Возвращение лорда Гленрейвена

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

За этим заявлением последовало гробовое молчание. Некоторое время Томас тупо смотрел на нее, Роза замерла с открытым ртом. Тетя Августа, мрачно улыбаясь, сложила руки.

– Ч-что? – наконец спросил Томас, осмелившись взглянуть на Джема, словно тот был существом из потустороннего мира.

Джем озарил его улыбкой и протянул руку. Томас просто уставился на нее. Внезапно он пришел в себя и повернулся к Клавдии:

– Что вы только что сказали?

– Я сказала, что этот джентльмен – лорд Гленрейвен и он вернулся домой, чтобы поселиться здесь насовсем.

– Но… но это чепуха! – Томас так раздулся, что возможность чудовищного взрыва казалась весьма реальной. – Эмануэль Кастерс был владельцем Рейвенкрофта, и он оставил его вам! Вы его владелица!

– Ах, а я уж думала, вы об этом забыли, Томас. Вы, безусловно, правы, но недавно я узнала, что Эмануэль приобрел поместье э… в высшей степени незаконным путем. Лорд Гленрейвен – законный владелец, поэтому я передаю ему поместье.

– Вы шутите! Вы хотите сказать, что отдали наш… ваш дом этому… этому… – Он яростно махнул рукой в сторону Джема. – Этому наглому выскочке только потому, что он сказал вам, будто дом по праву принадлежит ему? – И если до этого Томас был красным, то теперь он столь же сильно побледнел.

Его жена, казалось, была не в состоянии понять, что происходит, и в замешательстве переводила взгляд с одного участника баталии на другого. Флетчер Ботсфорд по-прежнему пребывал в потрясенном состоянии и безмолвствовал.

– Я предлагаю, – мягко сказал Джем, – перейти в Изумрудную гостиную. У нас, кажется, появились слушатели.

И в самом деле, каждая горничная и каждый лакей, все до единого, действительно нашли какое-то срочное дело, которое требовало ее или его незамедлительного присутствия в верхнем холле, и группа, собравшаяся там, оказалась под пристальным наблюдением нескольких пар любопытных глаз. Томас неоднократно открывал и закрывал рот, прилагая усилия, чтобы воздержаться от комментариев, и медленно направился к лестнице.

Тем не менее через некоторое время, когда все участники собрались в Изумрудной гостиной, ему не составило большого труда заговорить вновь:

– Я, должно быть, ослышался, Клавдия. Даже вы не сделали бы такой глупости, как…

Клавдия подняла руку:

– Я повторяю еще раз, Томас. Лорд Гленрейвен представил доказательство того, о чем я давно догадывалась, а именно, что Эмануэль, в сущности, украл Рейвенкрофт. Он обманул отца его светлости, а затем убил его. Убедившись в этом, я не могла не вернуть ему Рейвенкрофт.

– В жизни не слыхал подобной чепухи! – прорычал зять Клавдии. – Конечно же, что вы еще можете сделать, как не передать ему поместье. – Он резко обернулся к Джему. – Я понял, в чем дело. Вы просто хитрый негодяй, пробравшийся сюда под личиной дворецкого и обманувший наивную, легковерную женщину. Что ж, это у вас не пройдет, мерзавец, вор! Сейчас вы имеете дело не с беспомощной вдовой. Нет уж. Теперь вам придется иметь дело с Томасом Реддингером, и если вы хоть на одну секунду воображаете, что я позволю выставить это бедное дитя из ее дома…

Клавдия опять перебила его:

– Томас, ради Бога… Хватит говорить об этом. Вчера я сопровождала лорд Гленрейвена в Глостер, и мы подписали все бумаги. Дело сделано. Рейвенкрофт его.

Томас вновь лишился дара речи. Роза, до которой, по-видимому, дошло, что происходит, тихо застонала.

– Вы подписали бумаги? – не веря своим ушам, выдохнул Томас.

– Да, старина, она подписала, – вступил в разговор Джем. – Ее подпись заверил Уильям Скаддер из адвокатской конторы Скаддера, Уиддикомба и Филлипса, и теперь он заканчивает с оставшимися формальностями, которые завершат сделку.

Глаза Томаса расширились при упоминании имени одного из самых уважаемых в графстве адвокатов, и он вытер рукой рот.

Роза рухнула в зеленое полосатое кресло, прижав к груди дрожащую руку.

– Мне дурно, – пролепетала она. Никто даже не взглянул на нее.

– Понятно. – Было видно, что Томасу ничего не понятно, но его это не смутило. – Тем не менее… старина… я не собираюсь признавать какие-то там доказательства, которые вам удалось состряпать. – Его маленькие глазки горели от гнева.

– Признаете вы это или нет, – очень вежливым тоном произнес Джем, – мне это абсолютно безразлично. И, если не ошибаюсь, миссис Кастерс тоже.

Клавдия с готовностью кивнула в знак согласия. Томас перенес на нее свое внимание.

– Я все еще не могу поверить во все это. Я не в силах понять, как вы позволили этому человеку, этому ловкачу так обдурить вас? Посмотрите на него! Лорд Гленрейвен, в самом деле!

– В самом деле, – промурлыкала Клавдия. – Мистер Скаддер без труда узнал его.

Глаза Томаса вновь расширились, и на этот раз он посмотрел на Джема с выражением, которое невозможно было определить.

– Как угодно, – выпалил он, – но у этого человека нет прав на Рейвенкрофт. Я требую, чтобы мне показали бумаги, которые он представил в доказательство.

Джем легко поднялся с кушетки и подошел к Томасу.

– Реддингер, – мягко сказал он, – это уже просто скучно. Что вы думаете, признаете или требуете, не имеет никакого значения. Как сказала миссис Кастерс, Рейвенкрофт – мой.

Томас тоже поднялся и уставился в серые глаза Джема, которые встретили его взгляд абсолютно безразлично и даже с несколько угрожающей холодностью. Он отступил на шаг. Томас снова попытался прибегнуть к своей агрессивной, самоуверенной манере, но голос его стал визгливым и неуверенным.

– Мы еще посмотрим! – истерично взвизгнул он. – Я тоже могу собрать вокруг себя адвокатов, знаете ли.

– Что ж, давайте, – устало бросил Джем. – Только, пожалуйста, делайте это где-нибудь в другом месте. Вы что-то загостились здесь, Реддингер, с тех пор как, если я не ошибаюсь, ступили сюда ногой. Будьте добры, заберите вашу обморочную жену, вашего глупого друга и ваших отвратительных детей и покиньте мои владения как можно быстрее.

Шея Томаса надулась, как у кобры, готовящейся к нападению.

– Что?! Нет, послушайте, вы же не можете…

– И как можно быстрее, Реддингер, – повторил Джем. Он не повысил голоса, но Томас, подавшись вперед со сжатыми кулаками, внезапно остановился и отступил назад.

– А если я откажусь? – оскалился он.

– Думаю, это было бы неразумно. – В голосе Джема слышалась лишь дружеская забота, но что-то в его тоне заставило Томаса заколебаться.

Резко обернувшись, он рявкнул жене:

– Пойдем, Роза!

Мистеру Ботсфорду он ничего не сказал, но этот джентльмен предусмотрительно решил последовать за ним по направлению к двери.

Уже выходя из комнаты, Томас обернулся еще раз и, указывая пальцем на Клавдию, произнес:

– И не воображайте, что поедете с нами, моя девочка. Вы свили себе гнездышко… – Его лицо исказила отвратительная двусмысленная ухмылка. – И можете сами в нем лежать.

– Но, Томас! – Протестующе воскликнула Роза. – Она же моя сестра! Мы не можем бросить ее умирать в канаве!

– Ничего страшного, Роза, – вмешалась Клавдия и вкратце описала договоренность, к которой пришли они с Джемом.

Роза слабо вскрикнула:

– Не может быть! Ты же не можешь оставаться здесь, в доме этого человека. По крайней мере, как он это утверждает… – Она неловко оборвала фразу.

Томас грубо схватил ее за руку.

– Пусть она делает все, что ей взбредет в голову, – отрезал он. – Я умываю руки.

Он пулей вылетел из комнаты, за ним по пятам следовала всхлипывающая Роза, процессию замыкал Флетчер.

– Так тому и быть, – сказала Клавдия, опускаясь в кресло. Она посмотрела на Джема. – Полагаю, мы относительно неплохо справились с этим, как вы думаете?

– М-м… думаю, да. Хотя я сильно сомневаюсь, что мы окончательно избавились от…

Его оборвал дикий крик, донесшийся из холла. Джем выбежал из комнаты, вслед за ним Клавдия и мисс Мелкшам. В коридоре они обнаружили пронзительно визжавшую Розу. Перед ней стояла Нанни Гремпл, нервно теребя фартук.

– О, мэм! Это правда! Молодой хозяин убился!

При этих словах Роза со стоном повалилась на пол. Флетчер опустился на колени рядом с ней, а Томас схватил Нанни Гремпл за руку, встряхнув ее так, что очки чуть было не соскользнули с ее носа.

– Что ты несешь! – заорал он. – Прекрати это адское хныканье и расскажи, что случилось!

– Дети были в детской, – пролепетала нянька, взмахнув передником. – Они вроде бы делали уроки. Я на секунду отвернулась, пошла в соседнюю комнату за… за штопкой, когда вдруг раздался страшный грохот. – На нее снова напал приступ рыданий, очень сильно напоминающий рев осла. – Я увидела, что маленький него… что мой ненаглядный пытается влезть на стену.

– Куда пытается влезть?! – воскликнули хором Томас и Роза. Роза уже очнулась и, сидя на полу, как зачарованная с ужасом слушала рассказ Нанни Гремпл.

– Да, мэм. Он поспорил с мисс Горацией, что обойдет комнату не касаясь пола, и начал влезать на один из книжных шкафов и уже долез до окна. Он шел по карнизу, когда тот сломался.

Роза снова застонала.

– Ну и где он сейчас? – спросил Томас, голос которого все еще был похож на лай взбесившегося мастифа.

– Я оставила его с Кеттеринг, горничной, – провыла нянька. – Он вопит так, что скоро потолок рухнет.

– Я подумал, ты сказала, что он… Неважно, – сердито закончил Томас, проталкиваясь мимо Розы и няньки, которые вместе с Флетчером Ботсфордом в некотором смятении двигались в том же направлении. Клавдия, Джем и мисс Мелкшам, обменявшись пристальными взглядами, поспешили вслед за группой.

Звуки, свидетельствующие о несчастье, постигшем мастера Джорджа, можно было услышать еще до того, как все они достигли детской. Какофония усугублялась прерывистыми всхлипываниями Кеттеринг и дикими воплями Горации. Но сразу можно было понять, что мастер Джордж находится весьма далеко от порога смерти: с пунцовым лицом он отчаянно визжал и держался за свою ногу, вывернутую под неестественным углом.

Джем сразу же позвал лакея, привлеченного суматохой, и велел ему сходить за доктором. Клавдия же, резко приказав горничной и Нанни Гремпл прекратить стенания, опустилась на колени рядом с мальчиком. Томас, впервые растерявшись, стоял рядом, безуспешно пытаясь успокоить жену.

Клавдия обняла перепуганного ребенка.

– Джордж, я хочу тебе кое-что сказать, – прошептала она, и мальчик тут же прекратил свои бурные рыдания, с интересом повернувшись к ней. – Я знаю, твоя нога ужасно болит, – ласково продолжала она, – и я просто хочу сказать тебе, что не представляю, как ты можешь быть таким сильным. Ты немножко поплакал, а теперь, я вижу, готов остановиться. Не помню, видела ли я когда-нибудь еще такого храброго молодого человека.

Ко всеобщему удивлению, Джордж моментально закрыл рот и, скрипя зубами, заверил ее, что, хотя нога и вправду жутко болит, он совсем не плакса.

– Конечно, нет, – восхищенно ответила Клавдия. Она сделала знак двум лакеям, и те вдвоем подняли Джорджа и отнесли его в другую комнату.

Роза последовала за ними, простирая руки и не прекращая громко причитать. Томас последовал туда же, и Флетчер Ботсфорд, несколько минут неуверенно постояв посреди коридора, отправился вслед за ними. Остальные участники – Джем, Клавдия и мисс Мелкшам – на цыпочках удалились.

Много позднее все трое сидели в бывшем кабинете Клавдии, погруженные в мрачные раздумья.

Мисс Мелкшам язвительно заметила:

– Если бы я не думала, что это абсолютно невозможно, я бы решила, что Томас все подстроил, только бы не уезжать из Рейвенкрофта.

– Разумеется, – сказал Джем. – Не мог же я им приказать уехать, когда Джордж размахивал сломанной ногой, хотя и испытывал большой соблазн сделать это.

– Полагаю, могло быть и хуже, – добавила Клавдия. – Доктор сказал, что за две недели нога должна зажить настолько, что он сможет ехать в карете. А все это время вам придется мириться с присутствием Томаса и Розы.

– Ну, две недели человек может провисеть на руках, – улыбнулся Джем, – по крайней мере, мне так говорили. Хорошо, что нас хотя бы избавили от присутствия мистера Ботсфорда.

Клавдия прыснула:

– Однако не без сопротивления. Никогда не слышала, чтобы мужчина выдвигал столько доводов, чтобы остаться. Все что угодно: отсутствие транспорта, поддержка, в которой нуждается семья, и его ужасное самочувствие после всей этой неразберихи.

– В конце концов, – добавил Джем, – думаю, что лошадь, которую ему предоставили для путешествия, была скромной ценой за его отъезд.

Улыбка Клавдии погасла, когда она ответила:

– Хорошо, что вы послали с ним мальчика, чтобы он привел лошадь обратно, иначе, думаю, вы ее больше никогда не увидели бы.

Мисс Мелкшам кашлянула и осторожно начала:

– Тем временем, ми… э… милорд, полагаю, есть другие дела, которыми вам предстоит заняться?

Джем обернулся к ней, тепло улыбаясь:

– Первым из которых, дорогая мисс Мелкшам, должны быть мои извинения за совершенный мною обман. Прошу вас, поверьте, у меня не было другого выбора.

Мисс Мелкшам всплеснула руками, затянутыми в митенки:

– Ах, это…

– И, надеюсь, вы полностью согласны с договором, который мы заключили с вашей племянницей. Вы сотворили чудеса в Рейвенкрофте, и я не знаю, как бы я без вас справлялся.

Его серые глаза лукаво блестели, и, к удивлению Клавдии, мисс Мелкшам на мгновение вспыхнула, прежде чем вновь принять свойственное ей выражение суровой добродетели.

– Что касается этого, милорд, – строго сказала она, – не могу сказать, что я одобряю данную ситуацию, но убеждена, что, если бы не вы, мы с Клавдией оказались бы в весьма плачевном положении. Вы же слышали Томаса. Я также не думаю, что Уильям, отец Клавдии, был бы более снисходителен. Кроме того, – добавила она, взглянув на племянницу, – вернуться домой для нее было бы примерно то же, что умирать с голоду в канаве.

– Вы очень великодушны, мисс Мелкшам, ибо я очень хорошо отдаю себе отчет в том, что это я вверг вас в столь плачевное положение. Однако… – Джем поднялся и сел рядом с пожилой леди. – Прошу вас, поверьте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить комфорт вам и вашей племяннице, пока вы остаетесь здесь.

Мисс Мелкшам что-то неразборчиво пробормотала в ответ и, поднявшись, снова откашлялась.

– Возможно, милорд, вы пожелаете объявить о… э… перемене вашего положения слугам. Я взяла на себя смелость собрать всех на кухне через пятнадцать минут.

– Превосходно, мисс Мелкшам. Тогда, возможно, мы с вами могли бы обсудить те улучшения, которые необходимо здесь сделать. Во-первых, я думаю, нужно нанять еще людей.

Клавдия, улыбнувшись про себя, отметила, что тетушка вздрогнула от удовольствия. Лорд Гленрейвен, довольно мрачно подумала она, явно знал, как добиваться того, чего ему хочется. Лесть и угодничество для пожилых дам и нежные поцелуи для молодых. Интересно, какие еще трюки у него в запасе? Впрочем, ей уже не о чем беспокоиться. От нее он уже получил, что хотел, и если у него на уме еще что-нибудь… Сердце ее сжалось, но мысли целеустремленно шли вперед. Если у него на уме еще что-нибудь, она будет начеку.

Остаток дня прошел в беспорядочной, хаотичной деятельности. Слуги встретили новость о внезапном повороте судьбы Джема и о предстоящем расширении штата, выразив удивление, удовлетворение и в не меньшей степени распространяя различные домыслы.

Лукас был отправлен в Лондон с письмами к различным людям касательно пересылки денег, одежды и других личных принадлежностей. Мисс Мелкшам начала осуществлять планы относительно обеда, на который будет приглашена местная знать, дабы приветствовать нового хозяина Рейвенкрофта.

В течение дня Джем почти не видел Клавдию; он знал, что она готовит для него бухгалтерские отчеты. Когда приблизился час обеда, он направился в хозяйские покои, куда невидимые руки перенесли все его вещи. В старом дубовом комоде он обнаружил единственный привезенный с собой парадный костюм, одиноко Лежащий там в своем великолепии. Одна из горничных более чем охотно согласилась извлечь его наряд из свертка, в который он был аккуратно завернут и перевязан, но ясно дала понять, что это занятие значительно выше ее положения. «Когда, – почтительно осведомилась она, – прибудет камердинер вашей светлости?»

Джем усмехнулся, надевая панталоны и сюртук из ткани тончайшей выделки. Их, возможно, не наденешь на званый обед, но они модны и хорошо сшиты. К счастью, они были ему еще впору, и он смог одеться без посторонней помощи. Он вспомнил, как служил камердинером у Чада Локриджа, вспомнил тяжелые времена, когда он выполнял самую черную работу в портняжном заведении. Без сомнения, он мог бы сам быть своим камердинером, за исключением лишь стирки и глажки.

Он тихонько насвистывал, повязывая галстук и закрепив его маленькой изумрудной булавкой, доставшейся ему от отца. Это была одна из немногих драгоценностей, которые его мать увезла из Рейвенкрофта, и он упрямо отказывался продать ее даже в самые тяжелые годы.

Он поклонился своему отражению в зеркале и, взмахнув рукой в небрежном приветствии, покинул покои.

Внизу Клавдия, войдя в Изумрудную гостиную, с облегчением увидела, что она одна. Реддингеры не появились за завтраком, подносы отнесли им в комнаты, но они наверняка спустятся к обеду.

Клавдия вздохнула. Предстоящие дни и так будут достаточно трудными для Гленрейвена – да и для нее самой – и без гнетущего присутствия Томаса и Розы. Впрочем, она не сомневалась в способностях Джема справиться с этой надоедливой парочкой. При мысли о задаче, которая стояла перед ней, сердце ее панически сжалось, хотя в управлении конюшнями его светлости и в будущем не должно быть ничего, что могло бы испугать ее. Она будет всего лишь продолжать то, что с успехом делала почти два года. В любом случае, она, скорее всего, не задержится здесь.

Эта мысль испугала Клавдию. Когда она в первый раз потребовала, чтобы Гленрейвен поставил ее управлять конюшнями, она рассматривала эту должность как синекуру. Ее любовь к Рейвенкрофту все еще была движущей силой ее жизни, и она хотела бы остаться здесь навсегда, если уж не хозяйкой, так хотя бы служащей.

Но теперь… Мысль о продолжительном пребывании в непосредственной близости от Гленрейвена смущала ее, но почему-то мысль о появлении на сцене его будущей невесты наполняла ее сильным желанием оказаться где-нибудь в другом месте. Да, она будет старательно откладывать из щедрого жалованья, которое назначил ей его светлость, и при первой же возможности обзаведется собственными конюшнями – подальше от Глостера и Рейвенкрофта. Не может быть, чтобы в Англии не нашлось такое же красивое, гостеприимное и умиротворяющее место, как Рейвенкрофт.

К своему отчаянию, она почувствовала, как к глазам подступают слезы, и в раздражении смахнула их. Услышав легкий шорох за спиной, она резко обернулась, и сердце подскочило у нее в груди.

На пороге, в небрежно-элегантной позе, стоял самый красивый мужчина, которого когда-либо видела Клавдия.