Возлюбленная телохранителя

Миранда Бриджес

Возлюбленная телохранителя

Серия: Дом Каймар (книга 3)

Автор: Миранда Бриджес

Название на русском: Возлюбленная телохранителя

Серия: Дом Каймар_3

Перевод: Mira Cruz, Andgi

Редакторы: Eva_Ber, Nikkoletta

Обложка: Xeksany

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

— Не думаю, что ты полностью честна со мной, Элеонора, — говорит Лия, выгибая темную бровь. — Для того чтобы эти сеансы сработали, ты должна раскрыть все, даже самые темные стороны своей жизни.

— Угу, — говорю я, наматывая выбившуюся прядь волос на палец.

Пристальный взгляд Лии останавливается на моей нервной привычке, и я немедленно прекращаю, позволяя золотой пряди упасть. Не так уж много ускользает от ее внимания. Я была осторожна во время наших консультаций, но думаю, что ее не обманешь.

— Возможно, ты мне и не лжешь, но определенно упускаешь важную информацию, — говорит она. — Уверена, то, что ты скрываешь, ранит тебя больше всего. — Она наклоняется и нежно сжимает мою руку. — Я надеюсь, что за последние несколько недель ты поняла, я на твоей стороне. Позволь мне помочь.

Мало ли что она знает, никакие консультации не исправят то, что со мной.

— Я постараюсь. — Я слегка улыбаюсь ей, но только для того, чтобы скрыть то, что внутри. У меня было много практики в этом.

Лия улыбается в ответ, позволяя уйти от этой темы, и мне приходится подавить вздох облегчения. С каждым сеансом она становится все ближе и ближе к разрушению моих стен, и я беспокоюсь, что не смогу защитить ее от тьмы внутри меня. Ни одна несчастная душа этого не заслуживает.

— Давай остановимся на сегодня, — говорит она, вставая. — Я собираюсь проверить Морган. Хочешь пойти со мной?

Я киваю и поднимаюсь. Морган — лучшая подруга Лии и королева дравианцев, но для меня она бывшая сокамерница и друг. Лия милая, но она не испорчена, как я, и с ней трудно общаться. Морган, с другой стороны, повидала всякое дерьмо.

— Мне нравится, что мы все вместе во дворце, — говорит Лия, когда мы выходим из атриума на этаж, где расположены спальни. — Мы превратили дворец в наше собственное женское общество.

— Это больше похоже на отель, учитывая количество членов, слоняющихся вокруг этого места, — бормочу я.

Ее смех эхом разносится по коридорам, и я съеживаюсь, когда несколько проходящих мимо дравийцев смотрят в нашу сторону. Можно подумать, что инопланетяне уже привыкли к нашему присутствию, но они продолжают смотреть так, будто люди это что-то странное. Ведь мы не шестифутовые инопланетяне с заостренными ушами и серебристыми волосами.

— Это то, что я люблю в тебе. — Лия обнимает меня за плечи, притягивая ближе. — Ты мало разговариваешь, но когда начинаешь болтать, это весело.

— Спасибо. Я думаю.

Лия поднимает руку и стучит в дверь спальни Морган и Зейдена, бросая на меня косой взгляд.

— Надеюсь, что они не заняты. — Она игриво поигрывает бровями.

— Из того, что мне известно, если бы они были заняты, мы определенно услышали бы их.

Лия хихикает и проводит рукой по слегка виднеющемуся беременному животу.

— Ты права. Надеюсь, мы с Вареком не такие громкие.

— Не совсем, — бормочу я.

Ее лицо начинает краснеть, как раз в тот момент, когда дверь распахивается. Морган стоит перед дверью, а ее дикие кудри подпрыгивают.

— Как дела, сучки? — спрашивает она, подмигивая. — Хотите войти?

— Поэтому мы и пришли, — говорит Лия, входя внутрь.

— Привет. — Я слегка машу рукой в сторону Морган, когда вхожу.

Она, в свою очередь, закатывает глаза.

— Когда ты собираешься вылезти из этой скорлупы, Элеонора? Я устала иметь дело с этой твоей робкой версией.

— Морган! — говорит Лия, хлопая королеву по руке.

— Лия! — передразнивает Морган. — Я прикажу арестовать тебя за нападение, беременная женщина.

Морган поворачивается ко мне спиной, показывая язык и корча рожицу Лие.

— Так когда я смогу встретиться с крутой сучкой, которая у тебя там прячется? — спрашивает Морган.

Я вздыхаю, позволяя плечам опуститься. В такие моменты мне хочется снова оказаться запертой в камере, но на этот раз в одиночестве. Одиночное заключение никогда не звучало так хорошо.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Я переминаюсь с ноги на ногу, сжимая руки в кулаки, когда она тянется к пряди моих волос. — Вот она я.

На этот раз Морган вздыхает.

— Будь по-твоему, но дай мне знать, когда настоящая Элеонора выйдет поиграть. Мы с ней можем вместе вляпаться в какое-нибудь настоящее дерьмо, и это будет здорово.

— И что это за дерьмо?

Глубокий баритон заставляет наши головы повернуться. Зейден, лидер дравийцев с планеты Наджари, стоит в дверях, скрестив руки на груди. Его серебряные татуировки подмигивают мне, когда свет от черной хрустальной люстры падает на его кожу.

— Тебе не о чем беспокоиться, — говорит Морган. Она пересекает комнату, чтобы быстро чмокнуть его, но Зейден обнимает ее и углубляет поцелуй.

Как всегда.

Я наблюдаю за ними, не смущаясь, хотя мне следовало бы отвести взгляд из уважения. Что-то в их страсти друг к другу заставляет мою кровь бежать быстрее по венам, а щеки гореть. От смущения и ревности.

Когда он наконец отпускает Морган, она обмахивается рукой как веером и моргает.

— О чем мы только что говорили? — спрашивает она.

— О том дерьме, в которое ты планировала вляпаться, — добавляет Зейден.

— О, точно, — говорит Морган с усмешкой. — Я просто пошутила.

Он качает головой, отчего его длинная серебряная коса раскачивается.

— В том и проблема, что нет. Именно по этой причине я назначил тебе телохранителя.

— Действительно? — Морган стонет.

— Отличная идея, — бормочет Лия.

— Заткнись, — отвечает Морган, указывая пальцем на Лию. Затем снова смотрит на Зейдена. — Ты сейчас серьезно?

— Да. — Он обхватывает ее лицо ладонями, притягивая к своему. — Корабли ялат уже направляются к нашей планете, и это только вопрос времени, когда они соберутся нанести удар. Мы предполагаем, что они планируют атаковать из космоса и с суши одновременно. Тебе нужен кто-то, кто защитит тебя, если они разрушат наше силовое поле.

Морган фыркает, поправляя выбившийся кудрявый локон.

— Хорошо, но лучше бы это был не какой-нибудь мудак, которому не нравятся люди. Мне вполне хватило этого в последнее время.

— Это Кейд. Полагаю, вы пересекались с ним на борту «Феникса», — говорит Зейден.

— Он тот, кто защитил меня, когда эти ублюдки-аллигаторы напали на корабль, — говорит Лия, дотронувшись до шеи. — Он ловко обращается с мечом и кажется хорошим парнем, — говоря это, Лия смотрит прямо на меня.

Я сжимаю губы в тонкую линию, не зная, что ответить на ее загадочный взгляд. К счастью, Морган начинает говорить. По правде, она всегда болтает, но я не возражаю. Это снимает с меня обязанность поддерживать беседу.

— О да. Я помню его, — кивает она. — Подожди секунду. Если у него есть меч, то это значит, что у него нет дара. Действительно ли это делает его лучшим кандидатом?

Я рада, что Морган задает этот вопрос, потому что думаю о том же. Некоторые дравийцы рождаются с даром телекинеза, и я видела, как им пользовались и Зейден, и жених Лии, Варек. Излишне говорить, что это было весьма впечатляюще, и я не могу представить себе ничего лучшего, чтобы обезопасить королеву.

— Я доверяю ему свою жизнь, — говорит Зейден, кладя руку на плоский живот Морган. — Ты и этот ребенок — моя жизнь, намори. Это то, что он будет защищать. Чего вы, возможно, не знаете, так это того, что дравийские мужчины, владеющие мечом, более искусны в бою, потому что у них нет сил, которые могли бы им помочь. Это означает, что они должны работать усерднее, потому что эти навыки не приходят естественным путем. Я считаю, что дар делает мужчин ленивыми и может повлиять на их готовность к бою, если они не будут осторожны. И еще одна причина, по которой я выбрал его, заключается в том, что он из дома Каймар, как я и Варек. С пуристами, создающими вокруг меня узурпаторов, у меня очень мало людей, которым я могу доверять.

— А кто будет присматривать за тобой? — спрашивает Морган. Она сжимает руку Зейдена. — Эта семейная штука работает только в том случае, если есть мама и папа.

— Кейд, — громко зовет Зейден. Затем он понижает голос и прижимается лбом к Морган. — Варек будет со мной. Все будет хорошо.

— Лучше бы так и было, — шепчет Морган. — Если нет, Лия станет вдовой еще до того, как у нее появится шанс стать женой.

Я так поглощена нежным моментом между ними, что пропускаю появление телохранителя. Однако тяжесть его взгляда привлекает мое внимание. Я наклоняю голову так, чтобы украдкой взглянуть на него. Два ярко-голубых глаза устремлены на меня, и только когда Зейден вновь начинает говорить, его взгляд отрывается от меня.

— Кейду было поручено быть с тобой, когда меня нет, — объявляет Зейден. — Ты не должна никуда ходить без него, но он не будет вмешиваться в повседневную жизнь, если только не будет угрозы. В таком случае, его решение перевешивает твое мнение. — Зейден ухмыляется ей сверху вниз. — Независимо от того, насколько громким или убедительным оно может быть.

Кейд кланяется Морган, когда она закатывает глаза.

— Как скажете, ваша светлость, — издевается она.

Зейден целует ее в щеку, позволяя своим губам задержаться, шепча ей что-то на ухо. Лицо Морган за считанные секунды превращается из бледного в пылающее. Что бы он ей ни сказал, должно быть, это было горячее, чем румянец на ее щеках. Я бы все отдала, чтобы узнать об этом.

После этого Зейден уходит, а Морган обращается к Кейду.

— Я уверена, что тебе нравится этот концерт не больше, чем мне нравится иметь тень, — говорит она. — Но я не идиотка. Если есть вероятность опасности, я рада, что ты рядом. Просто не нависай, ладно?

Кейд кивает, и пряди серебристых волос слегка закрывают его скулы.

— Для меня большая честь защищать вас, но я не буду вторгаться в вашу частную жизнь. — Затем он выпрямляется, его волосы спадают на плечи и обнажают заостренные уши, на одном из которых виднеется манжета из розового золота.

Я усмехаюсь. Зейден не упомянул, что он выбрал этого солдата, в частности, потому, что Кейд помолвлен и не будет приставать к Морган. Хотя я лично не испытывала собственнических чувств дравийских мужчин, я знаю, что они не дурачатся, когда их женщины находятся рядом с другими мужчинами.

— Круто. — Морган поворачивается, чтобы посмотреть на нас с Лией, перекидывая свои длинные волнистые локоны через плечо. — Хочешь потусоваться в саду, пока это дерьмо не закрыли? Химена сейчас обедает, и для нее не составит труда заказать еще.

Мы с Лией киваем, я с большим энтузиазмом, чем она. Несмотря на то, что спальня Морган и Зейдена размером с большую квартиру, это все равно место, где они делятся близостью и секретами. Мои плечи вздрагивают при мысли, что придется находиться в их личном убежище в течение длительного периода времени. Прожив большую часть своей жизни на открытом воздухе на ферме, мне трудно оставаться внутри весь день.

Мое легкое движение привлекает взгляд Кейда, и он устремляется ко мне, медленно оглядывая меня. Боже, этот парень не упускает ни одной детали, даже мельчайшей. Это помогает объяснить, почему его выбрали присматривать за королевой.

— Пошли, девчонки, — говорит Морган с усмешкой.

Кейд открывает дверь и отступает в сторону, позволяя пройти Морган и Лие. Девушки берутся за руки. Лия кивает головой, приглашая меня присоединиться, но я отказываюсь. Я не возражаю быть на периферии ее дружбы с Морган. Они всегда идут на все, чтобы заставить окружающих чувствовать себя включенными, и я ценю это, хотя мне это и не нужно. Мне достаточно просто быть в группе.

Я отвожу взгляд, проходя мимо телохранителя, не в силах посмотреть ему в глаза. Просто из-за мимолетных взглядов, брошенных ранее, я знаю, что не смогу выдержать его пристальный взгляд. Это давит на меня, как тяжелый снег в Миссури, замораживая меня по неизвестным причинам. Или по причинам, о которых я не хочу думать. Я видела Кейда раньше, сначала на «Фениксе», а затем иногда во дворце, но все наши взаимодействия были ограничены. Однако я никогда не могла выбросить его из головы, и это никогда не мешало мне тайно смотреть на него с признательностью. Меня никто не спрашивал, но он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, будь то человек или инопланетянин.

Я следую за своими друзьями, ожидая, что Кейд последует за мной, но он занимает место рядом со мной. На ходу он оглядывается, без сомнения, выискивая какие-либо признаки неприятностей, и его рука слегка касается меча на бедре. Его близость успокаивает и нервирует меня одновременно, но я списываю это на свою неуверенность.

— Ты в порядке? — грубый звук его голоса заставляет меня посмотреть на него.

В замешательстве я моргаю, смотря на него, задаваясь вопросом, действительно ли он говорит со мной. Он продолжает смотреть прямо перед собой, но когда он повторяет вопрос, я знаю, что он предназначен для меня.

Я прочищаю горло, чтобы проглотить свои нервы.

— Да, — единственное слово, произнесенное едва слышным шепотом, и все же мне кажется, что я кричу в тихом коридоре. Почему он разговаривает со мной?

— Это хорошо.

Его глубокий голос эхом отдается в моем теле, и когда он больше ничего не говорит, я разрываюсь между желанием насладиться тишиной и снова услышать тембр его голоса. У дравийцев есть акцент, хотя они прекрасно говорят по-английски, и это завораживает, хотя и непривычно.

— Как у тебя дела? — я сжимаю губы после того, как непрошеный вопрос срывается с моих губ. Я действительно хочу вовлечь этого малознакомого мужчину в разговор? Несмотря на то, что мой отец находится за несколько галактик отсюда, фантомная боль от его трости все еще причиняет боль при мысли о том, что он станет свидетелем этого взаимодействия.

Кейд переводит свой лазурный взгляд на меня, его глаза широко раскрыты в неверии, как будто он не может поверить, что я только что добровольно заговорила с ним. На самом деле, я тоже не могу в это поверить. Из-за его затянувшегося молчания я начинаю сожалеть об этом.

Затем уголок его рта приподнимается в мальчишеской улыбке, от которой мои губы приоткрываются, а легкие сжимаются.

— Я в порядке, Элеонора. Спасибо, что спросила.

— Не за что, — хриплю я.

Когда мое лицо краснеет от смущения, а сердце болезненно колотится в груди, я начинаю думать, что мой отец поступил мудро, держа меня подальше от мужчин. Одной улыбкой Кейд околдовал меня, мое тело и загипнотизировал мой разум.

Однако меня больше беспокоит то, что моя греховная природа побуждает Кейда говорить со мной, когда он явно помолвлен. Это единственное понятное объяснение. Мой отец всегда напоминал мне, что именно Ева искусила Адама, а не наоборот.

Но, глядя сейчас на Кейда, я не совсем уверена, кто кого соблазняет…

Глава 2

Морган со стоном падает на одеяло и закрывает рукой лицо.

— Я так много съела, что, клянусь, сейчас лопну.

— Ты беременна, — говорит Лия. — Это ожидаемо.

— Да, но не в первом триместре. Если я не остановлюсь, то наберу столько веса, что доктору Кости придется делать инопланетную липосакцию. — Морган, опираясь на локти, осматривает меня критическим взглядом. — А еще у тебя есть Элеонора, которая ест порции размером с дом, и все равно до смешного худая.

Я пожимаю плечами.

— У меня всегда был высокий метаболизм. И тяжелая работа на ферме отца, конечно, помогала.

— Сучка, — шепчет Морган себе под нос, но ее глаза искрятся от смеха. — Я бы убила за такую фигуру.

— А я бы с удовольствием обзавелась твоей большой грудью, но мы не всегда получаем то, что хотим. — Взглянув на свою грудь, поджимаю губы. — Может, мне нужны инопланетные имплантаты?

Морган рассмеялась и покачала головой.

— Не уверена, что они здесь существуют. У дравианских женщин почти нет груди. — Скривившись, она посмотрела в сторону Химены. — Извини за это.

— Не думайте об этом, госпожа, — успокоила ее Химена. — Я вполне довольна размером своей груди. Это тебе она понадобится, когда дело дойдет до кормления, а не мне.

— Может быть, мне нужно уменьшить грудь? — Морган сжала одну из своих грудей, как будто это мячик для снятия напряжения.

— Уверена, что наш лидер не одобрил бы это, — заметила Химена с ухмылкой.

Лия закатила глаза.

— Расскажи нам о своей жизни на ферме, — попросила она, глядя на меня.

Глубоко вздохнув, тщательно подбираю слова. Думаю, она искренне хочет знать правду, потому что заботится обо мне, но также подозреваю, что из вежливости выпытывает информацию, надеясь, что я что-нибудь выдам.

— В основном я была очень занята, ухаживая за животными, — медленно говорю я. — Мой отец нанял работников, которые помогали сажать и выращивать урожай, но я с ними почти не общалась. Кроме всего, я собирала яйца, чистила стойла и меняла сено. Это была основная задача для того, чтобы животные оставались сытыми и здоровыми. Ничего особенного.

— Похоже, вы сыграли важную роль в долговечности вашего домашнего бизнеса, — подвела итог сказанному Химена. Она ободряюще улыбнулась мне, и это немного смягчило дискомфорт, который я испытывала.

Ненавижу говорить о своем отце в любом качестве, но в такие моменты просто усмехаюсь и терплю. Хотя бы для того, чтобы отвести от себя любые подозрения.

— Это просто работа, как и любая другая, — наматывая прядь своих волос на указательный палец, пожимаю плечами. — Животные были милыми, и я наслаждалась работой по большей части.

Взгляд Лии остановился на моей руке, и я мысленно скривилась. Она уже подмечает одну из моих привычек. К сожалению, я никак не могу от нее избавиться.

— Так ты думала о том, чтобы стать ветеринаром? — спрашивает Лия. — Это была твоя специальность в университете в Миссури?

— Никогда не ходила в колледж, — покачала я головой.

— Тогда как тебя похитили вместе с Макайлой и другими студентками? — Лия наклонилась вперед, прищурившись. — Где именно находилась твоя ферма?

— Черт, Лия, — возмутилась Морган, садясь. — Что это? Двадцать гребаных вопросов? — Королева бросила на меня взгляд и закатила глаза. — Не обращай внимания на мою лучшую подругу. Иногда она слишком много лезет в чужие жизни.

Лия вздрагивает и отводит взгляд от меня, подтверждая мою теорию о том, что она выпытывает информацию.

— У меня не было возможности поговорить с Элеонорой на «Фениксе», как у тебя, — заявляет она Морган. — И не думаю, что это назойливо, если ты искренне хочешь узнать кого-то получше.

— Все в порядке, — пытаюсь я сгладить ситуацию. — Ферма моего отца находилась на окраине территории университета, но, отвечая на твой вопрос, я не знаю точно, как меня забрали вместе со всеми. Я никогда не посещала кампус.

Несмотря на то что мне очень хотелось, хотя бы для того, чтобы убежать от отца, но он запрещал это делать. Последний раз, когда он поймал меня, я тайком пробиралась ночью, чтобы просто поглазеть на здания, и это привело к избиению, которое закончилось внезапно, когда я потеряла сознание.

То, что меня похитили инопланетяне, было лучшим, что когда-либо случалось со мной.

Возможно, я бы так не думала, если бы меня изнасиловали, но поскольку этого не произошло, останусь при своем мнении. Единственное утешение в том, что мое время в качестве чьей-то матки еще не началось. Когда это случится, возможно, я буду тосковать по Земле. Дилемма для другого дня.

— Ну, какова бы ни была причина, — говорит Лия, выводя меня из мрачных мыслей, — я рада, что ты здесь. — Она одаривает меня яркой улыбкой, и ее глаза наполнены искренностью, которая немного согревает мое сердце. — И Морган права. Иногда я бываю слишком напористой.

— Все в порядке, — заверяю я.

— Химена, помоги моей толстой заднице подняться, пожалуйста, — просит Морган со вздохом. — Я хочу собрать цветы в свою комнату.

Я вскакиваю раньше служанки и подхватываю пустую корзину, в которой ранее был наш обед.

— Я сделаю это, — мысленно поморщилась от чрезмерного рвения в моем голосе, но отчаянно пытаюсь избежать темы для разговора. — На самом деле у меня хорошо получается собирать цветочные композиции. Я люблю природу и все такое.

— Круто, — говорит Морган, возвращаясь в свое лежачее положение. — Я не собираюсь отказываться от этого предложения. Пора мне снова стать толстой задницей, которой я была две секунды назад.

— Нужна помощь? — тихо спрашивает меня Химена.

Смотрю на ее растущий живот и качаю головой.

— Вы, дамы, не волнуйтесь. Я соберу достаточно, чтобы хватило всем.

Прежде чем кто-то успевает передумать, я иду к растущим цветам, которые находятся в отдалении от группы, но оставляют меня пределах видимости. Я слышу их, пока выбираю пурпурный цветок и срываю его, позволяя их оживленной болтовне затихнуть в глубине моего сознания. Оставшись в одиночестве, вздыхаю с облегчением и улыбаюсь.

Они не знают, что я собираюсь потратить весь чертов день на сбор этих цветов, просто чтобы избежать разговоров и побыть одной. Если бы это не вызвало подозрений, я бы ушла в уединение своей комнаты, как только Лия стала расспрашивать меня о жизни на Земле.

Положив первый цветок в корзину, срываю еще один стебель, позволяя своим мыслям погрузиться в спокойствие, которое можно найти в тишине. На мгновение закрываю глаза и растворяюсь в тишине.

— Жолика — хороший выбор.

Резко распахнув глаза, поворачиваю голову в направлении голоса Кейда.

— Что?

Телохранитель кивает на цветок в моей руке, делая шаг ближе.

— Жолика будет долго храниться после того, как ее срезают. Она красива и имеет приятный аромат.

— Вы ботаник? — спрашиваю, прищурившись на него.

Ярко-голубые глаза Кейда опустились с моего лица на тело и снова поднялись вверх.

— Нет, но я ценю красоту, когда вижу ее.

— О, — вздохнула я.

Этого я не ожидала.

Я сопротивляюсь желанию отступить, но только потому что в этом случае упаду на кусты. Кейд хитро поймал меня в ловушку своей большой, мускулистой фигурой. Однако именно его присутствие приводит меня в недоумение.

— Разве у тебя нет работы? — спрашиваю, кивая в сторону Морган.

— Если мне нравится смотреть на тебя, это не значит, что я не слежу за ней.

Застыв на мгновение от шока, смотрю на него, слегка раздвинув губы и расширив глаза. Я блуждаю взглядом по его сильной, заостренной челюсти и по его полным губам, гадая, такие ли они мягкие, какими кажутся. У него высокие и острые скулы, придающие аристократизм, а нос почти идеально прямой. Кейд оставляет свои волосы распущенными, как большинство дравийцев, и они кажутся практически белыми на фоне черного цвета униформы.

Если Кейд хочет смотреть на красивые вещи, то ему стоит посмотреть в зеркало, потому что он великолепен. Мне придется быть осторожной, чтобы в будущем избегать его приятного голоса и красивой внешности. Искушение, которое он вызывает, слишком велико, чтобы постоянно контактировать с ним и не удовлетворять свое невинное любопытство.

— Зера, — говорит он, наклоняя голову в сторону цветка лаванды, — тоже хороший выбор. — Он срывает один из них с лозы и вдыхает его аромат, затем берет мою руку в свою и кладет цветок мне на ладонь. Его мозолистые пальцы скребут по моим, задерживаясь, прежде чем отпустить.

Перевожу взгляд с цветка на него, а потом обратно. Что происходит? Сначала он заговорил со мной в коридоре, а теперь делает это снова. Наверняка у него есть дела поважнее, чем общаться со мной? И все же, когда я смотрю на него, он не проявляет желания уйти. Вместо этого Кейд кладет руку на рукоять своего меча, не сводя с меня пристального взгляда.

Для человека, который мало общался с противоположным полом, это похоже на перегрузку тестостероном.

Несмотря на то, что это может показаться невежливым, я поворачиваюсь к нему спиной и сосредоточиваю свое внимание на том, чтобы собрать побольше жолики и зеры. Затем направляюсь к цветкам, похожим на гардении, и начинаю их собирать, не отводя взгляда и не отрывая рук. Надеюсь, Кейд стоит там, где я его оставила.

— У меня есть еще одна рекомендация, если ты хочешь ее услышать, — говорит он.

Взволнованная из-за его постоянных попыток завязать разговор и его чувственности, я на мгновение забываю о себе.

— Почему ты говоришь со мной? — Использую цветок в своей руке, чтобы направить его на Кейда, а затем на себя с такой силой, что некоторые из белых лепестков летят на землю. — Мне нужно, чтобы ты объяснил мне это.

Кейд не выглядит обиженным на грубый вопрос, к моему удивлению. Он качает головой и выдыхает.

— Я не должен, но ничего не могу с собой поделать.

— Можешь.

— Нет, не могу, — говорит он. — Я пытался держаться подальше с тех пор, как впервые увидел тебя, и каждый день после этого, но за последние недели мое сопротивление ослабло. Так что нет, я не могу и не хочу больше пытаться.

— Но у тебя есть невеста, — возражаю я, разглядывая серьгу в его ухе.

— Пока что. — Кейд задумывается на мгновение. — Но это не значит, что я не могу вовлекать других женщин в невинные разговоры, — сложив руки, он заставляет бицепсы напрячься. — Я еще не сказал тебе ничего неподобающего.

Открыв рот, я тут же его закрываю. А ведь он прав.

Вдруг Кейд наклоняется ко мне и произносит:

— Но я хочу.

Его дыхание обдувает мои щеки, на время охлаждая жар моего румянца.

На этот раз мне удаётся вымолвить:

— Что?

— Да, Элеонора, — хрипло шепчет он. — С того момента, как увидел тебя, я сомневаюсь во всем в своей жизни, пытаюсь найти ответы, которые ускользают от меня, но ты — это все, о чем я могу думать. И когда нахожусь рядом с тобой, мне требуется вся моя сила воли, чтобы не прикоснуться к тебе, не попробовать тебя на вкус. Единственное, что меня останавливает, — это твоя реакция на мое присутствие. Думаю, ты боишься меня, но почему?

Его слова проникают в мое тело, заставляя вспыхнуть. Внезапно я замечаю голод во взгляде Кейда, которого раньше не было. Или, может, был всегда, но я не понимала, что это такое.

Уверена, что сейчас вижу именно его.

Поднимаю подбородок, каким-то образом находя в себе смелость встретить его взгляд, несмотря на то, что сердце замирает в груди.

— Я не боюсь тебя, но считаю этот разговор крайне неуместным.

— Это не так важно, как мне бы хотелось, — говорит он с выдохом. — И да, ты боишься, — Кейд, прищуриваясь, смотрит на меня, и мне приходится сопротивляться желанию не съежиться под тяжестью взгляда. — Вопрос в том, боишься ли ты меня или того, что я заставляю тебя чувствовать?

— Не говори глупости, — усмехаюсь я.

— Тогда тебя не напугает, что я жажду прикоснуться губами к каждому сантиметру твоей кожи и обхватить руками каждый изгиб твоего тела. Я фантазирую о том, каково это — оказаться внутри твоего лона, погружаясь глубоко, пока не потеряю силы от наслаждения, — опустив голову, Кейд приближает губы к моему уху, лаская своим шепотом. — Я хочу познать тебя во всех смыслах: телом, душой и разумом, Элеонора. И я сделаю все, что потребуется, чтобы завоевать тебя.

Цветок выпадает из моей руки, тут же забытый, когда я сжимаю бедра вместе. Мой клитор пульсирует, словно взывает к Кейду, ожидая облегчения восхитительных страданий, которые я испытываю. Потому что это должно быть именно так. Я разрываюсь между шоком и предвкушением. Судя по пламени в его взгляде, могу только представить, что он чувствует то же, что и я, но в более высокой степени.

Впервые в жизни я понимаю термин «запретный плод», когда смотрю на него. Кейд не мой, чтобы прикасаться, наслаждаться, и я мысленно цепляюсь за эту мысль, пытаясь восстановить контроль над своим телом, которым завладел Кейд.

— Единственное, что меня пугает, — это то, как легко ты забыл о своих обязательствах перед своей невестой, — заявляю я суровым тоном. И то только потому, что он меня так привлекает, что мне почти все равно, что у него есть невеста. Что это говорит обо мне?

Тьма моей души клубится в груди, когда я сопротивляюсь предложению Кейда, хотя хочу исследовать неизвестность вместе с ним. Есть что-то в его молчаливой силе, что интригует меня. Это совсем не похоже на взрывное насилие, к которому я привыкла. Может быть, поэтому я не убежала с криками.

Но в конце концов я все-таки ухожу, оставляя Кейда наедине с самим собой, пока пытаюсь успокоить свой учащенный пульс и рассеять сексуальное желание, которое он вызвал.

— Чего бы это ни стоило.

Его голос доносится до меня, пока я атакую ближайший куст, срывая каждый цветок и запихивая их в корзину. Качаю головой, но отказываюсь встретиться с ним взглядом.

Он скоро поймет, что меня не так-то легко поколебать. И мою решимость не так легко сокрушить. Нельзя сломать то, что уже сломано. Мой отец убедился в этом.

Глава 3

Темнота приветствует меня, как давно потерянный друг, успокаивая своей тишиной, когда чуть позже я оказываюсь в дворцовых садах. Луна сияет, как блестящий диск никеля, и я надеваю капюшон, чтобы прикрыть волосы и плотнее укутываюсь в плащ, прячась от холода. Несмотря на то, что я не делаю ничего противозаконного, дравийский охранник, который выпустил меня наружу, сказал, что у меня на все пять минут, когда я солгала, что нужно кое-что взять для его королевы. Хорошо, что он малость несмышлёный, ведь я планирую провести в саду столько времени, сколько пожелаю.

Сорвав снежный цветок, я вдыхаю его сладкий аромат и неторопливо прогуливаюсь. Трава под босыми ступнями мягкая и напоминает один из лучших плюшевых ковров. Здесь накопившиеся напряжение тает, и шаги становятся уверенней и легче. Если бы только я могла полностью выкинуть из головы источник своих опасений.

Морган сказала, что Кейд одарил меня «обжигающей улыбкой». Но у меня определенно нет ничего, чтобы защититься от его жара.

Несмотря на то, что я новичок в сексуальном плане, я не могу отрицать существование сексуального напряжения после разговора с Кейдом в саду. Я никогда не ощущала такого жара между бедер, он был таким же горячим, как и смущение, вспыхнувшее на щеках. Моя грудь стала набухшей и чувствительной, а соски затвердели, разочарованные отсутствием прикосновений. Даже сейчас я благодарна прохладному ветерку, касающегося моего разгорячённого тела при мысли о нем.

Сад — не что иное, как желанное отвлечение. Я прохожу мимо ползучих виноградных лоз и высоких живых изгородей, пробираясь все дальше, как будто могу убежать от собственных мыслей. Когда растительность резко заканчивается, взору открывается необычное сооружение, полностью сделанное из стекла и похожее на теплицу. Это одноэтажное здание обособлено стоит вдалеке, и в окнах виднеется слабое свечение. Меня одолевает любопытство, и я приближаюсь к нему, желая рассмотреть его вблизи, пока до меня не доносится низкий пронзительный звук.

Это стон боли животного.

Отбросив мысли об осторожности, я следую за мучительным звуком, стремясь обнаружить его источник. Небольшое всплывающее предупреждение появляется и исчезает, когда я нажимаю на кнопку слева от входа, и дверь открывается. Внутри так же, как и в саду, что удивляет меня. На полу мягкая трава, а все стены в одной комнате гигантских размеров покрыты растениями. Единственным признаком технологии является светящаяся оранжевая полоса света, встроенная в потолок.

Цветок падает на землю, и я сразу забываю о нем, когда мой взгляд останавливается на волке размером с маленькую лошадь, лежащим в стороне. Его длинная пушистая шерсть белее самого чистого снега, а серебристые глаза светятся в тускло освещенной комнате. Прекрасное создание лежит на боку и смотрит на меня, пока я медленно поднимаю руки ладонями вверх. Он приподнимает голову, когда я подхожу ближе, но так как предупреждающего рычания не слышно, я продолжаю идти.

Когда я нахожусь в футе от него, то медленно опускаюсь на колени, позволяя своему взгляду блуждать по животному. Без медицинского осмотра трудно сказать, что его беспокоит, но выпирающий живот явно намекает на самую явную из теорий.

— Привет, — шепчу я, протягивая одну руку. — Пришло время родов, мамочка? Поэтому ты выглядишь такой несчастной?

Волчица обнюхивает протянутую ладонь, щекоча ее мягким носом, когда мое дыхание останавливается. Теперь, вблизи, становиться ясно, как легко она могла убить меня одним взмахом когтей или укусом острых зубов. Вместо этого она фыркает, и теплый воздух касается меня, заставляя вздохнуть от облегчения. Тихий скулеж повторяется, заставляя сердце сжиматься от боли.

Хотя я уверена, что волчица меня приняла, пальцы все еще слегка дрожат, когда я касаюсь мягкого меха между ушами. Ее шерсть мерцает от моего прикосновения, но волчица не предпринимает никаких действий, просто тяжело дышит. Медленно я провожу пальцами вниз по ее голове и вдоль позвоночника, затем прижимаю ладонь к животу. Легкое движение внутри заставляет меня улыбнуться.

— Там определенно что-то происходит, — говорю я, сохраняя свой голос мягким и спокойным.

Я теряю счет времени, пока сижу и глажу волчицу, чувствуя себя более непринужденно, чем когда-либо с момента похищения. С животными легче общаться, чем с людьми. Они честны в своих намерениях и не разговаривают, что делает их идеальным компаньоном, так как я мало участвую в разговорах. Или, по крайней мере, я этого не делаю, пока мне не станет с кем-то комфортно.

А это случается нечасто.

Тихий хлюпающий звук останавливает мою руку, и я поворачиваю голову в направлении звука. У волчицы отошли воды, о чем свидетельствует скопление жидкости. И затем ее живот сжимается, и все тело напрягается под моей ладонью.

— Ты можешь это сделать, — говорю я ей. — Всего пара толчков, и боль пройдет.

Я спускаюсь ниже, чтобы принять роды, когда появляется маленькая мордочка. Как только щенок наполовину выходит, я помогаю, облегчая ему оставшуюся часть пути. Мать-волчица поднимает голову и смотрит на меня, прежде чем лечь обратно.

Я баюкаю сверток, используя свой плащ, чтобы вытереть щенка размером с небольшую собаку.

— Ты такой большой, красивый мальчик, — воркую я. Во время моих манипуляций он жалобно скулит и начинает шевелиться, его ноздри раздуваются. — Вот твоя мама, — говорю я, кладя ребенка на живот матери, почти теряя хватку, когда он продолжает вырываться. Как только он соприкасается с кожей матери, он расслабляется и утыкается носом в ее сосок.

Еще один щенок, с моей помощью, появляется на свет. На этот раз это девочка. Как и у брата, ее прекрасная меховая шубка серого цвета, она напоминает мне облака прямо перед дождем. И если их мех — облака, то их глаза — серебряные молнии. Жаль, что они сейчас закрыты. Держу пари, они такие же красивые, как и у их матери.

Как раз в тот момент, когда я укладываю сестру рядом с братом, слышится звук открывающейся двери. Недалеко от входа стоит Кейд, в свете ламп видно, как хмурится его лицо и плотно сжимаются губы, а пристальный взгляд на мгновение гипнотизирует меня.

— Что ты здесь делаешь? — его тон резок и заставляет мой позвоночник выпрямиться. — Почему ты не во дворце?

— Я просто пытаюсь помочь, — говорю я, указывая на волчицу. Позади меня ее дыхание учащается, и скулеж становится громче. — У нее схватки.

— Опасно находиться рядом с ней в таком состоянии, — огрызается он. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.

Я не уверена, то ли его снисходительное отношение, то ли его ответ в целом, но огонь разгорается в моем животе и поднимается до самого языка.

— Я принимала роды у многих животных до того, как попала сюда, и меня не волнуют твои бесполезные советы. Оставь меня, черт возьми, в покое! — я пристально смотрю на него, поджав губы.

Его брови сходятся вместе, а кулаки сжимаются.

— Послушай, Элеонора. Тебе нужно…

Низкое рычание останавливает слова Кейда и тушит жар моего гнева так же эффективно, как снежная буря.

— Не двигайся, — шепчет он. Его взгляд в считанные секунды меняется с ярко-неоново-синего на черный, как смоль, сообщая мне, что он испытывает сильные эмоции. Есть еще одна причина, по которой глаза дравийского мужчины темнеют, но это невозможно, поэтому я отбрасываю это в сторону. Я уверена, что наличие опасности — достаточное объяснение.

Взгляд Кейда прикован к чему-то позади меня, и, хотя он не двигается, я замечаю его руку, медленно тянущуюся к мечу. Он бормочет что-то на своем родном языке Новара, и я предполагаю, что это ругательство.

Замирая на мгновение от выражения его лица, я медленно перевожу взгляд вправо. Черный волк стоит в двух футах от меня, его пасть приоткрыта обнажая клыки. Этот самец возвышается надо мной и кажется намного крупнее белой самки. Если я думала, что она опасна, то он — ходячая смерть.

Святое гребаное дерьмо — хорошая фраза для ситуации, в которой я сейчас нахожусь.

Крик самки разрушает тишину в комнате, и самец волка переводит взгляд на Кейда. С тихим поскуливанием он утыкается носом ей в затылок, желая утешить. Я опускаюсь ниже над волчицей и медленно поднимаю ладони вверх.

Кейд резко вдыхает, когда самец обнюхивает мои руки. Я остаюсь неподвижной, что нетрудно, учитывая, что все мое тело напряжено от страха. Теплый, влажный язык скользит по моим пальцам, и я поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с волком. Его рычание сменилось на тихое поскуливание, когда он потирается об мою руку. С громко бьющимся в груди сердцем я поглаживаю его по морде.

— Не могу в это поверить, — шепчет Кейд. — Бракс не приветствует посторонних, и самец венолита никогда никого не подпускает к своей самке, когда она рожает.

Я медленно опускаю руки и отступаю назад, давая волкам пространство. Самец ложится и изгибает свое тело вокруг самки, пока она продолжает рожать. Кейд делает шаг ко мне, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться, но еще одно низкое рычание Бракса останавливает его.

— Иди ко мне, Элеонора, — говорит Кейд. — Бракс не подпускает меня к Кире, своей паре.

— Я сделаю это после того, как последний из щенков родится, — упрямо говорю я. — Первые два пришли спина к спине, но следующий займет больше времени.

Ониксовый взгляд Кейда сужается, но он не спорит со мной, пока я сижу и жду. Время, кажется, тянется, и все же ничего не происходит, Кира продолжает дрожать от явной боли. Я заламываю руки, не уверенная, позволит ли она мне помочь. Когда она царапает грязь и скулит, я быстро принимаю решение.

Подползаю обратно к Кире и встаю, чтобы помочь ей, снова ловя на себе пристальный взгляд Бракса. Он следит за моими движениями, но ничего не делает, когда я протягиваю руку и касаюсь его пары.

— Будь осторожна, — шипит Кейд.

— Все будет хорошо, — удивительно, как легко ложь слетает с моих губ.

Я слегка осматриваю тело Киры, но когда становится очевидно, что щенок перевернулся, я делаю глубокий вдох и опускаю руку внутрь. Она замирает, пока я осторожно перемещаю ноги щенка, ставя его в положение более подходящее для родов. Все это время мужчина и волк наблюдают за мной.

И я не уверена, чей взгляд более пристальный: Кейда или Бракса. И я также не уверена, кого боюсь больше.

— Я собираюсь помочь тебе, Кира, — говорю я успокаивающим тоном. — Тебе просто нужно поднапрячься.

По телу волка пробегает судорога, и я хватаю малыша, осторожно потянув его на себя. Щенок выходит, когда самка делает последний, мощный толчок, отбрасывающий меня назад. Я вытягиваю руку, чтобы удержаться, как раз в тот момент, когда Кейд делает шаг в моем направлении. Предупреждающий рык Бракса снова останавливает его.

Нервный смешок вырывается у меня, когда я прижимаю щенка к груди. Он делает судорожный вдох, когда я его чищу, заставляя меня улыбнуться с облегчением. Положив последнего щенка к двум другим, я вытираю руки теперь уже об испачканный плащ и отбрасываю его в сторону.

— Думаю, что ее роды завершились, — говорит Кейд низким голосом. — Ее тело расслаблено, и она поощряет щенков к кормлению.

Я медленно встаю, оставляя в покое семью венолитов, зная, что они в безопасности. Стараясь двигаться не спеша, я отступаю, слегка склонив голову и вытянув руки. Я понятия не имею, насколько разумны эти существа, но хочу сообщить, что не представляю угрозы. Бракс наблюдает за мной своим серебристым пристальным взглядом.

Именно из-за этого взгляда я забываю оценить расстояние между мной и Кейдом. Однако совершенно ясно, насколько он близок, когда мой зад касается его паха. Большая выпуклость в его штанах заставляет меня выпрямиться, чуть не сломав при этом позвоночник. Прежде чем я успеваю отойти, рука Кейда обвивается вокруг моего живота, убирая малейшее расстояние между нами. Моя спина плотно прижата к его груди, и тепло его тела уже просачивается в меня, посылая легкую дрожь.

Мне действительно так холодно или происходит что-то еще?

Он кладет руку мне на живот, и его дыхание касается изгиба моей шеи, тревожа выбившиеся пряди. Мое сердцебиение учащается, а дыхание становится прерывистым.

Ни один мужчина, ни инопланетянин, ни человек, никогда не держал меня так близко.

— Не волнуйся. Я держу тебя, — шепчет он мне на ухо.

— Я не волнуюсь.

Еще одна ложь, только исполненная не так гладко. Мой голос дрожит, когда его близость начинает переполнять меня. Его аромат — мягкий мускус с древесным оттенком, напоминает мне о деревьях, окружающих мой дом на Земле. Это приятно и заземляет. Его волосы, мягкие, как шелк, касаются моей шеи, когда его губы скользят по моему плечу.

В этот раз я знаю, что дрожу не от холода, а от его тепла, и частично от моего. Оно собирается у меня в животе и распространяется, заставляя пульсировать все внизу между моих бедер. Мои губы приоткрываются от удивления, когда возбуждение, более сильное, чем я когда-либо испытывала, охватывает меня.

— Пойдем со мной, — говорит Кейд, мягко оттягивая меня назад, и делает первый шаг.

Каждый нерв в моем теле, вспыхивает от его прикосновений, и я следую за ним, почти в оцепенении. Накрывая его руку своей и крепко сжимая, как будто мне страшно. И, может быть, я боюсь. Может быть, он прав насчет меня. Но вместо того, чтобы бояться, что он заставляет меня что-то чувствовать, я просто в ужасе от кое-чего другого.

Как только дверь закрывается, оставляя нас в безопасности от животных, я задыхаюсь, когда прохладный воздух ударяет в лицо. Тело Кейда приятно согревает меня снаружи, но внутри он разжигает во мне огонь, так что холод меня не беспокоит.

— В тебе много мужества, — говорит он, поднимая свободную руку, чтобы погладить мои горячие щеки. — Я почувствовал это, когда впервые увидел тебя.

— Мужество присутствует только там, где есть страх, — говорю я, едва в состоянии сосредоточиться, когда его большой палец проводит по моей нижней губе.

— Ты боишься, Элеонора? — Он сжимает руку на моем животе, прижимая меня еще ближе. — Мне нужно знать.

— Да, — шепчу я в ночь. Наконец-то честный ответ.

Вот если бы только он понял, что мой страх не из-за него, а из-за тьмы, которая хочет окутать меня.

И поглотить его.

Глава 4

— Почему?

Этот простой вопрос имеет такое весомое значение, что я не могу сразу ответить Кейду. Чтобы подтолкнуть меня, он целует моё ушко. В этом месте возникает необычное покалывание, а затем и на моей шее, когда он целует ее полуоткрытыми губами. Мягкость его губ настолько манящая, что мне хочется повернуть голову и получить больше.

Распутство — от дьявола, и оно сосредоточено в естестве женщины.

Слова отца вспыхивают в моей голове, и я застываю в объятиях Кейда. О чем я думаю, позволяя этому мужчине прикасаться ко мне таким интимным образом? Неужели так глубоко завязла в тисках греха и разврата, что начала жаждать его?

— Что случилось? — Кейд повернул меня лицом к себе, обхватил за плечи и притянул к своей груди. — Еще мгновение назад ты была мягкой и податливой в моих объятиях, а теперь тверже и холоднее камня.

Открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. Как мне объяснить, что начинаю хотеть большего, чем просто ласки, когда знаю, что это неправильно? Наказание — это то, чего я заслуживаю. Это то, что я знаю, то, что имеет смысл.

Обручальная серьга на его остром ухе блестит в лунном свете, дразня своим присутствием, но давая мне выход. Это то, о чем я забыла в своем тумане похоти, и, возможно, кислый привкус на губах, который испытываю, глядя на нее, — это небольшое наказание.

— Ты собираешься взять кого-то в жены, — говорю я, вкладывая в свой голос как можно больше стали. — Или я ошибаюсь?

Кейд устало вздыхает.

— Все изменилось.

Я вырываюсь из его объятий, удивленная, что он позволяет мне это. Без его защиты холод обхватывает меня, заставляя вздрогнуть. На мгновение думаю о том, насколько приятным было ощущение его тела, но потом отгоняю эту мысль.

И выбрасываю ключ в самую глубину подсознания.

— О, так теперь ты не помолвлен? — возмущаюсь я. — Сомневаюсь, что твой статус изменился за последние пару часов.

Кейд дотрагивается до своего уха, как будто только сейчас осознавая, что украшение по-прежнему на месте, выражение его лица озадаченное.

— Это не имеет значения, если ты боишься меня, как будто я причиню тебе боль.

— Нет, это имеет значение.

Повернувшись на пятках, иду к дворцу, стремясь поскорее оставить этот вечер позади. Теплая рука Кейда обхватывает меня за плечи, останавливая меня. Его хватка не причиняет боли, но демонстрирует силу, пронизывающую его, заставляя меня обратить внимание.

— Что мне сделать, чтобы ты мне доверяла? — спрашивает он.

Слова обрушиваются бризом, овевая меня. Я игнорирую стук своего сердца и сдерживаю дрожь в голосе, когда отвечаю:

— Ничего.

Вместо того чтобы отпустить меня, как я ожидала, Кейд поворачивает меня лицом к себе.

— Я не верю в абсолюты.

И вдруг целует меня.

Мои веки закрываются, когда его губы, гладкие и теплые, захватывают мои, а руки сжимают мою талию. Кейд проводит руками по моей спине и притягивает к себе, наши тела оказываются вровень, мои мягкие изгибы сливаются с его твердыми контурами. Мои руки летят к его груди, чтобы оттолкнуть, но в итоге я впиваюсь пальцами в его униформу, когда его зубы прикусывают мою нижнюю губу.

От легкого вздоха мои губы раздвигаются, и Кейд пользуется этой возможностью. Его язык проникает в мой рот, не давая шанса отступить, только сдаться. И я сдаюсь. С большой робостью касаюсь своим языком его языка, пробуя его на вкус, а затем посасываю. Эйфорическое ощущение, которое расцветает в каждом месте прикосновения его языка, распространяется по всему моему телу. Оно проникает прямо в естество, заставляя мой клитор почти болезненно сжиматься от желания. Я слышала о том, что рот дравианца обладает какой-то магической силой, но это гораздо сильнее, чем могла себе представить. Как будто внутри меня взрываются крошечные фейерверки, оставляя повсюду шлейф шипящего желания.

Кейд с жадностью целует меня, хватаясь за шею, чтобы наклонить голову и открыть лучший доступ. И я следую его примеру, неистово поглаживая и даря массу поцелуев. Под моими руками его сердце бьется все быстрее и быстрее, и это вызывает трепет во мне, заставляя сердце отвечать тем же.

Он стонет, и этот стон вибрирует в глубине его горла, долетая до меня и щекоча губы. Страсть вспыхивает в глубине моего живота от этого мучительного звука, поднимается к груди и опускается вниз, куда прижимается его член. Инстинкт — или безумие — берет верх, и я еще сильнее приникаю к Кейду, потираясь о него клитором. Всплеск удовольствия пронизывает меня, и поцелуй становится плотским, когда я продеваю пальцы в его серебристые пряди и притягиваю к себе.

Как будто я не могу подойти к нему достаточно близко. Прижимаюсь грудью к его груди, мои соски напрягаются, соприкасаясь с топом. Мое дыхание становится затрудненным, а уровень моего возбуждения растет в геометрической прогрессии. Так много новых ощущений проносится через меня, подавляя своей силой. Даже пульсация его члена доводит до исступления.

Кейд разрывает поцелуй, глубоко вдыхая, как будто собирается нырнуть под воду. Он не знает, что я уже там, в море страсти, тону. А он — кислород, который мне нужен, чтобы выжить.

Его руки скользят к моей груди, он целует меня в изгиб шеи, обдавая теплым дыханием влажную кожу. Когда его большие пальцы достигают моей груди, Кейд обводит мои соски, и я стону, откидывая голову назад и прижимая его к себе. Он продолжает гладить и целовать, пока я не превращаюсь в узел желания, жаждущий чего-то большего.

Словно почувствовав мою потребность, Кейд накрывает рукой моё лоно. Но именно это прикосновение, такое чужое, такое шокирующее, окончательно проясняет мою голову. Я отталкиваюсь от него, пошатываясь, и вытягиваю руки, когда он пытается последовать за мной.

— Не надо, — задыхаюсь я. — Это неправильно. Мы не можем.

А потом я бегу, не обращая внимания на легкое разочарование, когда Кейд не останавливает меня. Очевидно, он знает, что я права, и, наконец-то, пришел в себя. Проблема в том, что я не прихожу в себя.

Когда ветер проносится мимо меня, клянусь, что слышу его зов, но не замедляю шаг, пока не оказываюсь одна в своей комнате, не обращая внимания на все взгляды, которые бросают на меня по пути. Захлопнув за собой дверь, прислоняюсь к ней, колени почти не слушаются. Грудь вздымается и опускается при затрудненном дыхании, но я задыхаюсь не от бега. Нет, это тоска, которую испытывает мое тело. Я думала, что как только окажусь вдали от Кейда, это пройдет. А стало еще хуже.

Опустившись на пол, я подношу кончики пальцев к губам, вспоминая ощущение его губ на моих.

Мой первый поцелуй.

Сидя в изумлении, пытаюсь осознать этот факт. Я знала, что это случится, как только получится вырваться из лап отца, и я оказалась права, но не предполагала, что это будет неземной поцелуй. И еще возбуждение, которое все еще течет во мне, как электрический ток. Каждая часть меня, которая прикасалась к нему, пульсирует сексуальной энергией, жаждущей удовлетворения.

Я скрежещу зубами, когда разочарование продолжает грызть меня. Словно в огне, поднимаюсь и срываю с себя всю одежду в надежде, что отсутствие препятствия на коже поможет ослабить ощущения. Полностью обнаженная, заползаю на свою кровать, проскальзываю между прохладными простынями и смотрю на балдахин. Глубоко вдохнув, пытаюсь расслабиться, но звук моего дыхания вызывает в памяти прерывистые вдохи Кейда, когда он целовал меня.

Со стоном разочарования, который наполовину состоит из гнева, а наполовину из возбуждения, я сдаюсь и думаю о нем. Начинаю с того, как его большой палец провел по моему соску, и проделываю тоже самое. Никогда не прикасалась к себе таким образом, но нахожу это удивительно приятным. Поэтому одновременно проделываю это с другим соском.

Пытаюсь представить, что это Кейд прикасается ко мне.

Реакция моего тела мгновенна. Простыми движениями я начинаю карабкаться к незнакомому обрыву, боясь и в то же время с любопытством ожидая, что же там, на другой стороне. Мое восхождение набирает обороты, когда я ласкаю свой клитор, представляя лицо Кейда надо мной, как будто он здесь. В этот момент я всем своим существом желаю, чтобы он был здесь.

«Не волнуйся. У меня есть ты».

Я повторяю его слова снова и снова, приближаясь к пику своего оргазма. Подобно лианам в саду, наслаждение распускается и распространяется, обвиваясь вокруг моих рук и ног. Каждая частичка меня чувствует себя так хорошо, и предвкушение подстегивает меня, доводя до точки невозврата.

И вот я уже лечу, кульминация проносится сквозь меня. Я выгибаю спину, пальцы ног судорожно сжимаются, пока мой палец продолжает круговые движения на клиторе. Грудь сжимается от прерывистого дыхания, хотя мне кажется, что я больше не дышу.

Не узнаю стоны, которые слышу, но знаю, что они мои, потому что имя Кейда повторяется снова и снова. Как песнопение или молитва, я взываю к нему, тоскуя по нему во время освобождения.

Пока медленно отхожу от последствий оргазма, продолжаю представлять Кейда, как будто он присутствует рядом. В этот момент мне нетрудно представить его, а теперь мой разум добавил все детали, которые были неизвестны раньше. Мозоли его сильных рук и нежность его губ в сочетании с теплотой взгляда заставляют меня снова скользить рукой по животу к клитору.

Оргазм, следующий за первым, сбивает меня с ног, заставляя хныкать от удовольствия. Желание, которое я испытываю к Кейду, возрастает до опасной точки, от которой не уверена, что смогу вернуться.

Возможно, я только что поимела себя, как эмоционально, так и физически.

***

На следующее утро я открываю глаза и потягиваюсь, но как только события ночи всплывают в памяти, краснею, хотя меня никто не видит.

Я мастурбировала.

Из-за гребаного Кейда. И это было потрясающе. Из-за гребаного Кейда.

Я уткнулась лицом в подушку, мотая головой. Что, черт возьми, со мной не так? Это правда, что меня никогда раньше не целовали и я никогда не испытывала оргазма, но, конечно, он не может получить все награды за вдохновение?

Размышляя о своей жизни на ферме отца, тщательно анализирую ее с критическим настроем. Он никогда не нанимал работников моего возраста, и теперь я знаю, что это было сделано для того, чтобы уберечь меня и их от соблазна. Мне никогда не разрешалось покидать ферму без него, и это означало, что я никогда не смогу поступить в колледж.

Неужели я так отреагировала на Кейда только потому, что никогда не проводила время с мужчиной наедине?

В глубине души я знаю, что ответ — нет. Я контактировала с другими дравианскими мужчинами, и хотя мои встречи с ними были короткими, не испытывала такой тяги и притяжения, как с Кейдом.

Застонав и перевернувшись на спину, уставилась на полог и не видела его. Как мне теперь вести себя рядом с ним? Мало того, что я вела себя как блудница, когда мы были в саду, так еще и прикасалась к себе, думая о нем. Дважды.

Решение: избегать его как чумы.

Составив план, я выбираю наряд на день, предвкушая посещение Циры и ее детей. Одежда дравианских женщин сделана из струящегося шелковистого материала, который прилегает к телу и подчёркивает их стройные фигуры. Я засунула ноги в белые брюки с золотыми полосками и надела подходящий топ. После взяла золотую шаль, лежащую у изножья кровати, и накинула ее на плечи. Несмотря на то, что погода в Наджари до сих пор комфортная, я все равно стараюсь надевать закрытую одежду. Некоторые из здешних нарядов открывают декольте и нижнюю часть спины. Выставлять свое тело напоказ — это не то, что входит в мои планы.

И никогда не войдет.

Взяв кусочек фрукта из миски на приставном столике, я выхожу в коридор. Солнце бросает калейдоскоп цветов на мраморный пол, проникая сквозь стеклянные окна. Золотые прожилки мерцают от света, как будто у них есть собственный источник энергии.

Резко вздергиваю голову, когда до моих ушей доносятся голоса, один из которых сразу узнаваем, в сравнении с остальными. Морган.

Это значит, что Кейд поблизости.

Во рту мгновенно пересохло, а сердце колотится в груди так громко, что, клянусь, Кейд услышит его, выдавая мое положение. Я поворачиваюсь, намереваясь сбежать в противоположном направлении, когда называют мое имя.

— Элеонора! — кричит Морган. — Мы хотим пойти собрать немного фруктов в садах. Почему бы тебе не пойти с нами?

Наклеиваю на губы фальшивую улыбку, делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, затем поворачиваюсь.

— У меня уже есть немного фруктов, — показываю фиолетовый фрукт в руке, не сводя взгляда исключительно с Морган. — Может быть, в следующий раз.

— Ладно, — скрещивая руки, вздергивает бровь в мою сторону Морган. — Как королева я приказываю тебе пойти с нами. Если ты этого не сделаешь, Кейд притащит твою задницу туда, — Морган поворачивается и смотрит на охранника. — Разве это не так?

— С удовольствием, моя королева, — говорит он сексуальным голосом, глядя на меня. Его тон не оставляет сомнений в том, что ему это очень понравится.

Проблема в том, что мне тоже.

Наши взгляды сталкиваются, и дыхание покидает мои легкие с хрипом от желания, которое я вижу в его глазах. Мысль о том, как он прикасается ко мне так скоро после прошлой ночи, и выражение его лица — это слишком. Если я не буду осторожна, попытаюсь закончить то, что он начал.

— Хорошо, — почти кричу я.

Морган ухмыляется и приглашает меня подойти. Я поспешно иду к ней, изо всех сил стараясь избежать Кейда и его напряженного взгляда.

— Доброе утро, — слышу голос Химены.

Заставляю себя улыбнуться служанке Морган.

— Доброе утро.

— Ты хорошо спала? — спрашивает она.

О да, спала как младенец после пары оргазмов, вызванных Кейдом. Спасибо, что спросила.

Я пожимаю плечами.

— Наверное, да. — У меня затылок болит от ощущения, и я готова поспорить, что Кейд наблюдает за мной. Пора перевести разговор в другое русло. — Как у вас с ребенком дела?

Химена улыбается мне, выражение ее глаз смягчается.

— Все хорошо. Квин беспокоится, но с каждым писком ребенка он, кажется, становится все спокойнее. Ну, пока капризы не начинаются снова.

— Могу предположить, что это будет очень тяжелое время для вас обоих, но и очень радостное, — говорю я.

— Так и есть.

— Зейден до сих пор не может смириться с тем, что моя грудь стала больше, — говорит Морган. — Вначале он думал, что это весело, но теперь беспокоится, что я задушу ребенка. Он просто смешон.

Химена качает головой, явно привыкшая к непристойным комментариям своей хозяйки. Однако я не привыкла. Я бросаю взгляд на Кейда, гадая, что он думает о таких разговорах.

— Не волнуйся о моем телохранителе, — говорит Морган, махнув рукой. — Он справился с бредом, что вылетает из моего рта в первый же день. Не так ли, Кейд?

Он слегка кивнул ей.

— Я предупредила его, что девчачьи разговоры — для девчонок, и что он может привыкать к ним, — Морган озорно ухмыльнулась, — и что нам нравится иногда говорить о сексуальном дерьме.

— О, боже, — стону я. Это единственная тема разговора, в которой я не хочу участвовать. Особенно когда объект моего вожделения рядом.

На протяжении всей прогулки до садов Морган ведет разговор, но на этот раз я стараюсь не отставать от нее и Химены. Не хочу ни на минуту оставаться наедине с Кейдом. Клянусь, если он заглянет в мои глаза слишком глубоко, сразу поймет, что я сделала с собой прошлой ночью.

Что он подумает об этом?

Мысленно одергиваю себя. Что за глупая мысль. Неважно, что Кейд думает, ведь этого он никогда не узнает.

— Кейд, как они называются? — спрашивает Морган, указывая на розовый плод грушевидной формы.

— Полдора, — отвечает он. — Этот фрукт повышает потенцию, и после пары глотков человек, который его пьет, впадает в расслабленное состояние.

— Я слышала об этом, — смеется Морган. — Элеонора, мы должны попросить Лию рассказать нам историю о том, как она его пила. — Она срывает один плод с низко расположенной ветки и подносит близко к лицу. — Мы с тобой будем отрываться после этой беременности, — шепчет она фрукту.

— Пойдем, госпожа, — говорит Химена. — Давайте соберем желтые, которые растут дальше. Известно, что они помогают работе суставов во время беременности.

— Да, черт возьми. Давайте соберем их, — соглашается Морган. — Почему бы тебе не собрать немного полдоры, Элеонора? Может быть, это раскроет твою внутреннюю суку, с которой я так хочу познакомиться.

Она обнимает Химену и уходит, оставляя меня наедине с Кейдом.

Чертово дерьмо.

Глава 5

Кейд не сразу подходит ко мне, и я благодарна за это. Поворачиваюсь к нему спиной и притворяюсь, что изучаю фрукты вокруг, пытаясь разработать план. Если сбегу, он сразу поймет, что дело в нем, и создаст неправильное впечатление. Но каждая секунда, проведенная с ним наедине, заставляет меня все больше ощущать нарастающее влечение.

И как это выходит из-под контроля.

— Как тебе спалось прошлой ночью, Элеонора?

Его глубокий рокот заставляет меня выпрямиться и сжать колени. Это чувствуется так же хорошо, как и его прикосновения, потому что мое тело теперь настроено на него сильнее, чем раньше.

— Отлично, — пищу я. Прочищаю горло и пытаюсь снова. — Хорошо.

Я не спрашиваю, как спалось ему, потому что не хочу знать.

— Ты не собираешься спросить у меня, как прошла моя ночь?

Я качаю головой, отчего золотые пряди волос разлетаются в стороны. Его смешок доносится до меня, и я стискиваю зубы, чтобы не обернуться, просто чтобы увидеть улыбку Кейда. Вчера это сделало меня слабой, и подозреваю, что сегодня будет также.

— Я не мог уснуть прошлой ночью, — его голос раздается гораздо ближе, чем раньше. — Как я мог, когда мне было отказано в удовольствии держать тебя в своих объятиях?

Я перестаю дышать, мне просто не хватает воздуха в легких, чтобы ответить. Но это не имеет значения, потому что Кейд продолжает говорить. Медленно соблазняя словами.

— Я не мог найти облегчения, — бормочет он. Несмотря на то, что не слышу, как он двигается, тепло его тела согревает меня, указывая на то, как близко он ко мне подобрался.

— Ты мучила мои мысли всю ночь, пока мне не пришлось помочь себе самостоятельно, чтобы унять тоску. О тебе.

Я поворачиваюсь, вдыхая столь необходимый кислород, задыхаюсь и закрываю ему рот рукой. Игнорируя мягкость соблазнительных губ, прищуриваюсь и смотрю на него.

— Замолчи, — шиплю я. — Просто. Заткнись.

Его рот растягивается в улыбке под ладонью, прежде чем он убирает мою руку.

— В чем дело? Тебе неудобно знать, как сильно я желаю тебя?

Черт возьми, да, это так. Я выдергиваю свою руку, прежде чем начать искать взглядом Морган и Химену. Видят ли они нас?

— Они прямо за тобой, три дерева слева от меня, — говорит Кейд, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Они не видят тебя.

— Здесь не на что смотреть. Почему бы тебе не вернуться к своей работе?

— Я всегда делаю свою работу. — Он делает паузу и игриво приподнимает бровь. — Почему ты не скажешь мне, в чем причина твоего дискомфорта?

Я усмехаюсь, уперев руки в бедра в притворной демонстрации бравады.

— Я подвергаюсь сексуальному домогательству. Вот почему.

— Я вижу.

— Что это должно означать? — мне не следовало спрашивать, но по какой-то причине его загадочный ответ разжег мое любопытство. Что именно он видит?

Он приближается, оставляя жалкий дюйм между нашими лицами.

— Я вижу, что ты борешься с влечением, которое испытываешь ко мне.

— Нет, это не так… Я… Ты… Неважно, — бормочу я.

Очень убедительно. Так держать. С таким же успехом я могла сказать правду, чем спотыкаться на каждом слове, звуча так, будто у меня инсульт.

Он отступает на шаг, и я делаю глубокий вдох. Учитывая, как мало кислорода на самом деле поступает в мозг, удивлена, что вообще могу говорить.

— У меня есть к тебе предложение, Элеонора.

— Что? Какое?

Чертов сукин сын. Могу ли я еще более очевидно проявить свой интерес?

Он прислоняется к дереву, выглядя абсолютно расслабленным, будто не пытается заманить меня в свою постель.

— Я обещаю не прикасаться к тебе, пока ты не попросишь об этом.

Я смотрю вниз на фрукт в руке, желая швырнуть его в Кейда. Я не уверена в искренности его слов, и все же они не имеют значения. В отличие от Морган и Лии, я не ищу мужа, любовника или каких-либо отношений.

У меня вырывается недоверчивый смешок.

— Пока я не попрошу тебя об этом? Ты чертовски самоуверен.

— Да, пока ты меня об этом не попросишь, — повторяет он. Затем пожимает плечами, привлекая взгляд к своим широким плечам.

— И если быть самоуверенным означает, знать, чего хочу, тогда я настолько самоуверен, насколько это возможно. Вчера я не шутил. Я сделаю все возможное, чтобы завоевать тебя. Моя решимость только укрепилась после того, как попробовал тебя на вкус. Поцелуй придал больше упорства, теперь я знаю, что поставлено на карту.

— Прекрати говорить это дерьмо, — говорю я, отвернувшись, не в силах смотреть на него. Он ведет чувственную войну, и это несправедливо. Я полный профан в вопросе чувств, кроме возбуждения, которое он пробудил, что практически вручает власть в его руки.

Как я могу сопротивляться Кейду?

— Я знаю, ты попытаешься убежать от меня, но тебе некуда идти, я всегда буду следовать за тобой. — Он окидывает окрестности пристальным взглядом, прежде заключить меня в клетку своих рук. А затем он всем телом прижимается ко мне. Его твердая мускулистая грудь натирает мои чувствительные соски, а член трется о мой клитор, заставляя сильнее стиснуть зубы, чтобы подавить стон. Приблизив губы к моему уху он медленно и чувственно просовывает язык внутрь. Мне приходится срочно впиться ногтями в дерево за спиной, чтобы не притянуть Кейда к себе еще ближе.

— Если бы мне дали шанс, я бы поклонялся тебе, Элеонора. Не было бы ничего, чего бы я не сделал, ничего, что могло сдержать меня от тебя.

— Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Я могу сделать все, что угодно, кроме этого, — хрипит он. — Но я могу дать тебе время смириться с неизбежным.

Я вздыхаю с облегчением, когда он отодвигается, оставляя меня стоять, оперившись на дерево. Еще минута, и я бы обняла его, отбросив осторожность и мораль. Он так сильно околдовал меня, что не знаю, остались ли еще во мне силы, чтобы бороться. Он растворил всю защиту, оставив меня с мыслями обладать им.

Кейд наклоняется и нежно целует меня в уголок рта, прежде чем выпрямиться и уйти к Морган. Дрожащими пальцами я слегка провожу там, где мгновение назад были его губы. Я не уверена, что более убедительней, сегодняшний нежный поцелуй, или тот, который мы разделили прошлой ночью.

И как он может обезоружить меня так просто?

Придя в себя, я собираю фрукты полдоры и бросаю их в корзину. А потом на всякий случай добавляю несколько фиолетовых, вроде тех, что должны были стать моим завтраком. Я хочу убедиться, что все выглядит так, как будто я была занята собиранием фруктов, а не флиртовала с Кейдом. Или, скорее, не подвергалась его чувственному соблазнению.

Если я не буду осторожна, он овладеет моей душой и телом. И моя душа достаточно темна, чтобы запятнать нас обоих.

***

В течение следующей недели я чудесным образом избегаю Кейда. И хотя горжусь этим фактом, мое существование становится одиноким без компании других девушек. Кроме того, я попала в поле зрения Лии, заставив ее задуматься о важности дружбы и психическом здоровье. Я никогда не думала, что устану от своего одиночества, но этот день настал. И это чувство заставляет меня тайно приходить в сад ночью. Общение с Кирой и щенками — единственное социальное взаимодействие, которое я сейчас получаю, и хотя это не то, что нужно, мне оно помогает.

Я хватаю щенка, девочку, и укачиваю ее на коленях, нежно поглаживая мягкий животик.

— Держу пари, для тебя все намного проще, — говорю я Кире, прекрасно зная, что она не может ответить.

Общение с животными всегда было тем, чем я наслаждалась на Земле, так что не вижу смысла отказывать себе сейчас в этом маленьком удовольствии. Может быть, высказывание мыслей вслух поможет мне разобраться во всем. Лия была бы счастлива, что я признаю существование своих чувств. Наверное, не так сильно счастлива, потому что я произношу все это волку.

— Ты и Бракс — пара. Никаких сложных эмоций, сомнений в лояльности или необходимости иметь дело с неуверенностью. — Я вздыхаю. — Должно быть, это здорово.

Венолит смотрит на меня и фыркает, заставляя меня рассмеяться.

— Хорошо, значит, твоя жизнь не идеальна, но ты не можешь поспорить, что она проще. Я имею в виду, посмотри на мою жизнь. Меня сексуально влечет к тому, кто недоступен. Насколько еще более нелепой я могу быть?

Щенок у меня на коленях скулит, поэтому я возвращаюсь к поглаживанию ее мягкой головки.

— Иногда я просто хочу поцеловать его, а иногда врезать по лицу, — говорю я со вздохом. — На этой планете почти нет дравийских женщин, и все же ему удалось заполучить одну, но вместо того, чтобы довольствоваться ею, он набрасывается на меня. И даже тогда это не значит, что я единственная свободная женщина. Я просто не понимаю его.

Кира зевает, открывая свою массивную челюсть и обнажая острые зубы. Затем утыкается носом в мою руку, как домашнее животное, ищущее внимания, так что я подчиняюсь. Провожу пальцами по ее меху, наслаждаясь шелковистой текстурой. К сожалению, это напоминает мне о волосах Кейда.

Настанет ли когда-нибудь день, когда я не буду без ума от него?

Вот как это должно быть. Не более чем откровенное любопытство, порожденное моей сексуальной невинностью. Я не знаю, чего мне не хватает, и, возможно, меня привлекает Кейд, потому что он эмоционально недоступен, что делает его безопасным. Несмотря на то, что говорит Лия, я не хочу никому открываться, ведь это то, что происходит в отношениях. Я хочу, чтобы моя тьма оставалась в темноте, а не выплыла наружу, где мой стыд способен задушить меня.

Я дрожу, когда представляю выражение отвращения на лицах друзей, когда они услышат, что сделал со мной отец. Из-за жестокого обращения, которому я подверглась, я удивлена, что он не подчинил меня себе силой. Хотя я всегда видела странный блеск обладания в его глазах. Мой желудок сжимается, и я прикрываю рот, чтобы меня не стошнило. Такого извращения не должно быть во взгляде родителя.

И все же, когда Кейд смотрит на меня, я не чувствую такого уродства…

Нет, в его взгляде нет тьмы, но по какой-то причине его привлекает тьма во мне. Возможно, он воспринимает мою чувственность как приглашение, или это очарование, от которого трудно отказаться. Может быть, я оказываю ему услугу, держась от него подальше, чтобы он мог забыть меня и вернуться к своей невесте.

— Почему мы всегда хотим того, что нам недоступно? — спрашиваю я у тишины.

— Потому что когда мы получаем то, в чем нам было отказано, это делает победу намного слаще.

Моя рука взлетает к груди, когда я поворачиваюсь лицом к Кейду.

— Что ты здесь делаешь? — Я окидываю его пристальным взглядом, видя его даже при тусклом освещении. На нем нет униформы. Вместо этого на нем пара свободных брюк цвета хаки и белая рубашка без рукавов, открывающая татуировку на руке, и босые ноги. Желание охватывает меня так сильно, что это похоже на удар в живот, от которого перехватывает дыхание.

— Хочешь верь или нет, но я шел проведать Киру и щенков, — говорит он. — До того, как меня сделали частью команды Феникса, я помогал тренировать венолитов. Несмотря на то, что я всегда занят, мне нравится время от времени навещать их. Бракс был моим, пока мне не пришлось оставить его.

— О, ясно, — говорю я. — Тогда спокойной ночи.

И быстро встаю, намереваясь уйти, практически пробегаю мимо Кейда. Факт, что он не останавливает меня, не остается незамеченным, но я говорю себе, что это к лучшему.

Оказавшись в безопасности своей комнаты, я готовлюсь ко сну, желая погрузиться в забытье, чтобы выбросить Кейда из головы. Единственная проблема в том, что как только я ложусь, то не могу заставить разум отключиться. Я ворочаюсь с боку на бок, со временем все больше расстраиваясь и ненавидя сексуального инопланетянина.

А потом просовываю руку под ночную рубашку. С каждым движением по моему клитору я одновременно стону и проклинаю Кейда. Это его вина, что я трогаю себя каждую ночь с момента нашего поцелуя, и это его вина, что я делаю это снова сейчас.

Стук в мою дверь заставляет вздрогнуть так сильно, что я чуть не падаю с кровати. Опускаю ноги на пол и провожу пальцами по волосам, пытаясь привести их в порядок, пока пересекаю комнату. Сделав глубокий вдох, открываю дверь.

А затем с выдохом захлопываю ее.

Прежде чем я успеваю запереть дверь, Кейд заходит в комнату, тихо заперев ее на замок. Он не двигается, пока я успокаиваю свое бешено колотящееся сердце. Мы смотрим друг на друга, пока он не нарушает тишину.

— Я хотел поговорить с тобой, Элеонора.

Я глубоко сглатываю и киваю, давая разрешение. Не могу перестать смотреть на него, чувствуя, как его присутствие занимает все пространство в моей маленькой комнате. Он такой большой, и его сила успокаивает меня так же сильно, как и пугает. Он мог бы причинить мне больше вреда, чем когда-либо причинил отец, но в глубине души я знаю, что Кейд никогда бы не поднял на меня руку. Если бы он хотел причинить боль, у него была масса возможностей, и каждый раз он отпускал меня.

— Мне нужно кое в чем признаться тебе, то, что я никому не говорил, — тихо говорит он. Его неоново-голубые глаза светятся в темноте, так что, когда он отводит взгляд, это легко увидеть. И заставляет меня задуматься, что его беспокоит.

— Когда экипаж «Феникса» был отправлен для получения жизнеспособных кандидатов для размножения во время второй миссии, нам было сказано оставаться в пределах периметра университетских общежитий. Таким образом, было бы легче привлечь большое количество женщин за более короткий промежуток времени. Я последовал за другими солдатами, наблюдая, как они усмиряют женщин и уводят на корабль. Это было довольно легко, и я уже нацелился на одну из них, когда услышал шум.

Кейд смотрит на меня, и я замечаю, как поджимаются его губы. И мысленно готовлю себя к тому, что он собирается сказать, инстинктивно зная, что это вот-вот что-то изменит между нами. Хорошо это или плохо, я не знаю.

— Это был крик боли, за которым последовал крик мужчины, — голос Кейда становится хриплым и грубым, гнев сквозит в каждом его слове. — Я бросился туда, покинув свое место, чтобы наткнуться на избитую женщину, и это привело меня в такую слепую ярость, что мой меч пронзил грудь мужчины, прежде чем я успел остановиться.

Я прикусываю губу, чтобы она не задрожала при виде ярости на лице Кейда, хотя он и прекрасен в своей свирепости.

— Этой женщиной была ты, Элеонора. Я не знаю, кем был для тебя тот человек, но я убил его. — Кейд смотрит, позволяя черноте кружить в его неоновом взгляде. — И я бы убил его снова, если бы мог, тысячу раз.

Он делает шаг ко мне, сжимая кулаки.

— Я взял тебя на руки, окровавленную и израненную, и чувство правоты, охватившее меня, было неописуемым. — Он замолкает на мгновение и протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки, и его голос становится мягким. — А потом я посмотрел на твое лицо, такое изысканное и прекрасное, и что-то нашло на меня. Волна собственничества, которую я никогда раньше не испытывал.

Он опускает руку и тяжело вздыхает.

— Если ты возненавидишь меня, я пойму, но я хотел, чтобы ты знала, что я нарушил приказ своего командира, убил человека и предал свою суженую, и все это для того, чтобы заполучить тебя.

Глава 6

Мой отец — источник моей боли и страданий — мертв.

Облегчение нахлынуло на меня, такое огромное и стремительное, что я рухнула на пол. Кейд мгновенно оказался рядом и прижал меня к своей груди. Его глаза, теперь ставшие прекрасным ониксом, сканируют мое тело, ища любые признаки ранения. Тот факт, что его зрачки изменили цвет, говорит о том, что он испытывает сильные эмоции, и я гадаю, что это: тревога из-за его признания, беспокойство за меня или что-то более глубокое.

— Элеонора, ты в порядке? — спрашивает он в панике.

Я киваю, все еще пытаясь осознать тот факт, что мой худший кошмар закончился. Удивительно, что влияние моего отца простиралось через галактики, продолжая вселять в меня страх. Могу ли я теперь начать видеть себя в другом свете? Может, как нечто иное, а не злое искушение, которое так долго было моей сущностью?

И кто же я на самом деле?

— Что случилось? — спрашивает Кейд, прерывая мои мысли.

— Не могу поверить, что мой отец мертв.

Кейд усмехается.

— Поверь. Никто не заслуживал жизни после того, как причинил такую боль, как он, — он делает паузу, и гневные морщины на его лице, разглаживаются. — Мне жаль, что ты потеряла отца. Я не знал.

Я прижимаю указательный палец к его губам, не желая больше ничего слышать.

— Не извиняйся. Мне трудно выразить, какое это облегчение, что он мертв, — поглаживаю гладкую щеку Кейда большим пальцем, чувствуя, как напрягаются мышцы его челюсти. — Ты спас меня, и я так тебе благодарна.

— Правда?

— О да, — шепчу я.

Кейд понятия не имеет, что чувство благодарности бурлит во мне, готовое выплеснуться наружу и заставить меня совершить необдуманный поступок. Я хочу благодарить его снова и снова, но этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Может, он и не верит в абсолют, но я верю. Я всегда буду в долгу перед ним, не только за то, что он спас меня той ночью, но и за то, что привел сюда.

Ккйд накрывает мою руку своей.

— Это такое облегчение. Я думал, что ты возненавидишь меня, и это разрушит все мои шансы на твоё завоевание.

Свободной рукой я глажу его по другой щеке, приближая его лицо к своему.

— С этим героическим поступком считай, что победил.

А потом я прижимаюсь губами к его губам. Мне нечего отдать герою, кроме своего сердца и тела. Поскольку мое сердце — не самый лучший вариант, я решила отдать ему другую часть себя. Если быть честной с собой, я бы призналась, что не просто выражаю ему свою благодарность, но и хочу узнать, на что похож секс с мужчиной, которому, кажется, я не безразлична.

И в основном потому, что каждое соприкосновение с Кейдом разрушало меня.

В тот момент, когда его губы касаются моих, в моем животе возникает восхитительная боль, а чудесное покалывание снова дает о себе знать. Кейд отвечает на мой поцелуй, его нетерпение рассеивает любую неуверенность, которая пытается подняться на задворках моего сознания. Он пьет из меня, пробуя каждый сантиметр моих губ, как будто никогда не испытывал ничего столь сладкого. Его руки сжимаются вокруг меня, и я скольжу ладонями к его шее, обхватывая и притягивая к себе.

Поцелуй становится хищным, когда позволяю своей страсти разгореться и поглотить меня. Мой тихий стон наполняет пространство, но Кейд принимает его в себя, как будто это пища.

— Вот так, — шепчет он мне в губы. — Скажи мне, что доставляет тебе удовольствие.

Он гладит мою грудь, потирая сосок большим пальцем, и я выгибаюсь в его руке, отчаянно пытаясь передать, как мне это нравится.

— Хорошая девочка. — Кейд осыпает поцелуями мою шею, вставая, а затем кладет меня на кровать. Подол платья поднимается, когда он укладывает меня, обнажая большую часть моих бедер, которые слегка раздвинуты. Его взгляд пробегает по длине моих ног, и челюсть сжимается, а темные глаза сверкают.

А потом он обнажается.

Теперь я пожираю его взглядом. Выражение его лица серьезное, глаза сужены, а рот слегка приоткрыт. Остальные части его тела полны напряжения, мышцы напряжены и подергиваются. Я провожу взглядом по его широким плечам, по точеному животу, на котором с одной стороны видна серебряная татуировка, и останавливаюсь, когда дохожу до члена. Он впечатляет. Даже не имея возможности сравнить, я слышала достаточно от Морган и Лии, чтобы понять, что Кейд был благословлен.

Господи Иисусе на небесах. Благослови его сердце и благослови мою женскую часть. Аминь.

— Тебе нечего бояться, — говорит он, подходя к кровати.

Я сажусь, подтягивая ноги под себя, и смотрю на него.

— В этом-то и проблема. Я не боюсь, хотя знаю, что должна.

— Почему? — Кейд проводит пальцами по моим волосам, укладывая пряди на плечо, а затем поглаживает грудь. — Чего бояться?

— Боли, — быстро отвечаю. Я уже сбилась со счета, сколько раз испытавала ее. Мысленно встряхиваю себя. С этой частью моей жизни покончено.

— Боль — это не всегда плохо, — медленно говорит он. — Она может быть и приятной.

— Я тебе не верю.

— Тогда мне придется продемонстрировать. — Кейд берет подол моей ночной рубашки и начинает поднимать ее, но я накрываю его руки и крепко сжимаю их, останавливая.

— Разве я не могу оставить это на себе? — спрашиваю я. Хотя пытаюсь скрыть это, отчаяние слышится в моем тоне, выдавая беспокойство. — Рубашку не обязательно снимать для того, что мы собираемся делать.

— Да, это так, — говорит он.

Я энергично качаю головой, и Кейд вздыхает, его обеспокоенный взгляд ищет мой.

— Что тебя беспокоит? — спрашивает он.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, решаю, как много ему сказать.

— У меня есть шрамы.

— У всех есть, — парирует он.

— Не такие, как у меня. Я просто не хочу, чтобы они… чтобы ты смотрел на меня по-другому. — Опустив взгляд, убираю свои руки от его, чтобы положить их на колени. Мне так стыдно, что я больше не могу смотреть на него.

— Элеонора, посмотри на меня. — Когда я не подчиняюсь, Кейд убирает руки с моего платья, чтобы положить их на мое лицо, и поднимает его вверх. — Красота твоего тела — ничто по сравнению с твоей душой.

— Но внутри меня так много тьмы, — шепчу я.

Звук моего признания скребет по ушам и заставляет мой желудок сжиматься. Теперь Кейд узнает, что я испорчена внутри и снаружи, и больше не захочет меня. То добро, которое я чувствую в нем, наверняка закончится.

Его глаза вспыхивают эмоциями, удивляя меня. Дравианцы не умеют выражать свои чувства. На самом деле, в их культуре это считается табу, но Кейд показывает мне свою подлинность снова и снова, небольшими порциями. И прямо сейчас он определенно расстроен из-за меня.

— У тебя в душе яд, — говорит он, прижимаясь губами к моему виску и шевеля волосы у меня на лбу своим дыханием. — Поэтому ты страдаешь, но это не то, кто ты есть, — Кейд целует мягкое место прямо за моим ухом, посылая мурашки по спине. — Позволь мне помочь тебе, и тогда, возможно, ты поймешь, что я делаю, когда смотрю на тебя.

Кейд отстраняется и смотрит на меня сверху вниз, явно ожидая моего разрешения. Во мне зарождается нерешительность, и я думаю о том, чтобы оттолкнуть его, чтобы защитить себя от чувства уязвимости, которое угрожает задушить меня. Однако есть и другие чувства, которые говорят мне войти в свет Кейда, который ясно вижу в его прекрасной душе. Даже если он не идеален, он — то, что есть хорошего и доброго в этом мире.

В моем мире.

Хватаясь за подол платья, стягиваю его через голову, не отрывая взгляда от его глаз. А потом поворачиваюсь, сжимая материал в руках так крепко, что костяшки побелели, а пальцы заболели. По его резкому вдоху я понимаю, что Кейд видит множество пятидюймовых шрамов, которые пересекают всю мою спину. Некоторые из них свежие, еще розовые и нежные, а другие побелели с возрастом. Они отпечатались на коже, как фреска моих страданий, свидетельство наказания, которое я получила. Справедливое оно или нет, не могу сказать.

Кейд проводит по одному из них, мозоли на его пальцах заставляют меня вздрогнуть, но не от боли. Это от ужаса, который должен быть написан на его лице. Затем он касается другого. И еще. Он ничего не говорит, но после того, как ощупывает каждый, заменяет пальцы губами.

И продолжает целовать каждый из моих шрамов.

Зажмуриваюсь, стараясь не дать слезам пролиться. С каждым прикосновением своих губ Кейд предлагает мне принятие и исцеление. Оно проникает в мое сердце, заставляя почти болезненно биться в груди. Никогда еще я не чувствовала столько сострадания и нежности от кого-то.

Отбрасываю халат в сторону и поворачиваюсь к нему лицом, все еще стоя на коленях. Перед тем, как прильнуть к его губам, я ловлю в его взгляде обожание и тогда понимаю, что проиграла. Каковы бы ни были последствия моих действий, я хочу его.

Своим телом, а теперь и частичкой своего сердца.

— Прошу тебя, прикоснись ко мне, Кейд, — приглашаю между поцелуями. — Возьми мое тело и исцели израненную, жалкую душу.

В ответ он обхватывает меня за талию и укладывает на кровать, нависая сверху. Соприкосновение кожи к коже возбуждает, и я обхватываю шею Кейда руками, притягивая ближе к себе. Он погружает свой язык в мой рот, и на этот раз я отвечаю, дразня и поглаживая, пытаясь довести его до исступления, пока моя страсть разгорается от искры до мощного пожара. Мое тело горит от удовольствия, начиная с губ и заканчивая лоном. Член пульсирует между моих бедер, и я поднимаю их, пытаясь передать то, чего инстинктивно хочет мое тело.

Кейд хватает меня за бедро, не позволяя даже шелохнуться, но меня сводит с ума то, что я прижата к нему. Я могу только стонать в его губы, наполовину от удовольствия, наполовину от разочарования. Но потом он накрывает ладонью мое лоно, и все мое недовольство исчезают. Кейд проводит пальцем по внешним половым губкам, и в этот момент я понимаю, что никогда в жизни не была так возбуждена. Грубость его пальца вызывает еще больший отклик, когда Кейд вводит его в меня. Я сжимаюсь вокруг пальца и в награду слышу низкое рычание в ухо.

— Твоя мокрая, такая узкая — это станет концом моего самоконтроля, — замечает он, вводя в меня еще один палец и заставляя задыхаться от экстаза. — Вот так, Элеонора. Откройся для меня, прими.

Он вводит пальцы внутрь, медленно наращивая скорость, поглаживает набухший клитор, подталкивая меня к оргазму.

— Сейчас ты прекраснее, чем когда-либо ранее, — хрипит он. Кейд ласкает большим пальцем клитор, одновременно трахая меня пальцами, и с моих губ срывается хныканье. — Громче, — требует он. — Я хочу слышать тебя.

И тут крики заполняют комнату, когда его слова доводят меня до предела. Оргазм овладевает мной, и тело содрогается раз за разом. Это волшебное чувство, и оно длится так долго, что я боюсь потерять сознание. Наконец, спускаюсь со своего сексуального пика и вижу Кейда, который смотрит на меня так, словно я — вся его вселенная.

Возможно, так оно и есть, но я слишком напугана, чтобы верить. Это обязательство, связь, из которой нет возврата.

Просунув руку между нашими телами, я обхватила его член, вызвав шипение Кейда. Поглаживаю член, изучая текстуру и реакции, наблюдая за выражением лица телохранителя. Тот, кто думал, что дравийцы не выражают эмоций, очевидно, не держал руку на чьем-то члене. Удивление, удовольствие и обожание проносятся по его лицу, притягивая ко мне и вызывая во мне агрессивную страсть, по мере того как растет моя уверенность. Раздвигая бедра еще шире, ввожу его в себя.

Его глаза распахиваются, а губы раздвигаются на вдохе от моей смелости, но это только усиливает мое возбуждение. Он убирает мою руку и целует ладонь, прежде чем положить ее себе на шею. А затем погружается в меня.

Неописуемая полнота заставляет меня болезненно сжимать Кейда, даже несмотря на то, что он двигается и стонет, прижавшись к моей шее. Он покусывает это чувствительное место, впиваясь в меня острыми зубами. Боль, скрашенная сильным удовольствием, пронзает меня, и я задыхаюсь. В этот момент он полностью входит в меня, заполняя до отказа и воспламеняя.

Небольшая боль быстро сменяется взрывом экстаза, который поглощает меня. Не выдержав, я прижимаюсь к плечу любовника, подавляя стон. Рев Кейда наполняет комнату, а его движения становятся агрессивными, когда он погружается в меня снова и снова. Его свирепость возрастает, когда я покусываю его шею, как он делал это со мной.

— Моя хорошая девочка быстро учится, — замечает он.

И я снова кусаю его.

Кейд трахает меня сильнее, чем раньше, почти в животном исступлении, когда его настигает оргазм. Он повторяет мое имя снова и снова. Сначала это похоже на разрядку, но ближе к концу это становится сродни поклонению. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой желанной и дорогой. Когда его движения прекращаются, слезы текут по моим щекам, и я прижимаюсь к нему еще теснее.

Кейд поднимает голову и смотрит на меня, его лицо сияет от нашего чудесного занятия любовью.

— Для меня все кончено.

Паника пронзает меня, когда я поднимаю на него глаза.

— Что?

— Для меня никогда не будет существовать других, только ты, — поясняет он. — Ты моя пара, Элеонора, моя намори.

Я выдохнула, не зная, что сказать. С одной стороны кажется, что это хорошо, но с другой — переживание, что эта брачная связь усложнит и без того сложную ситуацию. «Намори» — это ласковое обращение, которое используют только спаренные мужчины, но он же не мой намори.

Прежде чем успеваю что-то сказать, Кейд ложится на кровать, увлекая меня за собой. Заключает меня в объятия и прижимается поцелуем к моему виску.

— Не пытайся улизнуть посреди ночи, — говорит он. — Я сразу приду за тобой и верну назад.

— Хорошо.

— Ты не покинешь мою постель ни этой ночью, ни любой другой. Поняла?

— Хорошо, — отвечаю, на этот раз гораздо тише.

Кейд не знает, что мысленно я уже убегаю, хотя физически все еще с ним. То, что, как думала, будет ночью секса и удовольствия, превратилось в нечто большее. Больше, чем я могу выдержать, но и более прекрасное, чем когда-либо представляла, что ставит мое сердце под угрозу.

Будет ли оно в конечном итоге разбито и покрыто шрамами, как любая другая часть меня?

Глава 7

На следующее утро я стучу в дверь Лии, надеясь, что она там, а не с Морган. Я хочу поговорить с ней до того, как снова увижу Кейда, потому что я все еще в шоке от того, что произошло между нами прошлой ночью, и мне нужен кто-то, кто поможет мне разобраться во всем.

Лия открывает дверь, ее глаза в считанные секунды превращаются из сонных в встревоженные.

— Элеонора, ты в порядке?

— Да, — говорю я. Чувство вины поднимается от осознания того, что я потревожила ее. — Извини, что беспокою. Вернусь, когда освободишься.

— Подожди. — Она открывает дверь шире и жестом приглашает меня войти. Когда я колеблюсь, она говорит: — Не волнуйся. Варек ушел несколько часов назад.

— Ты уверена?

— Тащи сюда свою задницу, — говорит она, подмигивая.

Я улыбаюсь ей. Мое облегчение распространяется, когда я вхожу внутрь и смотрю в изумлении. Стены украшены картинами сплошь из ярких цветов, пол покрыт коврами похожих оттенков. Все выглядит, как всплеск цветов, кроме чисто белого покрывала на кровати.

Лия замечает, что я пялюсь, и машет рукой.

— Вот что происходит, когда твой жених притаскивает тебя на космический корабль, в котором нет других цветов, кроме белого и уродливого бежевого. Это немного чересчур, и, возможно, именно поэтому Варек взбрыкнул, когда дело дошло до покрывала.

— Я помню корабль, и я должна сказать, что мне это очень нравится.

— Спасибо. Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Лия из маленькой кухни, наливая что-то в хрустальный бокал. — Кофе, наверное, единственное, чего мне не хватает с Земли. У дравийцев есть что-то похожее, но вкус у него не совсем такой.

— Нет, спасибо.

Мы сидим друг напротив друга на диване, и я накручиваю прядь волос. Взгляд Лии скользит по моей руке и возвращается к лицу. А потом она улыбается.

— Ты хочешь начать или мне следует? — спрашивает она.

— Мой отец мертв, — мой взгляд расширяется в ужасе от моей вспышки, но она выглядит невозмутимой. — Я узнала об этом только вчера вечером.

— И что ты при этом чувствуешь?

Я смотрю в потолок, а затем опускаю взгляд на свои колени.

— Испытываю облегчение, — признаюсь я. — Почти счастлива, — и закрываю лицо руками. — Я — зло.

Лия убирает мои пальцы, чтобы посмотреть на меня.

— Ты не злая, Элеонора. Ты пережила травму, и совершенно нормально чувствовать то, что ты чувствуешь.

— Правда?

Она кивает, но я не убеждена. Она не знает, как сильно я желала его смерти, но мои молитвы так и не были услышаны, пока не появился Кейд. Или, может быть, он — ответ на мои молитвы. Во многих отношениях.

— Какая дочь радуется смерти своего отца? — спрашиваю я.

— Та, что подвергалась насилию, — мягко говорит Лия.

— Ты знаешь?

Она кивает и сжимает мои руки.

— Я подозревала.

— Ох. — Я на мгновение замолкаю, думая о том, что она не выглядит шокированной или возмущенной моим признанием. Во всяком случае, ее взгляд стал более сострадательным и понимающим. — Все эти эмоции пронизывают меня, и они представляют собой полный беспорядок. Я надеялась…

— Да?

Я делаю глубокий вдох и делаю решительный шаг.

— Я надеялась, что ты могла бы помочь мне разобраться с ними. Не осуждая меня.

— Я обещаю, — говорит она. — Больше всего на свете я хочу видеть тебя полностью исцеленной, как эмоционально, так и ментально. Легче пережить физическое насилие, потому что боль прекращается, когда проходят побои, но от слов, которые мы слышим о себе, трудно отмахнуться. Особенно если они исходят из источника, который, по мнению общества, должен нас любить. — Она постукивает меня по виску, заглядывая глубоко в мои глаза. — Этот внутренний голос здесь ошибается, и мы должны сказать ему правду, а не какую-то извращенную ее версию. Хорошо?

— Хорошо, — выдыхаю я.

Мне требуется некоторое время, чтобы начать, но когда я это делаю, внутри меня словно прорывается плотина, ослабляя давление. Я продолжаю рассказывать Лие об избиениях, которые я получала, об изоляции от остального мира, которой я подвергалась, и о том, что мой отец придерживался мнения, что женщины — зло, созданное только для того, чтобы склонять мужчин ко греху.

Но я не рассказываю о похоти, которая была в его взгляде, или о том, что достойна наказания за сексуальное соблазнение собственного отца. Не нарочно, но он хотел меня. И когда это становилось для него невыносимым, начинались побои. Я знаю, что ей это не понравится, и не хочу, чтобы она думала, что я какой-то урод.

Она внимательно слушает, не перебивая, и останавливает только для того, чтобы что-то уточнить, если это необходимо. Я теряю счет времени, когда раскрываю ей свои секреты, и когда наконец заканчиваю, откидываюсь на спинку дивана.

— Я горжусь тобой, Элеонора, — говорит она. — Требуется большое мужество, чтобы сделать то, что ты только что сделала. Я хочу, чтобы ты знала, я смотрю на тебя так же, как раньше. Во всяком случае, теперь я уважаю тебя больше, зная, что ты носила это в себе и умудрялась заводить дружеские отношения.

— Кейд тоже сказал, что я смелая, — говорю я, закатывая глаза. — Я не верю ни одному из вас, но спасибо.

Лия выгибает бровь, глядя на меня.

— Что еще сказал Кейд?

О черт.

— Что он убил моего отца.

Она постукивает себя по губе, морщит лоб.

— Что ж, это многое объясняет.

— Так ли это? — Я наклоняюсь вперед и почти вырываю волосы из головы своим нервным жестом. — Что это значит?

— Ну… — она наклоняет голову в мою сторону и прищуривается. — Ты можешь начать рассматривать его как своего спасителя и защитника, потому что он освободил тебя от всех связей с отцом. Смерть окончательна, и Кейд дал тебе это заверение, убив его. Это может заставить тебя почувствовать себя в долгу, но ничего не делай, основываясь на этих эмоциях.

Слишком поздно.

— Я переспала с ним, — слова срываются с губ, прежде чем я успеваю их остановить. — Видишь? Я — зло. Я соблазнила мужчину изменить своей невесте, и все потому, что я была эгоистична. Я занималась сексом с Кейдом, потому что хотела знать, каково это, и потому что с ним я чувствовала себя в безопасности. Такого чувства я никогда раньше не испытывала. — Я стону и закрываю лицо руками, чтобы скрыть это. — Пожалуйста, никому не говори.

— Я подозревала об этом.

Я резко выпрямляюсь, хватаясь за диван, чтобы не упасть.

— Ты что?

— Кейд был здесь сегодня утром, разговаривал с Вареком, — говорит она. — Возможно, я подслушала и слышала, как пару раз упоминалось твое имя.

Святое гребаное дерьмо.

Я не осознаю, что не дышу, пока Лия не начинает растирать мне спину, приказывая делать глубокие вдохи. Я следую ее инструкциям, но мой разум все еще перескакивает с одной мысли на другую.

— О чем они говорили?

— Я скажу тебе только тогда, когда ты расслабишься. — Когда я делаю, как она говорит, Лия садится напротив меня, ее взгляд пронзителен. — Кейд хочет, чтобы ты была его заводчиком.

Я не знаю, почему шокирована этим объявлением. Не то чтобы я не знала, что он хотел заняться со мной сексом, но то, что я его заводчик, подразумевает, что он хочет ребенка от меня, а не меня саму. И я вообще не хочу ребенка. Детям нужна любовь, а я даже не уверена, что знаю, как ее дать.

Кроме того, я не могу рисковать, вдруг отец моего ребенка посмотрит на моих детей так же, как смотрели на меня.

— Почему он говорил об этом с Вареком? — спрашиваю я.

— Потому что Варек, похоже, отвечает за человеческих женщин, поскольку именно его экспедиция привела их сюда. Я подозреваю, что это еще и потому, что Варек понял бы, почему Кейд приходил с этим предложением.

Я киваю сама себе.

— Это имеет смысл. Так что же сказал Варек?

Это настоящий вопрос сегодняшнего дня. Должна ли я теперь быть официально заводчиком? Думаю, технически я начала прошлой ночью.

— Ну… — Лия прикусывает губу, а затем смотрит на меня, ее щеки розовеют. — У него не было с этим проблем. Мне так жаль, — говорит она, ее слова вырываются в спешке. — Я пыталась заставить его понять, что ты сейчас эмоционально уязвима, и сейчас неподходящее время, но в конце концов он сказал, что должен сдержать свое слово. Когда экипаж «Феникса» подписался на путешествие на Землю, им пообещали заводчика, если они захотят. Кейд был частью этого.

— Но он помолвлен, — возражаю я.

— Я тоже так сказала ему! — Лия раздраженно вскидывает руки, но затем медленно опускает, чтобы посмотреть на меня. — Но это не помешало тебе переспать с ним прошлой ночью. Не то чтобы я осуждаю, но для тебя это не новость.

Я съеживаюсь, отводя взгляд. Она права.

— Слушай, думаю, тебе нужно поговорить с Кейдом и разобраться во всем этом. Очевидно, между вами двумя есть какая-то химия, и, возможно, это может сработать. — Она морщит лицо. — Хотя трудно обойти стороной невесту.

— Да уж.

— А пока давай просто проработаем твое детство на наших занятиях, — говорит Лия. — Важно, чтобы ты нашла способ примириться с этим и двигаться вперед.

— Как заводчик, — говорю я ровным голосом. Лия морщится, и я сразу же чувствую себя виноватой за то, что напала на нее. — Прости, — говорю я.

— Ты права, ты знаешь. Трудно вспоминать мои первые недели в качестве заводчика с Вареком, потому что он был так добр ко мне. А потом я смотрю на Морган, Бриттани и Джоан и вижу, как они счастливы. — Она вздыхает, потирая живот. — Наверное, я просто надеюсь, что эта тенденция сохранится.

Я пожимаю плечами, чтобы не высказать свои сомнения. Кейд должен жениться на ком-то другом, и это не то, что можно постоянно игнорировать. Меня поражает, что я забыла об этом, находясь в его объятиях, но реальность пришла с рассветом, и я не могу продолжать так делать.

***

Даже если я не являюсь источником соблазна для Кейда, то, что я делаю, неправильно.

Ночью раздается сигнал тревоги, заставляя меня резко выпрямиться в постели. Требуется пара секунд, чтобы избавиться от дезориентации, и я бегу к двери и распахиваю ее, пытаясь разобраться в происходящем. А потом земля содрогается. Я хватаюсь за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах, но это происходит снова, сила вибрации заставляет меня упасть. Трещины скользят по мраморному полу подо мной.

Внезапно меня рывком поднимают и ставят на ноги так быстро, что коридор расплывается.

— Пойдем со мной, — рычит Кейд, таща меня за собой, держа одной рукой за мое запястье, а другой за свой меч.

По его тону нетрудно догадаться, что он все еще злится из-за того, что я легла спать раньше и заперла свою дверь. Мне нужно было побыть одной, чтобы подумать после сеанса с Лией, который в итоге занял большую часть дня. Несмотря на то, что я все еще в смятении умственном и эмоциональном, я думаю, что одиночество пошло мне на пользу.

Очевидно, Кейд с этим не согласен.

Я бегу за ним, чтобы не отставать от его широких шагов, и через несколько мгновений он уже стучит в дверь спальни Зейдена. Она открывается, показывая полностью обнаженного лидера. Вау. Похоже, он тоже щедро одарен.

— Следи за Морган! — кричит Зейден Кейду через плечо, убегая трусцой.

Как я уже говорила, в этом дворце куча членов.

Кейд врывается внутрь со мной на буксире, закрывая за нами дверь. В спальне совершенно темно, но слышится какое-то движение, а затем вспыхивает свет, и Морган прижимает простынь к груди.

— Что происходит? — спрашивает она, ее взгляд мечется между мной и Кейдом.

— Дворец атакован, — говорит Кейд и осматривает комнату.

— А что насчет Зейдена? — спрашивает Морган, вскакивая с кровати, и направляется в ванную. — Он мне ничего не сказал, — она выходит в халате, положив руки на бедра. — Где он сейчас?

— Мне приказано держать вас под стражей в этой комнате до его возвращения, — говорит Кейд.

Морган фыркает, а затем встречается со мной взглядом.

— Почему ты здесь?

— Кейд увидел меня, распростертую на полу в коридоре, и взял с собой, — говорю я.

— Так что же именно происходит? — она спрашивает Кейда.

— Ялат прибыли. Видя, что произошло, я бы рискнул сказать, что они пытались взорвать силовое поле планеты. Именно оно мешает им переместиться на нашу поверхность.

— Почему бы тебе и другим членам экипажа просто не сесть на корабли и не сбросить этих ублюдков-аллигаторов с неба? Или в пространство. Неважно, — говорит она. — Это то, что вы, парни, сделали на обратном пути с Земли во второй раз.

— Мы сделаем так, когда сможем их поймать, — говорит он. — Одна из известных тактик состоит в том, чтобы атаковать небольшими группами, чтобы создать ложное чувство безопасности, а затем выманить своих врагов из-под защиты щита. Из-за нашего небольшого населения у нас недостаточно людей, чтобы управлять кораблями и защищать гражданских лиц, оставшихся в городе. Вот почему Зейден потребовал присутствия бораков. Когда мы отправимся в бой, они будут теми, кто останется позади.

— Инопланетяне-горгульи? — спрашивает Морган. Увидев кивок Кейда, она присвистывает. — Эти ублюдки огромные. Я бы поставила свои деньги на них против этих мерзких рептилий.

— Бораки и раньше воевали с нами, более чем доказывая свою доблесть, несмотря на отсутствие у них склонности к технологиям.

После этого в комнате становится тихо, и я переминаюсь с ноги на ногу, избегая взгляда Кейда. Это будет долгая ночь.

— Посиди со мной, Элеонора, — говорит Морган, похлопывая по пустому месту на кровати рядом с ней. — Если только ты не хочешь вернуться в постель?

— Она никуда не пойдет, — огрызается Кейд.

Очень долгая ночь.

Глаза Морган расширяются, а рот приоткрывается. Жаль, что у меня нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть это знаменательное событие, которое, скорее всего, больше никто не увидит: Морган потеряла дар речи. Она поднимает брови в невербальном вопросе, и я закрываю глаза и качаю головой, заставляя ее взгляд скользнуть ко мне. К моему большому удивлению, она опускает это, но по блеску в ее глазах я знаю, что она не оставит это надолго.

К счастью, Зейден возвращается, полностью одетый, и отвлекает ее внимание. Она бросается через комнату и обнимает его.

— Что случилось? — спрашивает она.

— Отвлекающий маневр, — говорит Зейден. — Единственная проблема в том, что я не совсем понимаю, почему они пытаются отвлечь наше внимание. — Он смотрит на Кейда. — Пройдет совсем немного времени, прежде чем мы отчитаемся перед кораблями. Бораки уже находятся на позициях по всему городу, но с большой концентрацией во дворце. Тебе нужно будет охранять Морган в помещении и позволить венолитам бродить по территории дворца.

— Понятно, — говорит Кейд.

— Ты свободен.

Кейд кланяется лидеру, а затем берет меня за плечо и выводит из королевской спальни. Выражение лица Зейдена не меняется, но, клянусь, я замечаю, как у него дергается челюсть. У меня нет времени гадать о причине его раздражения, потому что Кейд сопровождает меня в другое крыло дворца. Он открывает дверь, жестом приглашая войти, но вместо того, чтобы последовать его приказу, я отступаю на шаг. Его глаза вспыхивают черным, и я сглатываю.

Ему не понравился этот акт неповиновения.

Мысль о том, что Кейд накажет меня за это, останавливает мое дыхание, когда я мгновенно становлюсь влажной между бедер. На мгновение все, что я могу сделать, это уставиться на него, когда меня охватывает недоверие. Что со мной не так, что я могу вообразить, будто мне нравится что-то подобное?

— Элеонора?

Его голос возвращает внимание к нему, и я качаю головой, надеясь, что это прояснит эти извращенные мысли. Каким-то образом я нахожу в себе силу воли противостоять ему, хотя и хочу его. Это плохо.

— Мне нужно пойти в свою комнату.

— Твое место со мной, в моей каюте, в моей постели, — говорит он. — Я хотел тебя с самого начала, и ты стала моей в тот момент, когда я был внутри тебя.

Я зажмуриваю глаза, не в силах выдержать его взгляд.

— Пожалуйста, остановись. — Это все, что мне удается выдавить, потому что мое сопротивление быстро ослабевает.

Он снова берет меня за руку.

— Я вижу, что тебя нужно убедить, поэтому мы закончим этот разговор наедине.

Кейд провожает меня в свою комнату, и она на самом деле не отличается от моей. Автоматически загорается свет, давая мне возможность увидеть все вокруг. Кровать королевского размера, мини-кухня, ванная комната и небольшая гостиная сбоку составляют все пространство. Однако мне бросается в глаза красочный кусок шелка, лежащий на соседнем стуле, отчего мой позвоночник напрягается от раздражения. Нахождение поблизости вещей его невесты очень эффективно подавляет мое возбуждение, это точно.

Он берет меня за плечи и поворачивает лицом к себе, его пристальный взгляд изучает меня. Я пристально смотрю на него, используя свой гнев как барьер. Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы растаять в его объятиях.

— Где твоя невеста? — спрашиваю я, вкладывая в свой тон как можно больше яда.

— Она навещает свою семью.

— Ты не думаешь, что ей было бы что сказать по поводу моего присутствия здесь?

Кейд так сильно сжимает челюсти, что я слышу, как скрипят его коренные зубы.

— Она была бы счастлива.

Это совершенно не тот ответ, которого я ожидаю.

Глава 8

— Какого хрена? — шепчу я себе.

Это, должно быть, самая нелепая ситуация, с которой я когда-либо сталкивалась. Несколько раз моргнув, чтобы очистить свой разум, все равно не перестаю слышать слова Кейда. Снова и снова они повторяются, усугубляя тот факт, что я не более чем племенная кобыла, матка.

— Ты проводишь много времени с Морган, и это видно, — бормочет он.

— Кажется, я провела с ней не достаточно много времени, иначе послала бы тебя подальше, — говорю я.

Его хватка на моих руках усиливается, заставляя мой пульс учащаться. А клитор пульсировать. Скрытая угроза насилия, которую я почувствовала от Кейда, заводит как никогда раньше. Не могу выбросить из головы мысль о том, что он накажет меня.

Это он виноват в том, что показал мне, что боль может быть приятной.

— Ты не будешь говорить со мной таким тоном, — рычит он мне в лицо.

— Или что? — Мой голос мягкий, с придыханием. Я подхожу ближе к нему, прижимаясь грудью к груди. — Что ты сделаешь?

Его глаза напоминают по цвету оникс, и Кейд с шипением выдыхает.

— Элеонора, не надо.

Встаю на цыпочки и касаюсь губами его подбородка.

— Ты накажешь меня?

Он руками проводит по моим рукам, хватает запястья и заводит их мне за спину. Кейд прижимает меня ближе к себе, и боль проносится сквозь меня, когда мое тело с силой стискивают, усиливая мое возбуждение. Я чувствую, как его член упирается мне в живот.

— Не искушай меня в укрощении этого умного ротика, — говорит Кейд, покусывая мою нижнюю губу.

Я задыхаюсь от остроты его зубов, когда они пронзают меня. Облизав свои губы, чувствую вкус крови и хнычу. Это отчаянная мольба. Я хочу, чтобы Кейд выплеснул на меня весь свой гнев. Это совсем не похоже на то, что делал отец, но не могу отделаться от мысли, что считаю себя дурой, раз хочу этого от Кейда. Но я правда хочу.

— Сделай это, — бросаю я вызов. — Накажи меня за непослушание.

Глаза Кейда почти светятся от нетерпения и желания, делая меня еще более влажной, чем прежде.

— Ты станешь послушной, Элеонора. Не заблуждайся на этот счет. Ты можешь быть моей намори, но мое терпение не безгранично.

Кейд отпускает меня, его движения настолько быстры, что я не успеваю уследить за ними. И в следующее мгновение я уже стою перед ним на коленях, с членом у моего лица.

— Доставь мне удовольствие, — рявкает он.

Он понятия не имеет, сколько раз я фантазировала об этом. Если это его способ наказания, то его ждет сюрприз.

Ухмыляюсь и беру член в рот, наслаждаясь резким выдохом Кейда. Сначала мне неловко, но с каждым рывком, потягиванием и движением моих губ и языка дыхание Кейда становится все более неровным, а его тело — все более напряженным. Я продолжаю восхитительную пытку, мне нравится, когда он проводит пальцами по моим волосам, направляя. Я пирую на нем, все больше возбуждаясь от его реакции на мои ласки.

Вдруг меня поднимают с пола и стягивают штаны. Кейд молча просто разворачивает меня и наклоняет вперед. Мои распущенные волосы падают на лицо, горячее и раскрасневшееся от желания, но еще и от смущения.

— Обхвати лодыжки и прижмись грудью к ногам, — приказывает он, раздвигая мои бедра. — Не отпускай.

Я вскрикиваю, когда Кейд входит в меня сзади. Сила его толчков усиливает мою страсть, экстаз проникает в меня, становясь еще более экстремальным в этой позиции. Мое лоно выставлено на всеобщее обозрение, готовое, и Кейд пользуется этим снова и снова. Мои крики затихают, когда я выдыхаюсь и едва могу удержаться на ногах. Крепкая хватка Кейда на моих бедрах, вероятно, оставит синяки, но он держит меня в вертикальном положении, даже когда мои ноги начинают дрожать.

— Элеонора, — говорит он, — я хочу услышать от тебя признание, что ты не бросишь мне вызов. Никогда. Дай мне свое согласие.

В ответ качаю головой, отчего мои волосы разлетаются. Я хочу подчиниться, и мой оргазм вот-вот разрушит меня, но мне нравится провоцировать Кейда. Его гнев, контролируемый и безопасный, возбуждает.