Времена не выбирают

8

Макс хотя и вернулся к работе после нескольких дней, целиком посвященных Джил, постоянно звонил ей, просто чтобы поболтать, спросить, чем она занимается.

Они проводили вместе вечера, ужинали у Вирджинии и Джеймса или в одном из ресторанов города. Но всего приятнее было, когда они оставались вдвоем у него дома.

Постепенно Джил поближе познакомилась с каждым из членов семьи Макса и поняла, что они рады ее присутствию в доме. Она успела понять, как относятся к ее возлюбленному родственники, какие надежды на него возлагают, как, видя в нем связующее звено, без которого семья распадется на части, ждут от него решений в самых важных делах. Только сейчас девушка начала осознавать, насколько трудно будет Максу оторваться от семьи и пойти своим путем.

Особенно настороженно к деятельности и планам Макса относился отец. Он оказался человеком сдержанным, даже холодным, таким же властным, как сын, и все еще достаточно деятельным. Но, по мере того, как Джил его узнавала, она стала замечать легкое дрожание рук, сонливость, одолевавшую его к ужину, — свидетельства угасания, которые Джеймс Горинг всячески старался скрыть от членов семьи.

В назначенный срок он должен был передать бразды правления Максу, а Джил к тому времени предстояло освоиться в новой обстановке, приспособиться к ней. С каждым днем она все яснее понимала, что решить эту задачу очень трудно, почти невозможно. Так же трудно, как Максу порвать с прежней жизнью, несмотря на горячее желание сделать это.

Однажды хмурым, туманным утром во время завтрака в столовой зазвонил телефон. Вирджиния сняла трубку, а затем передала ее Джил с понимающей улыбкой.

— Это тебя, — сказала она и тактично удалилась из комнаты.

— Доброе утро, дорогая, — поприветствовал ее Макс. — Звоню, чтобы предупредить: мне надо на несколько дней уехать из города по делам. Ты как на это смотришь?

— Поезжай, конечно, — рассмеялась Джил, — может быть, я смогу, наконец походить по магазинам. Надеюсь, ты ненадолго?

— Точно не знаю. Мы приобретаем акции одной небольшой компании в Лос-Анджелесе, а такие дела за один день не решаются. Я позвоню тебе. А сейчас бегу, не опоздать бы на самолет.

— Ну, что же, до свидания. Я буду скучать. — Она вдруг поняла, что говорит в пустоту. Макс положил трубку, не дождавшись ее ответа.

Джил подошла к окну, выходящему на широкую гранитную террасу, безупречный газон и розарий. Она не могла привыкнуть к виду цветущих растений зимой. Почему-то они казались ей несчастными, обреченными прозябать в холодном, промозглом тумане.

Соберись, приказала она себе, не куксись. Он вернется всего через несколько дней, нет причин для меланхолии. Но тоненький голосок где-то в самом потаенном уголке сознания настойчиво шептал ей, что, если бы захотел, Макс мог предложить ей поехать вместе. Ерунда! Он будет там слишком занят.

Вздохнув, Джил налила себе кофе. В столовую заглянула Вирджиния.

— Поговорили?

— Да.

— Ну что же, разговор был коротким, но, надеюсь, приятным, — бодро сказала хозяйка, но, заметив удрученное выражение лица гостьи, встревожено спросила:

— Что-то случилось?

Джил вымученно улыбнулась.

— Все не так уж плохо. Просто Макс сказал, что уезжает в Лос-Анджелес по делам. — Услышав в собственном голосе тоскливые нотки, Джил попробовала перейти на беззаботный тон. — В общем-то, это кстати — я похожу по магазинам.

— Мне кажется, он мог бы взять тебя с собой, — сдержанно заметила Вирджиния.

Джил пожала плечами.

— Вероятно. Но он будет очень занят. Мне все равно пришлось бы пребывать в одиночестве.

Вирджиния налила себе кофе. Лицо ее сохраняло сосредоточенно-задумчивое выражение. Поставив кофейник на стол, она посмотрела Джил прямо в глаза.

— Я понимаю, что это не мое дело, Джил, и вы можете поставить меня на место, упрекнуть за вторжение в запретную область. Как я понимаю, вы с Максом решили пожениться. Так?

— Вообще-то да, — осторожно ответила девушка. — Но конкретной договоренности нет. Он считает, что сначала должен определиться в своем отношении к семейному бизнесу.

Вирджиния кивнула.

— И он, конечно же, считает, что все должно сложиться в соответствии с его желаниями. — Она выразительно вздохнула. — Насколько я успела узнать мужчин, сначала они из кожи вон лезут, чтобы заполучить то, чего хотят, а потом, добившись своего, напрочь забывают об обещаниях. Это одна из причин, почему я больше не хочу выходить замуж.

Джил покраснела.

— Боюсь, я не слишком много могу сказать по этому поводу. У меня не было мужчин до Макса.

Прищурившись, Вирджиния довольно долго смотрела на нее, и под оценивающим взглядом хозяйки Джил почувствовала себя провинившейся школьницей в кабинете директора. Ну как она могла сказать его сестре, что Макс был первым мужчиной в ее жизни?!

Но Вирджиния, кажется, поняла ее и без слов. С улыбкой она накрыла своей рукой руку гостьи и дружески пожала ее.

— Я по-хорошему завидую тебе, девочка. Твой первый опыт оказался удачным. Макс — мой брат, и я не могу быть объективной, но все же рискну назвать его порядочным человеком. Мой муж, — добавила она с брезгливой гримасой, — оказался отвратительным типом.

Макс отсутствовал уже неделю. Чтобы сделать покупки, Джил хватило одного дня. Но, разложив обновки на кровати, она, к стыду своему, обнаружила, что новые вещи мало чем отличались от старых: джинсы, тенниски, приталенные блузки, а единственное платье фасоном и цветом очень напоминало то, которое у нее уже было.

Джил тосковала по Максу, и даже обновки не смогли поднять ей настроение. Можно ли рассчитывать на счастье в будущем, если всякий раз после его отъезда ее охватывает паника? Да и будет ли в состоянии она, напрочь лишенная умения элегантно одеваться, сносно играть роль жены преуспевающего бизнесмена и хозяйки большого дома?

Она думала о Вирджинии и женщинах ее круга, всегда ухоженных и красиво одетых. Неплохо бы попросить у кого-нибудь помощи. Но Вирджиния очень занята. Помимо ведения хозяйства, она взвалила на себя множество общественных обязанностей, постоянно встречалась с какими-то людьми, бывала на приемах, а у других — семьи, дети, своих забот невпроворот.

Вернувшись из поездки, Макс сразу же позвонил Джил и пригласил ее на ужин. Он по-прежнему относился к ней с нежностью и любовью, но у девушки сложилось впечатление, что ее возлюбленный отдаляется от нее. Неведомые ей дела и проблемы отнимали у нее Макса.

— Как дела в Лос-Анджелесе? — спросила Джил за коктейлем. — Удалось уладить?

— Нет, — скупо ответил он, и на лицо его легла тень. — Все оказалось труднее, чем представлялось вначале. Прости, дорогая, но, кажется, мне придется проводить там больше времени, чем я предполагал. Уже завтра я должен вернуться. Я приехал, чтобы взять кое-какие документы и — тут лицо его просветлело — увидеть тебя.

— Понимаю, — осторожно сказала Джил, глядя на свою руку, сжимавшую фужер, и медленно перевела взгляд на Макса. — А не могу ли я поехать с тобой?

— Дорогая, это было бы замечательно, — сказал он, нежно касаясь ее руки, — но, боюсь, ты умрешь со скуки. С утра до вечера я буду занят. Мы едва ли будем видеть друг друга чаше, чем когда ты здесь, а я — там.

— Да, конечно, ты прав.

В очередной приезд Макса из Лос-Анджелеса они провели вместе чудесный вечер, но на следующий день он опять улетел, и ей осталось только пожелать ему счастливого пути. Расставания, прощания становились обычным ритуалом, и Джил должна была научиться жить в промежутках между их редкими встречами, нравилось ей это или нет.

Но и во время свиданий Макс казался каким-то далеким, даже в постели вел себя так, будто близость с ней не дарила ему былого удовольствия. О работе он говорил неохотно, отмахиваясь от ее вопросов. Складывалось впечатление, что Макс не хочет пускать ее в свою личную и деловую жизнь. Джил чувствовала, как мужчина, в которого она влюбилась на пустынном берегу океана, постепенно превращается в замкнутого, холодного предпринимателя, не интересующегося романтичной стороной жизни.

Так продолжалось несколько недель кряду. Джил уверяла Макса в том, что понимает его долгое отсутствие, его молчание, но смириться с этим не могла — опять она оказалась в одиночестве. Джил совершала длительные прогулки, много читала, но без Макса все было пресным, неинтересным. Один пустой день сменялся другим, без цели, без предвкушения встречи, и она стала скучать по своему старому дому, по немногочисленным друзьям, по простой и понятной жизни, той жизни, где у нее была работа, благодаря которой она была пусть не очень значительной, но личностью.

Как-то раз, сидя в одиночестве в огромной гостиной своего временного пристанища, Джил не выдержала. Накопившиеся за месяц страданий слезы потекли по щекам. Как-то она сказала Максу, что ее дом рядом с ним, но он все реже бывал с ней.

В комнату вошла Вирджиния. Лицо ее покраснело от дождя и ветра.

— Брр, — сказала она, потирая руки. На улице ужасная погода.

Джил попыталась незаметно смахнуть слезу, но от проницательного взгляда Вирджинии не ускользнуло, что девушка плачет.

— Что с тобой?

— Так, ничего, ностальгия.

— Послушай, дорогая, — осторожно начала Вирджиния. — Ты слишком часто остаешься одна. В этом, наверное, виновата я: у меня почему-то складывалось впечатление, что ты сама ищешь одиночества. Но поскольку Макс так много времени проводит в поездках, думаю, лучше тебе понемногу начать выходить в свет.

Джил затравленно оглянулась.

— Это не для меня, Вирджи. Без Макса я не смогу… буду чувствовать себя как рыба, которую вытащили из воды.

— Но ведь Макса сейчас нет рядом, — резонно заметила его сестра. — А как ты думаешь жить после замужества? Сидеть целыми днями взаперти и ждать его возвращения?

— Не знаю. Я не думала об этом. — Вскинув голову, Джил посмотрела Вирджинии прямо в глаза: — И вообще я не уверена, что Макс останется здесь.

— Не уверена? — От удивления у Вирджинии расширились зрачки. — А как по-другому он может поступить? Конечно, брат останется. Здесь его работа. Мы все доверяем ему, надеемся на него. Он никогда не допустит, чтобы семейное дело потерпело крах. О, я, кажется, догадалась! У него были какие-то дурацкие мысли насчет того, чтобы все бросить и уехать к черту на рога. Но психологи называют это кризисом среднего возраста. Практически все мужчины после тридцати переболевают этой хворью, как дети ветрянкой. У него это пройдет. Так что тебе пора уяснить, чего хочешь ты.

Она говорила так убежденно, что Джил невольно задумалась. Скорее всего, Вирджиния права, а если так, то куда приведет ее, Джил, такая жизнь? Чего она хочет? На этот вопрос ответить было легче всего. Она хотела стать женой Макса, но вела себя как капризный ребенок, отказываясь принять предложенные условия только потому, что Макс, по ее мнению, пренебрег ею. Если она станет женой крупного бизнесмена, ей необходимо привыкнуть к светской жизни, и она сделает это, хотя бы ради того, чтобы удержать возле себя любимого человека.

— Вы правы, — сказала она наконец. — Наверное, я зря надеялась, что он… — Джил пожала плечами. — Впрочем, я вижу, что ошиблась. Так вы мне поможете?

Вирджиния присела рядом.

— Конечно. Я уже давно хотела вмешаться, если говорить начистоту. — Она откинулась на спинку стула и изучающе посмотрела на гостью. — Мне не хотелось бы тебя обидеть, Джилли, но нам действительно следует заняться твоей одеждой и внешностью.

Джил с готовностью кивнула.

— Да, вы совершенно правы.

— В субботу предстоит важный раут. Вечеринка в доме Питера Грюнна. — Она загадочно улыбнулась. — Уверена, что Макс рассказывал тебе о дочери своего ближайшего партнера, Марте. Честно говоря, мы все ждали, что Макс и Марта поженятся. — Вирджиния рассмеялась. — Особенно Марта. Но он выбрал тебя, Джилли. Не забывай об этом. Ну, так как, начнем?

На протяжении следующей недели они обошли все самые дорогие магазины Сан-Франциско в поисках подходящих туалетов. Весь прошлый опыт Джил восставал против того, чтобы тратить такие огромные деньги на одежду. Она успокаивала себя лишь тем, что ее отец, будь он жив, одобрил бы такую расточительность.

Джил изменила прическу — подняла волосы наверх. Подросшие ногти маникюрша привела в порядок, покрыла ярким лаком, и собственные руки стали казаться девушке чужими. Уйму времени она проводила в модных салонах, где ее учили, как пользоваться закупленной в больших количествах косметикой. Ей подобрали даже духи — сладковатые и чувственные.

Платье, купленное для официального приема у Грюннов, представляло собой кусочек невесомого шелка цвета аквамарина, хорошо оттеняющего ее загар. Чтобы Джил чувствовала себя в нем раскованно на предстоящем балу, Вирджиния посоветовала ей походить в этом платье по дому.

Джил стояла перед большим, в полный рост, зеркалом в спальне и не узнавала себя. Новая прическа делала ее старше, косметика — более утонченной, но вместе с тем менее естественной, но платье просто потрясло девушку.

Вырез был очень глубоким, а почти прозрачная кружевная вставка едва прикрывала грудь. Джил не могла и предположить, что такое платье можно носить публично. Это все Вирджиния, подумала она раздраженно. Это она уговорила купить столь бесстыдный наряд.

Как раз в это время в дверь просунулась голова объекта ее негодования.

— Готова? Страшно хочется взглянуть, как ты выглядишь.

Вирджиния остановилась, пораженная, не в силах отвести взгляд от женщины в зеркале.

— Дорогая, ты выглядишь просто… Ах!

— Вирджи, я не смогу носить это платье, оно слишком… — Джил растерялась. Определение, которое первым пришло ей на ум, неприлично произносить вслух.

— Что? Ты в своем уме? Платье просто замечательное! Если бы у меня была такая гибкая фигура, я купила бы его для себя. Не глупи, детка. Ты сейчас в большом городе, здесь принято носить такие наряды. Женщины у нас не комплексуют. Подожди, ты еще не то увидишь. Доверься моему вкусу и делай что тебе говорят!

— Ну что ж, — устав от борьбы, согласилась Джил.

Вирджиния потрепала девушку по плечу и ободряюще улыбнулась.

— Увидишь, все будет прекрасно. А сейчас, — проговорила она, собираясь уходить, — распоряжусь насчет ужина. Да, кстати, Макс, должно быть, уже сообщил тебе, что сможет принять участие в вечере. Я взяла с него слово.

— Как, разве он вернулся?

— Да, еще вчера. Разве он не звонил тебе?

— Нет, — ошеломленно ответила Джил.

— Не волнуйся, — сказала Вирджиния, широко улыбаясь. — Уверена, он звонил, пока ты наводила красоту в салоне. Когда Макс увидит тебя в этом платье, с этой прической, он будет в восторге.

Макс позвонил ей позже, и хотя она чувствовала себя задетой, Джил растаяла от одного звука его голоса, позабыв все обиды.

— Где тебя носит? — бушевал Макс. — Вчера раз двадцать тебе звонил и все впустую!

У Джил совсем отлегло бы от сердца, если бы не сознание того, что он не позвонил в двадцать первый раз.

— Я наконец-то покончила с покупками.

— Хорошо. Боюсь, что сегодня я с тобой встретиться не смогу, бог знает, сколько продлится совещание. Ты не согласишься завтра прийти ко мне в офис, чтобы вместе пообедать? Завтра же вечером я опять вылетаю в Лос-Анджелес, так что это единственная возможность побыть вместе.

— Договорились. Но в субботу ты ведь вернешься?

— Вернусь-вернусь, — довольно уныло ответил Макс. — Я не любитель подобных вечеринок, но на сей раз намечается действительно нечто грандиозное. Кроме того, ожидается польза и в чисто деловом плане: семейство Грюннов и наше, тесно связаны друг с другом узами бизнеса.

Офис «Горинг Энтепрайзис» располагался в средних размеров здании в самом центре делового района Сан-Франциско.

Просторная приемная Макса выглядела воистину шикарно: бежевый ковер, антикварная мебель, картины известных художников, большей частью пейзажи, и портрет, наверное, одного из могущественных предков Макса — человека, очень похожего на него самого.

Джил надела маленький черный шерстяной костюм с белой кружевной блузкой, туфли на высоких шпильках. Похоже, новая прическа и новая манера одеваться стали приносить свои плоды. По крайней мере, на темноволосую служащую, сидевшую за миниатюрным столиком из красного дерева, Джил произвела впечатление.

— Да? — спросила секретарша, окидывая посетительницу завистливым взглядом.

— Я — Джил Марчмонт, мне надо увидеть Макса Горинга.

— Да, конечно, мисс Марчмонт, проходите, — тут же заулыбалась девушка, вскакивая с места, — сейчас доложу о вас. Не хотите ли чашечку кофе? Чаю? Сию минуту устрою. Прошу, садитесь.

— Спасибо, ничего не надо, — ответила Джил, немного испуганная столь радушным приемом. Приди она сюда в своем прежнем облике серой деревенской мышки, ее просто не заметили бы.

Через минуту или даже того меньше навстречу Джил вышла приятная седая женщина, подтянутая, с хорошей фигурой, одетая так же элегантно и дорого, как сама Джил.

— Мисс Марчмонт? — спросила она с улыбкой. — Меня зовут Филиппа Джонсвуд, личный секретарь мистера Горинга. Приятно с вами познакомиться. Пойдемте, я провожу вас в его кабинет.

Джил последовала за ней по длинному коридору. За стеклянными перегородками по обе его стороны кипела работа: люди эмоционально что-то доказывали кому-то по телефону, печатали на машинке, делали какие-то записи. В самом конце коридора Филиппа остановилась у двойной дубовой двери и осторожно постучала.

— Войдите, — раздался знакомый голос.

Филиппа с улыбкой распахнула дверь, пропуская Джил вперед, а сама, легко повернувшись на каблуках, пошла обратно в холл, неслышно ступая по мягкой ковровой дорожке.

Макс сидел спиной к двери за массивным столом, основательно загроможденным телефонами, папками, подшивками газет, и был занят разговором по телефону. Беседа, судя по гневным репликам, была не из приятных.

Прикрыв трубку ладонью, полуобернувшись к Джил, он шепнул:

— Подожди секундочку. — И вернулся к разговору.

Ожидая, пока он освободится, Джил разглядывала его респектабельный кабинет: прекрасная мебель из натурального дерева, паркетный пол, застеленный мягким ковром, окно до самого пола. Все свободное пространство завалено бумагами: корреспонденция, счета, распечатки, справочники по законодательству валялись даже на стульях.

Джил подошла к окну и остановилась завороженная. Из кабинета открывался величественный вид на главную достопримечательность города — мост Золотые Ворота. Созерцание красоты, как всегда, немного успокоило нервы девушки. Встреча с любимым произошла совсем не так, как она ожидала. В конце концов, Джил впервые у него на работе, а он даже не потрудился встретить ее сам. А как долго продлится телефонный разговор? И все же они будут вдвоем (пусть всего лишь за ланчем), а значит, у них будет возможность поговорить.

— Прости! — Макс уже стоял за спиной Джил.

— Ничего страшного, — ответила она, повернувшись к нему. — Я так рада, что мы…

И осеклась, увидев лицо Макса. Едва ли выражение его лица могло ей польстить. Скорее наоборот. Глаза его испуганно расширились, затем сузились в щелки. Он оценивающе разглядывал невесту.

— Макс! — в тревоге воскликнула Джил. — Тебе что-то не нравится?

— Джил? — как бы не веря глазам, спросил он. — Это точно ты?

Спустя мгновение Макс улыбнулся, но как-то не очень искренне.

— Я с трудом тебя узнал. Что ты с собой сделала?

Она нервно рассмеялась, поправляя прическу, хотя в этом не было необходимости: под толстым слоем лака ни один волосок не шелохнулся.

— Вирджиния помогла мне с покупками, и я думала, вернее, мы думали, что с помощью новой одежды я буду выглядеть более… современно. Тебе не нравится?

— Да нет, почему, — неуверенно протянул Макс, не отводя от нее недоуменного взгляда. — Ты выглядишь чудесно, я бы сказал, грандиозно. Просто ты застала меня врасплох, вот и все.

Он рассмеялся.

— Я ожидал увидеть прежнюю Джил, едва ли стоит винить меня за мою неуклюжесть. Представь, я поворачиваюсь, и вижу… эту роковую женщину!

Джил грустно посмотрела ему в глаза.

— Вижу, тебе не понравилось.

Он снова рассмеялся, обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Конечно, понравилось, но дай мне привыкнуть к твоему новому облику. — И тут же тревожно взглянул на часы. — Так мы идем обедать? У нас мало времени. Самолет улетает в четыре, а мне еще нужно кое-что просмотреть.

Встречу едва ли можно было считать удачной. Джил старалась использовать это время для восстановления прежних отношений — открытых, доверительных, но Макс был то безразличным, то раздраженным, то даже злым. Если официант задерживался с очередным блюдом, Макс смотрел на часы и нервно постукивал по столешнице. Даже сделал выговор бедному парню за то, что тот капнул на скатерть, когда наливал им из кувшина лимонад.

Когда Макс попросил счет, Джил осмелилась спросить, осторожно коснувшись его руки:

— Макс, почему бы мне не поехать в аэропорт и не проводить тебя? Мы смогли бы еще немного побыть вместе.

Он нахмурился.

— Нет, дорогая, сегодня не получится. Со мной летят мои помощники, нам надо обсудить дела.

— Жаль, — тихо сказала Джил, сразу как-то осунувшись.

— Ты ведь меня понимаешь, не правда ли?

— Конечно, — ответила она, вымучив улыбку. — Просто мы почти перестали видеться, я даже не знаю, какие у тебя планы.

— Планы? — переспросил Макс. — О каких планах ты говоришь?

— О тех самых. Ты решил, чего ты хочешь? В последний раз, когда мы говорили об этом, мне показалось, что ты склоняешься к тому, чтобы отойти от дел. Сейчас твои планы изменились?

Макс тяжело вздохнул.

— Дорогая, сейчас не время говорить об этом. Я не могу думать ни о чем другом, только об этом головоломном деле в Лос-Анджелесе. Когда все будет закончено, через несколько недель, тогда можно будет серьезно подумать о будущем — о нашем будущем. А пока потерпи, милая. Как бы там ни было, в субботу я буду у Грюннов. Тогда и поговорим. Согласна?

— Хорошо, — ответила Джил. — Я так долго ждала, подожду еще. Пойдем, вижу, ты очень спешишь.

Весь остаток дня Джил перебирала в памяти этот разговор. Макса можно было понять, он человек дела, а она потерпит еще несколько недель, если хочет удержать его. Но на сердце было неспокойно. Почему? Только вечером, сидя с Вирджинией у экрана телевизора и вполглаза наблюдая за очередным дурацким шоу, Джил поняла, что ее пугало.

Она помнила, как Макс однажды рассказал ей о своих трудностях: только он наладит одно дело, как другое поглощает его целиком. Но ведь может так случиться, что, когда наладится дело в Лос-Анджелесе, он примется за другое. И так до бесконечности. Нужна ли ей, Джил, такая жизнь, когда у нее нет ни любимого, ни покоя, ни дела?

В субботу вечером в дверь ее комнаты постучали. Накинув халат (Джил только что приняла душ), она бросилась открывать. На пороге стояла Вирджиния, тоже в халате и с кислой миной на лице.

— Джил, — сказала она, — только что звонил Макс. Он не сможет отвезти тебя на вечер, как планировалось. Брат должен быть у Грюннов раньше. Похоже, Питер и еще кое-кто из крупных бизнесменов тоже принимают участие в лос-анджелесском деле. Отец уже там. Тебе придется ехать со мной.

У Джил сердце упало, но она постаралась скрыть свое разочарование.

— Не волнуйся, Вирджи. Ничего страшного. Макс ведь будет там, я надеюсь?

— О да, конечно. Знаешь, ты такая великодушная. Если бы я была на твоем месте… — Вирджиния нахмурилась. — Я люблю своего брата, — решительно заявила она, — но иногда мне кажется, что могла бы убить его.

Джил грустно улыбнулась.

— О, не стоит. Не будут же они совещаться всю ночь напролет!

— Кто их знает, — закатила глаза Вирджиния и, усмехнувшись, добавила: — Если что-то и может оторвать его от дел, так это твое сногсшибательное платье.

— Надеюсь, ты права. По-моему, его все же стыдно носить при людях. Оно выглядит вызывающе.

— Радуйся, что тебе есть, что показать, — резонно заметила Вирджиния. — Кроме того, по сравнению с тем, в чем придут другие, твой наряд годится разве что для монастыря.

Ярко освещенный особняк Грюннов, гордо возвышавшийся на одном из многочисленных холмов города в самом респектабельном районе, сверкал как новогодняя елка.

Привратник в ливрее открыл дверцу машины. Вирджиния взяла Джил под руку и зашептала ей на ухо слова ободрения.

— Тебе нечего волноваться. Ты выглядишь потрясающе!

Джил благодарно улыбнулась Вирджинии, и та повела ее по широким гранитным ступеням к помпезному порталу. Изнутри доносились звуки оркестра, гул голосов, взрывы смеха. Гости прибывали и прибывали.

О волнении Джил не успела и подумать — так не терпелось ей поскорее увидеть Макса. Светское общество больше не пугало ее. Она поняла, что ей угрожает другое: потеря того, кого она любила всей душой. Им с Максом предстоял решающий разговор. И он должен состояться сегодня!

С того самого ланча Джил не переставала думать о растущем непонимании; гадала, куда могут зайти их отношения, если его дела будут отдалять их друг от друга. Терпение девушки иссякло. Что-то надо предпринять. Жизнь ее здесь пуста и бесцельна. Она словно находилась в вакууме, ожидая уже не самого Макса, а только его звонков. Больше ничто не занимало ее мысли все эти долгие одинокие дни.

Джил очень тосковала по своему домику на берегу, по своей однообразной, но осмысленной жизни, по друзьям, которые тепло относились к ней. Сейчас ей стало ясно, что Макс не оставит бизнеса — за этим делом последуют другие. С предельной четкостью Джил могла представить и свою жизнь даже в качестве жены Макса. Она останется всегда на периферии его жизни.

Проблем, и гораздо более серьезных, оказалось куда больше, чем ей представлялось, но нерешаемых среди них не было. Они любили друг друга, планировали совместную жизнь в будущем. Но если не начать решать свои проблемы сейчас, сегодня, то потом может быть уже поздно.

У входа Вирджинию и Джил поприветствовала хозяйка дома, миссис Грюнн, — статная дама в черном платье, обильно украшенная бриллиантами. Женщины прошли в зал, где под звуки оркестра танцевали пары. Горничная в униформе проводила их к столику.

Пальто они оставили в гардеробной, и теперь все могли лицезреть платье Джил. Однако, окинув взглядом приглашенных, она поняла, что Вирджиния была права: ее наряд оказался, чуть ли не самым скромным. И все же Джил чувствовала себя не вполне уютно. Она оделась так только ради Макса, а его нигде не было видно.

Расположившись за столиком, они потягивали шампанское, и Вирджиния, обращая внимание Джил на известных людей, называла их имена.

Сенатор, кинозвезда, известный архитектор, несколько воротил большого бизнеса. Последние не были столь знамениты, но обладали властью, которая не снилась и многим известным политикам.

Через некоторое время к Вирджинии и Джил присоединились Артур Горинг и его жена, а также младшая дочь Джеймса, Грейс, муж которой вместе с Максом находился на совещании в библиотеке. Джил вполуха слушала их сплетни об общих знакомых, замечания по поводу туалетов, и ей стало скучно и тоскливо. Мыслями она была далеко от этого блестящего бала, от светского общества, которое оставалось ей чуждым.

— Ну, вот они и идут, — раздался голос Артура, перекрывая женский шепоток. — Совещание закончилось.

Джил бросила взгляд в сторону шестерых мужчин в темных костюмах и строгих галстуках, входящих в гостиную. Макс шел чуть впереди остальных, глазами обшаривая зал. Он был элегантен и сногсшибательно красив.

Джил приподнялась и помахала рукой, чтобы привлечь его внимание.

Но в этот момент высокая брюнетка в алом облегающем платье вышла ему навстречу. Джил опустилась на стул, а молодая женщина непринужденно взяла Макса под руку, и они вместе пошли к танцевальной площадке.

— Будь неладна эта Марта Грюнн! — зашипела Вирджиния. — Послушай, Джил, это ничего не меняет. У них даже официальной помолвки не было. Марта явно не хочет сдаваться. Пусть себе потешится напоследок. Ее отец важный деловой партнер, Макс у них в гостях. Не может же он обойтись с ней грубо!

— Да, — согласилась Джил, вымученно улыбнувшись. — Простите меня, мне нужно в дамскую комнату.

Джил поклялась не смотреть на Макса, но не удержалась. Прелестная картина! Марта обняла его за шею обеими руками, они едва двигались под музыку, тесно прижавшись друг к другу. И Макс не выглядел несчастным, скорее наоборот. Он нежно улыбался красивой брюнетке, с удовольствием сжимая ее талию.

Они принадлежали одному кругу и выглядели как люди, увлеченные друг другом. Именно так.