Все по-честному

5

Мэри Лу в последний раз нервно провела ладонями по идеально гладкой ткани юбки, разглаживая несуществующие складочки. Перед зеркалом она проторчала практически все утро – с шести и до сего момента, до половины десятого. Сначала решала, что надеть.

Сексуально окрашенные варианты были отвергнуты сразу, хотя она и их попробовала. Возможно, стоило бы показать Лапейну, что она больше не та нескладная девчонка-подросток, а совершенно взрослая, уверенная в себе, успешная и состоявшаяся женщина… с последней сотней долларов на счете. Возможно – но Мэри Лу решила остановиться на более консервативном и классическом варианте: строгий блейзер, прямого покроя брюки, белая блузка и тонкая золотая цепочка на шею. Брюки сидели отвратительно, и Мэри Лу поменяла их на юбку. Тоже классический вариант – прямая, чуть ниже колена, и к ней туфли-лодочки на высоких каблуках. Ноги всегда были ее сильной стороной.

Теперь оставалось только причесаться – если это можно так назвать. Буйные каштановые локоны по жизни не поддавались на ухищрения, к которым прибегала Мэри Лу в надежде обуздать шевелюру. Локоны не желали укладываться, им нравилось рассыпаться блестящей волной по плечам, падать на глаза и завиваться мелким бесом. Последний штрих – светлая губная помада и немного бежевых теней на веки. Никакого боевого раскраса в духе Лори Корниш! Дэн Лапейн должен увидеть перед собой собранную и строгую бизнес-леди, после чего умереть от стыда, что приставал к ней с глупостями.

К сожалению, офис «Лапейн компани» помещался на престижном пятнадцатом этаже престижного небоскреба в престижном районе делового Нью-Йорка. Стекло и металл, много свободного пространства, ненавязчивая роскошь лифтов и коридоров – в приемной Мэри Лу вынуждена была постоять у окна и собраться с мыслями. У секретарши на ресепшене только блузка стоила столько, сколько весь костюм Мэри Лу, включая туфли и золотую цепочку.

Она стояла и смотрела на раскинувшееся внизу Большое Яблоко, а в голове крутились отрывочные мысли, убийственные фразы, остроумные ответы на незаданные вопросы и тому подобная ерунда.

Он не мог говорить серьезно. На дворе двадцать первый век, мы в Соединенных Штатах Америки, и женщину сегодня никто не может принудить вступить в брак, контракт здесь совершенно ни при чем. Она не хочет за него выходить!

Она не хочет за него выходить?

За Прекрасного Принца Дэна – еще как хочет. В принципе. За прекрасную мечту. Но не за конкретного золотого мальчика из Чикаго, который так запросто распоряжается ее жизнью.

С другой стороны, если хоть на секунду предположить, что она согласилась… Просто предположить!!!

Это сразу решило бы массу проблем. Во-первых, с жильем – с квартиры надо съезжать срочно, а искать новое жилье с сотней в кармане… это не про Нью-Йорк. Кроме того, став женой Лапейна – ТЕОРЕТИЧЕСКИ сейчас рассуждаем – она решила бы и проблемы с бизнесом.

Я его не люблю. Надо просто повторять это, как заклинание, и тогда все получится.

Она будет спокойной и вежливой. Легкое недоумение, снисходительная улыбка. Кстати, вообще пока не ясно, зачем он прислал ей этот проклятый контракт. Может, это просто повод вытащить ее на свидание?

Да, скорее всего. Дэн Лапейн не похож на мужчину, у которого могут возникнуть проблемы с женитьбой. Улицы Чикаго, Нью-Йорка и других мегаполисов должны быть устланы бездыханными телами претенденток на его руку и сердце. Даже приснопамятная миссис Барристер непроизвольно начинала с ним кокетничать, так что…

Секретарше надоело созерцать напряженную спину посетительницы, и она промурлыкала профессионально чарующим голосом:

– Доброе утро, мэм. Чем могу помочь?

Эффект оказался потрясающим. Мэри Лу подскочила, стукнулась лбом о стекло, резко развернулась, взмахнув руками, едва не свалила лимонное деревце в изящной кадке, покраснела и выпалила:

– К мистеру Лапейну! Назначено! Добрый день! Мисс Дженнингс. Это я.

Секретарша и бровью не повела.

– О, разумеется. Мистер Лапейн предупредил меня о вашем визите. Он в данный момент на совещании, но будет буквально через несколько минут. Я провожу вас в его кабинет. Если что-то нужно – обращайтесь ко мне. Меня зовут Сэнди.

«Дайте мне бутылочку валерьянки, Сэнди!» – хотелось сказать Мэри Лу. Или лучше мотоциклетный шлем с тонированным щитком – чтобы не видеть и не слышать этого змия-искусителя, который опять снился ей ночью в виде, не допускающем разночтений. Однако Мэри Лу промолчала и поплелась за длинноногой Сэнди в кабинет.

Секретарша оставила ее одну, и Мэри Лу принялась бродить по кабинету, не в силах сидеть на месте. Дипломы и сертификаты развешаны по стенам. Пара хороших репродукций. Цветы в вазе, много зелени возле окна. Аквариум с рыбками.

Мэри Лу подобралась поближе к комоду, на котором у всех приличных деловых людей помещаются обычно фотографии их жен, детей и прочих родственников. Это был чистой воды мазохизм, потому что при виде любого женского портрета она немедленно впадет в черную меланхолию…

Женских портретов не наблюдалось, если не считать фотографии хохочущей девчушки лет трех. Передние зубы у девчушки отсутствовали, белокурые локоны были стянуты в три смешных хвостика, а глаза сияли фирменной лапейновской синевой. Помимо фото девчушки имелись еще фотографии двух суровых индейских вождей примерно того же возраста, одна общая фотография, где все трое, синеглазые и белобрысые, старательно показывали в объектив языки, а все остальное пространство занимали портреты лохматого чудища неопределенной масти. Уши у чудища были волчьи, бакенбарды терьеровские, шерсть бобтейла, рост теленка, глаза Джулии Робертс. Невероятный пес стоял, лежал, сидел, валялся, задрав все четыре лапы в воздух, и откровенно улыбался в камеру. Очарованная последним снимком, Мэри Лу не слышала, как открылась дверь в кабинет…

– Его зовут Варфоломей. Или Бартоломью. Или Барт.

Она резко развернулась, не выпуская фото из рук. Дэн Лапейн стоял прислонившись к дверному косяку и улыбался. Сердце глухо бухнуло в груди несчастной Мэри Лу – и провалилось в район желудка.

– Он… смешной.

– Он чудовище. Вечно голодное, блохастое, бестолковое и доброе чудовище. И я его люблю. А у тебя есть звери дома?

У нее и дома-то практически нет. А звери… ей всегда хотелось завести собаку, но ведь она с восемнадцати лет снимает квартиры и комнаты, куда же ее заводить…

Она боялась поддаться обаянию Дэна, боялась позволить втянуть себя в легкий треп ни о чем, дружескую болтовню, от которой так легко перейти к приглашению на свидание. Поэтому Мэри Лу не ответила Прекрасному Принцу. Она просто вынула из сумочки сложенный вчетверо листок бумаги и протянула ему.

– Ты прислал мне это.

Дэн ухмыльнулся, и на щеке немедленно образовалась знакомая ямочка.

– Ну да.

– Зачем?

– Мэри Лу, старушка, ты меня пугаешь. Я же все ясно объяснил. Там еще была такая маленькая карточка… Боже, неужели ты ее не прочитала? Хотя нет, ты же здесь – значит, прочитала.

– Прочитала. Но ты же не мог всерьез… Это же просто листок бумаги, глупая шутка, ерунда, написанная от руки под воздействием виски и шнапса…

Дэн Лапейн отлепился от дверного косяка и извлек из-за спины громадный букет бордовых, почти черных роз.

– Это тебе. На сей раз точно – тебе. Тогда я был бестактен и отдал тебе цветы, приготовленные для моей неверной подружки.

Она смотрела на прекрасные цветы и с ужасом понимала, что сейчас разревется. Он был так хорош, так убийственно хорош, что не было никаких сил сопротивляться его обаянию. Греческий насмешливый бог, вечный победитель, любовник по призванию, почему-то выбравший ее в качестве новой игрушки…

– Этого слишком мало, чтобы склонить меня к замужеству. Даже учитывая наличие контракта.

Улыбка на лице Дэна засияла вовсе уж ослепительно:

– Так давай обсудим детали? Чего ты хочешь, Мэри Лу?

Ноги подгибались, и она была вынуждена вцепиться в спинку стула.

– Даже если представить, что этот контракт подлинный…

– Он подлинный.

– Ну не подлинный, а действительный…

– Он действителен.

– Ничего он не действителен! Ты был пьян, а я… я находилась под давлением…

– Не ври!

– Хорошо. ПРЕДПОЛОЖИМ, что все так. Я хочу знать другое. Почему ты хочешь на мне жениться? Мы не виделись семь лет.

Дэн медленно пересек кабинет и вложил букет в похолодевшие руки Мэри Лу. Она молилась, чтобы он не прикоснулся к ней. Она помнила каждый миг их коротких встреч. То, как он касался ее руки. Как хлопал по заднице. Как поцеловал ее тогда…

– Да, не виделись. Но это не значит, что за все эти семь лет я ни разу не вспоминал о тебе.

– Это не считается! Ты же ничего про меня не знаешь, не хотел знать. Сейчас не Средневековье, мы не на разных материках. Если ты уж так во мне заинтересован, мог бы позвонить хоть раз. Найти через университет. По Интернету. Да мало ли как!

– Старушка, откуда столько трагизма в голосе? Мы же были друзьями, эй! И мы не ссорились, не разбегались в разные стороны… просто так сложилась жизнь. Почему бы нам вновь не стать друзьями? Нам ведь было хорошо вместе?

– Дэн, ты прости, но… ты головой, часом, не ударялся? У психиатра не наблюдаешься? Мы никогда в жизни не были вместе. Ты был моим соседом. Я – твоей соседкой. Точка. Конец.

– Неправда. Ты была единственной девушкой в моей жизни, с которой меня связывала дружба. Ни с одной из своих… хм… барышень я не дружил. С годами начинаешь понимать, что это, возможно, и было самым ценным.

Он был совсем близко. Его ладонь осторожно легла на плечо Мэри Лу, и Дэн медленно погладил ее по руке. Точно электрический ток пропустили сквозь позвоночник… Нет, она не поддастся на его трюки! Уж кем-кем, а простодушным дураком Дэн Лапейн никогда не был. Он прекрасно знает о том, какое воздействие оказывают на женщин все эти его взгляды, улыбочки и прикосновения!

Мэри Лу отступила на шаг и вскинула голову.

– Вот что, давай закончим этот цирк и поговорим серьезно и честно.

– Я готов. Я весь перед тобой, старушка, открыт, как книга, на самом интересном месте…

– Итак. Неизвестно по какой причине ты неожиданно ощутил настоятельную потребность жениться на мне. Возможно, у тебя начался кризис среднего возраста…

– Хорошо не климакс…

– …Возможно, просто в Чикаго закончились женщины и девушки брачного возраста, возможно, все твои друзья обзавелись семьями, а тебе неохота напрягаться и искать что-то новенькое. И вот ты вместо обычного, на мой взгляд, в подобных случаях маршрута – знакомство, свидания, помолвка, женитьба – вытаскиваешь на свет божий старый листок бумаги и присылаешь его мне. Ты что, всерьез полагаешь, что осчастливил меня этим? Что я немедленно подпрыгну до потолка и помчусь с тобой под венец? Если ты так думаешь, то ты еще больший идиот, чем я думала. Да от таких парней любой девушке нужно держаться подальше!

Дэн нахмурился:

– Погоди-погоди, что же это получается? Твои слова могут означать…

– Только одно! Я не собираюсь за тебя замуж! Мы друг друга даже не знаем, мы чужие люди. Я вообще не помню, как подписывала эту бумажку…

– Но ты помнишь и про виски, и про шнапс, и про то, что меня в тот день бросила девушка…

– Лапейн, прошло семь чертовых лет!

Он склонил голову на плечо, не сводя с Мэри Лу горящих сапфировых глаз.

– А ты изменилась, Мэри Лу. Тогда ты была такая…

– Глупая, послушная, неловкая, бестолковая? Да, я больше не та девочка, которая ловила каждое твое слово, смотрела на тебя преданными глазами, пекла для тебя печенье и гладила твои костюмы. Удивлен?

Он медленно покачал головой и вдруг провел пальцем по ее щеке.

– Не в этом дело. Ты… ты просто выросла, Мэри Лу. Ты больше не девочка. Ты – прекрасная, соблазнительная, интересная женщина.

Его ладонь скользнула по горящей щеке, и Мэри Лу с невольным стоном закрыла глаза. Вот оно, началось! Еще пара секунд – и ей придется отправляться выбирать платье и фату, потому что никакая сила земная не заставит ее отказаться от блаженства пребывания в этих объятиях!

Она влюблена в него как кошка, она была влюблена в него семь лет назад, а потом все эти семь лет влюблена в воспоминания о нем, но это все и в сравнение не идет с тем, КАК она влюблена в него сейчас. И если немедленно, срочно, сейчас же не разорвать этот магический контакт, Мэри Лу Дженнингс погибла…

– Дэн, что тебе от меня надо?

– Ничего ужасного, ненаглядная. Я просто предлагаю постараться забыть свои обиды, забыть прошлое и согласиться со мной поужинать. Мы с тобой хлопнем шампанского и постараемся восполнить дефицит информации друг о друге.

– Иными словами, ты приглашаешь меня на свидание?

– Да.

– Мой ответ – нет. Я не пойду на свидание с тобой, Дэн Лапейн. И не выйду за тебя замуж.

– Почему? Не сверкай глазами, просто объясни. Я – нормальный мужчина, не гей, не псих, не лысый, не сопливый. Не чавкаю за столом, не курю, не маньяк. Почему ты на меня смотришь с таким ужасом, будто у меня в руках окровавленная бензопила?

– С тобой все нормально. И со мной все нормально. Мы просто… не подходим друг другу.

– А как ты можешь быть в этом уверенной, если еще не пробовала?

– Знаю – и все.

Дэн помолчал, потом отвернулся от нее, прошел к столу и уселся в кресло. Черты его лица неожиданно приобрели медальную четкость, синие глаза подернулись ледком, а уж в голосе и вовсе зазвучала сталь:

– Что ж, мисс Дженнингс, вы не оставляете мне выбора.

– Что-о?!

– Боюсь, следующая наша встреча произойдет уже в суде.

– Ты не… Слушай, Дэн, это же безумие. Ну рассуди здраво: если бы неделю назад ты не встретил меня совершенно случайно на улице, ты бы и не вспомнил про этот дурацкий контракт. И мы оба прожили бы свои жизни, так и не вспомнив друг о друге…

– Возможно. Но мы встретились, Мэри Лу. Судьба это, рок или провидение – мне, честно говоря, наплевать. Мы встретились, и я понял, что скучал по тебе все эти годы. И что я хочу, чтобы ты была в моей жизни всегда.

– «Я хочу!» А я, Дэн? А мои желания? И почему сразу брак? Разве не логичнее было бы начать отношения… более традиционно? Свидания, разговоры…

– Я приглашал тебя на свидание, ты отказалась. Несколько раз подряд. Кроме того, знаешь ли, за последние годы я немного подустал от свиданий и всей этой тягомотины. Мне нужно срочно поменять свою жизнь.

И улыбнулся нахальнейшей из всех улыбок, синеглазый мерзавец! Мэри Лу почувствовала, как черные крылья гнева вырастают у нее за спиной. Она наклонилась вперед и прошипела не хуже взбешенной рыси:

– Вот что, Дэн Лапейн, я тебе скажу. Я никогда не выйду за тебя замуж. Я не приду к тебе на свидание. Я вообще больше не хочу тебя видеть, никогда! Самовлюбленный, избалованный, эгоистичный дурак! Хочешь судиться – флаг тебе в руки, крючкотвор несчастный! Валяй, с интересом посмотрю на это. Чао!

С этими словами разъяренная Мэри Лу Дженнингс покинула кабинет Дэниэла Лапейна, изо всех сил стараясь не смотреть на него.