Все из-за Люси (Лиза Свеллоу) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 3)

Это связывающее близнецов шестое чувство сообщает ей о том, что я думаю о Несс. Мы с Люси сидим в небольшом саду у дома нашего детства и смотрим на парящих вокруг птиц.

— У нее недавно был день рождения.

— Ой, а я хотела подарить ей подарок, почему ты ничего не сказал? — Люси толкает меня.

— Она не любит подарков.

— У меня есть ваша офигенная фотка. Я могла бы вставить ее в рамку.

— Она не хочет тащить с собой много вещей при отъезде.

— Почему? Куда она едет?

Я закрываю глаза. Теперь мне нужно открыться и Люси тоже. Признать реальность.

— Она едет путешествовать. На год.

Лицо Люси проясняется.

— Крутяк! А ты тоже едешь?

— Ну да, конечно. Во-первых, я в универе, а во-вторых, у меня нет денег. — Одному Богу известно, как много раз я пытался держать ситуацию под контролем и не дать раздражению испортить вечер с Несс. Конечно, я мог бы взять академ на год. Если бы у меня были деньги и если бы Несс хотела, чтобы я поехал с ней. Но денег у меня нет. А теперь я еще и не уверен, что Несс вообще хочет, чтобы я был рядом.

— Точно подмечено. — Люси поднимается и проходит через сад к поздним нарциссам, чтобы погладить и потрогать их аккуратные желтые лепестки. Она срывает один нарцисс и крутит цветок в руке. — Ты говорил ей, что любишь ее?

Моя близняшка смотрит на меня моими собственными глазами, словно идеальное отражение меня. Я не могу ответить.

— Расскажи ей о своих чувствах. Ты ведь не хочешь, чтобы она уезжала.

— Я и так говорил ей об этом. Вроде. Но я не могу просить ее остаться.

Люси садится рядом со мной.

— Почему?

Конечно, Люси не понимает, в чем сложность ситуации. Ее поверхностные эмоции никогда не сталкивались с трудностями. Для нее жизнь делится на черное и белое.

Осознание ранит меня. Люси — вот причина. Она преследовала меня, когда я сбежал, мешая мне жить своей жизнью. Не хотела, чтобы я уезжал. А я не хочу мешать Несс делать то, что ей хочется так же, как делала это Люси.

— Я не стану никого просить менять планы ради меня. Несс хочет этого. Я просто дождусь ее возвращения.

Люси вручает мне нарцисс и собирается сорвать другой.

— Тогда она тебя не любит.

Ее слова, сказанные так прямолинейно, заставляют желудок сжаться. Мы оба боялись отказа, и я спрятал свой страх так глубоко, что не желал признавать его наличие. Причина, по которой я не могу признаться Несс. Страх, что, уехав, она отвергнет меня.

— Думаю, она любит меня, Люси.

— Думаешь? А она никогда тебе об этом не говорила? — Люси выпрямляется с нарциссом в руках. — А может все-таки нет?

В голове проносятся воспоминания о времени, проведенном вместе с ней, и о том, как легко с ней было. Волнение, вызванное даже несколькими часами без нее, отзывалось теплотой в ее взгляде. То, как она касалась меня, как обнимала и как понимала, когда отпустить.

— Люди, которые любят, никогда тебя не оставят, — говорит Люси.

Неприятное чувство поднимается от живота к груди, и во взгляде Люси читается жесткость, которую я уже видел раньше, пару лет назад на самом дне ее черной дыры, когда она рыдала, как ребенок. Как пятилетний ребенок, не понимающий, почему мать оставляет его. Поток воспоминаний ранит сердце, и на меня обрушивается осознание, освещающее последний скрытый уголок моего разума. Я не могу посвятить себя тому, кто оставляет меня.

ГЛАВА 23

НЕСС

После разговора с Эбби я пытаюсь связаться с Эваном. Мы все еще общаемся, но он в Ланкастере, и меня бесит сила, с которой прошлое Эвана давит на него, а также его откровенное нежелание признавать этого. В настоящее время у Эвана тоже есть вещи, требующие его внимания. Он ненадолго звонит мне, чтобы сказать, что свяжется со мной, когда вернется. Я лежу в постели, сердце тяжело стучит, и я почти физически ощущаю, как меняется мой мир.

Мы назначаем встречу, и бабочки порхают внутри так, словно мы идем на первое свидание. Во рту пересохло, я жду его в парке рядом со зданием университета. Его выбор нейтральной территории и открытого пространства вдали от людей будоражит мою тревогу еще сильнее. Я жду на лавочке, скрытой от весеннего солнца в тени огромного дуба. Здесь ветер холоднее, и я дрожу, жалея о том, что не надела курточку поверх своего летнего платья.

Рядом дорожка, по которой студенты идут к университету. Парочками. Я зависаю на Фейсбуке, концентрируясь на жизни других людей, лишь бы не думать о своей.

Эван появляется без верхней одежды в футболке, которую я ему купила, с обнаженными мускулистыми руками, в которых мне когда-то было так уютно. Стук моего сердца учащается из-за смеси страха и желания.

Бросив на землю сумку с книгами, он садится, затем тянется и мягко целует меня, касаясь теплым ртом моих холодных губ. Я намеренно вдыхаю его запах. Мускусный. Запах Эвана и комфорта. Его не было лишь одни выходные, а его отсутствие уже воспринимается как вечность. Я понимаю, что этим двоим — моим планам и моим отношениям — никак не ужиться вместе. Путешествие и Эван. Его рука тянется к моему колену, а я глажу тыльную сторону его ладони.

— Я скучала, — говорю я.

— Я тоже, — быстро отвечает он на автомате.

— Как уроки поэзии?

— У меня не было поэзии сегодня.

Его слова сжимают сердце: наш обычный юмористический обмен приветствиями не удался.

— А, ну ладно.

Эван проводит ладонью по лицу.

— Несс, я не знаю, что еще сказать.

Это ранит мое колотящееся сердце.

— Сказать мне?

— Я не могу открываться тебе еще больше. Не теперь, когда… — Он вздыхает. — Не теперь, когда ты уезжаешь.

После всех этих недель он наконец-то говорит прямо. Так, словно уже принял решение. Убрав руку с моего колена, он кладет обе руки на свои собственные и растирает бедра.

— Почему ты не говорил со мной об этом до этого момента? Раз мой отъезд так напрягает тебя?

— А что бы я сказал? Я держал все в себе, а потом сказал, что не хочу, чтобы ты уезжала. Знаю, это было эгоистично. А затем ты обвинила меня в том, что мои чувства к тебе недостаточно сильны.

Я смотрю на него, а он глядит в землю, не на меня.

— Я такого не говорила. Я всего лишь хотела узнать, почему ты никогда не признавался…

— Одна из причин, из-за которой я молчал, — это чрезмерная забота о тебе. Я не хотел испортить все, что было.

— Прячась от будущего?

— Нет, живя в настоящем. — Эван наклоняется вперед, всматриваясь в землю. — Может, я отстранялся сильнее, чем следовало бы, но и ты тоже. А впрочем, какой смысл?

— Какой смысл в чем?

Эван поворачивает ко мне голову, его щеки порозовели, и напряжение во взгляде сообщает мне больше, чем слова.

— Какой смысл любить тебя?

Мое волнение оборачивается тошнотой, а вовсе не облегчением. Я спросила его об этом, а он говорит со мной в такой негативной манере.

— Теперь понятно почему. У тебя все на лице написано. — Он снова отворачивается.

Я тянусь к нему, отодвигаю волосы и вижу часть его лица, но он не встречается со мной глазами.

— Эван, ты мне очень дорог.

Его дыхание настолько глубокое, что я могу слышать, как циркулирует воздух в его груди, он закрывает голову руками.

— Я знаю. И ты мне тоже очень дорога, и это меня пугает. Не хочу, чтобы ты сделала мне больно.

Это неправильно. Нам стоит высказать то, что мы скрывали друг от друга, затем посмотреть друг другу в глаза и увидеть в них правду. И если в его глазах все время пряталась правда, то я увижу в них больше, чем три глупых слова.

— Эван… — Я хочу, чтобы он посмотрел на меня, хочу снова это увидеть.

Эван откидывается назад, сильно прижимаясь спиной к спинке скамейки и глядя в летнее английское небо. Мое сердце колотится, содрогаясь от того, что он скажет следом. Разрушительное осознание ранит меня. Я не хочу терять его.

Он ерзает на сидении, медленно разворачивая к себе мое лицо.

— Несс, я люблю тебя, и мне не следует говорить тебе этого. Но это так. И я не хочу, чтобы ты уезжала, потому что не представляю, как можно не видеть тебя так долго. Я боюсь, что ты можешь не вернуться или забыть меня.

Слезы жгут глаза, пока я пытаюсь смахнуть их, но тщетно. Одна из них уже сбегает вниз по моей щеке.

— Я не могу оставаться здесь, в Лидсе, и ходить на эту работу. Как бы я хотела, чтобы ты мог поехать со мной.

Он отпускает мое лицо.

— Я не могу. Это невозможно.

— Почему? Мы могли бы поехать вместе.

— Я не могу уехать из страны, — шепчет он. — Не так скоро.

Ответ ранит меня.

— Из-за Люси?

— Частично. Но еще из-за финансов. И учебы. Сейчас не лучшее время для того, чтобы присоединяться к тебе.

До меня доходит только часть про Люси. Я лишь обманываю себя, считая, что она отошла на второй план. Теперь-то я все понимаю. Она — причина, по которой он никогда не согласится поехать со мной, даже, если у него будут деньги и возможность. Она высасывает из него жизнь.

— А теперь уже я не знаю, что сказать, Эван.

— Возможно, мы встретились в неподходящий момент. Как когда суждено влюбиться, но не суждено быть вместе.

Он больше не притрагивается ко мне, смотря прямо на деревья и размышляя вслух.

— И что же нам делать? — Я не желаю произносить эти слова. — Мы должны закончить все сейчас? Или оставить все как есть до моего возвращения? Посмотреть, что случится, пока я буду в отъезде? И как будут обстоять дела, когда я вернусь? — Отчаявшееся сердце выталкивает слова изо рта. Мысли, что ходили по кругу в моей голове, наконец-то высказаны.

— Я не знаю.

Накатывает тошнота. Ситуация подталкивает мои эмоции к краешку самообладания. Он, наконец, признался мне в любви, но при этом сказал, что не знает, хочет ли еще быть вместе. Противоречивость его слов заводит меня.

— Ты любишь меня, но не знаешь, что делать? Значит, ты любишь меня недостаточно сильно. Это не поможет. Ты не дождешься меня. — Я вскакиваю, чувствуя, как дрожь подкатывает изнутри к моим рукам и голове.

— Неправда, ты очень много для меня значишь. И когда я с тобой, единственное место, где мне хочется быть, — это рядом. — Эван поднимается и тянется ко мне, но я не могу позволить его рукам и его миру окутать себя. Он притянул меня к себе так близко, а теперь так сильно меня ранил.

— Ты же не видишь в этом смысла, Эван. — Я отступаю, скрещивая руки на груди.

Он опускает свои и качает головой.

— Я знаю. Поэтому и не говорил тебе о своих чувствах раньше. Я запутался, Несс. Я затянут в прошлое так, как ты и представить не можешь. Я не хочу, чтобы снова было больно. Не сейчас.

— Я делаю тебе больно? С чего бы?

— Да, делаешь.

Это последнее, что я ожидала услышать. Кто станет добровольно ввязываться в отношения, которые ранят и причиняют боль? Зачем? Он считает, что я в любом случае брошу его? Его боль, вызванная нежеланием быть брошенным, настолько сильна, что сказать об этом он смог только сейчас. Это неправильно. Я обманывала себя, веря, что все будет хорошо, что у нынешних отношений без каких-либо планов на будущее оно все-таки появится. Я разворачиваюсь и иду к выходу из парка. Он не следует за мной, и я наконец получаю ответ, которого так жду. Мое сердце разбито, и все живущие внутри бабочки мертвы.

***

После нашей встречи я снова не вижусь с Эваном. Все кончилось. Внезапно. Я без устали прокручиваю вечер в парке в своей голове. Один короткий разговор, противоречивые заявления, а теперь это. Конец. Я виню себя. Не могу поверить, что загнала его в угол. И хоть он вырвался оттуда, сказав то, что ожидал услышать от меня, все равно навредил себе в процессе.

Я была так захвачена своими планами, что, кажется, даже не думала, как мой отъезд скажется на наших отношениях. И на наших чувствах. А стоило бы. Никто из нас не хотел сталкиваться с будущим, мы жили сегодняшним днем и верили, что так для нас лучше. Мы никогда не понимали, как много времени проводим вместе и насколько близки становимся.

Теперь мне отчетливо видна причина, по которой я не включила Эвана в свои планы: наши отношения длились не так долго, чтобы ставить мой отъезд на повестку дня. Если бы я изменила свои планы ради Эвана, чувство обиды по отношению к нему было бы таким же сильным, как и боль, что я сейчас испытывала. Зачем я вообще начала все это, если знала, что уеду? Потому что не думала, что влюблюсь.

Три дня спустя ожидаемая реакция и бутылка вина застают меня за онлайн бронированием билетов. Кругосветка ждет. Начну с Европы. Плевать на него.

На следующий день я размещаю дату своего отлета на Фейсбуке, с гордостью демонстрируя, чего мне удалось достичь. Некоторые из моих новых друзей-путешественников предлагают встретиться.

На смену хандре приходит возбуждение, смещая фокус моих мыслей на то, чего я так долго ждала, пока Эван не вмешался.

Эван меняет статус на Фейсбуке. Мы больше не в отношениях.

Его незрелость раздражает. Я звоню ему, но он не отвечает и игнорирует мои сообщения. И этот парень несколько дней назад уверял, что любит меня?

Жаль, что Люси не его бывшая или нынешняя девушка. Думаю, я бы лучше справилась. Да и вообще не стала бы связываться.

***

ЭВАН

Резко захлопнув крышку ноутбука, я хватаю телефон и набираю номер Мэтта. Не знаю, почему я ждал, что она сообщит мне о дате своего отъезда, но тот факт, что она не сделала этого, все окончательно прояснил. Все кончено. Я не могу позволить Несс ранить себя еще сильнее, и я определенно не могу ждать ее возвращения. И с чего я решил, что справлюсь?

Всю неделю я жду и страдаю фигней. Не от того, что не знаю, чем заняться, а от того, что она не желает что-то исправлять после нашей ссоры. Вторая ссора за много недель. Я решаю, что все это слишком сложно. Тем более она уже все за меня решила. Я подавляю желание сорваться куда-нибудь на ночь, однако прошлая жизнь манит меня обратно.

Я люблю ее. Я сказал ей то, что она хотела услышать, но и этого ей недостаточно. Я никогда не был для нее достаточно хорош, она всегда хотела оставить меня.

ГЛАВА 24

ЛЕТО

НЕСС

Каждый день, когда я обновляю посты, меня приветствует таймер обратного отсчета. Все уже решено и тщательно спланировано. Три недели до вылета. И последняя неделя в ненавистном call-центре. Брошка-бабочка прикреплена к моей информационной доске, и каждый раз, смотря на нее, я вспоминаю Эван. Надеюсь, у него все хорошо. В период ненависти я убрала все связанные с ним вещи в коробку. Он стал мне лучшим другом, и расставаться с ним было невыносимо, но время и впрямь неподходящее. Возможно, он прав, сказав, что люди нашего возраста, влюбляясь, никогда не планируют оставаться вместе. Правда, крошечная часть меня никогда не думала так о нас.

Эбби занята подготовкой к годовым экзаменам, обнаружив, что ее студенческая карта также является и библиотечным билетом. Кто бы мог подумать… В это время в прошлом году мы находились на «А» уровне и двигались по образовательной конвейерной ленте. Пока я не спрыгнула с нее. Эбби раздумывает, как провести лето: остаться здесь или вернуться домой. Чтобы остаться здесь нужно будет найти работу, поэтому я думаю, что она поедет домой, чтобы встретиться со старыми друзьями, разъехавшимися по разным универам.

Нам нужно освободить дом. В связи с моим отъездом в следующем году Эбби решила поселиться у друзей.

Неделю спустя Эбби сдает последний экзамен и возвращается к своему обычному поведению. Последний рывок перед каникулами. За этот год ее мнение об отношениях изменилось, сместившись с неземной влюбленности в сторону развлечений. Мне стоило бы брать с нее пример. Помимо Кайла она проводила время еще с несколькими парнями. К сожалению, конец года ознаменовался возвращением к Мэтту. Я чувствовала, что что-то не так. Она скрытничала, хотя вызывающие стресс экзамены остались позади. Я узнала обо всем в день, когда она привела его к нам домой. Как только он вошел, мое сердце подпрыгнуло, ожидая увидеть Эвана, идущего за ним следом. Но Эвана с ним не было, и он никогда больше не возвращался сюда ни с Мэттом, ни со своими друзьями. В разговорах с Мэттом я старательно избегала темы Эвана, не желая, чтобы призраки прошлого увязались за мной в поездку.

Эбби и компания решают отправиться в Блэкпул на выходные. В «компанию» входит и Эван. Я гоню прочь уколы ревности, заполняющие воображение образом Эвана с девушками. Я напоминаю себе: он больше не мой. Нужно открыть ноутбук и сосредоточиться на странах, это поможет. А вот сбор вещей в доме — нет. Забавно, как расслабляется мозг, когда начинаешь упаковывать чашки в коробки. Поскольку Эбби должна собрать свою часть сама, я сдаюсь и возвращаюсь к ноутбуку, не обращая внимания на нервозность, аккомпанирующую возбуждению от предстоящего отъезда.

Я и не думала, что, оставшись одна в доме, буду так волноваться. Само собой, я оставалась одна и раньше, когда Эбби уходила гулять, но то было всего лишь на вечер, а вот несколько дней в одиночестве пугают уже не на шутку. Я не знаю никого, кто живет поблизости. Но больше всего меня расстраивает писклявый голос, который, посмеиваясь, интересуется, как я смогу путешествовать в одиночку по миру, если даже пара одиноких ночей в Лидсе для меня катастрофа?

***

Я сплю. И мне снится один из тех странных снов, в который вторгается реальность, а ты всеми силами пытаешься не проснуться. Что-то грохочет. И грохочет так сильно, что мое тело буквально вышвыривает из сна в темноту ночи, а сердце начинает тревожно биться, испуганное громким шумом. Звук исходит от входной двери. Я зажимаю одеяло между пальцами и озираюсь вокруг. В поисках чего? Оружия? Едва ли оно понадобится. У нас довольно крепкие замки, способные сдержать того, кто вздумает сорвать дверь с петель, так что беспокоиться не о чем. Нужно просто подождать, когда нежданный гость уйдет. Такое уже было раньше. Пьяницы по ошибке принимали наш дом за свой, что вполне возможно в темноте из-за ряда террас из красного кирпича с одинаковыми фасадами.

Стук не утихает, и я собираюсь позвонить в полицию. Но что я им скажу? Мне никто не угрожает. Как бы мне хотелось, чтобы Эбби была здесь. Хотя нет. Хочу, чтобы здесь был Эван. Моя вчерашняя одежда висит на стуле, и я натягиваю ее. Бросаю короткий взгляд на телефон. Два часа ночи.

Я медленно спускаюсь по ступенькам.

Затаив дыхание, я жду, когда стук смолкнет.

— Кто там?

О мой бог, я говорю прямо как героиня ужастика.

— Несс! Несс! Он здесь? Открой дверь!

К моим лодыжкам приливает кровь.

— Люси?

— Где Эван? Я должна найти его! — Ее голос находится на грани истерики, тот же тон я слышала в нашу первую встречу у паба.

Я снимаю цепочку и отпираю дверь. Люси пролетает мимо меня и захлопывает ее. На ней нет обуви.

— Люси? Что ты здесь делаешь?

— Эван. Он наверху? — Она отталкивает меня в сторону и поднимается по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Дверь в мою комнату с хлопком распахивается и захлопывается вновь. Люси возникает наверху. — Где он?

— Давай я налью тебе выпить? — спокойно произношу я, стараясь разговаривать с ней так же, как говорил с сестрой Эван в ее последний визит сюда.

Внешний вид Люси пугает меня. Помимо отсутствия обуви ее лицо все бледное, а глаза широко распахнуты. Когда она взглянула на меня, влетев в дом, я заметила расширенные зрачки. Что-то произошло.

— Где Эван? — повторяет она, усаживаясь на верхнюю ступеньку.

— Я не знаю, — полагаю, сказать ей, что он в Блэкпуле, не самая лучшая идея.

— Почему не знаешь?

— Мы больше не встречаемся, Люси. Разве он не говорил?

Она отбрасывает с лица свои длинные кудряшки.

— Возможно. Я не помню. Так он не приходил сюда сегодня?

— Нет, а ты пыталась дозвониться ему?

— Ты же знаешь, что он не отвечает на мои звонки.

Это удивляет меня. Мне казалось, в их отношениях произошли перемены. Похоже, я не на шутку отстала от жизни. А сейчас мне кажется, что я вновь вернулась к ней.

Люси расхаживает по помещению и бросает взгляд на дверь. Я не могу позволить ей уйти.

— Давай я налью тебе выпить? А заодно позвоню паре знакомых, и, возможно, нам удастся найти его.

Она садится в кресло, постукивая ногами по полу.

— Ладно, кто-нибудь да найдет его, верно?

— Зуб даю.

Я хочу спросить ее, в чем дело, но не уверена, что это хорошая идея. Я совершенно не представляю, что вообще делать в данной ситуации, кроме того, что искать Эвана.

Мой мобильный наверху, поэтому я вручаю Люси стакан воды и сообщаю, что мне нужно сделать пару звонков. Пока я набираю номер Эвана, руки дрожат. Мы не общались больше месяца, и это не лучший повод для возобновления общения. Пошли гудки, а затем его автоответчик ударил по желанию пропустить через себя вибрации его голоса и услышать его снова.

Я вешаю трубку, не хочу оставлять сообщение с такой новостью. Эбби. Пытаюсь дозвониться до нее, но результат тот же — автоответчик. На этот раз я оставляю сообщение с просьбой перезвонить мне как можно скорее. Они могут быть где угодно. Например, спать, тусоваться или на улице… Или Эван может быть занят другой девушкой.

Я возвращаюсь к Люси, которая снова вскочила и грызла свои ногти.

— Ты нашла его?

— Нет, но найду. Уже поздно, скорее всего, они уже спят. Может, подождешь здесь до утра?

Люси растирает лицо двумя руками, и я вижу отметины от ногтей на ее предплечьях, пять полукругов.

— Я не знаю…

— А куда еще тебе идти? Подожди здесь, когда мы найдем его, он вернется сюда.

Ее глаза вновь расширяются как блюдца.

— Думаешь, он приедет за мной?

Не будучи уверена, что имею на это право, я протягиваю руку и глажу ее холодное предплечье.

— Он всегда приезжал, так ведь?

ГЛАВА 25

НЕСС

Я резко просыпаюсь и пытаюсь понять, где нахожусь. Руки ломит от кресла, в котором я развалилась. Люси спит на диване, свернувшись калачиком под одеялом, которое я на нее накинула. Как только она поняла, что я не стану пытаться достать Эвана из-под земли, тут же перестала разговаривать, выпила воду и какое-то время пялилась в телефон. Спустя час я решила, что она вообще забыла, что рядом с ней кто-то есть. Не понимая, как разобраться в данной ситуации, я подсела к ней. Она снова могла уйти, и это вызывало во мне беспокойство, равно как и то, что я не знала, как стану объяснять Эвану, если это произойдет и если с ней что-то случится прежде, чем он вернется. Что с ним будет?

Оторвав себя от кресла, я тянусь за телефоном и проверяю экран. Эбби не ответила, а Эван, если и видел мой пропущенный, решил не перезванивать. Я крадусь наверх, на ходу обернувшись, чтобы убедиться, что Люси еще спит. Какого черта я делаю?

Спустя три попытки Эван отвечает.

— Чего? — сухо отвечает он, голос усталый и растерянный.

— Это Ванесса. Нам надо поговорить.

— Несс? Какого черта? Который сейчас час?

Я закатываю глаза, будучи готовой к его реакции, но желудок скручивает.

— Восемь утра.

— Слишком рано. Ты хочешь поговорить с Эбби? Она не со мной, но я могу найти ее.

Послышался шорох от его движений.

— Нет. Я хочу поговорить с тобой.

Молчание.

— Это слегка неожиданно. Я думал, ты не разговариваешь со мной.

— Я? — Ох, как много я могла бы ему сказать, но вместо этого я прикусываю язык. — У меня нет времени.

— И что теперь?

Боже, не могу поверить, что собираюсь взвалить на него это.

— Где ты?

— Зачем тебе это? — Его тон становится жестче.

— Ты вернулся в Лидс?

— Нет, я в Блэкпуле. И ты прекрасно об этом знаешь.

— Ясно… — Я не в силах скрыть возмущение.

Его голос смягчается.

— Слушай, извини. Я просто устал. И у меня похмелье.

Мое воображение рисует его в постели с девушкой, и я отгоняю видение прочь. Я делаю неровный вдох и в очередной раз ненавижу себя за то, что взваливаю на него это. На Эвана — парня, живущего за пределами своей безопасной жизни в кругу приятелей. Расслабленного. Сбежавшего.

— Люси здесь.

— Люси? — сразу отзывается он, на этот раз молчания не последовало.

— Она у меня в доме, и я ума не приложу, что делать…

— Черт. Когда? Я имею в виду, почему? Вот дерьмо. Она в порядке? — На другом конце провода еще больше зашумели и закопошились.

— Я не знаю, что с ней. И не стала спрашивать, Эван. Я пыталась дозвониться…

— Черт… я был…

— Вне зоны доступа? — И снова передо мной возникает образ Эвана с другой девушкой, только вот ревновать я больше не имею права.

— В отключке. Твою мать. Я еду обратно. Только я не на машине. Черт. Ладно, сяду на поезд. — Его монолог напоминает мне Люси в ночь нашей первой встречи. Неконтролируемая паника.

— Успокойся, Эван. Она в порядке. — Стоит ей только щелкнуть пальцами, и ты тут как тут. Я в шоке от того, насколько жестоки мои мысли. Девушка больна.

— Несс… у меня садится телефон, я еду. Я позвоню тебе, когда вернусь в Лидс. Скажи ей, что я еду.

Эван вешает трубку, и я пялюсь на телефон, разум захвачен сложившейся ситуацией. Входная дверь хлопает, резко возвращая меня к реальности. Желудок скручивает крохотный спазм, и я выбегаю на лестницу. На диване лежит скрученное одеяло, Люси под ним нет.

— Люси?

Я сбегаю вниз, надеясь, что она на кухне, но прекрасно понимая, что ее там нет. Люси, мои туфли и моя сумка пропали.

***

Не понимаю, как кому-то удается так быстро исчезнуть. Я добежала до конца улицы, но так и не нашла ее. Не имея возможности искать дальше из-за отсутствия обуви, я шлепаю обратно домой, игнорируя любопытные взгляды людей, смотрящих на меня с автобусной остановки.

Следующие несколько часов я тщетно пытаюсь связаться с Эваном. После трех попыток я решаю остановиться, иначе он сойдет с ума от обилия пропущенных звонков от меня. Я сижу тихо, покачивая в руках кружку с чаем и размышляя, отчего Люси повела себя таким образом. Зачем она приехала сюда? Как, черт возьми, ей удалось запомнить мой адрес?

Фасад дома смотрит прямо на улицу, поэтому каждого прохожего слышно через окно. Я подскакиваю при каждых приближающихся шагах, ожидая Эвана и раздумывая над тем, что ему сказать.

Его стук мягче, чем стук Люси, но ненамного. Когда я открываю дверь, он слегка колеблется прежде, чем заходит в дом и ставит на пол сумку. Пахнет от Эвана ужасно: ночью без сна, пивом и кебабом. Да и выглядит он дерьмово. Похмельные круги залегли под тусклыми глазами, кожа бледная. Кажется, мне поплохело, настолько не хочется заводить с ним предстоящий разговор.

— Где Люси? — Эван проходит на кухню, осматривается, затем оборачивается назад. — Несс? Где она?

Дрожа, я опускаюсь на диван.

— Она ушла, Эван.

— Ушла? Куда?

— Я не знаю. После разговора с тобой я спустилась вниз, и ее уже не было.

Эван таращится на меня, усталые глаза расширяются. Он стискивает челюсть, и мне кажется, что таким образом он старается сдержать крик.

— Прости, — бормочу я.

Развернувшись на пятках, Эван исчезает на кухне, и я подскакиваю, когда оттуда слышится громкий грохот. Эван быстро ругается, а я мнусь, не зная, что сделать или сказать. Когда я захожу туда, то вижу, как он стоит, отвернувшись от меня, и крепко стискивает руками раковину.

— Ты знаешь, куда она могла пойти? — хрипло спрашивает он, не оборачиваясь.

— Она ищет тебя.

— Но она не знает, где я. — Он разворачивается и облокачивается на раковину. — Она рассказала тебе, что случилось? В каком она была состоянии? Маниакальном? Подавленном?

По мере того, как он произносил эти слова, я качала головой. Я не эксперт по Люси, мы виделись всего несколько раз, два из которых она была не в себе.

— Не знаю… она была не в себе. На ней не было обуви.

— Она болтается по улицам без обуви? — Паника, которую он старался сдержать, начала прорываться наружу.

— Она взяла мои туфли. И мою сумку. Так что у нее есть немного денег.

Эван выпрямляется.

— Мне нужен твой телефон.

Я чувствую себя растерянно из-за событий последних нескольких часов и не представляю, как Эвану удается держаться.

После того, как я отдаю ему свой сотовый, я завариваю чай и возвращаюсь в гостиную. Это так по-английски — пить чай во время кризиса. Эван, ссутулившись, сидит на подлокотнике дивана, поддерживая голову рукой, и смотрит в пространство.

— Кому ты звонил?

— Всем. — Он хватается рукой за подлокотник. — Отцу, ее врачу, соседке по квартире… Никто о ней не слышал.

— Тебе известно почему? Почему произошел рецидив, или как там это называется?

— Очевидно, несколько недель назад она рассталась со своим бойфрендом. Никто не заметил перемены в ее настроении. Ей прекрасно удается скрывать чувства до тех пор, пока болезнь не выйдет из-под контроля.

Поставив кружку, я сажусь в кресло напротив него.

— Что мы будем делать?

Эван переводит на меня полные боли карие глаза, и меня переполняет желание прижать этого потерянного человека к себе.

— Мы ничего не сможем сделать. Она пока еще даже не считается пропавшей. Официально. Но отец все равно собирается позвонить в полицию. Я буду надеяться, что она все еще ищет меня. — Он вскакивает на ноги. — Телефон. Мне нужно подзарядить свой телефон.

— А у Люси есть телефон? Мы могли бы позвонить ей.

— Я пытался. Включается голосовая почта. Скорее всего, ее телефон тоже разряжен.

Эван колеблется, и мы неловко соприкасаемся друг с другом, чтобы он смог дотянуться до своей сумки. Достав зарядку, он замирает в нерешительности. Осторожно забираю ее у него и кладу зарядку на стол. Обхватываю его руку и сжимаю.

— Я разберусь с этим, Эван. Прими душ. А я подожду здесь телефонных звонков. Когда тебе станет легче, мы решим, что делать дальше.

— В прошлый раз… — Он замолкает и высвобождает руку. — В прошлый раз, когда она сделала это, все закончилось плачевно.

ГЛАВА 26

ЭВАН

Несс подвозит меня до дома. В Ланкастер, я имею в виду. Мир вокруг холодный и чужой, мне едва удается сдерживать страх и ярость. Но Несс рядом. Спокойная красавица Несс, которая знает, что сказать, когда и сказать-то нечего. Она понимает меня. Понимает, как никто другой на свете. Я хочу сказать ей, как много это значит для меня, но внутри я уже мертв. Я потерян. Я продолжаю вспоминать портрет Люси в ожидании звонка из полиции. Вот уже почти двое суток от нее нет ни слуху ни духу.

Мы сидим в саду, в котором я сидел с Люси весной. Нарциссов нет, отец не занимается садоводством, так что сейчас на земле ничего не растет кроме одуванчиков, которые так нравились Люси в детстве. Воздух вокруг нас наполнен летом: пением птиц, запахом скошенной травы и солнечным сиянием на далеких коричнево-зеленых холмах.

Два дня, но ни одной весточки. Нам остается только ждать. Я парализован и не способен ни на что, кроме как сидеть возле телефона. Я нахожусь в глубоких раздумьях, в кошмаре, в котором я даже не знаю, жива ли еще моя сестренка или нет.

— Мне нужно уехать сегодня, — произносит Несс. — Завтра с утра у меня смена.

Иногда я забываю, что она здесь.

— Конечно.

Несс снова кладет руку мне на колено, она постоянно так делает. Я хочу обнять ее и рассказать, что чувствую по отношению к ней, но не могу.

— Если только тебе не нужно, чтобы я осталась.

Кислород застревает у меня в легких. Нужно. Вот причина всех моих неудач в жизни. Я смотрю на нее.

— Делай, что хочешь, Несс.

В ее глазах блестят слезы.

— Я хочу знать, что с тобой все в порядке.

Я не могу перестать смотреть на нее, на красивый рот, который я когда-то целовал и который теперь превратился в жесткую линию, на морщинки беспокойства над сияющими глазами. Как бы я хотел никогда ее не отталкивать.

Дрожащий вздох переходит в слова, которые я должен был сказать ей день назад и всякий раз, когда она спрашивала меня об этом.

— Я не в порядке.

Несс протягивает руки и прикасается к моему лицу нежными пальчиками.

— Я здесь, — произносит она. Я закрываю глаза, не в силах поддаться чувствам. Не в силах открыться кому-либо.

Я изумленно подскакиваю, когда она касается меня губами. Один нежный, невероятно возбуждающий поцелуй, и она снова отстраняется. Желание обнять Несс и ощутить ее тепло заполняет меня наряду с потребностью восстановить с ней связь. Я подаюсь вперед и тоже целую ее, прислоняясь ртом к знакомым мягким губам. Мы обнимаемся и томно целуемся, хоть мое тело и разрывает от болезненного желания прижать ее сильнее, удержать и никогда не отпускать.

Отстранив свое лицо, я провожу тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Спасибо тебе.

Она берет меня за руку и сжимает.

— Я останусь, если нужна тебе.

Под глазами Несс залегли темные круги, она поспала в моей постели, пока я бодрствовал внизу, но не думаю, что ей удалось выспаться.

— Лучше поезжай домой, — говорю ей я.

Несс убирает волосы с моего лица.

— Кто-то должен быть здесь. Рядом с тобой.

Лучше бы она не произносила эти слова.

— Я в порядке.

— Нет, не в порядке, твоя сестра пропала, тебе тяжело.

— Справлялся же я раньше. — Она пытается взять меня за руку, но я не могу, я вырываю ее. — Несс. Не надо. Я справлюсь и в одиночку.

Глубоко вздохнув, Несс трет свои усталые глаза.

— Я знаю, мы не общались несколько недель, но я волнуюсь за тебя, Эван. Мне невыносимо видеть твою боль. И я хочу помочь.

— Ты уже помогла. Но у тебя есть и своя жизнь, к которой необходимо вернуться.

— Птицефабрика подождет, да и что они сделают? Уволят меня? Все равно осталась всего неделя до моего ухода… — Несс замолкает, когда мой взгляд выдает мои чувства. — Прости, я хотела сказать…

— До твоего отъезда. Все в порядке, я и не ждал, что ты останешься тут навечно.

Я не знаю, что она видит на моем лице, поскольку уверен, что все мои чувства надежно скрыты, но ее глаза наполняются слезами. Я закрываю свои, не желая видеть, как она заплачет. Да и с чего бы ей плакать? Она всхлипывает, я открываю глаза и вижу, как она качает головой и моргает прежде, чем одарить меня слабой улыбкой.

— Сейчас я здесь с тобой, — мягко произносит она, кладя обе руки на мои щеки.

Порой люди произносят что-то простое, но эти слова все равно заполняют пустоту в твоем сердце.

Я накрываю ее руки своими.

— Я люблю тебя.

И едва сдерживаемые ею слезы наконец сбегают по ее лицу, от глаз, продолжающих искать мой взгляд, отражая меня и проникая в самую душу. Мои ладони покоятся на ее руках, пока она целует меня и трется мокрой щекой о мое небритое лицо. Я должен удержать то, что имею сейчас, и справится с болью, когда потеряю ее.

***

НЕСС

В эмоциональном порыве Эван сжимает мои руки. Тепло и грубо. Он сжимает их так, как будто не хочет меня отпускать. Последние два дня я нахожусь с ним, слушаю его и подбадриваю. Потакаю его расстройству за неимением лучшей помощи. Понимание того, с чем он имел дело в последние несколько лет, разбивает мне сердце. Люси поступает так уже в третий раз, и каждый раз он берет на себя ответственность за это. Как и в шестнадцать лет, он единственный, кто отвечает за здоровье своей близняшки. Я убеждаю Эвана в том, что это неправильно и что если бы она была психически не здорова, то никто бы не стал просить его заботиться о ней. Эван лишь качает головой, не слушая.

В доме звонит телефон, Эван снимает свои и мои руки с моего лица и поворачивает голову на звук. Мой мобильный. Он устремляется в дом, берет мой телефон и передает его мне. На его лице вспыхивает разочарование.

— Ванесса? С тобой все в порядке? Где ты? — Голос моей матери на несколько октав выше обычного, а на заднем плане я слышу отца.

— Мам, я в норме, остановилась у друга. А что? Вы в Лидсе?

— Нет. Звонили из полиции. По поводу девушки, у которой нашли твой кошелек, она сейчас в больнице и по описанию не похожа на тебя… — Пока моя мама бьется в истерике, я перевожу взгляд на Эвана, борясь со слезами.

— С ней все хорошо? С девушкой?

Эван бледнеет и подходит ко мне.

— Что? Что случилось?

— Я не знаю все ли с ней хорошо, дорогая, мы были вне себя от беспокойства. У тебя украли кошелек?

— Нет. Нет. Я знаю ее. Где она?

— Можно мне поговорить с ней? Пожалуйста. — Эван протягивает руку, в глазах плещется отчаяние.

Я вручаю ему телефон, и он идет обратно в сад. Он говорит приглушенным голосом, так что я не могу его слышать. Когда Эван возвращается, он отдает мне мобильный.

— Она в Манчестере.

— Люси? Где?

Он смотрит на меня странно.

— В больнице. Они нашли ее, бредущей по главному шоссе. Не в себе. Твоя мама дала мне номер полиции, я сейчас позвоню им.

— Позвони отцу на работу.

Эван растирает голову.

— Зачем?

— Ты должен покончить с этим, Эван. — Я произношу эти слова так мягко, насколько могу. Я сдерживала их в течение двух дней, но больше не могу.

— Ей нужна моя помощь, Несс.

— Нет, ей в принципе нужна помощь. Не только твоя.

Мысли возвращаются к первому столкновению с Люси в наших отношениях и тому отвращению, которое я испытывала к зависимости семьи Эвана от него самого. И теперь, как и месяцы назад, я была уверена, что ему стоит снять с себя воображаемую ответственность за нее. Ясно, что этого никогда не случится.

— Не нужно об этом сейчас, — тихо говорит он.

Ранимый Эван, который целовал меня снаружи, исчез, уступив место поникшему Эвану, который отлично справляется, закрываясь. Он нуждается во мне, но в той мне, что была с ним в последние несколько дней. Об остальном можно поговорить позднее.

***

Я прогуливаю смену и еду вместе с Эваном и его отцом в Манчестер. Люси находится в травмпункте, чего я никак не могу понять, ведь Эван говорит, что физических повреждений у нее нет. Он терпеливо рассказывает мне о пробелах в системе общественного здравоохранения. Все, что я без конца видела и слышала в течение всей своей жизни, все жалобы, которые слышала от родителей. Теперь я знала обо всем из первых рук, потому что эта ситуация коснулась моей жизни. Там ей некуда было пойти, и она не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ждать нашего прибытия. Так что она дожидается нас в одноместной больничной палате, испуганная и взволнованная. Я чувствую себя скверно.

Эван с отцом оставляют меня в комнате ожидания, где мои глаза наблюдают за миром, от которого я так защищалась. Ни одна болезнь не вторгалась ни в нашу семью, ни в мое детство, ни одна борьба не коснулась меня. Я понимаю, что мир подвел не только Люси, но и Эвана тоже. А также людей вроде него. Я прислоняю голову к стене, разрисованной магнолиями, съежившись на ковшеобразном сидении среди других людей, ожидающих помощи. Веки опускаются, и я дремлю под голоса детей и медсестер.

Эван дотрагивается до моего плеча, и я подскакиваю, просыпаясь.

— Она в порядке? — спрашиваю я.

Его лицо испещрено усталостью, но он хотя бы уже не бледен.

— С ней все будет хорошо. Ничего плохого не случилось, насколько нам известно. Но мы не знаем, где она была. Она сильно путается.

Я киваю, хотя и не понимаю.

— Так, что будем делать теперь?

— Я не знаю, что делать, отец хочет оставить ее здесь, но она паникует и не соглашается. Если он заставит ее остаться, а она откажется, они будут вынуждены удержать ее. Запереть в отделении, чтобы она не сбежала снова. И чем более буйно она станет себя вести, тем выше вероятность, что так оно и будет.

Эван выдыхает вслед за краткими пояснениями.

Подобное варварское отношение задевает меня.

— Что? Почему твой отец не хочет забрать ее домой? Она же неопасна.

— Нет, но она опасна для самой себя. Видишь, что произошло: она бродила по окрестностям, не зная, где находится. А в больницу в Ланкастере она поехать не может, там нет мест. И если они удержат ее, она останется здесь. В скорой. До тех пор, пока у них не появятся койки, а это может занять несколько дней.

— Она должна остаться в больнице?

— Ее самочувствие не позволяет ей вернуться домой. Я думаю, она должна провести в больнице какое-то время, но не оставаться здесь навечно. Она растерянна и несчастна, но я видел ее в куда более худшем состоянии. Было бы лучше, если бы она смогла вернуться в больницу, в которой лежала раньше, в Ланкастере. Но это невозможно.

Я хватаюсь за слова, но никак не могу подобрать нужные.

Эван садится на неудобный пластиковый стул рядом со мной.

— Я не знаю, что делать.

— Пусть решает отец.

— Он не понимает.

— Тогда пусть врачи объяснят ему.

Он качает головой.

— Эван, пожалуйста, послушай. Тебе нужно покончить с этим. Когда она поймет, что ты не отвечаешь, она перестанет требовать от тебя ответы, которых у тебя нет. Ответы, которые ты не можешь ей дать.

— Я нужен ей. Посмотри, что вышло из-за того, что меня не было рядом.

— Тебе нужно жить своей жизнью. Ты и так делаешь все, что можно.

Я вонзаю ногти в ладони, чтобы перестать говорить то, что он не хочет слышать. Ситуация, он и все вокруг раздражают меня. Болезнь сестры поглощает его. Эван наклоняется к коленям и обхватывает голову руками.

Беспомощность, которую я чувствую, лишь капля в море по сравнению с его бедами.

ГЛАВА 27

НЕСС

Я уезжаю на следующее утро. Подбрасываю Эвана и его отца до дома и возвращаюсь в Лидс. Попытки убедить Эвана вернуться в Лидс со мной провалились. Люси остается в больнице Манчестера, так что, полагаю, тот факт, что он оставил ее и отправился в Ланкастер — это уже большой шаг. Эван упомянул, что через несколько дней Люси переберется в больницу в Ланкастере. В течение следующих нескольких недель мы созваниваемся пару-тройку раз. Я думаю, тот факт, что Эван живет рядом с ней — не норма для них обоих.

Теперь большинство вещей упаковано. Работа закончена, и я считаю дни до отъезда. Но что-то все равно не так. Слушать, как Эван разговаривает с обеспокоенным лечащим врачом, слушать истории об отсутствии последовательного лечения для Люси, видеть, как ее реальность втискивается в мир, о котором я и понятия не имела.

Я запуталась, и чем больше дней проходило, тем сильнее мне хотелось увидеть Эвана. Звонков было недостаточно. Я должна была поговорить с ним лично.

После дня в саду мы общались несколько раз, но невысказанного еще так много, а я не могу уехать из страны, не поговорив с ним. Но мне не хочется ехать к нему в Ланкастер. Мне кажется, Эвану пойдет на пользу, если он уедет оттуда на некоторое время. И оставит Люси. В конце концов, он соглашается приехать и повидаться со мной в день, когда вернется за вещами в свое общежитие.

***

Эван подходит к дому, и я с облегчением обнаруживаю, насколько лучше он выглядит. Лицо вновь светится, глаза живые. Он неловко обнимает меня, я стискиваю его в ответ, чтобы показать, что все в порядке, но он отстраняется. Его глаза останавливаются на куче коробок в комнате.

— Когда ты уезжаешь?

— В конце недели.

Он поджимает губы так, как обычно делают люди, которые стараются не прикусить их.

— Ты сбежала с птицефабрики? — спрашивает он, улыбаясь. Но в глазах улыбки нет и в помине.

— Слава Богу!

Как и несколько месяцев назад возобновляются неудобные разговоры, Эван вновь прячет свои чувства.

— А у тебя как дела? Все собрал?

— Да. Уезжаю завтра.

Я мнусь, а он присаживается на краешек дивана. Как много мне хочется сказать ему, но он закрылся от меня.

— Перед тем, как ты уедешь. И я уеду. Я хочу отвезти тебя кое-куда, — говорит он.

— Ого. Надеюсь, на пикник? — Я ожидаю, что он заразится моей беззаботностью.

— В место, которое тебе понравится. Только вечером. Пикник тоже можно организовать. — Он улыбается фирменной улыбкой Эвана, по которой я так скучала.

***

Мы едем по городу, а вовсе не загород к автомагистрали, как я думала. Не в наш фабричный город. Я ерзаю на сидении, внутри бурлит радость. Все в норме. И я не стану упоминать о Люси, пока он не сделает этого сам.

Беседа в машине не касается тем, на которые нам стоило бы поговорить, и я надеюсь, что мы не вернулись снова к игнорированию этих вещей. Я слушаю о Мэтте, сама рассказываю об Эбби и call-центре… За пределами данных тем мы не можем поговорить ни о чем больше. Так что разговор затухает.

Мы въезжаем в парк, и зеленые пастбища приводят нас к озеру, заросшему деревьями. Шины шуршат по гравию, пока он паркуется рядом с постройкой.

— Куда мы приехали? — спрашиваю я, выходя.

— Сними куртку, там жарко.

В июньском небе парят облака, и я слегка дрожу.

— Нет, не жарко.

— Внутри, куда мы пойдем, довольно влажно.

Я хмуро смотрю на него и обхватываю себя руками, моя тонкая зеленая безрукавка и джинсы не предназначены для уличной температуры. Когда мы подходим к деревянной постройке, я вижу вывеску.

— Тропический мир? — с любопытством спрашиваю я.

Эван мнет мои плечи.

— Будет весело, поверь мне.

Пока мы блуждаем по удивительному пространству зоопарка, до меня доходит, зачем он попросил меня снять куртку. Из-за воздухопроницаемой влажности запотевают окна.

Пройдя мимо сурикатов, которые теперь всегда будут напоминать мне о Люси, мы подходим к тонким пластиковым веревкам, свисающим с потолка. Я насмешливо приподнимаю бровь, пока Эван отодвигает занавес в сторону. Я вхожу внутрь.

Влажность здесь повыше, куполообразные парниковые растения перемежаются с деревянными аллеями и мостиками.

— Вот, что я хотел показать тебе, — шепотом произносит он мне на ухо.

Я решаю, что он рехнулся, поскольку я никогда не проявляла интереса к садоводству. Да, здесь много красивых тропических растений, тянущихся к потолку, и вьющихся вокруг мостиков. Но все это не для меня.

— Мило.

Эван смеется.

— Забавно, Несс, ты не сможешь соврать, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Идем.

Эван берет меня за руку и подводит к краю деревянного мостика.

— Стой спокойно. И смотри.

Ко мне склоняется стрелиция¹² с цветущим оранжевым бутоном. Позади виднеются низкорослые гиацинты, а на них белые бабочки. Мой взгляд привлекает какое-то движение, и я начинаю озираться по сторонам. Куда ни глянь, повсюду порхают бабочки самых разных цветов и размеров, и когда одна из них — ярко-синяя — устремляется ко мне, я слегка отклоняюсь.

— Не двигайся, она может сесть на тебя, — произносит Эван.

Я замираю и обращаю к нему взгляд. Он стоит, прислонившись к деревянным перилам, и выглядит как тот Эван, которого я знаю. Мир вокруг него наполнен тихим счастьем и широкой улыбкой. Его глаза сияют, пока он наблюдает за порхающими вокруг нас маленькими бабочками.

И все, чего мне хочется, это расплакаться. Никогда бы не подумала, что сантименты способны повлиять на меня так сильно.

— Дни бабочек? — почти выдыхаю я.

В его голосе возникает нерешительность, а на лице проступает страх из-за того, что он мог расстроить меня, когда он видит стоящие в моих глазах слезы. Я улыбаюсь и подхожу к нему, обвиваю его руками и прижимаю голову к его груди. Меня окутывают уют и тепло Эвана, а его запах пробуждает в памяти воспоминания. Его сильные руки нерешительно обнимают меня, и он гладит меня по волосам, пока я слушаю его неугомонное сердцебиение.

— Ты же не плачешь, правда? — спрашивает он.

— Нет. — Я смотрю в его обеспокоенные глаза и дотрагиваюсь до его губ. — Ты — сама непредсказуемость.

— Что тут скажешь, ты пробуждаешь во мне лучшее.

Все, чего мне хочется сейчас, это поцеловать его. Мне плевать на людей, бабочек, Люси и прочих. Сейчас лишь Эван имеет для меня значение. Я прижимаюсь к нему, запускаю пальцы в его волосы и приближаю к себе его лицо. Могу поспорить, он удивился, когда мои губы встретились с его губами, он не был готов. На мгновение я задумываюсь, а правильно ли поступаю? Но затем я получаю на свой поцелуй такой же нежный и настойчивый ответ, и осознаю, что все в порядке.

Знаю, он хочет поговорить со мной, да только я не желаю ничего слышать. Я просто хочу быть рядом с ним в этот момент, чтобы сохранить его в памяти. Я отказываюсь разъединять наши губы.

ГЛАВА 28

НЕСС

Эван расправляет одеяло на поросшем травой склоне, спускающемся к озеру. Несмотря на будний день, вокруг куча людей наслаждается теплым летним днем. Когда солнце проглядывает сквозь облака, начинаешь потеть. Короткое цветастое платье, в которое я одета, обнажает мои руки и ноги, и когда я сажусь на грубый плед, он царапает кожу на моих ногах.

Когда Эван взял меня на пикник в первый раз, я еще не видела разницы между Эваном романтиком и Эваном, который затащил меня в постель. Я расценивала это как уловку, как часть игры по покорению девушек. Но за те месяцы, что я узнавала его, я обнаружила, что это часть его личности скрыта за фасадом от всех, за исключением единиц. И отчасти, по этой же причине он отталкивал меня.

Эван достает огромную упаковку чипсов и банку кока-колы, ставит их на одеяло и ухмыляется, глядя на выражение моего лица.

— Говоришь, это парни берут с собой на пикник?

Я смеюсь над моим прежним Эваном.

— Неплохо, но я предпочитаю чипсы со вкусом сыра и лука.

Эван качает головой и достает сэндвичи.

— Хорошо, но тогда ты должна взять один из этих сэндвичей. А я в следующий раз запасусь чипсами с сыром и луком.

Эти слова задевают меня. В следующий раз. Полагаю, он и сам понял, что сказал, потому что вдруг замолчал и отвел от меня взгляд.

— Как Люси? — спрашиваю я.

Мы также можем пройтись по списку необсужденных тем: Люси, мой отъезд, он, я. Мы. Но мне есть, что ему сказать.

— Лучше. — Он наполняет пластиковый стаканчик газировкой. — Кажется, она начинает понимать.

— Понимать?

— Она извинилась, чего раньше никогда не делала. Я думаю, она начала понимать, что дело не во мне.

Я откидываюсь на локти и смотрю на него, гадая, а понимает ли он, что дело не в нем?

— Это здорово.

— Ага. Надеюсь. — Он отбрасывает свои длинные волосы с лица и поворачивается ко мне. — Я и сам поговорил кое с кем. Чтобы понять, что это для меня значит.

Откинувшись назад, я кладу руку на его вытянутую ногу.

— Я очень рада слышать это, тебе это нужно.

Он берет меня за руку.

— Это все благодаря тебе. Наконец-то я понял, о чем ты говорила. Насчет нее и того эффекта, который она на меня оказывает.

Распаковывая сэндвич, я обдумываю его слова. Это объясняет, отчего он так расслаблен и больше похож на Эвана, который делил со мной жизнь в течение тех нескольких месяцев, пока мы не рассорились из-за недопонимания.

— Кстати о том, что я сказал. В саду, — выдает он слова, которые сдерживал слишком долго.

Сэндвич перестает быть аппетитным, мой желудок сжимается, и я жду его следующих слов.

— Хочу, чтобы ты знала, так и есть. И я дождусь твоего возвращения. Если ты дождешься меня, — говорит он.

Я мотаю головой потому, что не могу говорить — перехватило горло.

Его глаза расширяются, затем он отворачивается и ложится на одеяло.

— Ясно, я понял. Год — это слишком долго.

— Нет-нет, я не уеду. На год, я имею в виду.

— Что ты хочешь этим сказать? — Он приподнимается на локте, брови нахмурены.

— Я уеду только на лето. Я приняла решение и передумала уезжать на год. Это было бы неправильно. — Я беру в руки стаканчик с содовой и делаю глоток.

Рот Эвана слегка приоткрывается.

— Я удивлен. Ты никогда не говорила об этом.

Никогда не говорила. А было ли для этого подходящее время? Решение стало последствием из-за происходящего в Ланкастере. И сформировалось за то время, что я провела в одиночестве среди коробок. Его там не было, а мне нужно было убедиться, что это исключительно мое решение.

— Я не чувствую себя достаточно уверено, чтобы делать это в одиночку. Чтобы объехать половину мира.

Его рука обвивает мою руку, и из-за прикосновения кожу начинает покалывать.

— Ты-то? Не уверена? Ха-ха!

— Есть еще кое-что.

Зачем я говорю об этом? Дело-то еще не сделано. Я просто рассмотрела возможности и пообщалась с правильными людьми. Засунув подальше свою гордость, я попросила отца повлиять на ход событий. Но теперь, сидя здесь, рядом с Эваном, я понимаю, что это был правильный выбор. Лето шумит детскими криками в парке, птичьим пением на деревьях и отдаленным гулом поездов. Находиться с Эваном так спокойно.

— В сентябре я возвращаюсь в универ. На медицинский.

К моему удивлению, Эван отпускает мою руку и садится.

— Нет. Ты же не хочешь этого. И никогда не хотела.

— Я всегда хотела, но из-за чрезмерного давления со стороны родителей и чувства, будто я должна делать то, что они хотят, я отказалась. Помнишь вечер, когда ты сказал мне, что я позволяю людям контролировать себя, делая то, что не хочу делать, и поэтому не делая того, что от меня ждут? Ты попал в точку, и я понятия не имею, как тебе это удалось. Я устроилась на эту дурацкую работу лишь потому, что не хотела делать, чего они от меня хотели. Это сложно понять.

Эван трет лицо руками, и я мечтаю узнать, что за мысли скрываются за его напряженным лицом. Не слишком ли поздно?

— Мое решение отчасти связано с Люси. Я хочу помогать людям вроде нее, и я смогу делать это, если стану врачом. Я считаю, эгоистично не использовать навыки, которые, уверена, я получу, лишь бы почувствовать разницу.

Эван поднимается на ноги и отходит от места, на котором мы сидим. Я не знаю, что делать. Он молчит, стоит и смотрит на широкое озеро у подножия спуска. Я обхватываю руками колени и пытаюсь сдержать навернувшиеся слезы. Притяжение, которое я испытываю к нему, ничуть не ослабло, даже за те дни и недели, что мы не виделись. Но теперь к этому чувству примешивался магнетизм того, кем он был, магнетизм Эвана, которого он показывал. Парня, с которым я провела несколько месяцев, не замечая, как сильно мы на самом деле запутались. Находясь здесь сейчас, я замечаю, как плотно сидят на нем его джинсы и как напрягаются мускулистые руки и широкие плечи, когда мы вместе. Я хочу его.

Эван поворачивается обратно ко мне.

— Ты действительно этого хочешь? Не из-за…

Я не могу сказать ему. Не сейчас. Я встаю и заполняю пространство между нами, протянув руку к его лицу.

— Отчасти из-за тебя. Ты есть в моей жизни, а значит, сейчас не самое лучшее время для отъезда. Я не знаю, что будет в будущем, но в настоящем я хочу быть с тобой. Если ты тоже этого хочешь.

Эван отводит мою ладонь от своего лица и обхватывает меня руками, которыми я только что восхищалась. Он целует меня, пока мне не становится трудно дышать, и я вынуждена отстраниться от него. Он заключает мое лицо в свои ладони, глаза глядят прямо в душу.

— Конечно, я хочу, чтобы ты осталась здесь. Я хочу держать тебя за руку, шутить с тобой и просыпаться в одной постели. И просто жить этим моментом. Ты и представить себе не можешь, как начинает биться мое сердце, когда я с тобой.

Я киваю и улыбаюсь сквозь слезы, сбегающие вниз по моему лицу. Он остается и обнимает меня так, словно никогда не отпускал. Я вдыхаю запах моего Эвана, прислушиваюсь к размеренному сердцебиению в его груди, и вокруг нас разливается благодать. Это так естественно и нормально. Теперь.

***

Когда мы возвращаемся к машине, Эван останавливается у водительской двери и опирается на крышу, держа в руке ключи.

— Что случилось?

Он отходит и скрещивает руки на груди. Он хмурится, но на губах играет фирменная улыбка.

— Я сказал это, но ты еще ни разу не произносила этих слов.

— Каких?

Одними губами он произносит те самые слова, и теперь уже я скрещиваю на груди руки.

— Ты реально хочешь, чтобы я сказала это? После всего, что я наговорила тебе только что?

На лице Эвана возникает тревога, и я прикусываю губы изнутри, стараясь не рассмеяться.

Я тянусь вперед и дотрагиваюсь до его лица.

— Когда я посмотрел на тебя, я влюбился, а ты улыбнулась в ответ.

— Неужто Шекспир? А ты в этом хороша. — Его рот изгибается в улыбке. — Но на самом деле это неправда. В нашу первую встречу я тебе не понравился.

— Да, в первый раз нет.

— И во второй.

— Верно.

Эван наклоняется и нежно чмокает меня в нос.

— А в третий?

— Думаю, я заинтересовалась.

Запустив руку в его волосы, я притягиваю его к себе и прикусываю его губу. Из его горла вырывается слабый стон, и он хватает меня сзади и притягивает к себе.

— Значит, дело в поэзии! — говорит он.

Я смеюсь.

— Это никогда не перестанет меня удивлять.

— Что именно?

— Твоя поэзия.

— Байрон был поэтом, и мы с ним немного похожи. Внешне.

Я собиралась подождать, но теперь не могла себя сдерживать.

— Поэтому-то мы и поедем в Тоскану.

— Куда-куда поедем?

— В Тоскану. В место, куда любил ездить настоящий Байрон.

Эван останавливается напротив машины.

— Мы?

Перед нами раскинулось лето, и прежде, чем я поступлю в универ, а Эван вернется на учебу, у нас есть целых три месяца свободы.

— Европа. Я собираюсь туда летом. Едем?

— Когда?

— Через пару недель. Я обналичила свои авиабилеты и потратила деньги на турне по Европе. Перед началом универа в сентябре. И я не желаю ехать туда одна. — Подойдя к нему, я прислоняюсь к его груди, наслаждаясь запахом его тела.

— Я не могу себе этого позволить, Несс.

— Мы устроимся на работу, когда приедем туда. И деньги на первое время у меня есть. Неужто ты думаешь, что я скинула тебя со счетов? Мы можем туда поехать!

Эван наклоняет голову и смотрит на свою машину.

— Может, на твоей?

Это ближе всего к тому «да», которое мне так нужно. Ухмыляясь, я обвиваю руками его шею и прижимаю голову к его лбу.

— Я надеялась, ты захочешь поехать. Захочешь меня.

— Я всегда тебя хочу, просто не хочу нуждаться в тебе.

Я собираюсь рассказать ему, как, войдя в мою жизнь, он научил меня понимать всю прелесть расставания. Но не могу, так как стоит мне открыть рот, как он тут же затыкает его поцелуем, целуя меня так, словно не собирается останавливаться. Мы крепко обнимаемся, прижавшись к его машине, окутанные желанием и взаимопониманием. Быть рядом с Эваном так же естественно, как дышать. Даже если я не могу дышать из-за страстных поцелуев, лишенная кислорода, дрожащая и сгорающая от желания.

Заметки

[←1]

Американский рок-музыкант, поэт, вокалист и гитарист, автор песен, один из основателей и лидер рок-группы TheVelvetUnderground.

[←2]

Среднее количество детей в семье в Соединенном королевстве.

[←3]

Неодобрение высших классов общества и гордость по поводу принадлежности к низшим классам.

[←4]

Имеется в виду Бостон в графстве Линкольншир.

[←5]

Индийское острое блюдо из овощей

[←6]