Возвращение леди Линфорд

Глава четвёртая

Эмили обвела взглядом розарий, вдохнула изумительный аромат роз и улыбнулась. Ещё один роскошный июньский день. Возможно, слишком жаркий для дел, требующих усилий, но лёгкий ветерок, поднявшийся над Сурреем, сделал дневную прогулку очень приятной.

Она перевела взгляд на западный фасад прекрасного особняка в стиле эпохи Тюдоров. Дом, окружённый маленьким парком, был воздвигнут Томасом Барнсдейлом в 1536 году и достраивался последующими поколениями, к счастью не испортившими его. Теперь в особняке было четырнадцать спален и такое же количество общих комнат: гостиных и столовых.

Эмили вздохнула и взглянула на спутницу.

— Я знаю, это не моё дело, Хетти, но чувствую, что вы совершаете огромную ошибку, покидая поместье.

— Решение далось мне нелегко, Эмили, — призналась Хетти. — Но дом слишком велик для меня одной. Это семейный особняк, ему необходимы дети. Кроме того, уже поздно менять решение. Новый владелец приедет через месяц-полтора. Мне очень повезло, ведь он охотно купил ферму вместе со всем скотом и почти всю мебель, которая мне совершенно не понадобится, когда я куплю дом в Бате.

— Я не предлагала вам остаться здесь, Хетти. Вы абсолютно правы: дом слишком велик для вас одной. Но вы прожили в Суррее больше половины жизни. Ваша сестра живёт всего в трёх милях отсюда, а Чефи ещё ближе. Вы оставляете здесь много друзей. Почему бы не подыскать небольшое жилище поблизости?

Леди Барнсдейл подозрительно прищурилась.

— Чефи разговаривал с вами? Я так и думала, — сама ответила она на свой вопрос, увидев виноватое выражение лица молодой подруги. — Он превращается в настоящую наседку. Я вполне способна позаботиться о себе. Господи милостивый! Я только это и делаю со дня смерти моего мужа. И Бат меня устраивает. Кроме того, я буду рядом с вами.

— Не так уж и рядом, — возразила Эмили. — Я живу в тридцати милях от Бата.

— Но вы ведь будете навещать меня?

— Конечно, и надеюсь, вы будете гостить у меня, но… — Эмили взяла пожилую женщину под руку. — Хетти, сделайте кое-что ради меня. Не покупайте дом сразу. Снимите на несколько месяцев. Посмотрите, устраивает ли вас Бат. Он не всем подходит, и я полагаю, с вашим темпераментом вы найдёте его скучноватым.

— Хорошо, дитя. Я последую вашему совету. — Леди Барнсдейл нежно улыбнулась и погладила руку Эмили. — Думаю, пора обедать. Идёмте?

Стол в маленькой столовой уже был накрыт, и расторопный молодой лакей готов был обслуживать дам. Не успели они усесться, как услышали шум, в котором невозможно было ошибиться: кто-то прибыл. Эмили вопросительно подняла красивые брови, леди Барнсдейл недовольно нахмурилась.

— Если это снова Чефи свалился на наши головы, и прямо к обеду, я ему не прощу… — Дверь распахнулась, и леди Барнсдейл удивлённо захлопала ресницами: — Господи, Линфорд! Что ты здесь делаешь?

Ложка, выпавшая из онемевших пальцев Эмили, с грохотом упала в тарелку. Эмили что-то пробормотала себе под нос, вытирая салфеткой бульонные брызги с платья, затем бросила на незваного гостя такой испепеляющий взгляд, что он расхохотался.

— Похоже, моё прибытие расстроило вас обеих. — Он чмокнул тётушку в щёку и повернулся к Эмили. — Миссис… э… Стоуэн, надеюсь, вы здоровы?

— О, мы чудесно провели вместе две недели, — поспешно сказала леди Барнсдейл, увидев сердитое лицо подруги. — Время пролетело незаметно. Ну, садись, Линфорд… Гримшоу, ещё один прибор!

Она подождала, пока выполнят её приказ, затем поинтересовалась причиной неожиданного визита племянника.

— Нужно ли спрашивать? Признаю, моя память несовершенна, но я отчётливо помню, что в семье скоро праздник.

— Ха! И ты так обожаешь свою кузину Шарлотту, что не в силах пропустить её свадьбу? — съязвила леди Барнсдейл.

— Именно так, — невозмутимо ответил виконт.

Леди Барнсдейл подозрительно посмотрела на него, и её проницательный взгляд тут же отметил небольшой шрам на его красивом лице.

— Что это за отметина, племянничек? Прямо над верхней губой?

Виконт промокнул рот салфеткой, стрельнув глазами в сторону Эмили.

— Меня атаковала — и совершенно необоснованно — дикая кошка.

— Ха! — презрительно фыркнула неугомонная родственница. — Несомненно, двуногая разновидность.

— Я говорю правду, тётя Хетти! А что думает ваша молодая гостья? — Он неприятно улыбнулся. — Ну ладно, я спрошу вас, тётя: как вы поступаете с существами, которые бросаются на вас безо всяких причин, хотя только что нежно мурлыкали?

— Топлю негодяев! — ответила Хенриетта без колебаний. — Не держу рядом с собой хищных зверей, племянничек. Кроме того, терпеть не могу кошек.

Эмили, молча доедавшая, во время этой милой беседы бульон, подняла глаза и дерзко улыбнулась:

— О, право не знаю, Хетти. Кошки приносят пользу. Они очень ловко избавляют дом от мышей и крыс.

Плечи Линфорда затряслись от беззвучного смеха. Затем он сменил тему разговора, спросив тётю, не желает ли она продать своего четырёхлетнего мерина.

— Интересуешься, Доминик?

— Да. Я только что продал двух верховых лошадей. К тому же всегда был неравнодушен к вашему серому.

Разговор продолжался в том же направлении ещё несколько минут, затем стал общим. Как только обед закончился, леди Барнсдейл пригласила Эмили в гостиную, оставив племянника за портвейном. Он долго не мешкал и вскоре пересёк холл, чтобы составить компанию дамам, но застал тётю в одиночестве.

— Бедняжка. Полагаю, очередной приступ головной боли, — усмехнулся виконт.

— Надо отдать тебе должное, Линфорд, ты все понимаешь без слов. — Тётя вдруг посерьёзнела. — Но всё же объясни мне одну вещь… Что между вами произошло?

— А что могло произойти?

— Не знаю, но что-то очень серьёзное. Эмили здесь уже две недели, и каждый раз, как я упоминаю твоё имя, она меняет тему.

— Почему бы не спросить у неё?

— Ну, ясно. Ты не удовлетворишь моё любопытство. Ладно, но ты можешь хотя бы сказать мне — пока мы одни, — что´ на самом деле привело тебя сюда?

— Семейные дела, мадам. Что же ещё? И я действительно хочу взглянуть на вашего мерина. — Его очень позабавил разъярённый взгляд тётушки. — Между прочим, надеюсь, я не стесню вас?

— Нет, в доме полно места. Я приказала приготовить тебе спальню. — Она вздохнула. — Я уже сожалею, что пообещала Августе устроить свадебный завтрак здесь, но её дом гораздо меньше, было неудобно отказать. Завтра кое-кто приедет, включая моего скучного брата, его такую же скучную жену, и их придурковатого сына. — Леди Барнсдейл пристально посмотрела на виконта. — Я хочу, чтобы ты что-то предпринял, Линфорд. Я никогда не скрывала, что твой отец был моим любимцем. Я обожала его. Клайва я никогда особенно не жаловала. И когда я думаю, что этот его никчёмный сын может однажды занять твоё место… ну, меня это огорчает больше, чем можно выразить словами.

— Меня бы это тоже расстроило.

— Так, ради Бога, прими же меры! — возмутилась тётя, но не смогла не улыбнуться в ответ на насмешливый взгляд племянника. — Прекрасно. Значит, ты не сидел без дела. Ты что-нибудь выяснил?

— О чём?

— О своей жене, конечно! Ох, Линфорд, временами ты меня просто бесишь.

— Дорогая, когда вы сердитесь, то напоминаете мне встревоженную курицу, — заметил виконт, но тут же смягчился. — Человек, которого я нанял для расследования, больше на меня не работает. Я расплатился с ним. И очень щедро.

— То есть ты хочешь сказать, что отказался от своей затеи? Что ты больше не разыскиваешь Рейчел?

— Совершенно верно.

— Ну, я не собираюсь притворяться, что огорчена, Линфорд. Я с самого начала считала эту идею неразумной. — Леди Барнсдейл приняла невинный вид и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. — Полагаю, теперь ты начнёшь искать новую жену?

Ответа не последовало, и она подняла глаза. Её ждала насмешливая улыбка.

— Ну ладно. Не смею отрицать, я очень надеюсь, что ты и Эмили… О Линфорд, она просто создана для тебя!

— Я всегда доверял вашему мнению, Хетти.

Леди Барнсдейл восторженно вскрикнула и хлопнула в ладоши.

— Но сначала вам надо уладить ваши разногласия. И не говори мне, что вы не поссорились, я-то знаю, что поссорились. — Она прищурилась. — Тебе надо поговорить с ней наедине. Да, так лучше всего. Завтра утром ты найдёшь её в церкви, она будет украшать её цветами. Я знаю, это не принято, но наша церковь так проста, что мы решили освежить алтарь цветами. Пойдёшь к ней туда.

Линфорд отказался связать себя обещанием.

Однако на следующее утро, осмотрев мерина и сообщив тётушке, что освобождает её от забот о животном, виконт направился в церковь, где на следующий день должно было состояться бракосочетание Шарлотты. Церковь показалась ему пустой, и он уже собирался поискать Эмили в другом месте, когда услышал доносившееся из ризницы тихое пение.

Видимо, почувствовав, что она больше не одна, Эмили повернулась и увидела виконта. Он стоял, прислонившись широкой спиной к дверному косяку, и разглядывал её с отвратительно насмешливой улыбкой.

— Что вы здесь делаете, чёрт подери? — возмутилась Эмили, ясно давая понять, что совершенно не желает его видеть.

— Полно, полно! Дамы так не выражаются! Да ещё в Божьем доме. Я пришёл проводить вас домой.

— Я не нуждаюсь в ваших услугах, сэр. Так что будьте любезны, удалитесь и поищите другой объект для насмешек. Меня вы раздражаете.

— Видите ли, моя дорогая, вы и впрямь заслуживаете хорошей порки, — весело сообщил он. — И всё же я нахожу вас восхитительной.

Не обращая внимания на её разъярённый вид, виконт подошёл ближе. Она не попыталась отодвинуться, но продолжала заниматься цветами. Виконт посмотрел на очаровательный профиль, упрямый подбородок и вздохнул.

— Давайте заключим перемирие. Хотя бы до конца этой дурацкой свадьбы. Тётушка будет счастлива.

Эмили замерла с розой в руке, потом обернулась к нему.

— Да, я знаю. Хорошо, Линфорд. Ради Хетти я согласна. Но постарайтесь не называть меня так. Я не «ваша» дорогая или что бы там ни было.

— Неужели? — промурлыкал виконт, как довольный кот, и на этот раз она взглянула на него насторожённо, но быстро взяла себя в руки.

— Раз уж вы решили остаться, сделайте что-нибудь полезное. Подровняйте эти стебли.

Виконт покорно взял нож, и некоторое время они работали молча, но вскоре он спросил:

— Как долго вы собираетесь оставаться у Хетти?

— Послезавтра я должна уехать, — ответила она, не поднимая глаз от прекрасной гирлянды. — Элис, к несчастью, сильно простудилась перед моим отъездом из Лондона, и я не смогла взять её с собой. Хотя экономка очень привязалась к Элис и пообещала как следует о ней позаботиться, совесть не позволяет мне отсутствовать дольше, чем необходимо.

— Позвольте мне предложить кое-что и не сочтите меня слишком навязчивым. Я заметил, что мой дорожный экипаж необходимо перекрасить, и собираюсь отправить его каретнику. Знаю, что Хетти предложила вам свой, но было бы разумнее, если бы вы вернулись в Лондон в моём, не так ли?

— Вы очень любезны, сэр, но…

— Я в Лондон не еду, если вас это смущает.

Эмили, не стала пытаться отрицать правду.

— Хорошо, — подумав, ответила она. — Я принимаю ваше любезное предложение. Но как же вы сами?

— Я освобождаю тётю от Рамона и вернусь в Гэмпшир верхом.

— Верхом? — удивлённо воскликнула она. — Но ведь это больше пятидесяти миль!

— Я пока не страдаю старческой немощью, мадам, — возразил он язвительно, но его тёмно-синие глаза так весело блеснули, что она рассмеялась. Он также не смог сдержать улыбку. — Вы очаровательны, и знайте: я не хотел огорчить вас тогда.

Эмили неуверенно потянулась за новым цветком.

— Хетти не похожа на свою сестру, не так ли?

Линфорд улыбнулся тому, как быстро она сменила тему разговора.

— Да, слава Богу! Когда я вижу тётю Августу — к счастью, это бывает нечасто, — она или оправляется от какой-нибудь неведомой болезни, которая чуть не свела её в могилу, или испытывает симптомы очередного недуга, которому это, несомненно, удастся. Болезнь и смерть представляют для неё бесконечный интерес. Какая трагичная фигура тётя Августа! Однако, — он пожал плечами, — совсем не весело жить с таким скучным мужем и производить на свет хнычущих детей. У любого пропадёт вкус к жизни. — Он вдруг нахмурился. — Сколько же их у неё? Семь? Восемь?

— У неё пятеро детей, сэр, — сообщила Эмили, отчаянно стараясь сдержать улыбку. — Шарлотта — самая старшая. Это та, что выходит завтра замуж за некоего мистера Фредерика Пенроуза, младшего сына местного сквайра, если вы забыли.

— Хетти не удосужилась мне об этом сообщить. Вероятно, она прекрасно понимает, что я все равно забуду, так зачем утруждаться?

Эмили всё-таки рассмеялась:

— Сэр, вы ужасный человек!

— И, неисправимый, моя дорогая… разве что… Не могли бы вы заняться моим воспитанием?

Она слегка покраснела.

— Ваш дядя с семьёй приезжает вечером, как я поняла.

— Да, к несчастью. Ещё один родственник, которого я по мере возможности стараюсь избегать.

— Кажется, вы не очень высокого мнения о вашей семье, милорд.

— За исключением Хетти. Я с огромным удовольствием послал бы всех остальных к дьяволу. Кстати, я никогда не смотрел на вас, как на вероятную любовницу, знаете ли.

— Я бы не хотела обсуждать то, что произошло между нами в то утро, — тихонько вздохнула она.

— Если это означает, что вы готовы забыть тот несчастный эпизод и начать сначала, я не буду вспоминать о нём.

— Считайте его забытым, — поколебавшись, ответила Эмили.

Маленькая церковь, искусно украшенная цветами, выглядела очень весело. Дамы, одетые в лучшее, что могли предложить лондонские модистки, придавали церемонии великолепие. Даже невесту, которую самый смелый полет воображения не смог бы превратить в красавицу, единодушно признали очаровательной, как и её кремовое подвенечное платье, и шёлковую шляпку.

Когда церемония наконец, завершилась, гости расселись в экипажи и направились по узким аллеям к дому леди Барнсдейл, где в величественном зале их ожидал роскошный свадебный завтрак.

Поглотив почти все изысканные деликатесы, гости начали распадаться на группы: кто-то исчез в комнате, отведённой для карточных игр, остальные — в основном молодёжь — направились в большой салон, где музыканты играли сельские танцы.

Леди Барнсдейл отвлеклась от разговора с соседями и отправилась искать Эмили. Наконец она обнаружила свою молодую подругу в одном из маленьких салонов. Эмили сидела на диване рядом с матерью невесты, и её прелестное лицо выражало комическое замешательство.

— Ах, вот вы где, дорогая. Августа, ты должна выразить благодарность юной даме, ведь это она так прекрасно украсила цветами дом и церковь, — обратилась Хетти к унылой сестрице, только что оплакивавшей потерю — навеки! — своей любимой дочери и совершенно упустившей из виду тот факт, что Шарлотта после медового месяца будет жить всего в двух милях от неё. — Однако я не могу позволить тебе всецело завладеть Эмили. Кое-кто просто умирает от желания поговорить с ней.

С этими словами Хетти схватила Эмили за руку и вывела её из комнаты.

— Кто так жаждет поговорить со мной, мадам?

Взяв с подноса проходившего мимо лакея два бокала, леди Барнсдейл хихикнула:

— Я. И не отрицайте, что нуждались в спасении.

Эмили улыбнулась и приняла бокал шампанского из рук леди Барнсдейл.

— Только вчера я говорила Линфорду, что вы и ваша сестра совсем разные. Внешне возможно, немного похожи, но не характерами.

— Ну, Бог не наградил нас привлекательностью, — заметила леди Барнсдейл, взглянув туда, где стояли её брат, Линфорд и Чефи. — Кажется, я уже говорила, что в нашей семье вся красота досталась мужчинам. Отец Линфорда был чертовски красив, и сын — точная его копия. Клайв тоже был хорош, пока не обрюзг. Только взгляните на его живот! Он толще Чефи! А что касается Седрика…

Эмили перевела взгляд на юношу, стоявшего рядом с более высоким и широкоплечим Домиником. Седрик унаследовал чёрные волосы и синие глаза Карлтонов, но на этом все сходство заканчивалось. Не говоря уж о вкусе в одежде. Полный контраст! Линфорд всегда одет безупречно, но скромно, тогда как его юный кузен неумело подражает лондонским денди.

— Вы не очень-то жалуете Седрика?

— О Эмили, я ничего не имею против мальчика. Просто считаю его бездельником. Его учёба в Оксфорде — пустая трата времени, но он довольно мил. Нет, дело не в этом. — Она вздохнула. — Я и Клайва не могу себе представить на месте Линфорда, но Седрик — с этим я никогда не смирюсь!

Эмили уставилась в свой бокал.

— Хетти, Линфорд ещё молод. Он вполне успеет снова жениться и произвести на свет наследника.

Леди Барнсдейл заговорщически улыбнулась:

— Да, я знаю. Между прочим, он бросил поиски своей жены. Он не говорил вам о своём решении?

— Нет. Но он никогда и не обсуждал это со мной. Я считаю, что у него не было ни малейшего шанса найти её. И не будет, если она сама не захочет найтись.

— В таком случае я надеюсь, что она не захочет! Они совершенно не подходят друг другу.

— Да. Я знаю.

Леди Барнсдейл испытующе посмотрела на Эмили.

— Откуда вы знаете?

— Вы мне говорили.

— Разве? — Хетти пожала плечами и снова оглянулась на любимого племянника. — Линфорда часто порочат за распутство, и несправедливо, на мой взгляд. Если бы ему выпала возможность жениться по собственному выбору, как его отцу, он был бы преданным и верным мужем. А я отчаянно желаю видеть Линфорда счастливо женатым. — Она снова внимательно посмотрела на Эмили. — Вы знаете, что завтра утром он уезжает?

— Да, он говорил мне. И я тоже покидаю вас. Извините, мне придётся скоро подняться к себе и начать сборы в дорогу.

На следующее утро только леди Барнсдейл вышла проститься с Эмили. Она прощалась со слезами на глазах и очень неохотно, но в конце концов позволила своей юной подруге сесть в экипаж и долго махала рукой.

Откинувшись на бархатные подушки, Эмили вздохнула с облегчением. Наконец-то всё закончилось: можно больше не притворяться. Через несколько часов она будет в Лондоне, а к концу недели — в Сомерсете. Необходимо раз и навсегда забыть Линфорда и прошлые обиды и начать всё сначала.

Как чудесно! Однако, к своему удивлению, она почувствовала лёгкую обиду оттого, что он покинул дом тётушки, не попрощавшись с ней. Несомненно, он уехал очень рано, так как ему предстояло долгое путешествие верхом.

Очевидно, она должна чувствовать себя виноватой в том, что лишила его удобного экипажа, но она не испытывала никакой вины. Никакой! В конце концов, подумала она, насмешливо улыбаясь, у кого найдётся больше прав путешествовать в экипаже его светлости, чем у его жены, — Рейчел Эмили Уэстон Карлтон, виконтессы Линфорд? Вот уж ирония судьбы!

Эмили рассмеялась, сняла шляпку и бросила её на сиденье рядом с собой. Предстоит ещё один жаркий день: в экипаже уже нечем дышать. Эмили открыла окна навстречу лёгкому ветерку и снова опустилась на сиденье. Её мысли вернулись к печальному осеннему дню год назад.

— Тебе нужно повидать своего мужа, дитя. Ты должна поступить честно. Обещай мне…

Слова леди Анны раздались так отчётливо, словно она сидела рядом. Глаза Рейчел затуманились непролитыми слезами. Как она могла отказать в последней просьбе умирающей?

Как могла она сказать «нет» женщине, которая подобрала её на лондонской улице, ввела в свой дом и с любовью заботилась шесть лет, превратив несчастную и не знавшую любви девушку в элегантную счастливую даму? Она не отринула её просьбу. Конечно, нет. Однако, если быть честной, придётся признать, что она поступила не вполне благородно.

Достойнее было бы написать виконту Линфорду, сообщить ему, что она жива и здорова, и предложить в судебном порядке признать недействительным брак, который вообще не должен был иметь места. Но своенравный дьяволёнок погнал её в Лондон искать встречи с Линфордом. Её внешность так сильно изменилась, что она не боялась быть узнанной.

Рейчел покачала головой, изумляясь собственному простодушию. Знакомство с леди Барнсдейл удалось ей легко, но, как она потом осознала, оказалось серьёзной ошибкой.

Хетти была необходима, как пропуск в окружение Линфорда, но Рейчел и представить себе не могла, что искренне полюбит женщину, одно присутствие которой приводило её в ужас шесть лет назад. Хенриетта, искренняя, прямодушная Хенриетта будет глубоко оскорблена, узнав правду, обнаружив, что её Эмили…

А Линфорд? Оскорбится ли он, когда получит письмо, которое теперь придётся написать ему? Или просто рассердится? Он способен на сильную ярость. Пришёл же он в бешенство, когда она бросила ему в лицо его подарок! Как хорошо, что он обнаружит правду, когда их будут разделять десятки миль и она будет в своём доме в Сомерсете!..

Что же всё-таки заставило её отправиться в Лондон? — спросила себя Эмили. Почему она решилась снова приблизиться к Линфорду? Ей хватило честности признать, что из безудержного любопытства. После долгой разлуки она хотела увидеть, изменился ли он так же сильно, как она сама. Он не изменился. Он был так же красив, как и в двадцать четыре года, когда они поженились… Даже ещё красивее…

Рейчел вспомнила их первую удачную встречу на балу у Рейнов. Она сразу поняла, что Линфорд нашёл её желанной. Её поглотила безудержная жажда мести. Как же она хотела оскорбить его — так, как он оскорбил её шесть лет назад! Как она желала, чтобы он без памяти влюбился в неё, а потом, достигнув цели, она бы ушла из его жизни, не оглянувшись.

Это желание не утихало, может, в течение недели после их первой встречи. И как ни отвратительно было признаваться в этом даже себе самой, иногда, когда они были вместе — катались верхом в парке или танцевали, — она почти забывала, кто он и, самое главное, что он собой представляет — жестокий, бессердечный, распутный муж, оставивший её с пустоголовой кузиной и бросившийся в объятия любовницы!

Снова нахлынула обида. Рейчел ненавидела себя за то, что после всех этих лет способна ощущать такую боль. Линфорд ничего не значит для неё, и чем скорее она от него освободится, тем лучше!

Рейчел выглянула в окошко и заставила себя следить за мелькавшими сельскими пейзажами и думать о следующих нескольких днях, в течение которых она будет занята приготовлениями к возвращению в Сомерсет, однако мягкое покачивание удобного экипажа сделало своё дело — её веки отяжелели и вскоре смежились.

Неожиданная сильная тряска разбудила её. Она чуть не скатилась на пол.

— Какого… — пробормотала она, глядя на высокие живые изгороди по обе стороны узкой, изрытой глубокими колеями дороги. Они не проезжали здесь с Хетти. Точно не проезжали. Путешествие в Суррей прошло по гораздо более широким и ровным дорогам.

Встав с мягкого сиденья, Рейчел высунула голову из окна.

— Джем! Джем! — крикнула она груму, которого прекрасно знала: он много раз сопровождал её и Линфорда на прогулки в парк. — Я уверена, что мы сбились с пути.

Появилась голова Джема.

— Нет, мадам, всё в порядке. Просто нам пришлось свернуть с главного тракта, его перегородило упавшее дерево. Извините за тряску, мадам. Скоро дорога станет получше.

Действительно, мили через две они подъехали к перекрёстку и повернули налево, на более приличную дорогу, достаточно широкую, чтобы разъехаться со встречным экипажем. Рейчел выглянула из окна и посмотрела на указатель: «Фарнборо, 10 миль».

Фарнборо? Они в Гэмпшире и, что ещё хуже, едут в совершенно противоположном от Лондона направлении. Она уже собралась снова окликнуть Джема и потребовать объяснений, когда экипаж свернул и остановился у маленькой придорожной гостиницы. Правая дверца неожиданно распахнулась, и огромная фигура загородила весь проем.

— Какого чёрта вы здесь делаете? — воскликнула Рейчел, широко раскрыв глаза от изумления.