Глава 18

5 ноября 1969 года,

Эджуотер, штат Техас


Мэри захлопнула дверь за Клайдом Хартманом.

Он подвез ее к банку, и там она закрыла оба счета — свой и Бена, получив всю сумму наличными. Потом Клайд доставил ее домой и долго топтался на крылечке, бормотал соболезнования и спрашивал, что еще он может для нее сделать. Мэри испытала сильное искушение откровенно рассказать ему обо всем и попросить помощи.

Но тут же она напомнила себе, что делать этого нельзя. И не только потому, что не может никому доверять — если рассказать Клайду всю правду, его постигнет та же участь, что и Бена. Нет, теперь она может полагаться только на себя. Иначе ей не выдержать все это, не спасти своего ребенка.

Мэри огляделась, словно узнавая заново дом, где ее не было почти две недели. С того самого дня, когда Чарльз и Клайд явились сюда, чтобы сообщить ей страшную весть. Знакомая до боли обстановка — голубой диванчик, который они с Беном обнаружили на чердаке родительского дома, лампа, которую они увидели в магазине и тут же оба влюбились в нее с первого взгляда… Дом, который они создали вместе, чтобы жить в нем долго и счастливо. Жаркие слезы навернулись на глаза Мэри, и она заколебалась, лишь на миг усомнилась в том, что найдет в себе силы выстоять.

Бена больше нет. Он не вернется. Никогда больше не войдет он в эту дверь, не присядет на диване, не обнимет Мэри своими большими сильными руками.

Под грудью, ниже сердца, что-то затрепыхалось — отчаянно, словно бабочка, попавшая в паутину.

Не может быть, чтобы это шевельнулось дитя. Еще слишком рано.

Но теперь Мэри сразу вспомнила, почему она должна спешить, почему не может даже позволить себе роскошь всласть поплакать.

Повернувшись спиной к мучительным воспоминаниям, женщина торопливо взбежала наверх, в спальню, и выволокла из гардероба большой чемодан.

На секунду она замерла посреди комнаты, где на кровати валялся распахнутый чемодан. Оцепенев, Мэри судорожно соображала, что нужно взять с собой, с чего начать сборы, что ей может понадобиться в пути. Потом она все же заставила себя сдвинуться с места. Снимая деньги со счетов в банке, болтая на крылечке с Клайдом, она потратила слишком много драгоценного времени. Если что-то забудет взять с собой — купит позже, только и всего.

Ее сумочка лежала на ночном столике — там же, где и две недели назад. И слава Богу — потому что в ней водительские права.

Мэри торопливо, кое-как побросала в чемодан вещи, не забыв голубое платье, которое свекровь подарила ей на день рождения. Это модное платье из магазина Дорис было самым красивым в гардеробе Мэри, но, что куда важнее, его подарила женщина, которая почти заменила ей мать.

Под конец она сунула в чемодан свадебную фотографию, стоявшую на ночном столике.

Окинув последним взглядом спальню, где они с Беном провели столько сладостных ночей, где рассчитывали прожить до глубокой старости, женщина закрыла чемодан и не без труда стащила его вниз по лестнице.

На крылечке она обернулась, чтобы напоследок посмотреть на дом и увидеть его таким, каким он когда-то впервые предстал перед нею и Беном — целую вечность назад, когда они еще смели любить, мечтать, надеяться. И отвернулась, упрямо вздернув подбородок. Нельзя допустить, чтобы горе целиком овладело ею, придавило своей невыносимой тяжестью. Мэри загнала боль в самый дальний уголок своего сердца, и теперь у нее осталось только одно чувство — страх, что Чарльз успеет схватить ее.

Она поставила чемодан на заднее сиденье машины и выехала со двора, твердя себе, что больше не оглянется ни разу.

Но все же оглянулась, и не единожды — убедиться, что Чарльз не гонится за ней.

Однако в зеркальце заднего вида был виден лишь стремительно уменьшавшийся дом. Дом, в котором все еще бродила тень Бена.

Горе, загнанное внутрь, едва не вырвалось наружу, но тут из-за угла вывернулась машина, и Мэри вмиг забыла обо всем, кроме всепоглощающего страха, — покуда не разглядела, что за рулем сидит вовсе не Чарльз.

Она выехала из города и свернула было на шоссе.

Нет, это не годится. Именно на шоссе Чарльз и будет искать ее в первую очередь. Лучше поехать на север, по старому шоссе.

Мэри заколебалась.

В прошлый раз она поехала на юг. Быть может, сейчас Чарльз именно того и ждет, что она выберет север? Или думает, что она вообще поедет проселочными дорогами?

Паника набросилась на нее, терзая острыми, словно иглы, зубами. Как же принять верное решение, если ей невдомек, как может размышлять Чарльз?

Мэри потрясла головой и стиснула зубы, отогнав панический страх. Наилучшее решение сейчас — ехать и ехать, не останавливаясь, не превышая скорости, думать о бегстве и только о нем.

На север, по старому шоссе.


Окольными путями дорога в Даллас, занимавшая обычно не больше трех часов, растянулась на все пять. Наконец Мэри добралась до окраины города и подумала, что теперь ей надо выехать на шоссе, доехать до перекрестка, а там уж решить — то ли сворачивать на запад по шоссе номер тридцать, то ли выбрать дорогу на север по шоссе номер семьдесят пять. До сих пор все усилия она направляла на то, чтобы уехать как можно дальше от Чарльза, — выбирала наименее привычные маршруты, постоянно посматривала в зеркальце заднего вида, сдерживая страх при виде любой машины, но теперь предстояло собраться с духом и как следует подумать. Сейчас ей нужно принять очень важное решение.

На въезде в Даллас Мэри обнаружила, что поток машин становится все гуще. Час пик. До сих пор она знала об этом явлении только по передачам далласских радиостанций.

Сотни машин летели мимо, обгоняя ее, не давая вырваться с полосы. Теперь уже невозможно было каждый раз проверять, не сидит ли в одной из них Чарльз, и Мэри думала лишь об одном — как бы не угодить в аварию. Транспортный поток увлекал ее за собой, словно могучая река, машины сбрасывали скорость, почти ползли бампер к бамперу, и все же одна ошибка могла стоить жизни десятку других водителей.

Осознав, наконец, что она так и проехала перекресток, не в силах никуда свернуть, и теперь гигантский поток неудержимо влечет ее по шоссе номер семьдесят пять, Мэри приняла это обстоятельство как должное. В конце концов, этот маршрут ничем не хуже прочих.

Движение на шоссе замедлилось настолько, что это сводило Мэри с ума. Она утешала себя мыслью, что даже если Чарльз точно знает, куда она поехала, ему никак не удастся обнаружить и нагнать ее в этом бесконечном, неостановимом потоке транспорта. Пока что она могла чувствовать себя в безопасности.

Вечер выдался теплый, и Мэри едва дышала от духоты и волнения. Она опустила стекло, и из соседней машины тотчас донеслась песенка «Битлс» — там было включено радио. Затем последовали новости:

— На Центральной автостраде, к северу от Уолнат Хилл, произошла авария. Столкнулись пять автомобилей. Движение по автостраде полностью остановлено, и потребуется около часа, чтобы ремонтная бригада могла устранить все последствия столкновения…

От досады Мэри едва не разрыдалась. Она могла побиться об заклад, что Центральной автострадой именуется не что иное, как шоссе номер семьдесят пять. Господи, опять задержка! А она и так уже потеряла слишком много времени.

Примерно через полчаса ей наконец удалось свернуть с шоссе около Мокингберд Лейн. Теперь остается лишь одно — ехать дальше на север. Выбраться из города, вернуться на шоссе — и дальше, дальше…

Куда? На север, конечно. В Оклахому, Тулсу, Канзас — да все едино, куда. Нью-Йорк, между прочим, тоже где-то на севере.


«Ресторанчик Плано. Домашние обеды. Сытно и вкусно».

Мэри чуть не разревелась, как девчонка, двумя часами позже увидев этот плакат. Самая обычная реклама — но от этих незамысловатых слов так пахло домашним уютом…

Покинув шоссе, она долго плутала по пригородам Далласа и вскоре окончательно заблудилась. Улицы здесь больше напоминали лабиринт. Они кружили, сплетались, обрывались тупиком, меняли названия, и с каждым неверным поворотом Мэри все больше казалось, что она попала в кошмарный сон наяву. Паника металась в ее груди ошалевшей от света летучей мышью. Мэри казалась себе диким зверем, который, попав в ловушку, мечется кругами по клетке, не находя выхода, а между тем вот-вот появится охотник…

Ей страшно было спрашивать у кого-то дорогу — вдруг этот человек запомнит ее лицо или номер машины? Поэтому Мэри вначале пыталась отыскать дорогу сама. Потом на заправочной станции она купила карту города и окрестностей и после этого ехала уже медленней, все время сверяясь с картой и понемногу приближаясь к шоссе. Плано был северным пригородом Далласа, так что она, по крайней мере, на верном пути.

Приоткрыв дверцу машины, женщина нервно оглядывала небольшую стоянку около «Ресторанчика Плано» — выходить страшно, а оставаться еще страшнее.

С тех пор, как погиб Бен, с тех пор, как Мэри очнулась в незнакомой комнате и едва избежала аборта, весь ее мир стал средоточием страха, скорби, отчаяния. Если б не дитя, растущее в ее чреве, она давно бы уже сдалась на волю обстоятельств. Если б Чарльз хотел убить только ее, Мэри без помех позволила бы ему осуществить задуманное, только бы не жить больше одной, без Бена.

Однако ей придется жить и выжить, а это значит — пойти в ресторанчик и как следует поужинать. С самого завтрака, еще в доме Шэрон, во рту у нее не было ни крошки, да и есть нисколько не хотелось, но она должна хорошо питаться — ради малыша.

Наконец Мэри выбралась из машины и пошла к ресторану, на ходу внимательно оглядывая каждого прохожего, каждую машину на стоянке. Она понимала, что Чарльз не мог ее выследить, но здравый смысл плохо сочетается со страхом.

В ресторане оказалось людно. Это хорошо — здесь ее труднее будет запомнить, если Чарльз все-таки доберется сюда. И хотя это звучало нелепо, Мэри в глубине души не могла исключить такой возможности.

Она нырнула в кабинку в глубине зала, откуда хорошо видна была входная дверь.

Официантка принесла меню, и Мэри заказала жареного цыпленка — а потом опять принялась внимательно рассматривать всех, кто входил в ресторан.

Мимо целеустремленным шагом прошла женщина, на миг перекрыв Мэри обзор, и та похолодела. Женщина была среднего роста и некрупного сложения, но в ней ощущалась внутренняя сила. Сердце Мэри забилось так часто, что едва не выпрыгнуло из груди.

Глаза их встретились. Женщина улыбнулась, карие глаза ее лучились добротой и теплом. Потом она отвела взгляд и вошла в кабинку напротив. Мэри шумно выдохнула, лишь сейчас сообразив, что задержала дыхание.

— Ну вот, Дороти, — услышала она громкий, ясный голос кареглазой женщины, — пускай твой Джордж позвонит по этому телефону и спросит Гарри Пембертона. Я с ним только что говорила — ему как раз пригодится такой работник, как твой муж.

— Бренда, ты просто чудо! Не знаю, как теперь я смогу отблагодарить тебя.

— Мне довольно и того, что ты счастлива. У нас сегодня ореховый пирог, и я сказала, чтобы принесли две порции — для тебя и Джорджа.

Мэри прикрыла лицо трясущейся от напряжения рукой. Надо взять себя в руки. Осторожность никогда не помешает, но нельзя же шарахаться от каждой тени!

Ладонь ее, полдня лежавшая на рулевом колесе, была грязной и липкой от пота. Первым делом надо отыскать ванную, вымыть руки, ополоснуть холодной водой лицо — и подумать, как следует подумать.

Она встала, собираясь выйти из кабинки… и тут черный туман страха, неизменно окружавший ее, сгустился, подступил ближе, закрутился водоворотом, увлекая женщину в свои непроглядные глубины…

Мэри медленно всплывала из бездны, и голова у нее раскалывалась от боли.

— Кажется, она приходит в себя.

Ужас полоснул ее наотмашь острым ножом. Женщина рывком села. Где она? Неужели Чарльз опять приволок ее в подпольный абортарий? Она судорожно прикрыла руками живот, борясь с тошнотворным страхом, который опять грозил накрыть ее черной волной.

— Мой ребенок! Что вы сделали с моим ребенком?

Высокий мужчина ухватил ее за плечо, и Мэри, не задумываясь, набросилась на него с кулаками.

— Эй, полегче, полегче! Я врач. Все в порядке, вы просто упали в обморок…

— Мой ребенок! — пронзительно вскрикнула Мэри, пытаясь кое-как сосредоточиться, понять, случилось ли уже самое страшное.

Тогда к ней шагнула та самая женщина с добрыми карими глазами. Она крепко взяла Мэри за руку, и та ощутила покой, исходящий от этих уверенных, теплых пальцев. На миг эта женщина напомнила ей Дорис Джордан, которую Мэри любила, как родную мать. Дорис тоже могла успокоить ее одним прикосновением.

Но теперь она — часть прошлого, и больше они, наверное, никогда не увидятся. Эта женщина — чужая, а значит, ей нельзя доверять.

— Мое имя Бренда Паттерсон, — сообщила незнакомка, улыбаясь и все так же крепко сжимая руку Мэри. — Этот белобрысый увалень слева — мой муж Джерри, а долговязый парень, которого ты едва не прикончила, — наш друг, доктор Фред Уингфилд. Мы с Джерри — владельцы захудалого ресторанчика, где ты свалилась в обморок, даже не прикоснувшись к ужину. Обычно наши клиенты, прежде чем потерять сознание, успевают хотя бы приступить к трапезе.

Мэри глубоко вдохнула и оглядела тесную комнатку, которая явно служила кабинетом. Здесь был диван, на котором она лежала, конторка и письменный стол, заваленный такой горой бумаг, что за ней почти не видно было пишущей машинки. Трое незнакомых людей склонялись над ней с озабоченными лицами. Они не хотели ей ничего дурного. Они даже не знали, кто она такая.

Мэри отчаянно захотелось полежать на диване, отдохнуть, хоть на время отрешиться от кошмара, чтобы снова обрести силы для борьбы. И бегства…

— Ты пришла сюда одна, — негромко сказала Бренда, так и не дождавшись от Мэри ни слова. — Ребенка с тобой не было.

Помимо воли Мэри улыбнулась, чувствуя, как уходит прочь чудовищное напряжение последних часов, и едва заметно обвела пальцами мягкую округлость живота. «Я не одна. Мой малыш со мной, пока еще со мной».

От зоркого взгляда Бренды не укрылось это движение. Она пристально посмотрела на Мэри и повернулась к мужчинам.

— Ну-ка, ребята, оставьте нас одних. Леди нужно отдышаться. Фред, большое спасибо тебе за помощь. Извини, что прервала твой ужин. Скажи Хейзел, пусть принесет тебе что-нибудь горячее и кусок пирога — за счет заведения. Джерри, милый, принеси-ка нам то, что заказала эта дама, и прибавь еще стакан молока.

— Хорошо, малышка. — Светловолосый Джерри ободряюще сжал плечо Мэри. — Надеюсь, что вы любите молоко, потому что если Бренда решила, что вам нужно выпить молока — вы его выпьете!

Глаза Мэри все же наполнились слезами, которые ей так долго удавалось сдерживать.

— Я просто обожаю молоко, — прошептала она.

Мужчины ушли, прикрыв за собой дверь, а Бренда присела рядом с ней на краешек дивана.

— Так у тебя будет маленький? И когда же ты ждешь прибавления семейства?

«Ничего ей не говори! Ни в чем не признавайся! Никто не должен этого знать! Иначе тебе не спастись!»

— В середине мая, — услышала она собственный голос…

И с губ ее сорвался странный звук, то ли смех, то ли стон облегчения. Потом Мэри разразилась рыданиями.

Бренда привлекла ее голову к своему надежному плечу и тихонько погладила по волосам. На минуту Мэри позволила себе поддаться слабости, но потом кое-как сдержала рыдания и откинула со лба спутанные волосы.

— Извините, — пробормотала она.

Бренда протянула ей платок.

— За что? Всем нам время от времени нужно хорошенько выплакаться.

Вернулся Джерри с сумочкой Мэри и подносом, полным еды — жареный цыпленок, горячие булочки, картофельное пюре, салат и большой стакан молока.

— Все в порядке? — озабоченно спросил он.

— В полном порядке, — заверила Бренда.

Джерри поставил поднос на край стола, положил рядом сумочку и удалился.

— Вовсе он не увалень, — проговорила Мэри.

Бренда лукаво хихикнула:

— Видела бы ты его голышом!

К своему удивлению, Мэри не удержалась и хихикнула в ответ.

— Спасибо, что-то не хочется.

— Разумное решение, — подмигнула Бренда и протянула ей стакан с молоком. — Когда ты ела в последний раз?

Мэри проглотила залпом сразу полстакана холодного молока и лишь тогда ответила:

— Сегодня утром.

Бренда решительно отодвинула бумажную гору и пристроилась на краю стола.

— Тогда больше ни слова, покуда не съешь все, что тебе принесли. А потом расскажешь мне, почему тебе пришло в голову, что кто-то хочет причинить зло твоему ребенку.

Хотя еще совсем недавно Мэри совсем не хотелось есть, сейчас она почему-то ощутила зверский голод. Она ела жадно и быстро, решив про себя, что не станет ничего рассказывать. Уплатит по счету и поедет дальше. Ни Бренде, ни кому другому она не могла рассказать всей правды.

После обильной трапезы глаза у нее так и слипались, но она отставила поднос на стол и поднялась, взяв сумочку.

— Сейчас я заплачу за ужин и сразу отправлюсь дальше, — пробормотала она, роясь в кошельке.

Бренда решительно остановила ее руку.

— Еда за счет заведения. Мы не берем платы с посетителей, которые падают в обморок. И куда же ты так торопишься?

— Еще не знаю, — призналась Мэри. — На север, в какой-нибудь большой город.

— От кого ты убегаешь?

Мэри изо всех сил вцепилась в сумочку, стараясь не смотреть на Бренду.

— Ни от кого.

— Кажется, этот «никто» не на шутку тебя напугал. Послушай, нельзя же пересечь всю страну в одиночку, беременной и безо всякой помощи. Нам нужна вторая официантка, а мы с Джерри обожаем детей. Если б только могли, народили бы хоть дюжину.

— Нет, я не могу! Мне нужно ехать дальше. Здесь он обязательно меня найдет!

— Кто?

Мэри прикусила язык, лишь сейчас сообразив, что выболтала слишком много.

— Впрочем, это неважно, — как ни в чем не бывало продолжала Бренда. — Даже если он и вправду найдет тебя, то не узнает. — Она перегнулась через стол, открыла ящик и вынула ножницы. — Подстрижем тебе волосы, выкрасим в каштановый цвет и наденем очки. Супермену такой маскарад помог, а ведь Кларку Кенту даже не пришлось красить волосы.

Мэри улыбнулась, и это было так же приятно, как несколько минут назад хихикать над легкомысленной болтовней Бренды. Кажется, она уже тысячу лет так не улыбалась.

— Спасибо. Вы не представляете, как я вам благодарна за это предложение… но мне нужно уехать. И как можно дальше…

Но, Господи, как же ей хотелось остаться с этими славными людьми, которые вновь научили ее улыбаться!

Открылась дверь, и вошел Джерри Паттерсон.

— Ну как, теперь вам получше? — спросил он.

— Познакомься, Джерри, это наша новая официантка — Джейн… гм… Кларк. Она будет жить в комнате для гостей.

— В комнате для гостей? — переспросила Мэри, не веря собственным ушам.

Джерри и глазом не моргнул. Шагнув вперед, он протянул Мэри руку.

— Приятно познакомиться, Джейн Кларк. Можешь выйти на работу уже завтра вечером? У нас чертовски не хватает рабочих рук.

Мэри потрясенно качнула головой.

— Да ведь вы даже меня не знаете! Не знаете, кто я, откуда, какие у меня проблемы. Как вы можете предлагать мне работу и жилье в своем доме? Вдруг я — беглая преступница?

Джерри пожал плечами.

— Если решишь украсть телевизор — валяй. Он черно-белый, да и контраст хромает. А если тебе вдруг придется по вкусу чудовищный оранжевый диван — можем заключить сделку. Я тебе с удовольствием приплачу.

— Джерри, как можно! Он шутит, Джейн. Он просто обожает этот диван. Подарок любимой тетушки.

— Ну и что из того? — осведомился Джерри, смешно округлив глаза.

— Милый, ты сумеешь сейчас управиться в одиночку? Нам с Джейн нужно съездить домой, покрасить ей волосы. Мы возьмем твою машину, Джейн, поставим ее в гараже и запрем дверь, чтобы никто случайно ее не увидел.

Мэри хотела возразить, но у нее просто не было сил спорить. Ее словно нес могучий и добрый поток. Как приятно, когда кто-то заботится о тебе, принимает за тебя решения… Пожалуй, можно и остаться здесь ненадолго — пока она не придумает что-нибудь получше.

Загрузка...