Возмездие

ПЯТАЯ ЧАСТЬ

День благодарения наступил и прошел и, если учесть, что я впервые выступала в роли хозяйки, то прошел очень неплохо. Руби и Поп присоединились к нам за столом, и с терпеливой помощью Айс, обед прошел без сучка и задоринки. Индейка была очень свежей, сочной, с золотисто-коричневой корочкой и такая же вкусная, если мне не изменяет память, как та, что готовила моя мама.

С наступлением вечера, когда и обед, и десерт давно были съедены, разговор сам собой угас, а наши гости разошлись по домам, мы провели остаток времени, воздавая благодарности гораздо более интимным и приятным образом.

Это была, по моему мнению, самая лучшая часть дня.

Как-то вечером, за неделю или около того до праздника, я сидела с книгой в ожидании, когда снаружи домика раздадутся шаги Айс. Ее не было с самого утра - отправилась помогать братьям Дрю чинить трубы, которые замерзли и разорвались от зимней стужи. Она позвонила и сообщила, что задержится и не будет ужинать дома, так что я ела в одиночестве, оставив ее порцию в тепле духовки.

Потом я услышала, как хрустят покрышки грузовика по тщательно посыпанному солью и золой проезду к дому, и улыбнулась. Вставая, я сунула еще одно полено в огонь, добавляя жару, чтобы Айс смогла согреться после целого дня на морозе. Затем зажгла несколько свечей для создания атмосферы и принялась терпеливо ждать, когда она войдет в дом, то и дело поправляя рождественские украшения, которые развешала днем, пытаясь убить время, остававшееся до ее возвращения.

Стук в дверь ворвался в приятные мысли, и мой пульс скакнул вверх. Какие могут быть гости в такое время.

Единственная причина, по которой кто-то может стучать в дверь, это плохие новости.

Не сходи с ума, Агел. Айс наверное потеряла ключ или еще что. Но эта мысль сама по себе была безумной. Айс никогда ничего не теряла.

Ладно, тогда у нее заняты руки, и нужна помощь, чтобы открыть дверь.

Ага, как же. Когда в последний раз такое случалось?

Могло.

Когда ад замерзнет.

Заткнись! Просто заткнись.

Кусая губу, я вздрогнула, когда стук раздался снова, на сей раз более требовательно. Чувствуя, что дыхание сбивается с ритма, я пересекла гостиную и открыла дверь, которая вела к черному ходу, изо всех сил вглядываясь в темноту за замерзшими окнами.

Дрожащей рукой я попыталась открыть дверь, но ручка упрямо отказывалась поворачиваться. Как только я поняла, что дверь заперта, то быстро нажала большим пальцем фиксатор замка и снова повернула ручку. На этот раз она поддалась легко, и я медленно потянула на себя дверь, сопротивляясь желанию зажмуриться вне зависимости от того, что ждало меня за порогом.

Ожидавшее меня зрелище было настолько невероятным, что я бы в жизни не поверила в это, если бы не видела собственными глазами.

Кровь отлила от головы, оставив меня бездыханной и в полуобморочном состоянии пялиться на женщину, которая ну никак не могла там стоять. И все же она там была.

Корина, от улыбки которой захватывало дух, стояла у двери в ожидании приглашения войти.

- О, Боже мой!

Ее улыбка стала шире:

- Не совсем. Но может, и я сойду на худой конец?

Силуэт Корины стал расплывчатым от слез, вдруг переполнивших мои глаза, и я потянулась к ней, моргая и ничего не видя, обнимая ее так же крепко, как обычно Айс, и забыв на мгновение о ее возрасте и слабом здоровье.

- Корина! - всхлипнула я, уткнувшись в ее ухо и втянув знакомый запах тяжелым вздохом. - Где ты?... Как ты?...

Сжав меня в объятьях также крепко, Корина отстранилась и взглянула на меня. Ее глаза подозрительно блестели сквозь очки.

- А ты не знала? Жила я себе как обычно, занималась своими делишками, и вдруг, откуда ни возьмись, является здоровая шикарная девица, похищает меня, засовывает в чертов грузовик, который не то, что для человека, для зверя не подходит, и везет к черту на кулички кружными дорогами, причем так, что словно мне не дорога жизнь. Следующее, что я знаю - вот она я здесь.

Ее глаза весело блеснули, когда она наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

- Судя по всему, я твой рождественский подарок. Будь я на твоем месте, потребовала бы вернуть подарок в магазин.

Снова отстранившись, она отошла в сторону, открывая вид на Айс, которая со смущенным выражением стояла у грузовика, засунув руки глубоко в карманы.

Я чуть не сбила Корину в снег, когда промчалась мимо нее, чтобы упасть в объятия Айс, которая легко поймала меня и держала, пока я покрывала ее лицо поцелуями благодарности.

- Спасибо, - прошептала я, слишком ошеломленная, чтобы придумать что-нибудь еще.

- Пожалуйста, милый Ангел, - пробормотала она в мои волосы: - с Рождеством!

Я смеялась и плакала, и обнимала ее так крепко, что не будь она самой собой, я бы сломала ей парочку ребер.

Смущенное покашливание вернуло меня обратно в реальный мир, и я повернула голову, чтобы увидеть ухмылку Корины:

- Это воссоединение, без сомнения, очень трогательно, но я не думаю, что мое будущее включает превращение в довольно дряхлую ледяную статую. Так что, если вы не будете очень сильно возражать...

Вспыхнув от смущения, я разжала руки в тот самый момент, когда Айс отпустила меня, аккуратно поставив на землю.

- О, Господи, прости меня, Корина! Входи. Давай, я покажу тебе дом. Ты с вещами?

- Не беспокойся, - сказала она, беспечно махнув рукой: - Очаровательный швейцар позаботится о них.

Я засмеялась, услышав низкий рык, раздавшийся из груди указанного "швейцара", и взяв Корину за руку, ввела в дом. Затем резко остановилась:

- Подожди-ка минутку. Разве ты не должна быть в кресле-коляске?

Ее глаза расширились, изображая невинность:

- Эта старая рухлядь?

Затем она улыбнулась. Неприятно.

- Доктор говорит, что мне гораздо лучше. Наверное, все этот свежий воздух, которым я дышала.

Я посмотрела на нее:

- Корина. Но ты же не...

- Что не? - в ее голосе не прозвучало ни капли раскаяния.

- Ты чертовски хорошо знаешь, о чем я говорю. Ты не имитировала недееспособность только ради того, чтобы выбраться из тюрьмы, правда?

- А что если не правда? - в ее взгляде был вызов.

В чем-то она была права. Но все же...

- Так правда или нет?

После небольшой паузы она сдалась:

- Правда. К сожалению, моя недееспособность, как ты вежливо выразилась, весьма реальна. У меня было несколько несильных инсультов, которые на самом деле привязали меня к креслу довольно надолго. Но ты знаешь, как газетчики любят делать из мухи слона, Ангел. "Привязали к креслу" это слишком сильно сказано. Я до сих пор использую его, если мне предстоят длительные прогулки, или если я слишком долго была на ногах, но все остальное время оно торчит в углу, собирая пыль.

- Ты взяла кресло с собой?

- Конечно. Я бы не уехала из дома без него.

Еще одно покашливание прервало меня, и когда я оглянулась на этот раз, то увидела, что Айс стоит на пороге, держа пресловутое кресло и несколько огромных и без сомнения тяжелых сумок, походя скорее на навьюченного мула, чем на мою возлюбленную и не очень терпеливо ожидая, пока мы уберемся с ее пути.

Смеясь, я снова вышла наружу, чтобы забрать часть багажа, с ворчанием закинула пару сумок на плечо и чуть не утонула в снегу под их весом.

- Господи Иисусе, Корина! Что ты там держишь? Камни?

Она бросила на меня свой патентованный испепеляющий взгляд:

- Ничего особенного, милочка. В конце концов, у женщины должны быть какие-нибудь тайны.

Смеясь и качая головой, я кое-как зашла в дом, кряхтя под весом Корининых сумок. Айс последовала за мной, наконец, попав в тепло. Вместе мы зашли в спальню для гостей, сгрузили багаж на кровать, и начали потягиваться, чтобы расслабить натруженные мышцы.

Корина присоединилась к нам, придирчиво оглядывая комнату:

- Не плохо, дамы. Совсем не плохо. К такому месту вполне можно привыкнуть.

Я счастливо улыбнулась, польщенная ее словами.

- Ну, ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь-, - затем я остановилась, пораженная внезапной мыслью, и почесав шею, спросила: - А кстати, как долго ты собираешься с нами жить?

Корина посмотрела на меня, потом на Айс, потом снова на меня. Затем слегка нахмурилась.

- Ну... возможно, тебе и твоей подруге нужно поговорить. Я подожду здесь и э... освежусь немного.

Я посмотрела на Айс, которая коротко кивнула и сделала приглашающий жест, широко взмахнув рукой. После секундной паузы я вышла из комнаты, Айс, аккуратно закрыв дверь, пошла за мной.

Я повернулась к ней, уперев руки в боки.

- Так. Что происходит? - вопрос, скорее всего, прозвучал раздраженно, на самом деле я не злилась. Сбавив тон, я продолжила: - Что-то не так?

- Нет, все нормально, - она развела руками: - просто приглашение не было ограничено по времени.

Я почувствовала, как сощурилась:

- Что это значит в точности? - для женщины, которая превратила прямоту в вид искусства, она могла выражаться весьма неопределенно, когда хотела.

Ее глаза сузились в ответ.

- Это означает то, что я сказала, Ангел. Пока меня это устраивает, она может оставаться столько, сколько хочет. Я не ограничивала ее пребывание каким-то конкретным сроком.

Медленно кивнув, я сложила руки на груди.

- Что-то подсказывает мне, что это будет не просто визит.

Она улыбнулась:

- Только если мы этого захотим, Ангел. Я высказалась только за себя. Ты беспокоилась о том, как она будет жить вне тюрьмы. По правде, я тоже, хотя я знаю Дониту, и уверена, что она позаботилась бы о Корине, - отвернувшись, она подошла к одному из кресел в библиотеке и села, наклонившись вперед. Ее руки беспомощно повисли между коленей. Когда она посмотрела на меня, ее лицо было настолько искренним, насколько оно вообще могло быть: -Корина спасла жизнь не только тебе, Ангел. И я думаю, что хочу вернуть долг.

Ее голова склонилась, и я, не имея возможности удержаться, даже если бы захотела, подошла к ней, осторожно присела на ручку кресла, обняв Айс одной рукой и притянув ее к себе. Мне стало очевидно, что ее беспокоило что-то помимо этого разговора.

- Хочешь поговорить?

Мгновение спустя она подняла голову и улыбнулась краешком рта:

- Может, попозже.

Что, без сомнения, означало, что тема была закрыта. Пока что.

Я улыбнулась, чтобы хоть как-то облегчить тяжесть на ее плечах.

- Хорошо. Ты знаешь, где я живу.

Она игриво боднула меня головой:

- Я это хорошо знаю.

- Итак, должны ли мы возместить ей моральные убытки за то, что заставили ждать в спальне так долго?

Айс фыркнула:

- Ждать, как же. Она слышала все до последнего слова.

Дверь приоткрылась, и высунулась голова Корины. Ее прическа была идеально уложена, а на губах играла широкая и понимающая улыбка, которая означала "А что, были какие-то сомнения?"

Смеясь, я спрыгнула с ручки кресла и подвела нашу гостью к дивану:

- Корина, ты неисправима.

- Ммм. Как говорили один или два любовника в свое время, несомненно.

Черт! Она снова это сделала! Даже после такой долгой разлуки эта проклятая женщина все равно могла заставить меня покраснеть сильнее, чем кто-нибудь, за исключением Айс. Смена темы последовала вовремя:

- Может, хочешь чаю? Еды? Все, что угодно.

- Спасибо, но никакой еды. Мисс Высокая, Темноволосая и Неразговорчивая каким-то образом умудрилась выкопать хорошие манеры из той дыры, где она их зарыла, и организовала пиршество на пути сюда. Я до сих пор выковыриваю хрящи из того, что осталось от моих зубов.

Я посмотрела на Айс, которая отвела глаза и уткнулась в книгу, которую она читала накануне вечером; кажется, что-то из Эллиота, хотя она проглатывает их с такой скоростью, что трудно ориентироваться.

- Тогда как насчет чая? - спросила я Корину.

- Было бы замечательно.

- Я принесу, - сказала Айс, поднимаясь и откладывая книгу на стол: - Вы двое пока... наверстывайте упущенное.

Я потянула ее за руку, когда она проходила мимо:

- Твой ужин в духовке, если ты еще голодна.

Она улыбнулась и поцеловала меня в макушку.

- Отлично. Скоро вернусь.

Айс вышла, оставив нас пялиться ей вслед.

- Ты пробудила в этой женщине целый мир доброты, Ангел, - наконец мягко заметила Корина.

- Это сделала свобода, Корина. Я всего лишь немного помогла, и все.

Улыбаясь с бесконечной нежностью, она взяла меня за руку и усадила рядом с собой, обняв.

- Ерунда, милая. Ты заботилась о больной гибнущей душе. Ты помогла ей снова стать сильной и полной жизни. Никто и ничто не могут этим похвастаться, Ангел. Эта женщина изменилась благодаря тебе. Никогда не принижай свои достижения. Это на тебя не похоже.

Иногда наши бессознательные мольбы возвращаются нам с такой сладостной простотой, что сердце выпрыгивает из груди и наполняет тебя теплом, с которым не сравнится самый солнечный весенний день.

Это был как раз тот самый случай. Я позволила себе расслабиться в объятиях, по которым скучала гораздо сильнее, чем могла себе признаться, позволяя ее любви и доброте окутывать меня, исцеляя неуверенность, таившуюся в самой глубине.

Затем я выпрямилась, утирая слезы тыльной стороной ладони, и подарила Корине слабую улыбку.

- Итак, - начала я, откашлявшись: - расскажи мне, как именно ты сюда попала.

Рассмеявшись, она откинула голову на спинку дивана и, взяв меня за руку, положила ее себе на бедро, обхватив мою ладонь своими.

- Это, мой милый Ангел, полторы истории, - ее взгляд за толстыми стеклами очков стал отрешенным, словно направленным внутрь: - Болото сильно изменилось после твоего освобождения, Ангел. Начальника тюрьмы, который заменил этого идиота Моррисона, вынудили уйти после какого-то скандала, и следующий был назначен лично губернатором. Время было как раз накануне выборов, ну ты понимаешь.

Она засмеялась, но это был горький смех.

- Он хороший человек, для начальника тюрьмы, разумеется. Как это говорят? "Суровый, но справедливый". Тем не менее, он уволил большинство охранников. Сказал, что их отношение "было не в пользу заключенных" или что-то в этом роде, - она взмахнула рукой: - Я не старалась быть в курсе его остальных реформ.

- А Сандра? - спросила я нерешительно. Начальник охраны очень много для меня значила все эти долгие, холодные, а иногда и горькие годы в тюрьме.

- Ну, тут он проявил немного ума и оставил ее. Помимо всего прочего, ее уважают заключенные, и он не мог позволить себе разорвать связь со зверушками в клетках, - она подвинулась на диване, поправляя очки на носу: - В любом случае, не все изменения были заметны. Я думаю, ты бы сказала, что Болото утратило свой дух.

Тут она повернулась ко мне с грустной, но любящей улыбкой:

- Тот самый, о котором оно даже не подозревало.

Ее слова искушали выдать какой-нибудь комментарий экспромтом, но предыдущий нежный укор по поводу принижения достижений заставил меня придержать язык, хотя я никогда и никоим образом не чувствовала, что вносила в тюрьму хоть какое-то подобие духа.

Слегка улыбаясь, она продолжила:

- Похоже, примерно тогда я и потеряла свое собственное присутствие духа. Когда я в первый раз почувствовала себя нехорошо, то отнесла это на счет обычной депрессии заключенных и оставила как есть, - она пожала плечами: - Не видела смысла что-то делать.

Я почувствовала, как слезы, горячие и мокрые, текут по лицу, застилают глаза, в то время как она продолжала рассказывать с безразличием человека, читающего малоинтересную статью в газете.

- Не плачь, Ангел, - сказала она, почти точь-в-точь как Айс: - У этой истории есть счастливый конец.

- Я знаю, - сказала я, всхлипывая (ненавижу, когда я реву): - Я просто хотела бы быть там с тобой. Ради тебя.

- Я очень рада, что тебе не пришлось, - ответила она, сильнее сжав мою руку: - я бы ни за что не захотела, чтобы ты увидела меня в подобном состоянии, Ангел. Никогда.

- Но...

- Нет. Не вини себя. Инсульт мог случиться вне зависимости, была ты со мной или нет.

- Но может быть...

- Перестань, - она нежно прижала палец к моим губам, останавливая поток слов. Ее взгляд стал жестким: - Хватит.

Через мгновение я кивнула, и она убрала руку.

- Хорошо. Так, на чем я остановилась? - она улыбнулась: - А. Наконец. Я уж решила, что ты отправилась в Китай, чтобы собственноручно собрать листья.

Сбитая с толку, я подняла голову и увидела Айс, которая стояла рядом, держа две кружки чая, и обеспокоено смотрела на нас. Встав, я взяла кружки, поставила их на стол и притянула ее к себе, чтобы развеять любые опасения, написанные на ее лице. Она обняла меня в ответ, сначала нерешительно, но я прижалась к ней сильнее, и тогда ее объятия стали крепче. Я улыбнулась, а остатки слез впитались в ткань ее рубашки.

- Со мной все в порядке.

Она отстранилась, внимательно вглядываясь в мое лицо:

- Ты уверена?

Широко улыбнувшись, я кивнула.

- Ага. На минуту меня сильно проняло, но сейчас все нормально.

Через бесконечно долгое мгновение, Айс окончательно меня отпустила и направилась в библиотеку, где вновь уселась с книгой.

Вернувшись на свое место на диване, я взяла свою кружку, передала Корине ее, и мы стали потягивать чай в тишине, прислушиваясь к треску огня.

Через некоторое время Корина продолжила свою историю.

- Как-то утром, проснувшись, я обнаружила, что не чувствую почти всю левую сторону тела. Я попыталась позвать на помощь, но поняла, что и говорить не могу,- она засмеялась: - Кажется, это был первый раз в моей жизни, когда я обрадовалась, что нахожусь в тюрьме. Поскольку я пропустила перекличку, то охрана пришла за мной, и следующее, что я помню, это милую поездку на "скорой" в окружную больницу.

Корина глотнула еще чаю, потом продолжила.

- Доктора не много могли сделать. Видимо, у меня было несколько инсультов в быстрой последовательности за предыдущие дни, а последний удар был самым сильным. Они дали мне какие-то лекарства, которые, как они сказали, могли помочь, и устроили перевод в Центр Реабилитации, чтобы я заново училась ходить, говорить и заботиться о себе.

Ее лицо стало каменным.

- Начальник тюрьмы запретил это. Он потребовал, чтобы они выписали меня и привезли обратно без терапии. Надо сказать, врачи не сдались просто так, но начальник победил. Они усадили меня в кресло-коляску и отправили обратно в Болото.

- Господи Иисусе, - выдохнула я, разъяренная бесчувственностью начальника: - Мне казалось, ты сказала, что он справедливый!

- Он и есть справедливый, Ангел. Не забывай, что я убийца. Черная Вдова. Он не хотел, чтобы деньги налогоплательщиков шли на мою реабилитацию, - она пожала плечами: - Таков мир.

Я села прямо. В глазах мелькали красные сполохи.

- Так не должно быть, черт побери! Каждый заслуживает, чтобы к нему относились как к человеческому существу!

Откинув голову назад, Корина рассмеялась.

- Вот он, огонь, которого я ждала!

- Это не смешно, Корина, - ответила я возмущенно.

- Ну конечно, смешно, Ангел! Это чудесно! Знаешь, сколько времени я ждала, чтобы услышать эти пламенные нотки праведного негодования? Клянусь, именно это помогло мне пройти через все.

Все еще злясь, я скрестила руки, отдернувшись, когда она попыталась ущипнуть меня за щеку - что, как она знала, я страстно ненавидела, и что она все равно делала при каждом удобном случае.

Тем не менее, я не могла долго на нее сердиться и, бросив последний хмурый взгляд, я снова расслабилась, откинувшись на спинку дивана, и допивая свой чай в ожидании продолжения, решив не давать ей больше возможности развлекаться за счет моего невыдержанного характера.

- В любом случае, - наконец уступила она: - в Болоте мне стало намного труднее. Я все время благодарю бога, что я - правша и могла кое-как управляться сама, иначе скорее всего начала бы обдумывать способ умереть, чтобы покончить с несправедливостью.

Она улыбнулась, чтобы смягчить яд своих слов.

- Криттер мне очень помогла. Также, как Пони и Сони, и некоторые другие. Они проводили долгие часы, пытаясь подбодрить меня по-своему, заставляли выполнять упражнения по плану, который врачи умудрились засунуть в мою сумку, когда меня увозили из больницы. Но боюсь, я была для них настоящим испытанием. Как я уже говорила, казалось, во всем этом не было смысла.

- И что случилось? - спросила я, глядя на женщину, которая была настолько далека от искалеченного инвалида, насколько я могла вообразить.

Она ухмыльнулась:

- А, наконец-то легкий вопрос. Однажды, когда я лежала в библиотеке, жалея себя, вошла Пони и без всякого "привет, как дела" просто вывезла меня в общую комнату, одно из редких мест, которое уцелело после реорганизации начальника тюрьмы. Она оставила меня у телевизора, включив звук на такую громкость, словно я была не только парализована, но и оглохла.

- Ну? - спросила я, когда она остановилась. Я взглянула на Айс, которая хотя и выглядела погруженной в чтение, наверняка слушала так же внимательно, как и я.

- Это были местные новости, и репортерша стояла около резиденции губернатора. Позади нее была толпа орущих людей с плакатами. Большинство плакатов гласили "Освободите Корину" или "Заключенные тоже люди" и все такое прочее. Как ты понимаешь, я была просто поражена.

Я кивнула, подумав про себя, что на ее месте скорее всего я бы была гораздо больше, чем "просто поражена", если бы увидела людей, выступающих за меня, не важно по какой причине.

- Когда камера переключилась обратно на репортершу, - продолжила Корина: - я увидела рядом с ней очень знакомое лицо.

- Кого?

- Одного адвоката, которого мы все знаем и любим.

- Это была Донита? - одновременно я была и в шоке, и не испытывала никакого удивления. Где-то в глубине я всегда знала, что она сыграет важную роль.

- Она самая.

- Я не знала, что она была твоим адвокатом.

- Как и я, - это было сказано вкупе с многозначительным взглядом, брошенным в сторону Айс, которая благоразумно предпочла не высовывать нос из-за книги.

Когда Корина поняла, что моя подруга не собирается глотать наживку, она переключила свое внимание на меня.

- Она сыграла роль доброй самаритянки, стоя на импровизированной трибуне и описывая мое состояние в самых мрачных тонах, рассказывая, как мне отказали, по ее словам, в самом элементарном медобслуживании; как я сидела парализованная в кресле-коляске, без возможности удовлетворять самые простые свои потребности, оставленная на милость безразличной охраны и заключенных. Она была настолько убедительна, что даже я почувствовала симпатию к этой женщине за решетками, женщине, которая, как я думала, совсем на меня не похожа.

Она потянулась, потом снова устроилась на диване, допив последние капли чая и поставив кружку на край стола. Я хранила молчание, захваченная ее историей.

- Она также пустила в ход более веские менее эмоциональные доводы. Например, что я была самой старой женщиной-заключенным в стране. Что я уже отсидела почти в два раза больше, чем приходится среднестатистическому мужчине-заключенному с таким же или более тяжелым приговором. Что из-за моей недееспособности я не смогу выступить в свою защиту на очередном слушании о досрочном освобождении, - Корина ласково улыбнулась. - Она разыграла свои карты так умело, что если бы петиция о моем немедленном освобождении оказалась там, то даже репортерша отложила бы микрофон, чтобы подписать ее.

- Я ни на минуту не сомневаюсь в этом. Донита очень... страстно... относится к работе.

- И к кое-чему другому тоже, если мне не изменяет память, - парировала Корина, вновь глядя на Айс.

На этот раз "Избранное" Элиота наклонилось, и из-за него сверкнули голубые глаза, этот взгляд, казалось, мог расплавить металл. Думаю, даже мои внутренности ощутили угрозу.

Невозмутимая Корина просто уставилась на нее в ответ поверх своих очков, ее губы искривились в улыбку, которая была само воплощенное зло. Температура в комнате, кажется, подскочила на несколько градусов, но я поежилась словно от холода, покрывшись гусиной кожей.

- Может, мы вернемся к истории, ну пожалуйста? - я наконец вмешалась, чтобы прекратить битву, которая быстрым темпом превращалась в полномасштабную войну, хотя ни одна из сторон не сказала ни слова.

- Хорошо, - наконец ответила Корина, поворачиваясь ко мне и складывая руки на коленях.

Я издала вздох облегчения.

- Когда представление окончилось, и новости переключились на более стоящие события, телевизор выключили, а меня отвезли в библиотеку три возбужденные амазонки. Там меня заперли и объяснили понятным языком, что если так много чужих людей хотели бороться за меня, то для меня, черт побери, лучше начать самой бороться за себя. Или... Это "или", конечно, не прозвучало, но мне ясно дали понять, что последствия отказа будут действительно неприятными.

- И ты предложила им катиться ко всем чертям.

Она ухмыльнулась.

- Возможно, немного не теми словами, но по существу верно. Даже указала им направление, если они собирались принять мое предложение.

Покачав головой, я не смогла удержаться от смеха. Инсульты могли ослабить тело Корины, но было абсолютно очевидно, что ее разум, как впрочем, и дух, не пострадали.

- Хотя наверняка тебя это зацепило, - сказала я, глядя на ее вполне действующее тело.

Она пожала плечами:

- Нет хуже дурака, чем старый дурак, но, в конце концов, я пришла в себя.

Т. С. Элиот фыркнул. Или по меньшей мере, его книга.

- С тебя вполне достаточно, милочка, - бросила Корина в сторону Айс, весьма по-королевски задрав нос: - Не думай, что твоя возлюбленная знает о тебе достаточно много, чтобы не удивиться некоторым грязным историям о тебе, которые я приберегла.

Одарив Корину наиболее шутливым взглядом из своего арсенала, Айс закрыла книгу, поставила ее на книжную полку и встала, медленно потягиваясь всем телом. Я почувствовала, как у меня пересыхает во рту от открывшегося зрелища, что происходило, как правило, всегда, несмотря на все совместно прожитые годы.

Подойдя к нам, она чмокнула меня в лоб, Корину - в подставленную щеку, затем запустила длинные пальцы в ее волосы и дернула за них, прежде чем тихо пожелать нам спокойной ночи.

Как только ее длинное гибкое тело скрылось на верху лестницы, мы с Кориной одновременно вздохнули, словно были парочкой девчонок-школьниц, которые только что видели капитана школьной футбольной команды.

Я повернулась, чтобы взглянуть на нее, с трудом сглатывая пересохшим горлом.

- Чаю? - прохрипела я.

- Чаю, - согласилась она.

*****

Мы проговорили до глубокой ночи. Корина продолжила рассказ с того места, как она покинула Болото первый раз за сорок пять лет.

- Я была ошеломлена. Ты помнишь, что меня посадили почти сразу после войны. Тогда все было иначе. Проще. Меньше. Когда я вышла на свободу, казалось, что я вступаю не просто в новую страну, а в целый новый мир. На минуту, только на минуту я хотела просто забыть обо всем и вернуться в место, которое я знала.

Я обнаружила, что киваю в подтверждение, точно зная, через что ей пришлось пройти, потому что моя реакция была точно такой, хоть, разумеется, и не столь масштабной. Если пять лет так изменили внешний мир, то что же говорить о сроке, в девять раз большем?

Затем она объяснила, где была после освобождения из тюрьмы. Донита предложила пожить у нее. Любовница Дониты, не очень известная певица, отправилась в турне, и дом был более чем велик для них двоих. Корина могла там оставаться столько, сколько ей пожелается.

- Я поймала ее на слове. Хотя и оговорила, что устраиваюсь не навсегда. А как временное явление мне это подходило. К тому моменту я уже встала на ноги и даже ходила. Местность вокруг была достаточно уединенной, так что я укрепляла здоровье длительными прогулками, наслаждаясь свободой делать то, что хочется и когда хочется.

Я согласно кивнула, вспоминая свое собственное первое путешествие в мир без решеток и стен, мир, ограничения в котором устанавливала я сама.

- Затем как-то вечером, вскоре после моего освобождения, весьма аппетитный молодой человек весьма неожиданно появился у дверей - она улыбнулась, коснувшись волос: - А я была без макияжа.

Смеясь, я похлопала ее по руке, затем поудобнее устроилась на диване. Некоторые части моей анатомии начали ныть, выражая свое недовольство долгим пребыванием в одной и той же позе.

Словно уловив намек, который я и не собиралась делать, она ускорила темп рассказа, быстро сообщив, что хотя поначалу у нее и были сомнения по поводу красивого - и она выделила это, повторив слово несколько раз, словно я не расслышала его с первого раза, и со второго и с третьего - незнакомца, они вскоре исчезли, после того как Донита подтвердила его благонадежность.

И все сомнения, которые могли оставаться у нее, безвозвратно исчезли, когда он передал ей вещь, по его словам, полученную от друга. Корина полезла в кошелек и протянула мне ту самую вещь, заставив меня замереть в изумлении.

Это была фотография Айс с семьей.

Единственная, что у нее была.

- Кто дал тебе это? - спросила я, нежно водя пальцем по навечно замершей фигурке ребенка, которым была Айс вечность тому назад.

- Он представился как Андре.

Моя догадка подтвердилась, и я кивнула, все еще не отрывая взгляда от фотографии в руке. Сам факт, что я вновь ее держала, показывал, насколько сильно Айс доверяла Андре и Корине. Несколько секунд я размышляла о том, кем был Андре для Айс, помимо друга и связного. В тот единственный раз, когда я видела их вместе, мне показалось, что им уютно в обществе друг друга. Был ли он, как Донита, еще одним любовником? Айс никогда не выказывала склонности к тому, что мой отец называл "ходить на сторону", но я вообще-то никогда у нее не спрашивала напрямую, так что не могла быть уверена в том или ином.

Эта мысль беспокоила меня больше, чем я хотела признать.

Вновь показав тревожащую способность читать мои мысли, Корина нежно сжала мое запястье.

- Не волнуйся, милый Ангел. Андре всего лишь друг для Айс, ничего более.

Вспыхнув от того, что меня так легко раскусили, я взглянула на нее.

- Откуда ты знаешь? - я спросила, не защищаясь, а скорее от любопытства.

Она хохотнула, пожимая мое запястье.

- Ну, помимо того, что он такой же блестящий, как лента на шляпе моего престарелого папочки, тебе не кажется, что Айс упомянула бы об этом, если бы между ними было что-то большее? В конце концов, она была весьма откровенна по поводу ее отношений с вашим адвокатом.

Я улыбнулась с большим облегчением, чем, возможно, стоило показывать, но объяснение заставило меня почувствовать себя лучше. Я сказала об этом Корине, которая понимающе улыбнулась в ответ. Затем она вернулась к рассказу.

- Донита извинилась и покинула нас, а я пригласила Андре в гостиную, мы сели там и стали пить чай, а он весьма иносказательно говорил о том, что мне стоит "уехать подальше от этого всего" и о том, как хороши некоторые уголки Канады в это время года, - она фыркнула. - Ну да, разве что для эскимосов. Но я не спорила с ним по этому поводу. Он пробудил мой интерес самым приятным образом, и дело не только в его шикарной фигуре, что скрывалась под мешковатой одеждой.

Она вновь посмотрела на меня, и на этот раз в ее глазах была грусть.

- Видишь ли, я не знала, куда ты делась, Ангел. Впервые за всю мою жизнь в Болоте мои вопросы натыкались на гробовое молчание. Андре был связным между Айс и Донитой, но строгим указом высокой, темноволосой и смертоносной ему было запрещено раскрывать чье бы то ни было местоположение, включая ваше.

- Чтобы не дать ей узнать слишком много, верно? - предположила я, прекрасно представляя, как работает мозг Айс в таких случаях: - Не спрашивай, не отвечай?

- Точно. Даже несмотря на право адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента, Айс не хотела поставить Дониту в неудобное положение. Я даже не знала, смогла ли она найти тебя после твоего освобождения, хотя я воображала, что ей это удалось. Она так любила тебя, что не отпустила бы тебя так просто, - она грустно улыбнулась. - Я представляла себе вас двоих, вместе шагающих в пресловутый закат, и это помогало мне продержаться все эти мрачные ночи в Болоте, Ангел.

Повернув кисть, я взяла ее руку в свою, нежно поглаживая гладкую кожу кончиками пальцев.

- Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти, Корина, - глаза снова оказались на мокром месте, и на этот раз я позволила слезам капать: - Я все время думала о тебе. Гадала, чем ты занимаешься, о чем думаешь. Как справляешься. Я так по тебе скучала.

- Взаимно, Ангел. Не проходило и дня в том богом забытом месте, чтобы я не думала о тебе и не молилась о том, чтобы ты нашла свое счастье, - подняв свободную руку, она нежно вытерла мои слезы, затем погладила по щеке. Приблизив ко мне лицо, Корина нежно поцеловала меня в губы и отстранилась, ласково улыбаясь: - Ты заново научила старую женщину любви, Ангел. За это ты навсегда останешься в моем сердце.

Улыбаясь в ответ, я накрыла ее ладонь своей, приникнув щекой к ее руке и наслаждаясь близостью, которой так долго между нами не было.

Через некоторое время она убрала руку и с легкой усмешкой сказала:

- Ну все, пожалуй хватит этого взаимного обожания, Ангел, не то твоя возлюбленная обнаружит нас целующимися в гостиной, словно парочка школьниц, и решит, что моя голова будет лучше смотреться в виде чучела на стене.

Я засмеялась:

- Ага, конечно. Могу себе представить это.

- Никогда не знаешь наверняка. Это возможно. И я постараюсь не крутиться у нее под ногами, чтобы это проверить, - она потянулась: - Думаю, продолжение истории лучше оставить на завтра. Уже поздно, и моя замечательная кровать зовет меня.

- Не смей, Корина! Ты должна закончить рассказ! Ты не можешь остановиться на самом интересном месте!

Она озорно усмехнулась:

- Ты, должно быть, меня с кем-то путаешь, Ангел. С тобой, моя дорогая, я бы никогда не остановилась на самом интересном месте.

Ах, я была готова отдать любые богатства за лицо, которое бы не вспыхивало по поводу и без повода. Но раз уж я ничего не могла с этим поделать, то решила проигнорировать ее поддразнивание. Словесно, по крайней мере.

Очарованная Корина засмеялась:

- Не волнуйся, Ангел. История до утра никуда не денется. Я никуда не собираюсь. Разумеется, если ты меня не попросишь.

Я притворилась, что обдумываю это. Затем улыбнулась, вставая, и подала ей руку, чтобы помочь подняться.

- Не-а. Я думаю, мы потерпим тебя некоторое время.

Обняв ее со всей сердечностью, я поцеловала ее в щеку:

- Спокойной ночи, Корина. Спасибо за рассказ. И за то, что приехала. Ты один из лучших рождественских подарков, что у меня когда-либо были.

Ее тепло обволокло меня, и я наслаждалась им, пока она не отстранилась с кривой улыбкой на лице. Ее глаза подозрительно блестели:

- Ну все, хватит уже, или в следующий момент в нашу дверь начнут ломиться люди с телевидения, угрожая подать в суд за нарушение авторских прав.

- Такая судьба хуже, чем смерть, - согласилась я, целуя ее еще раз, пока она не оттолкнула меня: - Спокойной ночи, мой друг.

- И тебе спокойной ночи, солнышко, - тут она подмигнула: - Не делай ничего, чего бы я не стала.

Мои губы сами собой расползлись в злобной улыбочке:

- О, Корина, я делаю такое, о чем ты даже не мечтала.

Впервые за все время, что мы были знакомы, я заставила ее потерять дар речи.

Я наслаждалась моментом.

Но, разумеется, он не продлился и минуты.

Она внимательно оглядела меня сверху донизу, не пропустив ни дюйма моего тела. Потом медленно улыбнулась.

- Ну, я не знаю, Ангел. Мои мечты могут быть весьма изобретательны.

Затем, словно генерал, который покидает поле боя, после того как был произведен последний выстрел, уверенным в своей победе, Корина направилась в свою комнату, невзначай помахивая рукой над плечом.

Я не смогла удержаться от смеха.

Как все-таки здорово, что она приехала.

*****

Оставив кружки на кухне с тем, чтобы вымыть их позже и выполнив мой ночной ритуал, я направилась в спальню и замерла на входе, любуясь фигурой Айс, словно высеченной из ночной тьмы и лунного света. Она лежала на спине, заложив руки за голову, и по тому, как вздымалась и опадала ее великолепная обнаженная грудь, я поняла, что она не спит.

Быстро и тихо раздевшись, я скользнула на постель, легла на бок, опираясь на локоть, и нежно убрала пряди волос с ее лба.

- Не можешь уснуть?

- Так, думаю, - пробурчала она тихо.

- О чем?

На самом деле я не ждала ответа, поэтому не удивилась, когда таковой не последовал. Продолжив нежно поглаживать ее бровь, я смотрела, как она переводит взгляд с одной тени на потолке на другую, похоже, читая их, словно турецкая гадалка кофейную гущу.

- С Кориной все в порядке? - спросила она после долгого молчания.

Я мягко рассмеялась.

- Угу. Спит себе и наслаждается грезами, которые порождал ее злобный ум, когда не занят изобретением тысячи и одного способа, как проделать дырки в собеседниках при помощи острого словно рапира языка.

Ярко-голубые глаза вперились в меня.

- Она тебя обидела?

Я фыркнула.

- Меня? Не-а. С этим я могу справиться, - продолжая хихикать, я взъерошила ее непокорную челку: - В конце концов, у меня была многолетняя практика.

Ее взгляд вновь вознесся к потолку, и тишину, что пролегла между нами, казалось, можно было потрогать. Хотя тело рядом со мной казалось расслабленным, я могла почувствовать, что где-то внутри свернулось напряжение.

Айс что-то беспокоило, это было очевидно. Но что именно, среди дюжин, если не сотен возможных причин?

Обычно не любительница ходить вокруг да около, я просто спросила первое, что пришло мне в голову.

- Ты беспокоишься, что за Кориной могли следить?

- Андре очень хорошо знает свое дело.

Поскольку это не было точным ответом на мой вопрос, то лишь повлекло за собой следующий.

- А кстати, кто такой Андре? Я уже давно хотела у тебя спросить.

- Владелец ресторана, - ответила она мгновением позже, не отводя взгляда от потолка.

- А, - кивнула я, словно это все объясняло. - И это гарантирует, что он достаточно умел для того, чтобы обеспечить отсутствие слежки? - я рассмеялась: - Наверное, ему приходилось скрываться от озверевших посетителей, когда бифштекс пережарен, а?

И это, что неудивительно, стоило мне еще одного молчания в ответ. Несмотря на все то время, что мы были вместе, несмотря на доверие, которое росло между нами, в жизни Айс для меня все еще существовали огромные белые пятна вплоть до сего дня.

Я бы солгала, если бы сказала, что это меня ничуть не беспокоит. Еще как беспокоит. Но если терпение - добродетель, то прожив столько времени с Айс, я самая добродетельная женщина из ныне живущих.

Хорошо заметный неоновый знак "Проезд запрещен" предостерегал меня от продолжения разговора на эту тему, но я решила, что стоит еще немного продвинуться в выбранном направлении. Выдерживая секундную паузу, я тщательно сформулировала вопрос, зная, что если неправильно выражусь, то влечу в очередной тупик.

Набрав воздуха в грудь, я нырнула на глубину.

- Когда ты упомянула, что Корина спасла не только мою жизнь, ты имела в виду себя?

Через несколько секунд я ощутила рукой ее резкий кивок. Осмелев, я решила зайти чуточку дальше, просто умирая от любопытства.

- Может, ты... расскажешь мне немного о том, что ты имела в виду? - спросила я наконец, продвигаясь очень осторожно. - Я почти ничего не знаю о твоем первом сроке в тюрьме, кроме того, что мне рассказала Корина, и мне, ну вообще-то, хотелось бы знать, что это для тебя значило. Если тебе не очень трудно об этом говорить, - добавила я, давая ей возможность отказаться.

- Там особо нечего рассказывать, - сказала она, наконец, после долгого-долгого молчания. - Я попала в тюрьму, отсидела свой срок и вышла. Ничего запоминающегося.

Я могла оставить все как есть, и возможно, мне стоило так поступить. Ее тело посылало мне очень отчетливые сигналы насчет того, что благоразумнее было бы не будить лихо, пока оно тихо. Но, несмотря на эти сигналы, я не могла оставить все как есть. Она так много знала о моей жизни, а я почти ничего не знала о ее. И хотя я понимала, что скорее всего, это окончательно никогда не изменится, я не собиралась убирать ногу от приоткрывшейся двери.

- Расскажешь? - просто попросила я, так мягко как только могла: - Пожалуйста?

Ее грудная клетка поднялась, потом опала под тяжестью вздоха.

- Я была очень юной и очень усталой. Суд высосал все мои силы, которые еще были, и к тому времени, когда за мной захлопнулись двери тюрьмы, - она резко подняла руку, потом дала ей упасть на одеяло: - уже ничего не осталось.

Прежде чем нежно и осторожно побудить ее продолжать, я позволила на мгновение опуститься тишине:

- Корина рассказывала, что ты просто хотела тихо отсидеть свой срок.

Ее взгляд на секунду встретился с моим, потом снова ускользнул.

- Да? Я не помню, чтобы говорила ей это, - она покачала головой. - Что я помню, так это... безразличие. Все вроде обрушилось на меня, а я ничего не чувствовала, - она пожала плечами: - И мне было абсолютно все равно, почувствую я когда-нибудь что-нибудь еще или нет.

- Как она спасла тебе жизнь? - спросила я, все еще не в состоянии осознать эту мысль. Мое сознание рисовало Айс как женщину невероятной силы и воли, даже в моменты слабости, ей никогда никто не был нужен, чтобы сделать то, для чего она была исключительно подготовлена - для спасения своей собственной жизни.

- Как я уже сказала, - продолжила Айс после небольшой паузы: - мне было на все наплевать. И когда появились хищники, я не стала с ними драться. Просто позволила делать все, что им хотелось.

Она горько засмеялась, звук заклокотал, словно застряв в горле.

Я не смогла сдержать собственный вздох, как бы ни хотелось. Внезапно, мне стало очень плохо от того, что я вынудила ее рассказывать именно об этом. Я хотела просить, умолять ее остановиться, но словно водитель, которого притягивает зрелище ужасной аварии на дороге, не могла.

Она снова посмотрела на меня, ощутив мою боль. Потом мягко улыбнулась, хотя в глазах все еще бушевал отблеск прошлого гнева.

- Не расстраивайся, Ангел. В конце концов, это было то же самое, за что раньше мне платили деньги. Даже в чем-то лучше, на самом деле. Пока я делала то, что от меня хотели, меня никто не трогал.

Ее безразличный тон лишь усиливал ужас поведанного, словно ее сердце и душа были настолько холодны и мертвы, что даже рассказ о том, как ее насиловали незнакомые люди, имел немногим большее значение, чем собака, проходящая мимо на улице.

Но все же, напряжение, энергия, бушующая в ее теле, противоречили словам, произнесенным будничным тоном, и я знала без малейшей тени сомнения, что этот яд внутри нее был слишком долго, и теперь должен был выйти наружу, чтобы его токсины не отравляли до конца не оправившуюся душу.

Я лежала не шевелясь, так близко, что почти касалась ее, но держала и руки, и слова при себе, зная, что если помешаю ее откровениям хотя бы дыханием или шепотом, то рассказ тут же и закончится, похороненный так глубоко, что никогда более не увидит света дня.

- Однажды глава одной из банд заметила меня и решила, что хочет попробовать то, что я предлагаю остальным. Она вытащила меня из камеры как раз в тот момент, когда кто-то из первой банды собиралась войти внутрь, чтобы получить десерт, - горькая усмешка вновь скользнула по губам: - они немного подрались из-за того, чья именно я подстилка, и когда все закончилось, я стала трофеем соперничавшей банды.

- Почему ты не сопротивлялась!? - воскликнула я, мой гнев вырвался наружу, не заботясь более о том, услышу ли я продолжение этой отвратительной истории. - Почему ты не защищалась? Почему ты просто позволила им делать такое с тобой? Неужели тебе не было никакого дела? - я чувствовала не просто гнев. Это была ярость.

Чистая, незамутненная, абсолютная ярость. Я могла слышать скрежет собственных зубов.

- Нет.

Одно слово.

Простое. Холодное. Жестокое.

Разбивающее сердце.

- Почему? - прошептала я сквозь слезы боли и злости.

- Почему нет? В конце концов, они получали всего лишь тело, - она отвернулась от меня: - моя душа была уже мертва.

Мой гнев испарился, словно его никогда и не было, оставив после себя только какую-то тупую боль глубоко внутри.

- А Корина? - прошептала я. Мне нужно было знать все.

- В свой первый срок я обращалась с ней весьма грубо. Она попыталась убедить меня противостоять им. Попыталась объяснить мне, что я достойна большего, чем быть чьей-то подстилкой, - она рассмеялась. - Я не очень-то ее слушала. Быть подстилкой - это было так знакомо, и пока это давало мне необходимое забвение, казалось, это неплохая сделка. Так что я доступно объяснила, куда она может засунуть свой совет, и даже предложила сделать это за нее.

Смех вновь прозвучал, но на этот раз в нем было больше восхищения, чем горечи.

- Она приказала подойти к ней и сделать это прямо сейчас. В конце концов, это бы означало, что во мне еще осталось присутствие духа.

- Но ты ее не послушала, не так ли? - спросила я, заранее уверенная в ответе.

- Неа. В то время я была слишком погружена в собственные страдания, чтобы заметить руку помощи, которую она мне протягивала. Так что я оставила ее стоять там и вернулась к жизни, которую выбрала.

- Что случилось?

- Предводительница банды, которая выиграла меня, решила устроить шоу для своих друзей, поэтому она притащила меня в прачечную, где собрались зрители. Она содрала мою униформу и собиралась приступить к делу, когда вошла Корина с метлой в руках. Она сказала, что если я слишком глупа, чтобы драться за себя, то она будет драться за меня.

Она встряхнула головой вновь в изумлении от воспоминаний.

- Она уже тогда была крутой теткой. Вырубила почти половину зрителей, прежде чем кому-то повезло выбить у нее оружие. Но она не уступила ни дюйма. Они наскакивали на нее, толкали и били, а она просто смотрела на меня, словно бросая вызов, осмелюсь ли я просто лежать там, пока они избивали ее до полусмерти.

Она вновь перевела взгляд на потолок, проведя рукой по лицу.

- Господи, ее глаза. Я до сих пор помню, как они впивались в меня, не показывая ту боль, которую она испытывала. Она ни разу не моргнула. Ни разу. Даже когда одна из них пнула ее ногой в живот, и ее вывернуло на пол. И когда я услышала, как хрустнули ее ребра, что-то во мне вырвалось наружу. Что-то дикое. Темное. Злое. Что-то, что, как я думала, исчезло, когда я проснулась в больнице после перестрелки.

В ее глазах заблестели слезы, но там была и жестокая радость. И гордость. За Корину. За себя.

- Я сбросила этих идиоток с себя, и встала полуголая и бесконечно злая. Подошла к самой здоровой из них и так врезала ей, что чуть не сломала себе руку. А потом я молотила их руками и ногами, толкалась, лягалась, пока на ногах остался только один человек - Корина. Я подхватила ее, и мы убрались оттуда так быстро, как только могли, - она снова встряхнула головой, и темные пряди упали на лицо, частично скрыв его от меня. -

Это, конечно, не помогло. Нам обеим дали месяц в одиночках. Это был самый короткий месяц за все время, что я провела в тюрьме.

Откинув волосы с лица, она снова повернулась ко мне.

- Так что, как видишь, Ангел, Корина действительно спасла мою жизнь, в своем роде. Она дала мне основание бороться. Дала основание жить, - она крепко схватила меня за руку и прижала ее к груди, позволяя мне почувствовать страсть в сердце, которое мощно билось под моей ладонью. - И если нам придется немного поступиться уединением, чтобы она смогла прожить остаток жизни в любви и уюте, то это очень невысокая цена за то, что она вернула мою душу к жизни. Я навсегда у нее в долгу.

Затем она затихла, как игрушечный солдатик, у которого кончился завод. Она просто лежала и смотрела на меня, и ее глаза просили прислушаться к ее словам, понять сообщение, которое она пыталась донести до меня, и принять без осуждения путь, на который она вступила так давно.

И потому что я знала, ей нужно было быть сильной в этот момент, возможно, больше чем когда-либо, я придвинулась к ней, положив голову на ее плечо и обняв за талию, выказывая свою любовь и поддержку, но стараясь не давить на нее.

И когда одна ее рука легла мне на спину, а вторая нежно скользнула в волосы, я поняла, что Господь благословил меня способностью сделать что-то хорошее, пусть даже только один раз.

Я лихорадочно молилась, словно знала как, о том, чтобы эта способность не пропала.

*****

Я почти что заставила Корину потерять самообладание, когда увидев ее утром, так обняла, что у нее глаза из орбит полезли. В ее взгляде сквозило изумление, когда она отстранилась, но в ответ получила улыбку и еще одно объятие.

Пусть поломает голову над этим, подумала я, оставив Корину ошарашено таращиться мне в спину, и направившись на кухню в предвкушении кофе.

Айс уже давно ушла к тому времени, как мы уселись в гостиной поглощать завтрак, состоявший из яичницы, кофе и тостов, и, выпив по чашке чаю после завтрака, Корина рассказала мне окончание истории.

Похоже, чтобы отвести любые возможные подозрения, Андре решил свозить Корину в местечко немного южнее Канады.

Мехико, если быть точной.

По словам Корины, это были две веселых недельки на солнышке, сплошь полуобнаженные, загорелые тела на пляжах, она и женщины, Андре и мужчины... Затем, проделав все эти трюки, которые положены людям вроде Андре, чтобы проверить чист ли берег, они сели на другой самолет, перелетели через все Штаты и вскоре ступили на землю Канады. Корина пересекла границу легально, сделав запрос и получив разрешение - туристическую визу с возможностью получения статуса иммигранта в будущем.

Это меня удивило. Насколько я знала, Канада походила на любую другую страну, когда дело касалось законов об иммиграции. Если вы молоды, дееспособны, хотите работать и не имеете ничего такого в прошлом, что может указывать на вашу склонность закладывать бомбы в школьные автобусы или офисы, то вполне возможно, вам будут рады.

Корина, однако, была пожилой женщиной с пошатнувшимся здоровьем, в ее возрасте затраты на медицинские услуги быстро покрыли бы весьма солидный бюджет, не говоря уж о тюремном досье, которое заставило бы любого сотрудника иммиграционной службы, заслуживающего свое место, сесть и присвистнуть, прежде чем он лично бы проводил ее до первого самолета на юг.

Когда я выразила свое неверие, она ответила мне озорной улыбкой и достала документ, который содержал сведения о ее финансовом положении во всей его многозначной красе.

Кофе, который я собиралась глотнуть, забрызгал полкомнаты.

- Семь миллионов долларов?

- Ага, с мелочью, - ответила она, лучась самодовольством и наслаждаясь каждой минутой.

- Семь миллионов долларов?

Поцокав языком, она потянулась ко мне и положила руку на мой лоб, так как вы бы проверяли температуру у больного ребенка.

- Бедняжка, - ее глаза лучились фальшивым сочувствием, - ты не заболеваешь? Может, стоит обратиться к врачу?

Взвыв, я оттолкнула ее руку, а семизначная сумма все крутилась в голове, словно вертушка с диском, который заело из-за случайной царапины.

- Расслабься, Ангел, я ведь не распиваю чаи с Рокфеллерами, знаешь ли, - затем она ухмыльнулась. - Кроме того, ты должна радоваться. Все это станет твоим, когда я наконец покину это бренное тело.

Я взглянула на нее:

- Я не могу принять этого, Корина.

Ее улыбка стала жесткой:

- Почему нет, Ангел? Боишься запачкать свои ручки грязными деньгами? - ее зубы блеснули. - Кровавые деньги недостаточно хороши для тебя?

- Это слишком, Корина, - процедила я, вставая, - я не заслужила такого отношения.

После долгой напряженной паузы она отступила, улыбка сползла с ее лица.

- Ты права. Не заслужила. Я прошу прощения.

В ее глазах и тоне появились просительные нотки:

- Почему бы тебе не сесть, Ангел? Прости пожилой женщине ее глупость? - она остановилась на мгновение, затем прошептала. - Пожалуйста.

Секундой позже, когда мой гнев унялся, но не исчез окончательно, я села, положив ладони на стол. Я ожидающе на нее посмотрела, приподняв бровь - выражение, которое только недавно начало мне по-настоящему удаваться.

Она достала из сумочки еще один документ, бережно разгладив бумагу, и пододвинула его ко мне. Я уставилась на него, поводя пальцем по указанной в нем сумме. Рядом с этим числом предыдущий счет казался просто карманной мелочью. Поверх первого лег еще один документ, и я быстро проглядела его, потом еще раз более тщательно, пока его содержимое не уложилось у меня в голове.

Документ представлял собой детальное описание распределения колоссальной суммы, указанной в предыдущем документе. Половину направили на создание фонда помощи семьям, чьи близкие погибли в жестоком преступлении. Четверть, и я улыбнулась, когда читала это, пошла в фонд помощи подросткам, живущим на улицах. Деньги должны были помочь им с едой, одеждой, крышей над головой и обучением. А оставшаяся четверть представляла собой фонд под названием "Падшие ангелы", который обеспечивал бесплатное предоставление услуг адвоката для женщин, которых, как меня, обвинили в попытке и/или совершении убийства их мужей в результате домашнего насилия.

Я посмотрела на нее расширившимися от изумления глазами:

- Что?...

- Это деньги, которые я получила, убив своих мужей. Каждый цент.

- Но ты сказала...

- Я знаю, что я сказала, Ангел, - перебила она, отметая мои аргументы небрежным взмахом руки. - Но все меняется. И иногда, если повезет, и люди тоже, - она слегка улыбнулась, любяще, чуть смущенно и бесконечно ласково. - В любом случае, когда сидишь парализованная в инвалидном кресле, появляется куча времени на размышления. И хотя все угрызения совести, которые у меня были из-за убийства мужей, давным-давно рассыпались в прах, мысль жить сидя наверху кучи денег как-то перестала меня греть, - фыркнув, она покачала головой. - Никогда не старей, Ангел. Старость делает людей слабыми во всех отношениях.

Хотя дверь была открыта, и целая толпа народа умоляла меня войти, я мудро воздержалась от любых комментариев к ее высказыванию. Блеск ее глаз послужил мне похвалой, хотя я была уверена, что она придумала, по меньшей мере, сотню едких и язвительных ответов.

Недовольно поджав губы, она схватила документ, из-за которого начался весь этот разговор, и поднесла его к свету.

- Это деньги, которые я заработала на нескольких низкооплачиваемых работах, которыми перебивалась до и между замужествами. Когда я поняла, что меня вот-вот арестуют, я передала их вместе с остальной суммой одной знакомой бухгалтерше. И как ты видишь, она здорово разбирается в цифрах, - ее глаза снова сверкнули усмешкой, - помимо всего прочего.

Я просто улыбнулась и возвела глаза к небу. Господи, как я по ней соскучилась.

- И все это твое, Ангел. Твое и Айс, конечно. Поступай как знаешь. Можешь обклеить деньгами камин, меня это не волнует. Просто прими их, - она улыбнулась, - в конце концов, я не собираюсь жить вечно, и мне бы хотелось помнить, что я внесла свой маленький вклад в то, чтобы сделать вашу жизнь если не проще, то, по крайней мере, интереснее.

Я поморщилась.

- Если я соглашусь подумать об этом, может, мы перестанем говорить о смерти? Мне об этом как-то не хочется сейчас разговаривать.

- Мы все смертны, Ангел.

- Я знаю, Корина, - ответила я, немного резче, чем собиралась. Образы моей возлюбленной в шаге от гибели заполыхали всеми цветами радуги. - Мне просто хочется, чтобы угроза смерти перестала быть столь частой гостьей.

Она кивнула, глядя на меня с сочувствием. Затем она отвернулась в сторону большого окна.

- Хорошо, милый Ангел. Сегодня прекрасный день, несмотря на зиму. Пусть смерть сама о себе позаботится, а мы будем наслаждаться жизнью, а?

Я не могла не расплыться в улыбке:

- Еще как.

*****

Помыв и вытерев тарелки, приняв душ и одевшись, мы решили - или вернее, Корина решила - мне было все равно, что делать - что неплохо сходить осмотреть достопримечательности.

На улице был довольно сильный морозец, светило солнышко, а тропинки были покрыты утоптанным, скрипящим под ногами снегом. Мне уже немного поднадоело торчать дома, так что я не прочь была прогуляться, пусть даже это грозит мне обморожением.

Укутавшись в несколько слоев одежды, мы вышли на холод и направились к первой нашей остановке на сегодня - дому Руби.

Перед этим я ей позвонила и спросила, не сможет ли она принять мою подругу в гости, которая приехала навестить меня на праздники. Та радостно согласилась, с большим предвкушением ожидая нового человека. Я и сама заулыбалась, представив, как эти две дорогие моему сердцу женщины познакомятся и, на что я очень надеялась, учитывая их почти одинаковый возраст, найдут много общего между собой и станут лучшими друзьями.

Мда, как же я ошибалась...

Сияющая улыбка Руби, с которой она открыла дверь, как-то сразу исчезла, едва она увидела фигуру Корины, стоявшую за мной. Я спиной почувствовала внезапное напряжение Корины, когда Руби отодвинулась в сторону, чтобы пропустить нас внутрь.

Черт побери, что здесь происходит?

Повесив пальто недалеко от жаркого пламени камина, мы прошли в кухню, где Руби заставила нас сидеть некоторое время в ожидании того, когда она сварит кофе и допечет печенюшки. Ммм, пахло божественно, не сомневаюсь, что на вкус они были еще лучше.

Наконец поставив перед нами чашки и тарелку с печеньями, она встала рядом с моим креслом и выжидательно на меня посмотрела. Сообразив, что она от меня хочет, я широко улыбнулась

- Руби, хочу представить тебе мою подругу, Корину... - я запнулась, с ужасом поняв, что чуть не совершила серьезный прокол.

Руби, если вы помните, читает те же газеты, что и я. Представив Корину ее полным именем, я напрашивалась на неприятности, с которыми была еще не готова разбираться. Моя соседка до сих пор оставалась в неведении относительно моих истинных обстоятельств прибытия в Канаду. И я более всего хотела, чтобы так все и оставалось. Не подумайте, что я не доверяла Руби, нет. Просто я считала, что чем меньше она знает, тем меньше это принесет ей вреда в будущем. По крайне мере, я на это надеялась.

Не то, что бы я действительно верила, что ей будет что-то угрожать, но, как говорят, надо быть всегда готовым к неожиданностям.

Мда, надо было вспомнить эту поговорку до прихода к Руби.

Но Корина, как истинный дипломат, не растерялась, и широко улыбнувшись, крепко пожала протянутую руку Руби. Любой, кто не знает ее, принял бы эту улыбку за чистую монету. Но я знала Корину очень хорошо.

- Корина ЛяПоинт, к вашим услугам.

Руби улыбнулась в ответ:

- Добро пожаловть в мой дом, Корина. Не возражаете, если я вас буду так звать?

- Только, если вы мне позволите сделать то же самое.

Я облегченно вздохнула, увидев, как расслабилась на этих словах Руби.

- Вот, Корина - Руби протянула ей чашку кофе. - Тайлер говорит, что вы давно знаете друг друга.

Черт! Я и забыла, что Руби всегда звала меня только этим именем. Я сидела, не шелохнувшись, не осмеливаясь даже краешком глаза посмотреть на Корину, чтобы не видеть выражения на ее лице. Даю сто очков вперед, что это выражение окажется мне не по вкусу.

Конечно же, я оказалась права на этот счет!

Голос Корины источал благодушие, за которым ясно слышалось скрытое хихиканье.

- Да, довольно давно, Руби. Когда я увидела ее, я подумала "Смотрите, вот девушка, которая своей улыбкой может перевернуть мир".

Мертвая тишина.

Потом одинокий смешок, прозвучавший как звук выхлопа у машины с испортившимся глушителем.

Потом еще один, и еще, и вот мои так называемые подруги уже почти катались по полу от смеха.

Моя голова медленно повернулась вправо, брови сдвинулись, и я грозно посмотрела на Корину, бьющуюся в конвульсиях от смеха. Корина ответила мне своим хитрым и озорным взглядом, выдавила из себя "Извини" и, повернувшись к Руби, опять продолжила ухохатываться.

Но после этого обмена взгядами, моя злость ушла, так как я поняла, что эта шутка Корины была на самом деле успешной попыткой разрядить атмосферу и немного ослабить напряжение Руби. Так что я для виду тоже пару раз посмеялась и стала ждать, когда же они успокоятся и наступит долгожданная тишина.

О да, Корина просто умница. Не то слово!

А Корина тем временем продолжала доказывать, насколько хороша она была, рассказывая далее свою историю.

- О да, Тайлер и я давно знаем друг друга, как она и сказала. Я была учителем в школе, куда она пришла после того, как окончила институт. На самом деле, она взяла мой класс, так как я уже уходила на пенсию. Ученики влюбились в нее с первого взгляда, - она улыбнулась, на сей раз по-настоящему искренне - Да и мы тоже влюбились. Она была как Ангел, сошедший на землю. Они излучала тепло, так необходимое в этом темном и грустном мире.

Руби слабо улыбнулась на этих словах:

- А, так вот откуда у нее такое очаровательное прозвище.

- Она и была ангелом. Одна из моих учениц подошла ко мне, после того, как я ее представила - вы же знаете, какими милыми бывают первоклашки - и спросила, а правда ли она ангел. И с этого момента, все стали ее звать мисс Ангел.

Это был один из немногочисленных моментов в моей жизни, когда я была благодарна тому, что сильно краснела. Корина расчитывала на это для придания правдивости ее истории, и я не подвела ее, краснея что было мочи.

Очевидно, Руби понравилась история, и она немного расслабилась и даже наконец откинулась на спинку стула, на котором сидела.

Облегченно вздохнув, я тоже стряхнула напряжение, и полностью погрузилась в паутину, которую плела Корина. Если у меня и были какие-то сомнения в способностях этой женщины заставлять людей поверить в то, во что она хотела, то этим зимним солнечным утром они развеялись в пух и прах.

И хотя осознание этого вполне могло заставить меня остановиться и призадуматься, и скорее всего так и произошло бы, будь я помоложе или понаивнее на счет моей подруги, но сейчас я наоборот испытывала что-то вроде преступного возбуждения, похожее на тот трепет, который испытывает ребенок, когда делает что-то, что ему не позволено, и это сходит ему с рук.

Время до полудня пролетело незаметно, и вот мы уже прощались, причем гораздо теплее, чем здоровались несколькими часами ранее.

И все же несмотря на неоспоримое обояние Корины и сердечность Руби, между ними был барьер, который, похоже, им было не преодолеть. Озадаченная этим, я, после того , как Корина улеглась спать, посоветовалась с Айс.

Айс рассмеялась и схватила меня в свои теплые объятия .

- Мне кажется, тут все просто.

Слегка отстранившись, я внимательно посмотрела на нее.

- Просто, говоришь? Не объяснишь мне, о, великая Мудрость? - Засмеявшись, я наклонила голову, пока мой подбородок не устроился уютно между ее грудей. - Или мне побить тебя своими стальными кулаками?

Ее глаза расширились от притворного ужаса, потом она весело взлохматила мои волосы и положила меня удобнее.

- Они ревнуют.

- Ревнуют? Кого?

- Друг друга. Они играют в перетягивание каната, и ты оказалась тем самым канатом

Не веря своим ушам, я уставилась на нее.

- Не расскажешь, как тебе такое пришло в голову?

Она пожала плечами.

- Легко. Эти две женщины выполняют практически одинаковую роль в твоей жизни. Мать. Наперсница. Утешительница. И они обе это знают, - она опять пожала плечами. - И если продолжать дальше, то могу почти с уверенностью сказать, что каждая из них боится, что ты станешь очень близка с другой, и выкинешь ее из своей жизни.

- Это же нелепо!

- Может быть. Но для них это ничего не меняет.

Подумав об этом немного, я нерешительно взглянула не нее.

- В твоей теории есть слабое место.

Бровь взмыла вверх.

- О?

Я захихикала.

- Ага.

- И это...

- Ты, - скатившись с нее, я приняла свою излюбленную позу учительницы. - Видишь ли, моя дорогая Айс, если следовать твоей логике, то та небольшая ревность, которая есть между ними, с лихвой перекрывается той ревностью, которую они могут испытывать к тебе. В конце концов, ты - номер один в моем сердце.

- Возможно, - признала она, - хотя и в твоей теории есть слабое место.

Я удивленно подняла брови:

- Мда? И где же?

Она соблазняюще улыбнулась:

- Я не совсем подхожу для роли матери.

Рассмеявшись, я опять улеглась на нее сверху, просунув одну ногу между ее бедер.

- Слава богу за это, - мой голос был подозрительно хриплый. - Не могу себе представить, как могу делать то, чем мы тут с тобой занимались последние два часа, со своей мамой.

Нежно засмеявшись, она теснее прижала меня к себе, и мы провели еще пару часов, подтверждая эту идею.

И уж в этой теории не было никаких слабых мест

*****

Если Корина и Руби так и продолжали вести себя, как две собаки, борющиеся за одну кость - я в итоге согласилась с теорией Айс на этот счет, - то Корина и Поп при первой встрече произвели впечатление давнишних друзей, которые ненадолго разлучились.

Открыв рот, я смотрела, как обычно немногословный Поп говорил целыми, законченными предложениями и был галантным джентельменом, проводив ее к себе на заправку и угостив кофе.

- Закрой рот, а то муха залетит, - Айс материализовалась рядом со мной, вытирая замасленные руки.

- Я просто не могу поверить, - ответила я. - Это как... как... ну не знаю, как. Ну, я конечно надеялась, что они подружатся, но... вот это да!

Она хохотнула, вглядываясь в глубину заправки.

- Похоже, он ею увлекся.

- Не то слово. Никогда не видела, чтобы он так долго с кем-нибудь говорил.

Забросив сумку в гараж, Айс потерла руки и засунула их глубоко в карманы.

- Да. Но ты не торопись планировать свадьбу, Ангел. Корину до сих пор интересуют девушки, и я не думаю, что Поп из тех людей, кто любит делиться. - Она повернулась ко мне, в глазах плясали смешинки. - И мне совсем не хочется припрятывать мышьяк.

- Айс!

Смешинки из глаз перебрались на губы, и она потрепала мои волосы.

- Расслабься, Ангел. Иногда бывает неплохо пошутить на такие темы.

- Я знаю, но... господи! Клянусь, иногда я просто не знаю, что на тебя находит!

Она ответила, глубоко вздохнув и шумно выпустив воздух.

- Свежий ветер и солнце, мой милый Ангел. Свежий ветер и солнце.

С этими словами, она удалилась в гараж, оставив меня с изумленным выражением на лице.

*****

А потом наступил Сочельник.

Ночное небо сияло звездами, висящими так низко, что, казалось, я могу их схватить рукой и снять. Стояла звенящая тишина, и только сосны тихо позвенькивали оледеневшими иголочками.

Оставив Корину хлопотать на кухне (смею заметить, что вышесказанное было ее требованием, а не нашей просьбой), Айс и я отправились в поиски за елкой.

Просто придти в город и купить елку на базаре казалось нам слишком простым и банальным. Нет, мы должны были по-настоящему поискать нашу ту единственную елочку, которая выросла только для нас, для того, чтобы сделать наш праздник более веселым.

Полагаю, мне не нужно быть такой саркастичной, так как это было мое предложение в конце концов.

Одолжив у Руби длинные сани и пилу, мы вошли в часть леса, где несколько лет назад пожар, начавшийся от удара молнии, сжег большую часть старых деревьев и тем самым расчистил место для возрождения новой жизни.

После многочисленных придирчевых проверок с моей стороны, а также еще более многочисленных закатываний глаз со стороны Айс, мы наконец-то нашли идеальное дерево - пушистую, душистую, стройную зеленую елочку, ни большую, ни маленькую. Бегая вокруг нее, как фотограф, я живо представила, как она отлично впишется в комнату рядом с камином, вся обвешанная гирляндами, игрушками и фонариками, с кучей красиво обернутых подарков под низом. Я громко объявила свое одобрение.

- Ты уверена, - полувопросительно спросила Айс, в очередной раз поднимая пилу и недвусмысленно покачивая ею, давая мне понять, что если я опять передумаю, то не пройдет и секунды, как я окажусь на пару футов короче.

- Абсолютно, - ответила я, подтверждая свое решения усиленными киваниями головы.

Пробормотав что-то наподобие:

- Надо же, я уж и не надеялась, - Айс принялась расчищать ствол дерева.

- Подожди! - крикнула я, едва она коснулась пилой ствола.

- Ну что еще?

Лезвие пилы и ее белые зубы угрожающе блеснули в лунном свете, но я приложила все усилия, чтобы их проигнорировать, и еще раз осмотрела елку со всех сторон, разве что только не сверху.

- Просто чтобы еще раз убедиться.

Еще несколько фраз раздались со стороны Айс, но на этот раз не думаю, что можно их повторять тут.

Наконец я закончила свой осмотр.

- Хорошо. Действуй. Только обязательно обрежь нижние ветки - похоже, что они уже отмерли.

- Ты уверена, что не хочешь сделать это сама? - вкрадчиво промурлыкала она. - Я же не хочу испортить твое идеальное деревце своими неуклюжими, как у моряка, руками.

- О, нет, - беззаботно ответила я, отмахиваясь от ее саркастичиской заботы. - Ты справишься. Я знаю, как сильно ты любишь работать до седьмого пота.

Не успела я моргнуть глазом, как сильные руки схватили меня, подбросили, и я оказалась по уши в сугробе.

Смеясь и фыркая, я пыталась вылезти оттуда, а Айс в это время спиливала елку. Когда же я наконец оттряхнулась и выковырила снег из мест, где ему совсем не положено быть, елка и пила были аккуратно уложена на сани, и Айс дожидалась меня, самодовольно хихикая.

Я говорила когда-нибудь, что никому не спускаю с рук шалостей?

*****

Праздник, на который мы пригласили гостей, был уже в самом разгаре, когда мы вернулись в наш домик с елкой подмышкой. Смех и звуки рождественских песенок были слышны даже на улице. Стекла на террасе запотели изнутри от тепла, и сквозь них были видны сюрреалистические фигуры, выплывающие из тумана с другой стороны стекла.

Потом дверь распахнулась, и на улицу выскочил Джон Дрю, брат Тома, одетый в веселенький, но довольно порнографичный свитер. После небольшого подкалывания по поводу моей дотошности осматривать 'каждое чертово дерево по всей чертовой стране', мы наконец вошли в дом, неся елку втроем. Дом сразу наполнился ароматом смолы, иголок и свежесрубленного дерева.

После того, как елку установили, и все поохали и поахали над ней, мы стали украшать ее попкорном и клюквой, которые нам дала Корина.

Или мне надо сказать, пытались украшать? Попытки нанизать маленькую клюквину на тоненькую иголку под действием двух кружек фирменного горячительного Корины вскоре превратились в невыполнимую миссию.

В итоге Руби, чье давление не позволяло пить больше, чем одну кружку этого напитка, отогнала нас от елки и сама занялась этим делом. И еще Айс, которая всегда не особо любила выпить.

Потом Корина накрыла шикарный стол, достойный королей, и мы, ведомые своими носами и бурлящими животами, быстро уселись за него, как дети после целого дня беготни. Айс села на один край стола, Корина на другой, а наши гости - Поп, Руби, братья Дрю, их жены, и еще несколько человек, с которыми мы успели подружиться - расселись между ними. Я не слишком погрешу против истины, если скажу, что этот ужин в Сочельник был самым замечательным из всех, до или после. Корина была прекрасным поваром, и сорок пять лет в тюрьме не уменьшили ее таланта ни на грамм, за что мы были ей бесконечно благодарны.

Наевшись до приятной тяжести в животе и выпив по еще парочке кружек, мы пошли заканчивать украшение елки, а Айс с Кориной, отвергнув мой не совсем внятно выраженный протест, ушли на кухню отмывать гору посуды, которую мы оставили.

Вот так, уютно, дружелюбно и неторопливо проходил этот вечер. Когда я была ребенком, и Сочельники почти ничем не отличались от обычного дня, я часто мечтала именно от таком празднике.

Когда все закончилось, Айс занялась тем, чтобы все гости благополучно нашли дорогу домой, а мы с Кориной остались дома, чтобы убрать беспорядок. Потом Корина пошла спать, а я стала ждать возвращения моей любимой.

Уставившись на огонь и наблюдая за разноцветными язычками пламени, я и не заметила, как вернулась Айс.

Качаясь, я подошла к ней, она крепко меня обняла и поцеловала, стоя рядом с деревом, которые мы так долго искали.

И, чтобы чудесно завершить этот прекрасный вечер, мы долго, медленно, страстно занимались любовью на пушистом ковре в отсветах пламени, а потом я мирно заснула в объятиях женщины, которую я любила больше всего на свете.

И пришло Рождество, а вместе с ним исполнилась и еще одна мечта.

*****

Рождественское утро оказалось холодным, колючим и снежным.

Я проснулась с гудящей головой, а желудок вполне определенно протестовал против вчерашней невоздержанности. Повернувшись на бок и натянув повыше одеяло, я поняла, что проснулась совсем не там, где уснула.

Не открывая глаз и пошарив свободной рукой, я не удивилась, обнаружив, что Айс уже встала, хотя простыни все еще хранили тепло ее тела, так что это случилось не очень давно.

Подтянув к себе ее подушку, я зарылась в нее лицом, с удовольствием ощущая запах и медленно погружаясь в сон.

Я только-только начала засыпать, как звук шагов Айс на верхних ступенях заставил меня резко вынырнуть из дремоты. На сей раз, мои глаза соблаговолили открыться, чтобы лицезреть ее небрежную со сна красоту, а похмелье, кажется, отступило под волной знакомого тепла. На Айс был халат, слегка схваченный поясом, и ничего больше. V- образный вырез позволял увидеть дразнящий проблеск кремовой кожи. Она легко держала поднос, на котором, как я надеялась, была чашка крепкого черного кофе и целая упаковка аспирина.

- Привет, красотка! Не меня ищешь? - спросила я, как надеялась, голосом, полным страсти, но который, на самом деле, прозвучал как жалкое подобие из-за несовместимых сигналов, которые посылало мне несчастное тело.

Она все же улыбнулась и подошла к постели, поставив поднос на прикроватный столик рядом с часами.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила она, положив прохладную ладонь на мой разгоряченный лоб, что вызвало лишь еще один всплеск всех ощущений сразу.

- Минуту назад? Как будто целая кошачья семья ночевала у меня во рту. Сейчас? - я расплылась в глупой улыбке. - Прооосто отлично.

Криво улыбнувшись и покачав головой, она залезла в постель и устроилась, оперевшись на спинку кровати, а я прильнула к ее груди. Затем Айс, протянув длинную руку, взяла кофе и поднесла дымящуюся кружку к моим губам.

- Выпей. Тебе должно полегчать.

Я так и сделала, довольно потягивая крепкий кофе и проглотив целую пригоршню аспирина. Затем я расслабилась в объятьях Айс, впитывая всем телом ее тепло, само ее присутствие, которое, как оказалось, было лучшим средством от похмелья, чем весь аспирин и кофе в мире. Когда ее рука стала нежно поглаживать мои волосы, головная боль испарилась, словно ее никогда и не было.

- Могу я задать тебе вопрос?

- Конечно, - ее глубокий мелодичный голос шел из груди, куда как раз было прижато мое ухо.

- Как я здесь оказалась? Последнее, что я помню, как засыпала внизу у огня.

Ее смешок приятно отозвался в моем ухе.

- Ну, у меня был выбор, перенести тебя сюда или рискнуть и позволить Корине проснуться и захотеть присоединиться к празднованию. Я решила, что первое будет мудрее.

- Мммм, - согласилась я, потеревшись щекой о нежную кожу ее груди и поигрывая с поясом ее халата. Затем я резко кое-что вспомнила. - А Санта приходил?

- Ага. И судя по всему, его олени стали гораздо счастливее, когда он полетел дальше.

Я немного напряглась.

- Я думала, мы договорились не позволять себе лишнего.

Айс продолжила беззаботно гладить мои волосы.

- Похоже, кто-то забыл сообщить мисс Денежный Мешок о правилах.

- Она не...

- О, еще как.

- Превосходно.

В этот момент до нас из гостиной донеслось слегка приглушенное бормотание Корины, вкупе со звяканьем фарфора и столовых приборов.

- О боже мой, посмотрите только на все эти подарки. Поскольку здесь больше никого нет, наверное, они все для меня. Вот здорово!

Я заглушила смех, уткнувшись лицом в грудь Айс, и притянула ее посильнее к себе, прежде чем отпустить и сесть на постели самостоятельно.

- Похоже, это намек.

Айс скатилась с кровати, встав на ноги, и осторожно помогла мне выбраться. Затем она укутала меня халатом и затянула пояс, проверив, чтобы полы не расходились.

- Готова?

- Почти, - я развязала ее пояс, поправила халат так, чтобы он закрывал все самое интересное и снова завязала пояс. - Все.

Бровь Айс поползла вверх.

- Эй, у нее уже был удар. Ты хочешь, чтобы у нее случился очередной приступ?

- Я не думаю, что осталось что-либо, чего она не видела, Ангел.

- Может и нет, - согласилась я. - Но все дело в том, как все это выглядит вместе. Один взгляд, и ей понадобится интенсивная терапия.

Закатив глаза, Айс схватила меня за руку, и вместе мы спустились по лестнице посмотреть, что Санта в лице маленькой старой библиотекарши из Питсбурга приготовил для нас.

Коринна превзошла самое себя с завтраком, а мы уселись на пол и словно дети принялись разворачивать гору красиво упакованных подарков. Она также превзошла себя в количестве и качестве всего того, что купила для нас. Мне даже стало немного не по себе, но ее быстрый взгляд убедил меня с благодарностью принять дары как знак ее любви и заботы.

Кучи такой необходимой одежды быстро превратились в горы. Простыни, одеяла и подушки гарантировали, что нам ни разу не придется спать на одном комплекте дважды. Мы получили столько прекрасной посуды, что впору было бы открыть шикарный ресторан, столько полотенец, что хватило бы на целый отель, и столько книг, что в библиотеке приличных размеров не осталось бы пустых полок.

Там были и другие, более... личные... подарки, но, если вам неважно, то я лучше не стану говорить, какие именно, спасибо. Достаточно сказать, что мое лицо, когда я увидела эти вещи во всей их красе, могло бы превзойти красный нос олененка Рудольфа по яркости.

Вручив Коринне наши подарки, мы с Айс обменялись своими. Денег все еще существенно не хватало - мы решили, что должны возместить каждый цент из суммы, что пошла на строительство дома - и согласились провести Рождество по-простому.

Так что мы обменялись несколькими практичными подарками, которые купили друг другу, и затем Айс протянула мне небольшую коробочку, завернутую в простую золотую фольгу. Почти смущенный взгляд подруги подсказал мне, что это особый подарок.

Я взяла сверток в руки, проверяя вес. Он оказался довольно тяжелым для такого небольшого размера, и я не имела ни малейшего представления о том, что это может быть. Я вопросительно глянула на Айс, но ее выражение ничего мне не сказало.

Я медленно сняла упаковку и обнаружила простую белую коробку размером с ладонь. Подняв крышку, я осторожно развернула оберточную бумагу и заглянула внутрь, затаив дыхание.

Внутри лежала красиво вырезанная из дерева лошадка.

А сейчас, чтобы объяснить вам огромное значение этого простого, казалось бы, подарка, мне нужно будет вернуться немного назад.

На самом деле, намного назад. В мое детство, если точно.

Когда я росла, у меня была тетя Роза, которую я обожала. Между нами была сильная связь, и хотя я нечасто ее видела, она всегда присутствовала в моих мыслях и сердце. Она была замужем за военным, и они постоянно переезжали с места на место. И большинство этих мест были за границей. Каждый раз, когда они останавливались где-либо, она присылала мне сувенир, который можно было найти только там.

В любое время моя комната была просто забита подарками со всего света: куклами, резными животными, часами, книгами и всякой всячиной.

В тот год, когда они остановились более-менее надолго в Германии, мои отношения с родителями совсем испортились. И Роза прислала мне красивую вырезанную из дерева лошадку с седлом и сбруей, ярко-раскрашенными в стиле баварских мастеров.

Внутри была короткая записка от тети, которую я храню до сих пор.

Тайлер:

Я знаю, что дела с твоими родителями идут неважно. Я бы хотела быть рядом, чтобы помочь тебе преодолеть трудное время. Помни, что ты всегда будешь в моих мыслях и молитвах.

И раз уж я не могу быть рядом, то посылаю тебе Алвина. Мои друзья зовут его "мечтающий дух" и он станет тебе хорошим другом.

Когда что-то в твоей жизни идет не так как надо, просто обними его, закрой глаза и унесись в мечтах в далекую страну, где не будет твоих бед. Позволь ему отвезти тебя туда, и он всегда будет защищать тебя.

Однажды, я уверена, эти мечты сбудутся, и ты найдешь место, где тебя будут любить и ценить так же, как я люблю и ценю тебя.

А пока, пожалуйста, прими Алвина как знак моей любви, и пусть он живет в твоем сердце, как ты в моем.

С любовью,

Роза

С того дня Алвин всегда был со мной. И когда я просыпалась утром, и когда шла в школу, и когда играла, и когда ложилась спать.

Роза оказалась права. Он был хорошим другом. Никогда не злился на меня. Никогда не разговаривал свысока. Никогда не игнорировал. Он выслушивал все мои жалобы и знал обо всех радостях, и ни разу не унизил меня.

Возможно, он не лизал мне лицо и не махал хвостом, но ведь и мне не приходилось убирать за ним или кормить, так что это был довольно честный обмен в том, что касалось меня.

И однажды, в приступе гнева из-за проступка, который я даже не могу вспомнить, мой отец взял молоток и заставил меня смотреть, как он разбивает лошадку в щепки, а потом превращает в пыль вместе с моими мечтами.

У меня было разбито сердце настолько, насколько это может случиться только с маленькой девочкой, которая потеряла своего лучшего друга. Я выбежала прочь из комнаты, отказавшись разговаривать с отцом, да и с матерью, которая просто стояла и смотрела и ни разу не попыталась его остановить. И так было целый месяц.

Это единственное, за что я так никогда и не простила отца, вплоть до сегодняшнего дня, когда его тело уже превратилось в пыль в земле, и слово "прости" значит не больше, чем отдельные буквы, из которых оно складывается.

И я не уверена, что когда-нибудь прощу.

Я упомянула Алвина в разговоре с Айс, когда увидела похожую лошадку в витрине магазина, мимо которого мы шли, но никогда не рассказывала ей, ни что с ним случилось, ни что он значил для меня, когда я была маленькой девочкой.

И все же, она что-то заметила в моем задумчивом тоне, потому что передо мной в это рождественское утро лежала точная копия той давным-давно сломанной деревянной лошадки, от ярко-раскрашенного седла и сбруи до любопытного выражения на мордочке.

Слегка дрожащими пальцами я вытащила лошадку из ее логова в свертке бумаги и поднесла поближе, чтобы рассмотреть. Она была абсолютно идеальна, до самой мельчайшей детали.

- Где ты это взяла? - выдохнула я, немедленно вспомнив Попа и его способность находить все для всех.

- Вообще-то, я ее вырезала, - ответила она, слегка покраснев от признания.

- Но как?..

- Я подумала, что за тем, что ты мне рассказала, кроется что-то большее, так что поговорила с Руби. Она была более чем счастлива посвятить меня в детали. У нее чертовски хорошая память, - она хихикнула. - Так что, когда она выложила мне все, я приступила к работе, - она перевела взгляд на лошадку. - Ну как, похоже?

- Похоже?! Господи, Айс, просто идеально. Я не могу найти ни одного отличия между этой и той, что была у меня в детстве, - снова посмотрев на лошадку, я поняла, что сказала правду. Она была просто идеальна.

Она улыбнулась, расслаблено, искренне, прекрасно, и эта улыбка достигла ее глаз.

- Я рада. Руби рассказала мне, как много значила для тебя эта лошадка. И как твой отец уничтожил ее, - улыбка исчезла с ее лица. - И я рада, что этот ублюдок мертв, потому что я получила бы большое удовольствие, убивая его за то, через что он заставил тебя пройти.

- Айс...

Отмахнувшись от моей обеспокоенности, она продолжила.

- В любом случае, я просто хотела вернуть тебе то, что у тебя отняли, - улыбка вернулась. - Ты больше не маленькая девочка, но у тебя теперь есть еще один друг.

Улыбаясь, с глазами, полными слез, я потянулась и крепко обняла ее, понимая, что пожелание, которое так давно написала моя тетя, наконец сбылось. Мои мечты исполнились. И я нашла место, где меня любят и ценят.

Спасибо тебе, Роза.

Через несколько секунд, я отстранилась и нырнула под елку, доставая подарок, который сунула туда прошлой ночью, когда Айс провожала наших гостей по домам.

- Вот, это тебе.

Она вопросительно на меня посмотрела, приняв подарок. Его размер и форма легко выдавали содержание.

Развернув яркую бумагу, в которую я завернула его по случаю праздников, она вытащила пластинку в простом белом конверте, как я и просила Попа.

Я улыбнулась.

- Ну давай, поставь ее.

Грациозно поднявшись на ноги, она подошла к проигрывателю, подняла пыльную крышку, осторожно вытащила пластинку из конверта и поместила ее на шпиндель. Включив проигрыватель, она аккуратно поставила головку на первую дорожку, и затем отошла назад, склонив голову к плечу.

Когда первые звуки музыки полились в комнату, я заметила, что ее тело замерло подобно статуе, а лицо побледнело, и у меня промелькнула мысль, а не сделала ли я только что ужасную ошибку.

Затем голос, прекраснее, чем пение любого соловья, присоединился к мелодии, и я увидела, как ее грудь конвульсивно сжалась, прежде чем начать дышать нормально. Ее глаза, ярко-голубые, медленно закрылись, а музыка продолжала литься из колонок.

- О Господи, - прошептала Корина позади меня, прижав руку к груди. - Это Екатерина ДюПрие? Я просто обожаю ее!

Живя так долго с Айс, я разбиралась в оперных певцах. Я улыбнулась, не отрывая глаз от моей подруги, замершей в восхищении.

- Я не знала, что ты такой ценитель, Корина. Это именно она.

Первая строфа песни закончилась, и когда началась вторая, я почувствовала, как ее грудь снова сжалась, но на этот раз, когда голос примадонны зазвучал, такой чистый и прекрасный, Айс взяла ту же ноту, устремляя свой голос к небесам и повторяя певицу точь- в-точь.

Мурашки побежали по спине.

Очевидно, это случилось не только со мной.

- Господи Боже, это просто сверхъестественно! Я и не предполагала, что она может так потрясающе петь!

Я позволила своей гордой улыбке выразить все это.

- Надо же, словно слышишь голос из могилы, - пробормотала Корина почти благоговейно. - У Айс совершенно такой же голос!

- Так и должно быть.

- Почему?

- Екатерина ДюПрие ее мать.

Резкое движение Коринны наконец отвлекло мой взгляд от Айс.

- Ты в порядке?

- Никогда не дразни пожилую женщину, Ангел, - прорычала она. - Сердце может не выдержать.

- Я не дразню тебя, Корина. Я думала, ты знаешь.

Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза.

- Знаю? Как, черт побери, я могла знать что-нибудь подобное? - она придвинулась поближе к Айс, словно впервые видя ее на самом деле. - Хотя я должна была догадаться. У них есть несколько поразительных общих черт.

Прежде чем я смогла ответить, ария закончилась, и одна из общих черт - из тех, о которых Айс мне рассказывала - стала заметной, когда моя возлюбленная открыла глаза. Ее выражение было ошеломленным, словно она пропустила сильный удар и только-только начала приходить в себя. Ее рука с неповторимой грацией протянулась к аудиосистеме, убирая головку прежде, чем началась следующая песня.

Затем ее лицо прояснилось, и взгляд впился в меня.

Лишенная возможности сопротивляться беззвучной команде, я обнаружила, что поднимаюсь на ноги, не в силах отвести глаза, захваченная ее невероятным магнетизмом.

Через долгое-долгое время, длившееся, кажется, целую вечность, в которую галактики рождались, жили и умирали в сверкающих вспышках света, я почувствовала так же ясно, как и увидела, как она шагнула ко мне, и увидела так же ясно, как и почувствовала, как ее тело почти рухнуло на меня, дрожа от пят и до макушки. Ее лицо, зардевшееся и горячее, прижалось к изгибу моей шеи, и я ощутила, как слезы обожгли кожу.

- Спасибо, - прошептала она раз, потом еще раз и еще, пока это не превратилось в мантру, молитву, благословение.

Продолжая прижимать ее к себе, я протянула руку, чтобы погладить ее волосы и спину, ощущая благоговейный трепет перед даром, который Айс вручала мне в тот момент - уникальный момент, когда все преграды рухнули и только одна вещь осталась незыблемой.

Ее душа.

Только звук шагов Корины, решившей дать нам побыть наедине, вернул нас с небес на землю. Айс отстранилась, но вместо того, чтобы скрывать свои слезы, она, похоже, ими гордилась: голова высоко поднята, взгляд непреклонен.

- Все нормально, Корина, - сказала она все еще хрипло. - Ты можешь остаться.

Слегка улыбаясь неуверенности Корины, шагнувшей вперед, она раскрыла руки и приняла нашего друга в свои объятия, осторожно прижимая ее и целуя в щеку.

Когда нежные объятия разомкнулись, Айс снова повернулась ко мне.

- Как? - просто спросила она.

Я улыбнулась.

- Благодари Попа за доставку. Я дала ему задание, и уж он с ним побегал.

Она сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула.

- Обязательно, - затем она покачала головой в изумлении. - Я не слышала этот голос последние пятнадцать лет. Даже не осознавала, насколько скучала по нему. До сих пор, - ее взгляд был ошеломляюще нежным, и я изо всех сил старалась не заплакать.

Затем меня поразила внезапная мысль, и я всхлипнула:

- По... последние два трека на второй стороне из Вертнера?

Она понимающе кивнула.

- Я, пожалуй, не буду их сразу слушать.

Я сразу же поняла, что она имела в виду, и что мне не удастся послушать эти песни еще очень и очень долго, если вообще когда-нибудь удастся. Айс нужно побыть одной, чтобы справиться с чувствами, пробужденными музыкой, и это уединение я ей с радостью предоставлю. Улыбаясь, я кивнула.

- Спасибо, - снова сказала она с нежностью в голосе.

- Пожалуйста, - и затем я намеренно повторила ее слова. - Я просто хотела вернуть тебе то, что у тебя отняли, - и пусть следующие слова не прозвучали на самом деле, но все же были отчетливо слышны для нас: звук голоса твоей матери.

Это Рождество я запомню навсегда.