французский никогда не был моей сильной стороной, но сейчас я говорю на нем, словно знала его всю жизнь. В хоре я никак не могла научиться чтению с листа, но ноты в моей голове появились словно по волшебству. Возможно, это и было волшебство.

Это странно, но другого объяснения у меня не было.

Я не могла поверить, что рассматриваю такую возможность. Но решив судить объективно, я положила музыкальные листы в папку, чтобы они были при мне, если я решусь попробовать.

После всего, что произошло со мной за последнее время, существование магии не кажется мне таким уж невероятным, как раньше.

Мысли о том, как подойти к Дрю с разговором о танцах, не покидали мою голову, поэтому мне никак не удавалось уснуть. Я оказалась в сложной ситуации. Спросить его — это тоже самое, что обвинить в том, что он солгал Челси. Он явно не хочет, чтобы я знала, где он был. Иначе, он бы не скрывал свое присутствие. Я уснула прежде, чем решила, что мне делать, но моя бессонница была бессмысленной — на следующее утро, когда прозвенел последний звонок на историю, его место было пустым, и урок прошел без него.

— А где Дрю? — спросила я Челси, пока мы шли в корпус по иностранным языкам.

— Он решил остаться с отцом в Нью-Йорке до конца недели. Сказал, что давно не видел своих бабушку и дедушку, — ответила она, оглядываясь вокруг, прежде чем снова обратить на меня внимание. — Тебе не кажется, что в Нью-Йорке девушки симпатичнее?

— Не может быть, — сказала я, потому что именно это она хотела услышать. — То, что они живут в Нью-Йорке, не делает их боле симпатичными.

Она вздохнула с облегчением.

— Точно сказано.

— Неделя — это слишком долго, чтобы пропускать занятия в школе, — сказала я, стараясь вести непринужденный разговор. — Он не отстанет?

— У него все хорошо с французским, английским и историей, — она пересчитала предметы по пальцам. — Я помогу ему с химией, но не знаю как у него с мат. анализом. Он получил 3+ за последний тест, но он совсем ничего не учил. Я предложила ему перевестись на уровень ниже по тригонометрии, чтобы он был в одном классе с нами, но, кажется ему эта идея не понравилась. — Она засмеялась. — На самом деле, он, кажется, отверг ее.

Я почти остановилась как вкопанная. Потому что он не хочет быть еще в одном классе со мной, подумала я, напомнив себе, продолжать идти в том же темпе, что и Челси, чтобы она не поняла, насколько сильно ее слова взволновали меня. В конце концов, может быть он считал, что мат. анализ будет лучше для его заявления в колледж. Все, что он делает, никак не связано со мной, и чем больше я твердила себе забыть его, тем сильнее он занимал мои мысли. Они оказались в ловушке в моей голове, и я не смогу их долго сдерживать — мои чувства к Дрю, чтобы они не значили, не могут быть похоронены навечно.

Это будет подобно взрыву, когда они вырвутся наружу.

Казалось, что тригонометрия длилась вечно, а когда прозвенел последний звонок, я, вместо того чтобы пойти в библиотеку, поспешила в музыкальный корпус. Одна из маленьких репетиционных студий была пустой, я зашла внутрь и закрыла за собой дверь. Комната была крошечной — всего лишь три шага между пианино и дверью. Доска, показывающая ноты на пианино, висела позади.

Весь следующий час я экспериментировала с ключами, используя доску с нотами в качестве гида. Хотя я никогда раньше не брала уроки фортепиано, все это имело смысл. В уме я понимала какие ключи соответствуют нотам на доске, и продолжала спрашивать себя, не наугад ли я выбираю ноту и играю гамму с легкостью. Музыка «Минуэта» все еще казалась мне сложной, но, по крайней мере, я смогла понять ноты.

Посмотрев на часы, висевшие над дверью, я увидела, что почти в это время у Джереми заканчивается футбольная тренировка. Он уверенно пойдет искать меня в библиотеку, поэтому я собрала свои вещи и закрыла за собой дверь, понимая, что вернусь сюда завтра.

С легкостью выучив основы, я на третий день решилась сыграть песню. Это было не так сложно. Если я играла только правой рукой, или только левой, это звучало прилично, но когда я объединяла руки, терялся ритм. Но к концу недели ноты уже сочетались друг с другом, и звучание было похоже на то, что я слышала в своей голове. Почти как я раньше играла, в какой-то другой своей жизни.

В дверь дважды громко постучали, я оторвалась от клавиш посередине песни, чтобы открыть дверь. Джереми стоял с поднятой рукой, готовый постучать еще раз. Его щеки все еще были красными после тренировки, а, увидев меня, на лице отразилось удивление.

— Привет, Джери, — сказала я, выдавливая улыбку. — Тренировка закончилась раньше?

— Нет, — ответил он, поворачивая голову, чтобы заглянуть внутрь. — Сейчас 5:30. Я искал тебя по всей школе. Почему ты здесь?

Я пожала плечами. — Я играла на пианино.

Он сдвинул брови в замешательстве. — С каких пор ты играешь на пианино?

— С понедельника.

Он смотрел на меня, словно пытался разгадать какой-то страшный секрет в моей голове. Прежде чем я поняла что происходит, он ворвался в комнату, словно ожидал, что я прячу что-то — или кого-то — внутри.

— Почему ты не рассказала мне, что начала играть на пианино? — спросил он, убедившись, что ничего компрометирующего не происходило.

— Я просто играла, пока ты был на тренировке, — объяснила я. — У меня не очень хорошо получается.

Он положил руки мне на плечи, а глаза пылали от злости, вот этого я не ожидала. — Так перестань играть в это время и вместо это приходи посмотреть мою тренировку. — Он подчеркнул каждое слово. — Ты можешь делать наброски, пока смотришь игру, так и заполнишь свой альбом.

— Я постараюсь, — сказала я, пытаясь придумать оправдание. Рисовать как

Джереми и его команда играют в футбол — это не очень весело. — Но на улице холодно. Возможно, когда будет теплее.

— Шэннон смотрит игру Уоррена, — сказал он. — Она приносит куртку.

— Я знаю, — прошептала я. — Извини.

Он покачал головой. — Лиз, иногда мне кажется, что я тебя больше не знаю, — сказал он, его голос был полон разочарования. — Что-то изменилось с начала этого школьного года. Я всего лишь хочу, чтобы у нас все было как раньше.

Я кивнула, не способная согласиться вслух. Единственный способ, чтобы у нас с Джереми все было как раньше, это стереть Дрю из моей памяти, а я этого не хотела.

— Тогда пойдем, — сказал он. — Здесь становится душно. — Он взглянул на пианино, которое занимало половину комнаты. — Кстати, ты играла не так уж плохо.

Он вышел из комнаты прежде, чем я смогла поблагодарить его за комплимент, словно он смутился из-за того, что сказал это. Я не могла не задаться вопросом, а согласился бы с этим Дрю, но учитывая тот факт, что я не собиралась выступать перед публикой — а Дрю не хотел иметь ничего общего со мной — я сомневалась, что он когда-нибудь услышит мою игру.

В понедельник утром Дрю уже сидел на своем месте в самом дальнем конце класса по истории. Его волосы были короче чем обычно — он должно быть подстригся в Нью-Йорке — одет он был в типичные для него темные джинсы и черную кожаную куртку.

Я взглянула на него прежде, чем дойти до середины комнаты. Он смотрел на меня, словно бросая вызов сесть рядом с ним. Решив проверить его реакцию, я подняла голову и проскользнула, стараясь игнорировать бешеное биение сердца в груди, опустилась на стул слева от него. Когда я подошла, он крепко сжал ручку в руке и сфокусировался на двери, отказываясь смотреть в мою сторону. Практически приглашая меня подойти, он точно был недружелюбен.

Откинувшись на спинку стула, я старалась выглядеть расслабленной, продумывая, как бы начать разговор.

— Привет, — сказала я неожиданно твёрдым голосом, хотя чувствовала, что в любой момент он может дрогнуть.

Он бросил ручку на стол и повернулся ко мне, глаза потемнели от злости.

— Ты что, собираешься надоесть мне до смерти? — спросил он, понижая голос.

Оскорблённая таким приёмом, я оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Было ещё рано и в классе находились только Лара Фостер и Линдсей Ньюман, которые, похоже, были увлечены своей беседой.

— Я знаю, что на той неделе ты был на балу, — сказала я, надеясь, что уверенность в моём голове заставит его признать, что это правда.

Он опустил глаза на стол и усмехнулся:

— Я был в Нью-Йорке.

— Нет, — я покачала головой. — Ты был здесь. Чёрный костюм… пиратское ожерелье с черепами… знакомо?

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — он прищурился. — Но кого бы ты там ни видела, это был не я. В те выходные меня не было в городе.

Я скрестила руки на груди. В класс начали заходить ученики. Кровь во мне бурлила от негодования. Челси пришла и села по другую сторону от Дрю. Мы оба поздоровались с ней так, будто и не было предыдущего разговора. Но сдаваться я не собиралась. Осталось только найти способ заставить его признать правду.

Оставшаяся часть дня тянулась медленно, после последнего звонка я поспешила в репетиционный класс поработать над «Минуэтом». В минувшие выходные я скачала музыку, чтобы слушать. Надеяюсь, что это поможет мне сыграть песню лучше. Настало время проверить сработало ли.

Жара заполняла всю комнату, превращая ее в сауну, и я наполовину открыла дверь, позволяя воздуху циркулировать, чтобы не потерять сознание от теплового удара. Класс был достаточно далеко от выхода из школы, но если кто-то будет идти мимо, то сможет заглянуть внутрь. Надеюсь, что никто этого не сделает. Хотя моя игра стала лучше по сравнению с прошлой неделей, я все еще была не готова, чтобы другие люди ее услышали.

Когда я начала играть, музыка словно овладела моим телом — каждая нота звучала в гармонии с другими. Я закрыла глаза и не думала ни о чем, кроме песни. Такое чувство, что я практиковала этот отрывок годами. Последняя нота прозвучала в комнате, и открыла глаза, осознавая, что передо мной нет листа с нотами. Словно я играла это по памяти.

— Звучало неплохо, — сказал голос, идущий от двери, который я ни с чьим не перепутаю. Я повернулась и увидела Дрю, облокотившегося на дверной проем. — Но я бы поработал над серединой. Она слегка прерывалась.

— Спасибо, Дрю, — сказала я, уставшая от его постоянных перемен в отношении меня.

Очевидно, мы могли разговаривать только тогда, когда он считал это приемлемым. Может его это устраивало, но меня нет.

— Если учесть тот факт, что я до прошлой недели не прикасалась к пианино, не думаю, что это плохо.

На его лице появилась небольшая улыбка.

— Как я сказал, это звучало хорошо.

— Я расстаюсь с Джереми, — сказала я, убирая руки с клавиш и кладя их на скамейку. Истинный смысл этих слов забился в моей груди, после того как я сказала ему, но не зависимо от того, насколько сильно это признание удивило меня, я уже не могла идти на попятную. — Мне не важно, что ты скажешь. Я знаю, что это был на танцах.

Он облокотился на стену, скрестив руки на груди.

— Дай угадаю, ты расстаешься с ним из-за меня? — спросил он и продолжил, не давая мне ответить. — Это, конечно, не первый раз, когда девушка бросает парня из-за меня. Это постоянно происходило раньше дома. Мы начинали встречаться, потом я уставал от нее и находил другую. А они всегда возвращались к своим бывшим, умоляя о прощении. Иногда парни принимали их, а иногда и нет. Это было печально, когда они оставались одни, но с их стороны было глупо думать, что они такие особенные и смогут удержать меня более двух месяцев. — Он покачал головой в знак фальшивого неодобрения. — Я думал, ты умнее их, Элизабет, но, кажется, я ошибался. Какое разочарование.

Жестокость в его голосе ранила меня, словно ножи пронзили легкие, и я напомнила себе, что надо дышать. Я помнила танец — оба, и в школе, и на балу, были в моей голове. Он был таким теплым и нежным тем вечером. Он не имел в виду то, что сказал.

— А как же Челси? — спросила я, собрав все свое мужество, чтобы посмотреть на него. В его глазах промелькнула грусть, но она исчезла в следующее мгновение, что я задалась вопросом, а было ли это на самом деле? — Вы вместе почти два месяца. Ты собираешься бросить и ее тоже?

— Точно также как ты бросаешь Джереми? — бросил он вызов.

— Я не бросаю его, — сказала я, слова звенели у меня в ушах. — Мы отдалились друг от друга. Это никак не связано с тобой.

— Уверен, это не так, — ответил он, закатывая глаза. — Но почему ты говоришь об этом мне? Потому что думаешь, что я захочу быть с тобой, после того как ты бросишь его? Так не будет. Извини, Элизабет, но ты просто не в моем вкусе. — Я проглотила слезы.

Я проглотила слезы.

— Я не знаю, — я колебалась, стараясь не заплакать перед ним. Если его целью было заставить меня чувствовать себя так, словно он воткнул в меня нож и разорвал меня изнутри, то у него получилось. — Просто оставь меня одну.

Он не двигался, не смотря на мои искренние слова. Я задумалась, хочет ли он извиниться и сказать, что не это имел ввиду, но он развернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Я смотрела туда, где он стоял, и ждала, что он вернется, но спустя несколько секунд стало ясно, что он ушел и собирается возвращаться.

Я закрыла крышку пианино и легла на нее, надавив на глаза руками так сильно, пока не увидела круговые узоры за веками. Волосы закрывали лицо, словно защитное покрывало, и я позволила слезам бежать по щекам. Хуже всего, что пока я плакала, мне не становилось лучше. Каждый раз, когда я чувствовала, что барьер между нами сломан, он тут же воздвигал его вновь, и я не знала хватит ли мне сил сломать его навсегда.

Я могла видеть смутный образ того, как я, должно быть, сейчас выглядела, лежащая на старом пианино, плачущая так сильно, что слезы могли оставить следы на дереве. Комната развернулась вокруг меня, словно я была в двух местах одновременно, и смотрела на то, что происходит сама проживала это.

Я представила рядом с собой Дрю, обнимающего меня и говорящего, что все будет хорошо. Я могла чувствовать тепло его тела и слышать, как он шепчет мне. Голос внутри меня говорил, что, на самом деле, его там нет, но я игнорировала это. Притворяться было легче.

Две сцены слились вместе, и исчезли из моего разума. Ничего из этого не было реальным. У меня закружилась голова от недостатка кислорода, и я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь замедлить слезы.

Придя в себя, я размышляла над тем, что сказала о расставании с Джереми.

Это было так неожиданно, но бы казалось неправильным оставаться с ним, когда я все время думаю о Дрю. Это нечестно, Джереми заслуживает лучшего. Искра между нами прошла, и у нас нет никакой возможности стать такими как прежде.

Единственное, что я могла сделать, положить этому конец.

Я не знаю сколько прошло времени до того, как Джереми постучал в дверь и открыл ее, не дожидаясь моего разрешения, чтобы войти.

— Я подумал, что найду тебя здесь снова, — сказал он, толкнув дверь так, что она ударилась о стену. — Я сначала проверил библиотеку, но тебя там не было.

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, зная, что выгляжу не лучшим образом

Мои глаза были полны слёз, на щеках следы потёкшей туши

— Ой-ей, — оторопел он, делая шаг назад. — Что случилось?

Я сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле.

— Тяжёлый день, — я пожала плечами и откинула волосы назад, убрав пряди, прилипшие к мокрому лицу. — Но здесь я не хочу об этом говорить. Расскажу в машине.

Он напрягся, глаза его стали холодными, как у статуи.

— Хорошо, — он вошел в класс и помог мне собрать вещи. — Пойдём отсюда, пока тебя не увидели в таком состоянии.

Ещё одна слеза почти покатилась по щеке, я потёрла уголок глаза и сморщилась, увидев пятно туши на указательном пальце. Я залезла в сумку за солнечными очками. Я редко ношу солнечные очки, но в этот раз надеялась таким образом скрыть, что я плакала.

Парковка младших курсов была в пяти минутах ходьбы от здания. Мы молчали всё время, пока шли до машины. Всегда непросто расставаться с человеком, особенно если отношения длились столько, сколько наши. Я понятия не имела, с чего начать. Некоторое время мы ехали в тишине, его лицо было мрачным и злым. Он ждал, пока я первая начну разговор. Я уставилась в окно, так что мне не пришлось смотреть на него. Как будто я наблюдала за чьей-то чужой жизнью, и не знала, смогу ли продолжить.

— Теперь-то ты мне скажешь, что происходит? — бросил он через пять минут, видя, что я не собираюсь говорить без его вопроса.

— Я не думаю, что нам стоит быть вместе, — сказала я, сдерживая слёзы. Я ощущала себя ржавой развалиной, мышцы отказывались подчиняться, но я сделала над собой усилие и повернула голову в его сторону. Его губы были сжаты в тонкую линию, он молча продолжал вести машину на одной скорости. Но казалось, что одно случайное движение могло вызвать вспышку ярости.

— Дело в том, что за последние несколько месяцев всё так изменилось, — я продолжила. — Ты всё больше времени посвящаешь футболу. Я знаю, что вице-капитан — это большой шаг вперёд, и я рада за тебя, но мы с тобой двигаемся в разных направлениях. Мы даже почти на говорили друг с другом, и что бы я ни пыталась сказать, ты не слушал, потому что не хотел это слышать. Я просто… не могу так больше продолжать.

Он резко затормозил на светофоре. — «Ух ты, Лиз» — процедил он сквозь зубы, подавшись вперёд в ожидании, пока загорится зелёный, — «Ты порываешь со мной и имеешь наглость говорить. что это моя вина? Тогда позволь и мне кое-что тебе сказать.

С самого начала учебного года тебя как будто подменили. Ты поменяла стиль своих рисунков, ты говоришь по-французски лучше меня, ты начала учиться играть на фортепьяно, даже не удосужившись мне об этом сообщить. Мы больше не разговариваем, потому что ты даже не пытаешься, тебе наплевать на всё, что происходит в моей жизни. Я нахожу тебя в слезах, но меня это не удивляет, ты последнее время постоянно подавлена и раздражена. — Он нажал на газ, машина рванула, как только зажёгся зелёный. — Я даже не уверен, нравится ли мне эта «новая ты».

Я вжалась в сиденье и закрыла глаза, осознавая его слова. Моё горло сжалось, и я поняла, что если попытаюсь сказать ещё что-нибудь, вместо слов получатся только рыдания. По щеке покатилась слеза, но я быстро её смахнула.

— Ну вот опять начинается, — покачал он головой, — Ты даже не можешь порвать со мной и не выглядеть при этом жалко.

Он остановился перед моим домом. Я взглянула за знакомые стрельчатые окна, страстно желая выскочить из машины и оказаться в своей комнате.

Я надеялась, что моя мама не заметит, что всё кончено. Я поговорю с ней позже, но сейчас мне нужно было остаться одной и обдумать всё, что произошло, прежде чем вообще с кем-либо говорить.

Наконец, набравшись храбрости, я посмотрела Джереми в глаза и ахнула, увидев в них злость.

— Ты прав, — признала я, смотря на свои руки, сложенные на коленях. — Все уже по-другому. Но я не могу ничего исправить. Извини, Джери. — Я потянулась, чтобы коснуться его руки, но он отдернул ее и положил на руль.

— Просто уходи. — Он продолжал смотреть вперед.

Я старалась, чтобы он посмотрел на меня, но он сконцентрировался на дороге.

Понимая, что сказать больше нечего, я вышла из машины и поплелась к дому, не оборачиваясь, чтобы посмотреть как Джип исчезает из виду.

— Как в школе? — спросила мама, когда я вошла, отключая звук у телевизора, чтобы услышать мой ответ. Но увидев меня, на ее лице появилось беспокойство — значит у меня нет никакой возможности подняться наверх, не объяснив ей, почему я так расстроена.

Я опустилась в откидное кресло, не зная с чего начать. — Мы с Джереми расстались, — сказала я, слова звучали нереально.

— Он тебя бросил? — Она выпрямилась на диване, и ее голос звучал с тревогой.

— Нет. — Я покачала головой. — Я его бросила.

Она замолчала, переваривая информацию. — Почему ты это сделала?

Я смотрела в пол, не желая видеть разочарование в ее глазах.

— Мы движемся в разных направлениях, — сказала я, теребя руки на коленях. — С тех пор как его выбрали вторым капитаном, кажется, что футбол и мнение его друзей значат для него больше, чем наши отношения.

Она пододвинулась ко мне.

— Ты не думаешь, что это всего лишь этап? — спросила она. — Я знаю, что ты сделала то, что считала лучшим, но иногда людям нужно время, чтобы приспособиться. Ты знаешь, как мне нравится Джереми. Он ведь помог тебе выбраться из своей раковины.

— Я думаю, это была Челси, — сказала я, положив руки на спинку дивана и смотря на маму. — Джереми почти со мной не разговаривал, пока я не подружилась с Челси. — Я встала, не зная, что еще сказать. — На самом деле, я себя не очень хорошо чувствую, — сказала я, поднимая сумку с того места, где я ее бросила ранее. — Я пойду прилягу в своей комнате.

Я поднималась по лестнице, словно на гору взбиралась. Наконец, добравшись до верха, я вошла в комнату, плюхнулась на кровать и сразу же уснула. Я так хотела остаться здесь — не иметь дело ни с Джереми, ни с Челси, ни с Дрю — но я не могла вечно избегать школы.

На следующий день мама разрешила мне остаться дома, а я игнорировала все звонки от Челси и Ханны. К моему удивлению, даже Кейли позвонила один раз. Устав слушать телефонные звонки каждый час, я отключила телефон, чтобы мне ничего не напоминало о случившемся.

Через день мама не была столь снисходительна и сказала, что я достаточно пообижалась и должна идти в школу. Джереми не заедет за мной этим утром — и вообще ни каким утром — поэтому я выбралась из постели и пошла к своей ярко-голубой Тойоте РАВ 4. Я ехала настолько медленно, насколько позволяло скоростное ограничение, не желая приехать раньше чем нужно.

Когда я вошла в класс, все пялились на меня — по крайней мере, мне так казалось. Я села как можно ближе к двери, стараясь не встречаться ни с кем взглядами, вытащила учебники и положила их на стол. Я мельком взглянула на Дрю и сразу же стыдливо опустила глаза, вспомнив, что он сказал в музыкальном классе.

От воспоминаний у меня сжалось горло, и почувствовала, что могу расплакаться перед всем классом, но я смогла сдержать слезы, сконцентрировавшись на биении сердца в груди, которое для всех остальных было невидимо. Было так больно, что мне хотелось закрыть глаза и исчезнуть из класса, подальше от этих вопросительных взглядов.

Я поймала взгляд Челси и удивилась, увидев на ее мрачном лице вспышку гнева прежде, чем она успела отвернуться. Мне не следовало удивляться.

Вероятно, она злится, потому что я не поговорила с ней о разрыве с Джереми.

Но я не могу позволить ей узнать истинные причины моих действий, поэтому не могла обсуждать с ней это расставание.

Я не могла ни с кем это обсудить.

Сосредоточиться было невозможно, но так как я была, естественно, хорошим студентом по Европейской истории, то не имело значения, что я уделяла не так много внимания предмету, как должна была. Все время я смотрела на парту, стараясь не смотреть в сторону Дрю и пытаясь снизить биение сердца в груди до глухого рева. У меня было чувство, что Дрю смотрит на меня — возможно, он и не смотрел.

Единственное, о чем я могла думать, что он, так или иначе, осознавал как мне тяжело не смотреть в его сторону.

Чем больше я старалась не смотреть на него, тем сильнее чувствовала его присутствие, и когда прозвенел звонок, я выбежала из класса.

Я узнала Челси по ее быстрым шагам прежде, чем услышала ее голос. — Это способ не рассказывать мне о разрыве с Джереми, — сказала она, догнав меня.

Я посмотрела на нее, съежившись от этих слов. — Извини, — пробормотала я, стараясь сдержать очередной поток слез. — Я это не планировала — просто так получилось. Он почти со мной не разговаривал, а когда разговаривал, то либо хвастался про футбол, либо критиковал то, что я делаю. Мы не могли больше оставаться вместе.

— По крайней мере, ты могла бы сначала поговорить со мной. — Она все еще злилась. — Ты, вообще-то, моя лучшая подруга. Я помогла бы тебе принять решение прежде, чем ты пойдешь и наделаешь глупостей. — Она наклонилась и тихо сказала. — Он расстроен, Лиз. Я никогда не видела его таким раньше.

Похоже, что он притворяется, что вы не расстались. По крайней мере, ты должна поговорить с ним об этом. — Я смотрела в сторону, не желая думать о том, насколько сильно я расстроила Джереми.

— Ты права, — согласилась я с ней. — Конечно, я поговорю с ним. Но не думаю, что получится что-либо исправить.

— Как бы то ни было, Лиззи. — Челси пожала плечами на мои слова. — Я пошла на испанский. Увидимся позже.

Она развернулась и пошла в класс прежде, чем я смогла ответить, оставив меня в коридоре в полном шоке.

Дрю ни разу не посмотрел на меня во время французского, а Джереми сидел сзади, делая вид, что смеется и шутит со своими друзьями. Для всех он казался не потрясенным нашим разрывом, но я могла сказать, что каждое его движение было на автомате и через силу.

Весь урок я разрисовывала поля тетрадки затейливыми переплетениями из кругов, квадратов и треугольников. Это помогало заглушить нарастающую боль от близкого присутствия Дрю. Когда прозвенел звонок, я бросила ручку и тетрадку в сумку, закрыла её и приготовилась рвануть из класса так быстро, как только смогу.

— Лиз, — Джереми позвал меня из глубины класса, устремляясь к моей парте, пока я не ушла. — Мне нужно поговорить с тобой.

Я взглянула на остальных учеников, собирающих вещи, прекрасно понимая, что если я просто уйду, то буду выглядеть в глазах остальных просто ужасно.

— Хорошо, — я кивнула, наблюдая, как миссис Эванс выходит из класса со стопкой бумаг. — Но сейчас мне нужно идти на генетику и готовиться к лабораторной. Поговорим за ланчем.

Он стоял передо мной, загораживая выход.

— Давай поговорим сейчас, — сказал он. — Недолго.

У меня задрожали руки, я оперлась о спинку стула

— Не думаю, что сейчас подходящее время, — ответила я дрожащим голосом. Я

старалась не смотреть на Дрю, который в это время за соседней партой складывал книги. Я подумала, что, наверное, наш разговор его забавляет.

После того, что случилось в музыкальном зале, я всего могла от него ожидать.

Джереми схватил меня за запястье, удерживая меня, когда я взяла сумку, чтобы уйти.

— Не знаю, что такое приключилось с тобой в понедельник, но очевидно, что ты не можешь здраво мыслить, — сказал он, так пристально глядя на меня, как будто хотел впечатать слова в мой мозг. — Нам нужно забыть о том разговоре в машине, как будто его никогда не было.

Нет, Джери, — я попыталась высвободить руку, но он усилил хватку. — Я не могу забыть то, что случилось, потому что сказала именно то, что хотела, — я оглянулась, смущённая наглыми взглядами нескольких девочек, специально становившихся в дверях. — Тебе это также следовало бы заметить. Это больше не работает. — я едва справилась с последней фразой, слова застревали в горле.

— Такое случается с отношениями. — возразил он. — Всё меняется. Я думал, всё прекрасно — очевидно, это у тебя какие-то проблемы. Но это ничего, я помогу тебе с ним справиться. Я знаю, Лиз, у нас всё будет хорошо.

Я снова попыталась вырвать руку их его ладони:

— Дай мне пройти, Джери, — попросила я, чувствуя, как пальцы сжались ещё сильнее, оставляя синяки на коже.

Из ниоткуда появилась другая рука, разжавшая пальцы Джереми на моем запястье и оттолкнувшая его назад. От удивления у меня едва не отвисла челюсть, когда я увидела, что в стороне стоит Дрю и смотрит на Джереми, словно его вызвали на дуэль. Его темные глаза пылали гневом, говоря о его готовности к ответным действиям.

— За что? — потребовал ответа Джереми, наклоняясь вперед и сжимая кулаки.

— Ты сделал ей больно, — сказал Дрю на удивление спокойно. Четко выговаривая каждое слово, он сказал. — Я знаю, она бросила тебя — вся школа знает, что она тебя бросила — но ты не должен портить ей жизнь посреди всего класса.

Прежде чем Джереми смог придумать ответ, Дрю развернулся и вышел из класса, направляясь на следующий урок. Джереми раскрыл рот от удивления, потому что никто не осмелился вмешаться в наш разговор. Я просто смотрела на то место, где только что стоял Дрю, гадая, почему, после всего что он наговорил мне в музыкальном классе в тот день, он вмешался в нашу драку с Джереми. В этом нет смысла. Я напомнила себе, что надо дышать, а то потеряю сознание посреди класса. Джереми шагнул ко мне, я взглянула на него и схватила сумку, отступая.

— Мне нужно идти на следующий урок, — сказала я ему прежде, чем мы смогли продолжить разговор.

— Сделай мне одолжение, подумай о том, чтобы снова быть вместе, — сказал он, посмотрев на дверь, а потом снова на меня. — Это лучшее для нас. Я знаю это, и ты, я уверен, тоже.

Я вздрогнула от силы этого утверждения. — Я не могу ничего обещать, — сказала я, не способная встретиться с ним взглядом. — Но я подумаю об этом.

— Именно это я и хотел услышать, — сказал он, тон его голоса стал теплее. — Тогда увидимся за ланчем.

Он вышел из класса, оставляя меня одну. Я даже не сказала ему «да», но при этом не могла избавиться от чувства, что по его мнению он выиграл в этом разговоре.

Я повернула к крылу, где проходили уроки по естественнонаучным дисциплинам, но каждый шаг давался с трудом, как будто я тащила за собой цепи, которые тянули меня назад. Я как будто находилась в кошмаре, от которого не могла пробудиться. Голова казалась набитой ватой, окутывающей мысли, в таком состоянии я не могла больше находиться в школе. Я представила, что случится, если я просто уйду, и мысль о прогуле напомнила мне о том, что Дрю как-то предлагал сделать то же самое. Тога я сомневалась, но если бы он спросил меня сейчас, я согласилась бы не раздумывая.

В школе не очень строго следили за посещаемостью, давая нам свободу приходить и уходить, когда пожелаем, и предполагая, что мы достаточно ответственны, чтобы не прогуливать занятия. Так что никто не видел, как я подошла к своему шкафчику, забрала вещи и вышла наружу через переднюю дверь как раз в тот момент, когда прозвучал звонок на третий урок.

Машина ожила, когда я включила зажигание, я откинулась в кресле, так как вентилятор дул ледяным воздухом прямо мне в лицо, так что в машине стало холодней, чем снаружи. Термометр показывал 8,5 градусов, но из-за ветра казалось, что гораздо холоднее. Я включила задний ход, но составила ногу на тормозе, увидев младших школьников, которые возвращались с площадки в здание начальных классов после перерыва. Светловолосая девочка упала, спрыгивая с качелей, и девочка повыше, с длинными тёмными волосами, наклонилась, чтобы помочь ей встать. Это напомнило мне меня и Челси в их возрасте, пока я смотрела, как они вместе побежали к школе и догнали одноклассников на пороге.

Деревянный помост был пуст, и качели постепенно остановились, как будто замёрзли. Я любила эти качели, когда была маленькой, всегда выбегала первой на переменке, чтобы успеть занять их раньше всех. Я могла бы качаться бесконечно, если бы время перерыва не было ограничено.

Несложно было уйти из школы посреди дня, но я понятия не имела, куда отправиться. Домой пойти я не могла, я бесцельная езда не привлекала меня.

Голова была занята другими вещами, и я боялась потерять концентрацию на дороге и попасть в аварию. Так что я поставила на нейтральную передачу и выдернула ключи из замка зажигания.

В воздухе пронёсся ещё один порыв ветра, я оглянулась на пустые качели, которые двигались назад и вперёд. Не раздумывая больше, я выскочила из машины и побежала вниз с холма на детскую площадку, так быстро, что иногда мне казалось, что я лечу. Наконец я сбежала с холма, ухватилась за металлические цепи одних их качелей, чтобы остановить их, и села на тонкое резиновое сиденье.

Я оттолкнулась ногами от земли и поднялась в воздух так высоко, что почувствовала, что качели могут взлететь выше перекладины. От усилий мне мгновенно стало тепло, я не знала, сколько времени я так качалась назад и вперёд, обдумывая всё, что произошло с начала учебного года. Голова, казалось, была готова лопнуть от всех этих мыслей, а равномерное движение качелей успокаивало и умиротворяло, унося все мои тревоги. Я откинула голову назад, чтобы волосы свободно развевались, и забыла обо всём, кроме бодрящего воздуха и холодного ветра, обдувающего лицо.

Я могла бы долго оставаться в своём мире, но звук шагов, приближающихся сзади, вернул меня к реальности. Я надеялась, что это не был учитель, в противном случае у меня были бы неприятности из-за того, что я прогуляла третий урок.

Я обернулась, и когда увидела, кто это был, остановила качели, уперев ноги в землю Дрю шел ко мне в своей черной кожаной куртке нараспашку, демонтируя подобранную в цвет футболку. Я молча наблюдала, как он приближается, в ожидании, как он объяснит свое присутствие.

Он прислонился к металлическому столбу качелей и засунул руки в карманы куртки. — Привет, — сказал он, словно для него абсолютно нормально разговаривать со мной так, будто мы друзья после всего, что случилось несколько дней назад. Я сидела как сидела, не переживая о растрепанных волосах. Я ожидала, что он скажет больше, но его, казалось, устраивает стоять в тишине и слушать завывание ветра среди обнаженных деревьев.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я наконец. Последние несколько дней высушили все эмоции, и я просто смотрела на него, ожидая ответ.

— Челси не могла найти тебя в холле на перерыве. Она звонила тебе, но ты не брала трубку, — он взглянул на мою сумку, где лежал телефон. — Она беспокоилась о тебе.

Я уставилась на него в изумлении.

— Бессмыслица какая-то, — сказала я, качая головой и пытаясь угадать, что он имел в виду. — Я понимаю, что она волновалась, но почему ты пошёл меня искать, а не она?

— Ей нужно сдать проект на следующем уроке, — начал он, как будто заранее подготовился. — Я уже сдал дизайн, и хотел удостовериться, что ты в порядке после того, что случилось утром с Джереми. — Он отвёл взгляд, когда упомянул инцидент после французского, а когда он снова обратил внимание на меня, его слова уже не звучали заученными. — Ты правильно сделал, что порвала с ним. После того, что я видел… он тебя не стоит. — Он смотрел на меня совсем не так, как во время наших предыдущих разговоров. Раньше он, казалось, вёл постоянную борьбу с самим собой, всегда отступая. Сейчас он выглядел грустным, как будто случилось что-то, что он не может исправить.

Я покачала головой.

— Я не знаю, что ты делаешь, Дрю — начала я, уже не утруждаясь больше сдерживать свои эмоции. — Но для этого нужно остановиться. Ты абсолютно ясно дал понять, что хочешь избегать меня любой ценой, но потом ты приходишь сюда и решаешь завязать разговор. Для меня будет намного лучше, убраться подальше с твоего пути. Тогда на Хэллоуин во время танца.

Ты можешь все отрицать, и я не понимаю, почему ты пытаешься это скрыть, но я знаю, что это был ты. Мы танцевали, и в первый раз с начала учебного года, всё было хорошо. — Слова вырвались из меня в порыве, и я прислонилась к металлической цепи на качелях, чтобы попытаться успокоить стук в голове.

Он шагнул вперед, схватил цепь вверху, где я держалась за нее.

— Ты права, Элизабет — сказал он, качая головой, словно не уверен, стоит ли ему продолжать. — Мои бабушка и дедушка приехали на несколько дней позже, чем первоначально собирались. Я не люблю танцы, но я решил пойти.

Я думал, что хочу удивить Челси. Но потом, когда я увидел тебя, я понял, что не Челси была причиной моего прихода. Ты была такая красивая в белом платье, так похожа на… — Он сделал паузу, и я глубоко вздохнула, интересно, показался ли ему наряд знакомым.

— Как ангел — закончил он. — Было так темно, и я не знаю, что случилось. Я

планировал пройти мимо. Но после нашего танца я не мог сказать Челси что приходил, потому что ты бы поняла, что это был я. Поэтому я решил забыть об этом. Было трудно рассказать, как все было, и поэтому я полагал, что если скажу, что меня там не было, все, что произошло забудется. — Его глаза были напряженны, когда он смотрел на меня. — Но я не могу держаться далеко от тебя. — Я оставалась неподвижной до тех пор, пока не переварила все, что он сказал.

— Что ты имеешь в виду…

ты лжешь мне? — спросила я наконец, склонив голову в замешательстве.

— Расскажи, что ты помнишь — сказал он. — О танце.

— Ну, я наслаждалась танцуя с тобой больше, чем с Джереми — сказала я. — понравилось — Он отвернулся на мгновение, разочарованный.