Второй брак

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Ну как, тебе было очень тоскливо? – Обычно суровый голос был сейчас так мягок, что Клэр показалось: это не Романо.

«Феррари» вез их обратно, из Амальфи в Сорренто. День с Анной и Алессандро прошел очень приятно. Романо ни разу не нахмурился, не вздохнул. И вообще Клэр могла бы сказать, что ей было хорошо все это время, каждую минуту.

– Не знаю, о чем ты, – ответила она осторожно. – Мне самой хотелось познакомиться с этой супружеской парой. И доставить удовольствие детям. К тому же Грейс рассказывала, какая Эммануэль прелесть...

– Я не об этом. Со мной было тоскливо?

Она, конечно, знала, что он именно об этом спрашивает, но ей так хотелось сохранить тяжело доставшееся перемирие хотя бы до дома...

Сейчас, в машине, он казался таким огромным, даже пугающим...

– Почему ты решил, что я ждала чего-то плохого? – спросила она вместо ответа.

– А разве нет? – Он тоже ответил вопросом, на секунду резанув ее взглядом черных глаз, после чего снова стал глядеть на дорогу. Его рот кривила усмешка.

– Ну, не совсем. – Клэр пыталась сохранить вежливость.

Романо недоверчиво засмеялся хриплым смехом.

– Мне нравится созданный тобой образ скромной англичаночки, – поддразнил он ее. – Нравится гораздо больше, чем вулкан, изрыгающий пламя, которого я ожидал. Но думаю, ты была такой... милой ради Алессандро и Анны. Или просто боялась испугать детей.

– Нет, вы только посмотрите! – Опять он за свои штучки. Клэр просто не могла сдержаться.

Романо вдруг свернул в сторону и остановился у кювета так резко, что из-под колес фонтаном брызнула пыль.

– Я смотрю на тебя, Клэр. – Голос его был глубоким и мягким: этот голос ее успокаивал. – Должен признаться, мне нравится на тебя смотреть. Сегодня я смотрел весь день, и... это очень приятно.

– Прекрати. – Она повернулась к нему, чтобы обжечь взглядом, но не смогла. Выражение его глаз заставило ее замереть.

Романо медленно поднес руку к лицу девушки, слегка приподнял его за подбородок, наклонился и прижался губами к ее губам. Это был ласковый, теплый поцелуй, он быстрее погнал кровь по жилам Клэр. Голова ее сладко закружилась, желание разлилось по всему телу, и она поплыла куда-то... и лишь спустя какое-то время поняла, что происходит. А тогда рывком отодвинулась и открыла глаза.

– Не надо, – прошептала Клэр едва слышно.

– «Прекрати»... «Не надо», – тихо передразнил Романо – А ведь все твое существо жаждет...

– Нет, – резко перебила его Клэр. Лицо ее пылало. – А даже если и так – что ж, это простая физиология, больше ничего.

– Хочешь сказать, что ты то же самое испытывала с любым своим поклонником? – спросил он деланно сладким голосом. – Например, с Аттилио?

– С Аттилио? – При чем здесь учитель, недоумевала Клэр. – Аттилио – мой поклонник не больше, чем ты сам, – огрызнулась Клэр. – И вообще мои любовные приключения, – или их полное отсутствие, добавила она про себя, – тебя совершенно не касаются.

– Справедливо. – Теперь он откинулся на спинку сиденья и скрестил мускулистые руки на груди. Глаза его сердито сощурились. Эта его поза внушала Клэр тревогу.

– Ну что? – спросила Клэр через минуту, когда молчание стало невыносимым. – Мы едем домой или нет?

– Нет. – Романо включил зажигание.

– Как это «нет»?! – взвизгнула Клэр. – Что означает это твое «нет»?

– То, что я не сразу повезу тебя к Донато и Грейс. – Романо вернул машину на шоссе, но бесстрастный голос его звучал подозрительно и настораживал. – Сначала мы хотя бы поужинаем.

– Но они ждут меня! – панически воскликнула Клэр. – Не говоря уже о том, что я не одета для ужина в ресторане.

– Ты прекрасно одета. – Он оглядел ее черными как агат глазами, и она снова почувствовала силу его взгляда. – То есть для меня – прекрасно.

– Романо...

– Но это же просто ужин, Клэр. – Голос его был ласковым. – Все равно тебе нужно поесть, мне – тоже. Почему же не сделать этого вместе?

– Но...

– Я позвоню Грейс и сообщу ей наши планы. О'кей? – Жесткий профиль никак не предполагал отказа. Да и что она могла сделать? Выброситься из автомобиля, как некая героиня тридцатых годов, оберегавшая свою невинность? Клэр не хотела с ним ужинать, это было опасно, она играла с огнем, и все же... Все же ей хотелось этого больше всего на свете. Безумие какое-то...

– Ну так что? – мягко настаивал он.

Да почему нет? – билась в ней мысль, почему нет? Клэр знала, почему «нет»: четыре года она карабкалась, выбиралась из пропасти, в которую бросила ее автокатастрофа. Пыталась понять, кто она теперь, преодолеть предательство Джефа, избавиться от горечи и злости. Пыталась выбросить из памяти саму катастрофу, картина которой посещала ее по ночам еще и теперь.

В те дни на какое-то время Клэр потеряла всякую уверенность в себе, упала на самое дно отчаяния. Но стала упрямо ползти вверх, день за днем. Знала, что когда-нибудь снова начнет работать с детьми и, может быть, встретит хорошего человека. Это произойдет. Так зачем же бояться ужина с Беллини? Совершенно незачем.

В конце концов, Романо же не тащит ее в постель. Клэр инстинктивно прикрыла живот рукой. Он просто приглашает ее поужинать с ним. И ей тоже этого хочется.

– А почему бы и нет? – сказала она вслух.

– В самом деле, почему бы и нет? – повторил Романо очень довольным тоном.

– Боже, как здесь красиво! Какое шикарное место, Романо... Но я одета совершенно неподобающе.

– Вздор. – Он обнял ее за талию легким, но уверенным движением, ведя ко входу в великолепный ресторан, освещенный, наверное, сотней фонарей. – Вздор, – повторил Романо, – здесь едят самые разные люди, от королей до нищих.

Уж я-то знаю, к какой категории себя отнести, подумала Клэр, когда они, миновав главный вход, попали в огромное помещение, напоминавшее своей архитектурой средневековый замок.

Собираясь знакомиться с Анной и Алессандро, Клэр надела строгую блузку из белого шелка с длинным рукавом, а к ней – темно-зеленые брюки. Простой и строгий костюм был идеален для обычного визита, но никак не годился для ужина в дорогом, даже очень дорогом ресторане при шикарном отеле.

Приветствовавший их официант был явно знаком с Романо. Официант провел их к уютному столику на двоих, почти у танцевального круга и в то же время довольно уединенному. Клэр была очень рада: такое место давало ей возможность прийти в себя и оглядеться, не привлекая внимания. Туда-сюда сновали официанты, оркестр наигрывал какую-то завораживающую мелодию, а публика была такая, которую называют благородной.

– Ты часто здесь бываешь? – Уже задав вопрос, Клэр пожалела: ужасно избитая фраза... Но Романо, казалось, этого не заметил. Он вглядывался в лицо девушки, потом взгляд его затуманился.

– Теперь не часто, – ответил он бесстрастным голосом. – Раньше – да.

Ну разумеется, он бывал здесь с женой, подумала Клэр. Она выдержала взгляд, хотя ей хотелось отвести глаза. Бьянка, несомненно, прекрасно вписывалась в здешнюю обстановку; и когда эта пара входила в ресторан, все на них смотрели: красивая, изысканно одетая женщина в сопровождении весьма интересного мужчины...

– С женой? – спросила Клэр. Вопрос вырвался сам собой, против ее воли.

– Да. – Он не уклонился от ответа. – Бьянка любила это место... А тебе здесь нравится?

Что могла она ответить? Мысли понеслись вскачь, и прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что следует сказать правду. А правда была простой: она не Бьянка, не Грейс. Но она нравится себе такой, какая есть. И если не нравилась в первые дни и недели после катастрофы, то это из-за Джефа, внушившего ей, что она – второй сорт. Однако на самом деле она кое-чего стоит. Мысль поразила ее как молния.

– Да, здесь очень мило. – Клэр произнесла «мило» без всяких колебаний. – Я люблю необычные места, в своем особом стиле. Вот только жаль, – продолжила она, – что старинные здания превращают в рестораны и прочие заведения подобного рода, из-за этого мы теряем наше прошлое. Ты меня понимаешь? – Клэр смутилась. – Девяностые годы – это сплошная лихорадка, люди заняты погоней за деньгами и властью. И не останавливаются, чтобы задуматься над истинными ценностями.

– А я и не знал, что ты философ. И что ты лично считаешь истинными ценностями? – спросил он тихо, не отводя глаз от ее разрумянившегося лица.

Вернулся официант, неся бокалы с искрящимся розовым коктейлем, заказанным Романо; разговор прервался. Но едва они остались одни, Романо вновь спросил:

– И что же?

– Что я считаю истинными ценностями? – Клэр глотнула из бокала. Изумительный напиток. Набрав в легкие побольше воздуха, она сказала: – Это те ценности, с которыми я выросла: честность, радость бытия, семья...

– Ты считаешь, что люди, собравшиеся здесь, придерживаются других ценностей?

– Этого я не говорила. – Ей не понравился его едкий тон. – Но действительно думаю, что многие люди одержимы жаждой успеха и ради успеха приносят в жертву семью и друзей. Конечно, человек должен работать, чтобы добыть хлеб насущный, но атмосфера нынешнего века... я бы сказала, агрессивная. Слишком много требований к женщине. У нее должно быть красивое лицо, идеальная фигура. Да и к мужчине – тоже. Он должен иметь власть и деньги, иначе его не будут уважать. Стремление преуспеть во что бы то ни стало, оно везде и всюду...

– Гмм... – Романо задумчиво смотрел на нее, сощуренные черные глаза блестели. – Ты рассуждаешь слегка цинично.

– Ничего подобного! – вспыхнула Клэр. – Просто я не гляжу на мир сквозь розовые очки. Ведь половина населения земного шара голодает, потому что у другой половины – корыстные правительства. Люди вырубают леса, а из-за этого животные, птицы и насекомые исчезают с лица земли. И все – ради так называемого «прогресса»... – Клэр замолчала, смущенная его насмешливым взглядом.

– До чего же ты эмоциональная натура, – сказал он тихо.

– Пожалуйста, оставь свою снисходительность. – Клэр знала, что замечание ее грубовато и уж никак не в стиле предобеденного разговора, способствующего пищеварению, но не могла остановиться.

– Считаешь, что я смотрю на тебя сверху вниз?

– Ну да.

– А вот тут ты ошибаешься, – проговорил он со странной суровостью, которая не позволяла его перебить. – Я не смотрю на тебя сверху вниз, Клэр, скорее, наоборот. Я тебе завидую: не умею вот так болеть за всех, желать перемен к лучшему.

– Разве? Но ты должен...

– Должен? – Лицо его стало отчужденным, а голос резал, как отточенный нож. – Почему это должен? Я не вижу в человеке ничего такого, что заставило бы меня о нем печься. Он прогнил изнутри и снаружи, и даже налет цивилизации не может этого скрыть. Большинство людей движимы лишь любовью к собственной персоне. Это единственное подлинное чувство.

– Но это ужасно. – Она смотрела на него, ошеломленная. – Неужели ты в самом деле так думаешь?

– Именно так я и думаю.

– Ты серьезно? – Клэр была вне себя. – А что скажешь о Грейс и Донато? Они любят друг друга искренне, разве не так?

– Всякое правило имеет исключения, – возразил он мрачно.

– Жизнь кишмя кишит исключениями. – Клэр откинулась на спинку стула. – Одно из них – мои родители. Ты, значит, считаешь, что настоящей любви нет?

– А ты? Ты любила кого-нибудь? – спросил он неожиданно. Он не отводил взгляда от ее карих бархатных глаз.

Она смотрела на него с минуту, не зная, что ответить.

– Одно время я считала, что люблю, – проговорила наконец Клэр.

– А теперь думаешь, что ошибалась?

– Думаю, что ошибалась, – бесстрастно ответила она.

– И что же изменилось? Ты поняла, что любовь была иллюзией и не могла длиться долго?

– Нет. – Клэр поерзала на стуле, ища ответа. – Это не совсем так. Просто Джеф был не тем человеком, за которого я его принимала. То ли я была слепа, то ли он притворялся, создавал другой образ... Короче говоря, когда я его раскусила, он мне не понравился.

– И ты его бросила?

– Нет. – Клэр смотрела Романо прямо в лицо, в глазах ее появилось страдание. – Это он меня бросил. Вскоре после того, как я попала в аварию. Он понял, что я долго пробуду в больнице. И... нашел себе другую.

Романо тихо выругался по-итальянски.

– Какой же дурак... – Романо протянул руки через стол и взял ее ладони в свои. – Как он был слеп, этот идиот.

Клэр сидела не шевелясь, не смея дышать. А он приподнялся и коснулся губами ее губ. Потом, очертив пальцем ее рот, снова сел и взял в руки меню.

Эта ласка ошеломила, потрясла Клэр – ведь она была совершенно несовместима с тем образом холодного эгоиста, который создавал Романо Беллини.

А я считала, что ошибалась в Джефе, подумала Клэр. Но насколько же я ошибалась в Романо! Он не только влечет меня физически, нет, это нечто большее. Всего лишь миг его нежности открыл мне глаза.

Я люблю его.

– Клэр?

Очнувшись, она поняла, что официант уже несколько минут терпеливо ждет, когда она сделает заказ, а она, глядя в меню, даже не может сложить прыгающие буквы в слова.

– Что тебе заказать? – тихо спросил Романо.

– Я... мне все равно.

– Может, что-то из теста? – пытался он помочь. – Или из риса? Здесь делают прекрасный пудинг. А после этого съедим рыбу, которой тоже славится здешняя кухня. Рыбу заливают вином и сметаной, посыпают хлебной крошкой, а потом запекают в духовке. Подают с салатом или с овощами.

– Да-да, я согласна, – поспешно ответила Клэр. – Звучит заманчиво.

Ей все казалось прекрасным: и ресторан, и вино. Она выпила три огромных бокала, иначе не проглотила бы и кусочка – горло сдавило. А чтобы одолеть панику, выпила еще и рюмку бренди с кофе.

Она понятия не имела, о чем они говорили во время ужина, но, видимо, речь ее все же имела смысл, потому что Романо, как всегда, хранил спокойствие. Но она... она сходила с ума.

Романо! Влюбиться в Романо, который больше не верит в любовь!

Но ведь любовь не выбирают, как пару удобных туфель или модную шляпку. Нет, любовь может поразить вас подобно молнии, когда вы ее совсем не ждете!

– Хочешь потанцевать? – Романо смотрел на нее своим непроницаемым взглядом. Несколько пар, покончив с едой, уже кружились по площадке.

Танцевать с ним, чтобы он сравнивал меня с женщиной, все еще владеющей его сердцем? – подумала Клэр. Наверняка Бьянка танцевала превосходно.

– Нет, спасибо, я... Я в этом смысле безнадежна. У меня обе ноги – левые.

– Сомневаюсь. – К ее ужасу, он встал, протянул руку и поднял ее из-за стола. – Очень сомневаюсь.

– Романо, мне не хочется. – Но на самом деле ей еще как хотелось, и когда он за руку привел ее на площадку, потом слегка повернул и заключил в объятия, Клэр поняла, что обрела рай на земле.

Романо касался подбородком ее головы, и от его запаха, от ощущения его тела она погружалась в какой-то безграничный чувственный и даже слегка болезненный восторг. Через минуту-другую Романо чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее, и пробормотал с улыбкой:

– Кто-то мне говорил, что не умеет танцевать?

– Я и правда не умею. – Клэр нервно улыбнулась. – Просто следую за тобой.

– Это что же – скрытый комплимент? Осторожно, не поскользнись. Ты ведь помнишь, что я огромный серый волк, а ты... ты – Красная Шапочка, и ты в моей власти. – Отняв руку, он ласково прикоснулся к ее шелковистым блестящим волосам, потом снова прижал ее к себе.

Это было трудно вынести. Клэр никогда бы не поверила, что это возможно – любить кого-то так, что любовь граничит с физической болью. Но вот она – ноющая боль в сердце... жар, проникающий в каждую жилку, возбуждающий каждый нерв... А Бьянка – она владела им целых пять лет! Или шесть. Просыпалась рядом с ним, они вместе смеялись, дурачились. Предавались, любовным утехам в тишине теплой и долгой итальянской ночи...

– Клэр... – прошептал он в гущу ее душистых волос, снова крепко прижав ее к себе. И тут она почувствовала в нем, испытав минутный шок, возбуждение, которое он не смог скрыть.

Значит, он меня хочет, мелькнула мысль. Закрыв глаза, она подавила желание дотянуться до его лица и найти эти резко очерченные, не терпящие отказа губы. Он хочет меня, хочет всем своим существом. Что бы он ни думал о своей Бьянке, как бы ни заледенело его сердце – он хочет меня.

– Ты знаешь, что ты красивая? – спросил он почти шепотом, но слова эти погнали огонь по ее жилам. – Очень, очень красивая. У тебя кожа как сливки.

Сливки? – грустно повторила про себя Клэр, думая о сизых шрамах на животе; они побледнели, но все же видны. От этой мысли Клэр съежилась.

– Не бойся меня. – Романо объяснил ее внезапную отстраненность по-своему. – Я не буду навязываться всего лишь из-за... физиологии, как ты выразилась. Хотя она вновь дает о себе знать. – Это прозвучало как-то уныло, и Клэр вдруг разозлилась. Она хотела, чтобы он был взбудоражен, чтобы желание разрывало его на части, так же, как и ее. – Расслабься, Клэр, – продолжал Романо – В конце концов, мы взрослые люди и можем наслаждаться друг другом, не думая ни о чем.

Что он хочет этим сказать? Клэр собиралась спросить, но он еще крепче прижал ее к себе, и она... растеряла все мысли.

Они провели на танцевальной площадке больше часа, за это время Романо успел поцеловать ее не один раз. Склоняя к ней голову, дразнил губами, пока она не открывала свои, и целовал ее до полного изнеможения.

Клэр давно уже подозревала, что Романо – страстный мужчина, несмотря на личину равнодушия, предъявляемую миру. Эту страстность выдавали огненно-черные глаза и твердо очерченный чувственный рот. Но час, проведенный на танцплощадке, стал для Клэр открытием: можно, оказывается, ласкать друг друга в огромном зале, среди толпы людей... Романо проделывал нечто невероятное с ее телом, а она – с его. Она чувствовала его возбуждение через одежду. А когда попыталась представить себе, что было бы, останься они наедине, то едва не лишилась чувств.

Настало время для небольшого шоу, и танцующие сошли с круга. Клэр не смогла бы добраться до их столика, если бы Романо не вел ее твердой рукой...

Ресторан они покинули в двенадцатом часу. Идя к машине, Клэр дрожала с головы до ног и молила Бога, чтобы Романо этого не заметил. Еще ни разу в жизни не чувствовала она себя такой уязвимой – не только из-за того, что физическое влечение к Романо оказалось сильным, мучительным, но еще и потому, что Романо безраздельно завладел ее мыслями.

– У-у-у, какое у нас серьезное лицо, – сказал он весело, усаживаясь на водительское сиденье. А когда Клэр не ответила, приподнял пальцем ее подбородок, с минуту смотрел ей в глаза, а потом, едва коснувшись, поцеловал в губы.

– Давай уберемся отсюда, идет?

Что же дальше? – спросила себя Клэр. Она то ли испытывала облегчение, то ли жутко злилась на него. Скорее – последнее. После целого часа чистого соблазна... неужели он просто отвезет ее домой и вручит подруге, как пропавший чемодан?

Несколько минут спустя он остановил машину в глухом переулочке и выключил мотор. Клэр взглянула на него с удивлением.

– Я хочу поцеловать тебя как следует, дорогая, – сказал Романо. Он повернулся к ней. И Клэр показалось, что они одни на всем белом свете. – Мне хотелось этого весь вечер.

Что значит «как следует»? – изумилась Клэр. Кажется, он только и делал в ресторане, что целовал меня так. А потом она поняла.

Склонившись к ней, он жадно впился в ее рот, и тут же ее Пронзило желание – горячее, неодолимое. Это было пламя, пожиравшее ее всю. Как только она приоткрыла губы, он ворвался в ее рот, и язык его проникал все глубже и глубже, а потом от запаха и вкуса этого мужчины у нее закружилась голова.

Клэр прижалась теснее к нему, и его руки заскользили по ее телу. Это была страшная вспышка желания, и его хриплое, прерывистое дыхание, его ищущий рот распаляли ее все сильнее.

Клэр не верилось, что это происходит именно с ней: она никогда не считала себя страстной женщиной. Точнее говоря, она умела владеть собой и всегда легко пресекала всякие поползновения Джефа. Но сейчас все было иначе. Ей хотелось отдаться, раствориться в нем, стать неотъемлемой его частью.

Желание, которое пробудил в ней Романо, было непреодолимым. И становилось опасным. Он не делал вид, что влюблен, фактически с первой их встречи он был как-то грубо откровенен. Она для него – просто естественная потребность. Как хлеб для голодного. Эта мысль вдруг отрезвила Клэр, словно холодный душ.

– Романо! – воскликнула она, отшатнувшись. – Я хочу... мне нужно спросить тебя.

– Нет, не сейчас. – Он притянул ее к себе сильными руками, голос его хрипел от волнения.

– Именно сейчас! – Увернувшись от его ищущего рта, она заговорила: – Скажи, для тебя все это что-нибудь значит? Ну, кроме того, что это... короткая интрижка?

– Клэр, что с тобой?

– Я должна знать. – Несмотря на отчаянное биение сердца, на желание быть еще ближе к Романо, она спросила. И догадывалась, каков будет ответ.

Романо застыл как изваяние. Это и был его ответ.

– Романо, я хочу домой. – Катастрофа, предательство Джефа – все, все было пустяком по сравнению с той душевной болью, которая разрывала ее на части сейчас.

– Клэр, ты же знаешь, что я не могу ничего обещать. Мне казалось, я уже и раньше дал это ясно понять.

– Да. Верно. Я... впрочем, это не твоя вина... Но сейчас... прошу тебя, отвези меня домой.

Слова ее прозвучали так по-детски жалобно, что он отвернулся, включил зажигание и молча вывел машину на шоссе.