Вскрытие покажет любовь

Глава 17

Лето, а я сижу в водолазке под горло. И мне не жарко. Потряхивает до сих пор. Как так вышло, что никто не заметил и не проверил? Не мог же он ожить, в самом деле.

– Алёнчик, – зовёт Дима, – твой кофе принесли.

Открываю глаза и смотрю на парней. Вид у них тоже взъерошенный. Оно и понятно, бессонная ночь.

– Я думала, они с одиннадцати открываются, – грею руки о кружку.

– Для обычных людей так и есть, – усмехается Дэн, – но Костя умеет быть убедительным, – бросает насмешливый взгляд на того самого Костю, который сидит и что-то быстро печатает в телефоне.

– Они знают, что я знаю, – говорит, не отрываясь от телефона.

– Использование рабочего положения в личных целях, – Денису явно весело, это нервное.

– Обычный рычаг давления. У тебя таких нет? – поднимает серьёзный взгляд, и тут же снова начинает печатать.

Сижу в компании трех следаков. Структуры Дениса и Димы мне хорошо известны, за столько-то лет. Константина и суток не знаю, но энергетика у мужчины явно другая. Подавляет.

Желания с ним говорить у меня как не было, еще в моей машине, так и сейчас нет.

– Наши коршуны из Москвы ещё ночью слетелись. Походу и твои прилетят, – Денис намекает на здравоохранение. – Вот тебе скажут спасибо. Трупом больше, трупом меньше, а так начнут искать крайнего. Мужичок-то совсем не простой. Хозяин той хаты, где мы были.

– Ты дворец тот хатой назвал? – ржёт Дима.

Врач из меня никакой. Ничего бы не вышло. С живыми мне очень боязно работать. Груз ответственности давит. Я, блин, зашиваю после вскрытия так, будто человек после ещё на пляж попадёт. А тут целая жизнь впереди.

У папы последствия помню единожды. На операционном столе умер мальчик, немного младше нас с сестрой. Неделю после он пил. По больнице пошли слухи даже, мол, это сын его был внебрачный. Мерзко. Сестра с папой какое-то время даже не разговаривала.

Чувствую на себе взгляд.

Костя. Ну и что тебе надо? Смотрит всё так же сосредоточенно.

– Васильна, – Денис толкает меня плечом, – ты как будешь нас двадцать пятого поздравлять?

Мои брови легонько ползут вверх.

– Тебя с днём следственного комитета? С чего вдруг?

– Я был не виноват. Меня незаконно понизили, – не унимается весельчак. Надеть на него колпак, и точно будет гномик из «Белоснежки».

– Осенью поздравлю, не переживай, – подмигиваю.

– Осенью в твоём шикарном платье будет прохладно. Если только в каком-нибудь номере, – скалится.

Знаю, он шутит. И тем не менее.

– Ты охренел?

– Я заценил. Мы все заценили, – обводит компанию взглядом. – Не злись ты. Я же любя.

У меня на лице всё написано.

– У тебя денег столько нет, чтоб в номер с тобой, – пью свой кофе, после легонько провожу языком по верхней губе. Дэн ловит взглядом.

– Я займу! – говорит, положа руку на сердце.

– Тебя на работу подвезти? – вступает Костя, отложив телефон.

Машину я оставила дома, когда собственно и переодевалась наспех.

– Если несложно, только не на работу. В больницу сначала, там всё рядом.

– Ты к этому?

– Да, – объяснять, почему меня так волнует выживший мужчина, никому не хочу.

Видя, как я не слишком ловко залезаю в «Крузак», Константин усмехается. Капец, какие все весёлые.

– Не намного выше твоей, – настроение его явно стало получше.

– Там мне привычней. Всё родное.

– Судаки так хорошо зарабатывают?

– А следаки? – смотрю на него, прищурившись. Да-да, я вас знаю.

– Папа подарил, – безразлично пожимает плечами. Его эго данный факт не ущемляет.

– Мне тоже, – смеюсь. Это не правда, но кто это знает? Машина была моим первым ни от кого не зависимым приобретением.

– А я уж грешным делом подумал, – приподняв уголок губ, выдыхает с таким облегчением. Да ладно, не обидно. Все так думают.

В отделение захожу немного с опаской, мне ещё ртуть не простили. А тут снова повод подкинула. Не впервой всех бесить. Спустя девятнадцать лет оказалось, что я сестре родной поперек горла. Тут-то люди чужие, как ни крути, не так больно.

– Припевочка наша, – на посту медсестер, который находится прямо на входе, встречаю одного из реаниматологов. – Не сомневался даже, что ты постаралась. Умница наша, – приобнимает меня за плечи.

– Можно к нему? Я из-за стекла посмотрю, – стараюсь выглядеть максимально располагающей. Это трудно.

– Ты, как маньяк, которого на место преступления тянет. Проходи, конечно, – указывает мне нужное направление. – Девушки, дайте Алёне одежду.

Как загипнотизированная, стою и смотрю на него. Нас разделяет дверь со стеклом и еще пара метров. Не знаю, как объяснить, вижу чудо, ранее мне неведанное. Живой человек в моём царстве мертвых.

В двадцать два я поняла: кардиолог из меня не получится. Затупила на операции очень жёстко. Просто кошмар. Не первый мой раз был, но увидела орган, и поплыла. Не обморок, загруз. Ведущий хирург, взрослый дядька, орал так… просто кошмар. Мол, мне только мясо в лавке разделывать, с моей-то реакцией, а калечить людей он мне не даст. Тут никто ни с кем не сюсюкается. Я, собственно, и сама больше не захотела. Разом всё отрубило.

Потом были такие же вопли, только отца. Поначалу он даже не знал, потом было поздно.

Сейчас смотрю на него и думаю: может, не так всё и плохо? Я тоже могу приносить пользу.

Дальше начинается полная феерия. У нас «полная посадка», да не только у нас. Все однотипные, понятно всё сразу. Ничего для науки не извлечь. Когда есть время, интересно бывает поизучать на скрытые болезни и отклонения. Сейчас же следаки всех ведомств стоят над душой. Не до этого.

– Вы у нас прячетесь? – поднимаю глаза, когда понимаю, что нифига этот парень меня не слушает. Стоит, зевает, стены разглядывает. – Всё самое интересное тут, – указываю глазами на человека, к моему сожалению, не живого.

Морщит лоб.

– Простите, Алёна, отвлекся.

Вот если бы не отвлекались всякие там, то я бы в девять вечера дома была, а не крутилась на стуле в кабинете, откинув голову на подголовник.

Не могу даже встать. Сил нет, от слова совсем.

Присела, когда позвонила Альбина, да так там и осталась. Уже минут десять просто сижу.

Не думала, что замужество может так резко менять людей. Впервые с того самого памятного случая поговорили с ней легко и беззаботно.

Всего-то надо было – замуж выдать.

Снова телефонный звонок. Можно мнить себя оператором колл-центра.

– Привет, Натулёк, – отвечаю и делаю резкий оборот на стуле.

– Ничего себе, какая ты бодрая, – щебечет птичка моя. – Даже странно. В ванне своей необъятной лежишь?

– Почти угадала, – смеюсь.

– На работе своей долбанной что ли? – изумляется недовольно. – Ты время видела?

– Я отдыхаю. Катаюсь на стуле, – поясняю легко, будто и правда чем-то увлекательным занята.

– Как бы трахнуть тебя, да жаль нечем. Сумасшедшая девка!

Молчу, только тихонько посмеиваюсь. Надо дать ей остыть.

– Я чего тебе звоню-то. Тут по всем новостям по федеральным каналам наш Задрипинск показывают.

Фу, как неуважительно! У нас большой город.

– Что там за резня? Маньяк появился? – говорит предельно серьёзно.

– Туль, скажу только тебе. По большому секрету. Ты угадала, это маньяк. В одиночку больше двадцати парней положил. Даже не пикнули. А самое главное – удобно и быстро, всех в одном месте.

До Наты начинает доходить.

– Да ну тебя. У меня чуть сердце не остановилось. Они что, обкуренные были? Как так вышло? Массовое помешательство?

Чтоб было понятно, Наташа не говорит, а строчит из пулемета.

– Я не в курсе, – говорю с характерным акцентом. – Думаю, денюжки не поделили. Для одной роковой их слишком там многовато було.

– Не на Кубани живём. Говори правильно! – тут же замечает и поправляет. – Подожди. Они что бандиты? Откуда у нас столько? Не девяностые же.

– А куда было деться бравым парням? Думаешь, все испарились? – Ната напрягается, чувствую. – Не переживай, все у нас тут под контролем. Надёжно заперты. Твоим булочкам ничего не грозит.

– Дурочка, – смеётся подруга. – Ладно, раз ты всем сердца вырвала, можно расслабиться.

Пока расслабляемся, поднимаюсь со стула. Мне точно домой пора. Усну тут ещё.

– Мы сегодня с Кириллом, тем, что твой, кофе днем пили. До чего мальчик хороший. Бери, не раздумывая.

Точно, Кирюша! Не только про Артёма я подзабыла. С такой памятью далеко не уехать, он же звонил.

Моя память – моя беда. Я не набиваю себе цену, как думают многие. И бегать за мной тоже не надо. Просто я забываю. Могу вспомнить через месяц, куда уже перезванивать-то. Неактуально. А если и актуально, то неудобно. «Привет, это я. Ты рад? Я про тебя немножко забыла. И имя не помню. Напомнишь?»