Встречая Грейс

ПОЕЗДКА НА ВЕЧЕРИНКУ

была последним делом, которым ей хотелось бы заняться.

Ну… Может, последним в списке было бы выдирание ржавыми щипцами ее ногтей, одного за другим. Но поездка на вечеринку — любую вечеринку — стояла бы рядом.

На чертову костюмированную вечеринку?

Это даже еще хуже.

Кто, черт возьми, кроме Аннетт Фуничелло закатывает костюмированную вечеринку, чтобы отпраздновать свой шестидесятый день рождения?

Риццо, вот кто. Рожденная в Хэллоуин — и постоянно очарованная всем, что связано со смертью. Риццо была известна своими зловещими и мрачными маскарадами. А в этом году она обещала организовать тот, который попадет в книгу рекордов.

Ура.

Она вздохнула и посмотрела в крошечный иллюминатор рядом со своим креслом. Она месяцами никуда не выбиралась. И эта проклятая поездка обошлась ей в целое состояние. Но Риццо была ее лучшей подругой и планировала эту пирушку почти год — задолго до того, как отношения Грейс с Дениз полетели под откос.

Полетели под откос? Черт. «Сорвались с чертовой скалы» было больше похоже на правду. Надо было отдать должное Дениз. Она не трахалась направо и налево. Когда решила, что все кончено — то все было кончено. С большой буквы К.

Прошло десять месяцев. И для Грейс это были десять мучительных месяцев. Десять месяцев попыток собрать вместе черепки разбитой жизни в нечто, что наполовину напоминает человеческий облик.

Удивительно. Если использовать достаточное количество изоленты и шпагата, то можно вполне прилично себя подлатать, чтобы ковылять по дорожке, не рассыпаясь на части. А вот починка собственного эго — вещь довольно трудная. На этот раз пришлось подбросить монетку, чтобы определить, что пострадало сильнее — ее сердце или самооценка.

Это был классический сценарий. Из тех, что всегда наготове. Старая шутка. Дешевое блюдо дня. Ешь не хочу.

Ее променяли на молодуху.

И что еще хуже. На молодуху с посредственным IQ, с головой, словно реклама средств по уходу за волосами, и комплектом стоящих торчком покупных сисек.

Но такими и бывают разрывы отношений, ведь так? Вселенная дает, Вселенная и отнимает. Десять тысяч вещей то появлялись, то пропадали. И в основном все было нормально — если только, конечно, ты не оказывалась несчастной тупицей, которая угодила под прицел в тот момент, когда все эти десять тысяч проклятых вещей рухнули на землю и прищучили твою задницу.

В динамике динькнуло, и над ее головой зажегся сигнал «пристегнуть ремни». Они прибывали в Финикс. Сорок пять минут стоянки, а затем рейс отправится в Сан-Франциско.

Грейс кинула взгляд на часы. Собственно, не стоило и выходить из самолета, а поскольку ей не нужно было пересаживаться, она решила остаться и насладиться одиночеством.

На этот раз посадка прошла как по маслу. Рейс был заполнен только наполовину, так что у остальных пассажиров не уйдет много времени на то, чтобы собрать свои сумки и выйти на жару. Грейс прислонила голову к ободку иллюминатора и стала смотреть, как скучающего вида грузчики бросали чемоданы на конвейер, словно те были мешками с песком.

«Могло быть и хуже, — подумала она. — Я могла бы зарабатывать себе на жизнь этим».

Неожиданно преподавание английской литературы для своевольного, полного самомнения поколения, рожденного на исходе XX века, показалась больше даром, чем проклятьем.

— Извините, вы не против, если я займу это место?

Грейс подняла голову и увидела довольно высокую женщину в строгом деловом костюме, стоящую в проходе прямо у ее ряда кресел. Она держала в руках книгу и портфель.

Пару секунд Грейс таращилась на нее с глупым выражением лица, а потом поняла, что женщина вежливо ждет, пока она уберет свое барахло с этого места.

— Господи, простите, — сказала Грейс, собирая в кучу ноутбук и учебные планы. — Привыкла считать себя центром Вселенной, понимаете?

Женщина улыбнулась и села.

— Прошу прощения, что побеспокоила вас. Я и на самом деле хотела место в ряду у выхода, чтобы было куда выставить ноги, а все другие места, как будто, заняты, — она махнула в сторону кресел по проходу.

На них высились спортивные сумки и другие личные вещи.

— Я подумала, что попытаюсь пересесть до того, как они посадят пассажиров на следующую часть пути, — она задвинула черный кожаный портфель под сиденье спереди. Портфель был хорошим. С монограммой. — Полагаю, у нас возникла одна и та же идея, — добавила она.

— Что за идея? — спросила Грейс.

— Остаться в самолете на время стоянки?

— А, эта, — Грейс пожала плечами. — Никогда не были в Финиксе?

Женщина рассмеялась.

— Однажды… вынужденно. Клянусь никогда больше этого не делать по собственной воле.

— Мудрая женщина. Если только вы не фанат видео-покера — в этом случае вы упускаете прекрасную возможность.

Женщина вытащила небольшую пару очков из кармашка внутри портфеля.

— Чтобы сделать что?

— Не знаю. Разбазарить выигрыш на разгульную жизнь?

— К сожалению, не такую уж и разгульную жизнь я веду. И, как правило, мне не очень везет.

— И это нас роднит.

Секунду женщина на нее смотрела, а потом протянула руку.

— Я Эбби.

Грейс пожала ей руку.

— Грейс. Мне тоже не везет в картах.

«И в любви», — подумала она.

— И куда вы направляетесь, Грейс?

Грейс улыбнулась.

— Туда же, куда и вы, полагаю.

— В Сан-Франциско?

Грейс кивнула.

— Вы там живете?

Грейс покачала головой.

— Нет. Вообще-то, никогда там не была.

— Серьезно? Тогда в командировку?

— Нет. На отдых. Навестить старую подругу.

— И я тоже.

— Мир тесен.

— Иногда так и есть.

У женщины были темные волосы. Она надела очки. Отчего-то, они сделали ее еще привлекательнее. Она взглянула на кипу бумаг Грейс.

— Вы преподаватель?

Грейс пожала плечами.

— Так говорят.

— Что преподаете?

Грейс вздохнула.

— Прямо сейчас я читаю четырем группам «Беовульфа для слабоумных».

Эбби расхохоталась.

— Это кодовое слово для первокурсников, которые изучают английскую литературу?

— Можно сказать и так.

— Думаю, я только что так и сказала.

— О, неужели? — Она постучала пальцами по своему уху. — Должно быть, у меня звенит в ушах.

— Из-за полета?

— Нет, из-за напряжения от потуг услышать собственные мысли.

Эбби улыбнулась.

— Вы уверены, что не работаете комиком в ночном клубе?

— Поверьте, — ответила Грейс. — Никто не заплатил бы, чтобы послушать то, что мне пришлось бы говорить.

— За исключением родителей ваших слабоумных?

— О, у них, вообще-то, нет выбора.

— Нет?

Грейс покачала головой.

— Неа. Для их детей, это либо колледж… либо вынужденная высылка в ГУЛАГ.

Эбби приподняла бровь.

— Так где же вы преподаете?.. В Сибири?

— Почти. В Огайо.

— А, — Эбби посмотрела вниз на ноги Грейс. — Это бы объяснило шипы на подошвах.

Грейс рассмеялась.

— Да. Меня поразило, что служба безопасности аэропорта их не конфисковала.

— Что ж, с тех пор как прошла десятая годовщина с атаки на Башни, все расслабились.

— И то правда, — Грейс посмотрела на нее. Черт возьми. С забранными назад темными волосами, умными серыми глазами и убийственной улыбкой эта женщина была роскошна. Вероятно, ей было около 50… элегантная, стильная. С потрясающими ногами.

И совершенно не ее круга.

Вероятно, замужем.

Когда представилась возможность, она украдкой взглянула на безымянный палец Эбби.

Черт. Вот она… неизменная полоска золота.

«Я так и знала».

— Что ж, — произнесла Грейс. — Полагаю, мне следует позволить вам заняться тем, чем вы намеревались заняться, решив остаться на борту.

Эбби посмотрела на книгу, лежащую на ее коленях.

Грейс проследила за этим взглядом. Это была книга с закладкой — Боккаччо «О знаменитых женщинах». Господи, боже мой! Она еще и умная! И почему Вселенная так несправедлива ко мне?

— Полагаю, да, — ответила Эбби почти разочарованным тоном. — Извините меня. Обычно я не такая болтушка.

— О, прошу вас, — протянула руку Грейс. — Не извиняйтесь. Я подумала, что я вас отвлекаю.

— Что ж, если и так, то это было желанное отвлечение.

Они немного неловко улыбнулись друг другу. Как подростки, которых только что познакомили на вечере танцев босиком.

Стюардесса, шедшая по проходу из задней части самолета, остановилась рядом с их креслами.

— Кто-нибудь из вас, леди, желает что-нибудь выпить?

Грейс с удивлением на нее посмотрела.

— Вы можете это устроить?

Стюардесса нарочито оглянулась через оба плеча на совершенно пустой салон.

— При условии, что вы никому не расскажете, — прошептала она.

Грейс взглянула на Эбби.

— Вы пьете?

Эбби кивнула.

— При любой возможности.

— Ладно, — сказала Грейс. — Принесите нам два бокала вашего самого заурядного дорогущего вина.

Стюардесса улыбнулась и кивнула.

— Красного или белого?

— Красного, — ответили они в унисон.

Стюардесса продолжила свой путь к бортовой кухне в передней части самолета.

— Ух ты! — Грейс тряхнула головой. — Думаю, что звон в моих ушах становится все сильнее… Теперь я слышу эхо.

— Это было не эхо… это было взаимное согласие.

— О. Не удивительно, что я его не распознала.

— Серьезно? Полагаю, это заразно.

— Вы тоже?

Эбби кивнула.

— Этот год не был для меня одним из лучших. Но думаю, все налаживается.

— В краткосрочной или долгосрочной перспективе?

— Если мне повезет, то, может быть, в обеих.

— Я думала, вы сказали, что не дружите с удачей? — Грейс ей улыбнулась.

— Полагаю, рано или поздно для меня должен сработать закон усреднения.

— Да, — согласилась Грейс. — А если нет такой возможности, то, по слухам, существует определенная лекарственная терапия, которая здорово помогает.

— В смысле, в создании медикаментозно индуцированных несбыточных иллюзий?

Грейс кивнула.

— Конечно. Это последний писк моды.

Эбби вздохнула.

— Никто ничего мне не рассказывает.

— Может, вам нужно больше выходить в свет?

— Может, и нужно.

Грейс открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент появилась стюардесса с подносом, на котором высились два пластиковых стаканчика с вином.

— Вот, леди. За счет заведения, — она протянула им по стаканчику.

Грейс в удивлении на нее взглянула.

— Серьезно?

— Ага. Похоже, что мы тут застряли немного дольше, чем на 45 минут. По заливу Сан-Франциско катится сильный шторм и они задержали наш отлет.

Эбби забеспокоилась.

— Нам нужно сойти с самолета?

Стюардесса покачала головой.

— Нет, если только вы не напьетесь и не начнете все вываливать с верхних багажных полок, — она им улыбнулась. — Наслаждайтесь вином, — и ушла.

Грейс взглянула на Эбби.

— Мне нравится эта авиакомпания.

Эбби протянула стаканчик и они чокнулись.

— Мне тоже.

Грейс украдкой смерила взглядом с ног до головы свою соседку. «Можно помучить себя еще немножко».

— Итак, если это не слишком личное, — спросила она. — Почему у вас был такой плохой год?

Эбби сжала пальцы на левой руке и на мгновение, молча, уставилась на свои колени.

— Простите, — извинилась Грейс. — Я не хотела поставить вас в неловкое положение.

Эбби встретилась с ней взглядом.

— Нет, все хорошо. Мне неловко не из-за вашего вопроса… Мне неловко из-за моего ответа.

— Интригующе.

— Разве? Забавно. С моей точки зрения, это кажется просто жалким.

— Ну, почему бы вам все не вывалить и не позволить мне судить об этом?

Казалось, Эбби обдумывала эту идею.

— Хорошо. Почему бы и нет? — Эбби поставила стаканчик с вином на откидной столик и повернулась на своем кресле так, что смогла скрестить ноги. Грейс пришлось приложить все усилия, чтобы на них не пялиться. Они действительно были красивыми.

— 18 месяцев назад я потеряла мужа, который страдал болезнью сердца, и с тех пор я изо всех сил пытаюсь справиться с тем, как его смерть должна изменить мой образ жизни. Вот в чем, на самом деле, цель этой поездки — разобраться. Сделать выбор.

Грейс была ошеломлена и тронута честностью Эбби. Она усиленно пыталась подобрать подходящий ответ.

— Не представляю, почему вы считаете это жалким?

— А. Потому что вы не знаете, какой это выбор.

— Разумно, — Грейс покачала головой. — А я думала, что это я в Божьем черном списке, потому что должна ехать на проклятую костюмированную вечеринку.

Эбби ей улыбнулась.

— Время года такое, я полагаю.

— Точно.

— Какой у вас костюм?

Грейс приподняла бровь.

— Вы же не думаете, что я вам расскажу?

Эбби пожала плечами.

— Не вижу, почему бы нет. Я только что более или менее показала вам, что скрывается под моей маской.

— Вы носите маску?

— Конечно. Поэтому мне так сложно сделать выбор.

— Я начинаю понимать, почему вы хотели сидеть в ряду у выхода.

— Неужели?

Грейс почувствовала, как ее пульс стал учащаться.

— Вообще-то, я не уверена, о чем мы говорим.

— Выбор. Костюмы, — Эбби улыбнулась. — Аварийный выход.

Грейс начала чувствовать себя так, словно ей нужно нырнуть в этот выход до того, как она выставит себя дурой.

— Да. Ладно… Я собираюсь быть греческим философом.

— Каким?

Грейс подняла ладони.

— Выбирайте.

— Они, вообще-то, не взаимозаменяемы.

— Заменяемы, когда вы отовариваетесь в магазине для вечеринок.

Эбби засмеялась.

— Но поскольку вы спросили — я думала насчет Демосфена.

— Интересный выбор. Почему?

— Потому что чтобы им стать, мне нужны всего-навсего тога да полный рот гальки. И никаких проблем со спорами.

— Но разве галька не мешает говорить?

Грейс с энтузиазмом кивнула.

— Видите? Я знала, что вы уловите суть.

Эбби закатила глаза.

— Обманщица.

— Не совсем. Ненавижу разговаривать с незнакомцами.

Эбби втянула щеки.

Грейс покраснела.

— Я имею в виду — в общем смысле.

Эбби отпила из стаканчика с вином.

— Мне повезло.

Грейс вздохнула, когда ее пульс снова подскочил.

Они обе подняли головы при приближении стюардессы.

— Допивайте, леди. Похоже погода взяла перерыв, и через несколько минут мы начинаем запускать в салон пассажиров. Я скоро вернусь, чтобы забрать у вас стаканчики, — стюардесса направилась в заднюю часть самолета.

Грейс и Эбби переглянулись.

Грейс протянула стаканчик.

— Как насчет тоста?

— Ладно, — Эбби последовала ее примеру.

— За то, чтобы мы действительно стали теми, кто мы есть.

На секунду Эбби уставилась на нее, а потом медленно чокнулась.

— Вы и вправду красноречивы — несмотря на гальку.

— Только по понедельникам и средам, с 9.05 до 10.10.

Эбби глянула на часы.

— 2.30… и сегодня пятница.

— Да? — Грейс посмотрела на свои часы. — Ну, пресвятая матерь Гренделя, надо же!

— Полагаю, вам тоже никто ничего не говорит?

— Ты правильно ухватила суть, сестра.

Она допили вино как раз в тот момент, когда на борт поднялись первые пассажиры. Пристегнув ремень, Грейс решила, что, может, полететь на эту вечеринку, в конце концов, было не такой уж плохой идеей.