Второй шанс

Глава 14

Что-то мешает мне дышать, словно на лицо накинута рыболовная сеть. Мне холодно и противно. Я могу чувствовать, как холодный ветер забирается под мою скромную, для такой погоды, одежду. Что за кошмар мне снится? Решаюсь подтянуть к себе одело, чтобы стало немного теплее, но не нахожу его. Моя рука бесполезно шарит по воздуху, ощущая порывы ветра.

Я открываю резко глаза. Боже, я заснула! Я сплю около памятника и вокруг уже давно ночь. От ветра, мои волосы закрыли мне лицо и лезут прямо в нос и рот. Вот, отчего мне было неудобно дышать! Я быстро убираю их за уши и оглядываюсь вокруг себя.

Встав на ноги, пытаюсь осмотреться и понять, в какую же сторону мне идти. Но я не могу этого сделать: кругом непроглядная тьма и свет луны, который слабо мерцает из-за пелены облаков. Нечего и думать, чтобы одной пытаться вернуться.

Мне становится жутко и страшно. Ежась то ли от холода, то ли от страха, я обнимаю себя руками и тру себя ими. По телу пробегает резкие колючие искорки тепла. Мне становится чуточку лучше.

Я вспоминаю, что в моей руке должен быть мобильник, с которым я была в тот момент, когда бросилась бежать от Ромы. Но его сейчас в ней нет.

Вернувшись в постаменту, я обнаруживаю его около него, в траве, где он лежит, слабо помигивая время от времени дисплеем. Мне есть сообщения!

На дисплее высвечивается три номера, которые мне звонили за все это время и слали текстовые и голосовые сообщения. Но жаль, что я забыла включить режим со звуком, после окончания съемок. Я их просто не слышала, когда спала, а сам телефон, видимо, выпал, когда моя рука расслабилась и выпустила его.

Номера Килена, Виталика и… Ромы. Его номер бьет рекорды по звонкам. А судя по грозному содержанию голосовых сообщений, у него просто — не все дома!

«Ты где, Варя?!» — одно из первых его сочинений на заданную тему.

«Все волнуются за тебя! Если не хочешь отвечать мне, то позвони хотя бы брату! Срочно отзовись!» — второй вариант его волнений за меня.

Тут вступает в оркестр скрипка моего «братца» Килена, который, судя по его тону, преподавал там, где учился орать и ругаться на девушек Рома:

Сообщение Виталика более спокойно, но от этого не менее интересно:

Я не могу сдержать улыбки, но с силой жму на мобильник, чтобы дозвониться хоть до кого-нибудь.

— Чертов, вибро! — злюсь я на себя за свою беспечность по отношении к своему здоровью.

Где-то вдалеке я слышу нечто, что очень напоминает мне вой. Мне становится еще страшнее и я нажимаю первый попавшийся номер, что сохранился в последних записях телефона. Гудок проходит всего один раз, после чего в трубке раздается гневный голос, смешанный с паникой, Ромы:

— Варя?! Это ты?! Ты где?! Ты даже не представляешь, как здесь все волнуются за тебя! Где ты? — более или менее уже спокойным голосом интересуется он у меня.

Я прочищаю горло и старательно выговариваю слова, чтобы не сбиться и, чтобы не дать волю слезам, которые подступают к моим глазам со страха:

— Я в одном месте… я заснула… случайно… тут обрыв… недалеко от одного дома… там есть дорога… — моя бессвязная речь и клацанье от страха и холода зубов, производит неизгладимое впечатление на Рому. Он ласковым и тихи голосом успокаивает меня и баюкает, словно ребенка:

— Варечка, все хорошо, не бойся. Я сейчас же тебя оттуда заберу. Спокойно, не бойся и сосредоточься, чтобы я точно понял, где ты. — уговаривает он меня. — Только не плачь! — беспокойство Ромы растет с каждой минутой. — Я уже еду! Скоро буду! — я лишь могу давиться всхлипами и постоянно оглядываться по сторонам. По моей коже бегает стайками мурашки. Ощущения такие, словно за мной кто-то наблюдает. Мое воображение служит мне плохую службу этим всем.

Я подробно объясняю Роме, где я и как можно проехать сюда. Я говорю, что могла бы и сама дойти, но в темноте боюсь выбрать неправильно направление. Рома злится и называет меня крайне беспечной особой. Но мне это все неважно. Он скоро будет здесь, чтобы меня забрать — это важно!

Я опускаюсь на корточки и приваливаюсь спиной к памятнику. По телу в тот же миг проходит волна холода от каменного изваяния. Из моей груди вырывается вздох.

Уже издали я вижу, как свет фар заставляет исчезать со своего пути тьму ночи. Слышен и звук мотора. Машина Ромы через минуту подъезжает ко мне, освещая меня и памятник.

Мои ноги затекли и я с трудом могу подняться. Рома выбегает из машины и тут же кидается ко мне. На его лице беспокойство и страх за меня, его глаза лихорадочно бегают из стороны в сторону.

— Что с тобой? — помогает он мне подняться и начинает осматривать меня, проверяя цела ли я.

— Ноги… они затекли, — смущенно отвечаю я ему, понимая, что голос мой похож больше на хрип, нежели на нормальный ответ.

— Ты неважно выглядишь. — цокает Рома, все еще не выпуская мою руку из своей.

— Ох, спасибо за комплимент. Посмотрела бы я на тебя, засни ты на ветру и холоде, а проснись одной в поле! — злобно зыркаю я на него. Он, в отличии от меня, улыбается.

— Ну славно, ты в норме. А то я было испугался за тебя. Твой брат тоже очень за тебя переживал, пока я его не успокоил.

— И что же он сам не приехал, если так беспокоился? — подбочениваюсь я. Рома продолжает улыбаться.

— Сказал, что сильно жирно тебе будет, если он за тобой поедет, когда ты с ним так поступаешь — пропадаешь и ни сном, ни духом.

— Ага… — только и могу выдать я.

Внезапно, вновь где-то недалеко слышен протяжный вой, смешанный с шуршанием травы и листьев деревьев. Мне становится жутко и я инстинктивно кидаюсь к Роме, прямо в его объятия.

Справившись со своими страхами, я замечаю, что Рома неотрывно смотрит на меня, изучаю миллиметр за миллиметром моего лица. Я сглатываю и пропускаю удар сердца. Оно словно рушится к моим ногам. Я не могу отказать себе в том, чтобы не коснуться кончиками пальцев по его бровям, аккуратно спускаясь по носу к мягким теплым губам. Его руки крепче сжимают меня и притягивают к нему. Я могу чувствовать удары его сердца.

От волнения, я облизываю сухие губы и пытаюсь что-то сказать, чтобы свести на нет всю эту ситуацию. У меня не выходит.

Я втягиваю носом легкий аромат его парфюма и провожу рукой по рукаву рубашки вниз, опускаясь вниз. Пальцы Ромы перехватывают ее и переплетаются вместе с ней. Он поднимает наши руки и медленно прикасается в поцелуи к моим пальцам.

— Я никогда не позволю, чтобы ты была в опасности. Никогда не брошу, — обнимает меня, нежно гладя по волосам, он. Я кладу голову ему на плечо. Я верю ему. Снова и вновь. Как тогда. Но сейчас уже неважно.

— Я тебе верю.

— Я хотел бы… сказать тебе так много…

— Не надо, — мотаю я отрицательно головой и тянусь к нему за поцелуем. Он наклоняется ко мне и касается моих губ своими. Нежно, осторожно, исследуя, он целует меня, не выпуская из объятий. Он защищает меня. Я чувствую себя с ним в безопасности, как тогда, три года назад, в лесу.

— Останови меня, если ты этого не хочешь. Еще немного, и потом меня не сможет никто остановиться, — умоляет меня он. Я чувствую, что его поцелуи и объятия становятся все жарче и настойчивее. Его руки ласкают мое тело. Я с готовностью отвечаю на его ласки. Мне хорошо с ним.

— Не могу, — едва различим мой ответ ему. Он подхватывает меня на руки и несет в машину. Как удачно, что в горы ездят на внедорожниках, а не на легковых автомобилях.

— Плевать мне на все и всех, я так больше не могу. Я просто не вынесу этой пытки — быть рядом с тобой и не обнимать тебя, не ласкать и не любить. Это слишком! — он оставляет дорожки поцелуев на моей коже. Я зарываюсь пальцами в его волосы.

— Я очень хочу тебя.

— Ты мне так нужна, — с нежностью в голосе, не отрывая взгляда, отвечает мне Рома. Я улыбаюсь.

Мое тело помнит его прикосновения, мое сознание откликается на его ласки, едва он дотрагивается до меня. Я вижу, что глаза Ромы захмелели от желания, он полностью поглощен во мне. Мне с ним очень хорошо. Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.

Я чувствую его своим телом, я чувствую его дыхание, которое согревает мне лицо.

Он обнимает меня, прижимая к себе руками — нежно, бережно, аккуратно — не дает мне шанса вспомнить, что быть такой счастливой нельзя.

Я не хочу открывать глаза, мне хорошо.

— Варя, — слышу я тихий голос Ромы. Он легонько гладит меня по волосам. — пора просыпаться. — прикасается он к моему темечку губами. — Уже утро, твой брат уже несколько раз звонил. Он очень любит тебя и беспокоится за тебя.

Он больше не говорит ни слова. Бережно поддерживая меня, он вынимает свою руку из-под моей спины. Я, наверное, ему ее всю отлежала? Сконфуженно улыбаюсь и жмурюсь.

Через пару секунд, я слышу, как открывается дверь автомобиля — тихо, бесшумно — Рома выскальзывает из салона наружу. Дверь хлопает глухим звуком.

Мои глаза открываются сами собой. В окошко я вижу, что Рома стоит ко мне спиной, спрятав руки в карманы джинс. Он напряжен, это видно по его плечам — они поднимаются и тут же опускаются. Рома покачиваясь на ногах, неотрывно смотрит вдаль. Что-то его беспокоит.

Я натягиваю на плечо сползающую все время бретельку сарафана и выбираюсь из машины:

— Рома?

Он замирает. Я тоже не решаюсь сделать к нему шаг. Время тянется, словно старая жвачка, которую хочется поскорее выбросить и забыть, но не получается.

— Прости меня, я не должен был этого делать, — произносит, наконец, он, не глядя на меня.

— Ты о чем?

— Я провел эту ночь не с тобой…

— А с кем ты ее провел? — теряюсь я в этом бессмысленном разговоре. У меня не получается сдержать горькую ухмылку.

— Ты не понимаешь, — резко разворачивается ко мне мой любимый человек. Его лицо искажено гримасой боли и отчаянья. — Я предал ее. Предал память о ней, когда был с тобой.

— Ты… о чем ты говоришь?

— Помнишь, ты как-то спрашивала меня о моей любви, о моем прошлом, о том, что не дает мне жить нормально последние годы?

— Да, — шепотом отзываюсь я. Холод пробегает по моей коже.

— Ее звали — Лера. Ту, единственную, которую я любил и люблю — звали Лера! Валерия! Ее так звали, понимаешь! — глотая жадно воздух, отвечает мне Рома. Я не могу поверить — он любит меня, как любил и до этого. В моей голове неразбериха.

— Что ты хочешь этим сказать? — выдавливаю я из себя, не давая слезам волю, которые готовы пролиться соленой стеной из моих глаз.

— Я влюбился в тебя, любя ее! Ты, для меня, — это она. Я вижу в тебе — ее! Когда, я не знал тебя, то хотя бы точно знал, что мои призраки будут лишь со мной. Но теперь… теперь, когда ты появилась в моей жизни, я… я чувствую, что мое сердце предает меня, предает Леру. Твои глаза, твой голос, твои манеры… вся ты — это напоминание о моей жизни, о той, которой принадлежит мое сердце.

— Ты поэтому извиняешься? — всхлипывая, интересуюсь я у него.

— Нет. Не поэтому. Я не должен был быть с тобой, чтобы хоть на миг, на мгновение почувствовать себя рядом с ней. Твои поцелуи, твои прикосновения, твой шепот моего имени — это лечение для моего сердца… и я бессовестно воспользовался этим лечением, вчера.

— Ты был с ней, когда целовал меня, да? — размазываю я остатки туши по лицу. Глаза щипят, в них попадает тушь, разбавленная слезами. Часто моргаю, но не помогает.

— Я уже ничего не знаю, — качает головой Рома, глядя себе под ноги. — Сначала, я думал, что тебя послал сам дьявол, чтобы мой личный ад стал виден всем. Потом, я сдерживал себя мыслью о том, что это просто совпадение и мне надо держаться от тебя подальше. А сейчас, я уже не знаю, что и думать обо всем об этом. — поднимает он голову и смотрит мне прямо в глаза. В его красных глазах от напряжения тоже стоят слезы. — Я теряю разум рядом с тобой.

— И что теперь? — отвожу я от него взгляд в сторону.

— Скажи мне… Скажи, что — это не ты! — внезапно, оказывается рядом со мной Рома, хватая меня в охапку, тряся, как тряпичную куклу. — Ответь мне, пожалуйста!

Я кусаю губы. Слезы уже не остановить: они скатываются вниз крупными каплями.

— Рома…

— Ты так на нее похожа! — отталкивает меня от себя с силой он. Голос его срывается.

Я молча жду его. Он не шевелится.

— Прости, я не хотел. — приходит в себя Рома. Он оборачивается ко мне. Я вижу, что ему стыдно за все, что произошло. — Прости за все. Давай я отвезу тебя обратно.

Он обходит меня, собираясь сесть за руль. В мою сторону Рома не глядит и не собирается этого делать.

Он молча заводит двигатель и молча ждет меня там, внутри. Ни сигнала, ни крика. Мне от него ничего не дождаться в этот момент.

Вздохнув, провожу рукой по влажным травинкам от утренней росы и сажусь на переднее сидение автомобиля, рядом с хмурым Ромой. Он, как только за мной закрывается дверь салона и щелкает мой ремень безопасности, вдавливает педаль газа, что меня непроизвольно отбрасывает назад, на спинку.

Я кривлюсь от боли в затылке и потирая его, смотрю на реакцию Ромы. Он пристально смотрит вперед, не обращая на меня никакого внимания. Мне становится обидно за себя. Во мне просыпается маленькая девочка, которая хочет, чтобы на нее обратили внимания. Я тянусь к копке радио.

Из динамиков льется мелодичный красивый голос, который рассказывает историю любви, положенную на мелодию:

Рома дергает рукой и машину ведет в сторону, немного, но видно, что он потерял свое самообладание. Теперь, он то и дело смотрит на меня, переводя взгляд на радио, из которого льются мелодичные звуки. Я не знаю, что мне делать. За меня решает Рома:

— Прошу, переключи на что-нибудь другое. — обращается он ко мне, выкручивая руль, чтобы вписать машину в очередной поворот.

— Ладно, — стараюсь быстро поменять я станцию, крутя переключатель радиостанций. — На какую?

— Любую. Просто переключи.

Из динамика звучит шуршание помех, а затем вновь возникает мелодия и молодой человек поет о своей истории любви:

— Кхм-кхм, — прочищает горло Рома, с сомнением косясь на меня. — Тебе нравится?

— Что именно?

— Такие, кхм…песни?

— При чем тут я? Какие крутят, такие я и слушаю — это же радио! — пожимаю я плечами. Однако, мне становится не по себе. Мне кажется, что сама судьба издевается надо мной, ставя в ротацию эти композиции. Со злости, я тыкаю пальцем в кнопку и радио умолкает. В машине воцаряется тишина, которая оглушает больше, чем само радио.

— Я не знаю, что сказать…

— Не надо ничего говорить, все и так понятно, — вру я ему и сама себе. Мне ничего не понятно. Моя душа в смятении и не собирается успокаиваться.

Я пыталась заставить Ром чувствовать ту же боль, что чувствовала я, доведя его до грани безумства. Сейчас он на грани. И что же я чувствую? Пустоту и… большую боль, чем раньше. Это не по плану. Я боюсь новой боли. Мне хватило той с лихвой, когда я прожила три года во тьме, думая, что Ромы больше нет и в этом моя вина.

Не зная, что делать дальше, я пытаюсь осмыслить то, что произошло: Рома тоже страдал и тоже думал, что я погибла. Он также, как и я находился и находится в плену своих кошмарах.

Что я выиграла от того, что приехала сюда под личиной другого человека? А что потеряла?

Я все еще люблю его, все еще верю в наше с ним счастье… Но теперь, все иначе…

Рома не хочет быть со мной сейчас, думая, что придает память о нас. Но что он скажет, если я признаюсь ему во всем? Вряд ли, он легко поймет и примет меня! Я издевалась над собой, издеваясь над ним. Он не простит мне того, что будучи рядом, я не призналась ему в этом.

Мы молча приближаемся к курорту. Я вижу, как Килен бегает взад-вперед перед воротами, вглядываясь вдаль. Когда он замечает нашу машину, резко останавливается и упирается кулаками в бока. Он смотрит немигающим взглядом на место рядом с водителем, где сижу я. Я чувствую и уже могу видеть это. Он зол и обеспокоен. Под его глазами залегли огромные мешки от недосыпания. Футболка мятая наполовину заправлена в джинсы. Весь он выглядит потрепанным и беспризорным. Во мне просыпается огромное чувство стыда за свое безрассудное поведение. Я же прекрасно знаю, как Килен любит и беспокоится за меня.

Еще тогда, когда он только нашел меня на берегу, всю израненную и с огромными кровоподтеками от подводных камней, замерзшую и готовую распрощаться с жизнью, он поклялся, что никогда не оставит меня и не даст мне покинуть его, как это сделал сначала его отец, а потом и мать.

Когда же я рассказывала о своем страхе, что Шахрукх может искать меня, пока не найдет либо тело, либо меня, то Килен впал в панику еще больше, чем я. Он нервно оглядывался несколько месяцев, попутно успокаивая меня, когда я постепенно отходила от шока и приходила в себя. Он пугался вместе со мной любого шороха и любого звука, но всегда держал наготове то топор, то охотничье ружье, собираясь защищать нас любой ценой от моего живого кошмара.

Я должна была подумать о нем, когда ушла и никому ничего не сказала. Мне очень стыдно за то беспокойство, что я причинила своему брату.

Килен не двигается, пока Рома паркует свой джип.

Он не собирается подходит ко мне тогда, когда я не умело вываливаюсь из салона, переминаясь с ноги на ногу. Он лишь смотрит на меня, не обращая больше ни на что внимания в данный момент.

— Брат, я, — начинаю сюсюкать перед ним. — не хотела, чтобы так получилось. Поверь мне… я знаю, что ты волновался и сейчас очень злишься на меня. Прости.

Молчание Килена выкачивает из меня остатки веселого настроения, которое было с утра и которое уже изрядно потрепал Рома своей исповедью. Сейчас меня добивает мой названный брат. Что самое обидное, он это прекрасно понимает, видя мой потухший взгляд.

— Иди за мной, — произносит он, наконец. Я делаю шаг по направлению к нему. Вдруг, я понимаю, что путь мне преграждает Рома. Он с обеспокоенным видом, касаясь моей руки, задает мне один единственный вопрос:

— С тобой все будет нормально?

— Да, все в порядке. Не беспокойся.

И я снова вру. Вру ему, говоря, что со мной все в порядке. Хотя, он спрашивает меня о том, что происходит сейчас с Киленом, когда меня занимают совершенно другие мысли.

— Вал… Варвара, идем! — сбивается, но быстро поправляется Килен. Он едва справляется с собой, я чувствую его злость. Я спешу к нему, оставляя позади себя потерянного Рому. Ему плохо, но и мне сейчас вовсе несладко от всего, что произошло за столь короткий срок, когда разрыв был так огромен.

Когда мы заходим в домик и за нами запирается засов, Килен молча ударяет кулаком о стол, что стоит у окна.

— Килен… — пытаюсь завязать я разговор. Правда, я знаю, что сейчас это все бесполезно, но не могу принять то, что самый родной мой человек сейчас очень зол и обижен на меня.

Килен молчит и даже не пытается повернуться ко мне, чтобы поддержать меня хотя бы свои взглядом.

— Кирюша, — ласково шепчу я его имя на иной лад, который я использую лишь тогда, чтобы подлизаться к моему брату. — прости меня, не злись. Я не подумала о том, что ты можешь подумать. Я забылась… прости. — обнимаю я его со спины, прижимаясь к нему щекой и протяжно мычу. Я слышу и чувствую, как Килен обреченно вздыхает. Он не может долго злиться.

— Просто, пойми, что я очень боюсь за тебя, — поворачивается он ко мне и с силой прижимает меня к себе, словно закрывая меня от всего этого мира. — Я очень испугался за тебя.

— Я знаю, — бурчу я ему в рубашку, уткнувшись носом в грудь.

— Ну, ладно, — отстраняет Килен меня от себя. Теперь он смотрит на меня с улыбкой на лице — пытается свести неприятную тему на нет, будто ее и не было. — Расскажи теперь…

— Что? — удивленно поднимаю я брови, глядя на смеющиеся глаза Килена.

— Что? — переспрашивает он у меня. — Ты еще спрашиваешь? Ты была с ним, а теперь спрашиваешь «что»? Ты была с ним? — начинает наступать на меня Килен. — Не смей отрицать, Лера.

Прикусывая губу, я с ухмылкой кивком подтверждаю догадки брата:

— Прав. Я была с ним, — моя улыбка становится мрачнее тучи и я тихо опускаюсь на край кровати, что стоит рядом. — но теперь я не знаю, что мне делать. Не подскажешь? — с надеждой в голосе обращаюсь я к Килену.

— Что, совсем все плохо? — с горькой ухмылкой удивляется брат и опускается рядом со мной.

— Не знаю. Я решила, что закончив клип, уеду отсюда подальше. Ты со мной?

— А как-то могло быть иначе? — пихает меня локтем Килен, пытаясь поднять мне настроение.

— Я на это и надеялась, — кидаюсь я к нему на шею, повисая в его объятиях. Брат, улыбаясь, прижимает меня к себе. — спасибо, братик. Я тебя очень люблю!

— Я тоже тебя люблю, я тоже… Ты мучаешь себя, пока ты находишься рядом с ним и не говоришь о себе всей правды. Ты мучаешь себя больше, чем его.

— Ты не прав, он тоже…

— Что тоже? Хочешь сказать, что он тоже мучается?! Мне на него плевать, если на то пошло. А вот ты для меня, сестра, которую я люблю и ценю, боясь потерять. Ты истязаешь себя и медленно превращаясь в тень самой себя, — фыркает Килен, поднимаясь с кровати и подходя к окну.

— Я поняла. Обещаю, мы уедем сразу же, как закончим клип. — даю я слово ему, собираясь немного прогуляться перед ужином.

Уже на выходе, я слышу сердитый голос брата, который похож больше на шипение:

— Ни шагу за пределы курорта! Чтобы была на виду!

— Ясно, — не могу я сдержать улыбку. Килен же серьезен не по годам.

Когда наступает последний день съемок, то я уже точно знаю, что я буду делать. У меня не остается больше сомнений — наши вещи с Киленом уже собраны и ждут в домике. Мы не задержимся здесь дольше, чем этого потребует от нас ситуация.

— Так, так, так, — хлопает в ладоши, надрываясь изо всех сил, Виталик. — все должны быть готовы через пять минут. Варвара-краса, ты где?! — крутит он головой в поисках меня. Я машу ему рукой, привлекая его внимание к себе. — Ах, вот ты где, радость моя! Готова? — подлетает он ко мне вихрем.

— Да, — улыбаюсь я ему, отряхивая длинный подол почти невесомого платья, в которое меня заставили влезть костюмеры. Оно без рукавов, кипельно-белое и струится книзу мягкими волнами. Мне становится в нем холодно от любого порыва ветра, даже самого незначительного, но это мало волнует Виталика, который возомнил себя главным, когда я подрядилась на роль актрисы.

Виталик осматривает меня, придирчиво дергая носом. Что-то не так?

— Платье — обалденное, а вот лицо, которое в него засунули — отврат! — выдает он под конец свое заключение. — Ты чего такая кислая? — обнимает меня он за плечи, прижимая к себе.

— О чем ты?

— О твоем выражении, дорогуша! О нем! — описывает он указательным пальцем мое лицо. — Мордочка милая, а ты его так поганишь! Обидно, честное слово! — дует он обиженно губы.

— Исправим, — обещаю я ему и следую на деревянный плот, что мерно покачивается на волнах, прикрепленный к небольшому помосту.

— Хм, — недоверчиво хмыкает мне вслед Виталик. Я вижу, что Килен сидит рядом с мониторами и улыбаюсь ему. Он машет мне рукой и поднимает большой палец вверх, ободряя меня. Я киваю в ответ ему.

— Начинаем, — кричит режиссер. — всем приготовится.

Я оглядываюсь еще раз и не нахожу в толпе Рому. Хотя почему он должен быть здесь? Но мне становится обидно. Мой взгляд придирчиво обыскивает толпу, не находя также и Наташу. Они вместе сейчас? Скорее всего, да. Я могу ответить спокойно на этот вопрос потому, что он такой простой. Но почему тогда моему сердцу так неспокойно?

Я ступаю на плот и он покачивается. Мое тело пробирает мерзкая дрожь. Некстати, моя память услужливо подкидывает мне картины из моего прошлого.

Вот я падаю в бурлящие потоки, которые молниеносно поглощают меня под собой. Я слышу плеск воды, который скоро сливается для меня в единый шум. Камни, их острые углы, которые режут сильнее, чем самый хорошо наточенный нож, безжалостно кромсают мою кожу. Мне кажется, что вода смеется надо мной, нагоняя все быстрее и быстрее волны. Мой взгляд потухает. Мне уже не холодно, мне уже все равно.

— С тобой все нормально? — трогает меня за плечо мой партнер по съемке, вырывая тем самым из моих кошмаров прошлого.

— Что? — нервно перевожу я на него взгляд.

— Ты как? — всматривается он мне в лицо.

— Да… то есть, все нормально… извини, — отвожу я свой взгляд в сторону, теребя рукой платья.

— Не мусоль казенное имущество, краса моя! — слышу я грозный крик Виталика. Моя рука ужом скользит за спину, словно вор, который желает спрятаться, прежде, чем его поймают.

Звучит команда мотор. Я вспоминаю все то, что должна сделать на этом раскачивающемся туда-сюда шатком строении. Для меня это оказывается несколько трудновато. Но я должна еще сделать несколько шагов по нему и вернуться обратно, в объятия красавца-модели. О Боже, помоги…

Я делаю шаг… потом еще один… Нужно сделать еще один шаг и развернуться обратно. Шаг мне сделать удается…

Я чувствую, что начинаю заваливаться назад, а плот начинает крениться и вставать на дыбы. В моем мозгу просыпается, как мне казалось, давно забытая паника. Я вскидываю в отчаянии руки, пытаясь ухватить воздух. Самое страшное, что плот находится далеко от берега. Пусть, на этом отрезке реки течение спокойное, но оно все же есть. Волны набегают друг на друга, не давая время на передышку.

— Нет! — слышу я крик, но от страха, что колотит меня, не могу понять чей он. — Нет, только не она!

Уже готовясь ощутить ледяное прикосновение горной реки, я понимаю, что меня подхватывают сильные руки и резко дергают назад, к центру плота. Я плотно сжимаю веки, не пытаясь их размокнуть.

— Краса ненаглядная, можешь выдохнуть, как и все здесь находящиеся! — слышу я голос Виталика, который орет в мегафон. — Скажи спасибо этому атлету и его реакции.

Я распахиваю глаза и испуганно замираю, глядя на актера, что держит меня в своих объятиях.

— Не твой день, верно?! — улыбается он мне. — Не расстраивайся, все прошло! — подмигивает он мне.

— Не мой день… вообще, многое здесь не мое… — слышу я свое бормотание.

— Ребята, возвращайтесь! Мы сняли офигительный материал! — не дает сказать мне больше ни слова Виталик, который надрываясь, продолжает диктовать свои желания в усилитель.

— Идем? — спрашивает меня мой напарник, приглашая в лодку, что уже подходит к нашему плоту. — Или тебе нехорошо?

— Все нормально. Я в порядке. — качаю я отрицательно головой, подавая ему руку, чтобы он помог мне забраться в лодку.

Клип закончен. Мне больше незачем здесь оставаться, больше нет причин для этого. Я незаметно смахиваю непрошеную слезу.

Мы тихо подплываем к берегу.

Мне помогают выбраться, аккуратно придерживая меня за руки. Все вокруг выглядят взволнованными. Течение реки, особенно горной, непредсказуемо.

Я пытаюсь найти глазами Килена, но не нахожу. Нет и Ромы в поле моего зрения. Они словно растворились, как утренний туман.

— Как ты? — еще раз спрашивает меня о моем самочувствии мой партнер по съемкам. Его глаза источают нежность и заботу.

— Да! Как ты, краса расписная?! — подлетает ко всем собравшимся Виталик. Он до сих пор так и не выпустил мегафон из рук. Мало того, он в него все еще и орет. Все немедленно закрывают уши от такого звука, чтобы из них не пошла кровь.

Я натяжно улыбаюсь и машу руками, призывая Виталю не орать или орать, но не в мегафон. Он меня явно не понимает.

— Чего машешь?! А?!

— Я хочу сказать, чтобы ты опустил мегафон! — пытаюсь переорать его, я. У меня это выходит. Виталик опускает руку с опасной штуковиной вниз.

— А, это… Извини, забыл. Ну, знаешь ли, ты тоже хороша! — вздергивается Виталя, гордо распрямляя плечи. — Чего тебя потащила твоя задница в холодную горную речку?! Хочешь, чтобы у меня был инфаркт?! Будет, твоими-то молитвами!

— Я нормально. Честно! — спешно успокаиваю я Виталю-бунтаря.

— Ну вот и ладненько, тогда иди обсыхать и на курорт — заканчивать с монтажем! — успокаивается он, сменяя гнев на милость. — Всем, всем, всем! — вновь, поднимает он свой рупор и подносит его ко рту. — Чего застыли?! Собираемся и сматываемся отсюдова к теплому камину! — все резво начинают беготню по берегу.

Я не замечаю, что рядом со мной остается мой напарник по съемкам. Но он стоит и смиренно ждет моего внимания на его персону. Зачем?

— Извини? — интересуюсь я у него. — Что-то не так?

— Нет, — улыбчиво сообщает он мне. — Просто, я хотел быть уверенным, что с тобой все будет в порядке.

— Со мной все хорошо.

— Я рад.

Наш разговор ни к чему не ведет. Я это понимаю абсолютно отчетливо, но понимает ли это мой немного навязчивый собеседник и спаситель в одном лице.

— И…?! — пытаюсь я понять суть нашей с ним беседы.

— Ничего.

— Ладно, тогда я пойду. — я спешу скорее скрыться с его глаз. Мне становится не по себе в его присутствии.

Когда я уже удаляюсь от него на приличное расстояние, он кричит мне вслед:

— Мне приятно быть с тобой, просто так… просто быть… Ты — замечательная девушка!

Когда я оборачиваюсь, чтобы ответить, то вижу, что он уже о чем-то разговаривает с ассистенткой стилиста, которая вовсю флиртует с ним и кокетливо строит глазки. Его рука уже легла на ее талию и плавно скользит по ней. Я ухмылкой подавляю смех и расслабленно бреду по берегу. А я-то уже успела себе напридумывать…

Всю обратную дорогу до курорта я решаю проделать пешком, чтобы немного прогуляться и подумать. Никто из группы не возражает против этого. Был вариант с Киленом, но он исчез куда-то также, как и куда-то исчез Рома.

Я не спешу, мне некуда спешить — все закончилось.

Подойдя к нашему с Киленом домику, я вижу, как в окне мелькает туда-сюда тень моего брата и он явно чем-то озабочен. Весь его вид говорит об этом.

Тихо войти не получается: я запинаюсь о порог и едва не пропахиваю носом дорогу до комнаты, выбив при этом плечом дверь.

— Ее можно и открыть, толкнув рукой, — слышу бурчание я своего брата. Он так и стоит ко мне спиной, а руки его скрещены на груди. — Где ты была?

— Гуляла, не хотела спешить обратно. Что-то случилось?

— Да так… — вдруг, смущается брат. Он раздумывает пару минут над тем, чтобы продолжить. — Я кое-что услышал… случайно, услышал.

Я не понимаю, что он хочет сказать. Присаживаюсь на кровать и выжидательно смотрю на брата — он скажет, если решит, что так надо и нет, если сочтет это необходимым.

— Чего молчишь? — оборачивается он ко мне. Я вздрагиваю от неожиданности.

— А что говорить? Я жду пока ты скажешь. Нет?

— Да, верно… ладно, слушай. — ерошит себе волосы Килен и садится рядом со мной. Мы сидим плечом к плечу. Я чувствую как энергия брата передается мне, а моя к нему. — Я слышал и… видел, — тут же добавляет он, косясь на меня. — как Рома говорил с Наташей.

По моему телу тонкими иглами пробегает напряжение. Я замираю, тая дыхание.

— И что? — я стараюсь говорить как можно спокойнее.

— Я думаю, что тебе стоит узнать тему того разговора, пока ты не уехала отсюда. Возможно, ты после этого передумаешь. — судя, по тону Килена он бы этого не хотел. — Он отменил свадьбу с ней и разорвал помолвку. — на выдохе бегло произносит брат. Теперь, он ждет моей реакции и ничего не говорит.

Я не знаю, что сказать на это.

— Почему он так резко это сделал? — развожу руками, глядя перед собой. Это все на что я сейчас способна.

— Ну… он… как бы это сказать…

— Он сказал причину?

— Да. Причина у него была… и он ее назвал.

— Ты мне ее скажешь?

— Это ты. — качает головой Килен, поднимаясь с кровати и меряя шагами комнату. — Он так и сказал: «Не хочу тебе лгать и обижать тебя тем самым. Она — та, кто вновь заставил мое сердце биться. Я забыл обо всем этом, но она мне напомнила.

Сейчас, когда она едва не оказалась в холодной горной реке, я был готов на все. Прости меня, Наташа. Хотя ты, наверное, никогда не простишь. Я знаю, что чувствую: я хочу быть с Варей и буду с ней. Мне дали второй шанс свыше, когда забрали у меня Леру.». Так он и сказал, — смотрит на меня Килен.

От перенапряжения я начинаю икать и не могу остановиться. Килен вздыхает и берет со стола графин с водой и стакан, что стоит рядом с ним. Он наливает воду и протягивает ее мне. Я беру этот стакан с благодарностью в глазах и дрожащими руками, пытаюсь заставить себя влить хоть каплю жидкости в свое горло. Зубы стучат по граням стакана.

— Прошло? — приседает передо мной брат и ласково касается своей рукой моей головы. — Ты как, в порядке?

— Да. Да, все хорошо. — заверяю я его, держа все стакан, судорожно сжимая тот в своей руке.

— И что теперь будем делать?

— А что ты от меня хочешь? Что я должна делать? Он говорил не обо мне, а о той, кого не существует. Он говорил о Варваре, а я — не она! — всплескиваю руками, не зная, что теперь делать после слов брата о Роме. — Где ты, вообще, это слышал? Когда успел? — тут до меня кое-что доходит и я понимаю когда он успел. — Ты исчез вслед за Ромой! Следил за ним, да?! Вы оба пропали одновременно! Ты подслушивал!

— Ты бы видела его, когда твой плот едва не перевернулся, а ты не рухнула в воду! Да его лицо перекосилось так, что стало страшно! Он с места дернулся, что сшиб стул, что был перед ним, просто не заметив его. Он в тот момент никого и ничего не видел. Я решил, что надо узнать, почему он оставил тебя и рванул обратно. Я пошел за ним. А он сразу направился к домику его и Наташи. Я, просто, постоял под окном. — заканчивает невнятно свое оправдание Килен.

— Даже если так, я все решила. Менять что-то уже поздно. Быть под другой личиной я не хочу и не могу больше, а открыть себя — значит потерять Рому во второй раз. Такое пережить я не способна.

— Мы уезжаем? Уверена? — подходит ко мне сзади брат, приобняв за плечи. — Главное, чтобы ты не пожалела об этом после.

— Надеюсь на это, — смахиваю я со своей щеки непрошеную слезу. Килен без слов понимает меня и обнимает. Я улыбаюсь, чувствуя родное тепло и поддержку.