Вся жизнь — игра

Глава 1 ОСТАНОВИТЕ САМОЛЕТ — Я СЛЕЗУ

— Останови машину! Немедленно! Ты меня слышишь?

Георгий будто и не замечал Ритиных воплей. Смотрел перед собой, только ироничная усмешка вновь впечаталась в уголок рта.

Черный джип на предельной скорости несся по узкому горному серпантину.

Жемчужина Кавказа город Сочи остался далеко позади, и сразу кончилась цивилизация.

Справа над дорогой нависали отвесные, изрытые ветрами, как морщинами, скалы, а слева — крутой обрыв, там, далеко внизу, такое бирюзово-синее, такое спокойное море…

И почему только его назвали Черным? За что обидели?

Однако Рите было не до красот природы.

Проклятые лилии жгли руки, кажется, даже волдыри останутся, такую нестерпимую, просто физическую боль доставляли эти хрупкие, капризно-ломкие цветы.

Стекло было опущено до предела, горячий ветер врывался в кабину, бил в лицо, свистел в ушах… А Рита медленно выдергивала из лежащего на коленях букета по цветку и выпускала в окно.

Диковинные, удушающе-ароматные «птицы» беспомощно трепыхались в воздушном потоке и падали на пыльную дорогу.

А некоторые, подхваченные порывом ветра, подлетали к пропасти и долго, кружась, падали в нее позади умчавшейся машины.

— Ну, все! — Рита с размаху метнула в окно последние остатки букета и повернулась к Георгию. — Ты оглох? Поворачивай обратно. Я передумала с тобой ехать!

Он спокойно заметил:

— Здесь только один поворот, дорогая. На тот свет. — И указал на пропасть.

— Тогда останови! Я же сказала!

Рита в ярости сжала кулачки и с силой треснула по сжимающей руль каменной руке человека-скалы.

Но он только прибавил скорость.

На бешеном вираже колеса будто зависли над пропастью между двумя блоками хлипкого ограждения, и Рита зажмурилась.

Встречный ветер вышибал мелкие злые слезы. Она закрыла окно — еще подумает, что она плачет. Из-за него. Слишком много чести!

— Я тебя ненавижу, — процедила она сквозь зубы.

— Я так и думал, — отозвался Георгий.

— Куда ты меня везешь?!

— На кудыкину гору.

— Очень остроумно!

— Я серьезно. Когда-то давно в глухом горном селении жила такая девушка — Кудыка. И полюбила она парня, которого ее земляки взяли в плен. Но глава рода не позволил ей брак с чужеземцем. Они посадили юношу в мешок и бросили в море с самой высокой скалы… — Георгий придал голосу зловещие оттенки. — Бедная Кудыка всю ночь лила слезы, и они стекали к морю горным ручьем. А на рассвете поднялась на ту же скалу…

— Хватит рассказывать сказки! — перебила Рита.

— Это предание.

— Все ясно. Ты начитался местного фольклора и решил меня похитить? Ничего лучше не придумал? А синьор Понтини считал тебя умным…

— Видимо, он заблуждался…

— Вот уж точно! — ядовито заметила Рита. — Ладно, когда надоест кататься по этой пылище, скажешь. Я бы хотела вернуться в гостиницу к обеду.

Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен, устроилась поудобнее на широком сиденье и закрыла глаза.

Спать и вправду хотелось. Ведь они всю ночь…

Нет, об этом лучше не вспоминать. Тем более когда он сидит так близко…

Джип нещадно затрясло на ухабах. Что-то острое пронзительно скрипнуло по днищу.

Рита подскочила и тут же стукнулась головой о крышу машины.

— Ты обалдел?!

— Дорога такая. Придется потерпеть, ваше высочество. Дикое место.

Трасса, видимо, осталась где-то в стороне, в лощине.

А здесь с двух сторон сдвигались вдоль узенькой тропки горы, и колючие ветки кустарника царапали пробиравшийся в зарослях джип.

Рита вцепилась в спинку сиденья. Душу он решил из нее вытрясти, что ли?

Впереди блеснул просвет, и они вырвались из тесного ущелья на простор.

Георгий остановил машину и заглушил мотор.

Какая тишина! Будто уши заложило после натужного рева стального могучего чудища.

Рита спрыгнула на мягкую, пожелтевшую траву и с удовольствием размяла ноги.

Место и впрямь что надо! Сюда не ступала нога человека. Не успели испоганить и замусорить.

Ровная поляна пожухшей от солнца травы пахнет сеном, чуть в стороне журчит узенький ручеек, корявые приземистые деревья неизвестной породы причудливо изогнулись, распластали ветки, создавая воздушную кружевную тень…

Только откуда запах смолы и длинные сдвоенные иголки под ногами?

Да это же сосны! Никогда бы не признала в этих низкорослых уродцах высоких лесных красавиц!

И море в двух шагах. Оттуда веет в лицо свежий соленый ветерок, и волны шумят, разбиваясь о прибрежные валуны.

Крохотная бухточка, наверное, не обозначена ни на одной карте. Двух минут достаточно, чтобы пройти от одной ограничивающей ее скалы до другой.

А скалы… Отвесные, с нависающими каменными глыбами, как слоеный пирог прочерченные резкими продольными полосами…

Прелестное место для пикничка…

Она бы даже похвалила Георгия за такую находку, если бы он все делал по-человечески. Неужели было трудно предупредить, дать ей собраться… Что за пикник в вечернем платье с длиннющим шлейфом? А любимый серебристый купальник сохнет на лоджии в номере-люкс…

Все делает ей назло! Как нарочно! И эти лилии… Скотина!

Рита стянула с сиденья джипа мохнатую накидку, расстелила на траве, аккуратно подобрала платье и уселась, искоса наблюдая за Георгием.

Она готова принимать извинения, и для начала было бы очень неплохо сделать королеве скромное подношение в виде… м-м-м… да хотя бы пары бутербродов для начала.

Посмотрим, окажется ли предложенное меню достойным ее внимания, будет ли похититель достаточно любезен… А там… возможно, она даже простит его… Если он хорошо постарается…

Он выгружал из машины какие-то тюки и деловито оглядывался, словно совершенно позабыл о Маргаритином присутствии.

Отнес один тюк поближе к трем соснам, в тенечек, и извлек из него изрядно полинявшее брезентовое полотнище. Сгреб саперной лопаткой валявшиеся сухие иглы в кучку, разровнял ее и застелил этим немыслимым балахоном.

Ну и скатерть! Не мог взять с собой что-нибудь поприличнее…

Рита нахмурилась.

Георгий крепко натянул полотнище и начал закреплять по краям металлическими колышками.

Это-то зачем?

А он тем временем достал из тюка какую-то жердину-, и стал вытягивать звено за звеном длинные алюминиевые трубки.

Край полотнища приподнялся, натянулся…

О господи! Да это палатка! На кой черт?

— Ты что, собираешься здесь ночевать? — не выдержала Рита.

— Угу. И не одну ночь, — отозвался он. — Что расселась, как в гостях? Помоги.

— И не подумаю! — фыркнула Рита. — Складывай свои манатки, пока не поздно. Пикник отменяется.

Георгий пропустил ее слова мимо ушей. Начал вколачивать в твердую землю колышки поодаль, укрепляя боковые части этого кособокого чудовища.

Он полагает, что Рита будет спать в этой линялой уродине? На голой земле?

Она резко вскочила, намереваясь дать хорошенько по хлипкой конструкции, чтоб развалилась.

— Спасибо, я справился сам, — безмятежно сказал он. — Но раз уж ты встала, пойди собери для костра хворост.

— Хворост?! — опешила от такой наглости Рита.

— Или плавун…

— Чего?!

— Ну, палки, или доски, которые выбрасывает море. Пройдись по берегу…

По берегу? По этим камням? На шпильках?! Рита подхватила свою мохнатую подстилку и молча направилась к машине. Села в кабину и с силой захлопнула дверцу.

— Я подожду здесь, когда тебе надоест выпендриваться! — крикнула она в окошко.

— А если мне не надоест? — поддразнил он.

— Тогда я сама уеду! Сиди здесь один!

Георгий расхохотался и показал ей издалека связку ключей от машины.

Рита гордо отвернулась и уставилась прямо перед собой. На море с белыми барашками волн у горизонта. Все. Она больше не выйдет отсюда. Ни за что! В конце концов он поймет, что проиграл, и прекратит ломать дурацкую комедию.

Глава 2 КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ

Сколько она так просидела, прислушиваясь к неторопливой возне на поляне? Потом повернула осторожно голову и покосилась в окно.

Да ей вовсе не интересно, чем он там занимается! Пусть не воображает! Просто… где же он?

Палатка на месте… А Рита наивно полагала, что Георгий ее все-таки сложит обратно…

Она тихонько приоткрыла дверцу и выглянула из машины. Осмотрелась вокруг… Никого.

Не мог же он сквозь землю провалиться?

А вдруг он ее здесь бросил? Может, в этом заключался его коварный план? Завез в тмутаракань, поставил палатку, забрал ключи от джипа и…

Она бы не удивилась, появись сейчас из-за мыса разболтанная шаланда с налегающими на весла голенькими девками.

И — раз… Еще раз…

А среди них Георгий, помахивает ей небрежно на прощание.

Гуд-бай, май лав, гуд-бай…

В кустах затрещало, будто кто-то громадный продирался сквозь заросли.

Рита испуганно юркнула в машину и подняла тонированные стекла.

Медведь? Интересно, здесь водятся медведи?

Невидимое чудовище быстро спускалось по склону, сминая ветки, и его след отпечатывался с хрустом распрямляющейся позади полосой.

Рита судорожно нажала все защелки. Где же этот гад?! Как он посмел ее бросить?!

Но гад собственной персоной появился из кустов, волоча позади себя две огромные длинные палки, а в обеих руках — необъятную охапку хвороста.

Он бросил ношу рядом с несколькими плоскими камнями, которые уже успел раньше притащить с берега.

Рита раскрыла защелки и опять опустила стекло. Невозможно сидеть в духоте. Честно говоря, она даже обрадовалась его появлению, чуть не крикнула: «Слава Богу, это ты!» но вовремя осеклась.

Он-то даже не взглянул в ее сторону. Занимался своими делами… Робинзон несчастный!

Через некоторое время костер уже пылал в мастерски обрытом, выложенном из камней очаге. На железной решетке булькал, закипая, котелок с водой.

Георгий поднялся, отряхнул с коленок прилипшие травинки и направился к джипу.

Рита сразу же отвернулась. Приняла независимый вид, строго скрестила на груди руки.

Упрашивай, умоляй… Все равно ничего не выйдет. Видишь, дама непреклонна.

Но он обогнул машину и загремел задней дверцей. С шумом вытащил очередную сумку и вернулся к костру.

Ну что он там делает? Сыплет из пакетика в воду рис… открывает банку тушенки… Ложечка соли, какие-то пахучие приправки… и лаврушечка напоследок…

Под ложечкой засосало… Вкусный, божественный запах доносился от самодельного очага…

М-м-м… Пробует… На довольной физиономии — полное блаженство…

Георгий с верхом положил в миску целую гору своего варева, уселся поудобнее на скамье, которую соорудил из положенной на валуны доски, и принялся уплетать за обе щеки.

Запах дразнил и будоражил… Рита сглотнула набежавшую слюну и решительно толкнула дверцу.

Ладно, так и быть, она сначала поест, а уж потом будет выяснять с ним отношения. Необходимо набраться сил для борьбы…

Величественная леди в золотом платье со шлейфом прошла по поляне и остановилась перед жующим смердом, который даже не соизволил встать при ее приближении… да и вообще, головы от миски не поднял…

Рита молча взяла алюминиевую миску, зачерпнула половник чуть пригоревшей, пропитанной дымом каши и села на свободный краешек скамьи.

Миска моментально нагрелась, не удержать на коленях, обжигает сквозь тонкий шелк…

Рита подняла с земли чумазую тряпку и с ее помощью ухватила миску за краешек. Она держала ее на весу одной рукой, а другой резво орудовала ложкой. Ни один обед в многозвездной «Жемчужине» не доставлял еще такого наслаждения…

В один момент она смела все, что было, облизнулась, покосилась на Георгия и… решительно положила себе изрядную порцию добавки.

Он хмыкнул и доскреб в свою миску все, что оставалось в котелке.

Рита с сожалением заглянула туда… Только пригоревшая корочка на дне…

Она поставила опустевшую миску на очаг, поднялась и лениво потянулась, как кошка. Надо сполоснуть руки в ручье… Интересно, он догадался взять полотенце?

— Ты куда? — остановил ее удивленный голос Георгия. — А посуда?

— Что… посуда?

— Неужели тебя надо учить элементарным вещам? После ужина посуду принято мыть.

— И ты предлагаешь сделать это мне?

Рита округлила глаза в справедливом возмущении.

— А кому же еще? Я и так готовил сегодня вместо тебя.

— Ты полагаешь, что я должна готовить?!

Она продемонстрировала ему прямую спину и гордо вздернутую голову. Осторожно спустилась к ручью, окунула пальцы в журчащую прохладную воду… Здесь едва ли по колено… Даже камушки на дне видны, круглые, отполированные вечным течением.

За неимением полотенца — не спрашивать же у этого наглеца — Рита потрясла растопыренными пальцами, как после маникюра, и демонстративно продефилировала мимо нахала, направляясь на берег моря. Бросила через плечо:

— Собирайся, темнеет…

— Сначала — посуда, — парировал он.

Вот зануда! Не дождешься!

Высоченный каблук-шпилька сразу же застрял в крупной прибрежной гальке. Рита нелепо взмахнула руками, с трудом удержала равновесие и услыхала позади заливистый довольный хохот.

Это не делает тебе чести, свинтус! Смеяться над дамой…

Она скинула туфли и аккуратно ступила босиком на нагретые солнцем камни.

Все-таки на сытый желудок жизнь кажется гораздо привлекательнее… Как прекрасен золотисто-багровый диск солнца, опускающийся прямо в воду у горизонта… Какие черные глубокие тени прочертили прибрежные скалы…

Волны с шумом плещутся у ног, разбиваются о высокий, торчащий из воды валун, и тогда брызги взлетают высоко вверх, а отдельные капельки даже попадают Рите в лицо. И это не раздражает, а наоборот, приятно…

Несколько чаек с гортанными криками пронеслись высоко над водой… Одна из них вдруг камнем упала вниз и тут же взмыла, держа в клюве поблескивающую в закатных лучах рыбешку.

Незаметно солнце переместилось вбок и скрылось за горой. И сейчас же длинная темная тень скалы накрыла бухточку и валун, на котором сидела Рита.

Сразу стало зябко и неуютно. Рита вспомнила, как внезапно обрушивается на землю южная ночь… Раз — и полная мгла… Это вам не московские летние вечера, тянущиеся до полуночи…

Она оглянулась. Так и есть: ущелье ощетинилось черной пастью, и шепчется, покачивается на ветру пугающая чернота кустов…

Она подхватила платье и поспешила обратно. Мелкие острые камешки больно кололи нежные ступни, привыкшие к домашнему персидскому ковру… Наконец-то травка… Ан, нет, рано обрадовалась… проклятые сосны натрясли повсюду свои иголки…

Немытая посуда так к стоит у очага вместе с закопченным котелком…

Георгий застилал в палатке спальник, тщательно утрамбовывал игольное ложе, расправлял походную подушечку-думку…

На Ритиных глазах он влез внутрь, повозился там и устроился, очень довольный собой и своим сооружением.

Рита постучала носком зажатой в руке туфли по металлическому шесту палатки.

— Эй! Ты что, спать собрался?!

— М-г-м… — бормотнул он.

Она откинула полог палатки.

Действительно, улегся… Да еще напялил толстый шерстяной свитер и теплые спортивные штаны. Один спальник внизу, а в другой укутывается…

— Не замерзнешь? — она издевательски фыркнула.

— Не знаю, — весьма серьезно ответил Георгий. — Не думаю… Но за заботу спасибо…

— Ну-ка, вставай!

Она затрясла жердь изо всей силы. Еще секунда — и палатка рухнула бы.

— Вези меня обратно! Слышишь?! Ты! Скотина! Вставай!

Он пружинисто подскочил, оторвал ее пальцы от шеста и почти вытолкнул из палатки наружу.

— Езжай сама, если хочешь!

— Ах, так?! Ключи!

Рита подбоченилась и протянула руку. Он вынул из кармана ключи, бросил ей в ладонь и снова улегся, со всех сторон подоткнув спальник.

Ну и черт с тобой! Оставайся!

Рита бросилась к джипу, завела мотор, развернулась на узкой поляне, едва не смяв его палатку…

И тут внезапно стало темно. Солнце окончательно утонуло в море. Непроглядная, густая тьма, словно землю накрыли толстым черным одеялом…

Узкое ущелье с низко свисающими ветками прямо перед ней… Только как набраться смелости въехать в него?

Рита включила фары. Но от этого предстоящая дорога стала еще страшнее. Тьма будто сгустилась, уплотнилась физически вокруг тонкого лучика света… Теперь по обе стороны световой дорожки Рите чудились чьи-то вздохи, настороженные крадущиеся шаги…

Кто-то смотрит на нее из этой тьмы… Кто-то таится за кустами…

Ладно… Уедет завтра… Вот только развиднеется… А пока…

Рита выключила фары, защелкнула изнутри все двери и улеглась на передних сиденьях, укрывшись тонким мохнатым ковриком.

Глава 3 НОЧНЫЕ СТРАХИ

Что шуршит? Что шумит? Кто там топает, словно стадо слонов?

Это безлюдное тишайшее местечко вдруг ожило с наступлением ночи. Словно выползли из нор все гады земные, вышли из берлог на охоту хищники…

Даже в воздухе громкий шелест громадных крыльев. Низко-низко… чиркнув по крыше джипа, пролетела мимо какая-то тварь и глухо заухала в глубине ущелья.

— Ух-ха-ха! Ух!

Усни тут попробуй под такой аккомпанемент…

Рита сжалась в клубочек, подтянула коленки к подбородку. Тонкая подстилочка не согревала нисколечко… А может, это от страха ее так колотит?

Глупости! Чего бояться в закрытой наглухо машине? Массивная громадина джипа сама кого хочешь испугает среди ночи.

Лесные обитатели небось примут его за великана-пришельца и на всякий случай будут огибать провонявшее бензином чудовище…

Вот только пока незаметно, чтоб огибали…

Внизу, прямо под днищем, кто-то ползал, скребся противно, словно хотел прогрызть в толстой стали отверстие и скользнуть в кабину.

Она прислушалась, стукнула каблучком в пол и опять поджала ноги.

Что, если этот «сталеед» уже справился со своей задачей? Сейчас как цапнет за ногу…

Или хуже… Холодные щупальца обовьются вокруг ее тела, все ближе и ближе подбираясь к шее… И сдавят горло тугим, удушливым скользким узлом…

Вон эти щупальца… Уже тянутся к машине… Царапают стекла… Постанывают, как упыри:

— Пу-у-сти-и-и…

Протри глаза, Рита. Сдурела? Это же ветки. Просто ветки колышет ветер…

Это птица пролетела мимо. Обычная ночная птица, а вовсе не летучая мышь. Откуда им тут взяться?

И львы с тиграми на Черноморском побережье не водятся. И медведей нет. Где ты слышала про медведей? Они в тайге, на севере… А здесь юг.

Ага, а горные? Вон как далеко тянется ущелье, прямо к голубоватым, покрытым снегом вершинам…

Что, если там — снежный человек? Мохнатый, кровожадный «йети», а?

И тут вдруг чья-то корявая фигура с длинными опущенными до земли руками проковыляла мимо джипа. Так близко, что Рита даже заметила длинную свалявшуюся шерсть на почти человеческих руках…

Полумертвая от ужаса женщина упала ничком, вжавшись лицом в сиденье. Обеими руками заткнула уши, а зубами прикусила скользкую кожу обшивки, чтоб не заорать в голос и не привлечь к себе внимание чудовища…

Тут что-то громыхнуло у очага, раздался обиженный визг, громкие ругательства на непонятном нечленораздельном языке…

И тут же, словно отозвавшись на них, из глубины ущелья послышался протяжный, леденящий душу вой.

Он все нарастал и нарастал, тянулся изматывающе, а потом застыл и оборвался на самой высокой ноте… И сменился зловещим сатанинским хохотом.

Казалось, все злые духи слетелись в ущелье на шабаш.

— Ха-ха-ха… Ой… — всхлипывал кто-то ужасный и громадный и снова продолжал: — Га-га-га! И-их! Ха-ха!

— Ой, мамочка… — шептала Рита, вздрагивая при каждом новом раскате этого смеха. — Ой…

Она словно вторила невидимому демону, заполняя своими сдавленными возгласами паузу, за которую тот переводил дыхание, подвизгивал и вновь принимался сотрясать ущелье замогильным воем…

Лохматый «йети» на четвереньках подскочил к машине, медленно поднялся на задние ноги и приплюснул к стеклу плоскую, как блин, голую морду.

Маленькие глазки не могли разглядеть Риту за тонированными стеклами… Или могли? Кто знает, как устроено зрение у чудовищ?

Но Рита прекрасно видела перекошенную человекоподобную физиономию. Она впечаталась в стекло на короткий миг, скорчила рожу, хрюкнула недовольно и вдруг стала трясти ручку дверцы, явно намереваясь проникнуть внутрь.

— Гы-ха-ха! — громыхал по ущелью хохот ночного демона…

— Клац-клац! — сотрясалась, полязгивала тяжелая дверца джипа.

— Ру-фр-р-р… — присоединился к этой какофонии кто-то третий…

— Мамочка, родненькая, помоги… — взмолилась полумертвая от ужаса Рита. — Силы небесные… Господи… Иже еси… Как там дальше?.. Пресвятая Богородица, заступница… — выискивала она в памяти все когда-то слышанные от бабушки слова… — Хлеб наш насущный… Нет, не то… Отпусти нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим… Да избави нас от лукавого… Ой! Мамочка!

То ли «мамочка» помогла, то ли «силы небесные», однако вопли и завывания вдруг стихли так же неожиданно и резко, как и начались.

Рита некоторое время прислушивалась к обвально наступившей тишине, недоверчиво, ожидая еще более жуткого продолжения… А потом наконец раскрыла плотно зажмуренные глаза.

Противная плоская рожа мохнатого чудища отлепилась от стекла. «Нети» оставил в покое джип, и его смутно угадывающееся в темноте корявое туловище взметнулось к вершинам низкорослых сосен и прошелестело по ущелью вверх, сминая кусты.

Да какой уж тут сон! Тем более что она не привыкла спать по ночам.

Все внутри дрожало мелкой дрожью, даже губы подрагивали от озноба. Видно, изрядная порция адреналинчика выплеснулась в ее кровь.

Широко раскрытыми глазами Рита вглядывалась в темноту, сжав обеими руками руль джипа, будто стальная махина могла помочь ей победить ужасы ночи.

В прогретой за день на солнце кабине сейчас удушающе пахло горячей кожей, смешанной с парами бензина и пылью.

Зря Рита открывала окно, когда они мчались по трассе. Вся дорожная, взбудораженная колесами грязь теперь осела мелкими крупинками внутри машины.

Даже нос стал сухим и чужим и в горле першит…

Душно и одновременно холодно в сильно декольтированном тончайшем платье…

Этот бугай небось свитер натянул… Укутался в два одеяла… Не жирно?

А она мерзнет, задыхается в крепко запертой кабине, да к тому же дрожит от страха…

Как он может спокойно спать, скотина?! Бросил ее одну на растерзание диким зверям, и в ус не дует…

Рита только сейчас осознала, что Георгий даже не выскочил из палатки, когда началась эта вакханалия… Да другой на его месте!..

Разве Лучано позволил бы ей страдать одной? Уж он-то не оставил бы свою даму в минуту опасности. Он джентльмен, в отличие от этого хама…

Да если бы Георгий ее действительно любил, он бы, ни секунды не колеблясь, очертя голову бросился бы ей на помощь.

А кто, собственно, внушил Рите, что он ее любит?

Разве он сказал хоть слово о любви?

Наоборот, он всячески подчеркивает, что рядом с ним случайная девица. И даже имя запомнить для него большая проблема.

И он ее ни капельки не уважает.

«Собери хворост… Вымой посуду…»

Просто унижает на каждом шагу. Пренебрежительно не замечает, ухмыляется нахально…

Зачем он только притащил ее на этот дикий берег?

И — пожалуйста… Спит. Плевать ему на Риту. Может, утром даже и не вспомнит, что была накануне такая…

Злость и обида просто клокотали в ее душе. И безумная жалость к себе, несчастной…

Володя ценил и воспитывал в ней леди… Сергей Сергеевич пылинки сдувал, баловал, изощряясь на все более изысканные сюрпризы для своей неповторимой избранницы…

Ну, и что тебя в них не устраивало? Вот дура-то…

Нехороши были… Тебе этого не терпелось заполучить? Этот был нужен? Прищур стальных глаз свел с ума и заставил потерять рассудок и пренебречь осторожностью?

Получила? Неужели еще не сыта по горло?

Ничего, вот пусть только рассветет, и она сразу же уедет отсюда. Пусть этот Робинзон выбирается потом сам как угодно…

Или нет… Она доберется на джипе до Сочи, а потом сделает широкий жест — пришлет за ним Костика.

Мальчишка наверняка знает все побережье как свои пять пальцев.

Можете представить себе физиономию Георгия, когда он увидит подкативший за ним немыслимый рыдван, посланный милостивой Ритиной рукой…

— За все уплачено, — солидно буркнет баском Костя.

Да, именно так! Это будет унизительно и… по-царски щедро. Хороший урок зарвавшемуся хаму…

Рита помечтала немного, рисуя в воображении заманчивые картины… и скоро поняла, что окончательно озябла. Просто зуб на зуб не попадает.

Голые руки покрылись мелкими противными пупырышками. Бр-р… Гусиная кожа…

А в палатке, небось, тепло под пуховым спальником…

Да пошел он к черту! Будет там нежиться один! Еще чего!

Она осторожно приоткрыла дверцу машины и прислушалась. Тихо.

Тогда она быстро спрыгнула на землю и побежала наугад к палатке. Зацепилась носком за врытый колышек, рухнула с размаху на землю и больно содрала коленку.

Никаких сомнений, что в этом тоже виноват Георгий! Кто же еще?!

Полотнище палатки содрогнулось от удара, но оттуда не донеслось никакого движения…

Ну и сон! Позавидовать можно… Пушками не разбудишь.

Она на ощупь нашарила вход и, дрожа и поминутно оглядываясь, принялась распутывать тугую шнуровку палатки…

Еще и пуговицы какие-то… Замуровался тут!

Она вползла на четвереньках внутрь, в сонное, нагретое его дыханием тепло. Потрогала руками тесное пространство, нащупала свободное местечко и улеглась рядом с Георгием, рывком стянув с него спальник.

Завернулась, как кочан, и… подкатилась к теплому боку лежащего рядом мужчины.

Какое блаженство! Озноб постепенно проходил, а размеренное сопение Георгия навевало долгожданный сон…

Все-таки с ним рядом не страшны ночные страхи… Пускай сейчас все ущелье вновь наполнится жуткими воплями, Рита только крепче прижмется к нему и уткнется носом в подмышку…

Подремать вот так хоть пару часиков до рассвета…

Главное, не проспать… Успеть уехать до его пробуждения…

Ему вовсе не обязательно знать, что она прибежала к нему среди ночи… Под защиту его большого горячего тела…

Георгий повернулся во сне, закинул руку и притиснул к себе дрожащую женщину.

Угу… так еще теплее, надежнее и спокойнее…

Совсем чуть-чуть она так полежит… Совсем немножко…

Глава 4 ДИКОЕ МЕСТО

Солнце раскалило полотнище палатки. И Рита раскинулась в душном брезентовом полумраке.

Опять снилась пустыня… Раскаленный песок, забивший легкие… Песок до самого горизонта…

Невесть откуда взявшаяся муха с громким противным жужжанием носилась в тесноте палатки, натыкаясь на стены, и никак не могла найти выход.

Она уселась передохнуть на торчащий из спальника нос, переступила лапками, расправляя уставшие крылья, проползла по губам, потом по щеке…

— Кыш! Черт!

Рита махнула рукой и села, непонимающе глядя перед собой.

Шелковая золотистая ткань намокла от пота и прилипла к телу. Бока ныли от неудобных выступов под днищем палатки.

Она провела ладонями по лицу, тряхнула головой, пытаясь прийти в себя.

Кожа в каких-то складках, липкая и измятая… Хорошенький же у нее сейчас видочек!

Хорошо, что Георгия нет рядом. Не видит ее, потерявшей весь лоск… А кстати, где же он?

Не успела! Проспала! Уже полдень, наверное… вон как печет!

Муха с новой энергией заметалась вокруг Риты, и она распахнула палатку и принялась размахивать лежавшим в изголовье свитером.

— Пошла вон! Кыш!

А заодно и выглянула настороженно, не видно ли его поблизости?

Нет, поляна пуста.

Рита выбралась из палатки и перво-наперво подбежала к джипу.

Все двери заперты. Конечно же, он уже успел вынуть ключи, которые она ночью оставила в замке зажигания…

Очаг погашен, но еще теплый. Стоит на камне немытая посуда с засохшими остатками еды, а на решетке — закопченный чайник.

Рита подняла его, тряхнула… что-то есть… Глотнула прямо из носика. Тепловатая кипяченая вода. И только-то…

Она вернулась к палатке и сняла платье. Слишком жарко, противный потный шелк стягивает тело.

На ней остались только крошечные кружевные трусики да еще бриллиантовое колье на шее и перстни на пальцах. Куда девать драгоценности, она не придумала, решила пока походить так.

Пусть спадет эта жара, пусть найдется Георгий… а тогда можно будет решить, что делать дальше.

Она спустилась к ручью, умылась и несколько раз обошла поляну.

Пожалуй, здесь не так уж плохо… В полуголом виде и босиком она чувствовала себя амазонкой.

Можно представить себе, что эти горы, сосны, длинное глухое ущелье — ее владения. И нет здесь ни одной живой души, кроме нее.

Ну не брать же в расчет опять неизвестно куда исчезнувшую вторую «живую душу»…

Рита всерьез засомневалась, есть ли вообще у Георгия эта самая «душа»…

За неимением зеркальца она посмотрелась в тонированное стекло джипа. В темном зеркальном отражении плохо видно, нет ли под глазами кругов, не слишком ли бледна кожа на щеках…

Рита пригладила волосы руками и постаралась расчесать пятерней спутанную гриву. Бесполезно.

Без любимой «косметички», которая на все случаи жизни была под рукой, Рита чувствовала себя совершенно выбитой из колеи.

В маленькой пузатой коробочке из мягкой кожи умещалось немыслимое множество жизненно необходимых для любой леди вещей.

И упругая складная щетка для волос, и набор теней всевозможных цветов, и прозрачный пузырек с жидкими румянами нежного, естественного оттенка. А за специальной перегородкой плотно удерживались тюбики с кремами — для рук, для губ, для ресниц, на нижние веки от усталости и на верхние, увлажняющий с липосомами и питательный для шеи… Но главное, там был великолепный маникюрный набор с миниатюрными ручками из слоновой кости: щипчики, ножницы, пластинки для кожи на ногтях, разнообразные пилочки… С их помощью Рита всегда молниеносно поправляла свой маникюр… Ведь настоящую леди легче всего определить именно по рукам…

А сейчас на пальце саднит ободранная заусеница… и ноготь обломился, когда она ночью впопыхах запиралась в джипе…

Без всего этого она чувствовала себя еще более голой, нежели без платья…

Ну что, искупаться? Что еще остается в такое пекло?

Она вышла на берег моря.

Ой! Раскаленные булыжники сразу же припекли ноги. Как по горячей сковородке ступаешь…

Нелепо подпрыгивая, Рита поскорее добежала до воды, поскользнулась и плюхнулась на мелководье, взметнув фонтан искрящихся на солнце брызг.

Ах, хорошо!

Не думая больше ни о чем, она перевернулась на спину и поплыла, только слегка шевеля ногами, плотно прижав к туловищу руки. Плотная соленая вода уверенно держала ее тело, даже будто выталкивала снизу.

Отплыв подальше, Рита раскинула руки в стороны и застыла, покачиваясь на волнах и глядя в бездонное, совершенно белесое небо.

И вдруг что-то пружинисто пихнуло ее снизу. Такое огромное, скользкое, дикое…

Рита завизжала, потеряла баланс и с головой ушла под воду, отбиваясь от морского дьявола всеми четырьмя конечностями.

Горько-соленая вода наполнила рот…

А когда Рита вынырнула, отплевываясь, увидела рядом с собой чью-то голову в маске, с торчавшей изо рта трубкой.

— Эй, русалка! — фыркнул Георгий и стянул маску. — Поплыли со мной в подводное царство.

— Дурак! — как девчонка, пискнула Рита. — И шутки у тебя дурацкие! Ты меня чуть не утопил!

— Ну, я сперва понаблюдал, как ты плаваешь… И убедился, что не утонешь…

Даже сейчас он уверен в своей правоте!

— Никуда я с тобой не поплыву! Оставь меня в покое! Дай отдохнуть от тебя хоть минутку!

— Ты так устала от общения со мной? — Он кружил по воде вокруг Риты. — Скажи, а что, так модно: купаться в море в бриллиантах? Или ты вообразила себя царицею морскою? Помнишь, чем кончилась сказка о рыбаке и рыбке?

— Отстань!

Рита изо всех сил поплыла в сторону, резко взмахивая руками.

— Как угодно… Здесь есть много чего гораздо более интересного…

Георгий напялил маску и опять нырнул.

Вдоволь наплававшись, так, что даже в ушах зашумело, Рита выбралась на берег, на пологую скалу, выступающую из-под воды за мысом их небольшой бухточки.

Наученная горьким опытом, она сперва принялась плескать на раскаленную скалу воду пригоршнями и только потом, когда горячий камень перестал шипеть, как утюг, осторожно улеглась на него.

Как глупо, что она полезла купаться в трусиках… Все равно ведь никого нет… Надо просушить, иначе в чем ходить остаток дня?

Рита стянула трусики и разложила рядом с собой на скале.

С наслаждением подставила солнцу спину… Вот только шершавая поверхность царапает нежную кожу на груди.

И зачем только она рванула за Георгием в Сочи? Лежала бы сейчас на Канарах, в уютном шезлонге… Крем от загара, крем для загара, темные очки прикрывают от солнца нежные веки…

Официанты разносят по пляжу ледяной джин-тоник в запотевших стаканах… а на тонкой соломинке нанизана долька лимона…

— Что вам еще угодно, мадам? Немного подвинуть зонтик, чтобы не обгорело ваше прелестное личико?

И ноги в мягких сандалиях ступают по ровному золотистому песку, как по ковру…

Это вам не скакать козой по острым камням!

А после моря непременный пресный душ, и ласковое махровое полотенце само льнет к коже… А потом номер с кондиционером, широкая кровать с накрахмаленным бельем…

И вечерние прогулки по барам… Музыка, сияние огней, нескончаемое веселье, вечный праздник…

— Позвольте вас пригласить… Вы обворожительно танцуете…

Новый элегантный красавец кавалер каждый вечер и… легкие, ничего не обещающие поцелуи под ночной шепот волн…

Это так романтично… так заманчиво…

Рита вздохнула и перевернулась. Спину изрядно напекло. Она опрометчиво решила, что уже достаточно загорела на Сочинском пляже, но тут солнце светило совсем иначе: в полную, разнузданную мощь, просто палило, а не ласкало.

Кожа будто ссохлась, натянулась на лице и плечах от соли и невыносимого пекла. Так, чего доброго, еще нос обгорит…

Рита потянулась, на ощупь нашла рядом свои трусики и прикрыла ими шею, а на лицо перекинула копну тяжелых мокрых волос.

— Непостижимо! — совсем рядом сказал Георгий. — Ты прикрываешь совсем не то, что следовало бы…

Рита приподнялась и посмотрела на него сквозь спутанную гриву.

— Который час?

— Это все, что тебя интересует?

Он стоял перед ней против солнца, как Посейдон, с металлическим трезубцем в одной руке и сеткой, наполненной рыбой, в другой.

— Ты что, поймал рыбу?

— Наконец-то заметила.

— Как?

— Элементарно, — серьезно объяснил Георгий. — Подплываешь и накалываешь вот на эту вилку. Проще, чем грибы собирать.

— А как она называется?

Рита потянулась к сетке.

— Осторожнее, — он предусмотрительно отодвинул сеть. — Уколешься. Это морские ерши. У них в плавниках яд…

— А… Так их нельзя есть… — Рита была заметно разочарована.

— Можно, — заверил Георгий. — И даже очень вкусно.

Между прочим, давно пора было поесть… За весь вчерашний день миска пригоревшей каши, а за сегодняшний вообще глоток воды. Он ее голодом решил уморить?

— Только вот беда, — притворно вздохнул Георгий. — Почистить-то ее некому?

— Как это некому? А ты?!

— Я ловил.

Рита со злостью запустила в него первым, что попалось под руку, — трусиками.

Он с хохотом увернулся, и ажурное французское чудо булькнулось в воду.

— Достань!

— Зачем? Они действительно совершенно не нужны…

Рита вдруг смутилась от его взгляда. Была бы она сейчас причесана, подкрашена, да после душистой ванны… А то… дикарка чумазая…

Она обхватила руками колени и накрылась распущенными волосами.

— Достань! Я же не могу вернуться в город голая!

— А кто тебе позволит? — поддразнил он, однако извлек из моря ее единственную деталь туалета и протянул с издевательским поклоном. — Как ты можешь считать себя голой, когда на тебе столько драгоценностей? Они защищают лучше, чем броня…

Нет, он просто невыносим!

— Ты притащил меня сюда обманом… и бросил! — всхлипнула Рита.

— Наоборот, это ты собиралась меня бросить…

— Когда?

— Ночью, Разве забыла? Ты же хотела укатить на джипе, чтобы я на себе тащил всю обратную дорогу палатку и вещи.

— А ты… ты даже не защитил меня!

— От кого?

— Не ври! Ты прекрасно слышал! Здесь все сотрясалось от воя… — Рита зябко передернула плечами.

— Подумаешь, шакал скулил… Они никогда не подходят близко к человеку.

— Шакал? Да здесь полночи бродил снежный человек! Хоть бы нос высунул из палатки! Такой лохматый, страшный… бр-р…

Георгий расхохотался.

— То-то я утром смотрю, котелок перевернут… Думал, это ты хотела подкрепиться…

— Я не шучу!

— Да видел я его… Тоже мне, чудовище! Гориленок заблудился…

— Не морочь мне голову, — предупредила Рита. — Мы не в Африке. И не в Бразилии, «где так много диких обезьян»…

— Газеты читать надо, — усмехнулся Георгий. — Ты знаешь, что в Сухуми был обезьянник?

— Д-да…

— И знаешь, что происходило в Абхазии?

— Ну?

— Ну и звери разбежались.

Рита с недоверием посмотрела на него:

— Так ведь где Сухуми, и где мы…

— В зоологии ты не сильна, — констатировал Георгий. — В географии тоже… А еще возражаешь против роли кухонной рабочей.

— Ах ты!..

— Осторожнее. Я больше не буду вылавливать твое белье.

Глава 5 ПЕРСТЕНЬ С САПФИРОМ

Они после долгих препирательств сговорились на том, что ершей чистит Георгий, а посуду все-таки моет Рита.

Она решила уступить, уж очень хотелось есть… Ведь не хлебать же из грязной миски.

К тому же ерши все еще трепыхались, грозно раздували колючие плавники — не подступишься.

Георгий расположился неподалеку на плоском камне. Для разделки этих коварных рыбешек нож не годился, приходилось орудовать походным топориком.

— Тюк… Плямк… — глухо шлепали ритмичные удары, отсекая колючки.

Рита брезгливо вертела в руках черный от сажи котелок и слушала «предобеденную проповедь» Георгия.

— За этими шипами прячется нежнейшее мясо, — изводил он ее. — По вкусу очень напоминает крабов… А аромат!.. Особенно если добавить в уху душистого перчика да лаврушечки… Перловочки всыпать…

— Терпеть не могу перловку!

— Глупая. Она самый смак придает… Ершаков разварить как следует, прямо целиком… Сперва следует выпить бульончик… А потом берешь из тарелки рыбку двумя руками, за хвост и голову, и объедаешь с боков… Само во рту тает… даже глотать не надо…

— Ну-у… — простонала Рита. — Прекрати.

— Вкусно?

— Соловья баснями не кормят.

Он подошел сзади, посмотрел, как она бултыхает в воде котел, не зная, с какого бока подступиться, и посоветовал:

— Наскреби между камней песочек и мелкую гальку. Лучше посудомоечной машины.

— Сам бы и наскреб, советчик! — огрызнулась Рита.

— А я свою долю уже сделал, — сообщил он. — Имею право освежиться. — Он уселся на камень и принялся натягивать ласты. — Ты, когда помоешь, сложи рыбу в котелок и принеси. А я так и быть разведу костер.

— А… долго будет вариться?

— Оглянуться не успеешь, — заверил он и нырнул.

Рита вздохнула, посмотрела с жалостью на свои холеные ручки… и зачерпнула ногтями со дна песок с камнями.

Это шикарно сказано: песок. До него еще надо было добраться сквозь плотный слой скользкой гальки.

Как Золушка… Драит жидкой грязью жирный котел… Уже все руки в саже, и даже коленки…

— Вжик-вжик… — с остервенением, но споро.

Быстрее почистит — быстрее поест…

Вот уж режимчик, почище, чем в колонии Макаренко…

Щелк… Ноготь сломался.

Хруп… Второй…

Теперь все подстригать придется… А она так привыкла к изящному маникюру…

Еще горсть морской грязи…

Рита вынула руку и почувствовала, что чего-то не хватает.

Так и есть! Кольцо с сапфиром, подаренное Лучано, соскользнуло с пальца. Оно было немного великовато…

Рита быстро зашарила по дну руками. Оно где-то здесь! Никуда не могло деться. Она же только что погрузила пальцы в эту ямку… Сейчас нет прибоя — море, как гладкое зеркало… Может, под камень закатилось?

Рита с натугой вывернула скользкий, поросший водорослями камень. Нет… пусто.

Она подождала, пока успокоится взбаламученная вода, и низко нагнулась, всматриваясь в неровное дно.

Главное, что глубина здесь по щиколотку, отчетливо видны все камушки… Стоп… что-то синеет. Сапфир!

Она выхватила его из воды и разочарованно скривилась.

В руках тускло блестел гладко обкатанный волнами осколок синего бутылочного стекла.

Вот идиотка! Непростительная дура! Зачем она таскала его с собой? Зачем вообще приняла от Лучано фамильный перстень?

Выпендривалась… Все равно он ей впрок не пошел — утопила.

Или перстень сам ускользнул от нее?

Не имела она права его носить. Положено дарить невесте, так нечего было брать, раз не могла обнадежить влюбленного итальянца.

Слава Богу, Лучано уже не узнает, какая судьба постигла его подарок…

Рите показалось, что с утерей перстня она утратила нечто большее — талисман… оберег… Этот сапфир, видимо, излучал какую-то магическую энергию любви. Недаром его преподносили только возлюбленным.

Она опять взбаламутила морское мелководье, тщательно просеивая между пальцами камушки, ракушки, мелкие коричневые водоросли…

Даже позвала, словно кольцо могло услышать ее:

— Сапфи-ир… Ну, где ты? Куда спрятался? Сапфир! Я тебя буду беречь… Я тебя буду любить… Колечко-колечко, выйди на крылечко…

Но перстень не желал вновь попадаться к ней в руки…

От этого бесполезного занятия Риту оторвал шумный всплеск совсем рядом с берегом.

Георгий?

Она быстро выпрямилась, не желая, чтобы он застал ее за поисками перстня. Опять начнутся ненужные расспросы и подкопы. Еще и позлорадствует…

Да, он определенно будет рад, что исчезло напоминание о «сопернике»… Ему плевать, что Лучано делал свой подарок от чистого сердца… Да и вообще, сцепился с итальянцем, как обычная дворовая шпана… Сила — лучшее доказательство правоты…

Блестящая черная спина блеснула на солнце, на миг показавшись из воды, и опять с шумом скрылась в глубине.

Чуть поодаль взвилась вверх вторая спина… Острый, загнутый назад плавник, как у акулы…

И тут же длинноносая круглая морда высунулась на поверхность и маленькие блестящие глазки уставились на Рту…

Дельфин! Два дельфина!

Они поочередно взвивались свечами вверх, словно приглашали поиграть с ними. И Рита могла бы поклясться, что при этом дельфины улыбались.

Как зачарованная, она с восторгом наблюдала за их игрой.

Какая прелесть? И главное, так близко!

Может, они уловили, услышали неведомым чутьем ее отчаяние и приплыли помочь найти колечко?

Говорят, что именно так дельфины спасают утопающих. Сквозь толщу воды воспринимают ультразвуковые волны страха, паники и тут же направляются туда, откуда получен сигнал.

Милые мои, хорошие, это бесполезно. Вы не сумеете подплыть на мелководье, распорете брюшки об острые камни…

Но все равно спасибо.

Она улыбнулась, и дельфины заплескались еще энергичнее.

Оба выскочили из воды одновременно, вытянули лоснящиеся сигары черных тел, как две торпеды, замерли, повисли в воздухе на секунду… и так же синхронно ушли ко дну.

Вот они снова взвились. Теперь один пониже, а другой — высоко-высоко… Он перелетел, будто играя в чехарду, через спину приятеля…

И опять кульбит… Дельфины перекрутились в воздухе, сверкнув светлыми брюшками… Настоящее сальто…

Может, они дрессированные?

Рита захлопала в ладоши.

Две морды с умными глазками высунулись из воды и замерли, словно требуя более существенной награды за выступление…

Так у нее же есть рыба! Целая дюжина очищенных и выпотрошенных ершей!

Рита схватила рыбку и, сильно размахнувшись, швырнула в воду.

Ап! Один подлетел вверх, поймал угощение на лету.

Теперь второму.

Оп! И опять первому!

Надо же, эти звери весят, наверное, целую тонну, а какая грация!

И на мордах отчетливо читается благодарность…

Рита подбрасывала им рыбку за рыбкой, пока… не обнаружила, что запас иссяк.

— Все, — она виновато показала им пустые руки.

Дельфины кувыркнулись еще раз и повернули в открытое море. Только два плавника стремительно бороздили водную гладь, удаляясь, пока не превратились в две едва различимые черные точки.

А потом и они исчезли.

Рита помахала им на прощание и принялась складывать посуду в котел.

Что-то Георгий велел захватить с собой… Ах, черт! Рыбу!

А ее нет… Дельфинчики неплохо подкрепились.

Ну и ладно! За такое выступление не жалко. В конце концов, может еще наловить. Это же так просто — натыкай себе на гарпун, и все.

— Ты чистила дымоход? — заявил он, едва увидев Риту.

— А… что? Я грязная?

Она машинально поправила волосы, и он тут же закатился обидным смехом.

— Заставь дурака Богу молиться, он и лоб себе пробьет.

Рита бросила котел и подбежала к джипу. Боковое наружное зеркальце безжалостно отразило мазки сажи на щеках и лбу.

Господи, и под ногтями черные полосы. Как у шахтера…

— Дай мне мыло! — нетерпеливо потребовала Рита.

— Подумаешь! — хохотал он. — Ходи так. Кто тебя, кроме меня, видит? И потом, мыло не поможет. Здесь требуется Мойдодыр с «бешеной мочалкой».

Однако все же полез в рюкзак и бросил ей пластмассовую мыльницу.

Рита побежала к ручью отмываться.

— Эй, а где рыба?

Она только что успела намылить лицо.

— Я…

— Забыла?

— Нет… отдала…

Мыло нещадно щипало глаза.

— Кому? — изумился он.

— Дельфинам…

Рита сочла объяснение достаточным и энергично заплескалась в ручье. Кажется, все. Более-менее чисто… Теперь можно поворачиваться.

— Там были два дельфина, — невинно отозвалась она. — Ты бы видел, как они прыгали!

— Та-ак… — протянул Георгий.

Рита пожала плечами.

— Не понимаю, что такого? Ты же можешь поймать еще.

— Чем?

— Ну… твоей «вилкой».

— Вилкой в ресторане в тарелке ловят, — отрезал он. — У меня была острога.

— Какие тонкости! — фыркнула Рита. — А… почему была?

— Я ее утопил.

— Как?

— Очень просто. Нырнул, а ершак сорвался и унес ее в глубины морские…

— Ну и обойдемся без ухи, — Рита сглотнула слюнку. — Можно тушенку открыть.

— А она в магазине осталась.

— Сам виноват, а на других сваливаешь! — взорвалась Рита. — Надо было крепче держать!

— Не надо было дарить наш улов кому попало!

— Что же мы будем есть?

— А о чем ты раньше думала? Я взял только пакет перловки.

— Ты… серьезно? — уставилась на него Рита. — Ты притащил меня сюда и даже не позаботился о припасах?

— А я всегда так езжу, — невозмутимо отозвался Георгий. — Все необходимое можно раздобыть на месте.

— Да уж! Из тебя добытчик! — презрительно фыркнула Рита. — Ешь сам свою перловку. А я здесь больше ни секунды не останусь!

— И куда же ты денешься? — ухмыльнулся он. — Ключей ты больше не получишь.

— Пешком уйду!

Рита принялась натягивать платье. Нашла одну туфлю, надела, поскакала на одной ножке в поисках второй.

Георгий скептически наблюдал за ее сборами.

— Ты ничего не забыла?

— У меня больше ничего и не было!

— Трусики взяла?

— Дурак!

— На таких ходулях далеко не уйдешь.

— Не твое дело!

— Действительно, не мое… — Он пожал плечами. — Поступай, как хочешь. А я сварю себе сейчас кашки.

— Приятного аппетита! — гордо бросила Рита и нашла наконец вторую туфлю.

Георгий поставил на очаг котелок с водой и подбросил в огонь большую сухую ветку.

— Надеюсь, ты не растеряла свои драгоценности? А то предъявишь мне счет, пустишь по миру…

Неужели он заметил отсутствие сапфира?

— Нет. Не волнуйся. Я надеюсь, что вообще больше о тебе не услышу!

— Неужели путь к сердцу женщины лежит через желудок? — насмешливо пробурчал он себе под нос. — А я думал, постели достаточно…

— Ты просто скотина! — залившись краской, выпалила Рита. — Самовлюбленный хам!

— А мне казалось, что тебе понравилось… — нагло заявил он.

— Тебе показалось! — прищурилась Рита.

— Ну, раз так, тогда тебя здесь больше ничто не держит, — холодно сказал он и принялся сыпать в кипяток противную серую крупу.

Глава 6 ИЗ ОДНОГО ИНКУБАТОРА

Такое унижение и разочарование Рита пережила только один-единственный раз в своей жизни.

Теперь второй.

Где выводят таких пошлых самцов? Наверное, есть специальная селекция… Ни одна мать, ни одна женщина не могла бы сделать из сына такого урода.

Рита не любила об этом вспоминать. Гнала из памяти, зачеркнула по глупости написанную строчку… А она вновь возникала, как ни затушевывай.

Тогда ей было семнадцать.

Прекрасный возраст для любви. Все свежо, в новинку, все впервые… Чувства кипят и бурлят, перехлестывают через край…

Тогда она тоже думала, что влюбилась навсегда, на всю жизнь.

Весна была поздняя. Весь март лежал снег и дул порывистый ветер, хотя в воздухе уже пахло будоражащим предчувствием чего-то, что непременно придет.

Такой мощный зов к пробуждению… такая инстинктивная сила… просто веление природы…

Рита обожала танцы. Каждый школьный вечер был для нее балом, и она верховодила и блистала, наперебой приглашаемая кавалерами.

Но в ту весну все девчонки начали бегать в заводской клуб. Там играл настоящий ансамбль, и проникновенно пел модные шлягеры обалденно красивый солист.

Все школьницы были в него влюблены, затаив дыхание, буравили эстрадку жгучими зовущими взглядами. А потом всю неделю на переменках пережевывали впечатления до следующей субботы:

— Какие у Дрона джинсы!.. Какие глазки голубые! А волосы ниже плеч! Не то что у наших, стриженых! А голос! Заслушаешься, и так заворожит, что уже на все готова… Ах, Дрон… Андрюшенька…

Рита слушала-слушала о неотразимом Дроне, а потом поддалась на уговоры и тоже отправилась в клуб. Благоразумно прихватив с собой двух провожатых, Пигму и Саю. Мальчишки были счастливы, это вам не на лавочке сидеть и молчать! Да все просто умрут, когда увидят, с какой девчонкой они пришли!

Рита весь вечер отплясывала со своими кавалерами по очереди. С Пигмой — Сая скучает у стенки. С Саей — Пигма ждет не дождется следующей мелодии.

Конечно же, мужской контингент моментально отреагировал на ее появление.

От приглашений не было отбоя, но Рита оценивающе оглядывала плечистых претендентов и не находила достойных.

От одного табаком разит, другой навеселе, третий просто смешон в навороченном «самопале».

С Пигмой и Саей надежнее.

Танцуя, она косила одним глазком на эстраду.

Там соловьем заливался высокий поджарый парень с пронзительно голубыми глазами. Даже издалека было видно, какого они цвета. Длинные каштановые волосы. Казалось, он и вправду переживал именно то, о чем пел…

«М-да… Недурен… — сказала себе Рита. — Но не более того…»

И вдруг ей показалось, что солист тоже смотрит на нее, провожает глазами ее перемещения по залу.

Глупости! Показалось… Здесь столько народу, как он может увидеть кого-то в толпе? Наверное, мы для него сливаемся в одну общую трясущуюся массу…

Но быть одной частичкой этой массы Рите не хотелось. И… если он выделил ее, это приятно…

«Не более…» — вновь повторила она про себя и вдруг услышала:

— Этот танец я посвящаю девушке в зеленом платье.

Почему все вдруг повернулись к ней? Ну да… Она же в зеленом… Но разве это для нее?

Легендарный Дрон что-то шепнул музыкантам… и вдруг спрыгнул с эстрадки и пошел к ней через зал.

Толпа расступалась, пропуская его, и так и не соединялась больше.

Рита видела этот импровизированный коридор и его, медленно и уверенно приближавшегося к ней.

Сердце встрепенулось… и ушло в пятки.

Ох, как напряглись бедные мальчики, Пигма и Сая…

Голубоглазый красавец остановился перед ней и небрежно склонил голову:

— Андрей. Разрешите?

— Рита, — пискнула она чужим голосом.

Что он сказал? Она разрешит? Что? Ведь его рука уже уверенно обхватила ее талию, прижала тесно… Гораздо теснее, чем позволяли себе школьные кавалеры.

Как неудобно… Все смотрят… Девчонки аж задохнулись от зависти!

Ну и прекрасно! Пусть смотрят!

Рита кокетливо тряхнула специально завитыми кудряшками и грациозно припала головкой к его плечу. Вернее, к груди, до плеча она не доставала даже на каблуках.

Этот танец в клубе никто не танцевал. Только они.

Рита едва слышала музыку. Все силы уходили на то, чтобы независимо улыбаться и не забывать переставлять ноги, повинуясь медленному томному темпу, который задавал ей Андрей.

Определенно, они смотрелись великолепно, потому что, едва музыка смолкла, как послышались аплодисменты.

Андрей выпустил ее из объятий, поклонился и опять вернулся на сцену, как ни в чем не бывало начав новую песню.

Пигма и Сая вновь безраздельно завладели Ритой, но ей уже не хотелось танцевать. С ними это похоже на физзарядку, ритмическую гимнастику… Она же теперь знала, что такое настоящий Танец…

Пока Рита замешкалась перед зеркалом в вестибюле, снаружи донеслись громкие выкрики, какая-то возня… Все вокруг встрепенулись:

— Драка! Драка!

Толпа молодежи хлынула на улицу, вынеся Риту с собой.

Прямо под фонарем в кругу света пихалась и возилась куча-мала.

Человек десять пыхтели, сопели ожесточенно и мутузили кого-то, мешая друг другу.

Остальные благоразумно держались поодаль, оставив дерущимся место, как на арене.

— Ритка! Твоих бьют! — подскочили к ней девчонки.

И она разглядела в клубке сцепившихся тел отчаянно сопротивлявшихся Пигму и Саю.

Один из них был спортсменом-здоровяком, отвешивал удары направо и налево, прикрывая собой более слабого товарища.

Но и тот держался молодцом, юрко уворачивался, выныривал из-под занесенной руки и сам лупил в ответ.

Местная шпана лупила Ритиных кавалеров за ее несговорчивость.

У Риты в глазах потемнело от ярости. Не долго думая, она ринулась в эпицентр катающегося под фонарем клубка и замолотила по первому попавшемуся верзиле что было сил.

Она не видела, что еще несколько высоких фигур пробуравили толпу и ввинтились в драку.

Чья-то рука крепко схватила ее за воротник дубленки и буквально выдернула из общей кучи.

— Пусти! — рванулась Рита, все еще пытаясь достать верзилу. — Трусы! Что вы стоите?!

Но тут хулиганы бросились врассыпную, растворились в куче наблюдателей. Под фонарем остались Пигма с Саей и несколько мужчин, в которых Рита с трудом узнала музыкантов из ансамбля.

Она подняла глаза.

Андрей отпустил ее воротник и улыбнулся:

— Все в порядке. Кавалеры целы.

Он подошел вместе с ней к мальчишкам. У Пигмы красовался огромный, набрякающий фиолетовым фингал и была рассечена губа. А Сая легко отделался, просто весь был взъерошенный и тяжело дышал.

— Да мы бы их сами… — буркнул он вместо благодарности.

— Значит, так, — решительно сказала Рита. — Я вас провожу.

— Ты что?! Это мы тебя…

— Ага, чтоб вас опять поколотили?!

— Идемте вместе, — рассудил их Андрей. — Сначала мы проводим вас, а потом я Риту.

Ее будет провожать не паж-одноклассник, а настоящий взрослый мужчина!..

Хорошо, что темно, никто не видит, какое смятение на Ритином лице…

Мальчишки, набычившись, шли, постоянно меняясь местами, с одной стороны своей общей дамы, а с другой поддерживал ее под локоток на скользком тротуаре Андрей.

Молчали всю дорогу. Мальчишки — из принципа, а Рита просто не знала, о чем говорить… Ее занимало лишь непривычное ощущение сильной уверенной руки, на которую она опиралась… Да еще путала перспектива остаться с ним наедине, когда они доведут Пишу с Саей до дома. Как следует вести себя? Куда подевалась ее уверенность?

После этого случая весь городок знал, что она встречается с «самим Дроном».

Вечерами он ждал ее на той же лавочке, которую отполировали Пигма и Сая.

Именно на ней, вдали от фонарей, за хрупкой завесой голых просвечивающих кустов Андрей впервые поцеловал ее…

Рита с нетерпением ждала, когда же это наконец произойдет, а тут вдруг испугалась, стиснула губы…

Разве так целуются? Он словно хотел ее съесть, проглотить целиком… А в рот проталкивается горячий, щекочущий язык…

А рука уже расстегивает дубленку, нашаривает непривычно набухшую под свитером грудь…

Рита вырвалась и отвернулась, тяжело дыша.

— Не бойся, — хрипло шепнул Андрей. — Я вижу, что ты не умеешь…

И это почему-то обидело. Чего она не умеет?! Рита привыкла во всем быть лучше всех, а тут… Ущербная она, что ли?!

Она решительно повернулась к Андрею и с готовностью подставила лицо.

Губы сами раскрылись, послушно следуя за его движениями.

Дыхание перехватило, глаза закрылись сами собой, чтобы ничто не отвлекало от этого нового, такого сладкого ощущения…

По субботам Рита чувствовала себя царицей бала. Андрей посвящал ей песню за песней, а потом оставлял свой ансамбль, чтобы протанцевать с ней остаток вечера.

А в другие дни они до посинения мерзли на лавочке и ненасытно целовались до боли в губах.

Рита твердо была уверена — это любовь!

Такая, какая бывает только в сказках. С первого взгляда, взаимная, пламенная, до гробовой доски…

И Андрей говорил о любви. Бормотал между поцелуями признания, от которых все в груди замирало и хотелось плакать от счастья.

Рите хотелось, чтобы все вокруг, весь мир знал о том, что она любит и любима.

Но Бориска с Глебом лишь понимающе хмыкали, глядя на порхающую по квартире перед свиданием сестренку. И иногда, словно невзначай, бросали:

— Ты скажи ему, что братья милиционеры. Если что — ноги вырвем.

А маму больше всего волновало, что Риточка так поздно стала возвращаться вечерами.

— Какие танцы… У тебя же экзамены скоро…

Поэтому Рита без умолку трещала о своем Андрюше подружке Вике. Та была готова слушать все перемены. Она прекрасно понимала Риту и даже не скрывала, что Дрон ей тоже очень нравится.

Но Рита не видела в ней соперницу. Разве чета ей пухленькая вертлявая Вика, у которой в предчувствии весны весь нос обсыпало конопатинками? Что она собой представляет? Просто фрейлина при королеве…

Зато Вика подсказала ей идею.

— Не холодно на лавочке торчать? — как-то сказала она. — У меня предки в отпуск уехали. Специально с лета перенесли, чтоб потом все экзамены над душой торчать.

— Больше ведь негде, — вздохнула Рита. — Не ко мне же его вести…

— А к нему?

— Нет, к нему я боюсь…

— Чего?

— Это как согласие…

— Вот глупая! Условности какие-то… Вы же как два голубка, поворкуете немного — и гнездо вить…

Так далеко Рита не заглядывала, но в глубине души действительно считала себя Андрюшиной невестой.

— Так я и предлагаю вам выход. Заходите ко мне вечерком, чайку попьем…

— Очень мне интересно с тобой втроем сидеть? — фыркнула Рита.

Вика хитро улыбнулась:

— Так у нас две комнаты. Целуйтесь на здоровье, мешать не буду. Только, чур, уговор!

— Какой?

— Я на свадьбе подружкой буду.

Рита засмеялась:

— Ну, до этого еще дожить надо! Мне только летом восемнадцать…

Теперь они встречались с Андреем прямо у Вики.

Иногда Рита прибежит раньше, потреплется с подругой в ожидании любимого, иногда Андрей прилетит первым и пьет ароматный чаек, пока не появится Рита.

А потом они доводили друг друга до изнеможения поцелуями и никак не могли утолить яростную страсть.

Иногда Андрей вдруг отодвигал ее в сторону и молча закуривал сигарету.

А потом расстегивал блузку, и начинались томительные, волнующие ласки, которые он опять так же резко прекращал и снова тянулся к пачке.

— Вика хочет нести фату на моей свадьбе, — сказала однажды Рита.

Почему-то она не сумела выговорить: «на нашей»…

Андрей усмехнулся:

— Ты будешь самой непорочной невестой. Мы тебе закажем фату на километр и десяток пажей впридачу.

Рита зарделась от удовольствия.

«Мы»… Это предложение?

Она прижалась к нему, шепнула в ушко:

— А какое будет платье?

— Мы это позже обсудим, — мурлыкнул он и снова припал к ее губам.

Казалось, никогда не кончится это счастье…

Дни тянулись нестерпимо долго, а вечера пролетали, как один миг.

Они договорились, что как только Рита закончит школу, они тут же объявят ее родителям о своем решении.

Рита не сомневалась, что им понравится будущий зять.

Накануне она отдала Вике тетрадку переписать экзаменационные темы по английскому.

Эта растяпа позабыла принести ее в школу, и после обеда Рита решила сама забежать к подружке.

До прихода Андрея она как раз успеет выучить уроки…

В коридоре Викиной квартиры горел свет — глазок светился изнутри.

Рита потренькала звонком, подождала немного и забарабанила кулаком. Что она там, заснула, что ли?

Тишина… Может, в магазин побежала, а свет оставила? Придется подождать ее на лавочке у подъезда…

Она уже собралась уходить, но на всякий случай еще раз звякнула.

За дверью послышался приглушенный шум, какая-то возня… И сдавленный Викин голос:

— Я открою… А что?

Дверь медленно приоткрылась внутрь, и на пороге возникла встрепанная раскрасневшаяся Вика в наскоро запахнутом халатике.

Рита одним взглядом определила, что под ним ничего не было.

А позади Вики она скорее угадала, чем узнала, высокую поджарую фигуру Андрея.

Он был в одних брюках…

Рита опешила. Замерла на пороге, не зная, что делать…

В голове не укладывалось… Андрей… и Вика?

А у той даже веснушки стали пунцово-красными…

— Извини, тебя не ждали… — с отчаянным вызовом сказала она Рите. — Тебе тетрадку? Подожди здесь.

И быстро смылась в глубину квартиры, оставив Риту лицом к лицу…

С кем? С тем, кого она безоговорочно любила? Кого считала своим женихом?

— Ты… — только и смогла выдавить Рита.

— Это ничего не значит, — прикрылся он нахальной усмешкой. — Я же мужчина… А ты за братьями прячешься… Недотрога!

Рита отшатнулась, как от удара, и бросилась вниз по лестнице.

В один момент она потеряла и подругу, и любимого.

С тех пор Рита ликвидировала всех подруг. Уже в институте сблизилась было с двумя трещотками… и снова обожглась…

Андрей потом подкараулил ее в подъезде. Крепко удерживал за руку и пытался объяснить все какой-то «физиологией»…

Мол, Вика сама спровоцировала его… Ему же нужны женщины… Риту он боготворит и не может обидеть, а Вика доступная…

Рита слушала и не понимала, о чем он? Разве не она единственная была ему нужна?

Разве он может целовать другую, пока ее нет? И не только целовать…

От этой мысли к горлу подступала тошнота… Просто отвращение… Словно их обоих изваляли в куче дерьма…

— Не смей ко мне прикасаться, — сказала она тихо и отчетливо. — Пусти, а то я братьев позову.

Он не казался жалким и раскаявшимся. Напротив, в нем ощущалась наглая, напористая сила.

Андрей рывком рванул ее к себе и с какой-то глухой обидой хлестнул фразой:

— Все равно тебя скоро кто-нибудь трахнет. Для кого бережешься? Когда распечатают — приходи, так и быть, подберу…

Рита со всей силы влепила ему оглушительную пощечину, и хотя братьев не было в этот час дома, заорала на весь подъезд:

— Боря! Глеб! Помогите!!!

От неожиданности он выпустил ее, и она стремглав взлетела по лестнице.

Но никто не мог ей помочь справиться с этой болью.

Глубокую рану, забившись в свое логово, Львица долго зализывала самостоятельно…

Глава 7 БАБОЧКА В ПЫЛИ

Поначалу Рита прислушивалась, не раздастся ли позади рев мотора. Может, Георгий одумается и отвезет ее в город?

А потом пусть катится на все четыре стороны!

В конце концов, это просто его долг, раз уж умыкнул, вернуть обратно…

«Положь, где взял…» — как говорит вахтер в ее подъезде.

Но от этого типа бесполезно дожидаться даже элементарной вежливости… Он понятия не имеет о хороших манерах!

Одумается он, как же! Размечталась!

Мелко семеня, путаясь в подоле длинной юбки, Рита топала по ущелью, перешагивая торчащие из сухой утрамбованной земли корни. Острые камешки нещадно царапали лак на золотистых, расшитых мелкими блестками и бусинками туфельках.

Ручная работа… Рите привезли их из Индии… Наверное, готовили для какой-нибудь индийской принцессы, да размером ошиблись…

Жалко… Вон с одной стороны блестки уже оторвались…

Да что там туфли! Себя жалко просто до слез!

Ветки кустарника почти сплетаются над головой… Полумрак в ущелье, словно и не светит ослепительно над горами солнце.

Рита пинком отодвинула с дороги очередную корягу.

Та вдруг изогнулась, распрямилась пружинисто, зашипела… и извилисто юркнула в кусты.

Рита подпрыгнула и завизжала.

Змея!!! Да здесь еще к тому же и змеи?! Еще мгновение… и Георгий нашел бы на обратном пути ее холодный труп…

— Ну сволочь! Ну и сволочь… — бормотала сквозь зубы Рита, словно это он специально подбросил гадину ей на тропинку.

Теперь она брела осторожно, согнувшись, и внимательно вглядывалась под ноги.

Через час или два — у Риты не было с собой часов, — тропка стала шире и начала все сильнее забирать вверх.

Ой-ей… Это здесь они ехали на джипе? Как только не скатились кубарем?!

Коленки почти упирались в каменистую землю, и Рита уцепилась за свисающую ветку, чтобы легче было карабкаться по круче.

И тут же острый шип вонзился в ладонь, а Рита еще и подтянулась всем телом, доверившись коварной подмоге, и еще сильнее загнала колючку внутрь…

Злые слезы моментально брызнули из глаз от боли.

Можно реветь в голос, все равно никто не слышит…

Она села на крутую дорожку и зубами вытянула из руки громадный коричневый, скошенный, как плавник у дельфина, шип.

Дурацкое место! И все здесь дурацкое!

Змеи, шакалы, приблудные мартышки… и даже кусты здесь против нее!

Она зализала ранку, высасывая капельки крови, и поднялась.

Ну и пусть остается со своей флорой и фауной! Скорей бы выбраться отсюда на шоссе!

Уже у самых голубоватых гор обнаружилась узкая утрамбованная дорога.

Она извивалась, огибая тянущееся далеко вниз, к морю, ущелье, и поворачивала по его краям, влево и вправо.

Рита остановилась в раздумье.

Когда они ехали, море было слева… Значит, надо идти вправо…

О, Господи, снова к морю, от которого она столько шла, только теперь уже поверху.

Длинный царственный шлейф совсем истрепался, волочась по пыли и цепляясь за кустарник…

Рита подтянула повыше платье и обмоталась шлейфом, как поясом. Не очень удобно, но все же…

По крайней мере, коленки открыты. Теперь можно прибавить шаг.

И как она раньше не догадалась! Ковыляла, придерживая длинную юбку то одной рукой, то другой…

Теперь она свободно размахивала руками, и от этого даже шагалось веселее.

Хотя какое уж тут веселье на солнцепеке! Пыльная выжженная дорога как будто плавилась под лучами безжалостного светила.

И пыль… пыль…

Белесым облачком взлетает она вверх от каждого шага и долго кружится в дрожащем от зноя воздухе, не желая улечься обратно.

В носу моментально пересохло, а на зубах заскрипели горячие крупинки… Будто мелкий цемент…

И куда ведет эта Богом забытая дорога? Интересно, здесь хоть раз в день проезжает кто-нибудь? Серпантин такой узкий, что двум машинам не разминуться…

Ноги гудели от долгой ходьбы на высоких каблуках. А она-то полагала, что может весь день порхать на «шпильках» неустанно.

Солнце светило прямо в лицо, и кожа как будто сморщилась, как от стягивающей толокняной маски.

Рита облизнула сухие губы… Болит воспаленный ободок вокруг них…

Добраться бы наконец до «Жемчужины»! Там помада… там увлажняющий крем… там ванна! Рита уже вся пропылилась и покрылась потом. Как грузчик! Даже сама себе противна… Наверное, такое страшилище!..

Ужасно хочется пить… Вспомнила о ванне, и тут же представила ее себе, наполненную голубоватой, прохладной водой…

Уф, не думать об этом! Вон уже видно внизу море… Окунуться бы сейчас…

В уступах скал теперь отчетливо прорисовывалась покинутая Ритой бухточка. Интересно, разглядит она сверху Георгия? Нет, их лагерь надежно укрыт за сплетением сосенок и кустарников.

И нечего туда смотреть! Прочь отсюда! Вперед!

Рита завернула за выступ скалы и разочарованно взвыла.

Такой же длинный язык дороги опять уходил к самым горам, огибая новое ущелье…

Казалось, этим поворотам не будет конца… Стоило ей преодолеть один виток дразнящего серпантина, как ее взору открывался другой…

Если отмерить пройденное ею расстояние по берегу, то едва ли набрался бы километр…

А ведь солнце уже клонилось к горизонту и кошмарное пекло сменилось прохладным веющим с моря ветерком, а на скалах стали обозначаться глубокие складки теней.

И сразу заныли обожженные плечи, а на открытой груди начала проступать краснота.

Рита отогнула край декольте — так и есть, видна резкая полоска белой кожи, а выше… как у индейца. Вождь краснокожих!

Каблук попал в выбоину между камнями, Рита раздосадованно дернула ногой…

Клац! Каблук подломился, и она едва не упала.

Час от часу не легче!

Она прошла несколько шагов, ковыляя, и решительно сняла туфли. Размахнулась и швырнула их вниз с обрыва.

Прощайте, чудесные черевички индийской принцессы… То, что от вас осталось, уже восстановлению не подлежит…

Привыкшая к каблукам, она почувствовала, что словно заваливается назад, на пятки. Босые ноги не успели обрадоваться избавлению от тесной обувки, как тут же начали царапаться о мелкую щебенку.

Гравий был рассыпан по дороге толстым слоем, и это явно было делом рук человека.

Гравий… Значит, скоро может быть асфальт!

Рита осторожно заковыляла по камешкам. Еще один поворот…

И вот наконец-то вдали сверкнула серая лента широкой трассы!

Проклятый серпантин вливался в нее в открывшейся Ритиному взору долине.

По другую сторону шоссе угадывались в сгущающихся сумерках ровные рядки виноградника.

Слава Богу, люди уже недалеко… Цивилизацией повеяло…

И у Риты словно прибавилось сил.

…Ровная лента шоссе пронзала долину насквозь, до самого горизонта. И везде, насколько хватало взгляда, так же монотонно тянулся бесконечный виноградник.

Рита брела по обочине, поминутно оглядываясь.

Ну должен же хоть кто-нибудь проехать!

Или местные жители с наступлением темноты забиваются в свои норки и нос боятся высунуть?

Из-под ног кто-то выскочил, запетлял по дороге впереди Риты и, высоко подпрыгнув, исчез в винограднике.

Заяц… Бедный, испугался ее больше, чем она его…

Ушки прижаты к спине, серое тельце сжалось в комочек… Затерялся во мраке, скрылся под глухой тенью кустов…

Все… больше невозможно…

Рита опустила юбку и села на придорожный камень. А шлейфом укутала плечи, как накидкой.

Ее трясло, перегрелась на солнце. И в голове начинает туманиться… А желудок сжался в упругий комочек и заныл от голода.

Она пропадет, она умрет на этой дороге сегодня ночью.

Уже виноградники слились в одну сплошную густую черноту… Свет меркнет и меркнет… или она теряет сознание?

Ну хоть бы одна машина! Хоть бы кто-нибудь заметил присевшую на обочину огромную диковинную бабочку с золотистыми крыльями…

И вот вдалеке что-то сверкнуло. Мигнуло, скрылось, и опять возникло…

Два глаза с длинными желтоватыми лучами приближались к ней по пустой дороге… Две фары!

Рита с трудом поднялась, поправила наряд, спрятала босые ноги под юбку и с достоинством, небрежно вскинула руку, голосуя.

Свет фар на секунду ослепил ее, и громадная черная махина остановилась рядом. В темноте не разобрать, кажется, «газик»…

Рита нащупала ручку дверцы и потянула на себя. Просунула голову в кабину с величественной полуулыбкой:

— Подвези… те… в го…

Слова застряли в горле.

Перед ней сидел Георгий.

Рита отшатнулась, но он стремительно перегнулся вперед и одним рывком втянул ее в кабину.

Черный джип развернулся на шоссе и помчался в обратную сторону.

Лучше бы он оставил ее здесь, на ночной дороге.

Рита больше не выдержит очередной порции унижений.

Для борьбы нужны силы, а их-то у нее совсем не осталось.

Она с трудом разомкнула сухие губы:

— Чего ты хочешь добиться?

Он пошарил рукой и вынул из холодильника запотевшую флягу. Молча протянул Рите.

Дрожащими пальцами она отвернула колпачок и припала к узкому горлышку.

Прохладная влага струйкой пролилась на шею, капли защекотали пылающую грудь… Глоток… Жадный, торопливый…

Во рту остался вяжущий привкус… Это не вода, а холодный, крепко заваренный чай…

Рита обтерла ладонью шею и смочила чаем обветренные губы, провела пальцами по векам, по щекам…

Наверное, на лице остались грязные разводы… Ну и плевать!

— Я все равно с тобой не останусь! — Теперь голос звучал уже более уверенно.

— Конечно. Залижешь раны, и снова в путь.

Если он хотел ее вернуть, то почему ждал так долго, до самой ночи? И потом, за это время она вполне могла уже уехать на попутке… Или Георгий наколдовал и ввел в анабиоз всех водителей в округе? Интересно, сколько же она прошла?

— Километров тридцать… — сказал Георгий.

Разве Рита произнесла свой вопрос вслух? А он объяснял ей, будто похвалялся своей предусмотрительностью:

— Больше пяти километров в час по такой дороге не сделаешь. Я выехал за тобой ровно через шесть часов.

Значит, все эти часы он спокойно сидел, жрал перловку, купался в море, зная, что она тащится по солнцепеку без капли воды!

Рита с наслаждением треснула бы его по самодовольной физиономии! Но руки не поднимались…

Ладно, она с ним еще рассчитается… Сейчас надо экономить силы. Надо восстановить форму перед новым раундом…

Почему-то их отношения с Георгием Рита рассматривала только как жесткий спарринг боксеров на ринге.

Он ждал, что у нее будет нокаут? Ошибся, любезный. Она поднялась до отсчитанного срока.

Теперь она будет умнее, не станет попусту молотить кулаками воздух. Выждет, улучит мгновение и нанесет неожиданный, решающий удар. А пока… Хоть так!

Рита с сожалением оторвалась от фляжки и выплеснула остатки чая ему в физиономию.

Георгий только расхохотался в ответ.

Обратная дорога заняла у них всего полчаса…

Глава 8 ДВОЕ ПОД ПОЛОГОМ

Георгий на руках отнес Риту в палатку. Она бессильно приникла щекой к его груди, поневоле чувствуя исходящую от его тела уверенную силу. Почему-то мелькнула непрошеная мысль:

«Если бы он всю жизнь носил меня на руках…»

Он укрепил под потолком фонарик и помог Рите стянуть прилипшее тесное платье. Нежный шелк стал жестким от пота и пыли и даже царапал обожженную кожу.

Рита ничком растянулась на спальнике и уткнулась лицом в мягкий пух. Сквозь плотную ткань пробивался аромат сухой хвои, он убаюкивал, укачивал…

Что-то холодное и липкое вдруг брызнуло на спину. Рита застонала. Что за издевательство?! Он оставит ее наконец в покое?!

— Отцепись. Я сплю, — процедила она сквозь зубы.

Георгий осторожно провел ладонью по ее спине, растирая липкую пену.

— Лежи смирно. Это облепиховый экстракт. А то облезешь завтра как драная кошка.

Его тяжелая ладонь едва касалась горячей кожи. Неужели он умеет быть ласковым? Такой нежный, приятный массаж…

Лечебный бальзам моментально впитывается, снимает нестерпимый жар. Ссохшаяся кожа распрямляется, разглаживается под его медленными круговыми движениями…

Большие руки аккуратно размяли плечи, прошлись по шее, опять по спине, заскользили по ногам до самых пяток…

— У-у… — протянул тихонько Георгий. — Бедная босоножка…

Резкий запах густо настоянных трав перебил тонкий аромат хвои.

Ссадины на ногах нестерпимо защипало…

Но Георгий плотно удерживал Ритины ноги в ладонях, не давая вырваться, и втирал в ступни какую-то вонючую гадость.

Рита хныкнула, и он сказал ей, как маленькой:

— Потерпи немножко. Скоро пройдет… — И подул на ссадины, как мама в детстве дула на прижигаемую йодом ранку…

Рита скорее уловила, чем услышала тихий шепот:

— У кошки боли, у собачки боли… А у Риточки не боли, не боли…

Теплое дыхание защекотало подошвы, и мягкие губы коснулись ее пальцев.

Натруженные мышцы расслабились, как после теплой ванны, приятное тепло стало подниматься по телу от кончиков ног, только внутри что-то еще дрожало от озноба. Такое странное сочетание холода и тепла…

Георгий перевернул Риту на спину, приподнял ей голову и поднес к губам кружку с пузырящейся жидкостью.

— Не бойся, аспирин.

Она поморщилась, но выпила.

— А теперь еще глоточек…

В другой кружке оказался теплый куриный бульон с характерным привкусом кубика-концентрата.

— Не могу… — Рита откинулась обратно на свое ложе.

— Хорошо, попозже, — покорно согласился он.

Свет фонарика резал глаза, и Рита закрыла их, чувствуя, как брызжет на грудь пена, и как непривычно чуткие руки, едва касаясь, растирают ее по обожженному участку.

Тяжелая дрема накатывала волнами и отступала от этих будоражащих прикосновений.

Его пальцы скользнули по соскам, и они напряглись навстречу… потом по животу, опустились к бедрам…

— Извини, надо растереть получше… — низким чужим голосом бормотнул Георгий и потянул вниз кружевные трусики.

«У меня там не болит», — хотела сказать Рита, но почувствовала, что он уже навис над ней, удерживаясь на руках, чтобы не коснуться болезненно пылающей кожи.

Вылинявшее брезентовое полотнище над головой, прыгающий луч фонарика, спальник на голой земле… Никогда еще Рита не занималась любовью в таких первобытных условиях.

В глубине ущелья, как и прошлой ночью, раздался противный пронзительный вой, и Рита поневоле приникла к Георгию, ища защиты.

Он расценил это как ответный порыв и резко, не сдерживаясь больше, привлек Риту к себе. Обветренным губам стало больно от нетерпеливого поцелуя.

Оказывается, она неосознанно ждала этого момента…

Оказывается, ее тело жаждало его прикосновений…

И пускай его ласки причиняли боль. Ее было так сладко терпеть…

Куда подевалась его ласковая нежность? Наверное, пещерный человек так выплескивал свои необузданные инстинкты…

Хлипкие стены палатки ходили ходуном, спальник сбился в сторону, и сосновые иглы впились в только что вылеченную спину.

И у Риты против воли вырвался короткий, почти звериный вскрик.

Достойное дополнение к ночной какофонии ущелья…

Мучитель!

Рита прижала его к себе.

Наконец-то он опять в ее власти… Или она в его? Сейчас это уже неважно…

Он укутал Риту в оба спальника, заботливо затянул до подбородка замок, превратив ее в толстый неповоротливый кокон, а сам скорчился рядом, на голых иголках.

Дрожь прекратилась, теперь было ужасно жарко. Колючий шерстяной свитер Георгия покалывал тело.

Рита застонала и открыла глаза.

— Спи, спи… — он тут же приподнялся рядом на локте. — Пить хочешь?

— Нет.

Честно говоря, ей хотелось в туалет… Но кругом такая пугающая чернота… Она в жизни не выйдет больше одна на ночную поляну!

Рита осторожно выпутала из кокона руку и потянула вниз замок верхнего спальника.

— Мне надо выйти… — Она нерешительно покосилась на него.

В темноте даже лица не видно.

— Зачем?

Вот кретин!

— Мне душно…

— Я открою полог.

— Мне надо сходить кое-куда…

— Куда?

Да он же опять принялся за свое!

Рита откинула полотнище входа и замерла, не решаясь шагнуть в темноту.

— А-а… — наконец протянул он. — Тебя проводить?

Интересно, как он это себе представляет? Ему просто доставляет удовольствие сознание того, что Рита испытывает унижение!

Георгий взял фонарик и выбрался из палатки.

— Ну, идем? В таких делах, если промедлишь, будет еще хуже…

Конечно, он насмехается!

Но Георгий включил фонарик, и Рита увидела, что его лицо совершенно серьезно.

Он крепко схватил ее за руку и, светя перед собой скачущим лучиком, повел ее в заросли кустарника.

— Я сама. — Рита забрала у него фонарик и сделала несколько шагов вперед.

Нет, хоть убей, она не в силах двинуться дальше.

Он подошел и опять взял фонарик.

— Я буду светить, а ты иди вдоль луча.

— А потом? — обиженно спросила Рита.

Ну что за дурацкое положение?!

— А потом я его выключу.

Рита настороженно покосилась на него. Нет, улыбка не обидная… скорее, ободряющая… Ну ладно, другого выхода нет…

Она осторожно, как по натянутому каналу, двинулась по светлой дорожке.

— Гаси!

В сгустившейся непроглядной тьме она бы умерла от страха, если бы не его голос, такой спокойный, такой… вселяющий уверенность…

— Уже все шакалы уснули, одни мы бродим по кустам. Кстати, ты видела, какая полная луна? Надо выйти к морю, она висит над ним, как апельсин…

— Включай.

И снова к ней протянулся спасительный луч фонарика.

…Они не пошли к морю. Предпочли вернуться в палатку, чтобы снова нетерпеливо сжать друг друга в объятиях.

Когда-то Рита представляла себе, лежа в своей роскошной спальне, что над ее головой драный цыганский шатер.

И вот он действительно укрывает их любовное логово от посторонних взглядов…

Да и кто их здесь может увидеть? Только шакалы да ночные птицы…

— Ты больше не сбежишь? — горячо шепнул в ухо Георгий, крепко прижимая к себе Риту.

— Посмотрим на твое поведение… — протянула она, наслаждаясь своей властью над ним.

— Имей в виду, я тебя никуда не отпущу…

«Не отпускай… Держи крепче… Ты нужен мне такой… сильный, ласковый… Прижми еще сильнее… Мы можем прийти к согласию, только слившись в одно нераздельное целое…»

Глава 9 РОБИНЗОН И ПЯТНИЦА

— Вставайте, граф, рассвет уже полощется… — весело сказал над ее ухом Георгий. — Вернее, графиня…

Он стоял на пороге, свеженький, умытый, в чистой футболке и коротких шортах.

— Неправильно будишь… — капризно потянулась под спальником Рита. — Надо сказать: «Вставайте, граф. Вас ждут великие дела».

— И какие же «великие»?

— Ну, не знаю… Это ты должен придумать, чем будешь занимать меня весь день…

— Я уже придумал, — он полез было к ней в палатку, но Рита шутливо выпихнула его обратно.

— Развлечения у тебя какие-то… однообразные…

— Ты хочешь их разнообразить? — он вскинул брови.

— Пошляк!

— Я не против…

— Тогда снимай майку, — хитро сказала Рита. — Угу, и шорты тоже.

Она схватила его одежду и юрко пронырнула под его рукой, выскочив из палатки.

— Ах ты… жулик!

Рита отбежала подальше, поддразнивая его.

— А с тобой иначе нельзя!

Она быстро натянула его футболку — не голой же ходить опять весь день! — и нырнула в широкие штанины шортов.

У! Да они сваливаются с бедер… Ну и здоров же он! А с виду не скажешь…

— Дай мне ремень! — потребовала она.

— Фигушки! Вот так и ходи! — посмеивался Георгий. — По крайней мере, руки все время будут заняты.

Рита скинула шорты и швырнула ему обратно.

— Так и быть! Пользуйся моей добротой!

Все равно его майка доходит ей до колен, как мини-платьице…

Она покрутилась перед джипом, заглядывая в темные зеркальные стекла… Нет, пожалуй, пояс все-таки нужен…

Рита сорвала гибкий зеленый стебель плюща и подпоясалась им, кокетливо поддернув юбочку.

— Я вижу, ты совсем поправилась, — усмехнулся Георгий, наблюдая за ее прихорашиванием.

— А ты не рад?

— Я просто в восторге.

— Я думаю, после завтрака мне станет еще лучше… — прищурилась с намеком Рита. — Кажется, у тебя есть бульончик?

— Да валялся один кубик в бардачке, — сокрушенно вздохнул он.

— Ты опять за старое?!

— Ну, честное слово! — Георгий поднял руки в знак примирения. — Разве я что-нибудь жевал ночью под одеялом? Давай вместе отправимся на добычу.

Рита недоверчиво посмотрела на него. Кажется, не врет… Все равно спорить бесполезно.

— Мама весной варила щи из щавеля и крапивы, — задумчиво сказала она. — Интересно, здесь растет?

— Умница! — похвалил Георгий. — Наконец-то началось конструктивное мышление!

— Но сначала я умоюсь, — решила Рита.

— Тоже неплохая мысль, — поддакнул он.

Рита с наслаждением плескалась в ручье, как вдруг он оглушительно заорал:

— Держи! Лови же! Растяпа!

— Что? Что? — испуганно встрепенулась она.

Георгий плюхнулся в воду на четвереньки и лихорадочно шарил по дну руками, пытаясь что-то ухватить.

— Ты часы уронил?

И тут она увидела, как из-под камня метнулся маленький серый крабик. Побежал боком, быстро загребая клешнями.

— Вот он! — заорала Рита, тыча в воду пальцем.

Ей тоже передался его охотничий азарт.

— Хватай!

— Укусит…

— За панцирь!

Георгий прыжком переметнулся на другую сторону ручья, чтобы отрезать крабику путь к бегству.

Рита подняла плоский камушек, и Георгий ухватил круглую скользкую спинку и с торжеством поднял в воздух.

— Есть!

Краб был не больше ладони. Шевелил беспомощно тонкими лапками, щелкал крохотными клешнями.

— Ты любишь крабов? — спросил Георгий.

— Из банки…

— Если хочешь, мы сварим его в банке.

— Мы будем его есть? — удивилась Рита.

Георгий прищурился.

— Отпустить?

— Нет, нет! — быстро выкрикнула она.

…Крабика сварили в котелке.

Они долго и сосредоточенно обсасывали лапки, по-братски разделив свою незавидную добычу.

Куда там заморским деликатесам! Нежное мясо и пьянящий солоноватый сок они цедили по капельке, растягивая удовольствие. Жаль, что мало…

— Ну вот, с закуской покончено, — удовлетворенно заметил Георгий. — Теперь поищем десерт.

— У меня только аппетит разыгрался… — вздохнула Рита, с сожалением разглядывая обломки панциря.

— Дорогая, тебя не прокормишь! — нахмурился Георгий. — Слишком уж прожорливая… А я полагал, что тебе и маковой росинки достаточно…

— Ну, ты и наглец!

— Это комплимент? Неблагодарная… Хоть бы похвалила меня за ловкость… Иначе у нас и этого не было бы.

— Хвалю…

Рита сменила гнев на милость и чмокнула его в щеку.

— И это все?

— Какое угощение — такая и благодарность, — парировала она.

Георгий поднялся и взял котелок.

— Мужчины должны ходить на охоту, а женщины собирать дары природы. Предлагаю обследовать вон ту возвышенность…

— Ну нет! — заявила Рита. — Я больше не могу ходить босиком. Давай мне свои кроссовки, тогда — пожалуйста.

— Я и так отдал тебе майку.

— Ну и иди один!

— У меня сорок пятый размер, — предупредил он. — Ты хочешь еще и мозоли натереть?

Рита задумалась.

— Ну хочешь, я проявлю солидарность? — смилостивился он и скинул кроссовки. — Что-то я тебе сегодня слишком много уступаю…

Вопреки ожиданиям, шлепать босыми ногами по твердой земле было даже приятно. Камни больше не впивались в ступни, а только вжимались упруго, как массажные шлепанцы.

Держась за руку Георгия, Рита карабкалась на крутой склон.

Они поднимались вдоль ручья, который, попетляв по ущелью, вдруг резко свернул вбок.

Здесь, на круче, он превратился в вереницу миниатюрных водопадиков, которые стремительно падали вниз с уступов. У водопадиков вода скапливалась в лужицы, сонливо стекала по каменистому дну, чтобы через несколько метров вновь превратиться в маленькую Ниагару.

Редкие, ошпаренные солнцем кусты теснились у ручья, буйствуя зеленью. Ветки сплетались над живительной водой, и Рите с Георгием приходилось сгибаться в три погибели, пробираясь сквозь живую зеленую арку.

Подъем кончился, и путешественники вышли в крохотную ложбинку между двумя вершинами, посреди которой стояло зеленоватое озерцо.

— Вот и родник, — сказал Георгий. — Ты когда-нибудь пила родниковую воду?

Нет, Ритино знакомство с водоснабжением ограничивалось керамическим смесителем на кухне.

В аккуратно вымощенной камнями ямке пробивался из скалы тоненький, в ее мизинчик шириной, фонтанчик. Даже не верилось, что из этой хилой струйки могло образоваться озеро, пусть даже совсем небольшое.

Георгий подставил ладони, с удовольствием напился, отфыркиваясь, как кот, и уступил место Рите.

Она набрала в пригоршни ледяную воду и глотнула.

Б-р-р… Даже зубы заломило от холода.

Родниковая вода оказалась с явным металлическим привкусом. Однако необычно и даже приятно… Совсем не то, что хлорированная гадость из-под крана, по поводу которой столько кричат московские эпидемиологи.

Напившись и умывшись, они уселись на краю озерца, болтая в воде ногами.

— Это волшебная вода, — таинственно сообщил Георгий. — Молодильная. Каждый, кто окунется, сразу же помолодеет.

— Это намек на мой возраст? — оскорбилась Рита. — В таком случае я пошла купаться!

Георгий хихикнул:

— Не торопись, дорогая. Сначала послушай… Однажды жили здесь неподалеку старичок и старуха. Пошел старик в лес за хворостом и наткнулся на этот родник. Искупался в нем, вылез, глядь… Стал двадцатилетним юношей. Обрадовался он, домой поспешил. А на дороге его старуха стоит, его выглядывает. Ну, конечно, не узнала старика своего — такой красавец перед ней… Он ей все про родник рассказал, и она тоже захотела молодой стать. Отправилась она к озеру, а старик, вернее, юноша, дома ждет-пождет… Уж и темнеть стало… Забеспокоился он, может, плохо старухе стало, может, заблудилась… Пошел искать. Вышел к роднику и вдруг слышит: плач детский. Глянул он… а у озера девочка годовалая сидит и в три ручья рыдает…

— Перестаралась! — усмехнулась Рита.

— Имей в виду, я пеленок с собой не захватил и терпеть не могу нянчиться с грудными младенцами.

— Ах, так? К твоему сведению, меня мои года совсем не тяготят. А если тебя что-то не устраивает, отправляйся к своим малолеткам!

— Каким малолеткам? — не понял Георгий.

— Ну… тем самым! — Рита изобразила, что налегает на весла. — Ах, ах! Стриптиз!.. А тощие-то… Тьфу!

Георгий расхохотался и послал Рите воображаемую подачу.

— Кто бы говорил! Твой сопливый Ромео так сиганул с балкона, что даже ракетку со страху бросил…

Рита задохнулась от неожиданности.

— И вовсе не со страху! И совсем не сопливый! И вообще… не тебе чета!

— Стареющих женщин всегда тянет на молоденьких… — продолжал подкалывать Георгий.

— А ты! Гумберт Гумберт!

— Ого! Классиков читаем! — восхитился он. — А я полагал, твое образование окончилось на Дюма…

Да что он, совсем ее за дуру держит?!

Рита оскорбленно вскочила, сделала шаг в сторону и влетела в пушистый колючий куст. Пока выпутывала зацепившуюся майку, увидела прямо перед глазами усеявшие ветки мелкие черные ягоды. Похоже на малину…

Она машинально сорвала одну и отправила в рот.

— Выплюнь! — заорал Георгий.

Рита испуганно сплюнула.

— Разве можно есть все без разбора?!

— А что? Ядовитая?

Рита судорожно отплевывалась, потом метнулась к роднику полоскать рот.

— Это же ажина!

Он как-то хрюкнул, всхлипнул… Рита вскинула глаза.

— Е-же-ви-ка… — давясь от смеха, вымолвил он и тут же сунул в глотку полную пригоршню ягод.

Вот же гад! Опять разыграл!

Рита отпихнула его от куста и быстро стала обирать с ветки ароматные упругие ягоды.

— Я первая нашла!

Ежевика была с кислинкой, а пальцы моментально почернели от въедливого сока. И все равно: божественно!

Георгий поднял котелок и начал бросать в него ягоды.

— Усвоила урок? — строго спросил он. — Здесь действительно много волчьих ягод.

— Вот этих? — Рита ткнула в соседнее деревце, усеянное длинными красными «ноготками».

— Ну и неуч! — присвистнул он. — Кизила не видела? Жаль, недоспел еще…

И он принялся выискивать в зарослях отдельные черные ягодки.

Они хотели сварить компот, но по пути к стоянке котелок довольно быстро опустел.

— Все, я иду на море, — заявила Рита.

— Не рановато? — заметил Георгий. — Опять ошпаришься.

— А что здесь еще делать? — пожала плечами Рита.

— Извини, не догадался захватить диван и телевизор.

— Очень жаль.

Она наконец сняла с себя надоевшие украшения и сунула их в кармашек палатки. Действительно, что за нелепость таскать на себе целое состояние, когда все вокруг призывает к полнейшей свободе?

Он захватил ласты и маску и поплелся вслед за Ритой, бурча под нос:

— Так и быть, продолжим учебу…

На берегу он напялил на Риту ласты, водрузил ей на голову маску и запихнул в рот широкий набалдашник трубки.

— Я задохнусь! — шипела Рита, пытаясь вытолкнуть языком противную резину.

А Георгий с хохотом потащил ее по камням и резко окунул с головой.

Буль… буль… По воде пошли пузыри, стекло запотело от дыхания, а в рот хлынула горько-соленая вода.

— Стоп, — он приподнял ее над поверхностью и, едва Рита откашлялась, макнул еще раз. Она судорожно втянула воздух.

— Выдыхай ртом! — где-то далеко, как сквозь вагу, раздался его голос.

Он поплыл рядом, на спине волоча Риту за руку на глубину.

Стайка мелких рыбешек скользнула прямо перед стеклом маски…

Таинственно колыхались длинные водоросли, как щупальца…

Там под толщей воды был свой удивительный мир. Загадочный и мрачноватый, даже пугающий своим вечным сумраком…

Перламутрово-розовая раковина крупного рапана лежала меж мохнатых камней. Рита хотела было нырнуть за ней, но Георгий увлек ее на буксире дальше…

Его ласты сваливались с ног, и Рита удерживала их кончиками пальцев, орудуя ногами наподобие рыбьего хвоста.

Откуда пришло это умение? Само собой получилось: вовсе не обязательно, оказывается, изо всех сил метелить всеми конечностями, чтобы удержаться на поверхности. Достаточно просто прижать к себе руки и едва пошевеливать огромными лопастями ласт, как уже мчишься вперед с немыслимой скоростью…

Постепенно она поймала ритм, согласовывая движения и дыхание, и теперь эта морская экскурсия ей нравилась.

А особенно приятно было ощущать рядом надежную подмогу и сильную руку на своем запястье…

Тупоголовый ерш растопырился всеми колючками, как ежик, и замер на месте, глядя прямо на Риту.

Действительно, только на вилку накалывать… Вот глупый!

Она взбаламутила ногами воду, и ерш пугливо укрылся в углублении под камнем…

Длинная темная тень стремительно проскользнула справа, и в неясном отсвете солнечных лучей серебристо сверкнула чешуя неведомой рыбины, похожей на селедку…

Камни то выступали со дна, почти касаясь поверхности воды, то отступали, и тогда дух захватывало от открывающейся мрачной, будто бездонной, глубины…

На одном из камней отчетливо виднелась звездочка с пятью длинными коричневатыми лучиками. Вся покрытая пупырышками, как гусиной кожей…

Рита коснулась ее пальцами, и звезда шевельнулась, выгнулась вверх, поджимая под себя свои лучики.

«Да не бойся, не трону… Живи себе…»

Рядом с Георгием она чувствовала себя настоящей царицей природы. Хочу — казню, хочу — милую…

После долгого плаванья в ушах шумело, а при ходьбе пошатывало так, что Георгий шутливо запел:

Рита с размаху плюхнулась на горячие камни и застыла в изнеможении.

В глазах зеленоватыми кругами все еще покачивалось и подрагивало море, море, море…

Георгий ушел вдоль по берегу и скоро вернулся с дощечками и щепками, гладко отшлифованными волнами и добела прокаленными солнцем. Достал из шортов зажигалку и развел костерок.

Незаметно наступил вечер. Солнце ушло за гору, утонуло в море…

А на берегу сидели единственные люди на этом необитаемом краешке земли… Робинзон и его Пятница…

Глава 10 СОЗВЕЗДИЕ ЛЬВА

Зыбкое, колышущееся на ветру пламя костра разгоняло сгущающуюся темноту и никак не могло справиться с ней.

Рита закинула руки за голову и смотрела в чернеющее небо, на котором крупными каплями проступали искорки звезд.

Край земли исчез, слился с черным морем. И море исчезло, сразу же превращаясь в небо…

И темные громады гор растворились в темноте… Они словно висели внутри огромной Божественной сферы. В самом центре Вселенной.

Если запрокинуть голову назад, кажется, что падаешь вниз, в бездонную черноту.

И впереди тоже не было ничего, кроме неба и звезд…

Собственное тело казалось Рите легким и невесомым. Она парила, растворялась в этом пространстве, сливалась с ним…

Они летели среди этих звезд, крупных и ярких. Такие бывают только в августе и только на юге.

— Видишь, вон Большая Медведица… — нарушил волшебную тишину Георгий, и тут же понизил голос, осознал свое святотатство.

Рита нашла глазами семь звезд, изгибающихся широким плоским ковшом. А с другой стороны еще один ковшик, узкий и глубокий.

— А это Малая, — торжествуя, шепнула она.

Одна из звездочек возле ручки «ковша» вдруг дрогнула и полетела вниз, оставляя в небе зримый, тускловато-красный след.

— Ой! Упала… — зачарованно протянула Рита.

— Ты загадала желание?

— А что, надо?

— Если успеешь задумать, пока она летит, то непременно сбудется.

— Ты в это веришь? — недоверчиво спросила Рита.

Георгий казался ей слишком большим прагматиком для того, чтобы доверять свою судьбу звездам.

— Конечно…

И еще одна звезда сорвалась вниз… Рита провожала ее глазами и только одна мысль, одно-единственное желание приходило в голову:

«Пусть так будет всегда… Хочу, чтобы нам было всю жизнь так хорошо вместе, как сейчас…»

— Ну и что ты себе загадала? Новое платье? Виллу на Адриатике?

— А ты?

— Секрет фирмы…

Рита разочарованно вздохнула. С чего она взяла, что Георгию тоже хорошо с ней?

Он постоянно дает понять, что видит в ней просто пустышку, у которой мозги забиты только украшениями да удовольствиями…

Еще одна звезда отправилась в последний полет… И тут же за ней устремилась следующая…

Да так они скоро все осыпятся с небосклона!

— Август… — тихо сказал Георгий. — В это время здесь всегда звездопад.

Несколько мерцающих огненных росчерков отчетливо прорисовали в небе косматую спутанную гриву…

И сейчас же звезды вокруг нее словно протянули друг другу светящиеся лучики, соединяясь в отчетливую картину.

Рита ясно увидела, как приподнялся на задние лапы звездный лев с развевающейся гривой, как приоткрылась его пасть, а два глаза — две яркие звезды — глянули на нее сверху…

Созвездие Льва… Рита не знала, где оно находится, в. Южном полушарии или в Северном…

Лев смотрел на Львицу, будто приглашал отправиться с собой в бесконечное путешествие сквозь пространство и время…

Он вышел к ней из тьмы, замер на несколько секунд…

И вновь угас, рассыпался на бесчисленное множество мигающих точек.

Рита силилась вновь протянуть связующие ниточки, но ничего не получалось…

Костер давно погас, и на берегу стало довольно холодно. С моря тянул пронизывающий ветерок.

Рита зябко передернула плечами, и Георгий проткнул руку и обнял ее, притянул к себе.

Так хорошо и спокойно в теплом надежном кольце его объятий…

Ни о чем не хочется говорить, ни о чем не думать… Из-за скалы медленно показалась луна, и от нее расстелилась по морю широкая светящаяся дорожка.

Георгий потянул Риту за руку, заставил подняться и увлек за собой к воде.

Лунная дорожка скользнула им под ноги, легкая рябь пробежала по гладкой морской поверхности.

Георгий шагнул в море, резко окунулся и поплыл по призрачно светящейся воде, рассекая ее широкими взмахами рук и рассыпая вокруг себя алмазные брызги.

— Иди ко мне! — позвал он.

Рита осторожно тронула ногой набежавшую волну. Холодно…

— Трусиха! — засмеялся он.

Вот еще! Ее, Львицу, упрекать в трусости?!

Рита затаила дыхание и решительно бросилась в воду.

В море неожиданно оказалось гораздо теплее, чем на берегу.

Словно плывешь в парном молоке, в топленых сливках, позолоченных огромной круглой луной…

И вовсе она не похожа на апельсин… Скорее, на масляный аппетитный блин, распростертый на черной чугунной сковороде…

Сравнения какие-то… кулинарные… Наверное, от голода…

Нет, это не блин… Это чье-то лицо смотрит на них сверху. Большая, полная спокойная женщина мудро следит с неба за двумя глупыми земными созданиями…

Отчетливо видны впадины глаз, ровный нос, крупный рот, изогнутый в понимающей улыбке…

Засмотревшись на нее, Рита отклонилась от светлой дорожки в темноту, и быстро поплыла обратно, раздвигая руками плотную, тяжелую воду.

Взмах… Она чуть не пошла ко дну от неожиданности…

Приподнятая над поверхностью рука… светилась…

Рита глянула вниз. Все ее тело окутало странное голубоватое свечение… Колдовство… наваждение…

Георгий вынырнул из темноты, шумно фыркнул и поплыл рядом.

Он тоже светился, как тусклая неоновая лампочка…

— Ты видишь? — замирая от восторга, выдохнула Рига.

— Это планктон… Микроорганизмы, которые живут в морской воде.

Вот прозаик! От его объяснения все волшебство исчезло разом.

А Рита-то уже готова была подумать, что это знак свыше, мистическое благословение… Фу, какие глупости постоянно лезут ей в голову…

После теплой воды ветер пронизывал буквально до костей. Они стремглав бросились к палатке, клацая зубами от холода.

Зато как хорошо было закутаться в пуховый спальник, прижаться друг к другу, отогреваться постепенно, чувствуя, как озноб сменяется другой дрожью, горячей и нетерпеливой…

…Она заметила незнакомый, восторженный взгляд Георгия, которым он встретил ее выход из воды.

Залитая лунным светом, мерцающая таинственным голубоватым блеском, Рита казалась неземным созданием…

— Венера, родившаяся ночью, — не сдержавшись, шепнул ей он.

И сладкий спазм перехватил ей горло… Она впервые не нашлась, что ответить…

…А он говорил ей все новые ласковые слова, от которых кружилась голова, замирало дыхание… И так хотелось ему верить…

Такой волшебной ночи еще не было в ее жизни. Ей хотелось одного: чтобы он сейчас чувствовал то же самое, чтобы он так же был околдован этим первозданным таинством, ее близостью, ее горячим ответным шепотом…

И не надо больше постоянно ждать подвоха, не надо держать себя в руках, она просто расслабилась и растворилась в бесконечном потоке любви и нежности…

Женское чутье безошибочно подсказывало, что она желанна и любима, что она для него сейчас единственная во всей вселенной…

Рите снился звездный лев.

С гибкой кошачьей грацией он спустился с неба по лунной дорожке и подошел к палатке, недовольно рыча.

Он явился забрать ее с собой, вырвать из крепких объятий земного мужчины. Он считал ее своей собственностью…

Рита еще теснее прижалась к Георгию… и открыла глаза.

Это не сон… Рядом с палаткой кто-то сильно топает, бродит вокруг… Кто-то большой и грозный, вон какие тяжелые у него шаги.

Рита затрясла Георгия за плечо. Он только сонно бормотнул в ответ.

— Проснись! — свистящим шепотом, чтоб не услышал неведомый Некто, взмолилась Рита.

— Дай поспать… — буркнул он.

— Там кто-то есть! Слышишь? Ходит…

Может, какие-нибудь бандиты набрели на их маленький лагерь? Может, высмотрели днем укрытый под соснами джип и теперь решили напасть на них, спящих?

— Где твой нож? — одними губами спросила она. — Или топор?

А может, лучше не показывать виду, что они проснулись? Пусть берут все, что хотят, только не трогают… Может, они вооружены?

Георгий поднялся на локте, прислушался…

Топот снова раздался совсем рядом с ними, руку протяни и коснешься ночного разбойника…

— Вот паршивец, спать мешает! — громко сказал Георгий. — Сейчас я его поймаю!

Рита в ужасе зажала ему рот.

— Тише… Услышит…

Шаги замерли. И вновь раздались, уже ближе к очагу.

Георгий решительно откинул полог и выбрался из палатки.

Рита пыталась удержать его, вцепилась в руку, но он высвободился одним быстрым движением.

Она затаила дыхание.

Снаружи послышалась возня, кто-то упал на землю, покатился… Громыхнули камни очага… Заметался, шаря по кустам, свет фонарика.

Крадущиеся шаги приблизились к палатке, полог откинулся…

Шлеп! И прямо в Риту полетел фыркающий колючий клубок.

Она заорала истошно на все ущелье.

Яркий свет ударил в глаза, и Георгий сказал:

— Фу, даже уши заложило.

В светлом пятне на спальнике Рита увидела… ежика.

— Смыться хотел, бандит, — Георгий ткнул его пальцем.

Ежик опять зафыркал, ощетинился иголками, пряча от незнакомых страшилищ нежное уязвимое брюшко.

— Больше там никого нет? — удивилась Рита.

— Я поискал… Кажется, он был один, без семейства…

Она с недоверием уставилась на Георгия.

— Ты хочешь сказать, что это он так топал?

— А кто здесь еще может быть?

— Да кто угодно! Шакалы, гориллы, разбойники! Да здесь целый зоопарк! Нет, кунсткамера!

— Ежика испугалась! — хохотал Георгий. — Посмотри, какой маленький!

Он ухватил его двумя руками, тыча Рите прямо в лицо.

— Выбрось немедленно! — заверещала она.

— И не подумаю! Он будет жить с нами.

— Ну и спи со своим ежом!

Рита выдернула из-под него спальник, нырнула внутрь и быстро застегнула замок.

Георгий целую минуту мучительно раздумывал. И наконец изрек:

— Пожалуй, ты все-таки мягче…

Глава 11 ОГНЕННАЯ ЛАВА

Они уже далеко ушли от своего лагеря. Медленно брели вдоль по берегу, просто так, обследуя окрестности.

— Между прочим, это заповедное место, — говорил Георгий. — Я бы лично не пускал сюда диких туристов. Здесь надо устроить национальный парк, или заказник…

— Ежиков охранять? — усмехнулась Рита.

— Темнота! Посмотри вокруг, на всем Черном море только здесь сохранились реликтовые растения.

— Какие?

— С доисторических времен.

— Ты хочешь сказать, что этой сосне сто тысяч лет?

— Да поменьше, пожалуй, — хмыкнул он. — Но выглядит она так же. Вид не изменился. И сосны, и можжевельник ты можешь созерцать в том же виде, в каком видела их какая-нибудь пещерная девица в шкуре мамонта. И около ее логова топали точно такие же ежики, и лакомилась эта мохнатая дева той же самой ажиной…

Рита передернула плечами:

— Б-р-р… Как будто ничего с тех пор и не изменилось?

Георгий покосился на нее:

— Ну… Первобытная женщина чуть-чуть облагородилась… Выбрила подмышки, выщипала брови… А по сути…

— Сам ты… питекантроп!

Рита изо всех сил пихнула его в грудь. Георгий не удержался и свалился в воду, в заросли противных, ветвящихся водорослей.

— Ух… — глухо выдохнул он, стиснув зубы, и осторожно поднялся.

— Ушибся? — Рита виновато засуетилась рядом.

— Глянь-ка, что там?

На его спине между лопатками набухал кровью глубокий порез.

— Надо промыть, — ляпнула Рита первое, что пришло на ум.

— Не сыпь мне соль на рану… — дурашливо затянул он. — Тебе бы в гестапо служить, дорогая. Поплюй, и все пройдет.

И Рита тщательно поплевала и зализала ранку, чтобы ее не разъедала дальше морская соль.

Как будто ножом полоснули по спине… Непохоже на камень…

Она вошла в море и склонилась, пристально вглядываясь в дно.

Оно все было покрыто продолговатыми черными раковинами, запутанными в водорослях…

Рита ухватила одну, с трудом отодрала от камня и показала Георгию.

— Смотри, какая гадость… Они случайно не ядовитые?

— Это не гадость, это прелесть! — неожиданно просиял он. — Ах ты, добытчица! Все-таки дремлют в тебе древние инстинкты, хоть ты и сопротивляешься изо всех сил…

Он забыл про свой порез и тут же полез в море вслед за Ритой.

Добычу раковин он поставил прямо-таки на промышленную основу: отдирал от камня целый куст водорослей вместе с ракушками, бросал на берег и принимался за следующий. А там уже Рита отколупывала, выпутывала из коричневых зарослей черные раковинки и складывала в кучку, не совсем понимая, для чего они это делают.

— Снимай майку, — велел Георгий.

— Зачем?

— Не спорь, женщина!

И когда Рита стянула ее, он связал низ в тугой узел и насыпал в получившийся мешочек собранные ракушки.

— На обратном пути заберем, — здраво решил он. — Зачем зря таскаться?

— Это гербарий? или… море…барий?

— Маринобарий, — поправил Георгий. — Я тебе из них сделаю бусы и браслеты… На руки, на ноги и в нос. Тебе пойдет.

— Представляю! — фыркнула Рита. — Очень впечатляюще…

Они все шли и шли, непонятно куда. И вполне можно было бы уже повернуть в другую сторону…

Но, видимо, у Георгия была впереди какая-то цель, потому что он вполне уверенно топал вперед.

Наконец остановился и объявил:

— Пришли.

Выбранное им неизвестно за какие заслуги место ничем не отличалось от остального довольно унылого побережья. Справа скалы, слева море, кривобокие сосенки на вершине…

Георгий зачем-то полез вверх по почти отвесной скале, да еще и Риту потащил за собой.

Через несколько метров в скале обнаружился круглый покатый лаз, ведущий куда-то в самую глубину.

— Настоящие мужчины всегда пропускают женщин вперед, — заявил он, подпихивая к нему Риту.

— Ты хочешь от меня избавиться? — заверещала она, упираясь изо всех сил.

— Пока еще нет… — ухмыльнулся он и полез первым. — Вот так всегда… А потом обвиняешь в отсутствии хороших манер…

Рита поколебалась и скользнула вслед за ним в узкую дыру.

Секунда жуткого полета в темноте, в шорохе осыпающихся под ногами камней… и Георгий поймал ее внизу.

…Они стояли в длинной, довольно высокой пещере. Луч фонарика выхватывал из темноты осклизлые стены, покрытые беловатым наростом, стрельчатые своды грота, несколькими арками уходящие в глубину… и черное стоячее зеркало воды прямо под ногами…

Мамочки… Как же они отсюда выберутся?! Ей ни за что не протиснуться обратно в узкий крутой лаз…

— Нравится?

Кажется, он был горд собой.

— Б-безумно… — старательно удерживала дрожь Рита.

— Знаешь, куда мы с тобой попали?

— В преисподнюю, — мрачно пошутила Рита.

— М-м… Мы еще недостаточно нагрешили, — заметил он.

— А ты знаешь, как нам выбраться обратно?

— А тебе разве уже надоело? — безмятежно осведомился он.

— Ну что ты! Я в полном восторге…

— Правда? Тогда тебе будет интересно узнать одну весьма поучительную историю…

— Про девушку Кудыку? Или про старичка со старушкой?

Георгий выключил фонарь, и в темноте замерцали зеленоватым тусклым светом замшелые стены.

— Видишь?

— Опять планктон?

— Это же фосфор, — с легкой досадой сообщил он. — Не перебивай… — И он таинственно понизил голос: — Это светятся души несчастных влюбленных…

— Почему несчастных? — возразила Рита.

— Есть такая легенда, что давным-давно жила на берегу моря прекрасная царевна-королевна. Был у нее хрустальный дворец, алмазный замок и башня из слоновой кости. И сама она из себя красавица-раскрасавица… Грудь высокая, глаза зеленые, ножки точеные… Один только в королевне изъян. Позабыл Создатель вложить в прелестную грудь человеческое сердце… Много юношей добивались ее расположения, много зрелых мужей теряли сон и покой при одном только взгляде на раскрасавицу. Но принцесса любила только себя, единственную и неповторимую… А всем воздыхателям велела отправляться в глубокие копи, в сырые рудники и пробиваться сквозь толщу скалы к самому сердцу земли.

— Зачем?

— Потому что огненная лава, которая бурлит под земной твердью, как предсказал королевне седой колдун, может зажечь в гордячке искорку любви к тому, кто добудет ее…

— Значит, принцесса все-таки хотела полюбить?

— Не знаю, — пожал плечами Георгий. — Думаю, что ей просто было любопытно узнать, как это бывает. Тем более что ни один смельчак не возвращался обратно. А она, бессердечная, тут же забывала о тех, кто ради нее навеки заточал себя в подземных сводах… Они никогда больше не могли увидеть солнечного света, без еды и питья таяли на глазах, превращаясь в бледные тени, и все долбили и долбили твердые скалы, и только любовь поддерживала в них угасающие силы… Довольно скоро на всем побережье не осталось ни одного мужчины — все добровольно ушли в глубокие ущелья, каждый надеялся, что ему-то и повезет… Матери рыдали, удерживая своих сыновей, девушки старели, так и не узнав мужской ласки… И весь род человеческий мог прекратиться, потому что дети не рождались больше… Только бессердечная красавица была все так же молода и хороша и ничуть не волновалась, что жизнь стала угасать в пустеющих селениях…

— И тут, конечно, явился к ней рыцарь… — вставила Рита.

— Угадала.

— И он добыл огненную лаву…

— Добыл. Правда, за это время рыцарь превратился в седого дрожащего старца. Он принес в хрустальный дворец сосуд с кипящей лавой из сердца земли и преподнес его своей любимой. Но королевна глянула на него и не пожелала взять из его рук лаву, которая могла пробудить в ней любовь. Разве можно любить уродливого старика? Она велела заточить его в глубокое подземелье вместе с его подарком, чтобы вернулась лава в сердце земли, и не воспылала принцесса любовью к недостойному ее.

— У тебя бывают сказки со счастливым концом? — спросила Рита.

— А тебе непременно хочется хэппи-энда? Так не всегда бывает… — усмехнулся Георгий. — Бедный рыцарь кончил свои дни в этой самой пещере. Горячая лава остыла и превратилась в холодное черное озеро… Однако люди говорят, что если бессердечная красавица окунется в него, то сможет полюбить первого встречного.

— На фига же ей тащиться сюда, если она сидит в своем хрустальном замке, в башне из слоновой кости, и в ус не дует? — засмеялась Рита.

— Замок раскололся, башня разрушилась от времени, и королевна переселилась в уютную квартирку. А чтобы не вызвать справедливый гнев остальных женщин, стала осторожнее, и только изредка позволяет себе загубить очередную мужскую душу…

— Мораль сей басни такова, что ты отыскал коварную царевну и притащил ее сюда, чтобы макнуть в эту вонючую лужу? — усмехнулась Рита.

— А что, на воре шапка горит?

— А знаешь пословицу, что насильно мил не будешь?

— У тебя гипертрофированное самомнение, — помолчав, ехидно сказал Георгий. — Царевна-королевна была раскрасавицей… И к тому же не висла на всех мужиках подряд…

Рита молча отвернулась и попыталась вскарабкаться обратно по узкому лазу.

Слишком тесно и круто… Плечи царапают мелкие камешки… Она просто застрянет здесь навечно…

— Не старайся, бесполезно, — хмыкнул Георгий. — Тут есть только один выход. Так что окунуться все же придется.

Он нырнул в черное озеро и… исчез… Рита ждала минуту, другую… целую вечность… Жуткая паника охватила ее. Куда же он пропал? Теперь она останется здесь одна, навсегда… и тоже превратится в призрак, в бледную тень…

— Эй, ты еще там? — раздался сверху, из лаза, голос Георгия.

— Дай мне руку! — потребовала Рита. — Вытащи меня!

— Ныряй, — засмеялся он. — Сразу под скалой есть выход в море.

…Рита принципиально с ним не разговаривала. Даже в его сторону не смотрела, когда они шли по берегу обратно.

Такого жуткого страха она никогда еще не испытывала. Бросить ее одну в этой кошмарной пещере?! Да она чуть не утонула, пока выплывала под толщей скалы!

Георгий шел впереди, насвистывал как ни в чем не бывало.

— Дай мне руку, дорогая, — повернулся он к ней. — Здесь очень скользкие камни…

— Без тебя обойдусь!

Он обхватил пальцами Ритино запястье и помог преодолеть коварное место. Они остановились, глядя друг на друга…

Что это, неужели так действует остывшая волшебная лава?

Лава… лав… любовь?..

Ноги внезапно ослабли, а внутри горячими толчками закипало бешеное, первобытное желание… И словно ток пробежал из руки в руку, от него к ней… от нее к нему…

Нет-нет, разве можно заниматься любовью средь бела дня на совершенно открытом месте, на виду у всех?

Глупости, да кто их здесь увидит?

А вон вдали проплывает мимо белый теплоход… Наверное, все пассажиры высыпали на палубу с биноклями…

Ну и начхать! Пусть завидуют!

Ошалевшие чайки носились над самой водой, почти касаясь крыльями волн. Багровая полоса заката прорезала небо, и нестерпимо красный диск солнца тонул в окрашенном багрянцем море…

На железном листе запекались на костре черные раковины мидий.

Они приоткрывались от жара, и пузырилась по краям закипающая влага…

Острый запах будил зверский аппетит. Рита жадными глазами смотрела на мидий и нетерпеливо теребила Георгия:

— Ну, скоро можно есть?

За эти несколько дней она научилась радоваться таким простым вещам, как скудная еда, сон на твердой земле, и каждому новому утру, и каждой ночи.

Наверное, через эту бухточку проходила неведомая магнитная аномалия. Время здесь тянулось бесконечно, неторопливо, давая возможность прожить и прочувствовать каждый миг.

Соленые морские ванны вместо джакузи, печеные мидии вместо устриц, сосновые иглы взамен итальянской спальни… Оказывается, всему можно найти вполне сносную замену, кроме одного…

Никого другого, только Георгия могла представить рядом с собой Рита. Ни с кем, кроме него, закат не был бы так ал, луна так полна, а счастье не казалось бы таким бесконечным… Остановись, мгновение…

Глава 12 ВСЕ КОНЧАЕТСЯ…

Ночью разразилась гроза.

Море вскипело, вздыбилось огромными волнами и с шумом обрушивало их на берег. Оно скрыло под собой весь пляж и теперь подбиралось к поляне.

Хилый ручеек тоже забурлил, вышел из берегов и растекся широко, до самой палатки.

Ливень обрушился на ущелье сплошной стеной, нескончаемые потоки хлестали иссохшую землю.

Палатка сразу же подмокла и стала протекать. Сквозь прорехи в крыше прямо на Риту проливались ледяные струйки.

Укрывшись спальником, они выскочили из палатки и побежали к машине, поскальзываясь в липкой грязи.

Когда-то джип Георгия казался Рите Ноевым ковчегом, спасающим от потопа единственную на земле пару. Теперь же ей было не до романтических сравнений.

Мокрая, как мышь, она дрожала под влажным тяжелым спальником и проклинала все на свете.

По ущелью рокотали раскаты грома, а райское местечко превратилось в кромешный ад.

Зачем он притащил ее сюда? Должен был подумать, что не вечно будет сиять солнце, что идиллия может окончиться внезапно, что дождь и холод могут в одночасье перечеркнуть все, что было у них хорошего за эти дни.

Ей вспомнились все обиды, все его издевательства. И проклятая перловка, и полуголодное дикое существование, и унизительные походы «в кустики» в его сопровождении…

Да он и грозу эту подстроил нарочно, лишь бы сделать ей хуже, лишь бы досадить и помучить лишний раз!

К тому же все тело зудело, и Рита то и дело почесывалась, как блохастая кошка. Ее прекрасная нежная кожа сползала ошметками, и тело покрывалось безобразными ярко-розовыми пятнами, будто лишаями.

А у этого гада был ровный бронзовый загар, у него не болел красный облупленный нос, не стучали от холода зубы…

Да ему все нипочем и совершенно плевать на страдания и лишения, которые она по его милости испытывает.

Она отодвинулась подальше, забилась в угол кабины и решительно пресекла его попытку обнять ее.

— Не трогай меня! — голос вдруг стал противным и истеричным. — Терпеть тебя не могу!

— А я слышал, что гроза обладает мощным сексуальным стимулом.

— У тебя одно на уме! Вызови сюда своих шлюшек и с ними проводи эксперименты! — взвизгнула она.

— А тебя я больше не возбуждаю? — цинично усмехнулся он.

Риту аж передернуло от нахальной мужской самоуверенности. Да он просто пользуется ей, как какой-нибудь Лизкой!

— Я тебя ненавижу! — прошипела она.

— Что ж, ненависть тоже сильное чувство, — спокойно отозвался он, устроился поудобнее и тут же демонстративно захрапел на весь джип.

Животное! Да где были раньше ее глаза? Как она могла вообразить, что можно полюбить такого… такого…

…Хмурое серенькое утро едва занялось после ночной грозы. Солнца не видно сквозь сплошную пелену туч.

Противно, зябко… Ноги по щиколотку увязают в чавкающей грязи.

На пороге палатки валяется в луже грязная тряпка. Это Ритино вечернее платье стало такого невозможного серо-черного цвета. Видно, вывалилось ночью под дождь, когда они впопыхах перебирались в джип…

Или он нарочно извалял его в грязи, чтобы ей не в чем было вернуться в город?

Рита нашла мыло, подобрала с земли платье и растерянно глянула на ручей. Вода в нем еще грязнее, чем в луже, желто-серая, густая, как кисель, пузырящаяся…

Георгий как ни в чем не бывало приводил лагерь в порядок. Развесил на кустах спальники для просушки, проложил по раскисшей поляне дорожку из плоских камней…

— Не старайся зря, — процедила сквозь зубы Рита.

— Мы все равно не можем уехать, пока не подсохнет дорога, — безмятежно отозвался он.

— И долго мне этого ждать?

— Ну, может, к вечеру… — неопределенно пообещал Георгий.

Рита молча отвернулась и демонстративно прошлепала по грязи рядом с дорожкой.

— Ты сегодня прекрасна, как никогда! — насмешливо бросил он ей вслед.

Рита ободрала очередной лоскут кожи и всхлипнула от жалости к себе… До чего он ее довел! Волосы повисли грязными сосульками, слиплись от пота и морской воды, стали жесткими… Нос торчит посреди лица красной пуговицей и тоже шелушится… И все тело болит — не дотронуться.

Вот в чем коварство солнечного ожога: кажется, что все обошлось, залечилось, а потом — бац! — и облезаешь как драная кошка.

Она добралась до выступающей в море скалы и брезгливо вошла в море по колено. Берег грязный, кругом водоросли, а в воде просто кишат противные студенистые медузы. Касаются тела, и Риту всякий раз передергивает от отвращения.

Мыло совершенно не мылится, она уже извела на свое платье почти весь кусок, а оно все не становилось прежнего золотистого цвета.

Даже кожа на пальцах стерлась с непривычки, и соленая вода больно разъедала ранки…

Ну за что ей такие мучения?!

Рита разложила на скале кое-как отстиранное платье и прижала несколькими камнями.

Остаток мыла она потратила на себя, осторожно, чтобы не коснуться медуз, прополоскала волосы и отскребла с тела налипшую грязь.

Робкий луч солнца выглянул из-за туч, и что-то блеснуло на берегу между камней.

Рита наклонилась и подняла… перстень с сапфиром.

Ну что, талисман, призванный охранять и приумножать любовь? Слишком поздно ты вернулся к своей хозяйке…

Она омыла кольцо в воде и надела на палец.

…И все же хорошо, что нашелся подарок Лучано. Традиции не должны угасать… Рита будет хранить семейную реликвию страстного итальянца… Может быть, когда-нибудь у нее будет сын, и тогда она передаст ему перстень, чтобы он надел его на палец своей возлюбленной… А та отдаст кольцо невесте своего сына, и долго-долго будет передаваться оно из поколения в поколение, охраняя в их семье любовь, покой и счастье…

Фу ты! С чего это она вдруг подумала о сыне? Она вовсе не собирается сейчас обзаводиться детьми!

Потом, когда-нибудь… Когда подберет на роль отца подходящую кандидатуру…

Георгий, как всегда некстати, оказался рядом и насмешливо сказал, глядя на перстень:

— К твоему сведению, некоторые люди заслуживают того, чтобы о них помнили! — запальчиво ответила Рита.

Он дурашливо склонился:

— Я, конечно же, не вхожу в их число?

— Конечно!

— О, мама мио! Санта мадонна! Я не перенесу такого удара! — он схватился за грудь, паясничая. — Синьорина не разделит со мной мою скудную трапезу… Придется мне в одиночестве давиться слезами и телячьим паштетом…

Рита насторожилась.

— Паштетом?

— О, да! И еще дивными серебристыми сардинками в оливковом масле…

Он «горестно» обхватил голову и, пошатываясь, побрел по берегу.

— Постой, ты это серьезно? — недоверчиво спросила Рита.

— Не обратно же везти…

Она поспешила за ним, допытываясь:

— А откуда у тебя вдруг взялись сардины? Или ты опять безбожно врешь?

— Святая правда! — клятвенно заверил Георгий. — Сама увидишь.

— Ты же говорил, что не взял с собой припасов… А! — завопила она. — Ты нарочно меня мучил! Голодом морил!

Георгий повернул к ней смеющееся лицо:

— Как ты могла подумать? Я укладывал вещи в машину и совершенно случайно наткнулся на пакет…

— Случайно?!

Да у него не бывает случайностей! Он заставлял Риту жрать всякую гадость, прекрасно зная, что в машине…

Ну какая же подлая скотина!

Георгий хитро покосился на Риту.

— Ты не рада? Я думал, это будет сюрприз.

— Да я по горло сыта твоими сюрпризами!

— Жаль, что ты сыта… Я думал…

— А ты не думай, — быстро сказала Рита. — Возможно, я даже съем немного, чтобы не упасть в обморок.

Все вещи уже были сложены, только палатка досыхала на камнях.

Георгий положил поверх очага доски, накрыл их чистым полотенцем — а она-то обсыхала, не вытираясь, даже кожа обветрилась! — и устроил роскошный стол.

Да, сейчас Рите даже консервы казались безумной роскошью. А что уж говорить о настоящих тарелках, вилках и тонких бокалах на витых ножках!

Бутылочку шампанского «Дом Периньон» Георгий совсем недавно вынул из холодильника в джипе. Она запотела и даже кое-где покрылась инеем.

Сардины действительно красовались посреди импровизированного стола, и телячий паштет, и салями, и грибочки, и даже коробка Ритиных любимых конфет…

Откуда он узнал, что она любит трюфели? Георгий был уже одет: джинсы, кроссовки, чистая рубашка… Он даже побрился!

Не могла же Рита сесть к столу полуголой. Она натянула полупросохшее платье, поежилась от неприятного прикосновения влажного заскорузлого шелка к воспаленному телу и примостилась на краешке скамьи с каменным выражением лица.

Георгий уселся напротив, торжественно откупорил шампанское, и пена шапкой вскипела в бокалах…

— У меня есть тост… — начал он, глядя на Риту.

— Вот только этого не надо! — нервно сказала она.

— Желание дамы — закон, — он молча выпил и полез в карман. — Кстати, ты забыла… И протянул ей пригоршню ее украшений. Рита быстро нацепила все на себя, словно заковалась в броню, и аккуратно подцепила вилочкой кружок колбасы.

— Скажи, мне просто интересно, — спросил Георгий. — Тебе правда так нужен комфорт и всякие безделушки? Только это доставляет тебе радость?

— Мне нужно, чтобы мне не портили настроение, — сварливо отозвалась Рита. — И не совали нос, куда не просят.

— Извини, ешь спокойно.

Он замолчал, с аппетитом впившись зубами в кусок хлеба с паштетом.

— Наверное, тебя в детстве баловали? — опять начал он через несколько минут.

— Не больше, чем тебя!

— Ну, я-то неприхотлив, — усмехнулся Георгий. — Мне все равно, что есть и где спать… Было бы с кем…

— Значит, все равно с кем? — уточнила Рита и закашлялась, поперхнувшись крошкой.

— Не торопись так, дорогая, а то получишь заворот кишок.

— Да замолчи ты наконец! — вспыхнула она. — Не понимаю, зачем я-то тебе была нужна? Какого черта ты все это затеял?! Любая местная нимфетка с удовольствием скакала бы здесь голышом…

— Я и сам не понимаю… — вздохнул он. — Действительно, любая была бы рада… По крайней мере не было бы писков и воплей по всякому поводу.

— Тебе не поздно исправить свою ошибку, — с сарказмом сказала Рита. — Отвези меня обратно, подбери на пляже смазливую шлюшку и можешь продолжать свой пикник хоть до скончания века!

А внутри все сжималось от обиды… Сам признался, что ему все равно, кто рядом… Она лишь случайный эпизод… Ошибка.

Ну что ж, не он один ошибся. Рита сама сделала неправильный выбор. Кого же винить, кроме себя?

— К сожалению, больше нет времени. Работа ждет. — Он ткнул вилкой в последнюю сардинку и выжидательно посмотрел на Риту.

— Лопай, лопай, — язвительно сказала она.

— С удовольствием.

— Не подавись только.

— Ты так заботлива… Еще вина?

— Пожалуй…

— Возьми конфетку.

— Ты так внимателен…

— Тебе было плохо здесь?

— Отвратительно!

— Тогда тебе надо благодарить грозу. Если бы не буря, мы могли еще остаться…

— Страшно подумать!

— Кстати, ты видела? На скалы ночью штормом выбросило дельфиненка. Подплыл слишком близко к берегу. Весь оцарапался о камни.

— Нет…

Рита остолбенела, словно она, а не буря была виновата в этом.

Словно дельфиненок пожертвовал собой, чтобы доставить ей пропажу… Перстень со дна морского…

— Я оттащил его в воду, — сказал Георгий. — Может, оклемается…

— Значит, он не погиб? — обрадовалась Рита.

Георгий прищурился.

— Может, это тот, кого ты приваживала рыбой на мелководье?

— Вечно ты меня во всем обвиняешь! Я у тебя всегда крайняя!

— А тебе хочется быть первой?

— От тебя я ничего не хочу! — гордо заявила Рита.

— И правильно.

— Где сядешь, там и слезешь…

— Абсолютно верно.

— Как жаль, что дождь не пошел раньше!

— Полностью солидарен.

— Но лучше позже, чем никогда…

— Потерпи, скоро кончатся наши мучения.

Ах, он еще и мучился с ней эти несколько дней?! Такое ярмо надел на шею! А она, дура, расслабилась… глупые мысли в голову полезли… Даже о счастье размечталась…

Да если подумать, что хорошего она от него видела? Разве он рассыпал звезды, зажег луну, пустил родник?

Наоборот, он старался, как мог, все это опошлить, подкалывал, выставлял ее полной идиоткой… Строил из себя супермена. Хорошо выделываться перед слабой женщиной! Самоутверждаться за ее счет!

Просто кусок в горло не лезет… Рита отодвинула тарелку и встала.

— Ты сыта, дорогая?

— Выше крыши!

— Тогда, если тебе не трудно, убери со стола.

Рита сгребла полотенце вместе с остатками еды и с размаху швырнула все в кусты.

— Так подойдет?

Георгий хмыкнул, нашел лопатку и принялся копать ямку. Демонстративно собрал весь оставшийся мусор, сложил туда и засыпал влажной землей.

Рита забралась в джип и уселась, не глядя на него.

Георгий все еще возился на поляне. Скатал в рулон палатку, сложил в коробку «банкетную» посуду, походил зачем-то, осматриваясь по сторонам… Все не мог расстаться со своим драгоценным местечком.

— Долго мне еще ждать?

Наконец он уселся рядом с ней.

— Ну, поехали?

— Слава Богу!

— Не жалко?

— Ни вот столечки… — Рита «щедро» отмерила самый кончик мизинца.

— А может, останемся?

— С ума сошел?!

Ей так хотелось поскорее вырваться отсюда, попасть в привычную атмосферу и больше не чувствовать унизительную зависимость от этого самодовольного хама…

Глава 13 ПОСЛЕДНИЙ ПОДАРОК

Могучий джип с ревом взбирался по крутому склону, пробуксовывая колесами в липкой грязи.

— Послушай женщину и сделай наоборот, — бурчал под нос Георгий, переключая скорости.

— Самому надо думать!

— Я говорил, что еще не подсохло.

— Хватит все на меня сваливать!

Джип рывком перевалился из ущелья на раскисшую дорогу, и Георгий заметно повеселел.

— Да ты сварливая, моя дорогая! — присвистнул он.

— Я тебе не дорогая!

— Как же! Да ты вся просто бриллиантовая… Драгоценная ты моя!

Он лихо выворачивал руль на скользких поворотах серпантина и что-то насвистывал себе под нос.

До Риты доносились обрывки слов какой-то самодеятельной песенки с монотонной мелодией:

И хорошо, что окончен! Спасибо грозе… Смыла с него притворство, и он показал Рите свое настоящее лицо…

Корявые сосенки и грязная лужа, а не ручей! Дешевая романтика. Купилась на красоты природы? Получила?

А Георгий, словно в насмешку, продолжал значительно громче:

Да уж, хорошо бы больше не встретиться! Ищи себе другое «солнышко»… Глаза б мои тебя больше не видели!

— Сделай милость, не свисти. Голова болит, — не поворачиваясь, буркнула Рита.

— Да ты еще и больная насквозь! — усмехнулся он. — А по виду не скажешь… Наверное, съела чего-нибудь?

Рита не ответила, и он опять засвистел незатейливую мелодию:

Рита заткнула уши пальцами.

Дорога тянулась бесконечно, наматывая километр за километром. Одно хорошо — хоть пыль прибило дождем, можно дышать спокойно.

Рита приоткрыла окно и с наслаждением втянула в себя бодрящий солоноватый воздух.

— Тебя тошнит? — тут же спросил Георгий. — Может, расстройство желудка с непривычки? Ты не стесняйся, скажи. Я могу остановиться.

— Езжай быстрее, ради Бога, — взмолилась Рита. — Меня от тебя уже тошнит!

— А… — протянул он. — Ну, это скоро пройдет.

Наконец-то Сочи! Замелькали мимо низенькие частные домики на окраине.

Георгий, вместо того чтобы прибавить скорость на ровном шоссе, почему-то поехал медленнее, всматриваясь в обрамляющие дорогу палисадники. Остановился у неприметного забора.

— Подожди, я сейчас.

Он стукнул в калитку и принялся о чем-то шептаться с вышедшей навстречу бабулькой.

Рита в недоумении смотрела, как они оба пошли по дорожке куда-то за дом.

Может, ему живот прихватило? И поделом! Нечего издеваться. Теперь она понасмехается всласть!

Бабулька вернулась к машине и протянула Рите огромный розовый помидор, не круглый, а плавно заостряющийся книзу.

Рита повертела его в руках.

— Спасибо… Только зачем?

— Ваш муж сказал, что вам очень нужно, — бойко затараторила старушка. — Только у меня такие красавцы. Глянь-ка, кило на полтора потянет!

— А почему он такой кособокий?

— Так ведь сорт! Бычье сердце! А сладкий, как сахар! — нахваливала бабулька.

Помидорина и вправду напоминала сердце, такое, какое рисуют обычно на любовных открытках.

Интересно, с чего бабка взяла, что Георгий ее муж? Или он сам так представился? Ну не мог же он сказать: «Отнесите эту прелесть моей случайной любовнице»… Так что не обольщайся зря…

Тоже мне, муж… Сатрап! Рабовладелец! Да он устроит такой домострой, что ни одна женщина не выдержит. Синяя борода!

Рита впилась зубами в нежную сахаристую мякоть.

Почему он решил, что ей нужен этот помидор? Непонятно… но весьма кстати.

— Ну как? — заглядывала прямо в рот бабка. — Бычье сердце ведь!

Ну ясно! Опять намек. Тупой подкол насчет бессердечной принцессы… Что-то он стал повторяться, перестал быть оригинальным… Надо обязательно сказать ему об этом.

Рита успела съесть полпомидорины, когда Георгий появился из-за дома, сунул старушке какие-то деньги и направился к машине.

Руки он держал за спиной и улыбался довольно и загадочно.

— Я подумал и решил, что был к тебе очень невнимателен, — вкрадчиво начал он.

— Неужели? — Рита удивленно вскинула брови. С чего вдруг такая перемена? Что-то тут не так…

— Все — таки ты подарила мне незабываемые мгновения…

Хм, приятно звучит, да верится с трудом.

— Позволь преподнести тебе небольшой подарок как компенсацию за те неудобства, которые тебе пришлось терпеть по моей прихоти…

Ох, как галантно… Только небольшим подарком не возместишь облезшую кожу и цыпки на ногах. По его милости Рита вообще превратилась в какое-то чучело!

Она с любопытством посмотрела на спрятанные за его спиной руки.

Что в них? Что он мог откопать на бабкином огороде? Или шарил в сундуке в поисках редкой старинной вещицы?

Насмешливые чертики плясали в прищуренных серых глазах…

Опять этот прищур! Все эти красивые фразы — просто прикрытие для очередной пакости…

Рита напряглась внутренне, а на лице изобразила улыбочку.

— Я еще посмотрю, достаточной ли будет компенсация.

— Я от чистого сердца, дорогая… Я так старался… — скороговоркой лепетал он, изогнувшись подобострастно. — Мой подарок скромен, но наполнен смыслом… Ведь это в честь твоего имени…

И он протянул ей пучок желто-синих анютиных глазок, обмотанный старой газетой.

— Скотина!

Букетик, набранный в честь Анюты, моментально полетел Георгию в лицо, в наглую довольную физиономию, а вслед отправился и огрызок помидора.

— Ты повторяешься!

Сейчас это прозвучало уже совсем не так, как было задумано…

Георгий спокойно отер лицо платком.

— Разве? В прошлый раз были лилии… А что, я опять что-то перепутал? Извини, никак не могу запомнить…

Рита спрыгнула на землю и уткнулась прямо ему в грудь.

— Пропусти… — прошипела она.

— А я разве держу?

Он смерил ее ехидным взглядом и отступил на шаг. Рита стремглав бросилась к шоссе.

— И куда ты торопишься?

— Ловить машину.

— В таком виде? Я бы не подобрал на обочине босую девицу, которую трепали неделю по кустам, — насмешливо сказал он.

Рита быстро одернула вниз подол, прикрывая грязные босые ноги.

— Ничего, другие подберут! Еще и за счастье почтут!

— Удачи! — ухмыльнулся он и забрался в джип.

Массивные колеса вдавили в асфальт хрупкие желто-синие цветочки…

Глава 14 ЛЕДИ НА ОБОЧИНЕ

Рита разъяренно проводила глазами скрывшийся за поворотом джип и решительно вышла на дорогу.

Бегло оглядела себя и ужаснулась.

Платье измято, подол извозился в пыли, шлейф наполовину ободран, волочится сзади, как перебитый хвост…

Она обтерла лицо ладонями, послюнила пальчик и закрутила у лба кокетливый завиток. Пусть прикроет, небрежно спадая, красный облупленный нос.

Она оправила перышки и моментально оценила обстановку на трассе.

Поток машин, поневоле притормаживая, плыл по дороге мимо нее.

Водители таращили глаза на странную даму на обочине.

Проезжайте, проезжайте, жалкие «Жигули» и «Запорожцы»… Ты-то чего вылупился, зеленый? Перекрась сначала свой горшок…

«Волги» были понахальнее, замедляли ход в полной уверенности, что именно их дожидается эта красотка.

Но Рита не поднимала руку, и они проезжали мимо, недоуменно пофыркивая и сигналя таким же зазевавшимся…

Задние автомобили уже заранее сбрасывали скорость, заметив впереди какую-то пробку. Авария там, что ли?

Рита задумчиво оценивала скользящие мимо машины.

Вот крутой навороченный джип… Нет, только не джип! Хватит с нее!

Или, может, синий «мерседес»? Вблизи видно, что крыло помято…

Вон сверкнула в потоке автомобилей симпатичная красная «вольво», новенькая, сияющая краской и отполированными бамперами…

Пожалуй, единственная, достойная Риты машина…

Нет, Рита не вскинула призывно руку, не стала махать ей, выскакивая на дорогу. Она просто пристально посмотрела на «вольво», прищурилась… и едва заметно подмигнула.

«Вольво» послушно подрулила к обочине, и симпатичный молодой человек распахнул перед Ритой дверцу.

Едва «золотистая леди» сделала свой выбор, как пробка тут же рассосалась, и они помчались вперед.

За поворотом «вольво» легко нагнала черный джип с тонированными стеклами и начала обходить его слева, нетерпеливо сигналя.

Совсем рядом с Ритой мелькнуло удивленное лицо Георгия.

Она улыбнулась и помахала ему ручкой.

— Ваш знакомый? — спросил парень. — Номера-то московские…

— Да так… — пожала плечами Рита. — В гостинице виделись…

— Извините за нескромный вопрос…

— Ничего…

— С вами что-то случилось?

Рита хмыкнула:

— А что со мной могло случиться? Разве я похожа на неопытную дурочку?

— Да нет, — улыбнулся парень. — Но мало ли… У нас дамочки приезжие, бывает, пускаются во все тяжкие, а потом жаловаться бегают.

— Это не про меня.

— Я понял. Просто, если что, так у меня здесь все схвачено. Кого проучить надо, только скажите…

Надо было бы проучить… Но не чужими же руками… А раз уж сама не справилась, так лучше выбросить его из головы, и все.

К тому же помидор в его рожу впечатался очень впечатляюще. Жаль, что никто не видел!

Рита небрежно улыбнулась:

— Я решила прогуляться и сломала каблук. Только и всего.

Парень покосился на ее платье и ничего не сказал.

Пусть думает, что у Риты это повседневный дорожный наряд!

— Я училась скакать на лошади, — добавила она. — Специально надела под дамское седло амазонку.

Парень присвистнул:

— Наверное, это было впечатляюще!

— А то!

Они переглянулись и засмеялись.

…Черный джип неотвязно маячил сзади. Рита глянула в зеркальце и нахмурилась. Что еще за слежка?!

Парень перехватил ее взгляд.

— Нас преследуют?

— Видимо…

— Оторвемся?

— Давай!

Он неуловимо переключил скорость, и легкая машинка, будто красная ракета, полетела над дорогой, почти не касаясь асфальта.

Поворот, поворот, проулок, переулок…

Водитель назубок знал свой город, проносился через дворы, задевая развешанное на веревках белье, и вновь выруливал на широкие улицы.

После очередного виража они несколько минут ехали спокойно, радуясь, как дети, играющие в «казаки-разбойники», а потом позади опять появлялся черный джип…

— А! Была не была! — лихо заявил парень, включил надсадно вопящий клаксон и помчался посередине дороги, распугивая встречные машины.

И Рита увидела, что впереди на перекрестке зажегся красный свет.

Черный джип тоже несся посередине, прижимая к обочине испуганно шарахающиеся легковушки.

Красная «вольво» изящно проскочила под самым носом у автобуса и тут же свернула в узкую петляющую улочку, круто поднимающуюся в гору.

Они миновали нелепые бетонные коробки новостроек, натыканные на скалистом склоне, обогнули их и стремительно, как с горки на санках, спустились прямо в центр.

Вот и городской парк, и уже видна впереди «Жемчужина»…

Рита вертела головой, поминутно оглядываясь.

Ага! Отстал, супермен! Так тебе и надо!

Не хватало ей еще и в гостинице выслушивать его колкости!

Анютины глазки… Вот же негодяй!

…Она не знала, что Георгий резко затормозил на перекрестке, увидев мчавшийся наперерез автобус.

Черный джип взвизгнул шинами, послушно рыскнул носом, повинуясь вывернутому до отказа рулю…

Истошно завизжали женщины на остановке, увидев, как надвигается на тротуар темная, взбесившаяся громада…

И крепкий цементный столб принял на себя могучий удар…

Крышка капота задралась вверх, сминаясь в гармошку…

А когда визг затих и мотор перестал натужно урчать, из джипа выбрался Георгий.

— Господи, живой! — ахнули прохожие.

— Да у него шок! Скорую надо!

— Его красная машина подрезала! Я видел!

— Да не красная! Автобус на светофор попер!

— Та не автобус! Та тож его горбулина перлась! — бодро вступила в спор энергичная бабенка.

Георгий выгреб из бардачка документы, хлопнул дверцей и, бросив разбитый джип на перекрестке, вскочил в подошедший автобус.

Яростно спорящая на остановке толпа очнулась и ломанула следом, утрамбовывая потные тела в тесную духоту салона.

— Подожди, я схожу в номер за деньгами, — сказала парню Рита, когда «вольво» остановилась у пандуса «Жемчужины».

Он покосился на бриллиантовое колье, на пальцы, усеянные кольцами, и усмехнулся.

— Для меня лучшая плата, если вы согласитесь со мной поужинать.

— Не получится, — отрезала Рита. — Я уезжаю.

— Жаль, — улыбнулся парень. — Не понравилось у нас?

— Слишком много впечатлений.

Он понимающе улыбнулся, махнул Рите, и красная «вольво» легко сорвалась с места.

Она одарила его величавой прощальной улыбкой и без сил опустилась на барьер пандуса.

Даже в таком убогом виде она все равно привлекает мужское внимание… И только один упорно не желает замечать ее обаяния.

Какая горькая пустота внутри, будто ее выжали, как лимон…

Ну что, королева Марго? Подбирай свой ободранный шлейф и — выше нос! Подданные ждут вас.

Народ толпами кричит «Ура!» и в воздух чепчики бросает…

Как могла королева покинуть их, променять на этого надутого индюка?

…А перед глазами, как нарочно, вставали счастливые мгновения…

Падающие звезды в куполе круглой небесной сферы… Безумные объятия на берегу среди бела дня, когда они бросились друг к другу, как два голодных зверя… Ласковые руки, втирающие в ошпаренную солнцем спину целительный бальзам…

Рита решительно тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли.

Ничего этого не было! Ничего! И Георгия не было!

Да кто это? Она и понятия не имеет…

Королева величественно поднялась с бордюра, отряхнула босые ноги и прошествовала по широкой дорожке к парадному входу гостиницы.

Даже кинозвезды, съехавшиеся сюда в начале июня на свой «Кинотавр», жалко семенили под приветственный гул толпы, пыжась представить себя не в Сочи, а по крайней мере в Каннах…

Куда им до Маргариты! Вот как надо нести себя, неторопливо, с внутренним достоинством, а не выставляя натужно напоказ!

Настоящая леди останется леди всегда, даже в грязном рубище!