Вскрытие покажет любовь

Глава 12

– Детка, чего ты зависла? Давно красоты такой не видала? – подшучивает коллега.

Обычно эвисцерация производит на меня яркое впечатление. Первые годы я людей по внутренним органам запоминала, в особенности по их отклонениям. Сейчас же перед глазами Артём. Стоит, опершись на моё авто, и что-то беззвучно шепчет, а может, и со звуком, музыка же орёт. Я не слышу, по губам читать не умею, но в его глазах всё читается лучше некуда. Резко отворачиваюсь, сжимаю руль и смотрю на свои колени. Это пытка какая-то. Он ведь знает, что больно обоим. Я больше так не хочу. Отпусти меня, пожалуйста. Давай в этот раз навсегда. Проходить эту агонию несколько раз за год просто нереально. Сил больше нет. Вытираю щеки тыльной стороной ладони. Ну за что мне это позорище? Ещё и при нём. «Пожалуйста,» – шепчу одними губами, удерживая зрительный контакт. Артём понимает, убирает руки с крыши и делает шаг назад. Этого достаточно, чтобы смыться как можно быстрей.

Такая эмоциональная зависимость – не любовь, а болезнь. Болеть я не хочу. Надоело. Хочется снова той беззаботности, что была без него. Второй раз женившись несколько месяцев назад, просто добил. Моя фантомная боль.

– Печуньчик просто прекрасна, Прелесть моя, – говорю, чудно улыбаясь, слегка высовывая край языка. Медвежонок любит моё безумное альтер эго.

– Моя припевочка появилась, – смеётся. – Давай ускоряться. Зинаида Падловна пирожков напекла, нам с тобой.

– Как тебе не стыдно, а? – журю его строго. – Какая же она Падловна после этого?

– Уже третий ремонт в этом году делает, кто она? Правильно, – от работы не отвлекается. Большой и грузный, но до чего ловкий. – Я такими темпами к тебе перееду. Примешь?

– Естественно, – странные пятна на внутренних органах меня отвлекают.

– Я запомнил, только посмей меня не принять, – договаривает и тут же начинает напевать песню о вреде кислорода собственного сочинения. Он всем кажется странным. Как и я, собственно, когда прихожу в молочно-бежевом костюме с утра. Понятно же, почему мы сошлись? – Бывали ли случаи, чтоб вы, девица, женатых мужиков к себе домой ночевать пускали?

– Многократно, – усмехаюсь. – Толюшка, тебе ли не знать, что я шл… – прикусываю губу.

– Вот дурёха, прости Господи, – смеется, держа в своей лапище почку. – С грибочками, ммм? – подмигивает, слегка приподняв руку.

Делаю вид, что сдерживаю рвотный рефлекс.

– Да ну брось, нормальных тут нет.

– Я себя ненормальной не считаю, это просто призвание. Кто, кроме нас? – мне абсолютно не нравится то, что я вижу. – Толь, подойди. Его сулемой травили.

Брови коллеги ползут вверх.

– Малыш, он сюда уже с острым перитонитом спустился. Ты чего себе жизнь усложняешь. В анализах ртути не было.

– А кто-то её искал? Вообще, кроме «вскрыли и бросили», что-то делали? А, он ведь алкаш, зачем оно надо.

– Тормози, Алён. Ты сейчас мужиков обвинишь, в чём попало.

– Ты сам посмотри, какие поражения печени и лёгких.

Смотрим на мужчину с Y-образным разрезом. И видим совершенно разное.

– Перитонит на глаза.

– Скажи, что ты шутишь. Я-то его тоже вижу, но это, – указываю, – совершенно не укладывается в картину. И если печень можно опустить, то лёгкие выгоревшие. Он же мучался, блин, вдвойне. Они свежие.

Толя наклоняется и бодает меня головой, ручки-то грязные.

– Хочется тебе, укажи в заключении. Только смотри, коллеги из «Царства живых» налетят.

– Меня же мой Аид защитит?

– Естественно, Персефона, – играет бровями.

К вечеру я больше напоминаю себе богиню войны Энио. Даже цвет волосёнок совпал. После общения с доблестными (прости меня, папочка) хирургами и чуть менее доблестными представителями следственных органов… Мне просто хочется пить. Много и жадно.

Уже на парковке я понимаю, что туса у нас будет странная, я-то на девичник рассчитывала. Напиться и забыться. А тут полно левого народа, какие-то мажористого вида детишки-переростки.

– Оу, девушка, мимо не проходите, – окрикивает меня какой-то парень, когда я, «пикнув», отхожу от машины. – Я вас всю жизнь ждал, – признается так пылко, что я очень и очень не завидую его сверстницам и просто девушкам, которые любят ушами.

– Обязательно, зайка, только чуток подрасти для начала, – отвечаю, проходя мимо их спортивных тачек, голову даже не поворачиваю. В компании слышатся смешки.

– Я подрос. Услышал твой голос и сразу. Пойдём покажу, – теперь звук голоса слышится ближе.

Прекрасно, Алёна, осталось только по малолеткам пойти. Вот Артём посмеётся.

А не пофиг ли, будет ему смешно или нет?

– Подожди, – чувствую на запястье ощутимый захват. – Я познакомиться хочу, – парень отпускает руку и приподнимает ладони вверх, как только я оборачиваюсь.

Разглядываю его молниеносно. Лет двадцать пять, рост в районе ста восьмидесяти трёх, весит в районе семидесяти пяти. Поджарый, хорошенький… Мальчик. Ммм, нет… Ну нет же?

Хотя таким клином я еще ничего не выбивала. Быстро подними взгляд повыше, старая ты извращенка.

– Я не знакомлюсь, – до чего же избитая фраза. – Муж дома ждёт, – поднимаю правую руку и оттопыриваю безымянный палец. – Упс, дома забыла, – он улыбается, а едва я разворачиваюсь, чтоб уйти, снова хватает.

– Ты чего такая резвая, – дёргает меня на себя.

Хорошо, что не на каблуках. Завалилась бы нахрен, а так впечатываюсь.

– Слишком ты шустрый, – вырываю руку, – Я так не могу. У меня тут болит, там болит.

Парень меня перебивает:

– Я полечу, – просто пышет энергией. С таким попробуй поспорь.

– Там, – указываю на заведение, с говорящей вывеской «BL&Bar», – полно девочек посговорчивее, на всё согласные, если на своей машинке покатаешь, – усмехаюсь и машинально смотрю в область его ширинки. – А я к подругам пришла. У нас свадьба завтра намечается, не моя, слава богу, я хочу отдохнуть. Различного рода новые знакомства мне неинтересны. Доходчиво?

– Более чем, – произносит детина с нахальной улыбкой.