Все изменит поцелуй

Глава 6

— Ты в своем уме? Какого черта ты ее сюда притащил? — прошипел Пимм, когда его слуга — сухопарый малый по имени Кокран — ушел за доктором. — Ведь ее уже ищет полиция. Да и тебя тоже. А вас здесь наверняка видели…

Но Роберт твердо стоял на своем, хотя это было не так-то просто — ужасно болело плечо, а сознание временами затуманивалось: слишком велика была потеря крови.

— Да ты посмотри на себя! — проворчал Пимм. — Во что мне обойдется молчание всех, кто мог тебя здесь видеть? Сколько им придется заплатить, чтобы они про тебя забыли? — Он в отчаянии всплеснул руками.

Роберт полагал, что Пимм преувеличивает опасность. Действительно, разве здесь не видели несчастных пьянчуг, избитых до крови? К тому же он привез Оливию сюда, к «Семи кругам», вовсе не по недомыслию. Просто у него не было другого выхода. Где бы еще он мог получить медицинскую помощь, чтобы при этом никто не задавал ему лишних вопросов? А здесь всего лишь за горсть монет каждый готов был сделать вид, что ничего не видел.

— А что же я, по-твоему, должен был делать? — пробормотал майор. — Ехать в дом Брэдстоунов, где меня уже, наверное, давно ищет полиция? Или, может быть, следовало оставить ее у Чамбли?

— Вот именно! Надо было ее оставить! — заявил хозяин. Пимм бросил взгляд в сторону чуланчика. Запертая там Оливия пинала ногой перегородку и выкрикивала ругательства.

— Если бы эта легкомысленная особа была более сговорчивой, мы не оказались бы в такой ситуации. Уверяю тебя, она приносит несчастье всем, с кем встречается. Не исключаю, что именно она натравила французов на «Бонвентуру», после того как маркиз ее бросил.

Роберт тоже не исключал такой возможности — от этой женщины всего можно было ожидать. Но ведь только мисс Саттон обладала ключом к «Королевскому выкупу» — так что выхода у него не было.

Пристально взглянув на хозяина, майор проговорил:

— Она знает, где это находится.

Круглые глазки Пимма тотчас же вспыхнули; он прекрасно понял, о чем речь.

— И она сказала где?.. Роберт покачал головой.

— Она не хочет говорить.

— Почему не хочет? — удивился Пимм. — Что ей нужно? Деньги? Помилование? А может быть, ей нужна уютная камера в Ньюгейтской тюрьме?

Майор невольно усмехнулся. Гостеприимный хозяин тотчас же потребовал, чтобы девушку заперли в темном чулане, где она провела уже около часа, а теперь удивлялся, что она не желает помогать им.

Перед тем как оставить Оливию в чулане, Роберт тщательно осмотрел его и убедился в том, что сбежать оттуда невозможно. А мисс Саттон, разумеется, не желала там сидеть — она колотила ногами в перегородку и в дверь, отчаянно ругалась и проклинала всех предков майора.

— Она заявляет, что не скажет ни слова, — ответил Роберт.

Пимм пожал плечами.

— У меня есть приятели, которые заставят ее заговорить.

Роберг молча покачал головой. Он знал, о каких «приятелях» идет речь, однако очень сомневался в том, что им удастся хоть что-то вытянуть из Оливии.

Мисс Саттон была самой упрямой из женщин.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Кокран — с глазами навыкате и с беззвучно шевелящимися губами; от страха он не мог произнести ни слова.

Акилес, до этого дремавший в кресле у двери чулана, тотчас же вскочил на ноги. В руке у него был пистолет, а черные глаза метали молнии.

Жестом отстранив Акилеса, Пимм вопросительно взглянул на слугу.

— В чем дело, дружище? Где Беккер? Кокран пробормотал:

— Простите, сэр, но мистер Беккер не может прийти. Здесь повсюду рыщут полицейские и сыщики. Они ищут его — Он кивком головы указал на Роберта.

Однако слуга пришел не с пустыми руками. Сунув руку под куртку, он вытащил какой-то пакет.

— Вот, сэр… Мистер Беккер говорит, что это должно помочь джентльмену, если вам удастся найти кого-нибудь, кто смог бы зашить рану.

Акилес распечатал пакет. В нем находились чистые льняные салфетки, нитки, иголка, а также маленький пакетик с чем-то очень вонючим.

— Он говорит, из этого вы должны сделать компресс, — продолжал слуга, указывая на пакетик, — и приложить его к ране, после того как наложите на нее швы. И еще он спросил, вытащили вы пулю или нет.

— Пуля прошла навылет, — сказал Роберт. Слуга удовлетворенно кивнул.

— Это очень хорошо. Потому что мистер Беккер сказал: если не вытащили и не сможете этого сделать, то скорее всего умрете.

Закончив свой доклад, Кокран уселся на стул у камина. Пимм проворчал:

— Повсюду рыщут сыщики?.. Терпеть не могу этих пьянчуг! Я не позволю им вмешиваться в мои дела. Но что же все-таки делать?

Он принялся расхаживать по комнате, довольно ловко обходя столики, стулья, комоды и шкафчики. Причем повсюду лежали кипы документов, так что создавалось впечатление, что здесь, на окраине Лондона, собраны все тайны Британской империи.

Отыскав наконец графин с виски и стакан, Пимм налил себе весьма приличную порцию и, расплескивая содержимое стакана, подошел к Роберту.

— Обстоятельства складываются так, что я не смогу вас защитить, — проговорил он. — Вернее, я не смогу защитить ее.

— Тебя никто не просит защищать мисс Саттон, — ответил Роберт (это была его обязанность; ведь забота о безопасности Оливии являлась делом государственной важности).

Майор в смущении потупился. Он вдруг понял, что начал забывать, зачем на самом деле прибыл в Лондон. Да, он забыл о долге… из-за поцелуя!

Взглянув на Пимма, Роберт проговорил:

— Но она же не убила Чамбли. И вообще, мы должны быть ей благодарны — ведь она помещала ему убить меня.

Пимм криво усмехнулся и в очередной раз приложился к стакану.

— Очень жаль, что она не убила Чамбли. Его смерть была бы величайшим благом. К сожалению, многие этого не понимают. И я вовсе не удивлюсь, если ее арестуют по приказу принца-регента. Не исключено, что он и тебя потребует привлечь к суду.

Взглянув на свой почти пустой стакан, Пимм нахмурился. Налив себе еще одну порцию, он глотком осушил стакан. Затем взял другой стакан и, наполнив его, протянул Акилесу — тот все это время возился с раной Роберта и теперь сделал передышку. Роберт же от угощения отказался; он нисколько не сомневался в том, что виски Пимма — из «Семи кругов».

Тут Акилес подошел к нему с иглой в руке и сказал:

— Не бойтесь. — Кивнув на графин, добавил: — Выпейте глоточек, чтобы не думать о том, что я сейчас буду делать.

Роберт посмотрел на иголку, потом взглянул на свою рану. Боль с каждым мгновением усиливалась. И почему-то звучал в ушах голос Оливии: «Я никогда не промахивалась».

Вряд ли такое признание может сделать совершенно невинная девушка. И оно, это признание, могло оказаться первой зацепкой в том деле, ради которого он прибыл в Лондон.

Майор Роберт Данверз должен был завершить то, что когда-то начал другой агент — Орландо Данверз, его брат. Он навсегда ушел семь лет назад, но Роберт не забыл его. И никто из братьев его не забыл. Орландо всегда стремился доказать, что он, как и старшие братья, не боится рискованных предприятий. И действительно, наследственные предпосылки для этого у него имелись.

После того как умерла мать Роберта, его отец, лорд Данверз, получил назначение в Испанию, где встретил Марию Элену, дочь испанского гранда, нажившего в молодые годы состояние в Новом Свете. Данверз и Мария Элена тайно вступили в брак и бежали. Когда же скандал затих, родственники Марии Элены приняли сыновей Данверза (Роберта и Колина) в свое семейное лоно. А вскоре появились еще двое братьев — Рейфел и Орландо.

Роберт бросил взгляд в сторону чулана — оттуда по-прежнему доносились крики мисс Саттон, возмущенной очередным своим заточением.

«Я ведь никогда не промахивалась», — снова вспомнились ему слова Оливии.

Акилес, проследивший за взглядом майора, казалось, прочитал его мысли.

— Не думайте об этом. Никакая она не убийца, — сказал слуга. — И вообще, вам очень повезло, что она решила выстрелить в Чамбли, а не в вас. Вы ведь помните, что этот человек рассказал о смерти ее отца?

Роберт кивнул.

— Да, помню. Она не убила меня потому, что знает: я не Брэдстоун.

Пимм в изумлении уставился на майора.

— Знает, что ты не маркиз? — переспросил он.

Роберт снова кивнул.

— Она догадалась об этом сегодня утром. Лицо Пимма пошло красными пятнами.

— Но ведь это… это катастрофа! — воскликнул он. — Как она могла об этом узнать? — Немного помедлив, Пимм спросил: — Ты ведь не спал с ней?

Роберт поморщился — ему не нравился этот допрос. И разумеется, майору не хотелось признаваться, что он целовался с женщиной, подозреваемой в убийстве его брата.

— Спал или не спал — какое это имеет значение? — проворчал Роберт.

Пимм молча пожал плечами. Акилес вдел нитку в иголку и сказал:

— Сейчас вам может быть немного больно.

В следующее мгновение невыносимая боль обожгла грудь Роберта и всю руку до самых кончиков пальцев. Не выдержав, он стал выкрикивать ругательства. И ругался до тех пор, пока Акилес не закончил операцию. После этого слуга вложил в руку майора стакан с виски и заставил залпом выпить — как лекарство.

— Вот и все. — Акилес приложил к зашитой ране зловонный компресс и туго перебинтовал его чистой льняной салфеткой. — Теперь все будет в порядке.

Тут из чулана снова раздался голос.

— Выпустите меня! — кричала мисс Саттон. — Немедленно выпустите меня отсюда! Тут кто-то есть!

Последовал истошный вопль, а затем — стук в деревянную перегородку.

— Черт бы побрал этих крыс, — пробормотал Пимм.

— Так она там вместе с крысами? — спросил Роберт. Пимм пожал плечами.

— Уж лучше там, с крысами, чем здесь, с нами.

Роберт, повернувшись к Акилесу, сказал: — Выпусти ее.

Как только дверь открылась, мисс Саттон ворвалась в комнату и заметалась в тусклом свете лампы. В чулане же сидела одна-единственная крыса, в страхе забившаяся в дальний угол. Очевидно, даже крысы побаивались эту женщину.

Оливия тотчас же разразилась гневной речью.

— Как вы смеете запирать меня в этой проклятой норе?! Вы…

Увидев перевязанную руку Роберта, она сразу умолкла и побледнела. Однако тут же взяла себя в руки, подошла к раненому и спросича:

— Кто накладывал повязку?

— Я, мисс, а что? — пробурчал Акилес.

— Это никуда не годится. Так она не будет держаться. Оливия принялась снимать повязку, наложенную Акилесом.

— Позвольте вас спросить… Вам когда-нибудь приходилось перевязывать раны? — осведомился Роберт.

Она кивнула.

— Приходилось, и не раз.

Майор предпочел бы услышать другой ответ.

— Меня вполне устраивает повязка, которую наложил Акилес. — Он ухватил девушку за запястье.

Она на мгновение замерла и посмотрела ему в глаза. Взгляды их встретились, и Роберт тут же почувствовал, что ему хочется верить ей — верить так, как он никогда никому не верил, даже Акилесу и Пимму. Оливия заинтриговала его своим противоречивым характером и своей независимостью — казалось, она сплела вокруг него невидимую сеть, в которой он запутался. В этой женщине было что-то такое, с чем он никогда прежде не сталкивался. «Она — словно огонек, забрезживший вдали в темную безлунную ночь, — подумал Роберт. — В ней и надежда, и пугающая неизвестность».

Очевидно, тоже почувствовав какую-то странную связь, возникшую между ними, Оливия, испугавшись этого ощущения, рывком высвободила руку. Роберт же спросил себя: «Если бы у меня хватило сил удержать ее руку, отпустил бы или нет?» Отбросив нелепые фантазии, майор проговорил;

— У меня бывали и более серьезные ранения. Так что ничего страшного.

Бросив презрительный взгляд на Акилеса, Оливия сказала:

— Ваш слуга перевязал вас так, что вы умрете от заражения. Не волнуйтесь, я знаю, что делаю. Мне не раз приходилось перевязывать раны.

Роберт промолчал. Он вновь поймал себя на мысли о том, что ему очень хочется верить этой женщине — хочется верить, что она не виновна в смерти Орландо.

Майор вспомнил о событиях последних часов. Вот раздался выстрел — это стрелял Чамбли. Почувствовав обжигающую боль в плече, он падает и не может сдвинуться с места, видит только, как Чамбли, криво усмехнувшись, лезет под плаш за вторым пистолетом. А Оливия тем временем старается дотянуться до своего пистолета, и в конце концов это ей удается. Она выстрелила в Чамбли очень вовремя — тот уже собирался отправить его, Роберта, на тот свет.

Оливия спасла ему жизнь. Женщина, которую разыскивают по подозрению в убийстве, спасла его так же уверенно и хладнокровно, как — если верить рассказам — убила его брата.

И вот теперь она снимает повязку с его раны, стараясь своими прикосновениями не причинить ему боль. Добравшись до зловонного компресса, она выбросила его без колебаний. Затем, осмотрев швы, сказала: — Рана зашита неплохо. Ваша работа?

Акилес утвердительно кивнул.

— А вы прокалили иглу перед тем, как накладывать швы? Слуга отрицательно покачал головой. Оливия, взглянув на Роберта, проговорила:

— Не удивлюсь, если к утру у вас появится горячка. Леди Финч уверяет, что прокаленная игла дает лучший шов и гораздо реже заносит инфекцию. Эй! — Она взглянула на Кокрана, сидевшего у камина. — Сбегай к аптекарю и принеси мне вот что…

Оливия составила довольно длинный список необходимых снадобий и сказала:

— Полагаю, что наш хозяин предпочел бы не платить.

Пимм вспыхнул, и Роберт, заметив это, едва не рассмеялся. Указав на свой кошелек, лежавший на столе, он сказал:

— Возьми там столько, сколько нужно. Но обещай, что не отравишь меня зельем этой ведьмы.

На сей раз вспыхнула Оливия.

— Не кажется ли вам, что если бы я желала вашей смерти, то давно бы уже могла вас прикончить? Почему же я вас не убила?

Этот вопрос Роберт и сам себе задавал. Действительно, почему она его спасла?

— Вероятно, вы решили сохранить мне жизнь, чтобы продлить мои мучения, — проговорил он с усмешкой.

Оливия проигнорировала его язвительное замечание: в этот момент она отсчитывала из кошелька монеты. Пимм так и не решился взять кошелек.

— Скажи аптекарю, пусть даст все самое свежее, — наставляла она слугу. — Чтобы не было никакой пыли и плесени. Скажи, что я сама приду к нему, если он даст что-нибудь не то.

Зажав в кулаке монеты, юноша молча кивал.

— Ну все, беги быстрее, — сказала Оливия.

Кокран снова кивнул и выбежал из комнаты.

— Послушайте, мисс… — Пимм наконец-то обрел дар речи. — Вы в этом доме не хозяйка. И я предупреждаю, мисс Саттон, вы снова окажетесь в чулане, если не…

Оливия пристально посмотрела на Пимма, и он тотчас же умолк.

— Кто это? — спросила она, повернувшись к Роберту.

— Мой друг, — ответил майор.

— Хм… — Оливия смерила Пимма долгим взглядом. — А имя у него есть?

Роберт уселся в кресло и с улыбкой проговорил:

— Мисс Оливия Саттон, позвольте представить вам мистера Пимма. Он, возможно, не самый гостеприимный и не самый любезный хозяин, но весьма уважаемый в определенных кругах человек.

Девушка передернула плечами.

— И вы думаете, что он может вызвать у меня доверие? Я достаточно повидала в жизни, чтобы отличить курицу от забравшегося в курятник хорька.

Майор засмеялся и, покосившись на Пимма, сказал:

— Многие, вероятно, согласились бы с вами. Но не Веллинпон. Он очень ценит мистера Пимма.

— В таком случае мне придется согласиться с леди Финч, — заявила Оливия, скрестив на груди руки.

— С леди Финч? — переспросил Роберт.

— Да, — кивнула Оливия. — Она считает, что ваш Веллингтон — просто-напросто болван.

Мужчины молча переглянулись — все трое были шокированы высказыванием девушки.

Оливия же действовала весьма решительно и вела себя крайне вызывающе. Это у леди Финч она научилась выводить мужчин из равновесия. И сейчас делала это с особым удовольствием, потому что все в ее жизни складывалось ужасно..

Да, ужасно. Ведь она, возможно, убила человека и вероятно, что за это преступление ее повесят. Что ж по крайней мере можно утешиться мыслью, что хоть повесят за дело.

Ей было очень не по себе, но она пыталась держать себя в руках. «Главное, — думала Оливия, — понять, что за люди здесь собрались, и постараться как-нибудь бежать от них если потребуется».

Она уже догадалась, что находится где-то на окраине Лондона. Но где именно? И можно ли доверять этим мужчинам?

Впрочем, внутренний голос тихо нашептывал ей: «Им можно верить». Это был тот же самый голос, который заставил ее остановить Чамбли, когда он хотел убить того, кто сидел сейчас в кресле…

Тут Роберт снова взял ее за руку.

— Не волнуйтесь. Мне кажется, вы по-прежнему переживаете из-за истории с Чамбли. Вы поступили правильно.

— Думаешь, она волнуется?! — взорвался Пимм. — И нечего ее успокаивать!

Роберт легонько пожал руку Оливии, давая понять, что на него она может положиться.

— Мисс Саттон действительно очень волнуется из-за всей этой истории с Чамбли, — продолжал майор.

— А я считаю, что этого мерзавца давно пора пристрелить, — заявил Пимм. — Жаль, что вам это не удалось. Вы сэкономили бы для казны кругленькую сумму, так как его не пришлось бы судить за измену, а потом вешать. Выходит, вы действительно правильно поступили, когда выстрелили в него.

— Благодарю вас, — с язвительной усмешкой сказала Оливия. — Если бы меня потом повесили за убийство, мне, конечно, было бы весьма отрадно сознавать, что я все-таки сэкономила для казны деньги.

— Прекратите болтать глупости, — проворчал Роберт. — Сейчас не имеет никакого значения, что случилось с Чамбли. Лучше скажите, Оливия, что вам известно о «Королевском выкупе».

Пимм замахал руками.

— Говори потише, идиот! Нас могут услышать. Оливия внимательно посмотрела на Пимма. Потом перевела взгляд на Роберта. Кому из них верить?

«Верь ему», — шепнул внутренний голос.

И теперь она узнала его. Это был голос из прошлого, голос юноши, умиравшего у нее на руках. Казалось, он сквозь годы обращался к ней, как обращался тогда, в ту страшную ночь, когда просил ее сберечь послание.

Но он ведь просил найти Хоббе. А разве она нашла его?

— Вы можете сказать нам, где это находится? — спросил Пимм.

Оливия прикусила язык. Она вовсе не собиралась что-либо рассказывать — по крайней мере до тех пор, пока кое-что для себя не прояснит. Но и тогда еще не известно, сможет ли она доверить этим людям свою тайну, ведь не было никакой уверенности в том, что они согласятся выполнять свои обещания.

— Я ничего вам не скажу, пока вы держите меня здесь взаперти. Если вы отпустите меня, то я, возможно, сообщу вам кое-что.

Пимм закатил глаза и издал звук, похожий на глухое рычание. Не обращая на него внимания, Оливия продолжала:

— Есть и еще одно условие.

— Мы вас слушаем, — кивнул Роберт.

— Я должна найти одного человека. Его имя было упомянуто в ту роковую ночь. Когда я его разыщу, мы сможем наконец уладить это дело.

— А теперь послушайте, что я вам скажу! — Пимм размахивал перед носом девушки указательным пальцем. — Вы сейчас не в том положении, чтобы ставить нам условия. Знаете, с кем вы разговариваете?

Смерив Пимма презрительным взглядом, Оливия ответила:

— Насколько я могу судить, один из вас — весьма хитрый проныра, который запер меня в чулане с крысами, а другой — самозванец, который разгуливает по Лондону под видом другого человека, да еще в сопровождении разбойника, способного любому перерезать глотку. — Сокрушенно покачав головой, Оливия подвела итог: — Едва ли подобное окружение может вызвать доверие у порядочной женщины.

— У порядочной — едва ли, — пробурчал Пимм в свой стакан.

Майор со вздохом сказал:

— Так мы никогда не договоримся. — Он повернулся к Оливии. — Кто этот человек? Кого вы ищете? Если его можно найти — Пимм справится, не сомневайтесь.

Оливия молчала. До сих пор она еще никому не говорила про Хоббе. Так говорить или нет?

И тут на помощь ей снова пришел знакомый голос. «Верь ему», — шепнул он. Собравшись с духом, Оливия сказала:

— Я ищу человека по имени Хоббе. Может, вы знаете его?

— Как вы сказали? Хоббе? — Пимм замахал руками. — Никогда о нем не слышал. Вы уверены, что его зовут именно так?

— Да, — кивнула Оливия. — Хоббе. Я слышала это имя довольно отчетливо.

Хотя некоторые воспоминания той ужасной ночи уже поблекли, эти слова юноши всегда звучали в ее ушах с предельной отчетливостью. «Передай… Хоббе», — прошептал умирающий.

Пимм в задумчивости провел ладонью по подбородку и отрицательно покачал головой.

— Впервые слышу это имя. Ваш Хоббе не из министерства иностранных дел, поверьте мне. Может быть, в армии?.. — Повернувшись к Роберту, он спросил: — Тебе это имя о чем-нибудь говорит? Может, какой-нибудь гвардейский офицер? Возможно, даже драгунский?..

Оливия тоже повернулась к Роберту. И ей вдруг показалось, что глаза его вспыхнули — было очевидно, что ему знакомо это имя.

Да-да, конечно же, он знал! Он знал человека по имени Хоббе — она готова была поклясться!

Но Оливия недолго радовалась своему открытию. В следующее мгновение глаза Роберта потухли, на лице появилось выражение безразличия.

Покосившись на Акилеса, девушка заметила, что он собирался вмешаться в разговор. Но тут Роберт едва заметным движением руки остановил своего слугу, и тот по примеру хозяина прикусил язык.

Роберт же, откашлявшись, проговорил:

— Нет, я никогда не слышал о таком человеке. Однако Оливия, внимательно наблюдавшая за ним, нисколько не сомневалась: он знал Хоббе, причем очень хорошо.

И тут она почувствовала, что таинственная нить, каким-то странным образом связывавшая их в последние часы, внезапно оборвалась и исчезла. Исчезла, потому что этот человек солгал.

Он знал Хоббе, но не хотел, чтобы она его нашла.

Почему?

Сердце девушки заколотилось, и по спине пробежал холодок — казалось, сама смерть касалась ее своими ледяными пальцами. Ей хотелось броситься к двери и выскочить из комнаты. Лишь усилием воли она заставила себя сдержаться.

Взглянув на Роберта, Оливия сказала:

— В таком случае мы вряд ли сможем договориться. Оливия нисколько не сомневалась: убить ее сейчас эти люди не посмеют, так как сведения, которыми она располагала, представляли для них слишком большую ценность. Пока она хранит свой секрет, жизнь ее в безопасности — эта мысль успокаивала и вселяла надежду. Пимм нахмурился.

— Мисс Саттон, такие игры могут стоить людям жизни — Немного помолчав, он добавил: — Поймите, вы должны помочь нам.

Оливия пожала плечами.

— С какой стати я должна вам помогать? Лорд Чамбли тоже сулил мне оправдание и полную безопасность. И вот чем это обернулось…

Тут Роберт, зашевелившийся в своем кресле, вдруг застонал от боли — очевидно, рана очень его беспокоила.

Девушка почувствовала угрызения совести — ведь этот человек рисковал жизнью ради нее. Впрочем, с другой стороны, многие люди рисковали жизнью ради того, чтобы заполучить в свои алчные руки «Королевский выкуп». Так что не следовало доверять самозванцу…

— Поверьте, мисс Саттон, вы имеете дело с порядочными людьми Мы вовсе не желаем вам зла. Просто мы по поручению Веллингтона ищем кое-какую информацию, — вкрадчиво сказал Пимм.

Посмотрев на Пимма, Оливия расхохоталась.

— По поручению Веллингтона? Думаете, я поверю, чго за всем этим великолепием стоит лорд Веллинпон? — Она окинула взглядом комнату.

— Напрасно смеетесь, — проворчал Пимм. — Да, Чамбли вас обманул. Но мы совсем другие люди — можете быть в этом абсолютно уверены. Я служу в министерстве иностранных дел, а Роберт — доверенное лицо Веллингтона. Так что наши, так сказать, доверительные грамоты безукоризненны — ничего похожего на темные делишки Чамбли.

— Да, я в этом уже убедилась. — Оливия снова обвела взглядом комнату. — Скажите, мистер Пимм, с каких пор министерство иностранных дел стало открывать свои представительства в этой части Лондона?

Пимм промолчал, и Оливия продолжала:

— Майор Данверз, почему бы нам не отправиться в штаб армии? Вы могли бы представить меня герцогу Йоркскому. Вероятно, он сумел бы придать вашим словам больше убедительности.

Роберт в раздражении проговорил:

— О моей миссии знают всего несколько человек. А в Лондоне никто не знает.

Оливия усмехнулась.

— Да, звучит весьма убедительно. — Она повернулась к Пимму. — Могу предположить, что о вас в министерстве иностранных дел также никто ничего не знает.

Пимм снова нахмурился.

— Мои связи не подлежат огласке. Так что было бы крайне неразумно нарушать установленный порядок.

Оливия кивнула.

— Что ж, я ничуть не удивлена. Только и вы не удивляйтесь, когда услышите от меня следующее: если хотите, чтобы я отвечала на ваши вопросы, придумайте что-нибудь получше. А пока что я могу заверить вас лишь в одном: в сложившихся обстоятельствах единственный человек, которому я согласилась бы рассказать о «Королевском выкупе», — это Веллингтон. Отведите меня к нему — и я собственными руками выкопаю ваш клад.

Пимм что-то проворчал себе под нос и принялся расхаживать по комнате. Наконец, остановившись, спросил:

— Это ваше окончательное решение, мисс Саттон?

— Да, — ответила она. — А теперь, если не возражаете, я вас покину.

Пимм пожал плечами.

— Как вам будет угодно, мисс Саттон. Я вижу, что вам можно доверять. Приношу извинения за чулан. Мне очень неприятно, что так получилось.

Оливия кивнула, принимая извинения. И все же ей не верилось, что ее так просто отпускают. «Похоже, этот плутишка с хитрыми глазенками что-то затеял, — подумала она. — Но что именно?»

Тут дверь распахнулась, и в комнату влетел Кокран. Отдышавшись, юноша пробормотал:

— Я принес все, что вы приказали. Но по-моему, сейчас вам будет не до того. Кажется, нас ждут новые неприятности.

— Что еще за неприятности? — спросил Роберт.

— Какой-то человек расспрашивает… о ее светлости. — Юноша кивнул на Оливию. — И предлагает золотой за любые сведения.

— Чамбли, — произнес Роберт с такой интонацией, словно это имя было самым грязным ругательством.

— Вы можете остаться с нами, мисс Саттон, — сказал Пимм. — Обещаю зам полную безопасность.

Оливия вопросительно посмотрела на Роберта.

— Если вы уйдете, я ничем не смогу вам помочь, — сказал майор. — Вам придется рассчитывать только на себя.

Оливия задумалась… Разумеется, ей хотелось побыстрее уйти, однако она прекрасно понимала: если лорд Чамбли предлагает золото — надеяться не на что: как только она выйдет отсюда, ее тут же схватят.

Взглянув на Роберта, девушка проговорила:

— Пожалуй, я останусь ненадолго. По крайней мере перевяжу вашу рану. В чайнике еще осталась горячая вода? — спросила она, повернувшись к Пимму. Тот утвердительно кивнул, и Оливия продолжала: — Что ж, прекрасно. Мне понадобится какая-нибудь ванночка или миска, чтобы замочить эти травы.

— Все. что вам угодно, — ответил хозяин с радушной улыбкой, и от этого радушия Оливии почему-то сделалось не по себе, — Кокран, подай леди все, что ей нужно, а потом отправляйся на вахту. Довольно с меня незваных гостей. — Пимм прошелся по комнате и вдруг воскликнул: — О Боже! Ведь я не предложил вам даже чаю! Совсем забыл об обязанностях хозяина. — Он подошел к буфету и, открыв дверцу, спросил: — Мисс Саттон, может, по чашечке чая, чтобы скоротать время?

— С удовольствием, — ответила Оливия, раскладывая перед собой принесенные Кокраном травы.

Пимм поставил перед девушкой блюдце и изящную чашку из китайского фарфора. Чашка, как ни странно, оказалась чистой. И от нее исходил весьма необычный сладковатый аромат.

— Это любимый чай моей мамы… и ее любимая чашка… — Пимм отвернулся, чтобы высморкаться в свой до вольно грязный носовой платок.

При виде таких чувств девушка не решилась отказаться. К тому же она вдруг поняла, что ее давно мучает жажда. Сделав несколько глотков, Оливия сказала:

— Действительно, очень приятный вкус. — Допив чай, она поставила чашку на блюдце.

— Выпейте еще чашечку, — сказал Пимм. — Моя мама была бы очень довольна. Она всегда уверяла, что этот чай — самый лучший.

Оливия выпила еще одну чашку и снова занялась травами. Но минуту спустя вдруг поняла, что все расплывается у нее перед глазами. И тут же ее веки отяжелели, и она, зевнув, опустилась в кресло, стоявшее у стола. В следующее мгновение чьи-то руки подхватили ее, и словно откуда-то издалека до нее донесся голос Роберта:

— Черт возьми, Пимм, что ты с ней сделал? «Забавно, что его голос кажется таким далеким, — подумала Оливия. — Но он ведь стоит совсем рядом, да?]]

Уже проваливаясь в какую-то мягкую темную бездну, она услышала, как мистер Пимм ответил Роберту:

— Ничего особенного. Просто я принял меры. Решил избавиться от дальнейших возражений со стороны леди.

Оливия собралась было высказать свои возражения, но тут же окончательно погрузилась в сладкую пучину забвения.

— Чем ты ее напоил? — спросил майор. Пимм улыбнулся.

— Не беспокойся, она просто уснула и проспит до утра.

— И конечно, после этой отравы она будет более расположена к откровенности, не так ли?

— Разумеется, — кивнул Пимм. — Ведь к тому времени, когда мисс Саттон проснется, вы с ней уже будете далеко в море — на пути в Лиссабон.

— В Лиссабон?! — взорвался Роберт. — Ты в своем уме?

— Но ведь это была ее идея. — Пимм указал на спавшую на кровати Оливию. — Цитирую:» Единственный человек, которому я согласилась бы рассказать о «Королевском выкупе», — это Веллингтон. Отведите меня к нему… «Это она сказала, а не я. А ты теперь должен проследить за тем, чтобы ее пожелание было исполнено.

Тут Роберт произнес такую тираду, что даже Акилес покраснел.

Отдышавшись, майор задумался. И вдруг понял, что Пимм, в сущности, прав. Действительно, что еще им остается? Или дожидаться, когда девушка все им расскажет, или же доставить ее к Веллингтону, и пусть командующий сам с ней объясняется.

Тут Роберт вспомнил, что Оливия говорила лорду Чамбли о каких-то записках, лежавших в ее саквояже. Взглянув на Пимма, он пробормотал:

— Подожди, возможно, все гораздо проще. Открыв старенький саквояж, майор вытащил из него потрепанный дневник и стал листать его. Но к его разочарованию, вся тетрадь была заполнена какими-то текстами на абсолютно незнакомом ему языке.

— Тебе это о чем-нибудь говорит? — спросил он Пимма.

Тот с любопытством пролистал тетрадь.

— Шифр. И вряд ли кто-нибудь из нас сможет его разгадать. Полагаю, существует только один способ получить интересующие нас сведения. И тебе этот способ известен.

Роберт взглянул на спавшую Оливию. Черт бы побрал ее упрямство и скрытность!

Тут дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Кокран.

— Сэр, этот человек становится все более настойчивым. Уже не знаю, что ему говорить.

— Увози ее сейчас же, — сказал Пимм, заталкивая дневник Оливии обратно в саквояж. — С вечерним приливом в Лиссабон отплывает корабль. Я могу договориться, чтобы вас взяли на борт. Капитан — мой должник. — Пимм написал на листке бумаги несколько строк и вручил записку Акилесу. Затем повернулся к своему слуге: — Кокран, проводи наших гостей на улицу через черный ход.

Акилес взвалил Оливию на плечо, а Роберт, подхватив саквояж девушки, поспешно собрал все принесенные из аптеки травы. Они вышли из дома, и смышленый слуга Пимма проявил незаурядную расторопность — тут же нашел для них экипаж.

Когда они подъезжали к причалам, Роберт уже нисколько не сомневался в том, что Пимм поступил весьма разумно. Во всяком случае, на Пиренеях они будут в безопасности — там им не придется скрываться от полиции. И там у него появится возможность выяснить, что Оливии известно о Хоббе. А также — что еще важнее — об Орландо.