ГЛАВА 27

Это был кошмар. Публичный кошмар. Дженни развернулась и бросилась к выходу, по ее лицу текли слезы. Она видела только расплывающиеся лица и понятия не имела, где оставила сумочку.

Неожиданно она почувствовала, что ее направляет пара сильных рук. Чей-то голос шепотом подбодрил ее:

– Все в порядке, я взял вашу сумку. Не останавливайтесь.

С помощью незнакомца Дженни спустилась по ступеням и, добравшись до тротуара, повернулась к своему спасителю.

– Со мной все в порядке. Спасибо… Теперь все будет хорошо…

От пережитого унижения ее голос дрожал. Она не глядя взяла сумочку, пытаясь отвернуться от огней ресторана. Она могла представить, как ужасно, должно быть, выглядит.

– Не будьте дурой, – сказал Гай, все еще крепко державший ее под руку. – Вы вовсе не в порядке и не в состоянии вести машину. Дайте мне ключи.

Нельзя сказать, что проявил сочувствие, хоть и спас ее.

– Я не пьяная, – всхлипывая, сказала Дженни. Он вздохнул.

– Я знаю, но вы же не видите, куда идете. Почему вы не даете мне ключи, чтобы я отвез вас?

– Потому что машины нет. – Она громко шмыгнула носом. – Я пришла пешком.

Ее ответ почему-то развеселил его. Он твердо подвел ее к своей машине и с улыбкой сказал:

– Честный ответ.

– Вы не можете везти меня домой.

– Почему?

Дженни утерла лицо рукавом. Блестки оцарапали ее, словно ножами.

– А как же… та штучка? Шарлотта?

– О, штучка поймет. – Он ухмыльнулся. – К тому же до вашего дома всего полмили. Мы ведь не собираемся сбежать в Гретна-Грин.[7]

В машине, к счастью, было темно, но Дженни каждый раз вздрагивала, стоило фарам встречного автомобиля осветить ее лицо. Она никак не могла перестать плакать; чем больше она старалась не думать о Бруно и о сцене в ресторане, тем сильнее лились слезы. Оставалось надеяться, что Гай Кэссиди не видит, как они капают в ее декольте.

Дорога заняла не больше двух минут. Машина еще не остановилась, а Дженни уже дергала ручку двери.

– Между прочим, правила приличия требуют, чтобы вы пригласили меня на кофе, – заметил он в ответ на невнятные благодарности.

– Вы очень добры, но сейчас мне лучше побыть одной.

Но Гай уже заглушил двигатель и вылезал из машины.

– Я думаю, нечестно будет оставить вас рыдать в одиночестве. – Его тон, без сомнения, стал мягче. – Ну пойдемте, не можем же мы стоять и спорить на улице. Люди подумают, что вы Максин.

– Она предупреждала, что вы вредина, – буркнула Дженни, сообразив, что он не собирается уходить. – А как же Шарлотта? Вы притащили ее на вечеринку. Ей не понравится, если вы не вернетесь.

– Она выживет. – Гай отмел протесты равнодушным жестом. Взяв ключи из ее трясущихся рук, он отпер входную дверь и пропустил Дженни в холл. – К тому же я всегда смогу оправдаться: я спасал даму попавшую в беду. Из этих вечеринок я вырос давным-давно, да и видеть Бруно Перри-Брента у меня нет особого желания. – Взглянув на Дженни, он добавил: – В этом, судя по всему, мы солидарны.


Ну и видок, думала Дженни, мрачно разглядывая себя в зеркале ванной. Она тщательно смыла все следы косметики, но картина все равно была плачевная. Глаза покраснели, щеки, обычно румяные, побелели. Веки распухли, как она ни смачивала их холодной водой. Один из гребней, поддерживавших волосы, потерялся. В общем, она была похожа на вислоухого кролика.

Но раз, как сказал Гай, в Гретна-Грин они не собираются, какая разница? Она вытащила оставшиеся гребни, провела пятерней по волосам и вышла из ванной. Гай на кухне делал кофе. Если он так хочет узнать ее версию случившегося, что ж, пожалуйста. Нет смысла пытаться произвести на него впечатление – он всего лишь очередной прогнивший насквозь мужчина.

– Теперь гораздо лучше. – Гай принес кофе в гостиную и протянул ей розовую чашку со слонами. Устроившись на стуле у окна, он добавил: – Не идеально, но лучше.

– Спасибо. – А он умеет говорить комплименты, подумала Дженни.

– Так что же там произошло?

Она пожала плечами. Не было ни одной причины, по которой Гай Кэссиди мог интересоваться этим, хотя вид у него был суровый. Он, наверное, из тех зануд, которые всегда рады воспользоваться случаем сказать вам, как глупо вы себя вели, решила Дженни.

– Что ж, Мардж, – начала она со слабой улыбкой, – думаю, ты скажешь, что я связалась не с тем мужчиной. Я попалась на один из старых крючков и даже умудрилась убедить себя, что мы не делаем ничего плохого.

– Можешь не рассказывать. Он сказал, что жена его не понимает.

– Как раз наоборот. Он сказал, что Нина очень хорошо его понимает и она совсем не против.

– Ну конечно. – Гай шевельнул бровями. – И ты ему поверила.

– У меня нет большого опыта общения с женатыми мужчинами, – возразила Дженни. – Знаю, что ты думаешь, но я совсем не такая, правда. Думаю, я поверила ему, потому что хотела верить. А он говорил очень убедительно. Я не пытаюсь оправдаться, просто объясняю, как это случилось. Мне просто не приходило в голову, что он может меня обманывать.

– До вчерашнего вечера, когда, видимо, тебе открылась правда.

– Я узнала пару дней назад, – объяснила Дженни. – Спросила у Нины.

– Боже мой!

– Нет, я ей ничего не рассказала! – быстро сказала она. – Я не такая сучка.

– Хорошо. И что случилось после того, как ты сделала это ошеломляющее открытие?

– Ты сам видел. – К своему стыду, она почувствовала, как по щекам опять побежали слезы. – Я сказала Бруно, что о нем думаю, а он мне ответил. – Она высморкалась и глубоко вздохнула. – Он… он ударил туда, где больнее. Я не ожидала, что он скажет такое.

– О твоем муже? – Сейчас он определенно говорил с участием. – Я даже не знал, что ты была замужем. Давно вы развелись?

– Мы не развелись, – дрогнувшим голосом сказала Дженни. – Мой муж… исчез. Мы не поссорились, ничего такого. В один прекрасный день он просто вышел из дома и н-не в-в-вернулся. Никто не знает, что с ним случилось… Мы даже не знаем, жив он или м-мертв…

Рыдать перед малознакомым мужчиной было ужасно неудобно. Но Гай ничем не показал, что ситуация его раздражает, а просто пошел и приготовил еще кофе.

– Прекрати извиняться, – невозмутимо сказал он, когда Дженни, выбросив очередную мокрую салфетку в ведро, в пятый раз промямлила: «Ох, черт, прости, пожалуйста». – Эти месяцы были не самыми лучшими в твоей жизни. Ты имеешь право плакать.

– Обычно я не говорю об этом, – тихонько сказала она.

– А должна бы. Когда выговоришься, становится легче.

– Ты так делал? Я хочу сказать, говорил? После смерти твоей жены?

– Думаю, пару близких друзей я заговорил до смерти, – сказал Гай. – Но они не подавали виду.

– А теперь я тебя утомляю.

– Ничуть. – Он улыбнулся ей. – Если бы я слышал все это в двадцатый раз и знал все слова наизусть, тогда бы я скучал. Но я говорю серьезно. Не нужно все держать в себе. Научись выплескивать эмоции.

– Знаю, знаю. – Слезы высохли, и говорить стало легче. – Но все это так… незаконченно. Если бы я знала, что случилось, было бы легче. Если Алан хотел уйти от меня, почему просто не сказал? Иногда думаю… ох, черт, неважно. – Вспомнив о том, что пережил Гай, она прикусила язык, прежде чем с него сорвались ужасные слова. Но он уже согласно кивал, догадавшись, что она собиралась сказать.

– Иногда ты думаешь, что было бы проще, будь он мертв.

Дженни кивнула, ковыряя блестки на платье.

– Конечно, так было бы проще, – продолжал он. – Но нельзя же ждать всю жизнь, пока что-то не выяснится. Ты можешь не дождаться ответа.

Чувствуя себя игрушечной собачкой из тех, что украшают заднее стекло машины, Дженни опять кивнула. Голос Гая звучал удивительно умиротворяюще, и теперь, когда ее нос уже не был заложен от слез, она почувствовала аромат бренди, добавленного в кофе.

А Гай явно принял происходящее близко к сердцу.

– Может, это прозвучит грубо, – сказал он, пригвоздив ее к месту взглядом, – но если Алан мертв, он мертв. Если он жив, значит, он просто трусливо сбежал. В любом случае вашему браку конец.

Он не сказал ей ничего нового, но Дженни все равно вздрогнула. Теория полной амнезии, которой она утешала себя в те первые недели, еще жила в глубинах ее сознания.

– Да, – обреченно ответила она. – Я знаю.

– Поэтому ты должна оставить это позади и вновь строить свою жизнь.

Дженни с трудом улыбнулась.

– Это я и пыталась делать. С Бруно.

– Святые небеса, – покачал головой Гай. – Вот что я называю выбрать для работы не того человека. Скажи, а к кому ты обратишься, если тебе понадобится операция на мозге? К лесорубу?

– Ну не надо. И кстати, мне нужна операция на мозге. – Она уже смеялась. Как ни странно, фиаско с Бруно больше не казалось такой катастрофой. Гай безусловно был прав, когда советовал ей выговориться.

– Отлично, а теперь забудь его, – твердо приказал он. – Он просто бессовестный гаденыш, и рано или поздно возмездие придет. Вполне возможно, – неожиданно добавил он, – в лице Максин. Думаю, это суровое наказание для любого мужчины. Даже для такого ублюдка, как Бруно Перри-Брент.


Когда Гай собрался уходить, было почти три часа. Отпирая ему дверь, Дженни вдруг неожиданно смутилась.

– Ну, спасибо тебе. – Сжав дверную ручку, она переступила с ноги на ногу. – За то, что подвез… И за то, что остался поговорить.

– Нет проблем, – просто ответил он. – Мне самому понравилось.

Без каблуков она казалась по сравнению с ним коротышкой. Она подумала, что не стоит смущаться, он ведь видел ее и с макияжем, и без, и вполне можно встать на цыпочки и поцеловать его в щеку – самая ничтожная благодарность за спасение.

Но мужество покинуло ее, и она словно приросла к ковру. Некоторые люди, вроде Максин, постоянно делают такие вещи, но Дженни не относилась к тем, кто легко чмокает всех подряд в щеки. К тому же, подумала она, будет ужасно, если Гай воспримет это как неловкую попытку соблазнения…

– Я рада, что ты решил сбежать с благотворительного обеда, – быстро сказала она, пока он не прочел ее мысли.

– А я-то как рад, – усмехнулся он. – Это было ужасно.

– И я надеюсь, что Шарлотта не очень бесится, что ты бросил ее на вечеринке.

– Ты перестала извиняться, это уже хорошо, – весело сказал Гай. – Теперь осталось только переживать от моего имени. Если я не волнуюсь о Шарлотте, тебе уж точно не стоит.

– Но разве она…

– Нет. Она мой друг, не более того. И тебе должно быть стыдно, – шутливо добавил он, – за такие мысли. Что обо мне наговорила твоя дружелюбная сестра?

– Совсем ничего, – солгала Дженни. – Прости. Это я, как всегда, все неправильно поняла. Наверное, потому, что Шарлотта выглядела такой… ну, такой увлеченной.

– Да? – Гай явно был удивлен. Потом он пожал плечами. – Так или иначе, я не давал ей повода. Я перестал вести себя как Бруно Перри-Брент пару лет назад. Это не стоит усилий. – Он помолчал, потом с интересом спросил: – И раз уж мы заговорили о верности, кто был тот парень, с которым я встретил тебя в театре? Думаю, ты не говорила о нем Бруно.

Ох, подумала Дженни. Только она понадеялась, что об этом разговора не будет.

– А, этот. Тут не о чем говорить. Я даже не знала его до того вечера. Одна так называемая подруга устроила мне свидание вслепую. – Ее передернуло. – Я была готова убить ее; в жизни не чувствовала себя так неловко.

– До сегодняшнего вечера, – напомнил ей Гай. – Боюсь, тебе и правда пора учиться не чувствовать вины за свои поступки.

– Что ты хочешь сказать?

– Когда ты ушла, я познакомился с твоим спутником, и он сказал, что вы встретились благодаря колонке «Одинокие сердца» в местной газете.

– О, боже, – простонала Дженни.

– Не знаю, почему ты так смущаешься, – сурово продолжил Гай. – Может, он и смеялся слишком долго, но точно не был таким ублюдком, как Бруно Перри-Брент. Тебе нужно определиться, чего ты действительно хочешь.

Он умудрился ее пристыдить. Где кончаются таланты этого мужчины?

– Думаю, спать. – Дженни посмотрела на часы. Три пятнадцать.

– Уже ухожу. Один последний вопрос. Подозрительно посмотрев на него, она спросила:

– Какой?

– То, что ты сказала до этого, – Гай ухмыльнулся до ушей, – никак не дает мне покоя. Ты действительно думаешь, что я похож на Мардж Прупс?[8]

Загрузка...