Возрожденный любовник

Глава 20

С их точки обзора особняк по ту сторону реки Гудзон в приближении бинокля казался громадным; огромная стопка этажей храбро укрепилась на каменистом берегу. На каждом уровне сквозь стеклянные толщи прорывался свет, и казалось, будто само строение не имело прочных стен.

– Почти дворец, – подметил Зайфер, стоя на приятном теплом ветерке.

– Да, – донесся ответ слева.

Кор убрал бинокль от глаз.

– Чересчур открыт для солнечного света. Велика опасность поджариться.

– Может, он укрепил подвальные помещения, – предположил Зайфер. – С большим количеством мраморных ванн…

Судя по голосу, солдат представил женщин разной масти в пенной воде, и Кор метнул в его сторону раздраженный взгляд перед тем, как вернуться к наблюдению.

Какая трата талантов. Эссейл – сын одного из величайших Братьев за всю историю – мог стать бойцом, воином, может, даже Братом, но его мать, Падшая Избранная, обрекла его на совершенно иной путь.

Хотя, можно поспорить, будь в ублюдке хоть немного от мужчины, он бы выковал свою судьбу, руководствуясь стремлениями иными, нежели мечтами о ваннах из мрамора. Тем не менее, сложилось так, что он оказался очередным бесполезным представителем расы, денди без достойной цели для провождения своих ночей.

Но этим вечером все может измениться.

Стоявший под небесами, затянутыми тучами, на фоне вспышек молний этот мужчина был значим, по крайней мере, на какой-то промежуток времени. Разумеется, обстоятельства такой важности могут стоить ему жизни, но если исторические труды послужат их целям, он также мог остаться в памяти, сыграв несущественную роль в переломный момент истории всей расы.

Естественно, он об этом совсем не ведает.

Но, с другой стороны, глупо ожидать, что приманка в курсе, что привлекает акул.

Снова окинув взглядом раскинувшиеся земли, Кор пришел к выводу, что недостаток деревьев и кустарников стал следствием чистки территории перед началом стройки. Без сомнений, аристократ предпочел бы ухоженные сады; по этой причине к дому было сложнее подобраться, но сей факт явно не пришел на ум Эссейлу.

Хорошие новости: архитектура дома предполагала наличие стали – в виде опорных конструкций, гвоздей, несущих балок крыш – по крайней мере, сквозь этот массив стекол можно было войти и выйти.

– О, да, вот и гордый хозяин дома, – прорычал Кор в сторону мужского силуэта, что вошел в главную гостиную.

Не было даже штор, чтобы скрыть его присутствие. Словно он был хомяком в клетке.

Мужчина заслуживает смерти за одну свою тупость, и, воистину, коса за спиной Кора начала звенеть подобно панихиде.

Кор приблизил бинокль. Эссейл достал что-то из нагрудного кармана… сигару. Разумеется, зажигалка была из золота. Вероятно, он считал, что огонь, как и мясо, можно достать только в магазинах.

Убить его будет сплошным удовольствием.

Как и остальных, которые появятся с минуты на минуту.

Воистину, Совет Глимеры эффективно заслонился от Кора и Шайки Ублюдков. Никакого приглашения на встречу. Глава Совета, Ривендж, не поприветствовал их. Они даже не получили официального ответа на письмо, посланное этой весной.

Это раздражало Кора и будило жажду крови. Но потом ему на ухо начала чирикать птичка, напевая иной путь.

Лучшее орудие в войне – далеко не всегда кинжал, пистолет или даже пушка. А кое-что невидимое и смертоносное… но не ядовитый газ. Нечто абсолютно невесомое и, тем не менее, безмерно тяжелое.

Информация, актуальная, достоверная информация из источника внутри вражеского лагеря по мощи была сравнима с атомной бомбой.

Совет получил его послание, это факт, и даже более – они восприняли его серьезно. Великий Слепой Король, хоть ничего и не заявил, сразу же созвал встречу с главами оставшихся кровных линий… личную, в местах их проживания.

Смелый шаг во время войны… доказавший Кору, что на поверку вызов был обоснован: король не станет рисковать своей жизнью таким образом, если только он не находился в недосягаемости и теперь был вынужден восстанавливать связи.

Оглядываясь назад, это казалось даже лучше встречи с Советом. Их осталось совсем мало, и все они проживали во временных пристанищах. Роф уже дал аудиенцию подавляющему большинству, и, благодаря упомянутой птичке, Кор прекрасно знал, кто остался.

Блуждая взглядом, он оценил крышу. Веранды. Ближайшую трубу.

Согласно источнику Кора, Эссейл появился весной, вступив во владение этой усадьбой, и…. это все, что было известно знати. В отличие от всей аристократии, мужчина не привез с собой никого – ни семьи, ни прислуги, ни шеллан… и держался особняком. Обе черты были необычны для выходца из Глимеры, но, может, он решил выждать, чтобы узнать, как все пойдет на новой территории, прежде чем перевозить сюда свою кровь и развлекать вампиров своей масти…

У него был младший брат, не так ли? Так же изнеженный той падшей Избранной – их матерью. Может, сводная сестра с дурной репутацией?

Позади себя Кор слышал, как потягивались солдаты, черная кожа скрипела, пока они перекладывали оружие. Высоко над ними штормовые облака продолжали испускать прерывистые вспышки молний, низкие раскаты грома по-прежнему доносились издалека.

Ему с самого начала следовало понимать, что все выйдет именно так: если он желает заполучить трон Рофа, он должен будет сделать это сам. Огромная ошибка полагаться на Глимеру в чем-то, кроме их необоснованной мании величия.

По крайней мере, у него был человек в Совете. После, когда дела примут грязный оборот, ему понадобится поддержка. К счастью, согласных с ним было больше, чем несогласных: Роф значился королем лишь на бумаге, и хотя в мирные времена это было терпимо, в эру войны и раздора сей факт был недопустим.

Древние Обычаи могли позволить ему сидеть на троне – где ему не место – весьма долго. А Кор тем временем будет выжидать и при удобном случае нанесет решительный удар.

Настало время предать власть Рофа забвению.

– Ненавижу ждать, – пробормотал Зайфер.

– Терпение – единственная ценная благодетель, – ответил Кор.

***

Тем временем, в особняке Братства все собирались в фойе, чтобы выйти на поле боя. Мужчины расхаживали у подножия парадной лестницы, их оружие блестело на груди и бедрах, их брови были низко опущены над невозмутимыми глазами, движения тел напоминали движения скакунов, чьи копыта не могли устоять на месте.

И вот он, стоит на площадке второго этажа, весь упакованный в кожу.

Спускаясь, Тор небрежно держался за перила.

Ее не обмануть.

Он стал еще слабее за последние месяцы, его тело истощалось, и было ясно, что им движет только жажда мести.

Он отчаянно нуждался в крови. И все же он, очевидно, отказывался поддаваться требованиям плоти.

Таким образом, Ноу-Уан, нервничая, ожидала и наблюдала за ним в начале и конце каждой ночи: с каждым заходом солнца она надеялась, что он спустится, наконец, полным сил. В предрассветные часы она молилась, чтобы он вернулся живым.

Дражайшая Дева-Летописеца, он…

– Дерьмово выглядишь, – сказал один из Братьев.

Тормент пропустил комментарий мимо ушей, встав рядом с огромным мужчиной – супругом Хексании. Эти двое были командой, насколько Но-Уан знала, и она была благодарна за это. Молодой воин, вероятно, был чистых кровей, несмотря на его имя, и Ноу-Уан слышала много историй о его отваге на поле боя. Более того, конкретно этот боец никогда не ходил в одиночестве: позади всегда стоял солдат с откровенно угрожающей внешностью, верный, словно тень; у него были разноцветные глаза, расчетливый взгляд которых доказывал, что он был умен настолько же, насколько могуч.

Она верила, что они оба вмешаются, если Тормент окажется в опасности.

– Наслаждаешься видом? Я вот нет.

Зашипев, Ноу-Уан резко развернулась, подол ее мантии взлетел. Лэсситер вышел из кладовой так, что она не почувствовала, и сейчас заполнял дверной проем, светлые и черные пряди его волос и золотые пирсинги ловили свет от люстры над ними.

Его всезнающего взгляда вечно хотелось избегать , но, по крайней мере, сейчас эти белые глаза были устремлены не в ее сторону.

Скрестив руки на груди и спрятав ладони в рукавах, она выказала дань уважения Торменту:

– По правде, я не знаю, как ему удается сражаться.

– Самое время перестать осторожничать с ним.

Она не до конца понимала смысл слов ангела, но сделала предположение:

– Здесь полно Избранных, согласных на кормление. Он же может воспользоваться их услугами?

– Да ладно.

На одно мгновение их взгляды сообща обратились к Рофу, Слепому Королю, который появился на вершине лестницы и спустился к собравшимся. Он также был одет для войны, и его любимой собаки в этот раз не было рядом… сейчас Рофа вела его королева, пара двигалась синхронно – одна поступь, поза, осанка.

Когда-то Тормент тоже обладал этим.

– Как жаль, что нет возможности помочь ему, – прошептала она. – Я бы сделала что угодно, дабы увидеть, что он переносит свои страдания не в одиночестве, а с поддержкой.

–Ты уверена в своих словах? – донесся мрачный ответ.

– Разумеется.

Лицо Лэсситера показалось в поле ее зрения.

– Ты действительно уверена?

Она отступила назад, но уперлась спиной в дверной косяк:

– Да…

– Поклянись в этом, – сказал ангел, протянув руку, чтобы она пожала ее.

– Я не понимаю… – нахмурилась Ноу-Уан.

– Ты заявляешь, что сделаешь что угодно… я хочу, чтобы ты поклялась в этом. – Сейчас эти белые глаза пылали. – Мы топчемся на месте с самой весны, а запас времени не бесконечен. Ты сказала, что хочешь спасти его, и я хочу поручить тебе это задание… чего бы оно ни требовало.

Внезапно, будто воспоминание насильно вложили в ее разум… может, это дело рук ангела, но, скорее всего, виновно было ее подсознание… женщина вспомнила мгновения после рождения Хексании, когда физическая боль и моральные муки слились воедино, и было достигнуто равновесие, когда агония в ее сердце за все, что она потеряла, проявилась в самой ее сущности…

Не в силах нести свою ношу, Ноу-Уан вызволила кинжал из ножен на груди Тормента, и, когда она использовала оружие по назначению, мужчина закричал.

Его хриплый крик был последним, что она слышала.

Ноу-Уан посмотрела на ангела, прекрасно понимая, куда тот клонит, ее наивность давно ушла.

– Ты предлагаешь мне покормить его?

– Да. Предлагаю. Пора перейти на следующий уровень.

Ноу-Уан пришлось успокоить себя, прежде чем снова взглянуть на Тормента. Но увидев его слабое тело, она приняла решение: он похоронил ее… значит, она может заставить себя пустить его к своей вене и подарить ему жизнь.

При условии, что он согласится принять предложенное.

При условии, что она сможет заставить себя.

Воистину, даже в теории, ее тело дрожало при этой мысли, но разум отвергал реакцию плоти. Этот мужчина не заинтересован в ней. В действительности, он – единственный, кого она может покормить без опаски.

– Кровь Избранной будет чище, – услышала она свой голос.

– И ни к чему нас не приведет.

Ноу-Уан покачала головой, отказываясь читать между строк в его фразе. Потом она приняла руку ангела.

– Я удовлетворю его нужду в крови, если он придет ко мне.

Лэсситер едва заметно поклонился:

– Я позабочусь об этом. И заставлю тебя исполнить клятву.

– В этом нет необходимости. Клятва есть клятва.

Глава 21

Тор стоял в фойе со своими братьями, испытывая плохое предчувствие относительно дальнейших событий этой ночи. Но, с другой стороны, его разбудил кошмар о его Велси и малыше; он видел подобные сны периодически, но понял их значение лишь сейчас, когда Лэсситер все объяснил. Он знал, что его любимые застряли в Небытии, съежившись под серым небесным сводом, посреди темного серого ландшафта, холодного и нерушимого.

И они постепенно удалялись.

Первый раз, когда к нему пришло видение, он мог дотронуться до каждого волоска на голове своей шеллан…. и каждого полумесяца на кончиках ее пальцев… видел, как жесткие волокна покрывала ловили странный, обволакивающий свет…

А также контуры крошечного свертка, который Велси прижимала к сердцу.

Но сейчас, когда она удалилась на много ярдов, серая гладь между ними стала преградой, которую он силился преодолеть, но не мог. И, что еще ужаснее, Велси теряла присущие ей краски, лицо и волосы сейчас выцвели до серости темницы, в которой она была пленена.

Оно и ясно, почему он слетел с катушек, когда проснулся.

Да ради бога, за последние месяцы он сделал все, что было в его силах, чтобы двигаться вперед: спрятал платье, спускался на Первые и Последние Трапезы, попробовал долбаную йогу, трансцендентальное дерьмо, и даже нашел в интернете стадии горя и прочую психологическую чушь.

Он пытался не думать о Велси сознательно, а если его подсознание изрыгало воспоминания, он подавлял их на корню. Когда его сердце болело, он представлял, как чертовы белоснежные голуби вырываются из клеток на свободу, как прорываются плотины, падают звезды, другие бестолковые метафоры, самое место которым на мотивационных плакатах.

И, тем не менее, он продолжал видеть сны в оттенках серого.

И Лэсситер до сих пор был здесь.

Это не работало…

– Тор! Ты с нами? – рявкнул Роф.

– Ага.

– Уверен в этом? – Спустя мгновение, очки Рофа вновь повернулись к остальной части группы. – Так сделаем это. Ви, Джон Мэтью, Куин и Тор со мной. Все остальные на поле, наготове, если понадобится подмога.

Раздался единодушный возглас от Братьев, и потом все они вышли через вестибюль.

Тор шел последним, и, когда он уже был в дверях, что-то заставило его остановиться и посмотреть через плечо.

Ноу-Уан появилась откуда-то, и сейчас стояла на яблоне, изображенной на полу, благодаря капюшону и мантии она напоминала тень в 3D-формате.

Когда Тор встретил ее взгляд, время замедлило свой ход, а потом и вовсе остановилось, некая странная тяга удерживала мужчину на месте.

В прошедшие после весны месяцы он видел ее на трапезах, заставлял себя говорить с ней, отодвигал стулья и помогал ей накрывать на стол, как и остальным женщинам в доме. Но он ни разу не оставался с ней наедине, и никогда не трогал ее.

Однако сейчас ему казалось, будто он прикасается к ней.

– Ноу-Уан? – позвал Тор.

Освободив скрещенные руки из рукавов, она подняла их и опустила капюшон, укрывавший ее лицо. Грациозно открываясь ему.

В ее сияющих глазах сквозил страх, а черты лица были так же совершенны, как и весной, в Святилище. И, еще ниже, ее горло было идеально, бледная колонна плоти… к которой она слегка прикоснулась дрожащими пальцами.

Его охватил сильный голод, который возник из ниоткуда, нужда прошлась по всему телу, удлиняя клыки, раскрывая его губы…

– Тор? Да что, блин, такое?

Резкий голос Ви разорвал заклинание, и Тор, выругавшись, оглянулся через плечо.

– Иду…

– Хорошо. Потому что тебя ждет король, сечешь?

Тор снова бросил взгляд через фойе, однако Ноу-Уан исчезла. Будто ее вообще там не было.

Потерев глаза, он задумался, не привиделось ли ему все это. Он довел себя до галлюцинации…

Если ему что-то и мерещилось, то истощение тут не причем, подметила какая-то его часть.

– Не говори ни слова, – пробормотал он, проходя мимо своего брата. – Ни одного чертова слова.

Ви пробормотал что-то себе под нос, несомненно, озвучивая длинный перечень всех прегрешений Тора, настоящих и надуманных, ну да ладно. По крайней мере, ворчанье займет Брата по пути к Рофу, Джону Мэтью и Куину.

– Готов, – объявил Тор.

И было не обязательно причитать «самое-мать-твою-время». Их лица говорили за себя.

Мгновения спустя, они впятером материализовались на раскатистой лужайке перед таким огромным домом, что в нем запросто поселилась бы целая армия. Как ни печально, у здания был лишь один владелец, оставшийся в живых из всей кровной линии.

За последние несколько месяцев они побывали во множестве домов, подобных этому. Их было слишком много. Их истории похожи. Истребленные семейства. Угаснувшая надежда. Оставшиеся в живых существовали, а не жили.

Братство не рассчитывало на непременно теплый прием, хотя, разумеется, никто не закрывал двери перед королем. Аристократы даже не пытались: с оружием в руках, Братья приближались к домам следующим строем – Тор перед Рофом, Ви – позади, Джон шел рядом с боевой рукой короля, Куин – с другой стороны.

Еще две таких встречи, и они смогут взять передышку…

Внезапно, весь мир закружился, огромная античная усадьба завертелась так, будто в ее основание были вделаны вертушки.

– Тор! – крикнул кто-то.

Чья-то рука схватила его. Кто-то выругался.

– Его подстрелили?

– Ублюдок…

Чертыхнувшись, Тор отпихнул всех от себя и восстановил равновесие.

– Ради всего святого, я в порядке…

Ви вплотную приблизился к его роже, козел практически залез к нему в ноздрю.

– Дуй домой.

– Ты совсем рехнулся…

– Ты здесь только мешаешь. Я вызову подмогу.

Тор был готов начать спор, но Роф покачал головой:

– Тебе нужно питаться, брат мой. Уже пора.

– Лейла готова, – вмешался Куин. – Я позаботился о том, чтобы она периодически приходила на эту сторону.

Тор посмотрел на них четверых и понял, что проиграл. Господи, Ви уже поднес телефон к уху.

И также, на каком-то уровне он понимал, что парни правы. Но, Боже, он не хотел снова проходить через эту пытку.

– Отправляйся домой, – приказал Роф.

Ви убрал телефон:

– Рейдж будет через… бинго.

Когда появился Голливуд, Тор выругался пару раз. С ними не поспоришь… как и с реальным положением дел.

Он вернулся в особняк с восторгом пациента, которому грозила ампутация конечности… Чтобы найти Избранную Лейлу.

Черт.

***

Кор через бинокль наблюдал, как достопочтенный Эссейл вошел в огромную кухню и замер у окна, обращенного прямо в сторону ублюдков.

Как и прежде, мужчина был красив, словно грех, с темными, необычайно черными волосами и смуглой кожей. Черты его лица были столь аристократичны, что он производил впечатление умного вампира… хотя, в этом проблема всей Глимеры. Вампир с правильными чертами и подтянутой фигурой безоговорочно принимался за обладателя интеллекта.

Когда мужчина немного оживился, Кор нахмурился, гадая, не мерещиться ли ему происходящее. Увы… нет. Казалось, Эссэйл проверял механизм своего пистолета, будто планировал использовать его. И спрятав оружие под идеально скроенным черным костюмом, он взял второе и повторил процесс.

Странно.

Только если король не предупредил его, что во время встречи могут возникнуть проблемы. Но нет, это было бы глупо. Никто, будучи на месте правителя расы, не станет создавать впечатление, что находится в осаде.

Особенно, если так и было на самом деле.

– Он уходит, – объявил Кор, когда Эссейл направился в сторону гаража. – Он не встречается с Рофом. По крайней мере, не этой ночью… или не здесь. Пересечем реку. Сейчас же.

Они в одно мгновение дематериализовались, обретая форму посреди сосен, на краю владений.

Кор осознал, что ошибался относительно ландшафта. По всей лужайке виднелись круглые участки, вокруг которых росла трава, и здесь, позади дома, лежали аккуратно сложенные стопки не просто дров – целых деревьев.

А также топор, вбитый в пень, и лучковая пила… равно как и перевязанная древесина, недавно срубленная для топки.

По крайней мере, у мужчины был какой-никакой доджен. И, очевидно, понимание того, как важно не предоставить укрытие для врага. Только если рубка леса не затеяна ради пейзажа?

Маловероятно, на этой стороне дома сплошной лес.

Воистину, Эссейл не казался среднестатистическим аристократом, мрачно подумал Кор. Вопрос один – почему?

Дверь гаража, ближайшего к дому, начала бесшумно подниматься, и этот подъем выпускал на волю постепенно увеличивающийся поток света. Внутри стен ревел двигатель на высоким оборотах, и потом какое-то низкое, блестящее черное устройство выехало задним ходом.

Когда транспортное средство остановилось, и дверь гаража начала опускаться, стало очевидно, что Эссейл терпеливо выжидал, пока включится система безопасности перед его уходом.

А затем он отъехал весьма медленно… и без включенных фар.

– Следуем за ним, – приказал Кор, складывая бинокль и крепя его к поясу.

Перемещаясь на короткие расстояния, они смогли отследить мужчину вдоль реки до Колдвелла. Это преследование совсем не представляло сложности: будучи за рулем того, что выглядело как некий спортивный автомобиль, Эссейл, казалось, совсем не торопился… что, при иных обстоятельствах, Кор списал бы на породу аристократа, у которого лишь одно занятие на уме – удачно выглядеть на кожаном сиденье.

Но, вероятно, здесь иной случай…

Машина остановилась на красном сигнале, уклонилась от шоссе и с тем же отсутствием расторопности въехала в центр города, на территорию переулков и улочек.

Эссейл повернул налево, потом направо… затем снова налево. Опять налево. Еще несколько поворотов, пока он не оказался в старейшей части города, заставленной кирпичными, полуразвалившимися зданиями, где располагались миссионеры и кухни для бездомных – понятия более распространенные, нежели бизнес ради прибыли.

Невозможно избрать более окольный путь.

Кор и его шайка ублюдков продолжали слежку, перемещаясь с крыши на крышу, что становилось все сложнее по мере ухудшения обстановки.

Но потом машина остановилась в узком переулке между сдаваемым в аренду жилым домом, признанным негодным, и разрушенным зданием без лифта. Выйдя из машины, Эссейл прикурил сигару, приятный дым достиг носа Кора.

На мгновение Кор задумался, не заманили ли их в ловушку… и когда он потянулся к своему пистолету, его воины сделали то же самое. Однако огромный черный седан сделал размашистый поворот и завернул на дорожку. И когда машина остановилась перед вампиром, выбранная позиция Эссейла стала очевидна. В отличие от новоприбывших, вампир припарковался в начале перекрестка, имея возможность двинуться в любом направлении.

Умно, на случай отступления.

Из автомобиля вышли люди. Четверо.

– Ты один? – спросил тот, что стоял впереди.

– Да. Как вы и просили.

Мужчины обменялись взглядами, по которым было ясно, что они приняли уступчивость мужчины за сумасшествие.

– У тебя есть деньги?

– Да.

– Где?

– В моей собственности. – Английский мужчины бы такой же, как и у Кора – с сильным акцентом – но на этом сходство заканчивалось. У него было элитарно- медлительное произношение, а не грубая провинциальная речь. – Мой товар у тебя?

– Да. Покажи наличные.

– После того, как я проверю то, что ты принес мне.

Разговаривавший мужчина достал пистолет и направил дуло в грудь вампира.

– Мы сделаем все иначе.

Эссейл выпустил облако синего дыма и покатал кончик сигары между губами.

– Ты слышал, что я сказал, придурок? – рявкнул человек, а руки остальных полезли в крутки.

– Да.

– Все выйдет так, как мы того хотим, козел.

– Скорее «Эссэйл», милостивый сударь.

– Катись к черту. Гони наличку.

– Хм. Разумеется. Если вы этого требуете.

Внезапно, вампир вцепился взглядом в человека, и спустя мгновение пистолет в мясистой ладони слегка завибрировал. Нахмурившись, парень сосредоточился на своей руке, будто посылал ей команду.

– Однако я веду дела совсем иным образом, – пробормотал Эссейл.

Оружие начало двигаться, постепенно отстраняясь от вампира, уходя все дальше по широкой дуге. Мужчина с нарастающей паникой схватил свое собственное запястье, будто боролся с кем-то, но отчаянные попытки не смогли прервать смену траектории.

Пока оружие продолжало постепенно поворачиваться к своему владельцу, остальные мужчины начали кричать и суетиться. Вампир ничего не сказал, ничего не сделал, оставаясь абсолютно спокойным, и завладел контролем, заморозив оставшихся троих, обездвиживая их тела, но не лица. О, эти выражения паники. Невероятно восхитительны.

Когда пистолет замер прямо у мужского виска, Эссейл улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, сиявшими в темноте:

– Позвольте показать, как я веду свои дела, – сказал он низким голосом.

А потом человек спустил курок, выстрелив себе в голову.

Когда тело рухнуло на асфальт, и гром эхом разошелся по округе, глаза оставшихся мужчин расширились от ужаса, в то время как их тела оставались обездвиженными.

–Ты, – сказал Эссейл парню, стоявшему ближе всех к седану. – Принеси то, что я купил.

– Я-я-я… – мужчина проглотил ком. – У нас ничего нет.

– Прости, что ты сказал? – ответил Эссейл с поистине королевским высокомерием.

– Мы ничего не привезли.

– И почему это?

– Потому что мы собирались… – Мужчина снова сглотнул. – Мы собирались…

– Вы собирались забрать мои деньги, а меня убить? – Когда ответа не последовало, Эссейл кивнул. – В этом есть смысл. И без сомнений, вы поймете, что я должен сделать.

Когда вампир задымил сигарой, мужчина, который только что говорил, начал менять положение своего пистолета, пока дуло в итоге не оказалось у виска.

Один за другим, раздались три других выстрела.

А потом вампир прошагал к первому из мертвецов и затушил сигару о его рот.

Кор тихо рассмеялся, когда Эссейл вернулся в свой автомобиль.

– Мы последуем за ним? – спросил Зайфер.

Хороший вопрос. Здесь, в центре города, бродили лессеры, и нет причин беспокоиться о том, что Эссейл задумал зарабатывать на пристрастиях людишек. Тем не менее, впереди еще вся ночь, и, может, встреча между Эссейлом и королем только предстоит.

– Да, – ответил Кор. – Но только я и Тро. В случае рандеву с Рофом, мы найдем вас.

– Поэтому я твержу, что нам нужны мобильные телефоны, – сказал Тро. – Быстрая, эффективная координация действий.

Кор стиснул зубы. С самого их появления в Новом Свете, он позволил Тро один такой телефон, но не более: воинское чутье, слух, инстинкты оттачивались тренировками и практикой, знание врага и себя самого – все это не получить с телефонным счетом, необходимостью в подзарядке или угрозой оказаться потерянным или украденным.

Проигнорировав комментарий, Кор отдал приказ:

– Вы продолжите путь и найдете врагов.

– Кого именно? – спросил Зайфер, искренне рассмеявшись. – Обширный список для выбора.

Воистину. Потому что Эссейл вел себя не как аристократ. Он поступал как мужчина, который, вероятно, пытался построить свою собственную империю.

Вполне возможно, что этот представитель Глимеры был именно той породы вампиров, что и Кор. И значит, в какой-то момент его придется устранить… сопутствующий ущерб тут не при чем.

В Колдвелле есть место лишь для одного короля.

Глава 22

Когда Тор материализовался перед особняком Братства, он был ужасно зол на весь мир. Невероятно опасен. Дик, словно гремучая змея.

Толкая дверь в вестибюль, он молился, чтобы Фритц открыл ее с пульта, а не лично спустился ко входу. Никто не должен видеть его таким…

Его молитвы были услышаны, и когда внутренняя дверь пропустила его, он вошел в абсолютно пустое фойе: весь первый этаж здания был безмолвен, доджены воспользовались возможностью убраться в спальнях наверху, перед тем как начать приготовления к Последней Трапезе.

Дерьмо. Вероятно, ему стоит написать Фьюри, узнать о местонахождении Лейлы…

Поддавшись внезапно охватившему его инстинкту, Тор повернул голову, взглядом сосредоточившись на столовой.

Странный внутренний голос велел ему двигаться, импульс провел его через арку, мимо длинного, блестящего стола… к откидной дверце, ведущей на кухню.

Ноу-Уан стояла у кухонного стола, чистила яйца в керамическую чашку.

Одна.

Она замерла посреди взмаха, капюшон ее мантии обратился в его сторону.

Сердце Тора по непонятной причине гулко забилось.

– Это было воображение?

– Что, прости?

– В фойе, перед уходом, я увидел тебя в своем воображении?

Ноу-Уан медленно опустила руку, не дав яйцу разбиться. На время.

– Нет.

– Сними свой капюшон еще раз.

Это была не просьба, а приказ… который Велси не стала бы терпеть. Ноу-Уан, с другой стороны, безропотно подчинилась.

И вот она предстала перед его взглядом, копна светлых волос заплетена в толстую, словно канат косу, бледные щеки, светящиеся глаза и лицо…

– Я сказала Лэсситеру… – Она прокашлялась. – Лэсситер спросил, покормлю ли я тебя.

– И что ты ответила?

– Да.

Внезапно он представил ее в том бассейне, плывущую на спине, абсолютно обнаженную, а вездесущие языки воды ласкали ее горячую плоть.

Везде. Всюду

Тор выбросил ладонь вперед, опершись о кухонный шкаф. Было сложно сказать, от чего именно его зашатало: внезапной нужды оказаться у ее горла или невероятного отчаяния при мысли об этом.

– Я по-прежнему люблю свою шеллан, – услышал он свой голос.

И это главная проблема: вся решимость в мире, все дерьмо в духе «переверни-чистый-лист-и-отпусти-ее» ни капельки не изменило его чувств.

– Я знаю, – ответила Ноу-Уан. – И я рада.

– Мне следует обратиться к Избранной, – сказал он, шагнув в ее сторону.

– Я знаю. И я согласна с тобой. Их кровь чище.

Тор сделал еще один шаг вперед.

– Ты из хорошей кровной линии.

– Была, – жестко парировала она.

Когда ее хрупкие плечи еле заметно задрожали… будто она почувствовала его голод… в нем ожил хищник. Он вдруг обнаружил, что хочет перепрыгнуть через кухонный остров, за которым она стояла, так чтобы он смог…

Сделать что?

Ну, это же очевидно.

И хотя его сердце и разум представляли собой пустой каток, застывший и чертовски плоский, остальная часть его тела была жива, оно пульсировало от цели, которая грозила смести все добрые намерения, приличия… и его горе.

Сделав еще несколько шагов к ней, Тор с ужасом подумал, что Лэсситер имел в виду под словом «отпустить»: в это мгновение он оставил Велси позади. Он видел лишь миниатюрную женщину перед собой, которая пыталась не сдвинуться с места, будучи преследуемой Братом.

Он остановился в каком-то футе от нее. Опустившись мимо ее склоненной головы, взгляд Тора задержался на едва различимом пульсе яремной вены.

Она дышала так же тяжело, как и он.

И сделав вдох, Тор уловил ее запах.

И это был не страх.

***

Дражайшая Дева-Летописеца, он был огромен.

Стоя в тени огромного воина, который подошел к ней, Ноу-Уан чувствовала жар, исходящий от его массивного тела, будто стояла возле бушующего пламени. И, тем не менее… оно не обжигало. И она совсем не испытывала страха. Где-то внутри себя она ощущала тепло, так глубоко, что сперва не поняла, что это происходит в ней.

Ноу-Уан была уверена лишь в одном: спустя несколько мгновений Тор возьмет ее вену, и она позволит ему… не потому, что об этом ее попросил ангел, не потому, что она поклялась, и не для того, чтобы загладить вину за ошибки прошлого.

Она… хотела этого от него.

Когда в его горле зародилось шипение, она поняла, что Тормент открыл рот, обнажая клыки.

Время пришло. И Ноу-Уан не стала закатывать рукав. Она ослабила мантию, широко раскрывая ее на плечах, и наклонила голову набок.

Предоставляя ему свое горло.

О, как билось ее сердце.

– Не здесь, – прорычал он. – Пойдем со мной.

Взяв ее руку, он завел Ноу-Уан в кладовую и закрыл их внутри. Небольшая тесная комната была заставлена полками с яркими банками консервированных овощей и фруктов, теплый, недвижимый воздух пах недавно перемолотым зерном и сухой сладостью муки.

Когда лампа на потолке зажглась, а замок закрылся сам по себе, Ноу-Уан поняла, что они уступили воле Тормента.

И потом он просто смотрел на нее, его клыки удлинились еще сильнее, выступая, а его глаза сияли.

– Что мне сделать? – хрипло спросила она.

Тор нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Что мне сделать… для тебя? – Симпат брал что хотел, нисколько не считаясь с ней. А ее отец, разумеется, никогда не разрешал мужчинам питаться от нее. Был ли определенный способ для…

Казалось, Тор внезапно выбрался из водоворота, что-то привело его к иным мыслям. Но, тем не менее, его тело оставалось полностью включенным в процесс, он переминался с ноги на ногу, его ладони сжимались в кулаки, разжимались… и снова сжимались.

– Ты никогда не…

– Отец берег меня. И когда меня похитили… я никого не кормила должным образом.

Тормент коснулся рукой головы, будто его охватила боль.

– Слушай, все это…

– Скажи, что я должна сделать.

Когда Тормент снова обратил к ней свой взгляд, она подумала, что это имя[1]очень подходило ему. Он испытывал огромные муки.

– Я нуждаюсь в этом, – сказал он, будто обращаясь к самому себе.

– Да, нуждаешься. Мне больно видеть твою жажду.

Но он собирался отступить, подумала Ноу-Уан, когда его взгляд затуманился. И она знала причину.

– Ей здесь рады, – сказала она. – Воскреси свою шеллан в памяти. Позволь ей занять мое место.

Что угодно, дабы помочь ему. За великую доброту Тормента к ней прежней, за суровые испытания судьбы, посланные ему, она сделает для него все.

– Я могу сделать тебе больно, – хрипло сказал он.

– Боль не будет сильнее той, что я уже пережила.

– Почему...

– Перестань говорить. Прекрати думать. Сделай, что должен, чтобы позаботиться о себе.

Повисла долгая, напряженная тишина. А потом лампа потухла, комнатку охватил полумрак, единственным источником света служило мутное стекло на двери.

Она втянула воздух.

Он задышал еще тяжелее.

А потом рука коснулась ее поясницы, рывком увлекая Ноу-Уан вперед. Врезавшись в его грудь, словно в скалу, она вслепую вскинула руки, пытаясь ухватиться за что-нибудь…

Его руки были гладкими и горячими, гладкая кожа покрывала жесткие мускулы.

Рывок. Он дернул ее косу. Потом скрутил… и ее волосы оказались распущенными, голова, свободная от давления косы, откинулась назад.

Широкая ладонь зарылась в ее волосы, спутывая их, оттягивая вниз. И когда ее шея откинулась еще дальше, позвоночник был вынужден последовать за ней, и в итоге ее держала только его сила.

Дезориентированная, лишенная равновесия, Ноу-Уан мгновенно позабыла о поставленной цели, то же самое случилось с ним перед тем, как свет погас.

Она искала его лицо взглядом и нашла. Но опереться было не на что: она не видела лица, не могла разглядеть его в том мужском теле, к которому ее прижимали.

В одно мгновение черты стали абсолютно безликими. А его тело, оно принадлежало не Торменту, Брату, который пытался спасти ее. А незнакомцу.

Но пути назад не было, невозможно остановить механизм, которому она дала ход.

Его тело, руки, хватка усилились еще больше, Ноу-Уан оказалась буквально смятой под ним. И когда она напряглась, он опустил голову, грубый рык вырвался из его грудной клетки, темный, богатый аромат практически пропитал ее чувство страха.

Снова раздалось шипение, за которым последовало острое, словно бритвой, царапание, когда он прошелся клыками по ее ключице, поднимаясь выше.

Ее охватила паника.

Его присутствие, его хватка на ней, тот факт, что она плохо видела, предыдущий опыт – все это вернуло ее в прошлое, и Ноу-Уан начала вырываться.

Именно тогда он укусил.

Яростно.

Ноу-Уан вскрикнула и попыталась отодвинуться, но его клыки уже вошли глубоко в плоть, боль жалила, словно укус пчелы. А потом он вбирал ее кровь под аккомпанемент дрожи в его теле.

Что-то твердое выступило вперед из его бедер. Прижалось к ее животу.

Используя всю свою силу, она снова попыталась освободиться, но усилия были подобны легкому ветерку перед лицом штормовой бури.

А потом… его таз начал волнообразно двигаться, эрекция потиралась о ее мантию в поисках входа, пока он делал глубокие глотки, в воздухе между ними витали стоны его удовлетворения.

Он даже не учуял ее страха, настолько был поглощен.

А ее ясный разум был не в состоянии снова ухватиться за тот факт, что она сама хотела этого.

Уставившись в потолок, она вспомнила другие случаи, когда тщетно боролась и молилась, как в былые времена, чтобы это как можно скорее закончилось.

Дражайшая Дева-Летописеца, что она натворила…

***

Тело в руках Тора давало все, что могло – кровь, дыхание, плоть. И будь они оба прокляты, но он брал все, грубо и алчно, делая жадные глотки и желая взять больше, чем просто вену.

Он хотел взять лоно этой женщины.

Он хотел быть в ней, пока пьет ее кровь.

И это оставалось правдой, даже если он ясно осознавал, что перед ним была не его Велси. Ее волосы на ощупь были совсем другими… у Ноу-Уан они рассыпались гладкими прядями, а не густыми локонами. Вкус ее крови, богатый букет на его языке и покалывание на задней стенке горла были совсем другими… И ее тело было тоньше и изящней, не таким крепким и сильным.

Но он все равно хотел ее.

Его проклятый член бесстыдно ревел… готовый взять, взять и… овладеть. По крайней мере, в плане секса.

Дерьмо, этот огненный клубок желания и нужды в никоей мере не мог сравниться с бледным анемичным кормлением, которое он разделял с Избранной Селеной. Все должно быть именно так: эта развязность, сброс цивилизованной оболочки и обнажение глубинного зверя.

И будь он проклят, но он смирился с этим.

Изменив положение Ноу-Уан, он позволил своей хватке на ее талии скользнуть ниже, к пояснице, а потом еще ниже – к бедру… и попке.

Внезапно он прижал ее к стеклянному шкафу, дверные рамы задребезжали. Тор не хотел быть грубым, но было невозможно сопротивляться нужде. И хуже того– в глубине души он не хотел бороться.

Приподняв голову, Тор издал рев, который опалил даже его собственные уши, и потом снова укусил Ноу-Уан, лишаясь контроля перед оголодавшими чувствами.

Второй укус получился выше и ближе к подбородку, а глотки стали еще больше, жизненная энергия Ноу-Уан устремлялась прямо к его мускулам, придавая ему сил, восстанавливая, снова делая его целым – физически.

Глотки… черт возьми, глотки …

Он, наконец, оторвался, опьяненный ею, его голова кружилась не от жажды крови. Затем последует секс, и он на самом деле оглянулся в поисках кровати.

Но… они были в кладовой? Что за чертовщина?

Господи, он не мог вспомнить, как это все вышло.

Однако он точно не хотел, чтобы Ноу-Уан истекла кровью, потому снова опустился к ее шее. Вытянув язык, он провел им по колонне шеи, которую укусил дважды, ощущая бархат кожи и чувствуя ее аромат…

В его ноздри проник запах отнюдь не туалетной воды.

И это был не сочный аромат женского возбуждения, который он чувствовал в самом начале.

Она была в ужасе.

– Ноу-Уан? – позвал он, впервые ощутив ее дрожь.

Она разрыдалась с хриплым вскриком, и Тор мгновенно окаменел от шока. Потом, когда ощущения вернулись, он слишком ясно заметил ее ногти, впивающиеся в его плечи, ее хрупкое тело, пытавшееся вырваться на свободу.

Он тут же отпустил ее…

Ноу-Уан врезалась в угол кухонного шкафа, потом бросилась к двери, дергая ручку так сильно, что мутное стекло вполне могло разбиться.

– Подожди, я дам тебе…

В ту же секунду, как он усилием воли открыл замок, девушка выскочила из комнаты, пронеслась через кухню, прочь из нее, так, словно спасала свою жизнь.

– Черт! – Он кинулся за ней. – Ноу-Уан!

Когда Тор окликнул ее снова, ему было плевать, кто услышит его, голос эхом отдавался от высокого потолка столовой, когда он пронесся мимо длинного стола и вылетел в фойе.

Она пробежала по яблоне, и Тор воскресил в памяти ту ночь, когда они пытались вернуть Ноу-Уан домой к ее отцу, как ночная сорочка развевалась позади нее, превращая девушку в призрака, бегущего по лугу, освещенному луной.

Сейчас ее мантия развевалась позади нее, пока она бежала к лестнице.

Паника Тора усилилась настолько, что он дематериализовался, продолжая погоню, принимая форму на середине лестницы и все же на расстоянии от Ноу-Уан. Продолжая преследовать ее бегом, он пробежал мимо кабинета Рофа, прямо к уходившему вправо коридору.

Достигнув своей комнаты, Ноу-Уан влетела внутрь и с силой захлопнула дверь. Он добрался до деревянных панелей и тут же услышал щелчок замка.

Ее кровь струилась по его венам, давая недостающую силу, аппетит, которого у него не было раньше, ясную голову, которую он носил на вершине позвоночника веками, и он вспомнил все, чего не осознавал в тот момент, когда был у ее горла.

Она добровольно, щедро отдала себя, а он взял слишком много, чересчур спешно, в темной комнате, где мог предстать кем угодно, но не тем, кого она согласилась накормить.

Он испугал ее. Или даже хуже.

Развернувшись, Тор прислонился спиной к двери и позволил коленям подогнуться, его зад встретился с полом.

– Вот придурок… гребаный ад…

Будь он проклят.

Минуточку, он проклят уже давно.

[1] Тормент (Tohrment – от англ. Torment) – муки, мучения

Глава 23

Перед самым закрытием Железной Маски, Хекс сидела в своем офисе, качая головой в ответ на слова Большого Роба. На столе, разделявшем их, лежало три новых пакетика с кокаином, отмеченным символом смерти.

– Ты надо мной издеваешься?

– Я конфисковал это у парня десять минут назад.

– Ты задержал его?

– В рамках закона. Сказал, что занимаюсь бумажным оформлением. Не стал уточнять, что он свободен… к счастью, он пьян в стельку и совсем не заботится о своих гражданских правах.

– Дай я с ним поговорю.

– Он там, где ты любишь их принимать.

Она вышла из офиса и повернула налево. Комната для допросов находилась в противоположном конце коридора, и на ней не было замка: разборки с колдвелловской полицией – последнее, что им нужно. Это создаст много проблем, а учитывая, что происходило под этой крышей каждую ночь, не секрет, что копы слонялись здесь время от времени.

Открыв дверь, Хекс выругалась на выдохе. Парень за столом бесформенной кучей сидел на стуле, подбородок уткнулся в грудь, руки болтались по сторонам, колени накренились вбок. Он, словно старомодный денди, был одет в стиле стимпанк[1] – щеголял в черном костюме по фигуре и белой рубашке с высоким кружевным воротником… и, разумеется, что-то в этих шмотках было не так. Во-первых, ткань. Во-вторых, пошив явно не ручной. Пуговицы… но так и бывает с людьми, которым нравится притворяться, будто они соприкоснулись с прошлым. Они постоянно лажают.

Тихо закрыв дверь, Хекс молча подошла к пьянице, сжала руку в кулак… и треснула по столу, чтобы разбудить парня.

О, только гляньте, у него была маленькая трость, дополняющая образ. И плащ с капюшоном.

Когда парень вздрогнул всем телом, закачавшись на двух ножка стула, она поймала трость из черного дерева в полете и позволила гравитации самой решать судьбу человека…

Очень. Мило. В его открытом рту она увидела два фарфоровых имплантата, напоминавших клыки, приклеенные к резцам. Кажется, с ними он чувствовал себя больше похожим на Фрэнка Ланджеллу[2].

Парень плюхнулся на спину, и Хекс присела, изучая серебряный череп на вершине трости, пока он поднимал свой зад с пола, поправлял чокнутый костюм и стул, а затем снова припарковался на нем. Потом он пригладил свои иссиня-черные волосы с коричневыми корнями.

– Да, мы отпускаем тебя, – сказала Хекс, опережая его вопрос. – И если ты расскажешь мне то, что я хочу знать, я не вовлеку в это наших друзей из полиции.

– Окей. Ага. Хорошо.

По крайней мере, он не пытался копировать британский акцент.

– Где ты достал кокс? – Она подняла руку, когда он разинул пасть. – Прежде, чем ты скажешь, что наркоту раздобыл твой друг, и ты не хочешь его выдавать, или, что ты позаимствовал плащ, а наркота была в карманах, отвечу – полиция купится на это дерьмо не лучше меня, но при этом я гарантирую, они удостоятся возможности послушать твою ложь.

Повисла длинная пауза, на протяжении которой она смотрела на него. Он даже надел красные контактные линзы, чтобы придать радужкам больше блеска.

А пытался ли он дематериализоваться через стену, задумалась Хекс.

Она была готова посодействовать в этом.

– Я купил его на углу Торговой и Восьмой. Часа три назад. Я не знаю имя парня, но он всегда там с одиннадцати до двенадцати.

– Он продает дурь только с этим символом?

– Нет. – Парень, казалось, расслабился, акцент штата Джерси начал проявляться сильнее. – Он толкает все подряд. Этой весной бывало, что я не мог достать кокс. Но, не знаю, кажется, последний месяц у него есть в наличии абсолютно все. Вот, что мне в нем нравится.

Может, подражание Дракуле было его бунтом против культа GTL[3], задумалась Хекс.

– Как называют эту наркоту? – спросила она.

– Кинжал. Подходит для таких, как я. – Он указал вниз на свой костюм, и его кольцо на мизинце, с красным камнем, сверкнуло на свету. – Я вампир.

– Да лаааадно. Я-то думала, они не существуют.

– О, мы очень даже реальны. – Он прошелся по ней взглядом донжуана. – Я мог бы познакомить тебя кое с кем. Ввести тебя в шабаш.

– Он разве не для ведьм?

– Знаешь, а у меня три жены.

– Похоже, в твоем доме полно народу.

– Я как раз ищу четвертую.

– Милое предложение, но я замужем. – От этих слов стало больно в груди. – Счастливо, смею добавить.

Она не была уверена, кому адресовала слова. Боже, Джон…

Раздался тихий стук в дверь.

– Да, – бросила она через плечо.

– К тебе посетитель.

Как только ответ достиг ее ушей, тело Хекс встрепенулось, и внезапно она приготовилась сопроводить этого шутника головой вперед.

Джон сегодня рано, и ее это очень даже устраивало.

– Мы закончили, – объявила она, поднимаясь.

Человек встал, его ноздри расширились:

– Боже, твой парфюм… изумительный.

– Больше не приноси эту дрянь на мою территорию, или в следующий раз мы не ограничимся простым разговором. Усек?

Открывая дверь, она напрямую ощутила связующий аромат ее супруга: темные специи струились по коридору…

И вот он, в противоположном конце коридора, стоит возле ее офиса.

Ее Джон.

Повернув голову в ее сторону, Джон опустил подбородок и улыбнулся, его глаза выглядели слегка зловещими. И значит, он был более чем готов для нее.

– Ты прекрасна, – выдохнул придурок, сделав шаг вперед.

Она приготовилась дать ему отворот поворот, когда Джон заметил мелкого озабоченного ублюдка.

Хорошо это не кончится.

Связанный мужчина преодолел коридор, его ботинки стучали так громко, что заглушали басы с танцпола.

Ее дружок с имплантатами и плащом по-прежнему не сводил с нее глаз, но это длилось недолго. Когда он заметил махину в почти триста футов весом, движимый природой инстинкт охватил его, он буквально весь съежился и спрятался за Хекс.

Мужественно. Весьма. Настоящий половой гигант.

Ее хеллрен остановился у двери, блокируя путь для отступления, его красивые синие глаза были по-настоящему порочны, когда он выразительно посмотрел поверх ее плеч на человека.

Боги, как она хотела трахнуть Джона.

Непринужденно махнув рукой, она представила их:

– Этой мой муж, Джон. Джон, вот ЭТО уже уходит. Хочешь выпроводить его отсюда, милый?

Павлин не успел ответить, как Джон обнажил клыки и зашипел. Он способен только на этот звук или свист, но это лучше слов…

– О, блин, – пробормотала Хекс, резко отступая в сторону.

Подражатель только что обмочил свои штаны.

Джон был более чем рад вынести этот мусор. Человеческая бестолочь, которая смотрит на его женщину таким взглядом? Ублюдку повезло, что Джон так завелся. В ином случае он бы не пожалел времени, чтобы сломать ему руку или ногу, дабы выразить свое отношение к ситуации.

Сжав затылок парня, он распластал его как лягушку[4]и, протащив извивающегося сукиного сына к запасному выходу, пинком открыл дверь и вывел его на парковку.

Из его рта вылетело что-то вроде «боже, умоляю, не делайте мне больно», и на то были веские причины. Лишь тонкая вуаль здравого смысла удерживала Джона от убийства.

Так как не было возможности приказать парню, чтобы тот посмотрел ему в глаза, Джон развернул кусок дерьма, схватил его за плечи и поднял так, что его прелестные добротные кожаные туфли болтались на ветру.

Посмотрев в глаза какого-то смехотворного и фальшивого красного цвета, Джон усилием мысли ввел позера в транс и стер все воспоминания о мелькнувших клыках. А потом… его подмывало вселить в него небольшую басню о том, что вампиры на самом деле существуют и даже придут по его душонку.

Хорошая порция искусственной паранойи быстро положит конец цирку, в котором этот придурок жил. Но, с другой стороны, оно не стоило усилий. Особенно если Джон уже сейчас мог находиться в своей женщине.

Последний раз тряхнув его, Джон отпустил парня, отсылая его с ускорением. Ублюдок был хлипким; пробежка пойдет ему на пользу.

Повернувшись к клубу, Джон увидел Дукатти Хекс, припаркованный вровень со зданием, под охранным освещением, и черт… Он представил, как она седлает эту скрытую в двигателе мощь и гонит байк по крутым поворотам…

Он уверенно подошел к двери, которая как выяснилось, была открыта, и Хекс стояла в проеме.

– Я думала, что ты вырвешь ему глотку, – протянула она.

Она была возбуждена до предела.

Подойдя к ней, Джон остановился лишь тогда, когда ее груди прижались к его торсу, и она не отодвинулась ни на дюйм… что, естественно, завело еще сильнее. Боже, она в принципе нереально горяча, но от этой добровольной разлуки между ними его нужда быть в ней стала еще отчаянней.

– Хочешь заглянуть в мой офис? – спросила она рыча. – Или сделаем это здесь?

Когда он кивнул, словно последний болван, она засмеялась.

– Как насчет кабинета, чтобы не напугать детишек?

Да, для большинства людей секс не включал питье крови.

Пока она вела, Джон наблюдал, как покачиваются ее бедра, гадая, возможно ли с точки зрения анатомии волочить язык по полу.

Как только они оказались заперты вместе, он оказался на ней, жестко целуя, его руки в это время судорожно задирали ее футболку. Когда ее пальцы зарылись в его волосы, он наклонился с благодарственными молитвами за то, что она никогда не носила бюстгальтер.

Перекатывая сосок между губами, и прокравшись сзади одной рукой между ее ног, он уложил Хекс на бумаги на ее столе. Следующий шаг – стянуть ее кожаные штаны, а потом он освободил себя и вошел.

Быстрый, яростный секс, от такого мебель летит по сторонам, и, вероятно, привлекающий к себе внимание – всего лишь первый ход. Второй раз был медленнее. Третий из разряда чувственной чепухи, которую показывают в кино, снятом со смазанным эффектом.

Стандартный способ провести банкет: утолить аппетит; сконцентрироваться на любимом; завершить все изысканным аперитивом…

Они кончили одновременно, он – склонившись над ней, она – обхватив его бедра своими длинными ногами, они цеплялись друг за друга максимально крепко.

Посреди оргазма он поднял голову и взгляд. Напротив них стоял картотечный шкаф и дополнительный стул… и, по неясной причине, Джон впервые заметил, что стены состояли из бетонных блоков и были окрашены в черный цвет.

На это он смотрел последние два месяца. И даже не обращал внимания.

Сейчас же тот факт, что они занимались любовью не в его или ее доме, больно задел его.

Хекс не приглашала его в свой дом на реке с тех самых пор, как у них была первая сессия «на всю катушку» после их расставания.

Она также не приходила в особняк.

Закрыв глаза, Джон попытался вернуться к тому, в чем в настоящий момент участвовало его тело, но в итоге почувствовал лишь угасающую пульсацию в районе паха. Разлепив глаза, он хотел заглянуть Хекс в лицо, но она выгнулась назад, и он видел лишь вершину ее подбородка. И карточки табельного учета. Для ее вышибал.

Которые с успехом могли стоять за дверью, подслушивая.

Дерьмо… это так убого.

У него была незаконная интрижка… со своей собственной шеллан.

Вначале идея казалась восхитительной, будто они ходили на свидания, которых у них не было с самого начала их отношений. И он думал, что так весело будет всегда.

Но темные пятна были повсюду все это время, не так ли?

Резко зажмурившись, он осознал, что хотел бы взять Хекс в постели. Их супружеской постели. И не по причине своей старомодности; он скучал по ней, спящей рядом.

– В чем дело, Джон?

Он открыл глаза. Ему следовало помнить, что она уловит, где его мысли… к черту способности симпата, она просто очень хорошо его знала. И сейчас, встретив взгляд ее свинцово-серых глаз, он почувствовал, как печаль кольнула его грудь.

Но он действительно не хотел говорить с ней об этом. У них так мало времени, чтобы побыть наедине.

Он поцеловал ее долго и глубоко, решив, что эта тактика станет лучшим отвлечением для них обоих… и она сработала. Когда их языки встретились, он снова начал двигаться в ней, выходя практически целиком, а потом вновь возвращаясь в нее. Ритм был медленным и в то же время неумолимым, и его унесло в земли, где голова, наконец, успокоилась.

В этот раз разрядка накрыла его мягкой волной, и он плыл по ней с отчаянием.

Когда все прошло – как это бывает с оргазмами – он невероятно четко услышал отдаленные, приглушенные басы с танцпола, цокот каблуков в коридоре и далекий звон мобильного телефона.

– Что случилось? – спросила Хекс.

Разделив их тела, Джон обнаружил, что они едва разделись. Когда в последний раз они были полностью обнажены?

Господи… то блаженное время после их брачной церемонии. Кажется таким давнишним воспоминанием. Может, даже о другой паре.

– Этой ночью все прошло нормально? С Рофом? – спросила она, натягивая брюки. – В этом дело?

Его мозг силился сосредоточиться, но, к счастью, руки справлялись вполне неплохо, причем не только с ширинкой. «Да, встреча прошла неплохо. Но трудно сказать наверняка. Глимера печется только о внешнем виде».

– Мм. – Ей особо нечего сказать о делах Братства. Но с другой стороны, учитывая их трудности с ее участием в сражениях, он вообще удивился, что Хекс спросила о его работе.

«Как проходит твоя ночь?» – показал он знаками.

Она подняла что-то, на чем лежала. Крошечный пакетик.

– В городе завелся новый дилер.

Он поймал то, что она бросила ему, и нахмурился, увидев символ на целлофане. «Что за чертовщина… Это… Древний Язык».

– Точно, и мы понятия не имеем, кто за этим стоит. Но я обещаю тебе, что выясню.

«Дай знать, если я могу помочь».

– Я справлюсь.

«Я знаю».

Звенящая тишина напомнила Джону о том, где они находились… и где не были.

– Ты прав, – внезапно сказала Хекс. – Я специально не приняла тебя в своем доме. Мне и так ужасно сложно, когда ты покидаешь меня здесь.

«Я мог бы остаться с тобой. Я мог бы переехать и…».

– Роф ни за что этого не допустит … и правильно поступит, осмелюсь добавить. Ты для него слишком ценен, а моя хижина едва ли потягается с особняком в плане безопасности. К тому же, черт, а куда мы засунем Куина? Он тоже заслуживает своей жизни… по крайней мере, там, где ты живешь, он располагает хоть какой-то самостоятельностью.

«Ну, тогда через день».

– А когда и этого станет недостаточно? – пожала она плечами. – Джон, это – все что у нас есть… и оно лучше того, что доступно многим людям. Ты не думаешь, что Тор готов убить ради…

«Этого недостаточно для меня. Я жадный, а ты моя шеллан, а не девушка по вызову».

– А я не могу вернуться в особняк. Мне жаль. Иначе в итоге я возненавижу их… и тебя. Я могу сделать вид, что задвинула возмущение на задний план и просто притворюсь, что буду собой, но я так не могу.

«Я поговорю с Рофом…».

– Проблема не в Рофе. Они следуют твоему примеру. Все они.

Когда Джон не ответил, она подошла к нему, обхватила его лицо ладонями и заглянула в глаза.

– Все должно быть именно так. А сейчас ступай, чтобы я могла закрыть клуб. И возвращайся ко мне завтра, с наступлением ночи. Я уже считаю минуты до нашей встречи.

Хекс крепко поцеловала его.

А потом она отвернулась и вышла из офиса.

[1] Стимпа́нк(илипаропа́нк) - направлениенаучной фантастики, моделирующее цивилизацию, в совершенстве освоившую механикуи технологиипаровых машин. Стимпанк-мода не имеет какого-либо набора правил, но имеет тенденцию к синтезу современных стилей под влиянием викторианской эпохи. Зачастую стимпанк-мода подразумевает платья,корсеты, юбки итурнюрыдля женщин, и костюмы с жилетами, пальто, короткие гетры или одежду-милитари - для мужчин. Наряды, вдохновляемые стимпанком, часто имеют выраженный акцент на специфические аксессуары: карманные часы, зонты, очки (гогглы).

[2] Фрэнк Ланджелла(англ. FrankLangella) -американскийактёр. Наиболее известен по участию в фильмах «Лолита», «Девятые врата», «Доброй ночи и удачи», «Фрост против Никсона», «Посылка» и «Неизвестный».

[3] Сокр. от Gym, tan, laundry – «спортзал, загар, чистое белье», необходимый минимум каждого уважающего себя метросексуала и мачо.

[4] Распластать как лягушку - способ обращения с сопротивляющимся заключённым или пьяным, которого четверо тащат за руки и за ноги лицом вниз

Глава 24

Ноу-Уан проснулась от громкого, ужасающего крика; такие, как правило, сопровождаются кровавым убийством.

Через пару секунд стало ясно, что кричит она сама, ее рот был широко раскрыт, тело напряжено до предела, легкие обожгло, когда она сделала выдох.

К счастью, Ноу-Уан оставила свет включенным, и сейчас судорожно обводила взглядом стены, отделанные в стиле туаль де жуи[1], шторы и кровать. Потом она уставилась на свою мантию… да, на ней была мантия, а не тонкая ночная сорочка.

Это был сон. Сон…

Она была не в погребе.

Не во власти симпата…

– Прости.

Резко вдохнув, Ноу-Уан дернулась назад, к обитому подголовнику. Тормент стоял в ее комнате, дверь закрылась позади него.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она натянула капюшон, скрываясь за ним.

– Я… – Воспоминания о том, что произошло между ними, путали мысли. – Я… неплохо.

– У меня это в голове не укладывается, – сказал он хриплым голосом. – Боже… мне так жаль. Нет оправдания моему поступку. Я больше и близко к тебе не подойду. Клянусь…

Мука в его голосе больно кольнула Ноу-Уан, будто та была ее собственной.

– Все нормально…

– Черта с два. Я даже стал причиной твоего кошмара…

– Меня разбудил не ты. А… тот, из прошлого. – Сделав глубокий вдох, она продолжила: – Странно, мне не снилось то… что произошло со мной… никогда. Я часто думала об этом, но во сне меня ждала только темнота.

– А только что? – он стиснул зубы.

– Я вернулась в прошлое. В погреб. Тот запах… славная Дева-Летописеца, тот запах. – Обхватив себя руками, она ощутила все так четко, будто снова оказалась запертой за той дубовой дверью. – Солевые лизунцы… я забыла про них.

– Что?

– Там были солевые лизунцы[2] для животных… Поэтому шрамы остались навечно. Я всю жизнь гадала, не использовал ли он что-то вроде симпатской силы, чтобы оставить метки на моей коже. Но нет, это были солевые лизунцы и соленое мясо. – Она покачала головой. – Я не помнила их до этого дня. Не помнила столько мелочей…

Когда мужчина издал рык, Ноу-Уан подняла свой взгляд. По выражению его лица было ясно, что Тормент жалел, что не может убить того симпата снова… но он скрыл свои эмоции, будто не желая ее расстраивать.

– Кажется, я ни разу не говорил тебе, что сожалею, – тихо сказал Тормент. – Тогда, в сельском доме с Дариусом. Мы оба так сожалели, что ты…

– Прошу, не будем больше об этом. Спасибо.

Последовала неловкая тишина, и его желудок заурчал.

– Ты должен поесть, – прошептала она.

– Я не голоден.

– Твой желудок…

– Может катиться ко всем чертям.

Взглянув на него, она была поражена произошедшим изменениям: за столь короткий промежуток времени цвета вернулись к его лицу, его осанка стала прямее, глаза оживились.

Кровь – могущественная субстанция, подумала она.

– Я покормлю тебя снова. – Когда Тормент взглянул на нее так, будто она лишилась рассудка, Ноу-Уан вздернула подбородок и встретила его взгляд. – Разумеется, я сделаю это .

Она вытерпит те мгновения ужаса снова, дабы созерцать явные улучшения в его здоровье, происходящие за столь малый срок. Она застряла в вечном плену прошлого, но, боже, взгляните на свершившиеся перемены: ее кровь освободила его от усталости… и дарует спасение на поле боя.

– Как ты можешь говорить такое? – Его голос был настолько хриплым, что, казалось, он вот-вот сломается.

– Но таковы мои чувства.

– Обязательство не должно погружать тебя так глубоко в твой личный ад.

– Мне решать, не тебе.

Тормент сильно нахмурил брови.

– В кладовой ты была агнцем на заклание.

– Будь это правдой, я бы сейчас не дышала, не так ли?

– Тебе понравился сон, который ты только что видела? Весело было? – Когда она отшатнулась, Тормент подошел к закрытым окнам и посмотрел на них с такой сосредоточенностью, словно мог увидеть сад через стальные панели. – Знаешь, ты намного больше, чем служанка или шлюха в плане крови.

– Служить другим – благородное занятие, – ответила она ему с должным высокомерием.

Оглянувшись через плечо, Тормент встретил ее взгляд, невзирая на капюшон:

– Но ты делаешь это не из благородства. Ты прячешь свою красоту под капюшоном, твое кредо – наказывать саму себя. Не думаю, что это имеет что-то общее с альтруизмом.

– Тебе неведомы я и мои мотивы…

– Я был возбужден. – Она заморгала от его слов. – Ты должна была понимать это.

Ну, да, она понимала. Но…

– Это произойдет, если я окажусь у твоей вены. Снова.

– Но ты думал не обо мне, – подчеркнула она.

– Будто это что-то меняет.

– Да.

– Ты так уверена в этом? – сухо спросил он.

– Это не связано со мной, верно? И одного кормления будет недостаточно… ты должен понимать. Слишком долго ты не питался должным образом. Сейчас ты утолил голод, но вскоре тебе потребуется больше.

Когда он выругался, Ноу-Уан вновь подняла подбородок, не желая отступать.

– Ты такая… необычная, – сказал Тормент спустя какое-то время.

– Приму твои слова за комплимент.

***

Стоя у противоположного края кровати, Тор смотрел на Ноу-Уан, испытывая огромное чувство уважения к женщине… хотя было очевидно, что она сошла с ума: она была абсолютно непокоренной, несмотря на метки укусов на ее шее; проснулась с криком и, тем не менее, смело противостояла Брату.

Господи, услышав ее крик, он буквально вышиб чертову дверь. Видение ее с очередным ножом в руке, наносящим непоправимый ущерб, привело его в действие. Но она всего лишь лежала на середине своей кровати, не сознавая ничего помимо того, что проигрывалось в ее голове.

Солевые лизунцы. Гребаный ад.

– Твоя нога, – мягко сказал он. – Как это вышло?

– Он надел стальные оковы на мою лодыжку и прикрепил цепь к брусу. Когда он… приходил… сталь впивалась в мою плоть.

– О, Боже… – произнес Тор, закрыв глаза, борясь с возникшими картинами.

Он не знал, что сказать после. Он просто стоял там, беспомощный, опечаленный… желая, чтобы многое в их жизнях вышло иначе.

– Кажется, я знаю, почему мы здесь, – внезапно сказала она.

– Потому что ты кричала.

– Нет, в смысле… – Она прокашлялась. – Я всегда гадала, зачем Дева-Летописеца привела меня в Святилище. Но Лэсситер, ангел, он прав. Я здесь, чтобы помочь тебе, как помог мне ты века назад.

– Помнишь, я же не спас тебя. Не в самом конце.

– Нет, спас. – Он качал головой, когда она прервала его. – Я смотрела, как ты спишь… тогда, в Старом Свете. Ты всегда спал справа от огня, на боку, лицом обратившись ко мне. Я часами запоминала, как низкое пламя горящего торфа играло на твоих веках, щеках и подбородке.

Казалось, комната внезапно сжалась до их размеров, становясь теснее, меньше… теплее.

– Почему?

– Потому что ты был полной противоположностью симпата. Ты был загорелым, он – бледным. Ты был крепким, он – худощавым. Ты был добр ко мне… а он – нет. Ты – то единственное, что не дало мне сойти с ума в то время.

– Я не знал об этом.

– Потому что я не хотела этого.

Спустя мгновение он мрачно сказал:

– Ты с самого начала собиралась убить себя.

– Да.

– Почему не перед родами? – Блин, Тор не мог поверить, что их разговор становился столь откровенным.

– Я не хотела навлечь проклятье на ребенка. Я слышала толки о том, что случается, когда решаешь сам определить свою судьбу, и была готова столкнуться с последствиями. Но не рожденный ребенок? Его приход в мир и так был ознаменован печалью, но, по крайней мере, он мог получить все возможное от своей судьбы.

И все же она не была проклята… может, в виду обстоятельств… видит Бог, она пережила достаточно горя на пути к смертному одру.

На этой ноте он снова покачал головой:

– Насчет кормления. Я ценю твое предложение, на самом деле ценю. Но почему-то мне сложно представить, что повтор сцены в кладовой принесет нам хоть какую-то пользу.

– Признай, что ты чувствуешь себя сильнее.

– Ты сказала, что ни разу не видела снов об этом дерьме.

– Один сон не…

– Этого достаточно для меня.

Она снова подняла подбородок, и гори все синим пламенем, если эта привычка не была… ну, не привлекательной, нет. Определенно, она не была привлекательной.

На самом деле.

– Если я способна пережить произошедшее, – сказала она, – то смогу справиться и с воспоминаниями.

В это мгновение, стоя в противоположной части комнаты, от демонстрации ее воли Тор почувствовал связь с женщиной, словно веревка соединила их, от груди до груди.

– Приходи ко мне снова, – заявила она. – Когда ощутишь нужду.

– Посмотрим, – уклонился он. – А сейчас… ты в порядке? В смысле здесь, в этой комнате? Можешь закрыть дверь на замок…

– Я буду в порядке, если ты придешь снова.

– Ноу-Уан…

– Лишь так я могу поступить правильно по отношению к тебе.

– Ты ничего не должна делать. Честно.

Отвернувшись, он подошел к двери, и прежде чем выйти, бросил взгляд через плечо. Ноу-Уан смотрела на свои переплетенные руки, склонив голову, укрытую капюшоном.

Оставляя ее наедине с тем крошечным покоем, которым она располагала, Тор повел свой урчащий желудок в комнату и разоружился. Он был голоден как волк, аппетит образовал бездонную яму в нижней части его торса… и хотя он бы предпочел проигнорировать требование, у него просто не была выбора. Заказав у Фритца поднос, он подумал о Ноу-Уан и попросил доджена убедиться, чтобы она тоже не осталась без еды.

Затем пришло время для душа. Включив воду, он разделся и оставил свою одежду на мраморном полу там, где она приземлилась. Переступая через кучу, он уловил свое отражение в длинном зеркале над раковинами.

Даже для его невнимательного взгляда было очевидно, что его тело ожило, мускулы напрягались под кожей, плечи вернулись туда, где им положено быть, а не стекали на диафрагму.

Очень жаль, что он не радовался выздоровлению.

Входя в огороженное стеклом пространство, он встал под струи, опершись на руки, и позволил воде омывать его плоть.

Закрыв глаза, он вернулся в кладовую, к шее Ноу-Уан, когда пил из ее вены. Ему следовало взять ее запястье, не горло… более того, ему следовало…

Внезапно воспоминание исполнилось мельчайшими подробностями, звуки, запахи, ощущение этой женщины, прижатой к его телу, отключили мозг и пустили в ход чувства.

Боже, она была… восходом солнца.

Открыв глаза, он уставился на эрекцию, которая показалась сразу же после первой картинки.

Его член был пропорционален всему телу… и, значит, он был длинным, широким и крепким. Готовым часами заниматься сексом.

Когда он напрягся, требуя внимания, Тор начал опасаться, что эрекция сродни голоду в желудке: никуда не денется, если он что-нибудь не предпримет.

Ага, удачи с этим. Он не какой-нибудь юнец после превращения с перманентным стояком и волосатой ладошкой. Да ради всего святого, он мог решать сам, мастурбировать ему или нет… и ответ будет непреклонным НЕТ.

Схватив кусок мыла, он прошелся по ногам, желая оказаться на месте Вишеса… нет, не в плане черных свечей и прочей дури. Но, имей он разум этого вампира, он мог бы думать о, например, молекулярной структуре пластика или химическом составе фтористой зубной пасты или… бензине, приводящем автомобиль в движение.

Или, может, ему стоит подумать о мужиках… учитывая, что они нисколько его не привлекали, это могло привести к блаженной вялости члена.

Но проблема в том, что он был просто Торментом, сыном Харма… поэтому его удел – попытаться вспомнить рецепт печенья «Толлхауз»[3]: он совсем не рубил в науке, спорт был по боку, и он не читал газет и не смотрел ТВ-новости годами.

К тому же, то печенье – единственное блюдо, рецепт которого он знал… из чего там их делают? Масло? «Криско»[4]? Шпаклевка?

Когда ни одна мысль не посетила его голову, он начал опасаться, что его канал «FoodNetwork»[5] был не только некомпетентен – он также не поможет справиться с его капитальным стояком.

Тор предпринял еще одну попытку. Ему только удалось вспомнить, как открывать гребаную пачку чипсов.

В ловушке, с твердым членом, в отчаянии, он закрыл глаза… и подумал о своей Велси, обнаженной и в его постели. О том, какой она была на вкус, по ощущениям, о всех моментах, когда они были вместе, всех днях, которые они провели слитыми воедино и задыхающимися.

Обхватив член, он прибил образ своей шеллан на передний план разума, приклеил его поверх всего, что касалось Ноу-Уан. Он не хотел видеть в этой области другую женщину; может, ему и придется позаботиться о проблеме – чего он совсем не хотел – но, по крайней мере, он мог устанавливать правила игры.

Разумеется, Тор не в силах выбирать свою судьбу, но в его возможностях получить контроль над своими фантазиями.

Лаская член, он попытался вспомнить все подробности о своей рыжеволосой красавице: то, как смотрелись ее волосы, разметавшиеся по его груди, блеск ее обнаженного лона, как выступали ее груди, когда она лежала на спине.

Но все это стало лишь частью книги по истории, картинки в которой выцвели… будто чернила испарились со страниц его разума.

Лишившись концентрации, он открыл глаза и наткнулся на «привет-как-дела» от его обхватывающей бестолковую эрекцию ладони, силившейся выдавить что-нибудь, что угодно.

Он словно доил автомат с Колой – эффекта ноль. Ну, не считая слабую боль на коже в районе головки, где он сжимал ее.

– Да черт тебя подери.

Завязав с этой плохой идеей, он занял себя мылом, скользя бруском по груди и подмышками.

– Господин? – позвал Фритц из комнаты. – Желаете чего-нибудь еще?

Он не станет просить доджена принести порно. Это мерзко по стольким причинам.

– Нет, спасибо, дружище.

– Замечательно. Приятных сновидений.

Да. Точно.

– И тебе.

Когда наружная дверь снова хлопнула, Тор вымыл волосы так, как это делают все мужчины: выдавил охренеть как много шампуня, втер в голову так, словно пытался удалить пятно с ковра, а потом вечность стоял под струей, потому что использовал чересчур много того, что там Фритц закупил для него.

Позже он придет к выводу, что лучше бы он держал глаза открытыми. Когда он смежил веки, опасаясь мыльной пены, теплый поток, стекающий по его груди, превратился в руки, и потребность в оргазме вернулась, усилившись, его член запульсировал, яйца сжались…

Внезапно он вновь оказался в кладовой, его рот не отрывался от горла Ноу-Уан, посасывал и глотал, руки жестко прижимали девушку к телу…

Твоей шеллан здесь рады.

Он покачал головой, услышав в мыслях голос Ноу-Уан. Но потом понял, что в этом крылся ключ к проблеме.

Снова обхватив себя, он сказал мозгу, чтобы тот представлял его Велси. Что чувство, ощущения, запах, вкус… принадлежали его Велси, а не другой женщине.

Это была не память.

Это его шеллан вернулась к нему…

Разрядка накатила так неожиданно, что он буквально отшатнулся, его глаза широко распахнулись, тело дернулось не от оргазма, а от удивления, что он кончал на самом деле, в реале, а не в придуманном мирке.

Поглаживая себя на пике ощущений, он наблюдал, как кончает, его член делал то, что ему положено, извергая струи, оседавшие на мраморной стене и стеклянном полотне двери.

Это зрелище являло собой скорее биологию, нежели эротику.

Всего лишь функция тела, осознал он. Как дыхание или питание. Да, ощущения были хороши, равно как и глубокий вдох: в этом вакууме эмоций, пустой душевой, происходящее – на самом деле всего лишь семяизвержение его простаты.

Чувства придавали сексу значимости, в фантазиях или в реальной жизни, с парой… или даже с кем-то, кого ты не особо любишь.

Или отвергаешь желание, подметил внутренний голос.

Когда его тело унялось, Тор испугался, что это был лишь первый раунд, потому что он остался так же тверд, как и в начале. Но, по крайней мере, он не чувствовал, будто изменил своей супруге. В действительности, он вообще ничего не чувствовал, и это к лучшему.

Сполоснувшись, он вышел из кабинки, вытерся полотенцем… и взял кусок махровой ткани с собой в спальню.

Он твердо верил, что после еды, когда он ляжет, дела примут противный оборот, и виной тому будет не расстройство желудка.

Но все прошло… хорошо. Хорошо насколько это было возможно для него, предположил Тор.

Секс с его шеллан был грандиозным, сокрушительным, вызывающим фейерверки… преобразующим.

То, что произошло сейчас, было не сексуальней насморка.

И пока он не думает о…

Он остановил себя и прочистил горло, хотя и не сказал ничего вслух.

Пока он не думает о других женщинах, он в порядке.

[1] Стиль туаль де жуи (ToiledeJouy) появился во Франции XVIII века. Именно тогда вошли в моду одноцветные принты, изображающие пасторальные сценки на белом или кремовом фоне.Мотивы рисунков современных жуи практически не изменились. По-прежнему в моде французские пасторали, "живые сценки" из сельской и военной жизни, античные и литературные сюжеты. Радикальные изменения коснулись цветовой гаммы и техники нанесения на ткани. Если раньше принты были одноцветные на светлом фоне, то сейчас возможно двухцветное изображение на цветном фоне.

[2] Лизунец – универсальная кормовая добавка к рациону коров, быков, телят, коз, овец, в состав которой входит специально очищенная соль и минеральные вещества, необходимые для профилактики заболеваний минеральной недостаточности.

[3] «Толлхауз» - название печенья с шоколадной крошкой. Считается, что такое печенье стало популярно в Штатах в 1930-х годах, когда семейная пара, купив таверну у дороги (TollHouse), стали печь печенье по рецепту, передаваемому из поколения в поколение в их семье. Проезжающие мимо настолько сильно полюбили печенье, что слава о них дошла до компании Нестле. Они заключили договор с хозяевами рецепта на право печати его на пачках с шоколадом для выпечки.

[4] «Криско» - товарный знак популярного вида кулинарного жира в твердом и жидком виде, а также кукурузного масла производства компании «Дж. М. Смакер», до 2002 – «Проктер энд Гэмбл». Выпускается с 1911. Первая реклама, прозвучавшая по радио в 1923, полностью состояла из рецептов домашнего печенья и тортов на основе «Криско», и сейчас брэнд продвигается во многом благодаря кулинарной литературе и даже бесплатным материалам для уроков домоводства в школе.

[5] FoodNetwork – кулинарный канал

Глава 25

Следующим вечером, Кор стоял в углублении дверного проема кирпичного дома, в самом сердце города. Уходящее вглубь почти на три фута пространство представляло собой подобие гроба, обеспечивая его тенью для маскировки и укрытием от пуль.

Будучи в одиночестве, он был откровенно, до ужаса взбешен, осматривая взглядом местность и при этом не теряя из виду глянцевый черный автомобиль, за которым следил.

Подняв руку, он взглянул на часы. Снова. Где его солдаты?

Он отделился от группы, чтобы проследить за Эссейлом, который и привел его сюда. Но перед своим уходом он велел остальным найти его сразу же после их первого боя… определение местоположения не должно было оказаться столь сложным заданием. Им всего-то требовалось, перемещаясь с крыши на крышу, прочесать ту часть города, где больше всего процветала торговля наркотиками.

Проще простого.

И все же вот он, в одиночестве.

Эссейл по-прежнему находился в здании напротив, скорее всего, якшается со сбродом того же рода, что он убил прошлой ночью. Он вошел в здание, якобы в картинную галерею, но Кор был старомодным, а не наивным. Все виды товаров и услуг можно освободить от «законной» продажи.

Почти час спустя вампир, наконец, покинул здание, и свет над черным входом упал на его иссиня-черные волосы и хищные черты лица. Низкая машина, в которой он передвигался, была припаркована в стороне, и когда он обогнул ее, на его мизинце сверкнуло какое-то кольцо.

Двигаясь таким образом, одетый в черное, Эссейл выглядел… как истинный вампир, на самом деле. Темный, чувственный, опасный.

Задержавшись у двери, он запустил руку в пиджак, намереваясь достать ключи…

И повернулся к Кору с пистолетом наперевес.

– Ты действительно полагаешь, что я не в курсе твоей слежки за мной?

Акцент был столь сильным и свойственным для Старого Света, что практически превращал слова в иностранный язык… так и было бы, не обладай Кор глубоким знанием оригинального диалекта.

Где, черт подери, его солдаты?

Кор вышел из укрытия, держа в руке пистолет, не без удовольствия наблюдая, как мужчина, узнав его, слегка отпрянул.

– Вероятно, ты ожидал увидеть Брата? – протянул Кор.

Эссэйл не опустил дуло.

– Мое дело касается только меня. Ты не вправе следовать за мной.

– Мое дело – это то, что я сочту таковым.

– Твои порядки здесь не работают.

– Какие это «порядки»?

– На этой земле есть свои законы.

– Наслышан. И я крайне уверен, что ты нарушаешь несколько из них, потакая своим стремлениям.

– Я говорил не о человеческих. – Будто те вообще не имели веса… ну, по крайней мере, здесь они солидарны. – Древнее Право гласит…

– Мы в Новом Свете, Эссейл. Новые правила.

– По чьим словам?

– Моим.

– Уже переходишь все границы? – спросил мужчина, сузив глаза.

– Это твое умозаключение.

– Значит, оно таковым и останется. И сейчас я должен откланяться… если, конечно, ты не планируешь пристрелить меня. В этом случае, я утащу тебя за собой. – Он поднял вторую руку. В ней лежала маленькое устройство. – Проясню ситуацию: бомба под ходовой частью моего автомобиля сработает, если мой большой палец дернется… а именно это случится машинально, когда ты всадишь пулю мне в грудь или спину. О, и, возможно, мне стоит упомянуть, что радиус взрыва охватывает то место, где ты стоишь, а детонатор столь эффективен, что ты не успеешь достаточно быстро дематериализоваться из зоны поражения.

Кор рассмеялся, испытывая искреннее уважение.

– Ты же знаешь, что говорят про самоубийц. Для них путь в Забвение заказан.

– Это не суицид, если ты выстрелишь первым. Самозащита.

– Рискнешь проверить предположение?

– Если ты рискнешь.

Казалось, мужчина был абсолютно хладнокровен относительно выбора, в спокойствии, жить или же умереть, его не волновала жестокость и боль… но все же он не был равнодушен.

Из него вышел бы исключительный солдат, подумал Кор. Если бы его не изнежила собственная мамочка.

– Так значит, твое решение… – пробормотал Кор, – это обоюдное саморазрушение.

– И что ты выберешь?

Будь его подмога на месте, Кор бы справился с ситуацией лучшим образом. Но нет, ни одного ублюдка поблизости. Но таков основной принцип войны: сталкиваясь с врагом под стать себе, хорошо вооруженным и храбрым духом, ты не вступаешь в бой… а отступаешь, перестраиваешь свои войска, и ждешь боя при иных обстоятельствах, благоволящих твоей собственной победе.

К тому же, Эссейл обязан прожить достаточно долго, чтобы король пришел на встречу с ним. Но все шло плохо. А настрой Кора – изначально мрачный – сейчас окрасился в непроглядно черный цвет. Больше он ничего не сказал. Просто дематериализовался в другой переулок в полумиле от Эссейла, позволяя своему исчезновению говорить за себя.

Приняв форму у закрытого газетного киоска, он почувствовал ярость при мысли о своих солдатах, его гнев от конфронтации с Эссейлом усилился и сменил цель, когда он подумал о своих воинах.

Начиная собственные поиски, он перешел от заброшенного здания к клубу, затем – к тату-салону, а после – к многоквартирному дому, пока не обнаружил их на небоскребе: когда он материализовался, они были в сборе, праздно разгуливая, будто им больше нечем заняться.

Жесткость заменила все вены, испещрила его тело… так, что он начал ощущать шум сумасшествия в пределах своего собственного черепа.

Разумеется, это была жажда крови. Но основная причина нисколько не уняла его эмоций.

– Где вы, черт возьми, шлялись? – требовательно спросил он. Ветер порывисто дул вокруг его головы.

– Ты велел нам ждать здесь…

– Я приказывал найти меня!

– Вашу мать!– вскинул руки Тро. – Нам всем нужны мобильные, а не…

Кор кинулся к мужчине, схватил его за плащ и бросил к стальной двери:

– Следи. За. Тоном.

– Здесь я прав…

– Мы не станем обсуждать это вновь.

Кор убрался подальше от мужчины, его плащ развевался по сторонам из-за порывов горячего ветра, обдувающего город.

Тро же не стал оставлять все как есть:

– Мы могли оказаться там, где ты хотел нас видеть. У всех Братьев есть мобильные…

– К дьяволу Братство! – выкрикнул Кор, резко развернувшись.

– У тебя больше шансов отправить их туда, будь у нас средства связи!

– Братство слабо из-за своих технологических костылей!

Тро покачал головой, весь из себя аристократ-которому-виднее:

– Нет, они – в будущем. А мы не можем соперничать с ними, застряв в прошлом.

Кор сжал кулаки. Его отец… точнее Бладлеттер… скинул бы сукиного сына прямо с крыши здания за вопиющую дерзость и неповиновение. И Кор сделал шаг по направлению к парню.

Но, нет, подумал он, ведомый беспристрастной логикой. Существовал более полезный способ наказать Тро.

– На поле боя. Сейчас же.

Он нацелил взгляд на Тро, и в тот момент был лишь один приемлемый ответ… и остальные понимали это, судя по тому, как они достали оружие и приготовились к схватке с врагом.

О, и да, Тро – вечный дэнди, уважавший общественный порядок даже в военных ситуациях, без разговоров выполнил приказ.

Но, с другой стороны, были иные причины следовать указаниям, помимо тяги к единодушию: дело в долге, который, как мужчина верил, он будет платить вечно. В его обязательстве остальным ублюдкам, которое было обоюдным и укрепилось с годами.

И, конечно, дело в его дражайшей скончавшейся сестре, которая в некотором роде до сих пор была с ним.

Ну, на деле, она скорее была с Кором.

После его кивка, они с солдатами потоками свободных молекул спустились в лабиринт переулков. Во время их перемещения Кор вспоминал ночь в далеком прошлом, когда благородный джентльмен, ведомый смертельным намерением, нашел его в трущобах Лондона.

Суть его просьбы требовала намного большего, чем ожидал Тро.

Чтобы Кор убил того, кто обесчестил его сестру, шиллингов в кармане аристократа было недостаточно. Для этого требовалась вся его жизнь. И уплата долга превратила его в нечто большее, чем члена Глимеры, которому волею судьбы было дано имя Брата: Тро жил в соответствии со своим кровным наследием, превосходя любые ожидания.

Превзойдя все ожидания: по правде, Кор заключил сделку, чтобы превратить парня в пример слабости для остальных. Предполагалось, что Тро станет мальчиком для битья для истинных воинов, опущенным, ноющим сопляком, который сломается со временем и превратится в их раба.

Итог оказался совсем иным.

Внизу, на земле, они приняли форму в переулке, вонючем и потном от летнего зноя; его солдаты появились позади, заполняя пространство от одной кирпичной стены до другой. Они всегда охотились стаей; в отличие от Братства, они не разделялись.

Поэтому все увидели то, что произошло дальше.

Достав из ножен один из стальных кинжалов, Кор крепко обхватил рукоятку. Повернулся к Тро.

И вспорол парню живот.

Кто-то вскрикнул. Кто-то – выругался. Тро согнулся в области раны…

Кор обхватил плечо парня, вытащил оружие и ударил вновь.

Запах свежепролитой вампирской крови чувствовался безошибочно.

Но должно быть два источника крови, не один.

Спрятав свой кинжал, он толкнул Тро так, что тот рухнул наземь. Потом взял лезвие солдата и скользнул острием по внутренней стороне своего предплечья.

Вытерев лезвие о грудь Тро, он силой затолкал окровавленный кинжал в руку солдата. Потом сел на колени, встречаясь с мужчиной порочным взглядом:

– Когда Братство найдет тебя, они возьмут тебя с собой и вылечат… а ты выяснишь, где они обитают. Ты скажешь, что я предал тебя, и что ты хочешь сражаться на их стороне. Ты вотрешься к ним в доверие и найдешь способ узнать место их проживания. – Он ткнул пальцем в лицо Тро. – И именно потому, что ты весь такой преданный современным технологиям обмена информацией, ты все расскажешь мне. У тебя двадцать четыре часа, потом мы должны встретиться... иначе останкам твоей милой сестренки светит незавидный конец.

Глаза Тро округлились на его бледном лице.

– Да, она у меня. – Кор наклонился еще ближе, пока они не оказались нос к носу. – Она всегда была у меня. Поэтому вот тебе мои слова: не забывай, кому принадлежит твоя преданность.

– Ты… ублюдок…

– Все верно понял. У тебя время до завтра. Крыша Мира, четыре утра. Будь там.

Глаза мужчины горели, когда он посмотрел на него, и ненависть в них стала достаточным ответом: у Кора были останки покойной сестры Тро, и они оба знали, что раз Кор смог послать своего заместителя в чрево зверю, то выбросить тот прах в мусорку или жарочную корзину в МакДональдсе, или же спустить в грязном унитазе не представится серьезной проблемой.

Но угрозы всего этого было более чем достаточно, чтобы связать Тро по рукам и ногам.

И так же, как это произошло несколько веков назад, он пожертвует собой ради той, кого потерял.

Кор поднялся на ноги и развернулся.

Его солдаты стояли плечом к плечу, ему противостояла стена угрозы. Но мятеж не волновал его. Все они были выращены, если можно так выразиться, Бладлеттером… выучены садистом искусству войны и возмездию. Если они и были удивлены, то лишь тем, что Кор не сделал этого ранее.

– Возвращайтесь в лагерь на остаток ночи. У меня назначена встреча… Если я вернусь и обнаружу, что вы ушли, я выслежу вас и не оставлю раненными. Я завершу дело.

Они исчезли, не посмотрев на Тро… или на него, что более важно.

Мудрое решение.

Его гнев был острее кинжалов, которые он только что использовал.

***

Когда его оставили одного в переулке, Тро прижал руку к животу, пытаясь с помощью давления сократить кровопотерю.

Хотя его тело сходило с ума от боли, зрение и слух были неестественно острыми, изучая окружающую обстановку: здания, возвышающиеся над ним, были высокими и без огней. Узкие окна с толстыми, рифлеными стеклами. В воздухе пахло жареным мясом, будто он находился недалеко от ресторана, в котором готовили шикарный гриль. Издалека до его слуха доносились гудки автомобилей, скрип автобусных тормозов и резкий женский смех.

Ночь еще только начиналась.

Его мог найти кто угодно. Друг. Враг. Лессер. Брат.

По крайней мере, Кор оставил его с кинжалом в руке.

Выругавшись, он перевернулся на бок и попытался принять вертикальное положение…

Это прекрасно решило проблему яркого и острого восприятия мира. Плоть охватил натиск агонии, и весь мир отошел на второй план, в его желудке взорвалась бомба такой магнитуды, что Тро подумал, что мог снести что-нибудь.

Он откинулся на асфальт там, где лежал, с мыслью, что Кор мог ошибаться. Может, этот переулок скорее станет его гробом, а не блюдечком с голубой каемкой для Братства.

Воистину, лежа в своем страдании, он осознал, что ему следовало задуматься об этом раньше. Он начал вести себя неосмотрительно с этим мужчиной, как если бы дрессировщик тигров потерял осторожность: Тро принимал за должное некоторые модели поведения, находя в них ложную безопасность и предсказуемость.

В реальности же опасность не рассеивалась, а нарастала.

И, как это было с самой первой секунды с Кором, он оставался в плену обстоятельств, которые свели их вместе.

Его сестра. Его прекрасная, невинная сестра.

Она всегда была у меня.

Тро застонал, но не от ран. Как Кору удалось заполучить прах?

Тро полагал, что его семья осуществила достойную церемонию и позаботилась о ней, как следовало. Но как он мог узнать об обратном? Ему запретили встречаться с матерью или братом сразу после того, как была заключена сделка, а его отец ушел в Забвение десятью годами ранее.

Везде несправедливость: можно было надеяться, что после смерти она обретет мир, который заслуживала. Но без церемонии Забвения…

Дражайшая Дева-Летописеца, ей могли отказать во входе.

Это очередное проклятье для него. И нее.

Обратив взгляд к небу, которого он почти не видел, Тро подумал о Братстве. Если они найдут его прежде, чем он умрет, и если заберут его, как рассчитывал Кор, он выполнит то, что от него требуют. В отличие от остальных из Шайки Ублюдков, у него была своя собственная верность, но принадлежала она не королю, Кору или другим солдатам… хотя, по правде, она начала склоняться в сторону тех мужчин.

Нет, его преданность была отдана другому… и Кор знал это. Поэтому этот деспот предпринял попытку обрести большую уверенность в том, что Тро не уйдет…

Сперва он подумал, что вонь, которую принес легкий ветер, исходила от мусорной корзины или была следствием ветра, постоянно меняющего свое направление, уносившего запах остатков выброшенной еды. Но нет, чуялась предательская сладость в этом мерзком букете.

Подняв голову, Тро скользнул взглядом по своему телу и дальше, на много ярдов по асфальту. В конце переулка показались три лессера.

Их смех был его похоронным звоном, и, тем не менее, он обнаружил, что улыбается, вопреки тому, что расчехленные ножи уловили всплески слабого света.

Такая возможность уйти из жизни казалась идеальной, ведь она разрушит замыслы Кора.

Но его сестра… как он сможет помочь ей, будучи мертвым?Когда убийцы начали приближаться, Тро осознал, что пытки, которым его подвергнут, превратят боль в животе в комариный укус.

Но он должен и будет сражаться.

До последнего удара сердца и последнего своего вздоха, он будет драться изо всех оставшихся сил за то малое, ради чего жил.

Глава 26

Гори все синим пламенем, но Тор заметил изменения в своем теле. Ненавистно это признавать, но он чувствовал себя сильнее, быстрее, направляясь вместе с Джоном и Куином в свою часть города… с охрененно ясной головой. И его чувства вернулись: больше никаких проблем с равновесием, зрение обрело невероятную остроту, а слух был так чуток, что он мог слышать царапание крысиных когтей, когда мелкие грызуны выискивали укрытие в переулках.

Невозможно осознать, насколько плотная мгла окутывала тебя, пока она не рассеется.

Кормление было, несомненно, действенным средством, особенно с учетом его рода деятельности, и, да, очевидно, ему пора поискать другую профессию. Бухгалтера. Собирателя катышек. Экстрасенса по общению с животными. Любую, где можно протирать штаны ночи напролет.

Но, с другой стороны, тогда он не сможет отомстить за свою Велси. А после всего, что произошло прошлой ночью, начиная с кладовки и заканчивая тем, что он вытворил после того, как, наконец, отправился в кровать, он чувствовал себя виноватым перед ней.

Господи, от самого факта, что Ноу-Уан подарила ему столько сил, казалось, что память Велси была неким образом осквернена. Запятнана. Разрушена.

Когда он кормился от Избранной Селены, это не беспокоило его так сильно… наверное оттого, что он пребывал в режиме «панцирь-из-шока»… хотя скорее потому, что он совсем не чувствовал возбуждение до кормления, во время или после.

Гребаный ад, он рвался в бой этой ночью.

И не больше, чем через три квартала, он нашел искомое: запах лессеров.

Когда они с парнями перешли на тихий бег, Тор не стал доставать свое оружие. С настроем, охватившим его, он искал контактного боя, и, если повезет…

Крик, прорвавшийся сквозь приглушенный шум городского трафика, принадлежал не женщине. Низкий и хриплый, он мог вырваться только из мужской глотки.

К черту стратегию тихого подступа.

Переключившись на быстрый бег, он завернул за угол и влетел в стену из различных запахов, определить которые не составило проблем: кровь вампира – два вида, обе мужские. Кровь убийцы… одного, мерзкая и противная.

И действительно: впереди, на асфальте лежал вампир, двое убийц стояли на ногах, и один лессер накренился, очевидно, получив по роже. Это объясняло вопль.

Вот и вся информация, в которой он нуждался для дальнейших действий.

Бросившись вперед, он послал себя в полет и вцепился в лессера, обхватив его за шею рукой и дергая вверх. Когда гравитация позаботилась о деле, припечатав врага лицом в асфальт, Тора подмывало вытряхнуть из него всю душу… но при наличии раненного посреди переулка, ситуация переходит в разряд экстренной. Он извлек кинжал из ножен, вонзил сталь в грудь ублюдка и вернулся в боевую стойку прежде, чем погасла вспышка света.

Слева от него, Джон разобрался с лессером, у которого была течь на щеке: проткнул его кинжалом, посылая к своему проклятому создателю. А Куин занялся третьим, резко развернув его и швырнув в стену головой вперед.

Больше врагов не было, по крайней мере, на какое-то время, и Тор подбежал к раненному мужчине.

– Тро, – выдохнул он, увидев парня целиком.

Солдат лежал на спине, прижимая к кишкам руку, в которой не было кинжала. Тонна крови. Тонна боли, судя по мукам на его лице.

– Джон! Куин! – крикнул Тор. – Следите, чтобы не появился кто-нибудь из Ублюдков.

В ответ раздался свист и слово «понял», Тор опустился на корточки и прощупал пульс мужчины. Слабая пульсация была плохим знаком.

Отклонившись назад, он встретил глаза цвета голубого неба.

– Расскажешь, чьих это рук дело? Или прикажешь играть в угадайку в гордом одиночестве?

Тро открыл рот, выкашлял немного крови и закрыл глаза.

– Окееей, догадываюсь, что это твой босс. Исходя из чего? – Тор поднял руку парня и осмотрел рану на животе. Скорее раны. – Знаешь, вы с ним разного поля ягоды.

Ответа не последовало, но все же парень не был в отключке… его дыхание было слишком быстрым, удушье указывало на тот сорт боли, которая неотделима от сознания. Не важно. Кор – единственное объяснение. Шайка Ублюдков всегда сражалась одной командой, и они ни за что бы не бросили товарища... только по приказу Кора.

Но в воздухе чувствовалась смесь крови двух вампиров... Вероятно, произошел вооруженный конфликт.

– Что случилось? Вы вдвоем сцепились из-за меню на Последнюю Трапезу? Дресс-кода? Или произошло что-то более серьезное? Гомеровский вариант Фрэда Флинстоуна[1]?

Он быстро обезоружил парня, изъяв два добротных пистолета, кучу патронов, кипу ножей, проволоку и…

– Аккуратней, – рявкнул он, когда Тро поднял руку. Легко поймав ее, он прижал ее к земле без каких-либо усилий. – Одно резкое движение, и я закончу то, что начал Кор.

– Берцовый клинок… – донесся хриплый ответ.

Тор задрал штаны и, привет-привет, снова металл.

– По крайне мере, он оставил тебе оружие, – пробормотал Тор, доставая мобильный и набирая особняк.

– У нас проблема, – сказал он, когда Ви поднял трубку.

После быстрого обмена информацией с братом, он и Вишес приняли решение привезти сукиного сына в тренировочный центр. В конце концов, враг твоего врага может оказаться твоим другом… при определенных обстоятельствах. Кроме того, окружающий территорию Братства мис избавит их от всего – начиная GPS и заканчивая Санта-Клаусом. Если это ловушка, Шайка Ублюдков все равно не сумеет найти своего парня.

Через десять минут подъехал Бутч на «Эскалейде».

Тро не выразил свое мнение в тот момент, когда его подняли, перенесли и уложили на заднее сиденье: засранец наконец-то вырубился. Хорошие новости – благодаря этому в настоящий момент он не представлял угрозы… будет хорошо, если они вернут его живым.

Разменная монета? Источник информации? Пуфик для ног…

Уйма вариантов для его применения.

– Обожаю таких пассажиров, – сказал Бутч, снова садясь за руль. – Уж он точно не полезет под руку с советами.

Тор кивнул.

– Я еду с вами…

Прогремел первый выстрел, сделанный Джоном, и Тор мгновенно переключился в боевой режим, с силой захлопнув дверь Эскалейда и одновременно потянувшись за собственным оружием.

Второй принадлежал врагу, кем бы он ни был.

Бросившись в укрытие пуленепробиваемого внедорожника, Тор ударил по боковине кузова, приказывая тем самым копу уезжать ко всем чертям отсюда. Тро был слишком уязвим, чтобы терять его из-за чего-то настолько откровенно скучного, как эскадрон лессеров. Или хуже – Шайки Ублюдков.

Когда Брат ударил по газам, Тор остался с неприкрытой задницей, но он мгновенно позаботился о проблеме, перекатившись, становясь прыткой, движущейся мишенью, в которую будет сложно попасть.

Пули следовали по его пятам, но парень с курком не представлял, как следить за целью… звонкие удары об асфальт раздавались позади Тора, но недостаточно быстро. А добравшись до Дампстера, он нырнул за него, готовый палить в ответ, предварительно убедившись, где находятся его парни.

Тишина в переулке…

Нет, это совсем не нормально.

Капанье, будто что-то сочилось из железного брюха огромного мусорного ящика, заставило его нахмуриться и посмотреть вниз.

Это не Дампстер.

Черт. Его подстрелили.

Словно компьютер, осуществляющий сканирование, он сосредоточился на своем теле и определил масштабы повреждений.

Торс, слева, ребра. Рука, внутренняя часть, в четырех дюймах от подмышки. И… на этом все.

Он даже не почувствовал попадания, его не подкосили пули, потеря крови или боль.

Гребаное кормление… он словно залил свой бензобак топливом для реактивных самолетов. И, разумеется, спасал тот факт, что пули не зацепили важных органов… лишь поверхностные царапины.

Высунув голову из-за Дампстера, он не смог увидеть никого в переулке, зато ощущал всех убийц, занявших укрытия. По крайней мере, он не чувствовал свежей крови своих собратьев. И значит, Куин с Блэем были в порядке, Слава Господу.

Последовавшее затишье играло на его нервах.

Особенно когда оно затянулось.

Блин, кто-то должен снова переключить этот бой на высокую передачу… Бутч отступал с тикающей бомбой в качестве груза, и Тор хотел быть на месте, когда Брат доберется до тренировочного центра.

Очередная шарада из «Джепарди»[2].

Возникнув из ниоткуда, та проклятая богом сцена в кладовке снова накрыла его, его голод, сопротивление Ноу-Уан и реакция его тела…

Гнев королевских масштабов вцепился в его зад, сметая концентрацию, вытягивая его из сражения… и помещая именно туда, где он находиться не желал.

Пока его мозг судорожно работал, а грудь горела, ему хотелось закричать.

Вместо этого он избрал иной способ направить разум в другое русло.

Выставив оба пистолета перед собой, он выпрыгнул из-за Дампстера.

К слову о громоотводе. Спустили курки. Посыпались пули. А целью был он.

Когда плечо отбросило назад, он понял, что в него снова попали, но не обратил на это внимание. Направляясь к источнику обстрела, он разрядил обе обоймы в темный угол, выстреливая раз за разом по мере продвижения вперед.

Кто-то кричал, но он не мог услышать… не слышал это.

Он был на автопилоте.

Он был… непобедим.

***

Когда к медперсоналу поступил звонок, Ноу-Уан была в главной смотровой комнате тренировочного центра: она принесла стопку свежесложенных медицинских костюмов, которые вышли прямиком из сушки и даже сохранили немного тепла.

Джейн, сидя за своим столом, наклонилась к телефону:

– Он что? Можешь повторить? Кто? И вы везете его сюда?!

В этот момент дверь в коридоре снаружи распахнулась, Ноу-Уан невольно отступила назад. Войдя внутрь, Братья Вишес и Рэйдж заполнили собой комнату… и воины были мрачны, их глаза потемнели, брови были низко опущены, а тела напряжены.

В их правых руках лежало по кинжалу.

– Стоп, да, они здесь. Расчетное время прибытия? Окей, ага, мы будем готовы принять его. – Джейн повесила трубку и посмотрела на вошедших мужчин. – А вы, парни, похоже, отвечаете за охрану.

– Так точно. – Вишес кивнул на операционный стол. – Поэтому я не смогу ассистировать.

– Потому что будешь держать нож у горла моего пациента?

– Все верно. Где Элена?

Разговор продолжился, когда Джейн начала собирать персонал и оборудование, и в последовавшем хаосе Ноу-Уан молилась, чтобы никто не обратил на нее внимание. Кого привозят для…

Вишес, будто прочтя ее мысли, посмотрел в ее сторону.

– Второстепенный персонал должен покинуть тренировочный центр…

Телефон на столе снова затрещал, и целительница Джейн еще раз поднесла трубку к уху:

– Алло? Куин? Что… что? Он сделал что?! – Взгляд женщины метнулся к ее хеллрену, ее щеки побледнели. – Ответь, насколько все плохо? Ему нужна транспортировка? У вас есть… слава Господу. Да, я позабочусь об этом.

Она повесила трубку и произнесла опустошенным голосом:

– Тора подстрелили. Множественные ранения. Мэнни! – крикнула она. – У нас еще один на подходе!

Тормент?

Вишес чертыхнулся.

– Если Тро хоть пальцем тронул его…

– Он вышел навстречу пулям, – оборвала его Джейн.

Все застыли.

Когда Ноу-Уан ухватилась рукой за стену, чтобы удержать равновесие, Рэйдж тихо выдохнул:

– Что, прости?

– Больше мне ничего неизвестно. Куин просто сказал, что он вышел из укрытия, поднял свои сороковые и просто… шел навстречу водопаду из пуль.

Другой врач, Мануэль, влетел через соседнюю дверь.

– Кто еще?

Разговор продолжился, низкие голоса смешивались с высоким женским тоном. Пришла Элена, медсестра. Два других Брата.

Ноу-Уан еще сильнее забилась в угол кабинета, оставаясь в стороне, она смотрела на пол и молилась. Когда пара огромных ботинок появилась в поле ее зрения, она покачала головой, зная, что ей сейчас скажут.

– Ты должна уйти.

Голос Вишеса был ровным и уверенным. Отчасти добрым, к чему она не привыкла.

Подняв подбородок, Ноу-Уан встретила ледяные бриллиантовые глаза.

– Воистину, вам придется убить меня и вынести мое остывающее тело, если вы желаете, чтоб я исчезла.

Брат нахмурился.

– Слушай, мы везем опасного…

Неожиданное тихое рычанье, казалось, удивило мужчину. Глупо, подумала она, учитывая, что он являлся источником…

Нет. Не он.

Она. Это предупреждение зародилось в ее собственной грудной клетке и сорвалось с ее губ.

Заглушив звук, она сказала:

– Я остаюсь. В какой палате вы будете лечить его?

Ви моргнул, словно был ошарашен и не привык к таким ощущениям. Спустя мгновение, он посмотрел через плечо на свою супругу:

– Эм, Джейн… где мы работаем над Тором?

– Прямо здесь. Тро направится во вторую операционную… несколькими дверьми дальше, чтобы снизить риск побега.

Брат отвернулся и вышел, но только затем, чтобы взять табуретку и принести ей.

– На случай, если ноги устанут.

А потом он оставил ее одну.

«Дражайшая Дева-Летописеца, кто бы вышел под вражеский огонь без защиты?» – гадала Ноу-Уан.

От пришедшего к ней ответа сжались все внутренности: кто-то, желавший смерти при исполнении долга. Вот кто.

Возможно, будет лучше, если Лейла покормит его. Меньше сложностей… нет. Не меньше. Избранная была невероятно красивой, без единого недостатка. Да, он утверждал, что никого не желает в сексуальном плане, но женщина с подобной внешностью подвергнет жестоким испытаниям мужскую решимость. А любая реакция убьет его.

Ноу-Уан лучше подходит ему.

Да, верно. Она утолит его потребности.

Она продолжила оправдываться в своих глазах, но сама мысль о Торе у горла белокурой Избранной будила в Ноу-Уан неведомую жестокость, в природе которой она разбираться не желала.

[1] Фредерик «Фред» Флинстоун - главный персонаж мультсериала «Флинстоуны». Фред - типичный рабочий, который работает в строительной компании. Он очень импульсивный, вспыльчивый, яростный. Он также невезучий и может из маленького пустяка сделать большую путаницу.

[2] Телеигра, аналогия «Своей игры» на российском ТВ.

Глава 27

Тро пришел в себя в полном вакууме. Ни зрения, ни слуха, никаких чувств в теле, будто окружающая темнота вступила в полноправное владение им.

О, так вот каков Дхунд, подумал он. Противоположность сверкающему Забвению. Место теней, в котором грешившие на земле томятся в бесконечности.

Это был Ад Омеги, и воистину, тут было жарко.

Его живот весь горел…

– Нет, ты ошибаешься. В этого лессера стреляли также сверху. На поле боя был кто-то еще.

Чувства быстро вернулись к Тро, словно восход солнца смел тьму… но он старался не сменить дыхания и не двигаться: говоривший мужчина – не его товарищ-солдат.

Равно как и другой мужчина:

– О чем ты говоришь?

– Когда я подошел, чтобы заколоть его, отправляя назад к Омеге, он был нашпигован пулями, некоторые из которых были выпущены сверху. И я говорю тебе, что верхушка его черепа, плечи – это дерьмо было изрешечено.

– Наши парни были наверху?

– Нет, насколько мне известно.

– Нет, – раздался третий голос. – Мы все были на земле.

– Кто-то посторонний вывел его из строя. Тор всадил в него свинца, конечно, но не он один…

– Захлопнитесь. Наш гость пришел в себя.

Закончив свое притворство, Тро открыл глаза. О, да. Это не Дхунд… но крайне близко к нему: все Братство Черного Кинжала выстроилось по периметру стен палаты, в которой он лежал, мужчины смотрели на него с агрессией. И это еще не все. С ними были и другие, очевидно, солдаты… а также женщина, та, что убила Бладлеттера.

И великий Слепой Король.

Тро сосредоточился на Рофе. На мужчине были темные очки, но, несмотря на это, всеобъемлющий взгляд за стеклами был очевиден. Воистину, самый важный вампир на планете был таким же, как и всегда: огромный воин, ловкий стратег, с лицом палача и телом достаточно сильным, чтобы подтвердить все перечисленное.

Имя[1] идеально подходило ему.

И Кор выбрал опасного, крайне опасного оппонента.

Король шагнул к кровати.

– Мои хирурги спасли твою жизнь.

– Не сомневаюсь в этом, – отрывисто сказал Тро. Славная Дева-Летописеца, его горло болело.

– Вот как я смотрю на происходящее: при нормальных обстоятельствах, достойный мужчина будет должен мне. Но учитывая, с кем ты якшаешься, обычные правила тут не работают.

Тро сглотнул пару раз.

– Моя главная преданность, моя одна… единственная… принадлежит моей семье…

– Какая гребаная семейка, – пробормотал Брат Вишес.

– Моим кровным родственникам. Моей… любимой сестре…

– Я думал, что она мертва.

Тро посмотрел на воина.

– Так и есть.

– Бла-бла-бла… – произнес король, встав между ними, – вот в чем дело. Когда позволит здоровье, ты уйдешь отсюда на все четыре стороны, рассказывать всему миру, какие мы с парнями сострадательные и благородные, словно гребаная мать Тереза, что мы помогли тебе, невзирая на то, кем является твой босс…

– Был таковым.

– Плевать. Основная мысль: тебе позволят сохранить конечности при себе…

– Если не вытворишь какую-нибудь херню, – вмешался Вишес.

Король раздраженно посмотрел на Брата:

– …пока ты ведешь себя как джентльмен. Мы даже приведем тебе ту, кто покормит тебя. Чем раньше ты покинешь это место, тем лучше.

– А если я захочу сражаться на вашей стороне?

Вишес сплюнул на пол.

– Мы не принимаем предателей…

Взгляд Рофа метнулся в сторону.

– Ви. Захлопни варежку. Или выйдешь в коридор.

Вишес, сын Бладлеттера, был не из тех мужчин, к кому можно обращаться таким образом. Очевидно, Роф составлял исключение. В данном случае, Брат с татуировками на лице, репутацией извращенца и рукой смерти сделал в точности то, что ему было велено. Он заткнулся.

Это многое говорит о Рофе. Не так ли?

Король снова повернулся к нему.

– Но я бы хотел узнать, кто пырнул тебя.

– Кор.

Ноздри Рофа расширились.

– И он бросил тебя умирать?

– Да. – На каком-то уровне он до сих пор не мог поверить в это. Что свидетельствовало о его глупости. – Да... бросил.

– И по этой причине сейчас ты предан только своей крови?

– Нет. Так было всегда.

Кивнув, Роф скрестил руки на груди.

– Ты говоришь правду.

– Всегда.

– Ну, хорошо, что сейчас ты ушел от них. Шайка Ублюдков ворошит гнездо гадюк, от которых просто так не уйдешь.

– Воистину… мне нечего сказать сверх того, что вам уже известно.

Роф тихо рассмеялся.

– Дипломат.

– … скорее мертвая псина… – встрял Вишес.

Рука Рофа метнулась в воздухе, черный бриллиант при этом блеснул:

– Кто-нибудь, выведите этого болтуна из комнаты. Или я сделаю это собственноручно.

– Я сам уйду.

После того, как Брат гордо вышел, король потер лоб.

– Окей. Покончим с болтовней. Выглядишь ты дерьмово… где Лейла?

– Я не нуждаюсь в крови… – закачал головой Тро.

– Брехня. И ты не умрешь под нашим присмотром, чтобы Кор обвинил нас потом в твоей смерти. Я не вручу ему такое оружие. – Когда Роф направился к двери, Тро впервые заметил, что подле него держалась собака… с поводком, который держал Роф. Он на самом деле был слеп? – Не стоит упоминать, что за кормлением будут следить… здравствуй, Избранная.

Мозг Тро полностью выключился, когда видение ступило в комнату. Абсолютное… видение. Высокая, со светлыми волосами и глазами, в белой мантии, женщина действительно была Избранной.

«Она необыкновенно красива» – подумал он. Живое воплощение восхода солнца… чудо.

И она не была одна, как и подобало драгоценности вроде нее. Рядом с ней, словно защитная стена, стоял Фьюри, сын Агони, его лицо было так напряжено, что можно было подумать, будто женщина принадлежит ему. У него в руке даже лежал черный кинжал… хотя он благоразумно держал его на уровне бедра, несомненно, потому, что женщина, заметив оружие, начнет беспокоиться.

– Я оставлю вас, – сказал Роф. – Но на твоем месте, я бы следил за собой. Мои парни здесь, и они слегка раздражены.

После того, как Слепой Король ушел вместе с палевой собакой, Тро остался наедине с Братьями, солдатами и… этой женщиной.

Когда она ступила в комнату, ее улыбка стала источником спокойствия и женственности среди коварных ловушек войны и смерти, и если бы он сейчас не лежал, то благоговейно бы рухнул на колени.

Очень долго он не бывал в обществе достойной женщины. Воистину, он слишком привык к обществу шлюх и проституток, к которым он относился как к леди скорее из привычки, а не заботы.

Его глаза увлажнились.

Избранная напомнила ему о том, кем была его сестра.

Фьюри встал перед ней, блокируя обзор, наклонился и придвинул рот к уху Тро. Сжимая его бицепс, пока тот не закричал от боли, Брат тихо прорычал:

– Встанет член, и я отрежу его сразу же после ухода Избранной.

Ну… объяснение кристально-ясное. И беглый взгляд по комнате подсказал, что Фьюри – не единственный, кто оторвет ему яйца. Остальные Братья подерутся за возможность ухватить от его хладного трупа свой кусочек, если он возбудится.

Выпрямляясь в полный рост, Фьюри улыбнулся женщине, будто причин для беспокойства не было.

– Сей солдат крайне благодарен за щедрый дар твоей вены, Избранная. Не так ли?

«Говнюк» осталось невысказанным. А вновь усилившаяся хватка на плече Тро была столь же завуалирована и выразительна.

– Я очень благодарен, – выдохнул он.

На этом, Избранная улыбнулась Тро, украв тем самым его дыхание.

– Я счастлива от малейшей возможности быть полезной столь достойному мужчине, как Вы. Нет более великой доли служить расе, чем сражаться с врагом.

– Я могу придумать как минимум еще одну, – выдохнул кто-то.

Когда Фьюри жестом пригласил ее к кровати, Тро мог только смотреть на ее лицо, его сердце не могло определить – биться ему или же полностью замереть. И воображая себе ее вкус, он старался не облизывать губы… определенно, такой жест подпадает в черный список запрещенных действий. Также он приказал своему члену оставаться вялым, в ином случае он лишится двух своих лучших, но бестолковых друзей.

– Я недостоин, – сказал он Избранной тихо.

– Вот уж, мать твою, точно, – прорычал кто-то.

Избранная нахмурилась, посмотрев через плечо:

– Любой, кто с честью сражается с кинжалом в руке против лессеров, достоин. – Она снова посмотрела на него. – Господин, я могу услужить вам сейчас?

Вот… черт.

Член мигом ответил на ее слова: начиная со ствола, который тут же затвердел, заканчивая головкой, которую защипало от семени.

Закрыв глаза, Тро молил о выдержке. И плохом прицеле у Братьев. Едва ли его мольбы будут услышаны…

Запястье приблизилось к его губам… он чувствовал его.

Глаза широко распахнулись, и он увидел ее изящную вену с расстояния укуса… и, помоги ему милостивая Дева-Летописеца, но он мог думать лишь о том, чтобы потянуться к ней, коснуться ее гладкой щеки…

Черное лезвие опустило его руку назад.

– Не трогать, – мрачно сказал Фьюри.

Ну… по крайней мере, если Братьев волновало только это, очевидно, они не засекли происходящее в районе его бедер. И, не желая оказаться кастрированным, Тро сделает все, чтобы этого не произошло… так что «не трогать» – значит не трогать.

«Не трогать» его вполне устраивало…

***

Лежа на кровати, Тор пришел в себя с мыслью, что еще рановато для сна. Разве он не должен сейчас быть на поле боя? Так почему он…

– Немедленно приведите Лейлу, – рявкнули мужским голосом. – Нельзя оперировать с высоким давлением…

Чего-чего? – недоумевал Тор. У кого непорядок с давлением...?

– Она будет здесь, как только сможет, – донесся ответ издалека.

Они говорили о нем? Нет, они не могли…

Когда он открыл глаза, промышленная лампа над его головой быстро все прояснила. Он был не в своей спальне, а в клинике тренировочного центра. И они действительно говорили о нем.

Воспоминания накрыли волной. Он вышел из-за Дампстера. Его тело изрешетили, пока он шел вперед к цели, открыв огонь. Он стрелял, стоя над валяющимся, мерзко пахнущим лессером.

После он закачался как палка, лишь наполовину вбитая в землю. А затем свет погас.

Застонав, он попытался подняться, но его ладонь заскользила по больничной тележке. Похоже, он истекал кровью…

Симпатичное лицо Манелло появилось в поле его зрения, закрывая яркий свет люстры. Вау… посмотрите на это выражение. Ублюдок выглядел так, будто ему только что вручили билеты в Диснейленд. Сюрприз!

– Ты не должен быть в сознании.

– Все так плохо, да?

– И, может, даже хуже. Без обид, но ты вообще каким местом думал? – Славный хирург повернулся и подбежал к двери, высунул голову в коридор. – Нам нужна Лейла! Сейчас же!

Последовал некий разговор, смысл которого он не смог уловить, но не по причине ранений. Несмотря на болячки, его тело составило мнение относительно той, от кого он будет питаться… и, насколько Тор знал, та Избранная, насколько привлекательной бы она ни была, останется не удел.

И он ошарашенно осознал, почему именно.

Он хотел Ноу-Уан. Даже если это было нечестно…

– Я сделаю это. Я позабочусь о нем.

Услышав голос Ноу-Уан, Тор стиснул зубы, по его телу прокатилась волна. Повернув голову, он бросил взгляд мимо каталок с хирургическими инструментами… и вот она, в дальнем углу палаты, ее лицо было спрятано под капюшоном, тело не двигалось, а руки теребили рукава мантии.

Когда он увидел ее, его клыки мгновенно удлинились, его тело вернулось в кожу, остатки онемения испарились, сменившись на целый букет чувственных ощущений: боль в шее, ребрах и под рукой; покалывание на кончиках клыков, будто он уже сделал укус; голод в желудке…по ней. Жажда в члене…по ней.

Дерьмо.

Он быстро прикрыл эрекцию, дернув хирургическую простыню и прижав ее к бедрам.

– Окей, у тебя не должно быть сил, чтобы сесть, – пробормотал Мэнни.

Да? О, гляньте на него… а что до удивления доктора? Отличный парень, но туго соображающий человек, когда дело доходит до кормления. С его-то жаждой конкретно до этой женщины? Тор был гребаным Суперменом, способным поднять «Хаммер» одной рукой, жонглируя «Смартами»[2] – другой.

Но он беспокоился о Ноу-Уан. Прошлый раз стал сокрушительным провалом.

Однако, стоя на другом конце комнаты, она просто кивнула ему, будто знала, что именно его беспокоит, и, тем не менее, была готова осуществить задуманное.

По неведомой причине, от ее храбрости глаза защипало от слез.

– Оставь нас, – сказал он хирургу, не глядя на мужчину. – И не пускай никого, пока я сам не позову.

Проклятья. Бормотанье. Тор все пропустил мимо ушей. Услышав, когда дверь, наконец, захлопнулась, он цепко взял свои инстинкты под контроль, знание, что они наедине, смягчало его тягу к крови: он больше не напугает и не причинит ей боль. И точка.

Тонкий голос Ноу-Уан вспорол тишину:

– Ты сильно истекаешь кровью.

О, черт, кажется, они не отмыли его.

– Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

– Значит, ты давно должен был умереть.

Он слегка рассмеялся. Потом еще… и обвинил в своем «ха-ха» потерю крови. Потому что в происходящем не было ничего веселого.

Он потер лицо, и, задев открытую рану, был вынужден откинуться на спину… что заставило его задуматься, может, у него и правда проблемы… причем не сексуального характера. Сколько в нем пуль? Как близко он подошел к смерти?

«Без обид, но ты вообще каким местом думал?»

Встряхнувшись от мыслей, он протянул руку, подзывая Ноу-Уан. Она приближалась к нему, ее хромота была очевидна, и, подойдя к столу, женщина прислонилась бедром к краю так, будто нога причиняла ей беспокойства.

– Позволь принести тебе стул, – сказал он, попытавшись встать.

Ее изящная рука направила его обратно.

– Я все сделаю.

Он наблюдал за ее хромотой, ее боль была очевидна.

– Как давно ты на ногах?

– Какое-то время.

– Тебе следовало уйти.

Она подкатила стул и со стоном села, освобождая ногу от веса.

– Сначала я удостоверюсь, что ты в целости и сохранности. Они сказали… что ты вышел под пули.

Боже, жаль, он не видит ее глаз.

– Это не первый мой дурной поступок.

Будто от этого станет легче? Идиот.

– Я не хочу, чтобы ты умирал, – прошептала она.

Черт. Возьми. Он был потрясен искренностью ее слов.

Когда тишина снова завладела комнатой, Тор уставился на тень, отбрасываемую капюшоном ее мантии, вспоминая мгновение, когда вышел из-за того Дампстера. Потом он еще сильнее углубился в воспоминания…

– Знаешь, что? Я злился на тебя годами. – Когда она слегка отшатнулась, он унял свой тон. – Я просто не мог поверить в то, что ты сделала с собой. Мы столько всего пережили, мы трое – ты, я и Дариус. Мы были как семья, и, кажется, я всегда считал, что ты каким-то образом предала меня. Но сейчас… после всех моих потерь… я понимаю твои причины. На самом деле понимаю.

Ее сердце упало.

– О, Тормент.

Потянувшись, он накрыл ее руку своей. И только потом заметил, что он был весь в крови, ужасающая карикатура на фоне ее чистой кожи.

Он собрался было убрать руку, но она удержала его.

Тор прокашлялся.

– Да, думаю, я понимаю, почему ты сделала это. В то мгновение ты не могла никого видеть. Ты не хотела ранить других… желала лишь положить конец своим собственным страданиям, просто потому, что не могла больше выносить ни секунды.

Последовала длинная пауза, и потом Ноу-Уан тихо сказала:

– Когда сегодня ты вышел под пули, ты пытался…

– Я думал только о сражении.

– Так ли это?

– Да. Я просто делал свою работу.

– Судя по реакции твоих братьев, кажется, они считают, что это не входит в ваши обязанности.

Подняв взгляд, он всмотрелся в нержавеющую сталь светильника, на отражение своих глаз, себя, лежащего и истекающего кровью, ее, сжавшуюся и укрытую капюшоном. Их фигуры были искажены, изогнуты из-за неровной отражающей поверхности, но изображение, тем не менее, было точным во многих смыслах: их судьбы сделали из них обоих гротескные фигуры.

Странно, но их соединенные руки были видны четче всего, это изображение передано напрямую.

– Мне ненавистно то, что я сделал прошлой ночью, – выпалил он.

– Я знаю. Но это не причина убивать себя.

Верно. У него и без того достаточно веских причин.

Ноу-Уан внезапным движением сдернула капюшон, и взгляд Тора мгновенно зацепился за ее горло.

Черт, он хотел ее вену, ту, что пробегала так близко к коже.

Время разговоров подошло к концу. Голод вернулся, и он был вызван не простой биологией. Тор хотел снова оказаться у ее плоти, не просто испивая лекарство для своих ран, а оттого, что ему нравился вкус Ноу-Уан, ощущение ее плоти у своего рта и то, как его клыки, проникая в нее, позволяли принять в себя ее частичку.

Окей, может, он приврал относительно того свинцового душа. Ему было ненавистно, что он причинил ей боль… но это не единственная причина, по которой он вышел под град из пуль. Правда заключалась в том, что она будила в нем что-то, какие-то чувства, и они приводили в действие те винтики внутри него, что давно заржавели.

Это пугало его. Она пугала его.

И, тем не менее, смотря сейчас на ее напряженное лицо, Тор был счастлив, что вернулся живым из того переулка.

– Я рад, что я все еще здесь.

Ее выдох стал манифестом облегчения.

– Ты выжил, и это успокаивает многих. Ты важен для этого мира, крайне важен.

– Ты переоцениваешь меня, – неловко рассмеялся Тор.

– Ты недооцениваешь себя.

– Кто бы говорил, – прошептал он.

– Что, прости?

– Ты понимаешь, что я имею в виду. – Он подчеркнул свои слова, сжав ее руку, и, не получив от нее ответа, продолжил: – Я рад, что ты здесь.

– Я рада, что ты здесь. Это чудо.

Да, наверное, она права. Он понятия не имел, как умудрился выбраться живым из того переулка. На нем не было бронежилета.

Может, удача, наконец, повернулась к нему лицом.

К сожалению, это случилось поздно.

Смотря на Ноу-Уан, он изучал милые черты ее лица, начиная с серых глаз голубки, розовых губ… и заканчивая изящной колонной ее шеи и пульсом, бьющимся под ее прекрасной кожей.

Внезапно, ее взгляд переместился к его губам.

– Да, – сказала она. – Сейчас я дам тебе свою вену.

Жар и чистая сила ожили в его теле, вынуждая бедра взмыть, с лишком решая проблему давления, что так беспокоила хирурга. Но этот улет по-прежнему был под запретом. Какая-то его часть хотела от нее вещей, которые Ноу-Уан не даст по доброй воле никому постороннему… вещей, напрямую связанных с тем, что он сотворил в душе и потом, в своей кровати в течение дня… они не получат эфирного времени здесь.

К тому же, его разум и сердце совсем не нуждаются в этой чуши, и это – другая причина того, что она идеально подходила для него. Лейла может смотреть на него, как на сексуальный объект; Ноу-Уан – никогда. И есть худшие способы предать свою шеллан, нежели желать недосягаемое. По крайней мере, с Ноу-Уан, и благодаря его самоконтролю, те побуждения навсегда останутся фантазиями, безвредными, неосуществленными фантазиями о самоудовлетворении, которые несли не большую важность в его жизни, чем порно в Интернете…

Помоги тебе Господь, – подметил тоненький голос, – если она вообще примет тебя снова.

Слишком верно. Казалось, она колебалась, и он уверовал, что это больше никогда не произойдет.

– Я не спешу, – сказал он ей гортанным голосом. – И знай, что в этот раз свет останется включенным… я возьму из твоего запястья ровно столько, сколько ты пожелаешь мне дать.

[1] Роф – от англ. Wrath – гнев, ярость

[2] Smart(Смарт) - марка автомобилей особо малого класса, выпускаемых одноимённой компанией, принадлежащей международному автопромышленному концернуDaimler AG.

Глава 28

Сидя рядом с Торментом, Ноу-Уан снова услышала свой голос:

– Да…

Дражайшая Дева-Летописеца, между ними что-то изменилось. В плотном, заряженном воздухе, разделявшем их тела стеной, искрилось некое тепло, поток электричества изнутри согревал ее кожу.

Эти чувства полностью отличались от того, что она испытывала с ним в той темной кладовке, сражаясь с многовековой хваткой прошлого.

Тормент тихо выругался.

– Черт, сперва я должен был позволить им вымыть меня.

Будто он был кухонным столом, на который что-то пролили, или одеждой, нуждавшейся в стирке.

Она нахмурилась.

– Меня не волнует то, как ты выглядишь. Твое дыхание и бьющееся сердце… вот, что действительно важно.

– У тебя крайне низкие критерии относительно мужчин.

– У меня нет критериев относительно мужчин. Однако если ты будешь жив и здоров, я обрету покой.

– Проклятье, – тихо выдохнул он. – Совсем не понимаю этого… но я верю тебе.

– Это правда.

Смотря на их переплетенные ладони, Ноу-Уан думала о словах Тормента… о прошлом, об импровизированной семье, которую они трое образовали в Старом Свете.

О том, как она пошатнула жизни всех, включая свою дочь.

Воистину, она всегда считала свое воскрешение возможностью для будущей кары за то, что она лишила себя жизни. Но да, сейчас она осознала в очередной раз, что была и другая цель. Она причинила боль этому мужчине, и ей даровали шанс помочь ему.

Главный догмат Девы-Летописецы, действующий на практике: все происходит по кругу, ради сохранения баланса.

Конечно при условии, что она могла помочь ему.

Охваченная целью, она скользнула взглядом по его телу… точнее тому, что видела под хирургической простыней. Его грудь была мускулистой, шрам в форме звезды зиял на одной половине, живот укреплен мышцами. И по всей коже виднелись шрамы, происхождение которых она не желала знать, а также маленькие круглые отметины, приводившие ее в ужас.

Но то, что было ниже его талии, пленяло ее. Тормент прижимал голубую ткань к бедрам, будто скрывал что-то, его предплечье и рука напряглись под ее взглядом.

– Не беспокойся об этом, – сказал он гортанным голосом.

Он был возбужден, подумала Ноу-Уан.

– Ноу-Уан, давай же… посмотри мне в глаза. Не смотри туда.

Температура в комнате подскочила еще выше, так, что ей захотелось скинуть мантию. И внезапно, будто он прочел ее мысли, его бедра выгнулись… чувственно.

– О, черт… Ноу-Уан, не стоит думать об этом.

Странное предвкушение наполнило ее вены, вызывая головокружение, легкую тошноту. И все же, у нее не возникло и мысли, чтобы отказать ему в кормлении, скорее наоборот, она еще сильнее захотела ощутить его губы.

С этой мыслью Ноу-Уан подняла руку и поднесла запястье к его рту.

Он резко зашипел и быстро укусил, боль была приятной, словно нежный укол сотен крошечных игл одновременно. А потом… он пил, его теплый, влажный рот плотно прилегал к ее плоти, ритмично посасывая…

Он застонал. Из глубин его горла вырвался стон удовольствия, и в это мгновение сердце подпрыгнуло в ее груди, а потом забилось еще быстрее. Больше жара, захватывающего постепенно, незаметно, расцветающего под ее кожей; мысли путались, тело плавилось.

Тормент, будто учуяв перемену в ней, застонал снова, его шея вытянулась, грудь вздымалась. Он закатил глаза. А потом словно начал издавать мяуканье, мольба совсем не подходила его внушительным размерам, жалобные звуки непрерывно вырывались из его горла, перемежаясь с глотками.

С включенным светом и рукой, которую она могла отдернуть в любой момент, паника охватила Но-Уан лишь на краткий миг, а потом полностью отступила. Слишком много в происходящем было связано с Торментом, чтобы она приняла его за кого-то другого, и хорошо освещенная комната совсем не напоминала тот погреб: вокруг было ясно и чисто, и этот мужчина у ее вены… был ярким представителем вампирской расы и ни капельки не походил на симпата.

Чем сильнее она расслаблялась, тем больше начинала осознавать.

Сейчас его бедра не прекращали своих движений.

Под простыней, которую ей вскоре предстоит выстирать, под чашей из двух его ладоней, вращался его таз. И с каждым кругом, мышцы пресса напрягались, а торс выгибался… а те странные звуки становились все громче.

Он был сильно возбужден.

Несмотря на ужасные ранения, его тело было готово к соитию… отчаянно жаждало этого, если судить по его движениям…

Сперва она не понимала природы покалывания, которое охватило ее тело, вызвало онемение и одновременно обострило все чувства. Может, дело в том, что она уже дважды кормила его за прошедшие два дня… Но нет. Когда руки Тормента снова сжались в районе паха, будто он еще крепче ухватил себя сквозь простыню, было очевидно, что его эрекция громко требовала внимания, и он заставлял себя…

Искры стали еще ярче, когда она осознала, что он потирал себя.

Ноу-Уан приоткрыла рот, когда стало труднее дышать, а под ее одеждами тепло запылало с новой силой, сосредотачиваясь в области живота.

Славная Дева-Летописеца, она была… возбуждена. Впервые за всю свою жизнь.

Он будто прочитал ее мысли и посмотрел прямо в глаза. В нем плескалось смятение. И жуткая темнота, которая была крайне близка к страху. Но также его глаза были полны жара… Когда она встретила его взгляд, одна из его рук разжалась и поднялась вверх по груди. Тормент коснулся ее предплечья, но не для того, чтобы удержать на месте или обездвижить, а для того, чтобы ласкать ее плоть. Медленно, нежно.

Стало совсем невозможно дышать.

И ей было все равно.

Его пальцы выписывали легкие круги на ее коже, опьяняя, притягивая ее ближе к пламени, незаметному для взгляда. Смежив веки, она позволила себе улететь прочь от всех проблем и забот, осознавая лишь ощущения в своем теле.

Воистину, кормя его, Ноу-Уан кормила саму себя, впервые питая самые потаенные уголки своей души…

В конце концов, она услышала облизывание и поняла, что он закончил.

Она хотела сказать, чтобы он продолжал.

Скорее, умолять его.

Подняв потяжелевшие веки, она не смогла сфокусировать взгляд, и это казалось нормальным. Весь мир был смазанным, как и она сама… смазанным и бесформенным, мед тек по ее венам, а мозги были обернуты хлопком.

Однако Тормента она видела.

Он казался острым словно лезвие, напряглись не только мускулы его бедер, но и всего тела, начиная с бицепсов и заканчивая прессом… даже его ступни под простыней поднялись. Его вторая рука, та, что ласкала ее, вернулась к бедрам.

– Думаю, тебе лучше уйти.

Его голос был таким глубоким, она нахмурилась, будто пыталась расшифровать его слова.

– Я сделала что-то не так?

– Нет, но я собираюсь. – Он сжал зубы и задвигал бедрами под простыней, поднимая и опуская. – Я должен… Черт.

И тогда стало ясно, что он имел в виду.

– Ноу-Уан, прошу… я должен… я не могу больше сдерживаться…

Его огромное тело было столь прекрасно, мучимое этой агонией: он был в крови, ранах и синяках, тем не менее, было что-то несомненно сексуальное в том, как он стискивал зубы и выгибался на столе.

Какое-то мгновение ее кошмар с симпатом грозился снова вырваться на свободу, ужас пытался зацепиться за край ее сознания. Но затем Тормент со стоном прикусил нижнюю губу, его длинные клыки впились в мягкую розовую плоть.

– Я не хочу уходить, – хрипло сказала она.

Его лицо напряглось, очередное проклятье сорвалось с губ.

– Останешься и станешь свидетельницей шокирующего представления.

– Так… покажи мне.

Эти слова привлекли его внимание, взгляд снова обратился к ее глазам, а тело замерло. Он не шелохнулся, только моргнул.

А потом резко выдохнул:

– Я собираюсь заставить себя кончить. Ты понимаешь, что это значит? Оргазм?

Ноу-Уан поблагодарила Деву-Летописецу за сиденье. Потому что от его охрипшего голоса, опьяняющего аромата, его эротичной хватки на эрекции, даже ее здоровая нога лишилась сил поддерживать ее довольно маленький вес.

– Ноу-Уан, ты понимаешь?

Часть нее, только пробудившаяся, ответила:

– Да. Понимаю. И я хочу видеть.

Тормент покачал головой, будто собирался возразить. Но не сказал ничего более.

– Облегчи свою боль, воин, – сказала она Торменту.

– О, Боги…

– Сейчас.

От ее приказа он, казалось, попал в рабство: внизу, одно из его колен поднялось, ноги широко раскрылись, его хватка была обернута вокруг того жизненно важного места, что определяло его как яркого представителя мужского пола.

Произошедшее после не поддавалось описанию. Он ласкал себя под скомканной простыней, вращая бедрами, вжимаясь в стол, набирая темп…

О, эти звуки: начиная с его дыхания, стонов и заканчивая скрипом стола. Перед ней лежал самец мужского пола, охваченный конвульсиями страсти.

И не было обратного пути.

Ни для кого из них.

Быстрее. Еще большее давления от его рук, пока его грудь не поднялась, казалось, он был вырезан из камня, а не сделан из плоти. А потом он выругался на прерывистом выдохе и выгнулся от хватки на своей эрекции. Его спазмы сдавили ее собственную грудь, затруднив дыхание, словно то, что сейчас происходило с ним, находило отражение в ее собственном теле. Воистину, что это за чудо? Казалось, Тормент был охвачен болью, и все же не желал избавиться от нее… даже наоборот, он растягивал ее, двигая бедрами еще быстрее.

Пока все не закончилось.

А потом в комнате раздавалось лишь их дыхание, поначалу достаточно громкое, постепенно затихающее, пока они оба не успокоились.

Когда ее взбушевавшиеся чувства утихли, разум ступил на сцену, и то же самое, казалось, происходило и с ним. Достав руки из-под простыни, он предоставил взору влагу на ткани, которой не было раньше.

– Ты в порядке? – хрипло спросил он.

Она раскрыла рот. Голос покинул ее, и она могла лишь кивнуть.

– Ты уверена в этом?

Было так трудно облечь свои чувства в слова. Она не была напугана, это точно. Но была… не в порядке.

Она кружилась, была взбудоражена. Внутри головы. Снаружи.

– Я… сбита с толку.

– Из-за чего?

Раны в его теле заставили покачать головой. Не время для разговоров.

– Позволь привести целителей. Тобой должны заняться.

– Ты важнее всего этого. Ты действительно в порядке?

Судя по его напряженному подбородку, было ясно, что он не отступит. И без сомнений, если она уйдет за хирургом, Тормент последует за ней, оставляя за собой дорожку из крови, отнюдь не лишней.

Ноу-Уан пожала плечами.

– Я даже подумать не могла, что…

Она не закончила, реалии всей ситуации нахлынули на нее. Его эрекция, испытанное им удовлетворение… все это связано с его шеллан, не так ли? Она сказала, что Веллесандра может встать между ними, и Тормент ясно дал понять, что не желает никого кроме своей шеллан: казалось, он был сосредоточен на Ноу-Уан, но по всей вероятности просто проецировал на нее чужой образ.

Произошедшее не имело к ней никакого отношения.

И в действительности, это не должно было беспокоить ее. В конце концов, она сказала ему, что хочет именно этого.

Так почему она чувствовала себя на удивление расстроенной?

– Я в порядке. – Ноу-Уан встретила его взгляд. – Клянусь. А сейчас, могу я позвать целителей? Я не смогу спокойно вздохнуть, пока они не позаботятся о тебе.

Его глаза сузились. Но потом он кивнул.

– Хорошо.

Она отвернулась с напряженной улыбкой.

Когда она дошла до двери, Тормент окликнул ее:

– Ноу-Уан?

– Да?

– Я хочу отплатить тебе тем же.

И от его слов она замерла на месте.

***

Сердце Тора тоже застыло.

Ноу-Уан стояла у двери, спиной к нему, и он не мог поверить в то, что вырвалось из его рта… но это была чертова правда, и он останется верен своему слову.

– Я знаю, что ты возвращаешься в Святилище, чтобы позаботиться о своей нужде в крови, – сказал он. – Но этого не может быть достаточно. Не сегодня ночью. За последние сутки я взял у тебя слишком много.

Когда женщина не ответила, он уловил ее запах и был вынужден проглотить ответный рык, зародившийся в горле. Тор сомневался, что она осознавала это разумом, но реакция ее тела была ясна как божий день: оно хотело того, что он мог предложить.

Отчаянно.

Но только… Господи, во что он лезет? Он собирался кормить кого-то кроме своей Велси? Боже, помоги, если она вообще примет тебя снова.

Нет, нет, нееееет, секс тут совсем ни при чем. Он просто хотел позаботиться о ней, потому что она дала ему свою вену. Дело только в крови… это и так выбивало его из колеи, спасибо великодушное.

Ты так уверен в этом? – спросил тоненький голосок.

Он уже собрался послать себя самого ко всем чертям, когда в голове всплыла дерьмовая лекция Лэсситера: Тыжив. Онамертва. И из-за того, что ты цепляешься за прошлое, вы оба попадете в Небытие.

Тор прокашлялся.

– Я говорю серьезно. Сейчас я хочу тебе помочь. Это банальная биология…

Да ладно? – требовательно спросил тот голос.

Катись к дьяволу…

– Что, прости? – спросила Ноу-Уан, смотря на него через плечо, ее брови взлетели до потолка.

Блеск. Значит, он говорил вслух.

– Слушай, – сказал Тор. – Вернись ко мне после того, как меня подлатают. Я буду в своей комнате.

– У тебя может оказаться больше ранений, чем тебе известно.

– Нет, я здесь уже бывал. И не раз.

Она подняла капюшон.

– Тебе нужна сила, чтобы восстановиться.

– Ты дала мне больше, чем необходимо для нас обоих. Кончи со мной... в смысле…

Твою дивизию. Черт.

– Приходи ко мне.

Повисла длинная пауза.

– Я приведу целителя.

Когда Ноу-Уан ушла, его голова откинулась назад… и рухнула на твердый подголовник каталки, глухой стук вибрацией прошелся по его черепу. Острая боль была приятна. Поэтому он повторил движение.

Манелло зашел в смотровую комнату.

– Вы двое закончили?

В голосе парня отсутствовал сарказм – Тор оценил бы это, если бы до него не дошло, что он испачкал все простыни.

– Окей, здоровяк, разберемся с тобой. – Хирург натянул латексные перчатки. – Я сделал рентген, пока ты был в отключке, и с радостью могу сообщить, что в тебе всего две пули. Грудь и плечо. Поэтому я удалю свинец, а потом заштопаю оставшиеся входные/ выходные раны. Плевое дело.

– Сначала мне нужно умыться.

– Это моя работа, и, поверь на слово, у меня достаточно дистиллированной воды, чтобы смыть с тебя всю кровь, и даже останется на мойку авто.

– Ага… эм… я говорю о грязи иного рода.

Это напомнило торможение со скрипом. Когда выражение Манелло мгновенно перешло с расслабленного к решительно профессиональному, стало очевидно, что сообщение дошло до адресата.

– Хорошо. Принести свежую простыню?

– Да. Спасибо.

Гребаный ад. Он покраснел. Либо так, либо пуля зацепила его лицо, а он заметил это только сейчас.

Когда чистая простыня неловко сменила руки, мужчины не обменялись взглядами… а потом Манелло нашел себе занятие у столика из нержавеющей стали, скрупулезно проверяя иголки и шовный материал, ножницы и стерильные упаковки, разложенные на поверхности.

Изумительно наблюдать, как секс может превратить двух взрослых мужчин в подростков.

Тор вытерся и приказал эрекции живо опуститься. К несчастью, оказалось, что его член говорит на другом языке, потому что штуковина осталась твердой как металлический лом. Может он глухой?

Тор уже собрался пригрозить кулаком.

Скинув грязную тряпку на пол, он укрыл себя чистой простыней.

– Эм, я готов.

Хорошо хоть, он не словил пулю в бедро, так что Манелло придется работать только над областью выше талии.

– Окей, – сказал доктор, поворачиваясь к нему. – Сейчас, думаю, мы можем заняться конкретными ранами, и чем меньше мы используем обезболивающих, тем лучше. Так что я попробую не вырубать тебя, окей?

– Мне плевать, Док. Делай, что должен.

– Мне нравится твой подход. И мы начнем с дырки в груди. Я заморожу место, может быть больно…

– Мать твою.

– Извини.

– Ты ничего не можешь сделать. – Ну, только если взять штырь и прибить его к столу.

Манелло начал работать, и Тор закрыл глаза, думая о Ноу-Уан.

– Мне не обязательно оставаться здесь, ведь так?

– Будь ты человеком? Даже не обсуждается. Но эти раны уже заживают. Черт побери, парни, вы изумительны.

– Значит, я могу сразу отправиться в особняк.

– Ну, да… после всего. – Раздался резонирующий «бамс»… словно парень бросил одну из свинцовых пуль на поднос. – Думаю, сначала Мэри захочет проверить тебя.

– Зачем это?

– Ну, просто хочет, знаешь, проверить.

Тор сфокусировал взгляд на парне.

– Зачем это?

– Ты понимаешь, насколько тебе повезло, что ты не закончил свою жизнь…

– Я не нуждаюсь в «разговорах» с ней, если ты к этому клонишь.

– Слушай, я не стану лезть во все это.

– Я в норме…

– Ты схлопотал пару пуль этой ночью.

– Опасная работа…

– Брехня. Ты не в «норме», и тебе нужно «поговорить» с кем-нибудь. Упрямый осел. – На словах «норма» и «поговорить» человек жестикулировал руками, не обращая внимания на тот факт, что его пальцы были заняты медицинскими инструментами.

Тор раздраженно закрыл глаза.

– Слушай, я поговорю с Мэри при первой возможности… но сразу после операции я занят.

В ответе Хирург упомянул все, что было связано с психическим здоровьем, выделяя большую часть слов матами.

Но это проблема Тора не касалась.

Глава 29

На востоке Колдвелла, в самой гуще фермерских владений, Зайфер в молчании сидел на своей койке. Он был далек от одиночества в этих подземных покоях Шайки Ублюдков. Трое его кузенов были рядом, каждый мог завести разговор, тем не менее, они не позволяли себе ни слова.

Они почти не шевелились. Не доносилось ни звука, не считая треска мягкой древесины, которую он снова и снова сострагивал ножом.

Никто не спал.

Рассвет накрыл землю, заявляя о своем ослепительном владычестве, их тревожили одни и те же мысли, бремя поступков главаря тяжким грузом легло на плечи солдат.

Тот факт, что Кор столь жестоко ранил Тро за неподчинение, не казался совсем непостижимым. Он приказал Зайферу и остальным бросить товарища на съедение врагу, и это не казалось невероятным.

И, тем не менее, он не мог осознать произошедшее. Остальные, по всей видимости, тоже.

Тро всегда был связующим звеном, достойным мужем с чувством чести, которого нет у них всех вместе взятых… с логикой, что поставила его на место правой руки Кора: Тро всегда был на передовой с их безжалостным, расчётливым лидером, единственный голос, который мог достучаться до мужчины… ну, как правило. Он также служил переводчиком между ними и остальным миром, именно он с помощью Интернета нашел это здание, пытался найти женщин их расы для кормления, он занимался финансами и слугами.

Он также был прав относительно технологий.

Но Кор сорвался, и сейчас… если убийцы не добрались до Тро в том переулке, то Братья могли убить его просто из принципа.

Но с другой стороны, за их головы скоро назначат цену. Это вопрос времени…

Оценивая резное изделие, он подумал, что сейчас оно было так же похоже на птицу, как и кленовый черенок, которым было когда-то. Воистину, не было художественного мастерства в его руках, глазах и сердце. Он хотел лишь убить время в отсутствие сна.

Воистину, он жалел, что по близости нет женщины. Секс – его главный талант, и он славился своей способностью находиться меж женских ног часами, достигая значительных результатов.

Он определенно хотел бы отвлечься.

Отбросив кусок древесины к изножью лежанки, он окинул взглядом лезвие. Такое чистое и острое, способное на большее, чем вырезание жалкого подобия ласточки.

Сперва он невзлюбил Тро. Мужчина нашел Шайку Ублюдков дождливым вечером, и выглядел он при этом неспособным даже поставить коня в стойло. Они презирали каждый его дюйм, все, начиная с его цилиндра и до щегольских туфель.

А потом Кор заставил их тянуть соломинки за право первым избить паренька. Зайфер выиграл, и, разминая костяшки, он улыбался, готовый подать мужское достоинство парня его же торжественной заднице на серебряном подносе.

Тро отбился от первых обрушившихся на него ударов, не обеспечивая себе должной защиты, принимая тумаки в голову и живот. Но раньше, чем все ожидали, в нем что-то щелкнуло… его боевая стойка неожиданно изменилась, кулаки поднялись, его тело стало иначе наполнять те модные тряпки.

Перемена была… прямо-таки экстраординарной.

Зайфер продолжил биться с парнем, выбрасывая разнообразные боевые комбинации, которые внезапно начали парировать… а потом, немного погодя, они возвращались назад, так что Зайферу пришлось удвоить усилия.

Этот денди учился, прямо там, несмотря на то, что одежда его была разорвана в клочья, он весь промок от дождя и собственной крови.

Во время этого первого боя, и каждого успешного, Тро демонстрировал поразительное умение приспосабливаться. От первого удара в его сторону и до мгновения, когда он рухнул наземь от истощения, он развил в себе больше, чем солдаты, которые провели годы в военном лагере Бладлеттера.

Они стояли вокруг, когда Тро сидел в той грязи, его грудь тяжело вздымалась, симпатичное лицо покрылось синяками, а цилиндр был давно утерян.

Возвышаясь над мужчиной, Зайфер сплюнул кровь во рту… а потом наклонился и протянул руку. Денди должен был еще многое доказать…но во время этого боя он не повел себя как хлюпик.

По правде говоря, он ни разу не проявил себя таким образом.

Было странно испытывать хоть каплю привязанности к выходцу из аристократии. Но Тро снова и снова завоевывал уважение. И пробыл с ними уже довольно долго… хотя все могло окончиться этой ночью, сразу по нескольким причинам.

Зайфер покрутил в руках нож, лезвие красиво ловило свет от свечей, так же великолепно сияние могло падать на внутреннюю сторону женских бедер.

Кор использовал свой кинжал по назначению – резать, калечить, убивать – но цель его? Учитывая все, что Тро сделал для них, их глава, ведомый своей яростью, нанес больше вреда, чем пользы. Воистину, жажда крови делала Кора абсолютно неустойчивым. А с его разумом и намерениями, эта комбинация была нежелательна…

Кожу на шее Зайфера защекотало, один из тех пауков, что жили с ними, семенил восьмью лапами по затылку. Потянувшись с руганью, он почесал кожу, стирая создание в пыль.

Возможно, ему стоит попытаться заснуть. В действительности, он ожидал возвращения Кора, но рассвет давно наступил, а мужчины все не было. Может, он был мёртв, может Братство выловило его одного. А может, одна из тайных встреч, что он устраивал с членом Глимеры, пошла по скверному сценарию.

Зайфер удивился своему равнодушию. Скорее, он надеялся, чтобы Кор вообще никогда не вернулся.

Это стало сильным переломом в его образе мыслей. В прошлом, когда Шайка Ублюдков впервые собралась в Старом свете, они были компанией наемников, каждый сам за себя. Их мог объединить лишь Бладлеттер: машина убийств, у которого совсем не было гуманности, чтобы унять свои аппетиты, он был самым жестоким мужчиной, когда-либо носившим военные ботинки, и все они следовали за ним, как за символом свободы и силы в этой войне.

В конечном итоге, Братство ни за что на свете не примет кого-то из них.

Однако со временем узы стали сильнее. Независимо от того, что считал Кор, в его солдатах крепла привязанность… и направлена она была в большей степени на бывшего аристократа, Тро.

– Ты собираешься поговорить с ним? – тихо спросил Сайфон с первого этажа койки.

Он делил с Сайфоном койку веками, Зайфер всегда спал сверху. То же можно сказать о женщинах и вампиршах, они составляли слаженную пару. Сайфон мог продолжать бесконечно: в кровати, на полу, у стены… равно как и на поле боя.

– Да. Если он вернется домой.

– Не убивай его, если он не явится. – Провинциальный акцент сильно чувствовался в его голосе, искажая звуки. То же самое было с его кузенами. – Ему не следовало делать этого.

– Да.

– Ты не обязан противостоять ему в одиночку.

– Нет, я позабочусь об этом.

Раздавшееся в ответ ворчанье означало, что в любую минуту его ждала поддержка, и возможно, она ему понадобится. Его манера боя была страшна так же, как и он сам.

– Чертовы пауки, – пробормотал Зайфер, снова шлепнув себя по шее.

– Мы ничего не должны делать, – сказал кто-то в полумраке.

Это был Бальтазар.

В свете свечей раздалось несколько согласий.

– Мы не должны сидеть без дела, – заявил Зайфер. – И не обязаны продолжать это.

Предполагая, что ублюдок вернется. Если же он не вернется, то не потому, что сожалел или переосмыслил то, что натворил. Не Кор. Он был решителен, как и его клинки.

Но одно было ясно: если Тро умер, Кор столкнется с бунтом. Черт, так будет, даже если солдат выживет. Солдаты не сложат свои головы на пути к трону ради кого-то, кто не ценит узы…

Зайфер с силой треснул по шее, и кто-то подметил:

– Если хочешь, могу предложить бочарный молоток…

Влага на ладони заставила его поднять руку…

Кровь. Красная кровь. Много.

Черт возьми, паразит, вероятно, укусил его. Он дотронулся второй рукой до участка кожи, прощупывая его пальцами…

Капля упала на тыльную сторону запястья.

Он посмотрел на брусья над ним, и на его щеку упала следующая капля из тонкой щели в древесине.

Не дожидаясь следующей, он вскочил с кровати, держа кинжалы в обеих руках.

Остальные сразу же активизировались, безо всяких вопросов… один вид его готовности к бою оторвал их от кроватей, приводя в действие.

– Ты истекаешь кровью, – выдохнул Сайфон.

– Не я. Кто-то наверху.

Зайфер сделал вдох, силясь уловить запах, но учуял лишь заплесневелую вонь влажного подземелья.

– Могло Братство вернуть нам Кора? – прошептал кто-то.

За какие-то секунды они проверили оружие и развесили на груди патроны.

– Я пойду первым, – объявил Зайфер.

Возражений не последовало… с другой стороны, он уже находился у основания прочной лестницы, и начал подниматься. Другие последовали за ним, и хотя они всем скопом весили в сумме семьдесят два стоуна[1], они поднимались бесшумно, ни один треск или стон старой древесины не выдал их планов. Буквально.

По крайней мере, пока они не добрались до вершины. Последние три ступеньки целенаправленно были плохо укреплены, чтобы предупреждать о любом вторжении. Он пропустил их, дематериализовавшись прямо к укрепленной сталью двери, установленной в стальные косяки в стенах, выполненных из гипса вперемешку со стальной проволокой. Невозможно беспрепятственно войти и выйти отсюда.

Аккуратно он открыл стальной засов и повернул ручку. Потом приоткрыл дверь на четверть дюйма.

Его нос и синусовые пазухи заполнил запах свежей крови , столь интенсивный, что он ощутил металлический привкус на задней стенке горла. И он узнал источник.

Кор. И с ним никого не было: не ощущалась ни вонь лессера, ни темные специи мужчины-вампира, ни одеколон жалкого человечишки.

Зайфер жестом велел остальным держаться позади. Если нос обманул, то они спасут его задницу.

Открыв дверь быстрым и бесшумным толчком, он вышел в искусственную темноту, созданную досками и шторами, укрывавшими все окна…

Мимо потрескавшейся плитки кухни и пыльного дерева коридора, в дальнем углу гостиной, в кругу света свечи цвета меда… Кор сидел в луже крови.

Солдат был по-прежнему в одежде для боя, его коса и пистолеты лежали на полу подле него, ноги были вытянуты, а обнаженные и окровавленные руки покоились на бедрах.

В его ладони лежал стальной кинжал.

Он резал себя. Вновь и вновь своим боевым кинжалом он резал мощную, покрытую венами руку, кровь текла из огромного числа ран, которым не было счету. Но не это шокировало. На лице мужчины сверкали слезы. Сбегали по щекам, падая с челюсти и подбородка, смешиваясь с влагой, что сочилась из его рук.

До Зайфера донеслись слова, хриплые, низкие:

– … долбанный слабак… ноющий, бесполезный слабак… прекрати… прекрати… ты сделал с ним то, что должен был…

Оказалось, не только они привязались к Тро.

Воистину, их главарь безутешен в своем горе и сожалении.

Зайфер медленно шагнул назад и снова запер дверь.

– Что? – требовательно спросил Сайфон из темноты.

– Нужно оставить его одного.

– Так Кор жив?

– Да. И он страдает от своей же руки, за дело… проливая кровь за того, кого смертельно обидел.

Послышался ропот одобрения, а потом они развернулись и спустились по лестнице.

Это было начало. Но Кору предстоит длинный путь, чтобы вернуть их верность. К тому же им нужно выяснить, что произошло с Тро.

***

Сидя на жестком полу в луже собственной крови, Кор разрывался между обучением под предводительством Бладлеттера и своим... сердцем.

Странно – в его-то возрасте обнаружить, что у него действительно есть сердце, и было сложно отнести это открытие к разряду благословений.

Больше похоже на провал. Бладлеттер привил ему качества хорошего воина, и чувства – иные, кроме ярости, мести, жадности – не входили в этот лексикон. Верности ты требуешь от подчиненных, а если они не проявляют ее только в отношении тебя одного, то следует избавиться от таких воинов как от неисправного оружия. Уважение проявляется только к силе врага, и лишь потому, что недооценить соперника равносильно поражению. Любовь ассоциировалась только с захватами и успешной защитой твоей силы…

Снова вонзив окровавленный кинжал в свою кожу, он зашипел от боли, защипавшей его ноги и руки, от нее закружилась голова, а сердце забилось быстрее.

Кровь потекла с новой силой, и он молился, чтобы она вывела из его тела сбивающее с толку сожаление, охватившее его вскоре после того, как он бросил Тро на том асфальте.

Как все могло пойти так криво…

Воистину, настоящий хаос начался, когда он не покинул тот переулок.

Отправив своих воинов подальше от Тро, он планировал сделать то же самое… но в итоге притаился на крыше одного из зданий, из укрытия наблюдая за своим солдатом. Он сказал себе, что остался якобы для того, чтобы убедиться, что его заместителя нашли Братья, а не Общество Лессенинг… потому что нуждался в информации о первом враге сильнее, чем о втором.

Но наблюдая, как Тро, лежа на том асфальте, извивается в агонии, а его конечности изогнуты под неправильным углом, и он ищет облегчения боли, меняя положение тела… Кор осознал, что гордый воин остался абсолютно беззащитным.

Чем заслужил он такие муки?

Ветер окатывал Кора, прочищая голову и остужая гнев, и он понял, насколько скверно чувствовал себя из-за своего поступка. Невыносимо скверно.

Когда появились убийцы, он достал пистолеты, приготовившись защищать мужчину, которого чуть не убил. Но Тро сам нанес мощный первый удар… а потом появились Братья, действуя как было задумано – с легкостью расправились с лессерами, подобрали Тро и уложили на заднее сиденье черного автомобиля.

В то мгновение Кор решил не следовать за внедорожником. И причина, которая двигала им, была анафемой по отношению к его главным приоритетам.

Тро с толком вылечат в обители Братства.

Можно сколь угодно говорить о том, что Братство обожает роскошь, но Кор знал, что у них был доступ к первоклассной медицинской помощи. Они были личной охраной короля; Роф не даст им ничего меньшего. Если он последует за ними, намереваясь проникнуть в их лагерь? Они могут заметить его и вступят в бой, вместо того, чтобы оказать Тро помощь, в которой он нуждался.

Воистину, Кор остался в стороне, руководствуясь неправильной причиной, плохой, недопустимой причиной… несмотря на свою закалку, своим амбициям он предпочел жизнь Тро: гнев повел его в одном направлении, но сожаление вело в другое. И последнее одержало верх. Бладлеттер определенно перевернулся в своем гробу.

Решение было принято, он томился в ночи и своих намерениях, когда стрельба осветила переулок прежде, чем транспортное средство с Тро получило шанс выехать.

Пока он собирался с мыслями, наступило короткое затишье… а потом Тормент, сын Харма, вышел прямо на огневую линию, отказавшись от укрытия, становясь целью для новоприбывших лессеров несмотря на то, что он разрядил свои орудия в них.

Невозможно не уважать его поступок.

Кор находился прямо над убийцей, который открыл огонь в сторону Брата… и, хотя вражеские пули достигли мужчину, Тормент продолжил идти вперед с двумя пистолетами наперевес, решительно, не останавливаясь ни перед чем.

Один выстрел в голову, и его песенка спета.

Движимый чем-то, чему он отказывался давать имя, Кор рухнул на живот, подполз к краю крыши и, вытянув руку, опустошил обойму в лессера, спрятавшегося в укрытии, похоронив все угрозы жизни Брата. Это казалось подобающей наградой за подобную храбрость.

Потом он дематериализовался с места сражения и часами бродил по улицам Колдвелла; уроки Бладлеттера долбились в его внутреннюю дверь, желая войти, чтобы стереть в пыль чувство того, что он неправильно поступил с Тро.

Однако сожаление становилось лишь сильнее, нагнаиваясь под его кожей, придавая новое значение его отношениям с солдатом… а также с мужчиной, которого он когда-то звал своим Отцом.

Мысль, что он мог быть сделан из иного, нежели Бладлеттер, теста, вливала в душу яд. Особенно с учетом того, что он поставил себя самого и ублюдков против Слепого Короля… а исполнение сего плана требовало силы, доступной лишь бессердечному.

По правде говоря, уже поздно сходить с намеченного курса, даже если бы он захотел… а он не хочет.

Он по-прежнему намеревался свергнуть Рофа… по той банальной причине, что трон завоевывают, неважно, что гласит Древнее Право или закостенелые традиции.

Но когда дело касалось его солдат и его правой руки…

Он сосредоточился на своих предплечьях, привычка и слепые поиски своего Я заставили его снова пройтись лезвием по плоти, надавливая на режущую сторону, так, чтобы рана была рваной, неаккуратной, и причиняла достаточно боли.

Становилось все труднее находить нетронутый участок кожи.

Зашипев сквозь стиснутые зубы, он молил, чтобы боль достигла самой его сущности. Ему нужно, чтобы боль прочесала его эмоции так, как всегда делал голос Бладлеттера, сохранившийся в памяти, он придавал ему сил, делал разум чистым, а сердце – хладнокровным.

Но это не помогало. Боль лишь удваивалась в его сердце, увеличивая чувство предательства, которое он совершил по отношению к славному мужчине с доброй душой, который верно служил ему.

Мокрый от своей крови, купаясь в собственной муке, он снова и снова пронзал свою плоть ножом, ожидая, когда старая, знакомая ясность придет к нему…

Когда этого не произошло, он внезапно пришел к выводу, что если ему когда-нибудь представится такой шанс, он, наконец, навсегда дарует Тро свободу.

[1] Стоун - мера веса; равен 14 фунтам, или 6,34 кг.

Глава 30

Лежа в своей кровати, Тор чувствовал лишь пульсацию в члене. Ну, это и аромат свежесрезанных цветов – в середине дня Фритц всегда расставлял их по вазам в коридоре.

– Этого ты хочешь от меня, ангел? – громко спросил он. – Давай же, я знаю, ты здесь. Этого ты добиваешься?

Чтобы придать словам выразительности, он демонстративно запустил руку под покрывала, позволяя ей скользнуть вниз по груди и животу к бедрам. Обхватив член, он не смог сдержать ни желание выгнуться, ни стон, зародившийся в горле.

– Где ты, мать твою? – прорычал он, не уверенный, с кем разговаривает в этой тусклой комнате. С Лэсситером. С Ноу-Уан. С милостивыми Мойрами… если они вообще существуют.

На каком-то уровне ему не верилось, что он с нетерпением ждал другую женщину… и тот факт, что меняющийся баланс между срочной необходимостью и виной быстро склонял чашу в пользу первого…

– Произнесешь мое имя, мастурбируя, и меня стошнит.

Хриплый и лишенный эмоций голос Лэсситера донесся из дальнего угла комнаты, где стояла кушетка.

– Ты об этом говорил?

Боже, это действительно он? – удивился Тор. Изголодавшийся, нетерпеливый. Всем недовольный от того, что был на взводе.

– Ход лучший по сравнению с твоим решением выйти под пули… – Раздался шорох. – Хэй, без обид, но будь любезен, положи обе руки туда, где я могу их видеть?

– Ты можешь сделать так, чтобы она пришла ко мне?

– Свободная воля – есть свободная воля. И, кретин, что с ладонями? Будь так добр.

Тор вынул обе руки из-под покрывала и ощутил необходимость прояснить:

– Я хочу накормить ее, а не трахнуть. Я не позволю Ноу-Уан пережить такое.

– Думаю, ты позволишь ей самой решать относительно секса. – Парень слегка закашлялся… но, с другой стороны, секс – неловкая тема для мужчин, обсуждающих порядочную женщину. – У нее на этот счет может быть свое мнение.

Тор вспомнил, как она смотрела на него в клинике, когда он удовлетворял себя. Она не боялась. Казалось, она была заворожена…

Он не знал, что с этим делать…

Тело самовольно выгнулось, будто бы заявляя: «Черта с два не знаешь, дружище».

Когда снова послышался кашель, Тор слегка рассмеялся.

– У тебя аллергия на цветы?

– Ага. Поэтому мне пора, окей? – Повисла пауза. – Я горжусь тобой.

Тор нахмурился.

– Почему?

Ответа не последовало, и стало очевидно, что ангел уже свалил…

Услышав тихий стук в дверь, Тор подскочил на кровати, едва ли ощущая боль в ранах, он точно знал, кто это.

– Входи.

Иди ко мне.

Дверь приоткрылась, и Ноу-Уан скользнула в комнату, запирая их вдвоем.

Тор услышал щелчок замка, и его тело послало разум ко всем чертям: он покормит ее… и, господь помоги им обоим, он трахнет ее, если она позволит.

Здравый рассудок вернулся на короткое мгновение, и Тор подумал, что должен прогнать ее, дабы избежать того послевкусия, которое будет ждать их после секса и кормления… и людям известно, что Коктейль Молотова[1], казавшийся забавной, восхитительной идеей, по факту, сносил их ландшафты под чистую.

Но он лишь протянул ей руку.

Спустя мгновение Ноу-Уан подняла руки и опустила капюшон. Вновь запоминая черты ее лица и фигуру, Тор четко осознал, что она ни капли не была похожа на Велси. Ноу-Уан была меньше, более хрупкого сложения. Светлая, а не оживленных, ярких оттенков. Скромная, а не прямолинейная.

Тем не менее, она нравилась ему. Странным образом, от ее непохожести на Велси становилось легче. Меньше шансов на то, что на место его возлюбленной в его сердце придет эта женщина: хотя тело его было возбуждено, эрекция – наименее важный указатель на связь. Мужчина с его родословной, при условии здорового состояния и хорошего кормления мог возбудиться и глядя на мешок картошки. А Ноу-Уан – несмотря на ее мнение о самой себе – была в тысячу раз привлекательней корнеплодов…

Господи, романтическая подоплека во всем этом была весьма кстати. Не так ли?

Ноу-Уан подходила медленно, хромота была еле заметна, и, достигнув края матраса, она опустила взгляд на его обнаженную грудь, руки, живот… и еще ниже.

– Я снова возбужден, – сказал он гортанным голосом. И, будь он проклят, но можно подумать, что он просто хотел предупредить ее. На самом деле? Он надеялся вновь увидеть то выражение на ее лице, когда он довел себя до оргазма…

И, кто бы мог подумать… вот и оно: жар и любопытство. Не страх.

– Мне взять твое запястье, стоя здесь? – спросила она.

– Забирайся на кровать, – буквально прорычал он.

Она поместила одно колено на высокий матрас, а потом неуклюже попыталась повторить то же самое со вторым. Ее хромая нога лишила ее равновесия, и она накренилась…

Тор без труда поймал ее, обхватив за плечи и мешая упасть лицом вниз.

– Держу тебя.

Ну, в этой фразе крылся двойной смысл.

Он ненамеренно притянул ее, так, что женщина устроилась на его груди. Блин, она была легкая, словно пушинка. Но, с другой стороны, она всегда мало ела.

Не он один нуждается в хорошем питании.

Но потом Тор просто замер, давая ей возможность привыкнуть. Он был ярким представителем мужского пола, адски возбужденным и уже успевшим напугать ее. Что до него, то Ноу-Уан могла потратить все время мира на то, чтобы удостовериться, с кем она сейчас находилась…

Внезапно ее запах изменился, приобретя безрассудный аромат пробудившейся женщины. В ответ его бедра заерзали под одеялами, и она бросила взгляд через плечо, наблюдая за реакцией его тела.

Будь он добропорядочным мужчиной, то скрыл бы эрекцию и убедился, что происходящее было связано только с оплатой за ее помощь. Но он чувствовал себя скорее мужчиной, чем добропорядочным.

На этой ноте, он опустил ее на свою грудь таким образом, чтобы губы Ноу-Уан оказались напротив его яремной вены.

***

Кожа.

Теплая мужская кожа напротив ее губ.

Теплая, чистая мужская кожа золотисто-коричневого, а не мертвенно-бледного цвета. Она пахла специями, мужественностью и… чем-то столь эротичным, что ее тело перенеслось в то вулканическое место.

Ноу-Уан сделала вдох, и его запах – запах мужчины – вызвал беспрецедентный отклик. Она полностью переключилась на инстинкты, клыки выступили из челюсти, губы раскрылись, показался язык, будто желая попробовать на вкус.

– Возьми мою кровь, Ноу-Уан… Ты знаешь, чего хочешь. Возьми меня…

Проглотив ком, она приподнялась на нем, заглядывая в его пылающие глаза. В них плескалось слишком много чувств, чтобы расшифровать их, и то же самое можно сказать о его голосе или выражении лица. Происходящее давалось ему с трудом: но с другой стороны, это была его супружеская спальня, где он без сомнений бывал тысячу раз со своей шеллан.

И, тем не менее, Тормент хотел ее. Это было ясно по напряжению в его теле, эрекции, которую она видела даже под слоем ткани.

Она знала, что он стоит на сложном перепутье, разрываемый двумя противоречиями: Ноу-Уан чувствовала то же самое. Она хотела этого, но если она возьмет его кровь сейчас, то положит начало отношениям, и она не думала, что готова к тому, куда они могли завести их обоих.

Но она не станет убегать. Как и он.

– Ты не хочешь, чтобы я пила из запястья? – спросила она словно чужим голосом.

– Нет.

– И где ты меня хочешь видеть. – Не вопрос. И, дражайшая Дева-Летописеца, она не понимала, кто сейчас говорит с ним таким голосом… низким, соблазняющим, требовательным.

– У моего горла. – Слова Тормента прозвучали еще ниже, и он застонал, когда ее взгляд вновь обратился туда, куда он неумышленно направил ее.

Этот всесильный воин хотел, чтобы она использовала его. Он лежал на подушках, его массивное тело, казалось, пребывало в странном восхищении, которое она видела раньше, удерживалось незримыми путами, из которых было невозможно выбраться.

Он не сводил с нее глаз, наклонив голову в бок, открывая взору вену… с противоположной по отношению к ней стороны. Так что ей придется вновь растянуться на его груди. Да, подумала Ноу-Уан, она тоже хотела этого… но прежде чем пошевелиться, она позволила своей глубинной сущности запаниковать. Последнее что ей нужно – это потерять контроль в процессе кормления.

Никакие воспоминания не всплыли из глубин сознания. Впервые настоящее ощущалось настолько реальным и пленяющим, что прошлое не показывалось ни эхом, ни тенью… в это мгновение она была словно чистый лист.

И четко осознавала, чего хочет.

Протянув руку, Ноу-Уан устроила свой легкий вес на его невероятно широкой груди. Его размеры казались нелепыми, противопоставление их тел – абсурдным… и, тем не менее, она не испытывала страха. Твердые мускулы его груди и ширина плеч совсем не пугали ее.

А лишь заостряли ее жажду до его вены.

Его тело выгнулось вверх, когда она легла на него, и – о, Боже – этот жар. Исходящий от его кожи, распаляющий ее нужду так же настойчиво, как лето действует на лихорадку.

Так давно она в последний раз кормилась от мужчины. В далеком прошлом это происходило лишь под пристальным наблюдением не только ее отца, но и других мужчин ее кровной линии: воистину, во время кормления всегда присутствовал дух церемонии, биология сдерживалась обществом и его ожиданиями.

Она никогда не чувствовала возбуждение. А если те порядочные джентльмены, что предоставляли ей свою вену, возбуждались, то они благоразумно не показывали своей реакции.

Происходящее сейчас включало все, чего не доставало в ее предыдущем опыте.

Происходящее сейчас было диким, необузданным… и очень сексуальным.

– Возьми мою кровь, – приказал Тормент, его челюсть напряглась, подбородок приподнялся, обнажая горло еще сильнее.

Опустив голову, она задрожала всем телом и укусила без толики изящества…

В этот раз стон принадлежал ей.

Вкус Тормента был ни на что не похож, букет взорвался ощущениями на ее губах, языке, стенках горла. Его кровь была намного чище и сильнее всего того, что она пробовала раньше, и… его сила. Казалось, будто мощь тела воина перетекала в нее, преображая ее во что-то большее, чем она была когда-либо.

– Бери больше, – выдохнул он хрипло. – Бери все…

Она выполнила его приказ, меняя наклон головы так, чтобы их соединение стало еще более идеальным. Она пила, смакуя, и обнаружила, что стала очень ясно ощущать потяжелевшие груди, лежавшие на нем. Тянущая боль в животе становилась лишь острее, сколько бы она ни пила. А ее ноги, они буквально таяли… желая только одного: раскрыться.

Для него.

Стена ее непоколебимости таяла неотвратимо, но какое это имело значение? Ноу-Уан была так поглощена, что ее волновало лишь то, что она сейчас получала.

[1] «Коктейль Молотова»,бутылка с зажигательной смесью - общее название простейших жидкостных зажигательныхгранат(названиеMolotov Cocktailимеет распространение в английском языке, в русский язык попало из английского в конце ХХ века). Обычная конструкция — стеклянная бутылка, содержащая горючую жидкость, и запал (в самом примитивном варианте на горлышке закреплена смоченная горючим тряпка).

Глава 31

Тор кончил вскоре после первого укуса Ноу-Уан. Он просто не мог остановить сжавшиеся яички или пульсацию, что поднялась вверх по стволу, равно как и всплеск жидкости, вырвавшейся из его члена, когда он кончил под простынями.

– Чееееерт… Ноу-Уан…

Она будто бы знала, что произошло мгновение назад, и на что именно он спрашивал разрешение, и кивнула у его горла. Потом пошла еще дальше: взяла его запястье и подтолкнула под простыню. Его не нужно просить дважды.

Раздвинув ноги, он заскользил рукой по напряженной длине в ритме, вторящем глоткам у его вены. Когда Тор снова достиг пика, эрекция дергалась как сумасшедшая, он опустился ниже, обхватил мошонку и резко сжал. Наслаждение и боль смешались, словно в кривом зеркале, искаженные изображения их тел усиливали абсолютно все, начиная от ощущения клыков Ноу-Уан в его шее и заканчивая извержениями ниже талии.

Чувство освобождения, избавления от боли, с которой он сражался дни и ночи, стало гребаным облегчением. Превратившись в озеро, на котором временно растаяла ледяная корка, он открылся Ноу-Уан, лежа под ее стройным телом, в плену ее изящного веса и мощного укуса.

Давно он не чувствовал ничего хорошего в своей душе, покрытой вечной мерзлотой. И зная, что ноша будет ждать его, когда этот солнечный рассвет исчезнет, он еще отчаянней погрузился в чувственный опыт, сознательно обнажая себя перед всеми эротическими ощущениями.

Ноу-Уан, наконец, вытащила клыки, медленно облизнув языком ранки, запечатывая их, и он кончил снова: ощущение влажного, теплого движения на его коже, транслировалось вниз по телу, до эрекции, которая дрожала и дергалась, выплескивая еще больше той жидкости, что уже покрывала нижнюю часть его живота и намочила простыни.

Кончая, он смотрел Ноу-Уан в глаза, прикусив нижнюю губу и откинув голову назад… чтобы она знала наверняка, что именно с ним происходило.

И тогда он понял… что она тоже хотела этого.

Ему подсказал ее сочный аромат.

– Позволишь доставить тебе удовольствие? – хрипло спросил он.

– Я... я не знаю, что делать.

– То есть ты согласна?

– Да… – выдохнула она.

Перекатившись на бок, он нежно опустил Ноу-Уан на матрас.

– Просто лежи здесь… я позабочусь обо всем остальном.

Легкость, с которой она подчинилась, была поразительна… и мгновенно намекнула – с точки зрения его либидо – что пора бы раздеть девушку, забраться сверху, кончить на нее.

Но этому не бывать. По стольким причинам.

– Я буду действовать медленно, – простонал он, гадая, к кому из них двоих обращается. А потом Тор подумал… что да, черт возьми, он начнет медленно. Он сомневался, что помнит, как обращаться с женщиной…

Тень, появившаяся из ниоткуда, пронеслась по его мыслям, выпрыгнула из мозга, вставая преградой между ними, омрачая момент.

Он осознал с печальной болью, что не может вспомнить точно, когда они с Велси в последний раз были вместе; если бы он знал, что их ждет в будущем, то уделил бы тому настоящему намного больше внимания.

Без сомнений, это был один из тех уютных, незапоминающихся, но весьма основательных разов в их супружеской постели, когда они оба были полураздеты и готовы с радостью плыть по течению…

– Тормент?

Голос Ноу-Уан ухватился за него, грозя полностью разрушить то, что происходило в настоящем. Но потом он вспомнил о Лэсситере… подумал о своей шеллан в той серой преисподней, плененной в изолированной пыльной пустоши.

Если он сейчас остановится, то никогда не сможет вернуться к этому мгновению, потенциалу, ситуации с Ноу-Уан… с кем угодно. Он навечно застрянет на дороге своего горя… и Велси никогда не обретет свободу.

Черт возьми, в жизни столько всего происходит, постоянно приходится продираться сквозь тернии, и эта проблема была не самой трудной. И она не продлится вечно. Он уже провел год в горе и скорби, его ждут еще десятки и сотни лет впереди для страданий. Следующие пять, десять, пятнадцать минут, час... сколько бы ни потребовалось… он должен оставаться в этой реальности, здесь-и-сейчас.

Только с одной Ноу-Уан.

– Тормент, мы можем оста…

– Я могу развязать твою мантию? – Голос казался ему мертвым. – Пожалуйста… позволь увидеть тебя.

Когда она кивнула, он проглотил ком и коснулся рукой пояса ее одежд. Ткань поддалась практически без сопротивления, а потом складки обнажили ее завернутое в мантию тело.

Его член дернулся при виде Ноу-Уан, почти не скрытой от его жадного взгляда, рук… его рта. И этот отклик сказал ему, что к несчастью… или к счастью… он мог это сделать. Он собирался сделать это.

Скользнув руками вокруг ее талии, он помедлил. У Велси было такое роскошное тело, с женственными линиями и силой, которые он так любил. Ноу-Уан была совсем другой.

– Тебе нужно лучше питаться, – хрипло сказал он.

Когда ее брови сошлись вместе, и она, казалось, вот-вот отпрянет от него, Тору захотелось треснуть себя по голове. Женщинам не стоит говорить о недостатках в моменты, подобные этому.

– Ты очень красивая, – сказал он, лаская взглядом ее грудь и бедра сквозь тонкую ткань. – Я просто волнуюсь за тебя. Вот и все.

Когда она вновь расслабилась, Тор не стал спешить, касаясь ее сквозь простую льняную накидку, что она носила, он медленно двигался к ее животу. Воспоминание о том, как она выглядела, нежась в колыбели голубой воды, плыла, раскинув руки в стороны, ее голова была запрокинута, а вершинки груди напряглись, вырвало у него стон.

И дало четкие указания.

Направив пальцы вперед, он погладил ее грудь снизу…

Шипенье и то, как девушка выгнулась, подсказали Тору, что его прикосновение было более чем желанно. Но он не станет торопиться. Это произошло в кладовой, больше такого не случится.

Он медленно и лениво поднимался все выше, пока его палец не забрался на сосок. Ноу-Уан снова зашипела.

Выгнулась.

Он продолжил изучение.

Все тело ревело, прижатый к ткани член напрягся против самоконтроля, самого темпа. Но он держал себя в узде ниже талии… и все останется как есть. Это было ради нее, не для него, и кратчайший путь слететь с рельсов – оказаться голым возле нее.

Вероятно, это кровь Ноу-Уан в нем. Да, в этом дело. В этом крылась причина его сумасшедшей потребности соединиться…

Ноу-Уан била ногами по одеялу, впиваясь ногтями в его предплечье, и только тогда он обхватил всю грудь, заменяя указательный палец большим на месте соска.

– Тебе нравится? – протянул он, когда она отчаянно втянула воздух.

Ответом стал набор звуков; с другой стороны, ее чувственное напряжение служило настоящим ответом.

Ей действительно нравилось то, что она сейчас чувствовала.

Обхватив ее поясницу, он нежно приподнял девушку к своим губам. На несколько мгновений его охватили сомнения, просто потому, что он не мог поверить, что на самом деле делает это с кем-то: до него никогда не доходило, что в будущем у него будет некое подобие сексуальной жизни вне воспоминаний… но вот она, разворачивается прямо перед ним, образно говоря, это электрическое соединение сверкало, он был обнажен и возбужден, а рот его желал попробовать нечто иное.

– Тормент… – простонала она. – Я не знаю, что…

– Все в порядке. Я рядом… рядом.

Опустив голову, он разделил губы и потерся о ее сосок сквозь ткань, взад и вперед. В ответ, ее руки впились в его волосы, приятно натягивая их, царапая кожу.

Черт, она изумительно пахла, ее аромат казался легче и более цитрусовым, чем запах Велси… и все же был словно реактивным топливом в его венах.

Лизнув ее, он услышал шорох одежды и ощутил намек на рай… поэтому он повторил движение. Снова. И снова.

Вобрав грудь в рот, он потянул сосок, двигаясь в одном ритме. Ноу-Уан ухватилась за него еще крепче, его руки блуждали повсюду, изучая ее бедра, ноги, живот, крошечную талию.

Кровать ненавязчиво скрипела, матрас прогнулся под ним, когда Тор придвинулся еще ближе к Ноу-Уан… и свел их бедра вместе.

Пора перейти на следующую ступень.

***

Вот почему у женщин появляется такой взгляд, когда они думают о своих мужчинах.

Ноу-Уан наконец поняла, почему, когда хеллрен входит в комнату, его шеллан еле заметно напрягается, а на ее лице расцветает заговорщическая улыбка. В этом крылась причина переглядываний между супругами. Этим объяснялась срочность проведения брачной церемонии, трапезы и танцев для гостей, закрытого на весь день дома.

Поэтому счастливые пары время от времени не спускаются на Первую трапезу. Или Последнюю. Или на все, что между ними.

Этот пир чувств – величайшая пища всей расы.

И Ноу-Уан думала, что никогда не познает этого.

Почему она наслаждалась этим? Несмотря на хаотичную нужду в их телах, Тормент очень трепетно относился к ней. Он был откровенно возбужден, как и она, но не спешил: его самоконтроль стальной решеткой накрыл их общее желание соединиться, его темп и ласки были так же медленны и безвредны, как плавное падение пера в недвижимом воздухе.

И, на самом деле, это сводило ее с ума.

Но она также понимала, что это ради ее блага. Она была расстроена, и, несмотря на это, уверена в правильности происходящего, ведь было невозможно принять вампира, с которым она сейчас была, или ее желание за…

От ощущения его влажных губ, сомкнувшихся на ее груди, Ноу-Уан вскрикнула, цепляясь за его волосы. А потом он начал посасывать ее плоть.

– Ты раздвинешь для меня свои ноги? – спросил Тормент напротив ее соска.

Бедра подчинились прежде, чем согласие сорвалось с ее губ, и в ответ она услышала смех, прокатившийся в его груди. Он также не стал тратить время. Обхватив губами вершинку, он скользнул ладонью вниз по бедру, а потом по внутренней стороне.

– Подними свои бедра для меня, – сказал он прежде, чем снова лизнуть ее сосок.

Она мгновенно подчинилась, предвкушение охватило ее настолько сильно, что она не могла осознать смысл его просьбы. Но потом что-то слегка потерлось о ее ноги.

Платье. Он задирал платье…

Тормент снова дотронулся до нее, коснулся верхней части бедер, затем спускаясь… и снова устремился к внутренней стороне.

О, отсутствие преграды... Будто и без этого было недостаточно хорошо.

В ответ она выгнулась, напряглась, но ничем не помогла подтолкнуть его к жару, который он мог потушить в мгновение ока. Воистину, от его отвлекающих ласк, распустившееся в глубине ее тела чувство превратилось в нечто острое, нарастающее ощущение переросло в откровенную нужду, боль от которой напоминала его укусы.

Он первый раз мимолетно коснулся ее лона, и она резко вскрикнула, желая большего. Второй раз он медленно скользнул по ее плоти. В третий…

Она направила свою руку вниз, прижимая его ладонь к разгоряченной коже.

Она не ожидала услышать его стон, сказавший, что он, вероятно, снова кончил… да, по содроганиям его тела она могла утверждать, что Тормент достиг очередной разрядки, его бедра двигались под простыней таким образом, что она могла думать лишь о проникновении.

Повторяющемся, мощном проникновении.

– Тормент, – ее голос был хриплым, мысли путались, и только тело знало точно, чего оно хочет.

Прошло некоторое время, прежде чем он смог ответить чем-то кроме тяжелого дыхания.

– Ты в порядке?

– Помоги мне. Мне нужно…

Он потерся губами по ее груди и убрал руку.

– Я позабочусь об этом. Обещаю. Только немного позже.

Она не знала, сколько еще из этого «немного» сможет вынести, прежде чем ее тело разлетится на части.

Но потом он научил ее, что чувство неудовлетворенности может достигать и больших высот.

В конце концов, он начал ласкать ее, сперва медленно, невесомо, подразнивая, а не руководствуясь честными намерениями. Но – спасибо, о Славная Дева – все изменилось. Когда он постепенно усиливал давление на вершину ее лона, она вспомнила, как он ублажал себя в клинике, его руки спустились ниже пояса, его тело создавало трение, пока что-то не щелкнуло, и нахлынуло наслаждение…

Оргазм оказался самым мощным чувством, которое она когда-либо испытывала: даже боль, что она познала от рук симпата, близко не могла сравниться с удовольствием, охватившим нижнюю часть ее тела, вибрацией пронесшимся по груди, отдаваясь эхом в кончиках пальцев и ногах.

Она знала землю. Знала Святилище.

Но это… было раем.

Глава 32

Когда Ноу-Уан достигла оргазма, Тор снова кончил, чувство ее влажного лона, содрогания ее бедер, ее крик перебросили его через край: она была влажной. Открытой. Готовой для него.

Она была роскошной.

Она потиралась о его руку, и Тор хотел прижаться ртом к ее плоти, войти языком и попробовать то, что он подарил ей.

На самом деле, не будь она так тесно прижата к нему, он бы сразу сменил положение, спустился вниз по ее телу и нашел губами ее плоть. Но в это мгновение он не сдвинется с места. Пока волны их удовольствия не пойдут на спад, а мускулы не вернутся к костям.

Но она не отпустила его.

Даже когда ее оргазм утих, ее руки по-прежнему удивительно сильной хваткой держали его шею. Ее охватила дрожь, он ощущал каждое содрогание.

Сперва ему показалось, что ее снова увлекла страсть, но вскоре стало очевидно, что дело не в этом.

Ноу-Уан тихо плакала.

Когда он попытался отстраниться, она только сильнее обхватила его, прижимаясь головой к его груди. Было очевидно, что она не боялась его, и что он не причинил ей боли. Боже, и тем не менее…

– Шш… – прошептал он, положив свою широкую ладонь на ее спину и начав нежно поглаживать. – Все хорошо…

Разумеется, это была ложь. Он не думал, что хотя бы что-то было хорошо. Особенно, когда она заплакала еще сильнее.

Он ничего не мог сделать, просто был рядом, опустил голову ближе к ее и сдернул одеяло со своих ног, чтобы укрыть девушку и согреть.

Ноу-Уан плакала целую вечность.

Он бы держал ее еще дольше.

Это так странно… предоставляя ей опору, он сам обретал равновесие, цель и фокус, столь же сильные, как и сексуальное влечение несколько мгновений до этого. И оглядываясь назад, ему следовало знать, что это произойдет. Возможно, случившееся было первым и единственным в ее жизни сексуальным опытом по ее согласию. Достойная женщина из семьи высоких кровей? Ей ни в коем случае не позволят даже держать постороннего мужчину за руку.

Она знала только жестокость того симпата.

Будь он проклят, Тор хотел убить того ублюдка снова.

– Я… не знаю… почему плачу, – сказала она в конце концов, слова вырывались в перерывах между резкими выдохами.

– Я с тобой, – пробормотал он. – Сколько бы ни потребовалось, я с тобой.

Но эмоции отступали, ее дыхание успокаивалось, она хлюпала носом не так сильно. И все закончилось после последнего прерывистого вдоха. Потом она замерла, как и он.

– Поговори со мной. – Он продолжил поглаживать ее спину. – Расскажи, о чем ты думаешь.

Она открыла рот, будто намеревалась ответить, но потом просто покачала головой.

– Я думаю, ты очень храбрая.

– Храбрая? – рассмеялась она. – Ты плохо меня знаешь.

– Очень храбрая. Для тебя это было непросто… и это честь, что ты позволила мне… сделать то, что я сделал.

Казалось, ее охватило смятение.

– Но почему?

– Требуется огромное доверие, Ноу-Уан… особенно для кого-то с прошлым, подобным твоему.

Нахмурившись, она ушла в себя.

– Хэй, – сказал Тор, – скользнув указательным пальцем под ее подбородок, – посмотри на меня. – Когда она подчинилась, он провел по ее лицу пальцем. – Хотел бы я сказать что-нибудь философское или проникновенное или… хоть что-нибудь… чтобы помочь тебе переключиться на будущее. Но мне нечего сказать, и я сожалею об этом. Но одно я знаю точно. Нужна истинная смелость, чтобы пробиться сквозь прошлое, и сегодня ночью ты сделала это.

– Тогда, думаю, мы с тобой оба отличаемся храбростью.

Он отвел взгляд.

– Да.

Последовала пауза, будто прошлое вытянуло всю энергию из них обоих.

– Почему после секса ощущаешь такую неловкость? Мне кажется… что я далеко от тебя, – спросила она внезапно.

Он кивнул, думая про себя, что да, секс может быть странным в этом плане, даже без затруднений, что стояли перед ними. Даже если не доходишь до конца, потрясающая близость, что возникает в процессе, словно воздвигает при возвращении к нормальному состоянию стену, несмотря на тот факт, что они лежали рядом.

– Сейчас мне лучше вернуться в свою комнату, – сказала Ноу-Уан.

Он представил ее в другом конце коридора, и решил что это слишком далеко.

– Не надо. Останься здесь.

В тусклом свете он увидел, как она снова нахмурилась.

– Ты уверен?

Протянув руку, он заправил светловолосую прядь, выбившуюся из косы.

– Да. Уверен.

Очень долго они смотрели друг на друга, и каким-то образом… может, по уязвимости в ее взгляде, может по линии ее рта, а может, он прочел ее мысли… но Тор знал, что именно ее сейчас тревожило.

– Я понимал, что это ты, – мягко сказал он. – Все время, я знал, что это ты.

– И это было… окей, используя твое выражение?

Он подумал о своей шеллан.

– Ты совсем не похожа на Велси.

Услышав, как она прокашлялась, он понял, что подумал вслух.

– Нет, я имею в виду…

– Тебе не нужно объясняться. – Ее печальная улыбка была полна сострадания. – Воистину не нужно.

– Ноу-Уан…

Она подняла руку.

– Нет нужды объясняться… кстати, здешние цветы изумительны. Я никогда не нюхала подобный букет ароматов.

– Они в коридоре, на самом деле. Фритц меняет их каждые два дня. Слушай, я могу для тебя кое-что сделать?

– Будто ты еще недостаточно сделал, – сказала она.

– Я хочу принести тебе немного еды.

Ее изящные брови приподнялись.

– Я не хотела бы тебя беспокоить…

– Но ты голодна, ведь так?

– Ну… да…

– Я вернусь через минуту.

Он быстро встал с матраса, неосознанно приготовившись к тому, что мир сейчас резко накренится. Однако голова не кружилась, не было нужды восстанавливать равновесие. Его тело с нетерпением стремилось к движениям, когда он обогнул изножье кровати…

Взгляд Ноу-Уан следил за ним, и от выражения на ее лице он замер на месте. Размышление вернулось в ее взгляд. И голод.

Он даже подумать не мог, что это повторится вновь. Но судя по тому, как она смотрела на него… ответом будет большое «да», по крайней мере, с ее точки зрения.

– Тебе нравится то, что ты видишь? – спросил он голосом чересчур хриплым.

– Да…

Ну, от ее слов он снова затвердел ниже талии, его член подпрыгнул, весь во внимании… и, черт возьми, ее взгляд остановился на нем, наблюдая за шоу.

– Я хочу многое с тобой сделать, – прорычал он. – Это может быть просто началом. Если ты захочешь.

Ее губы приоткрылись, а веки смежились.

– Ты хочешь этого?

– Да. Хочу.

– Тогда мой ответ… да, пожалуйста.

Он кивнул ей один раз, будто они заключили своеобразную сделку. А потом ему пришлось заставить себя отойти от кровати.

Подойдя к шкафу, он натянул джинсы и направился к двери.

– Хочешь чего-нибудь конкретного?

Ноу-Уан медленно покачала головой, ее веки были по-прежнему низко опущены, рот приоткрыт, а щеки раскраснелись. Блин… она понятия не имела, как соблазнительно выглядела на этой огромной, смятой кровати, ее мантия свисала с краев матраса, из ее вечно аккуратной прически выбились светлые прядки, ее аромат был сильным и обольстительным, как никогда.

Может, еда подождет. Особенно когда он увидел ее обнаженные ноги, мелькнувшие посреди спутанного покрывала.

Да, у Тора на них свои планы. Планы в стиле «закинуть-через-плечо»…

Ноу-Уан внезапно набросила покрывало на хромую ногу, пряча от его взгляда.

Тор уверенным шагом подошел к ней и непреклонно вернул одеяло на место. Очертив плохо зажившие раны пальцем, он посмотрел ей прямо в глаза.

– Ты прекрасна. Каждый твой дюйм. Ни секунды не думай, что с тобой что-то не так. Хорошо?

– Но…

– Нет. Я тебя не слышу. – Наклонившись, он снова прижался губами к ее голени, икре, лодыжке, провел по шрамам, лаская их. – Прекрасна. Целиком.

– Как можешь ты так говорить? – прошептала Ноу-Уан, моргая от слез.

– Потому что это правда.– Выпрямившись, он сжал ее в последний раз. – Не прячься от меня, хорошо? И накормив тебя, я покажу, насколько серьезен в своих словах.

От его слов она улыбнулась… а потом тихо рассмеялась.

– Моя девочка, – пробормотал он. Но… черт, она ведь не «его». Что только что вылетело из его рта?

Силком потащив себя к двери, он вышел в коридор, закрыв Ноу-Уан в комнате…

– Что за хрень? – подняв ногу, он внимательно рассмотрел ступню. На коже была серебристая краска.

Посмотрев на дорожку, он обнаружил след… серебряной краски, уходивший вниз по коридору к балкону на втором этаже.

Чертыхнувшись, Тор задумался, кто из додженов над какой частью дома сейчас работал. Хорошо, что пятна принесут много радости беднягам, в ином случае Фритц будет рвать и метать.

Следуя за каплями к вершине парадной лестницы, он спустился в фойе.

След вел прямо в вестибюль.

– Господин, добрый день. Вам что-нибудь нужно?

Тор повернулся к Фритцу, который выходил из столовой с мастикой для натирки полов.

– Хэй, да. Мне нужно что-нибудь из еды. Но, что за хрень с краской? Вы с парнями решили изуродовать бассейн?

Подойдя ближе, дворецкий нахмурился.

– На территории особняка никто ничего не красит.

– Ну, значит, кто-то играет в Микеланджело. – Тор сел на корточки и провел пальцем по одной из мелких лужиц…

Минуточку… это не краска.

И субстанция пахла цветами.

Свежими цветами?

На самом деле именно этот запах был в его комнате.

Его взгляд метнулся к двери в вестибюль, он вспомнил о том дожде из пуль, под который он вышел. И, наконец, понял, что не чудо спасло его от смерти.

– Приведи Джейн, быстро, – рявкнул он доджену.

***

О, даааа, подумал Лэсситер, перевернувшись на горячем камне и подставив свой зад солнцу. То, что нужно…

Принимая все во внимание, выдался отличный день. Чтобы схлопотать свинца.

Ну, то есть, ночь.

А также время года.

Спасибо Создателю за лето: пока он лежал на первых ступеньках особняка, слепящие мегаватты июля лились на него, лучи исцеляли изрешеченное пулями тело. Без солнца? Он, вероятно, снова бы умер… и не такой встречи с боссом он искал. Воистину, солнечный свет для него – что кровь для вампиров: необходимость, от которой он получал истинное удовольствие. И пока он купался в его тепле, боль отступала, а сила возвращалась… и тут он подумал о Торе.

Ну что он за придурок – вытворить такую глупость в том переулке? Чем, во имя всего святого, думала эта истеричка?

Да плевать. Черта с два он позволит ублюдку выйти под перекрестный огонь без защиты. Они зашли слишком далеко, чтобы запороть все в тот самый момент, когда дело сдвинулось с мертвой точки.

И сейчас Тор и Ноу-Уан были вместе, ценой того, что он превратился в подушечку для булавок.

Так что не все потеряно. Он же, с другой стороны, серьезно подумывал оторвать этому Брату яйца – в качестве расплаты. Во-первых, пули в теле жгли не по-детски. Во-вторых, что, если бы на дворе стоял декабрь? Тогда он не жилец…

Лэсситер поднял голову, когда массивная парадная дверь громко хлопнула. Док Джейн, их фантастическая целительница от Бога, вылетела из особняка так, будто нацелилась бежать дистанцию спринтом.

Она резко затормозила, чтобы не перелететь через него.

– Вот ты где!

Этого только не хватало.

О, вы только гляньте, она принесла с собой веселый ящик, маленький красный крест указывал на принадлежности для неотложной помощи.

– Шикарное ты выбрал время для загара, – пробормотала Джейн.

Он снова опустил голову, его щека легла на теплый камень.

– Просто веду себя как хороший пациент и принимаю свои лекарства.

– Не против, если я осмотрю тебя?

– Твой супруг меня не убьет, если ты увидишь меня голым?

– Ты уже голый.

– Тебе не видна моя самая главная сторона. – Когда она нависла над ним без дальнейших комментариев, он пробормотал: – Отлично. Делай, что хочешь… но не заслоняй мне солнце. В нем я нуждаюсь больше, чем в тебе.

Она поставила коробку рядом с его ухом и села на колени.

– Ага, Ви рассказал мне немного о том, как ты устроен.

– Охотно верю. Знаешь, мы с ним не раз пересекались. – Сукин сын даже спас его однажды… чудо, учитывая, как сильно они ненавидят друг друга. – У нас с ним своя история.

– Он упоминал об этом, – сказала она рассеянно, будто в данный момент проверяла его раны. – Возможно, в тебе еще остался свинец… не против, если я переверну тебя?

– К черту свинец. Мое тело поглотит его… если, конечно, предоставите мне достаточно солнечного света.

– У тебя по-прежнему сильное кровотечение.

– Все будет в порядке.

И он начинал верить, что это не ложь. После того, как все произошло, он продолжил поддерживать невидимость и спрятался на пассажирском сиденье Мерседеса, который увез Тора в клинику. Появившись в медицинском центре, он тут же спер бинты и замотал себя словно мумию, чтобы не истечь кровь с головы до пят. Не было смысла бежать к двери – в тот момент солнце еще не встало – точнее, не на столько, чтобы чем-то помочь. К тому же, он надеялся, что исцелится сам.

Не-а. Почти сразу после того, как он поднялся в ту спальню вместе с Тором, он понял, что по уши в проблемах. Дыхание затруднилось. Боль стала еще жарче. Зрение начало рябить. К счастью, к тому времени солнце полностью встало.

И ему пришлось бы уйти в любом случае, потому что рано или поздно пришла бы Ноу-Уан…

– Лэсситер. Я хочу посмотреть на тебя спереди.

– Все цыпочки так говорят.

– Ждешь, когда я тебя переверну? Потому что я это сделаю.

– Твоему супругу вряд ли это понравится.

– Будто это тебя волнует.

– Верно. На самом деле, это даже стоит усилий.

Со стоном он уперся ладонями в поверхность, покрытую переливающейся серебристой кровью, что собралась под ним, и с трудом, словно он был бесформенным куском мяса, перевернулся.

– Ничего себе, – выдохнула она.

– Слушай, я в курсе. Внушительный инструментарий.

– Будешь хорошим мальчиком… и переживешь это… тогда я обещаю, что не расскажу Ви.

– Насчет моего размера?

Она тихо рассмеялась.

– Нет, насчет твоего предположения, что я могу смотреть на тебя не только профессионально. Я могу забинтовать эти раны? – Она легонько прощупала его грудь. – Даже если оставить пули на месте, это может прекратить кровотечение.

– Неудачная мысль. Солнечный свет и открытое пространство – вот что поможет мне. Я буду в порядке. Если только небо не затянет тучами.

– Может, раздобыть тебе солярий?

Сейчас он рассмеялся… что вызвало кашель.

– Нет, нет… свет должен быть настоящим.

– Мне не нравится это дребезжание.

– Который час?

– Час двадцать шесть.

– Приходи через полчаса, посмотрим, как будут обстоять дела.

Повисло молчание.

– Хорошо. Я приду. Тор захочет… – Зазвонил ее телефон, и Джейн ответила: – Я только о тебе говорила. Да, я с ним, и он… неважно, но утверждает, что позаботится о себе. Разумеется, я останусь с ним… нет, у меня полный порядок с медикаментами, и я позвоню минут через двадцать. Окей, десять. – Последовала очередная длинная пауза, а потом она сделала глубокий вдох. – Это… эм… уйма пулевых ранений. В груди. – Опять пауза. – Алло? Хэй, Тор… о, боже, я думала, что потеряла тебя. Ага… нет, слушай, ты должен довериться мне. Если бы я считала, что его задница в опасности, то уже затащила бы в фойе, кричащего и упирающегося. Но, честно говоря, во время нашего разговора я буквально наблюдаю, как он исцеляется… я собственными глазами вижу, как исчезают внутренние ушибы. Окей. Ага. Давай.

Лэсситер никак не прокомментировал разговор, он просто оставался там, где лежал, глаза закрыты, тело, купаясь в солнце, возвращается к здоровому состоянию.

– Значит, это благодаря тебе Тор выбрался живым из того переулка, – спустя какое-то время пробормотала Славный доктор.

– Понятия не имею, о чем это ты.

Глава 33

– Прости, приятель, но тебе светит всего одно кормление. Так мне сказали.

Лежа на кровати, к которой его привязали, Тро не удивился ответу человеческого доктора. Сильный пленник Братству ни к чему. Проблема в том, что выздоровление шло плохо, и кровь могла помочь.

Разумеется… если его покормят, это станет счастливым стечением обстоятельств, что ему удастся увидеть Избранную снова перед своим уходом.

Она была близко. Он мог чувствовать ее…

– В действительности, я уверен, что все спланировано для твоего скорейшего отъезда. Ночь наступит совсем скоро.

Может, ему просто отказаться от всяких телодвижений?

Нет, это едва ли остановит Братство. Они просто выпроводят его под руки.

Человеческий хирург ушел – кстати, как так вышло, что они используют человека? – и он опять остался один.

Когда дверь снова распахнулась, он даже не попытался открыть глаза. Это была не Избранная…

Металлический щелчок, раздавшийся возле уха, привлек его внимание. Распахнув глаза, он уставился на ствол 357-го Магнума.

Палец Вишеса, укрытый перчаткой, лежал на курке:

– Проснись, красавица!

– Если выстрелишь в меня сейчас, – слабо сказал Тро, – я уже не выкарабкаюсь.

Он говорил правду. Так долго существуя на крови человеческих женщин, он был не в состоянии вылечить себя от столь серьезной раны и за короткий срок.

Вишес пожал плечами.

– Значит, мы доставим тебя к Кору в сосновом ящике.

– Удачи тебе с этим, приятель. Я не выдам его местоположение. – Но не ради Кора. Он не хотел, чтобы его товарищи… точнее, бывшие товарищи… подверглись внезапной атаке. – Пытай меня, если пожелаешь. Но ни одно слово не покинет моего рта.

– Я решу пытать тебя, и ты все выболтаешь, поверь на слово.

– Тогда приступай…

Хирург встал между ними.

– Тааак, остыньте, пока мне снова не понадобились нитка с иголкой. Ты… – он указал на Тро, – захлопнись… этого парня не стоит упрашивать, когда дело касается кровопролития. И, как насчет того, чтобы отпустить его? – Он обратился к Брату. – Мой пациент прав. Посмотри на жизненные показатели… он висит на волоске. Я-то думал, что все было устроено для того, чтобы он выжил? Дело в том, что ему снова нужно дать вену. Либо так, либо неделя-вторая на выздоровление.

Взгляд Брата переместился на панели, что пикали и светились позади кровати.

Когда воин тихо выругался, Тро улыбнулся про себя.

Брат ушел, не сказав ни слова.

– Спасибо, – сказал он целителю.

Мужчина нахмурился.

– Это лишь мое врачебное мнение… поверь, я с нетерпением жду, когда ты покинешь мою вотчину.

– Справедливо.

Когда его снова оставили одного, он принялся ждать с нетерпением. И тот факт, что к нему долго никто не приходил, означал, что Братья обсуждали его дальнейшую судьбу.

Дискуссия, вероятно, вышла оживленная.

Когда дверь, наконец, распахнулась, его ноздри расширились, а голова резко повернулась на бок… вот она.

Прекрасная, как мечта. Неземная, словно луна. Реальная, насколько это возможно.

С боков ее окружили Братья Фьюри и Вишес. Избранная одарила его милой улыбкой… будто абсолютно не понимала, что эти мужчины были готовы разорвать его на кусочки, даже если он чихнет в ее сторону.

– Господин, вам нужно больше?

Мне нужна вся ты, подумал он, кивая ей.

Подойдя к его кровати, она села рядом, но Фьюри обнажил клыки позади нее, а Вишес незаметно навел пистолет.

– Сюда, – сказал Фьюри, изящно направляя Избранную к креслу. – Здесь тебе будет удобнее.

Не совсем верно, ведь сейчас ей придется тянуться к нему. Но голос Брата был столь спокойным и чарующим, что это добавило правдивости его словам.

Пока Избранная подносила к нему свою руку, Тро хотел сказать, как она красива, и что он скучал по ней, и что он боготворил бы ее, дай она шанс. Но он предпочитал видеть свой язык во рту… а не отрезанным и втоптанным в пол.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросила она.

– Ты такая красивая…

Фьюри позади нее обнажил зубы, его лицо исказила гримаса жестокости.

Тро было плевать. Он снова вкусит амброзию, а эти двое не сделают ничего поистине ужасного перед светловолосой Избранной.

Которая сейчас покраснела, как маков цвет… отчего стала еще прекрасней.

Когда Избранная потянулась вперед и поднесла свое запястье к его губам, руки в оковах, что удерживали его, дернулись… и она на мгновение оказалась озадачена услышанным дребезжанием. Но под покрывалами ничего не было видно; все было укрыто тканью, что сохраняла его тепло.

– Матрасные пружины, – пробормотал он.

Она снова улыбнулась и устроила запястье напротив его губ.

Обняв ее своим взглядом, Тро укусил так аккуратно, как мог, не желая причинять ей ни крупицы боли… и он пил, разглядывая ее лицо, запечатлев его в памяти так, чтобы держать ее образ ближе к сердцу.

Потому что, скорее всего, сейчас он видит ее в последний раз.

Воистину, он разрывался, желая воспеть хвалу Деве-Летописеце за то, что такая женщина вошла в его жизнь, и, тем не менее, он видел в этих двух встречах своеобразное проклятье.

Он опасался, что она останется с ним. Будет преследовать его словно призрак…

Все закончилось слишком быстро, и он вытащил клыки из ее нежной плоти. Он облизнул ее кожу один раз, второй, лаская своим языком…

– Окей, на этом закончим, – Фьюри поднял ее с кресла, сердечно улыбаясь ей.

– Сейчас найди Куина… тебе нужно набраться сил.

Это правда, подумал Тро, почувствовав укол вины. Воистину, казалось, она побледнела и испытывала головокружение. С другой стороны, она кормила его дважды в столь короткий срок.

Хотел бы он, чтобы его звали Куин.

Фьюри проводил ее до двери и попрощался с добрыми пожеланиями на Древнем Языке. А потом развернулся… и проверил, что дверь заперта.

Сбоку прилетел кулак, и, заметив мельком черную кожу, он понял, что это был Вишес.

И последовавший треск был таким громким, словно бревно переломили надвое.

С другой стороны, у него всегда был крепкий подбородок.

Когда церковные колокола зазвенели в голове Тро, и он сплюнул кровь, Вишес мрачно сказал:

– Это за то, что смотрел на нее так, будто мысленно трахаешь.

В другом конце комнаты Брат Фьюри сжал руку в кулак и начал стучать по раскрытой ладони другой руки. Подойдя, он зловеще добавил:

– А это, чтобы убедиться, что ты не реализуешь свою блестящую идею.

Тро улыбнулся им обоим. Чем больше они будут бить его… тем вероятней ему снова потребуется кормление.

И они были правы: он хотел ее… хотя «заниматься любовью» – более подходящее определение. И проведенные с ней мгновения стоили всего, что они с ним сделают…

***

В особняке, Тор сидел на нижней ступеньке парадной лестницы, упершись локтями в согнутые колени, подбородок лежал на кулаке, а телефон – рядом с ним, экраном вверх.

Его задница онемела.

На самом деле, просидев на одном месте в течение последних – сколько он просидел? Пять часов? Вероятно, придется попросить удалить ковровый ворс с его «багажника» хирургическим путем… Охранная лампа издала «бип», и Тор подскочил на ноги, подбежал к панели, снова взглянул на экран и открыл замок.

Лэсситер был один, вероятно потому, что Джейн предпочла вернуться в Яму. Ангел был в костюме Адама… и выглядел прекрасно. Нет пулевых отверстий, шрамов, ушибов.

– Продолжишь так пялиться на меня, и будешь должен мне ужин после.

Тор зыркнул на ангела.

– Ты чем, черт возьми, думал?

Лэсситер покачал пальцем.

– Не тебе задавать мне этот вопрос. Не относительно прошлой ночи.

И на этой ноте… и абсолютно не беспокоясь о своей наготе… Лэсситер направился в бильярдную комнату, к бару. По крайней мере, он встал за стойку, наливая алкоголь, не сверкая своим «портовым грузчиком» и двумя «буйками».

– Виски? Джин? Бурбон? – спросил ангел. – Я выбираю «Оргазм».

Тор потер лицо.

– Можешь не произносить это слово, пока я рядом, а ты – с голой задницей?

Его слова вызвали волну «Оргааааазм, оргааааазм, оргааааазм» в такт пятой симфонии Бетховена. К счастью, фруктовая дребедень, что он намешал в своем стакане, оборвала поток слов, когда он выпил ее залпом.

– Ааааах… – Ангел улыбнулся. – Выпью-ка еще один. Не желаешь? Или этим днем у тебя было достаточно оргазмов?

От молниеносного образа груди Ноу-Уан в его руке, член Тора радостно подпрыгнул.

– Лэсситер, я в курсе, что ты сделал.

– Снаружи? Ну да, я с солнцем на «ты». Лучший доктор из возможных… и никаких доплат. Я-хууу!

И снова пить. Значит, бравада была выдавлена через силу.

Тор устроился на стуле.

– Какого хрена ты закрыл меня собой?

Ангел демонстративно занялся третьей порцией.

– Я скажу тебе то же, что сказал Доку Джейн – я вообще без понятия, о чем это ты.

– О пулевых ранах по всему твоему телу.

– Да?

– Ага.

– Чем докажешь? – Лэсситер слегка поднял руку. – Можешь доказать, что я вообще был ранен?

– К чему отрицать это?

– Это не отрицание, если я понятия не имею, о чем это ты.

С очередной очаровательной улыбкой он опрокинул стакан. А потом сразу же взялся за четвертый.

Тор покачал головой.

– Если хочешь расстаться с жизнью, почему бы не сделать это как настоящий мужчина?

– Обожаю вкус фруктов.

– Ты то, что ты пьешь.

Ангел посмотрел на часы.

– Дерьмо. Я проворонил «Мори»[1]. Но записал «Эллен»[2].

Лэсситер подошел к дивану и растянулся на нем… и Тор счел себя счастливчиком потому что, по крайней мере, ублюдку хватило приличия укрыть свои причиндалы покрывалом. Когда ТВ включилось, а Эллен Дедженерес[3] протанцевала вдоль выстроившихся домохозяек, стало очевидно, что ангел не настроен на разговоры.

– Я просто не понимаю, зачем ты это сделал, – пробормотал Тор.

Это так не похоже на парня, который печется только о своей заднице.

В это мгновение в арочном входе в бильярдную появилась Ноу-Уан. Она была в своей мантии с поднятым капюшоном, но Тор увидел ее обнаженную и расслабленную, и его тело снова ожило.

Когда он соскользнул со стула и направился к женщине, то мог поклясться, что услышал слова Лэсситера – «вот почему».

– Хэй, ты получила еду?– сказал он, подойдя к женщине.

– Да, – прошептала она. – Но я волновалась, когда ты не вернулся. Что-то стряслось?

Он посмотрел на Лэсситера. Казалось, ангел вырубился, его дыхание было ровным, пульт лежал на груди, в расслабленной ладони, от алкоголя на полу исходил конденсат.

Но Тор не поверил в это «я сплю как убитый» состояние.

– Ничего, – хрипло сказал он. – Ничего. Давай поднимемся наверх и отдохнем.

Когда он развернул ее, нежно касаясь плеч, она спросила:

– Ты уверен?

– Да. – И они действительно собирались отдыхать. Он почувствовал внезапное истощение.

Он в последний раз бросил взгляд через плечо, направляясь в фойе. Лэсситер был на том же месте… но на его лице мелькнул слабый намек на улыбку.

Будто пока Тор и Ноу-Уан вместе, это того стоило.

[1] Ток-шоу, ведущий – Мори Пович

[2] Шоу Эллен Дедженерес – ток шоу

[3]Эллен Ли Дедженерес — американская актриса, комедиантка и телеведущая, обладательница 11 премий «Эмми» за «Шоу Эллен Дедженерес»

Глава 34

Ночь вступила в свои права, и Тро шел по улицам Колдвелла, безоружный, в больничной сорочке… и за все время пребывания в Новом Свете он не чувствовал себя настолько сильным.

Побои от рук тех двух Братьев зажили почти мгновенно, и Братство освободило его вскоре после второго кормления.

В его распоряжении было несколько часов перед встречей с Кором, и он убивал время со своими раздумьями, вышагивая в кроссовках – вражеский дар.

Пребывая в руках Братства, он абсолютно ничего не узнал об их местоположении. Он был без сознания, когда его привезли в лагерь… а увозили его в фургоне без окон. Они ехали какое-то время, без сомнения, окольными путями, затем его перевезли через реку и предоставили самому себе.

Разумеется, у минивэна не было номеров и никаких отличительных черт. И у него возникло предчувствие, что за ним следили…. Будто они желали проверить, попытается ли он двинуться за транспортным средством.

Он не пытался. Он остался на месте, пока автомобиль не отъехал… а потом пустился в свой собственный путь.

Гениальная идея Кора совершенно ничего не принесла. Ну, кроме, вероятно, спасения жизни самого Тро. То немногое, что он узнал о Братстве, не стало для него свежей информацией: техническое оснащение было масштабным, судя по объемам и продвинутости медицинского оборудования, которым его лечили; количество людей, кого он видел или кто проходил в коридоре, также впечатляло, а охранная система была внушительной. Воистину, казалось, они были целым поселением, скрытым от человеческих глаз и от лессеров.

Все должно располагаться под землей, подумал он. Хорошо охраняться. Замаскировано под неприметное место. Во время набегов, когда обнаружили и вычистили огромное количество домов расы, не прошло ни слуха, что обитель короля также подверглась нападению.

Так что, план Кора достиг лишь одного – враждебности Тро.

И на какое-то мгновение он задумался. Явиться на встречу со своим бывшим лидером или нет. В конечном итоге он решил, что мятеж такого рода был необдуманным. У Кора было то, что нужно Тро…. Единственная нужная вещь. И пока тот прах находился в руках мужчины, оставалось лишь стиснуть зубы, склонить голову и двигаться вперед. По крайней мере, это все, что он делал на протяжении веков.

Тем не менее, он не повторит одну ошибку дважды. Только слабоумный забудет о беспощадном напоминании того, какова суть их отношений.

Ответ один: вернуть останки его сестры. И сразу после этого? Он будет скучать по своим боевым товарищам так же, как скучал по семье, но он покинет Шайку Ублюдков… применив силу, если потребуется. Потом¸ возможно, он поищет родную кровь здесь, в Америке… нет обратного пути в Старый Свет. Желание повидать семью может оказаться слишком заманчивым, а это нечестно по отношению к ним.

На исходе ночи, приблизительно в четыре часа, судя по положению луны, он материализовался на крыше небоскреба. Насколько он был осведомлен, его сестра не сможет попасть в Забвение без подобающей церемонии, поэтому ему необходимо жить, пока он не похоронит ее. Но сделав это…

Высоко над улицами и другими городскими зданиями, в поразительно безмолвной стратосфере, где не услышать ни криков, ни автомобильных гудков, ни грохота автофургонов, свирепствовал ветер, сильный и обжигающе холодный, вопреки душному воздуху и умеренной температуре. Над головой раздались раскаты грома, по внутренней стороне грозовых облаков пронеслась молния, обещая влажное начало дня.

Начав свой путь под руководством Кора, он был джентльменом, обученным изящному искусству ведения дамы в танце… в противоположность рукопашной схватке. Но он уже давно не тот, кем был раньше.

Поэтому он стоял на открытом пространстве без капли страха или сожалений, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Не было слабины в линии его подбородка, очертаниях груди или прямом угле плеч, не было страха в его сердце пред тем, что могло выйти к нему навстречу. И всему причиной был Кор: Тро был рожден мужчиной, но окончательно понял, что значит быть им, только когда перешел дорогу этому воину.

Он всю жизнь будет обязан этим солдатам, с которыми пробыл так долго…

Из-за механических конструкций вышла фигура, ветер запутался в длинном пальто, срывая его с огромного смертоносного тела.

Инстинкт и тренировки пересилили намерения, и Тро принял боевую стойку, готовый встретиться со своим… Когда мужчина шагнул вперед, свет фонаря над дверью упал на его лицо.

Это был не Кор.

Тро не расслабился.

– Зайфер?

– Да. – Солдат резко бросился вперед, а потом вовсе перешел на бег, сокращая расстояние между ними.

Прежде чем Тро успел подумать, его сжали в крепких объятиях, руки, столь же сильные, как и его, прижимали к телу, такому же огромному, как у него.

– Ты жив, – выдохнул воин. – Ты выжил…

Поначалу испытывая неловкость, потом он со странным отчаянием вцепился в воина.

– Да, да, жив.

Его резко оттолкнули и осмотрели с головы до пят.

– Что они с тобой сотворили?

– Ничего.

Глаза Зайфера сузились.

– Будь честен со мной, брат. И, предупреждая твой ответ, под твоим глазом сияет синяк.

– Они предоставили мне целителя и… Избранную.

– Избранную?!

– Да.

– Может, мне следовало напроситься на ранение?

Тро рассмеялся.

– Она была… словно неземная. Светлые волосы, кожа, лицо, эфемерная, и, тем не менее, из плоти и крови.

– Я думал, что они – выдумка.

– Не знаю… может, я идеализирую. Но она соответствовала слухам… прекраснее любой женщины, что ты когда-либо видел.

– Не мучь меня! – Зайфер коротко ухмыльнулся, а потом вновь обрел серьезность. – Ты в порядке.

Не вопрос. Требование.

– Они обращались со мной, как с гостем, по большей части. – Воистину, не принимая в расчет оковы и трепку… хотя, они защищали честь драгоценной Избранной, поэтому он одобрял их действия. – Но, да, я полностью излечился, благодаря целителям. – Тро оглянулся. – Где Кор?

– Он не придет, – покачал головой Зайфер.

– Значит, ты убьешь меня. – Странно, что Кор поручил другому то, что сам бы выполнил с великим удовольствием.

– Черт, нет же. – Зайфер скинул с плеч рюкзак. – Я должен передать тебе это.

Зайфер достал из сумки большую квадратную коробку из меди, с орнаментом и надписями.

Тро мог лишь смотреть на ларец.

Он не видел его несколько веков. В действительности, он не знал, что прах забрали у его семьи, пока Кор не начал угрожать его сохранностью.

Зайфер прокашлялся.

– Кор велел передать, что он отпускает тебя. Твой долг перед ним оплачен, и он возвращает твою покойную сестру.

Руки Тро сильно дрожали… пока он не взял останки своей сестры. Потом они замерли.

Он стоял на ветру под моросящим дождем, а Зайфер ходил вокруг него, держа руки на бедрах и не сводя глаз с гравия, покрывавшего крышу небоскреба.

– Он сам не свой после того, как оставил тебя, – сказал солдат. – Этим утром я обнаружил, как он режет себя до костей, охваченный горем.

Взгляд Тро метнулся к мужчине, которого он знал так хорошо.

– Правда?

– Да. Весь день. А этой ночью он даже не отправился на поле боя. Он в убежище, наедине с собой. Он приказал всем кроме меня уйти, и вручил это.

Тро прижал коробку еще ближе к телу, крепко вцепившись в нее.

– Ты уверен, что я причина его горю? – сухо спросил он.

– Вполне. По правде, в глубине души он не похож на Бладлеттера. Он желает этого… и способен на многое, на что неспособен я. Но по отношению к тебе, к нам… мы – его клан. – Взгляд Зайфера преисполнился искренностью. – Ты должен вернуться к нам. К нему. Он не повторит своих действий… этот прах тому подтверждение. И ты нужен нам… не только потому, что ты для нас делаешь, но потому, кем ты стал для нас. Прошел всего день, а мы уже разбиты без тебя.

Тро посмотрел на небо, на грозу, на яростный, грохочущий свод неба. Однажды проклятый обстоятельствами, он не мог поверить, не мог даже представить, что добровольно согласится на проклятие.

– Мы все – неполноценны без тебя. Даже он.

Тро вынужден был улыбнуться.

– Ты когда-нибудь мог представить, что скажешь подобные слова?

– Нет. – Смех, подхваченный порывами ветра, был низким. – Не про аристократа. Но ты – больше чем аристократ.

– Благодаря тебе.

– И Кору.

– Не уверен, что готов довериться ему хоть самую малость.

– Возвращайся со мной. Встреться с ним. Вернись в нашу семью. Как бы больно тебе ни было этой ночью, ты также потерян без нас, как и мы – без тебя.

– Я не могу доверять ему, – услышал Тро свой голос.

– Этой ночью он вернул тебе твою свободу. Это что-то да значит.

– Нас всех ждет смертный приговор, если мы продолжим в том же духе. Я видел Братство… если они были внушительны в Старом Свете, то это даже близко не сравнится с их ресурсами в настоящий момент.

– Значит, они процветают.

– Они живут по уму. Я не смог бы найти их, даже если бы захотел. У них огромные территории… с этой силой стоит считаться. – Он оглянулся. – Кор будет разочарован тем, что я выяснил… то есть ничего.

– Он сказал, нет.

Тро нахмурился.

– Не понимаю.

– Он утверждает, что не желает ничего знать. Ты никогда не получишь от него прямое извинение, но он отдал тебе ключ к узам, что удерживали тебя, и он не примет от тебя никакой информации.

Его охватил краткий приступ гнева. Тогда в чем смысл происшедшего?

Только если… вероятно, Кор не мог представить, что в итоге почувствует. И Зайфер был прав, мысль оказаться оторванным от его собратьев… подобна смерти. После всех пережитых лет они стали всем, что у него было.

– Вернувшись, я могу подвергнуть вас риску. Что, если я заключил с Братством тайное соглашение. Что, если они здесь. – Он обвел рукой воздух. – Или ждут где-нибудь, чтобы проследовать за мной?

Зайфер пожал плечами, выражая полное пренебрежение.

– Мы пытались встретиться с ними на протяжении месяцев. Такое столкновение будет кстати.

Тро моргнул. И начал смеяться.

– Парни, вы ненормальные.

– Разве не «мы»? –Зайфер покачал головой. – Ты никогда не предашь нас. Даже если ты ненавидишь Кора всей своей сущностью, ты никогда не подвергнешь остальных опасности.

Это правда, подумал он. Что до ненависти к Кору…

Он посмотрел на коробку в своих руках. Много раз за все эти годы он дивился поворотам и извилинам своей судьбы. И, казалось, это ночью он поразится своей судьбе вновь.

Он не был уверен относительно их намерения свергнуть Рофа, но сейчас, когда он встретил эту Избранную, мысль захватить трон, найти женщину и предъявить на нее свои права нравилась ему.

Жажда крови? Да, разумеется… ранняя версия Его никогда не допустила бы такой мысли. Но его новое Я возьмет то, что хочет, плащ цивилизованности протерся за годы, в течение которых он не ухаживал за нежной тканью.

Если удастся добраться до Рофа, он сможет найти ее снова…

Внезапно он почувствовал, как его губы двигаются, и услышал свой собственный голос, уносимый ветром:

– Ему придется разрешить мне купить мобильные телефоны.

***

Кор провел всю ночь в доме. Причина в увечьях на его руках. Ему было ненавистно, что они все еще заживали, однако ему хватало ума понять, что он с трудом может орудовать ими. Воистину, он с трудом держал ложку, кормя себя.

Направить на врага кинжал будет вообще невозможно. А также существует опасность занести инфекцию. Все дело в чертовой крови. Снова. Может, если бы он испил из той шлюхи… боги, это было весной?

Нахмурившись, Кор добавил еще одну тяжкую причину к общему итогу. Не удивительно, что он оказался в затруднительном положении… и хорошо хоть, что он вконец не помешался на крови.

Или все же помешался? Подумав о том, что он сотворил с Тро, Кору было сложно не оценить свои действия с этой позиции, достойной осуждения.

Выругавшись, он опустил голову, истощение и странное чувство уныния опустилось на его плечи…

Задняя дверь на кухне открылась, и, учитывая, что его солдатам еще рано возвращаться, он решил, что это Зайфер с информацией об отъезде Тро.

– Он в порядке? – спросил Кор не поднимая взгляда. – Он уехал в безопасности?

– В порядке и в безопасности.

Взгляд Кора метнулся вверх. Тро собственной персоной стоял в дверном проеме, высокий и гордый, взгляд внимательный, тело – полное сил.

– И он вернулся в целости, – закончил он мрачным тоном.

Кор тут же сосредоточился на своем супе и быстро заморгал. Словно издалека он видел, как ложка в его руке расплескала все содержимое.

– Зайфер не передал тебе? – хрипло спросил Кор.

– Что я свободен? Да. Передал.

– Если ты хочешь боя, мне следует отложить свою трапезу.

– Не знал, что ты в настоящий момент способен на что-то, кроме как накормить себя.

Будь прокляты кофты без рукавов, подумал Кор, поворачивая руки внутренней стороной, чтобы скрыть раны.

– Я буду готов, если потребуется. Где твои ботинки?

– Не знаю. Они забрали все, что у меня было.

– Они хорошо с тобой обращались?

– Вполне. – Тро шагнул вперед, доски под его ногами заскрипели. – Зайфер сказал, что ты ничего не хочешь знать о том, что я видел.

Кор просто покачал головой.

– Он также сказал, что мне никогда не добиться от тебя извинений. – Последовала долгая пауза. – Я хочу извинений. Сейчас.

Отодвинув суп, Кор принялся изучать раны, которые нанес себе, вспоминая всю боль, всю пролитую кровь… которая высохла коричневым пятном на половицах под ним.

– И что дальше? – спросил он хрипло.

– Увидишь.

Справедливо, подумал Кор.

Без какого-либо изящества – не то, чтобы оно у него вообще было – он поднялся на ноги. Выпрямившись в полный рост, Кор пошатнулся по стольким причинам, что не перечесть, и чувство «на-грани-равновесия» стало еще хуже, когда Кор встретил взгляд своего… друга.

Смотря в лицо Тро, он сделал шаг вперед и протянул руку.

– Прости.

Простое слово было сказано громко и вслух. И оно добилось немногого.

– Я был неправ, поступив с тобой таким образом. Я… не так уж сильно похож на Бладлеттера, как думал… как всегда хотел.

– Это не плохо, – тихо сказал Тро.

– Я согласен, если это касается тебя.

– И остальных?

– И остальных. – Кор покачал головой. – Тем не менее, на этом все.

– Значит, твои амбиции не изменились?

– Нет. Но мои методы… они никогда не будут прежними.

В последовавшей тишине он не знал, что получит в ответ: проклятье, удар, суровую перепалку. Отсутствие стабильности било по нему сильнее положенного.

– Попроси меня вернуться к тебе как свободного мужчину, – потребовал Тро.

– Пожалуйста. Возвращайся, и ты получишь мое слово – пусть оно не стоит ломаного гроша – что ты получишь уважение, которое заслужил давным-давно.

Спустя мгновение его руку обхватила ладонь Тро.

– Тогда решено.

Кор, содрогаясь, выдохнул, несомненно, от облегчения.

– Решено.

Отпустив руку воина, он наклонился, поднял почти нетронутую чашу с едой… и протянул Тро то малое, что у него было.

– Ты позволишь мне модернизировать средства связи, – произнес мужчина.

– Да.

И на этом все.

Тро принял предложенный суп и подошел туда, где сидел Кор. Опустившись на пол, он поставил медную коробку подальше от Кора и приступил к трапезе.

Кор сел рядом с ним на пятна крови, которую пролил в течение дня, и в молчании они завершили свое воссоединение. Но еще не все кончено, по крайней мере, не со стороны Кора.

Его сожаление останется с ним, тяжкий груз поступков изменил его навсегда, как ранение, оставившее рубец и неправильно исцелившееся.

Или, как вышло в его случае… правильно.