Всё равно будешь моей

Глава 11

Мирослава

И всё же, я всё-таки дура! На что рассчитывала?! О чём думала?!

Как только покидаю машину Горского, бегу в сторону дома, но домой так и не захожу. Меня трусит, мне горько и больно.

Дура! ДУРА! На что надеялась, когда соглашалась на дружбу с Горским? На что?! Разве можно дружить с человеком, к которому испытываешь странную тягу. С человеком, который нравится больше чем друг?! Касания, которые ты вспоминаешь по ночам, разве они дружеские? А теперь ещё и его вкус. Я знаю теперь какие на вкус его губы. Какие они мягкие и грубые в тоже время. Как теперь это всё забыть?! Как?!

Я сама перешагнула за эту грань, хотя и обвиняю Матвея в этом. Но это я запрыгнула на него. Это я прижалась и обнимала. И сама же ответила на поцелуй. До сих пор кружится голова, от его теплых губ. За этот день, я испытала больше эмоций, чем за всю жизнь. И это такие импульсы, что я не знаю, как жить теперь без них.

Рустам первый парень, с которым я поцеловалась. Сравнивать мне было не с чем. И я думала, что целоваться это неприятно. Что поцелуй не вызывает никаких эмоций. Но то, что я сегодня испытала с Матвеем, это переворот всех моих мыслей.

Как?

Как два поцелуя смогли лишить меня умиротворения и покоя. Как?!

Первым делом, когда попала домой, приняла душ. Смыть с себя стыд и желание. Ведь больше всего на свете, мне стыдно за собственные желания.

Я хочу ещё почувствовать его губы…

Вечером курьер привозит мой телефон.

Это, конечно же, не мой телефон. Хотя в нём есть все мои программы, номера и фото. Но это не он. На моём была небольшая трещина на камере. А этот полностью новый.

Я долго мучаюсь угрызением совести. Хочу написать Матвею смс, но не решаюсь.

Боже, после всего, что он сделал для меня, я его ударила?! Какой стыд и позор мне.

Ночью меня всю колотит и мутит. А к утру у меня поднимается температура почти под сорок.

Два дня я не могу встать с постели. Мама вызывает врача на дом, а после осмотра, меня забирают в больницу. Ангина, которая и даёт мне высокую температуру, стаёт причиной моей госпитализации.

Первые дни в больнице, ещё хуже, чем дома. Уколы, из-за которых я уже ни сидеть, ни лежать не могу. Промывания горла и капельницы. Вот чем вылазит мне прыжок с парашютом. Но я не жалею о нём ни секунды. А ещё, если бы мне снова предложили то же самое, и сказали, что после этого я заболею, я сделала б это не думая. Потому, что с каждой секундой, я всё больше скучаю за эмоциями, которые испытывала с ним. И за ним очень скучаю.

Рустам вернулся с командировки, и слава всем богам, он ко мне не приходит. Боится сам заразиться. Еду и вещи мне передают через медсестру.

Мне безумно стыдно, но я рада, что ещё неделю смогу провести вдали от Рустама. Не представляю, как я буду снова в его объятьях. Эти мысли вызывают ужас внутри меня.

Матвей не пишет и не звонит три дни. На четвертый же день, мне приходит от него смс. Но мне так плохо, что я даже ответить на неё не могу. На пятый день, я наконец-то чувствую себя, намного лучше. Температура уже не высокая, и я даже могу разговаривать.

°044…° "Привет. Как ты? Почему тебя нет на учебе? Что-то случилось?"

В этом смс, нет и намека на нежность. Но меня очень сильно от неё распирает. Он переживает. Он замечает моё отсутствие. Боже, раньше он моего и присутствия не замечал. А сейчас, спрашивает, что со мной. Улыбаюсь телефону, когда пишу ответ.

°Божий одуван° "Привет. Я в больнице" — стираю, и набираю снова "Привет. Болею." — отправляю.

°044…° "Что-то серьёзное? Лекарство может надо какое-то купить?"

Блин, ну разве это не мило? Я его ударила в последний раз, а он мне лекарство привести предлагает.

°Божий одуван° "Спасибо, но не надо. В больнице всё есть."

°044…° "Ты в больнице? Сможешь сейчас говорить, или не одна?"

Дух захватывает, когда читаю смс. Он хочет позвонить? Волнуюсь. О чём хочет поговорить? Зачем? Нет, нельзя созваниваться нам. Не стоит. Но вместо этого, пишу другой ответ.

°Божий одуван° "Одна."

Не проходит и десяти секунд, как он набирает. Сердце замирает, когда вижу его номер на экране телефона. Руки дрожат, и я не могу принять вызов. Так и смотрю на экран, пока тот не гаснет. Через пару секунд, звонок повторяется, и я наконец-то беру трубку.

— Алло, — голос мой севший и ещё не восстановился.

— Одуван, ты чего это в больнице? Это я виноват, да? Прыжок боком выходит? — голос у него какой-то грубый. Не пойму на меня злится, или на себя.

— Не-т, — блин больно всё-таки разговаривать ещё. — Никто не виноват. Так вышло.

— Скинь адрес больницы. Сейчас подъеду.

— Ко мне нельзя посетителям.

— Посетителям может и нельзя, а мне можно. Жду адрес, — и он кладёт трубку.

Я так и пялюсь в телефон, не зная, как правильно поступить. На улице уже темно, его точно не пустят ко мне. Но адрес всё равно скидываю.

А потом меня накрывает паника, я вижу себя в отражении окна. И ужасаюсь. Голова моя грязная, не мылась уже миллион дней. А ещё из-за температуры я много потела. Вещи затасканные. Закрываюсь в ванной, и быстро принимаю душ. Не то, чтобы я верила, что его пустят. Просто для себя всё это делаю.

Ага, для себя. Сама себе не верю.

После душа, сушу мокрые волосы. Телефон бросила в палате, и поэтому не знаю, сколько прошло времени. А как только заканчиваю с волосами, надеваю чистые спортивные штаны и майку и выхожу с ванной. Так и замираю в проёме двери, потому что в палате стоит Матвей с букетом жёлтых нарциссов.

Мы долго смотрим друг другу в глаза. Разлука, казалось, длилась так долго. Тишина наэлектризована и выдает потрескивающие звуки. А может это намагниченный воздух, и нас тянет друг другу. Особенно меня к нему, и нет сил, бороться против этого.

Горский такой красивый. Всегда таким мне казался. Но сейчас… Он какой-то другой. Как будто мой. Родной. Волосы взъерошенные, спортивная кофта расстёгнута. Он помятый или что?! И даже это не мешает ему быть красивым. Самым красивым…

Он делает несколько шагов ко мне, и протягивает цветы. Беру не сразу. У меня до сих пор шок.

— Как чувствуешь себя? — его голос хриплый и… Теперь я поняла, он нетрезвый. — Одуванчиков не нашел. Но эти на них похожи, — улыбается.

— Спасибо, уже лучше, — хочется сказать, когда увидела тебя, стало ещё лучше. Но просто беру цветы, и иду с ними к окну. Надо обязательно попросить вазу. Нельзя, чтобы они завяли. — Как тебя впустили?

— Нет таких дверей, которые я бы не смог открыть.

Я улыбаюсь. Это же Горский, чему я удивляюсь, он может всё, если хочет. Боже, в голове всплывает наш с ним поцелуй, и я вмиг краснею. Хорошо, что я стою сейчас к нему спиной. Матвея это не останавливает, он подходит ко мне сзади. Не дотрагивается. Но тепло его тела, даже на расстоянии согревает меня. А когда он кладёт руку мне на плечо, я вздрагиваю и покрываюсь мурашками.

Мы смотрим в отражение окна. Наши взгляды даже там встречаются. Дышать тяжело, потому, что в воздухе его запах. Такой притягательный и запретный.

— Извини, но я не принимаю отказ, — его рука сильнее сжимает моё плечо.

— Какой? — резко поворачиваюсь к нему лицом и снова глаза в глаза. Вот только теперь меня действительно трясёт, от его ответа.

— Малыш… — голос его хриплый, — я могу отказаться от дружбы с тобой, но не от тебя.

Его пальцы касаются моей щеки, он нежно гладит её, а мне хочется закрыть глаза и насладиться этим.

Боже… Как мне с ним хорошо.

Я ничего не отвечаю ему. Не знаю, что сказать. Его слова для меня звучат как признание. Это лекарство от моего одиночества. А потом он наклоняется и целует меня в губы. Нежно, без языка. От него пахнет алкоголем и табаком, и от этого у меня кружится голова.

Он проводит меня к кровати, помогает лечь, и укрывает пледом. Сам же садится рядом, и держит за руку. Мы просто молчим и смотрим друг другу в глаза. Это как-то странно. Мне кажется, он хочет мне так много сказать, но в тоже время не произносит, ни одного слова.

От его касаний к моей руке, его аромата, а ещё от переизбытка эмоций, я засыпаю, пока он сидит со мной рядом. Сколько он сидел так возле меня, я не знаю. Но когда я проснулась, в палате до сих пор им пахло.