Второй шанс для шефа (СИ)

— Почему? — я поворачиваю к нему голову, но заглянуть ему в глаза из такого положения невозможно.

— Сначала ты скажешь какой я мастер сюрпризов и как тебе понравилось наше свидание.

— Ты же говорил, что это не свидание.

— Только для того, чтобы в тот момент ты расстроилась, что это не оно.

Теперь смеюсь я. Его самоуверенности можно позавидовать.

— А если я этого не скажу?

Он наклоняется, и тепло его дыхание опаляет мою кожу, когда он шепчет мне в ухо:

— Тогда ты так и останешься пристегнутая ко мне. Навсегда.

Его шепот вызывает мурашки, и я вздрагиваю от интимности этого момента.

— Это шантаж, — мой голос хриплый.

— Нет, — его горячие пальцы заправляют выбившуюся прядь мне за ухо. — Это мотивация.

— Ладно, будь по-твоему, — я тоже перехожу на шепот. — Мне понравилось. — Я ненадолго замолкаю. — Спасибо, за то, что исполнил мою мечту.

— Ты признаешь, что это было свиданием?

Я закатываю глаза, но Марк этого не видит, потому что все еще прижимается к моей спине.

— Такова цена моей свободы?

Тихий смех раздается над ухом.

— Именно так.

Я шумно выдыхаю воздух, но стараюсь не заводиться. Потому что этого он и добивается.

— Ты невыносим, ты знаешь это? Хотя можешь не отвечать, — я раздраженно машу руками. — Марк Михельсон, мне понравилось свидание. А теперь немедленно отпусти меня.

— Мне слишком мучительно это делать, но так и быть, — в его словах все еще слышится смех.

Длинными пальцами Марк ловко расстегивает пряжки ремней и отступает на шаг от меня. Этого хватает, для того чтобы я быстро развернулась и ладонью шлепнула его по груди.

— Ты чертов шантажист. И маньяк. И это все попахивает преследо…

Договорить я не успеваю, потому что он кладет ладонь мне на затылок, резко притягивает к себе, и его губы жадно накрывают мои.

Пульс подскакивает, остатки адреналина еще плещутся в крови, и все мысли испаряются из головы. Остаемся только мы с Марком. Мне кажется, что воздух между нами начинает потрескивать. Не в силах больше сопротивляться своим ощущениями и притяжению между нами, я обхватываю его ладонями за шею и поддаюсь к мужчине всем телом. Марк тут же прижимает меня к себе. Мне кажется, между нами слишком много всего. Сомнений, страхов… Одежды. Я растворяюсь в этом поцелуе, забыв обо всем не свете. Когда холодная ладонь Марка касается голой кожи на моей пояснице, я вздрагиваю. Свитер становится слишком жарким и колючим. Мне нестерпимо хочется стянуть его с себя, чтобы моей кожи касались исключительно руки Марка. Такие нежные и острожные. Его рука гладить мою спину, когда он кладет вторую на щеку и едва оторвавшись от моих губ на выдохе произносит:

— Почти две недели я думал только о том как сильно снова хочу поцеловать тебя. Но каждая чертова секунда ожидания стоила этого.

Его рот снова завладевает моим, и я запускаю ладонь в его волосы. Его мягкие губы пленяют меня. Он нежно проводит языком по моей нижней губе и тихий вздох вырывается из моего рта. Марк ловит зубами мою губу, а я ахаю от водоворота эмоций, которые обрушиваются на меня. Я чувствую как мелко дрожат мои ноги и боюсь, что если Марк отпустит меня, то просто упаду на землю. Но он крепко прижимает меня к себе, и сладостное томление внизу живота набирает силу. Марк отстраняется от меня, чтобы заглянуть в глаза. Большой палец его руки очерчивает мои губы, взгляд порочный и полон желания. Я сжимаю его плечи, и он воспринимает это как ответ на свой невысказанный вопрос. Одним быстрым движением он стягивает с меня свитер и указательным пальцем проводит по краю кружева на моем белье. Я дрожу, но это не от холода. Его прикосновения лишают меня рассудка и воли. Я таю в его руках, поэтому не сопротивляюсь, когда он аккуратно опускает меня на смятый купол парашюта. Его рука накрывает мою грудь, и я выгибаюсь навстречу этому прикосновению. В этот момент я не думаю о том, что мы лежим на парашюте посреди поля, и скоро приедет машина, чтобы забрать нас. Я думаю только о том, что хочу снять с Марка его толстовку. Михельсон словно читает мои мысли и ловко стягивает ее через голову, оставшись в одной футболке. Я качаю головой и тяну ее вверх. Марк улыбается так широко, что на щеках появляются ямочки и, не мешкая, снимает футболку. Я закусываю губу и тянусь ладонью к его груди. Он красивый. По его накаченному телу заметно, что Марк довольно часто посещает тренажерный зал и явно не ради беговой дрожки. Его кожа теплая и мягкая. Его запах, смесь цитруса и сандала, доносится до меня, и я снова вспоминаю наш первый поцелуй. Тогда все казалось неправильным, но сейчас, почему-то мне больше так не кажется. Я тянусь к нему и целую его мягкие губы. Марк прижимает меня к земле и мир вокруг исчезает окончательно. Остается только ощущение кожи к коже, руки, блуждающие по моему телу и вкус его губ. Марк целует меня в щеку и спускается ниже. Еще один поцелуй в подбородок, еще один в шею. Я практически впиваюсь пальцами ему в плечи, пока его губы оставляют на моей шее горячие следы. Когда его язык касается моей груди, очерчивая кружево, я снова выгибаюсь ему навстречу, и стон срывается с моих губ. Марк спускает бретельки бюстгальтера, высвобождая грудь, и его губы тут же накрывают набухший сосок. Вторая грудь попадает в плен его ладони, и я теряю над собой контроль. Мои руки тянутся к ремню на его джинсах и спустя несколько секунд, я справляюсь с пряжкой. Марк издает глухой стон, когда я касаюсь полоски кожи над резинкой его боксеров. Внезапно он замирает и прислушивается.

— В чем дело? — я поднимаюсь на локтях.

— Кажется, за нами уже едут, — Марк не улыбается, но я вижу каким озорством сверкают его глаза.

— Черт! — я вскакиваю и озираюсь в поисках своего свитера. — Чего ты встал как столб? Где мой свитер? Проклятие…

Волна стыда накрывает меня, сметая последние остатки желания. Марк неторопливо встает и застегивает ремень на джинсах. Я вижу как к нам приближается джип и чуть не плачу от злости. Свитера нигде нет, либо я просто не замечаю его, из-за паники, поднимающейся во мне. Я чувствую тепло ладони на своем плече и вздрагиваю от неожиданности.

— Надень, — в руках Марк держит свою толстовку. Сам мужчина уже успел надеть футболку и выглядит чересчур спокойным для этой ситуации.

Я не раздумывая ни секунды, хватаю толстовку и быстро натягиваю. Она огромная, и я почти тону в ней. Край толстовки полностью закрывает ягодицы, а рукава такой длины, что я чувствую себя грустным Пьеро. Но это лучше, чем оказаться перед незнакомыми людьми в одном белье. Я надеваю капюшон, пытаясь спрятать под ним свое пылающее лицо. Джип останавливается перед нами, и из него выходит молодой парнишка, чтобы сложить парашют.

— Марк Давидович, садитесь. Пока Макс будет складывать парашют, вы совсем замерзнете, — водитель джипа многозначительно смотрит на меня, и я рада, что мое лицо не видно под капюшоном, который сам размером как парашют.

Марк кивает и помогает мне залезть в джип. Через мгновение он садится рядом и его бедро прижимается к моему. Я ощущаю жар его тела и краснею еще сильнее. Кажется, вместо мозга у меня в голове вата. Нельзя каждый раз терять контроль рядом с Марком. Желание схлынуло и уступило место чувству вины. Мне стыдно за то, что я поддалась эмоциям. Стоит Марку прикоснуться ко мне и мозг словно растекается. А теперь чувство стыда практически душит меня.

Я поворачиваюсь к нему и замечаю у него на коленях свой свитер. Но… Какого черта он опять задумал? Я стискиваю руки в кулаки и отодвигаюсь от Михельсона. Все его поступки, слова, все это ради достижения одной цели — затащить меня в постель. Он с самого начала все затеял ради этого. А я уж было поверила, что он изменился, надо же оказаться такой дурой. У него на уме только одно, а я как влюбленная идиотка каждый раз наступаю на одни и те же грабли. Вот только я больше не идиотка. И уж тем более не влюбленная. В голове раздается: «А я говорила» голосом Верки, и, с тихим стоном, я откидываюсь на сиденье автомобиля и закрываю глаза.

Глава 20. Агата (14 лет назад)

Питерское лето похоже на Skittles Sour. Такое яркое, красивое, с сахарной посыпкой, но кислое до зубной боли. Вот так вчера солнце припекало во всю, заставляя снимать с себя все больше одежды, а сегодня я стою в коридоре и пытаюсь решить стоит мне надевать куртку или нет. Несмотря на переменчивую погоду за окном, я счастлива. Две недели мы с Марком вместе и, если честно, мне до сих пор не верится, что этот умный, красивый, заботливый парень — мой.

Я решаю, все-таки, надеть ветровку, потому что снять ее легче, чем дрожать от холода на пронизывающем ветру. Пока я собираю волосы в хвост в дверь звонят. Кинув быстрый взгляд в зеркало, я открываю замок и широко улыбаюсь стоящему на пороге Марку.

— Привет, — он выглядит потрясающе, и мое сердце, как и всегда в его присутствии, начинает биться быстрее.

— Привет, — Марк протягивает руку и заправляет мне за ухо прядь волос. — Ты готова?

Я киваю и торопливо выхожу из квартиры. Мне хочется улизнуть до того, как мама выйдет в коридор и примется пытать Марка вопросами. Я не готова делиться им с кем бы то ни было.

Почти бегом мы спускаемся по ступенькам с четвертого этажа и на улице беремся за руки. Дождь уже не расстраивает меня, потому что Марк рядом со мной. И это все что мне сейчас нужно.

— Как твоя работа?

Еще одна причина, почему я так бесповоротно влюблена в этого парня — его искренний интерес ко мне.

— Если честно, то это совсем не то, чего я ожидала, — я морщу нос и поворачиваюсь в парню. — Игорь почти не подпускает меня к плите. Я мою, чищу, убираю и все в таком духе, но еще ни разу мне не дали даже нарезать овощи в салат.

Марк смеется. Его смех завораживает меня, он низкий и глубокий.

— А ты хотела, чтобы через две недели тебе уже дали готовить?

— Могли бы хотя бы не прятать от меня ножи, — я бормочу себе под нос, но Марк слышит меня и снова смеется.

— Не переживай. Я уверен, скоро тебе доверят не только нож, но и даже пару овощей, — он притягивает меня к себе и целует в висок. — А пока тебе надо набраться терпения, внимательно наблюдать и все запоминать. Когда-нибудь ты прославишься, Агата Самсонова.

Я разворачивась к парню, встаю на цыпочки и целую его. Иногда мне кажется, что он верит в меня больше, чем я сама.

Дождь стихает, и мы отправляемся гулять по Невскому. Проспект полон туристов, и мы делаем вид, что одни из них. Фотографируемся на каждом углу, покупаем магнитики с видами города, на пятнадцать минут зависаем у входа в Зингер и отправляемся к Чижику, чтобы бросить монетку. Когда кажется, что ноги уже почти стерлись, мы покупаем билеты на катер и отправляемся на экскурсию по каналам.

Ветер на воде нещадно треплет мои волосы, и я начинаю дрожать от холода. Марк прижимает меня к себе, и мы закутываемся в плед так, что снаружи остаются одни носы. У Летнего сада решаем выйти. Мы бродим по зеленому лабиринту, а я представляю как мы будем проводить так каждые выходные, обязательно поедем в Петергоф и никогда-никогда не расстанемся.

Я предаюсь мечтам и не замечаю торчащий из земли корень, о который запинаюсь и лечу на землю. Марк устремляется ко мне и протягивает руку, помогая встать. Я с тихим вздохом поднимаюсь, но понимаю, что не могу наступить на левую ногу. Кое-как закатав штанину, я смотрю не раздутую голень и усаживаюсь обратно на землю.

— Кажется, прогулка окончена.

Марк садится рядом со мной и целует меня в висок.

— Видимо, да.

— Поехали, — Марк понимается и помогает мне встать. — Я отвезу тебя в травмпункт.

Я морщусь от боли и опираюсь на парня.

— Может все-таки домой?

— Нет, я забирал тебя из дома здоровую, поэтому сначала мы сделаем снимок, а потом я уже отвезу тебя домой.

Я больше не спорю, и Марк отвозит меня в ближайший травмпункт. Пока мне делают снимок и перевязывают ногу, парень ждёт меня в коридоре. Мне приятна его забота и мысль мысль греет душу.

Когда спустя час мы сидим в его машине у парадной моего дома, я внезапно решаюсь.

— Не хочу, чтобы ты уходил. Останься сегодня у меня.

Марк выглядит немного удивленным, но я чувствую как его пальцы чуть крепче обхватывают мое запястье. Мне страшно, неловко, но слова уже сказаны.

— А родители?

— Отец в командировке, а мама сегодня в ночную, так что до утра никого не будет.

Я смотрю как парень неуверенно закусывает губу, и кладу ладонь ему на щеку.

— Пожалуйста, останься.

— Ты уверена?

Я киваю, потому что если и дальше мне придется его уговаривать, то я точно заплачу. Не хочу, чтобы он слышал слезы в моем голосе. Марк колеблется, но все-таки кивает, и мы вместе поднимаемся наверх.

Десять минут в неловкой тишине мы пьем чай. Я тереблю салфетку в руках, отрывая от нее мелкие кусочки. Марк с вежливым интересом оглядывает кухню и делает очередной глоток из кружки.

— Может посмотрим телевизор?

— Можно.

Я киваю, убираю чашки и веду парня в свою комнату. К счастью, там царит идеальный порядок, и мне не приходится судорожно собирать вещи по комнате. Я включаю телевизор и киваю ему на диван. Мы усаживаемся, но сидим так далеко друг от друга, что между нами может еще поместится человек. Какая-то глупая американская комедия совершенно не воспринимается моим мозгом. Я способна думать только о Марке и том, что собираюсь сделать. Спустя полчаса напряженной тишины, Марк не выдерживает и придвигается ко мне. Он поднимает руку, приглашая меня в свои объятия. Я смотрю на его лицо, которое освещает экран телевизора, и постепенно расслабляюсь. Я знаю, что Марк не сделает мне больно. Поэтому подбираю под себя ноги и облокачиваюсь спиной на парня. Он кладет мне руку на плечо, а его пальцы лениво перебирают пряди моих волос. Когда он наклоняется ко мне и аккуратно целует, я совершенно не испытываю страх.

Его прикосновения нежные и слегка нерешительные. Свет от экрана моргает, создавая причудливые тени на его лице. Марк тянется за пультом и выключает телевизор. Нас накрывает плотная темнота. Мы не произносим ни слова, а только неуверенно изучаем друг друга. Марк стягивает через голову джемпер и снова целует меня. Я чувствую жар от его тела, мои щеки пылают, но чем смелее становятся его поцелуи, тем меньше сомнений остается в моей голове.

— Ты точно этого хочешь?

Я киваю, совсем забыв, что он не видит меня в темноте.

— Да.

Когда я едва слышно произношу это слово, Марк становится решительней. Он тянет за край моей кофты, и я поднимаю руки, позволяя ему меня раздеть. Несмотря на темноту, мне хочется прикрыться руками, но Марк не дает мне опомниться и снова целует. Аккуратно опрокинув меня на диван, он недолго возится с застежкой на моем бюстгальтере. Я почти не дышу от смущения. Руки Марка изучают мое тело, и я вздрагиваю, когда он добирается до молнии на джинсах.

— Я… Ээээ…У тебя есть… — запинаясь через слово, я не могу сформулировать вопрос, но Марк меня, к счастью, понимает.

— Не волнуйся. Презерватив у меня есть.

Я в очередной радуюсь, что темнота скрывает мои пылающие щеки и пытаюсь унять нервную дрожь. Спустя пару минут мы оказываемся без одежды. Я неумело провожу рукой по груди Марка, переживая, что делаю что-то не так, но парень ведет себя спокойно и расслабленно. Марк снова целует меня, я чувствую его член у себя между ног и вздрагиваю.

— Просто расслабься.

Его ровный голос успокаивает, и я стараюсь сделать так как он говорит. Я чувствую толчок и мои мышцы непроизвольно сжимаются. Марк гладит меня по щеке и нежно целует в нос.

— Расслабься.

Я поддаюсь бедрами ему навстречу и ощущаю как медленно, сантиметр за сантиметров его член проникает в меня. Марк опирается на руки, и я замечаю как напряжены его мышцы. Мне хочется, чтобы ему было хорошо, поэтому я тянусь к нему и целую. Марк отвечает на поцелуй и одним резким толчком входит в меня. Режущая боль на мгновение оглушает меня. Дыхание перехватывает, а из уголков глаз к вискам непроизвольно скатываются слезы. Марк замирает и не двигается, пока я пытаюсь восстановить дыхание.

— Ты в порядке? — голос парня хриплый от напряжения.

Я прислушиваюсь к своим ощущениям и аккуратно двигаю бедрами. Боль почти отступила. Я чувствую незначительный дискомфорт, но и он постепенно исчезает. Марк делает вдох и начинает медленно двигаться. Мои прикосновения становятся смелее, я глажу его по плечам и двигаюсь, пытаясь подстроиться под его ритм. Наконец, удовольствие вытесняет последнии отголоски боли и секс приобретает совершенно другие ощущения.

Когда спустя пятнадцать минут я засыпаю в руках Марка, на моем лице блуждает довольная улыбка, и я чувствую себя абсолютно счастливой.

— Нет, я не знаю куда он делся. Мне он точно так же не отвечает на звонки.

Спустя пять дней я стою посреди Веркиной кухни и пытаю Кирилла. После того как мы с Марком переспали, я проснулась, когда его уже не было, и с тех пор он не поднимает трубку и не отвечает на сообщения. С моей голове носится рой мыслей и я не знаю чего боюсь больше. Того, что с ним что-то случилось или того, что он меня бросил.

— Агат, ну может он уехал куда-то и там связи нет, а предупредить не успел. Или телефон посеял, — Вера сочувственно гладит меня по голове в попытке утешить.

Я отмахиваюсь от ее руки и устало опускаюсь на табуретку.

— Кирилл, ну может ты у родителей его спросишь?

— Нет, ну ты серьезно? Как ты себе это представляешь? Здравствуйте, Давид Иосифович, я тут вашем усыну дозвониться три дня не могу, подскажите, он там вообще жив? Так что ли? — Кирилл начинает злиться, но это меня не останавливает.

— Ну дай мне их номер, я сама.

— Агата, все, — кулак Кири опускается на стол. — Прекрати истерить. Марк объявится и все сам тебе объяснит..

Я вскакиваю с табуретки и она с грохотом падает на пол.

— Тоже мне друзья называются.

Не в силах больше сдерживаться, я закрываюсь в ванной комнате, размазывая злые слезы по лицу. Вера пытается зайти, но я с силой дергаю ручку и задвигаю щеколду.

— Пусти меня.

— Нет, — всхлипнув, я сажусь на кафель и опираюсь спиной о ванную.

— Я хочу в туалет.

— Терпи!

— Ну, Агат, пусти.

Я не отвечаю подруге и продолжаю тихонько плакать, закрывшись в ее же ванной. Еще какое-то время Вера сопит около двери, но затем уходит. Мне не хочется верить, что Марк просто сбежал после секса, это так на него не похоже. Но эта мысль назойливой мухой поселилась в моей голове и от нее делается нестерпимо больно. Я доверилась ему, пустила в свою постель и в свое сердце. Но надо ли ему это было? Устав плакать, я умываю лицо и уже почти собираюсь выйти из ванной комнаты, как до меня доносятся приглушенные звуки ссоры Верки и Кирилла.

— И когда ты собирался мне сказать?

— Да тише ты, не ори. Я говорю тебе сейчас, — голос Кири едва различим и я прислоняю ухо к двери, в надежде услышать больше.

— Ну что значит не ори? Она в моей ванной рыдает, между прочим.

— Потому что я хочу, чтобы он сам ей об этом сказал. Пусть наберется смелости и признается ей.

— Она рыдает третий день и долго ты готов это слушать?

— Я не знаю, но это неправильно.

— Неправильно морочить Агате голову, вот что неправильно. А Марк твой…

Я вылетаю из ванной со скоростью света и останавливаюсь на пороге.

— Что Марк?

Глава 21. Марк

Мы едем по проселочной дороге к аэродрому, и, внутри себя, я ликую. Все прошло просто на высшем уровне. И это даже хорошо, что нас прервали. В деле по завоеванию Агаты нельзя спешить. Почему-то эта девушка относится ко мне крайне настороженно. Может боится статуса, или денег, или того факта, что я ее шеф. Но любой неверный шаг может ее спугнуть.

Рука сжимает мягкий свитер Агата. Я подобрал его, когда садился в машину. Каким-то чудесным образом он достаточно далеко от нас отлетел — скорее всего ветер постарался. И это чудо, что джип парней с аэродрома не наехал на него. Коленом я прислоняюсь к бедру Агаты и тут же чувствую, как она отодвигает его. В чем опять дело? На заднем сидении мы одни, а ребята внимательно следят за дорогой, коротко переговариваясь между собой. Я пытаюсь взять Агату за руку, но она как-то быстро и неловко вырывает ее. Что с этой девушкой не так? Ее настроение меняется просто ежесекундно. Только что мы полуголые чуть не предались греху, а уже через минуту она делает вид, что мы чужие люди. Былое ликование сходит на нет.

В полнейшем молчании и моем недоумении, мы приезжаем на аэродром. Где, также не проронив ни слова, идем к машине Агаты, предварительно сдав реквизит. У туалета девушка задерживается.

— Верни мне мой свитер! — твердо заявляет она.

— Зачем? — задаю я самый глупый вопрос на свете.

— Хочу вернуть тебе твой.

— О, я бы предпочел посмотреть, как ты будешь его переодевать, — игриво двигаю бровями я.

— Я так и знала, Михельсон! — гневно рычит девушка. В ее глазах сверкают искры, руки сжаты в кулаки. Спорю на что угодно, она и ударить может.

— Да в чем дело?! — удивленно восклицаю я. — Только что все было хорошо.

Честно, я не понимаю, что происходит. Девушка напротив меня отличается от той, что страстно целовала меня лежа на парашюте. Как будто другой человек.

— Вот именно! Все было хорошо, но ты мужлан и бабник, знай это! Верни свитер, — Агата упирает левую руку в бок и вытягивает правую в просительном жесте.

— Это голословные обвинения. Можно побольше фактов?

— Я не собираюсь тебя перевоспитывать. Верни свитер! — ее ноздри раздуваются все сильнее, но я не намерен сдаваться, мне просто необходимо разобраться.

— Не верну, пока ты мне не объяснишь в чем дело. Что пошло не так?

— Отлично! Тогда вышлю твой по почте.

Девушка разворачивается на пятках и направляется в сторону уборной. Я понимаю, что мой шантаж не сработал. Причин не отдавать свитер нет. Черт! Это был изначально провальный план.

— Постой! Держи.

— Так-то лучше.

Агата вырывает из моих рук свитер и практически забегает в туалет, при этом прилично хлопнув дверью. Я прикидываю сколько она там будет возиться и, все-таки, решаю как-то сгладить ситуацию, которая так и остается для меня загадкой. Ни один мужчина в мире никогда не поймет женщину до конца.

Я оглядываюсь в поисках хоть какого-то намека на широкий жест с моей стороны. Ничего. Ни цветов, ни еды, ни подарков. Глупо было ожидать все это на аэродроме, но хотя бы автомат с шоколадками меня сейчас бы очень спас. Вдруг она просто хочет есть? Шеф-повар все-таки, привыкла кусочничать. А вот как проголодается превращается в монстра.

Эти мысли заставляют меня пройти дальше по коридору и заводят за угол, где… О, чудо! Расположился большой автомат с кофе и, судя по запаху, он даже приличного качества. Я подхожу к нему и изучаю ассортимент. Не знаю какой она предпочитает, поэтому выбираю беспроигрышный вариант — капучино. Расплачиваюсь смартфоном, тыкаю на заветную кнопку и наблюдаю за тем как начинается набираться бодрящий напиток, периодически выглядывая из-за угла, чтобы не пропустить Агату. Когда первая порция наливается до краев, я достаю стаканчик и накрываю его крышкой. Сахара беру четыре штуки на всякий случай, если пьет без сахара, то и не положит, а четырех на такой стакан хватит любому сладкоежке. Кофе пахнет так соблазнительно, что я стою еще несколько секунд возле автомата в раздумьях. Эх, ладно. Предварительно выглянув из-за угла, я убеждаюсь, что она еще не вышла и снова оплачиваю капучино.

И вот в моих руках уже два горячих стаканчика с кофе и ни одной девушки вокруг, с кем можно было его выпить. Надеюсь, хотя бы этот план сработает. На все ушло максимум пять минут, поэтому я спокойно возвращаюсь на свою выжидательную позицию у туалетной двери.

Жду девушку у туалетной двери! С кофе! Что может быть романтичней?

Она выходит вся из себя такая злая, а здесь я — вот тебе кофе, вот тебе сахар. Да уж, выглядит нелепо.

Краем глаза через окно я замечаю знакомый силуэт на улице. Не может быть! Девушка, уже одетая в пальто, быстрым шагом идет к своей машине. Как она прошла мимо меня?

Я, сломя голову, бросаюсь на улицу вместе с двумя стаканчиками кофе, благо на них есть крышка — риск расплескать напиток и обжечься минимальный. На ходу сбиваю какую-то вешалку, запинаюсь о лавочку и чудом не падаю, но лечу к своей цели.

— Агата! — кричу я, выскочив на улицу.

Девушка останавливается и оборачивается.

— Твой свитер у гардеробщицы, — снисходительно заявляет она.

— Хорошо. Я взял нам кофе, давай просто сядем и поговорим. Я ничего не понимаю.

— Спасибо! Все что нужно я уже услышала. Нам не о чем с тобой разговаривать.

Агата разворачивается и твердой походкой идет к своей машине.

— Возьми хотя бы кофе! — кричу ей вслед.

— Если я возьму кофе, он окажется у тебя на голове! — не оборачиваясь, говорит Агата.

Девушка быстро садится в автомобиль и уезжает с пробуксовкой.

А я стою, как дурак, один с двумя стаканами кофе и смотрю ее вслед. Мне кажется или ее совсем не волнует, как я буду добираться?

На следующий день я появляюсь в «Есенине» слегка с похмелья. Я без проблем добрался до города, где у меня было запланировано несколько встреч, которые я успешно провел, и поехал в Ричмонд. Все это время мысли были заняты Агатой и ее поведением. Но алкоголь, громкая музыка и красивые девушки сделали свое дело. В итоге домой из Ричмонда я вернулся изрядно пьяный и с грудастой блондинкой в обнимку. Имя ее я не помню, но у нас ничего серьезного и не было — она была пьяна настолько сильно, что еле стояла на ногах. Да, мне честно говоря, не очень-то и хотелось. А вот сейчас единственным желанием был аспирин и звуконепроницаемая комната.

Но «Есенин» встречает меня суетой и неразберихой. Оба администратора бегают по служебным помещениям, переставляя с места на место какие-то коробки, мешки и прочее.

— Что происходит? — недоумевающе спрашиваю я у Лизы.

— Пожарная инспекция, Марк Давидович. Илья Владимирович должен был сказать вам, — запыхавшись, сообщает девушка, поправляя выбившуюся из-за уха прядь. Возможно, что-то и было, но я не открывал телефон все утро.

— Так, ясно, — говорю я, растягивая слова. — И когда она будет?

Лиза смотрит на меня в недоумении, как будто я спросил ужасную глупость.

— Инспектор уже здесь, — отвечает она. — Илья Владимирович ходит с ним.

Глаза лезут на лоб. Такого просто не может произойти. Я моментально просыпаюсь и трезвею, но голова по-прежнему раскалывается.

— Так, бросайте здесь все, — я нахмуриваюсь, лихорадочно соображая, что теперь делать. — Уборкой делу не поможешь. Лиза, принеси аспирин, будь добра.

Девушка кивает и уходит. Я иду в свой кабинет, где скидываю пальто и прикидываю похмелиться мне или нет. Соблазн очень велик. Но когда рука сама тянется к бару, в дверь стучит Лиза и протягивает мне воду с разведенным шипучим лекарством. Я осушаю бокал одним глотком. Надеюсь, подействует быстро.

— Веди меня к ним, — командую я.

В большом банкетном зале, мы застаем Илью и пожарного инспектора, которые с жаром о чем-то спорят. Управляющий с красным лицом уже срывается на крик, но инспектор невозмутим. Довольно преклонных лет мужчина, ростом метр с кепкой, с черными волосами без седины и густыми усами, спокойно отвечает Илье, что тот неправ.

— Здравствуйте, — громко говорю я, проходя на середину зала и протягивая руку инспектору. — Я Марк Давидович Михельсон, владелец этого заведения. А вы?

— Меня зовут Петр Семенович. В вашем заведении просто бардак, — представляется инспектор, пожимая протянутую руку. — А этот молодой человек пытается меня убедить, что я неправильно проверяю. Не умею, так сказать, выполнять свою работу.

— Я этого не говорил, — вскидывает брови Илья. — Я лишь сказал, что мы не используем этот огнетушитель и показал вам новый. Не просроченный!

— Действительно? Тогда почему он стоял в специальном для него ящике?

— У нас их несколько штук! Видимо, кто-то перепутал.

— Так, подождите, — вмешиваюсь я. — Если речь всего лишь об одном огнетушителе, не думаю, что это так страшно.

— Вы плохо меня слушали, — ноздри Петра Семеновича гневно раздуваются. — Если бы у вас была проблема только в огнетушителе, разве я стал бы говорить, что у вас бардак?

Он многозначительно смотрит на меня. Я хмурюсь и жду ответа.

— Пожарная сигнализация не работает… — начинает перечислять инспектор.

— Только один датчик, — вторит ему Илья, но тот не обращает внимания.

— В двух местах нет планов эвакуации…

— Таблички старые, их как раз сегодня пошли менять.

— Половина сотрудников не прошли инструктаж…

— Журнал новый, еще не все расписались.

— Но самое главное — эвакуационный выход на кухне заставлен! На кухне! В самом пожароопасном месте.

— Здесь, да, — сникает Илья. — Здесь косяк.

— А я о чем! — буквально кричит Петр Семенович.

— Как так получилось? — спрашиваю я у управляющего.

— Без понятия, — разводит тот руками. — Он всегда был свободен для прохода. А сейчас приходим — там холодильник стоит. Девчонки говорят, что это Агата сказала туда поставить. Якобы, для лучшей навигации на кухне. Мне, конечно, верится с трудом. Но ты же знаешь, как она любит все улучшать и оптимизировать.

Вот тебе и приехали. Агата, эвакуационный выход, инспектор… А, черт. Похоже меня прокляли. Или табун черных кошек перебежала мне дорогу и в моей жизни наступила черная полоса. Хорошо хоть голова начинает проходить.

— Что здесь происходит?

Мы оборачиваемся. В дверном проеме стоит Кристиан, причем явно давно, и заинтересованно наблюдает за нами. Его лицо напряжено, ситуация ему не по нраву. Из всех дней, что он мог выбрать для приезда, он выбрал самый неподходящий.

— Бонжур, мон ами, — пытаюсь изобразить приветливость, но это слабо получается. Похоже он это замечает.

— Привет, Кристиан, — эхом отзывается Илья.

— Ты давно здесь? — осторожно осведомляюсь я.

— Достаточно, чтобы понять, что подобные вопросы необходимо решать тет-а-тет, — невозмутимо отвечает Кристиан. — Марк, пойдем в твой кабинет.

Около получаса мы вдвоем пытаемся побороть принципиальность проверяющего. Петр Семенович явно пытается набить себе цену и, в какой-то момент, даже откровенно торгуется, но мы неумолимо давим на то, что все нарушения легко устранить за несколько часов, а какие-то вообще требуют минутных решений. Камнем преткновения становится перегороженный эвакуационный выход, и только благодаря этому обстоятельству, инспектору удается приписать еще один ноль к сумме наших извинений за нарушения.

В конце концов он уходит, и мы с Кристианом остаемся наедине. Он отворачивается к окну и пристально смотрит на весенний Питер.

— Зови управляющего и шефа. Будем разбираться.

Глава 22. Агата

Первый раз я опаздываю на работу. Сначала десять минут не могу дозвониться владельцу машины, которая меня подперла, затем попадаю в глухую пробку в районе Московского проспекта и поэтому в ресторан я влетаю на двадцать минут позже начала моей рабочей смены.

Время час двадцать, а на кухне творится форменный беспредел. Повара шумно переговариваются и едва успевают отдавать блюда на раздачу.

— Что здесь происходит? — я недовольно оглядываю кухню, но завидев меня, все разом смолкают. — Я жду ответ.

— Агата Александровна, тут была пожарная инспекция, — наконец, отвечает Маша тихим голосом.

— И?

Я прохожу на кухню и всматриваюсь в встревоженные лица поваров. Не нравится мне все это. Еще как назло у Андрея сегодня выходной. Повар не успевает договорить про пожарную инспекцию, как в кухню врывается администратор Лиза.

— Шеф-повара просят зайти в кабинет Марка Давидовича, — в голосе Лизы слышится неприкрытое удовольствие, когда она произносит эти слова.

Кажется, что-то все-таки случилось. Переодеться я не успела, поэтому оставляю пальто на шефской кухне и почти бегу по коридору к кабинету Марка. После вчерашнего мне совершенно не хочется его видеть, но этого следовало ожидать, после того как я поддалась эмоциям и чуть было не переспала в чистом поле со своим начальником. Сама накосячила, самой и разгребать. Надеюсь, что не мое поспешное бегство стало причиной этого утреннего вызова «на ковер».

Я стучусь и, услышав резкое «да», распахиваю дверь. Как только я вхожу, становится понятно, стряслось действительно что-то серьёзное. Марк сидит за столом, обхватив голову руками. Выглядит он неважно, и я чувствую легкий укол вины.

На выезде из посёлка, я наткнулась на его припаркованный Хаммер и вспомнила, что до аэродрома, мы добирались на моей машине, но возвращаться за Марком не стала.

Напротив него, развалившись в кресле сидит незнакомый мужчина, судя по всему француз, и если я права, то это Кристиан — инвестор «Есенина». Он похож на мушкетера, со своими рыжеватыми усиками и бородкой, но за расслабленной позой и невинным выражением лица, чувствуется стальной характер. Кроме них в кабинете присутствует Илья. Он сидит, закинув ногу на ногу, на диване, около двери. Управляющий единственный в кабинете выглядит довольным. Я вхожу и здороваюсь сразу со всеми:

— Доброе утро.

— Почему ты в таком виде? — Илья вскидывает брови, а его тон сочится презрением.

— Не успела переодеться. Я все утро пыталась дозвониться до вас с Марком, чтобы предупредить, что задержусь, но вы не отвечали ни на звонки, ни на смс.

Пока я оправдываюсь за отсутствие форменного кителя, француз окидывает меня недовольным взглядом, но как только я замолкаю, перехватывает инициативу в разговоре.

— Ма шер, добрый день. Позвольте представиться, Кристиан Дюбуа. А вы должно быть мадемуазель Лушкевич, — он скорее констатирует, чем спрашивает.

— Да, Агата Лушкевич. Приятно познакомиться, месье Дюбуа.

— Мадемуазель Лушкевич, у нас к вам есть один очень важный вопрос. Что сподвигло вас, шеф-повара ресторана, загородить холодильником пожарный выход?

— Что, простите?

— У нас утром был пожарный инспектор, как раз в тот момент, когда вас, к сожалению, все еще не было на рабочем месте. Основное нарушение, которое стоило нам с месье Михельсоном довольно внушительный суммы — закрытый холодильником пожарный выход. Как вы можете это объяснить?

От удивления, на секунду, я теряю дар речи. Когда в четверг я уезжала с работы, холодильник стоял на прежнем месте и разговоров о его переносе не было. Что же произошло вчера, пока я, в очередной раз, теряла голову в объятиях Марка?

— Я не распоряжалась о каком-либо переносе оборудования, — я беру себя в руки и открыто смотрю в глаза Кристиану.

— Да? А вот сотрудники кухни говорят обратное.

— Какой конкретно сотрудник? Давайте будем говорить предметно, потому что сейчас все это похоже на откровенную провокацию.

— О какой провокации, ты говоришь? — мне приходится развернуться к Илье, потому что он все также сидит за моей спиной.

— Если я не давала этого распоряжения, то кто тогда дал?

— Ма шер, вы считаете, кто-то так сильно вас не любит, что устраивает такие сложные схемы?

— Я никак не считаю, но холодильник если и перенесли, то точно не из-за меня.

— Должно быть, это… Как это по-русски? Домовой? — Кристин неприятно смеется и Илья присоединяется к нему.

Мне очень не нравится этот разговор.

— Я повторю свой вопрос, от кого вы слышали о том, что это было мое решение? — голос слегка подводит меня.

— Да, и правда, — Марк резко поднимает голову и мне становится понятна причина его недомогания. Судя по всему, он вчера неплохо провел время и без меня. — Илья, кто именно сказал тебе, что это было расположение Агаты?

Я оборачиваюсь к Илье и вижу секундное замешательство на его лице.

— Ээээ… Елизавета.

— Администратор Елизавета, я правильно понимаю? — кажется все начинает проясняться.

Илья выпрямляется и переводит взгляд на Марка, игнорируя мой вопрос.

— Какая, собственно, разница, от кого я это услышал? Персонал говорит — распоряжение дала Лушкевич, точка. Что еще тебе надо?

Я не успеваю прокомментировать этот выпад, как сзади раздается голос Марка.

— Агата, я правильно понимаю, что ты не ставила задач по переносу холодильника?

Я боюсь, что если открою сейчас рот, то наговорю много лишнего про Илью и администратора, которых я не единожды заставала в недвусмысленных ситуациях. Но опускаться до уровня скандальной сплетницы мне не хочется. Поэтому, повернувшись к Михельсону, я отрицательно качаю головой.

— Я понял. Можешь идти.

— Но… — Илья, привстает с дивана.

— Марк, ты торопишься, — голос Кристиана звучит недовольно.

— Агата, — Марк смотрит мне в глаза, — можешь идти. А мы продолжим обсуждение, сложившейся ситуации. Может даже пригласим Лизу к нему присоединиться.

Я смотрю на то как меняется в лице Илья и понимаю, что Марк, судя по всему, тоже осведомлен об общей личной жизни подчиненных. А присутствовать при этом разговоре мне совсем не хочется, поэтому я поспешно киваю мужчинам и выхожу из кабинета.

Дальше рабочий день, на удивление, проходит спокойно. Холодильник оказывается водворены на место, а пожарный выход освобожден.

Повара из вчерашней смены рассказали, как вчера утром в кухню влетела администратор и, громко провозгласив «это распоряжение Агаты Александровны», принялась руководить переносом холодильника. На аккуратные замечания сотрудников кухни о том, что так перекроется пожарный выход Лиза каждый раз отвечала, что раз Лушкевич сказала, так тому и быть. А утром нагрянула инспекция.

Я надеюсь, что после разговора с Михельсоном управляющий и администратор успокоятся и подставы прекратятся. Сомнений в том, что все происходит с подачи Ильи у меня нет. Вот только не ясно, за что он на меня взъелся.

Кристиан за день больше не пытается обвинить меня во всех проблемах ресторана, а Илья и Марк не появляются в кухне, поэтому мы спокойно отрабатываем смену, и нежеланных встреч мне удается избежать.

Поглощенная раздумьями о сегодняшней ситуации, я открываю дверь и спотыкаюсь на пороге от ароматов, которые разносятся по всей квартире.

— Тема? — я ожидаю встретить дома что угодно, кроме запаха… Что это? Паэлья?

Артем, выходит из кухни с лопаткой в одной руке, а другой приветливо машет мне.

— Малыш, ты рано. Ужин еще не готов, но ты проходи, я пока налью тебе вина.

— Мы кого-то ждем? — я снимаю пальто и прохожу в ванную.

— Нет, просто решил устроить тебе сюрприз. Марсика, кстати, я выгулял.

Пока Тема говорит, я открываю кран и не замечаю, что мою руки практически в ледяной воде. Чувство вины за вчерашнее свидание с Марком лавиной обрушивается на меня.

Вчера я была так зла на Михельсона и себя, что совершенно не вспоминала про Артема. Но сегодня, когда эмоции схлынули, я в полной мере осознала, что чуть было не натворила и от этого мне стало невыносимо тошно. Какие бы ни были между нами отношения, поступить так с Темой я не могу.

Сил выйти из ванной и посмотреть ему в глаза у меня нет, поэтому я продолжаю с остервенением тереть руки, пока они не становятся практически малиновыми. Но дольше прятаться не получается. Радостный Артем залетает в ванную комнату и звонко целует меня в щеку.

— Агатка, я так тебя люблю, ты же знаешь, да? Прости, я порой веду себя как урод, но ты все терпишь и любишь меня таким какой я есть.

Я киваю на каждое его слов как заведенный болванчик и послушно следую на кухню, пока Тема продолжает распинаться.

— Я вот решил, что пора меняться. Ты заслуживаешь этого. Поэтому сегодня мы начнем с романтического ужина, а уже на завтра у меня запланировано три собеседования.

От неожиданности, я чуть не запинаюсь об собственные ноги.

— Правда?

— Ага. Думаю, что в этот раз все пройдет удачно и вечером тебя дома будет встречать больше не безработный юрист Артем Макарский.

Я обнимаю Тему за шею, не в силах поверить в то, что слышу. Только радость от этой новости портит вина, которая тяжелым камнем ложится мне на сердце. Хочется отмотать время вспять и никогда не переступать порог ресторана “Есенин”, не видеть Марка, не терять контроль рядом с ним. Но ничего уже не изменить, поэтому мне стоит четко обозначить дистанцию между нами и спокойно жить дальше. Окончательно убедившись в правильности этого решения, я прохожу на кухню.

Артем усаживает меня за стол, на котором в вазе стоят бордовые розы и уже разлито по бокалам мое любимое вино. Он раскладывает паэлью по тарелкам и садится напротив. Мы ужинаем в тишине. Тема выглядит так, словно о чем-то задумался. А я не знаю как смотреть ему в глаза, поэтому с интересом разглядываю содержимое тарелки. Наконец, когда паэлья доедена, а посуда убрана в посудомойку, Артем, подходит и садится на корточки передо мной.

— Малыш, — он нервничает, и я не понимаю почему. — Я хочу, чтобы в нашей жизни начался новый этап. Ты во многом была права. В том числе, того, что касается работы, поэтому я хочу стать лучше. Я хочу меняться ради тебя. Ради нас. Главное, чтобы ты не переставала в меня верить. Потому что только это придает мне сил.

Артем становится на одно колено и осознание того, что он собирается сделать, обрушивается на меня словно мешок с мукой. Мне хочется вскочить и убежать, но я приросла к стулу и словно в замедленной съемке смотрю как Артем достает из кармана джинсов бархатную коробочку и открывает ее. Внутри на подушечке лежит кольцо. Я отвлеченно разглядываю как бликует свет в бриллиантовых гранях и подношу руку ко рту. В ушах начинает шуметь кровь.

— Малыш, — я поднимаю глаза на Артема, понимая, что половину его речи, просто прослушала. — Ты же не перестанешь в меня верить?

Я киваю, не осознавая, что он пытается мне сказать.

— Так что, малыш, ты согласна выйти за меня?

Едва эти слова срываются с его губ, я понимаю, что пути для отступления у меня нет. Только почему-то вся решимость, держаться от Марка подальше куда-то испаряется, и мою душу начинает разрывать на тысячи маленьких осколков от противоречивых желаний и эмоции. Я не способна разобраться в себе, не готова принимать таких ответственных решений, не собираюсь снова плакать из-за Марка, не хочу чувствовать вину. Я хочу просто спокойно жить. И пока все эти мысли ураганом проносятся в моей голове, я смотрю в карие глаза Артема, полные ожидания ответа и любви ко мне, и произношу лишь одно слово.

Глава 23. Марк

— И ты ей веришь? — кричит на меня Илья.

За Агатой минуту назад хлопнула дверь, и мы остались втроем.

— Вполне, — киваю я еще не прошедшей головой. — У тебя есть доказательства в обратном? Можем пригласить Лизу, спросить у нее. Хотя не уверен, что услышим что-то внятное, кроме отговорок в стиле — я что-то не так поняла. Скажи, это была твоя идея?

Илья зеленеет и сжимает руки в кулак. Я сижу за своим столом, Кристиан развалился на диване, а он стоит напротив нас. Врать не в стиле Агаты. Я могу обвинять ее в чем угодно, но только не в вранье. Она искренне злится на меня за что-то — это факт. Не договаривает почему, но не врет. Я до конца не понимаю какую игру ведет Илья, но в том, что она направлена против Агаты, я уверен на сто процентов. Ему изначально она не понравилась, и он не оставляет попыток ее извести. Только зачем?

— А я тут причем? — сквозь зубы произносит Илья.

— Тебе не нравится Агата, хотя я просил наладить с ней отношения. Но тебе нравится Лиза, с которой вы спите, хотя я просил порвать с этой порочной связью на работе. И вот, Лиза и Агата фигурируют в одной, крайне неловкой, ситуации, которая обошлась нам о-о-очень дорого. Совпадение? Не думаю.

Краем глаза я замечаю, как Кристиан начинает ерзать на диване. Он убирает руку со спинки, а правую ногу с левой. Придвигается вперед, и кладет локти на колени, сцепив руки в замок. Похоже, разговор его заинтересовал.

— Всего лишь совпадение, — произносит уже красный от злости Илья. — И как ты говоришь — у тебя есть доказательства?

— А у тебя разве нет камер на кухне? — поворачивает ко мне голову Кристиан.

— Есть. Только что они докажут? — усмехаюсь я.

— Ну тогда, разговаривать тут особо не о чем, — пожимает плечами Кристиан. — До правды мы все равно не докопаемся. Я надеюсь, Марк, что это был единичный случай. Ресторан уровня Мишлен не может себе позволить огрехи в пожарной безопасности.

— Естественно, нет, — я чувствую, как моя голова окончательно проходит и тихо радуюсь этому. — Это была череда нелепых совпадений…

— И дорогих! — вставляет Кристиан.

— Да, и дорогих. Думаю, все сделали выводы из сложившейся ситуации, — я пристально смотрю на Илью и тот отводит взор.

Оставшиеся полдня субботы, я мотаюсь по крайне важным для моего бизнеса встречам. Из-за конференции график поехал, а я не привык отменять что-то важное из-за выходных дней. Такой пунктик, что поделать.

Заботы заставляют отвлечься, и я почти не вспоминаю про Агату. А тут еще приходит сообщение от Люси с мольбами о встрече. Я слабо себе представляю что мы можем обсуждать, но особых планов у меня нет, поэтому мы договариваемся на ужин в шесть в «La Vue».

В ресторан я приезжаю за десять минут до назначенного времени. Выбираю столик у окна и успеваю заказать себе поесть. Люси, как обычно, опаздывает. Что ж, это в ее стиле. Человек, который не может организовать порядок в собственном ящике с бельем, не способен организовать свою жизнь, в принципе.

Она появляется в пятнадцать минут седьмого. Черные прямые волосы до поясницы распущены и развиваются, как парус, при каждом повороте головы. Черное платье в обтяжку гораздо выше колен и прикрывает только самое драгоценное. Сиськи, как обычно, на выкате и постоянно стремятся покинуть внушительный вырез. Черные колготки, красные туфли на высокой шпильке и красный жакет. Вид максимально блядский из всех возможных. За несколько дней я уже от такого отвык. Вчерашний мой алкотур не в счет.

— Привет! — радостно кричит Люси и тянется поцеловать меня, но я отстраняюсь.

Девушка нисколько не расстраивается и плюхается на стул напротив меня.

— Ты уже заказал? — спрашивает она таким тоном, как будто никакого разрыва и не было. Как будто мы все еще встречаемся.

— Я да, — коротко отвечаю я.

— Ну вот. Теперь тебе принесут еду раньше, чем мне, — надувает губки Люси, утыкаясь в меню. Как я вообще мог с ней жить? — Я жутко голодная, готова слона проглотить. А что ты заказал?

— Стейк.

— А попить?

— Зеленый чай.

— Сегодня же суббота. А как же расслабиться после трудовой недели?

— Вчера расслаблялся, мне хватило.

— Я знаю. Мне сказали ты был в Ричмонде.

— От твоих шпионов не спрячешься, — обескураженно мотаю головой я.

— А то, — радостно заливается хихиканьем Люси. — Я буду карбонару и зеленый чай, — говорит она официанту, протягивая ему меню.

— Вечер субботы и зеленый чай? — усмехаюсь я.

— Да. Не буду пить одна, — снова хихикает Люси.

Повисает неловкое молчание. Я смотрю в окно, она на меня. Зачем я сюда пришел?

— Коть, я скучаю, — жалобно скулит Люси.

Что и следовало ожидать.

— По мне или моей карточке? — вскидываю бровь вверх я, повернув на нее голову.

Она смотрит на меня так жалобно. Ее губы трясутся, а брови сошлись где-то на переносице. Вот-вот заплачет. Ох, уж этот цирк.

— Ну какой карточке, дурачок? — снова жалобный тон. — За эти дни я много думала. И поняла, что мы просто созданы друг для друга. Мне было так плохо. Я же люблю тебя.

Я закашливаюсь и делаю глоток воды из бокала, что стоит на столе. Лучше она ничего не могла придумать?

— Чего? — все еще кашляя, спрашиваю я.

— Я серьезно, — снова скулит Люси. — Нам было так хорошо вместе. Мы же круто проводили время. Тусили в клубах, путешествовали, круто трахались. Ты так невероятен в постеле. Мне тебя не хватает.

Я чувствую, как ее босая нога лезет к моей ширинке.

— Коть, ты лучший из всех мужиков, что у меня были.

— Спасибо, конечно, за комплимент, — я убираю ее ногу на пол. — Но я, пожалуй, пас. Давай просто поедим.

На следующий день приходит сообщение от детектива, что тюфяк Агаты ходил в ювелирный магазин, а потом в продуктовый. И, судя по содержимому пакетов, он готовил романтический ужин. Эта новость заставляет меня окончательно проснуться и принять решение ехать в «Есенин» немедленно. Наскоро приняв душ, я одеваюсь и завтракаю на ходу сэндвичами, благо вчера заказал себе готовой еды на неделю.

У Олега выходной, а дергать его внезапно я не люблю. Поэтому беру Хаммер и несусь по утреннему Питеру, разрезая лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. На последнем светофоре, до меня вдруг доходит, что сегодня воскресенье, и, скорее всего, у Агаты выходной. А следом приходит мысль — зачем я вообще подорвался? Ответа на которую у меня нет. Неведомая сила потянула, и я поддался ей, потеряв голову. Агата Лушкевич, что ты со мной делаешь?

Облегченно выдыхаю, когда вижу Кайен девушки у служебного входа и паркую свой Хаммер рядом. Так, и что дальше? Кольцо у нее на пальце. И? Снова нет ответов на простые вопросы. Я решаю действовать по обстоятельствам.

Я нахожу ее на шефской кухне. Вместе с су-шефом они что-то обсуждают, склонившись над меню. В этом чепчике и белом поварском кителе она выглядит так мило, что я останавливаюсь в дверях, опираясь на косяк плечом, и какое-то время просто стою. Агата чувствует мой взгляд и поднимает голову. Только что расслабленное лицо становится обеспокоенным. Она выпрямляется. Андрей, заметив меня, следует ее примеру.

— Не ожидали увидеть тебя в воскресенье утром, Марк Давидович, — вместо приветствия произносит Агата, скрестив руки на груди.

— Здравствуйте, Марк Давидович, — кивает су-шеф.

— Да я и сам не ожидал. Со сном последнее время проблемы, — отвечаю я девушке. — Здравствуй, Андрей.

— Мы вроде бы все обсудили, — говорит Андрей, глядя на Агату. — Я пойду?

— Да, иди. Спасибо, — кивает девушка.

Су-шеф удаляется, а я подхожу ближе. На безымянном пальцем правой руки девушки блестит кольцо из белого золота с малюсеньким камнем. Мир внутри обрывается. Легкий холодок поднимается по спине и взъерошивает волосы на затылке. Значит, правда.

— Тебя можно поздравить? — свожу брови к переносице.

Агата теряется, смотрит на руки и торопливо убирает их за спину. Я же уже все видел, какой смысл?

— Это не совсем ваше дело, Марк Давидович, — неуверенно произносит она.

Я подхожу вплотную к ней и смотрю сверху вниз, глаза в глаза. Ощущаю ее горячее дыхание на шее. От нее, как всегда, пахнет жасмином и… холодом. Я растерян, но стараюсь не терять самообладания. С другой стороны, что еще я ожидал здесь увидеть?

— А мне кажется оно касается меня напрямую, — низким голосом говорю я.

— Моя личная жизнь — работы не касается.

— А как же два прекрасных свидания и нежности на парашюте?

Агата закатывает глаза и отходит в сторону. Она останавливается в трех метрах от меня у холодильника и оборачивается. Я вижу, что она растеряна и не хочет обо всем этом говорить. Но мне жизненно необходим этот разговор. Эта девушка словно наваждение для меня.

— Что ты хочешь услышать от меня? — устало спрашивает Агата.

— Правду, — уверенно отвечаю я. Хочу сделать шаг вперед, но девушка жестом останавливает меня. Я покорно соглашаюсь и опираюсь на столешницу. — Ты ведь была искренней, когда целовала меня. Но стоило поцелую закончиться, ты стала холодной, как лед и убежала. Это что, какая-то форма защитной реакции?

— Знаешь, а я ведь на секунду тебе поверила, — щурится Агата.

— Почему только на секунду? Я был искренен.

— Вот именно, ты всегда искренен. А потом оказывается, что у тебя есть дела поважнее, жопа пофактурнее, сиськи побольше. Ты такой какой ты есть, Михельсон.

— С чего вдруг такие выводы?

— А ты и правда совсем не помнишь, да?

Я окончательно перестаю врубаться в происходящее. Что я должен вспомнить? Может у нее все-таки проблемы с головой? Это бы многое объяснило.

— Я был бы не против намека. Хотя бы маленького.

— Лето 2008. Новолисино. Друг Кирилл притаскивает тебя на дачу к своей девушке.

Что? Пару секунд я осознаю услышанное… Не может быть! Агата Самсонова? Но как? Она совсем не похожа. И… Черт, как я мог так лохануться. В принципе, как и в прошлый раз. Это самое черное пятно на моей биографии за которое мне до сих пор стыдно.

— Вижу ты вспоминаешь, — удовлетворительно кивает Агата. — Давай, вспоминай дальше. Как охмурил меня, как заставил в тебя влюбиться, как трахнул и бросил потом. Ну? Проясняется?

Я слегка опускаю глаза в пол, потому что мне снова стыдно, как и тогда.

— Почему сразу не сказала? — спрашиваю я.

— Что именно?

— Что это ты. Еще на собеседовании.

— Зачем? Если ты меня не узнал, то и флаг тебе в руки. Я же не подозревала, что ты снова попытаешься затащить меня в постель.

— Я не пытаюсь затащить тебя в постель, — тихо говорю я.

— А когда тогда все это называется? — всплескивает руками девушка.

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Притяжение?

— Ага, к кровати.

Меня раздражает, что она все сводит к постеле. Как будто мне только одного и надо. Эта мысль немного приводит меня в себя.

— Да, я знаю, что сделал тебе больно тогда…

— Больно? Да ты разорвал меня на мелкие кусочки! Я два года собирала себя обратно с помощью Верки.

Я беру себя в руки и подхожу к ней, она снова отступает.

— Лучше не подходи!

Меня не остановить. Ее поведение теперь становится абсолютно понятно. Я в два шага настигаю ее и хватаю в свои объятия. Она бьет меня по груди, по щекам, по рукам, пытается вырваться изо всех сил и тихонько взвизгивает. Когда ее лицо пролетает мимо моего я прижимаю ее сильнее и впиваюсь своими губами в ее. Она пытается вырваться и отстранить голову, но я гораздо сильнее.

Звон упавших на пол приборов заставляет меня отлипнуть от губ Агаты. Я смотрю на дверной проем и едва успеваю заметить убегающий силуэт администратора Лизы. Интересно она все видела и слышала или только часть?

Агата вырывается из моих рук, одаряет звонкой пощечиной и убегает.

Глава 24. Марк (14 лет назад)

Днем я встречаюсь с Агатой. Мы гуляем по городу и разговариваем обо всем. Мне нравится эта девушка. Она начитанная, умная и такая уютная. С ней я чувствую себя очень комфортно. Она как будто создана для того, чтобы просто хорошо проводить вместе время. Никаких понтов, никаких претензий, с ней я отдыхаю. Я таких никогда не встречал. И в ней все вроде прекрасно, но вот фигура… Ей бы похудеть килограмм на двадцать, чтобы хоть как-то соответствовать моему статусу.

Дело в том, что мой состоятельный папенька в пятом классе определил меня в крайне элитную школу. В принципе все богатые папочки разных мастей отдавали туда своих избалованных детей. Я никогда не считал себя избалованным, но меня всегда окружал статус. Дома, в школе, в компании друзей. И вот у всех них модели с ногами от ушей. У некоторых даже по две. Из всех, только, пожалуй, у Кирюхи — моего одноклассника из старой школы и соседа — девушка самая что ни на есть обычная. Но Кирюха не в счет.

И вот если бы не Кирюха, я бы так и не встретил Агату. Я только разошелся с Крис, и разрыв был крайне болезненным для меня. Мне тогда в принципе не везло. Машина сломалась, и приходилось ездить на раритетной отцовской девятке, которую он держал у себя из ностальгии. Но такой образ просто парня, очень подействовал на Агату, и я всеми силами старался его поддерживать. Он как будто добавлял мне шарма, которого у меня никогда не было. Снимал всю шелуху, и я мог быть самим собой. Поэтому мне с ней так легко, я делюсь своими самыми сокровенными мечтами и фантазиями, а она во всем меня поддерживает. Такую заботу я чувствовал только от матери. От отца этого, конечно, не было. Для него я должен быть успешным и богатым, первым во всем, лучшим для всех. Достойным продолжением рода. Агате же я нравлюсь таким, какой есть на самом деле, с глупыми фантазиями открыть свой ресторан. И…

Кажется, она влюбилась в меня…

Мне неловко от этого, потому что не могу ответить на ее чувства взаимностью. Ну, серьезно. Фитнес-тренер повесится, когда ее увидит, в ужасе от масштаба предстоящей работы. Да, нам хорошо, но как друзьям.

Агата подворачивает ногу и мне приходится везти ее в травмпункт, а потом и домой. При этом, когда она предлагает пойти к ней, в ее глазах столько жалости и мольбы, что я сдаюсь. Я прекрасно знаю, чем закончится такая посиделка и мне крайне неловко. Все-таки разбивать ее сердце в мои планы не входит. Но, когда доходит до дела, я так возбуждаюсь, что уже не могу совладать с собой. Длительное воздержание от секса дает о себе знать. И мне плевать на ее внешность, на ее вес и жалостливое выражение лица. В этот момент мне так хорошо. Кажется, и ей тоже.

Когда я иду в ванную, оставляя ее одну в комнате отдаваться сладкой неге, то обнаруживаю на презервативе и основании члена следы крови. Черт! Она была девочкой? Сердце начинает колотиться от страха и, кажется, вот-вот выскочит из груди. Этого мне еще не хватало! Получается она отдала меня самое сокровенное, что у нее есть. А я с ней переспал просто потому, что… Просто потому, что у меня уже месяц никого не было.

Холодные капли пота выступают на лбу. Я снимаю презерватив, завязываю и заворачиваю в туалетную бумагу. Эту улику нужно забрать с собой. Чтобы избавиться от крови до конца, приходится залезть в ванну и тщательно смыть с себя остатки нашей встречи. Я не знаю каким полотенцем можно вытереться, поэтому хватаю первое попавшееся и через пять минут выхожу из ванной. Агата лежит в полудреме на разложенном диване. Она выглядит очень расслабленной и умиротворенной. Я не знаю, как лучше поступить в этой ситуации, но ложусь рядом. Она тут же утыкается мне в плечо, легонько кусает за него, а потом укладывается на груди. Я кладу свою руку сверху.

— Тебе понравилось? — я не знаю, что спросить, и это первое что приходит на ум.

— Очень, — глупо хихикает Агата.

Черт! Лучше бы ты сказала, что это был самый ужасный момент в твоей жизни. Я бы не обиделся. Честно. Разговор заводить не хочется. Только сейчас приходит осознание того, какой ужасной ошибкой был наш секс. У наших отношений нет будущего. По крайней мере, я его не вижу. А она видит. Черт, черт и еще раз черт! Она ведь уже наверно нафантазировала себе невесть что…. Зачем я вообще в это вляпался?

Дыхание Агаты выравнивается, и я чувствую, как все реже начинается вздыматься ее грудь. Вот, кстати, грудь у нее отличная. Этого не отнять. Каждый ее вздох щекочет теплым дыханием волосы у меня на шее. Мне приятно, и я даже на секунду задумываюсь — «А что, если?». Что если наплевать на все условности и все-таки попробовать? Тут же приходят в голову удивлённые взгляды друзей, смешки за спиной и, конечно, обсуждение того, как я не смог найти себе никого получше. Да и я сам. Смог ли?

Нет.

Как будто в подтверждение моих слов приходит смс-ка. Я читаю ее, стараясь держать телефон так, чтобы его случайно не увидела Агата.

Крис!

— Марик, я соскучилась!

Крис… она такая красивая…

— Я тоже, зай!

— Забери меня. Покатаемся немножко.

— Какие вопросы, Крис. Сейчас буду.

Я одеваюсь, стараясь действовать как можно тише. И ухожу, закрыв за собой дверь.

— Привет, Крис!

Я плюхаюсь на диванчик в кафешке в центре города рядом со стройной шатенкой. Она фантастически красива! Длинные ноги, длинные волосы, длинный ресницы! Модель, не иначе. В купе с этим — маленькая упругая грудь, которая ей нереально идет, и которую я так до сих пор и не видел, только трогал. Но все у нас впереди.

Крис услужливо подставляет щеку для поцелуя. Я тянусь к ней и на полпути останавливаюсь.

— А может все-таки в губы? — игриво дергаю бровями. — Мы же все-таки снова встречаемся.

— Нет, Марик, ты еще не прощен до конца, — надувает губки Крис. — Забыл?

— Честно говоря, я так и не понял, что тебя не устроило. Я же сразу сказал, что это слишком дорогой телефон, — пожимаю плечами я, откидываясь на спинку диванчика и, как бы невзначай, кладу свою руку за ней.

Звонок на телефон. Агата. Я морщусь и выключаю звук. Да, два дня назад нам было хорошо, но это же не значит, что нужно названивать каждый час.

— Я думала ты так хочешь сделать мне сюрприз, — кривится Крис. Обладая чертовски правильными чертами лица, ей так очень не идет. И тем не менее, такую гримасу я вижу очень часто последнее время. — И ждала его себе на именины.

— Не такой уж и значимый праздник, — пожимаю плечами я, и только после понимаю какую глупость совершил.

— Что? — кричит Крис и вскакивает на свои совершенные ноги. Ох, как я жду, когда они окажутся у меня на плечах. — То есть тебя на меня плевать, так? Ты даже не можешь купить своей девушке телефон на праздник ее имени, так?

Я вскидываю руки как будто сдаюсь.

— Тихо-тихо-тихо! Я этого не говорил. Я только выразил свое мнение по поводу этого праздника.

— Ой все, — машет рукой Крис и, пнув мои ноги, стремительно вылетает из кафешки.

Звонки от Агаты с завидной регулярностью в каждый час раздражают мой телефон и меня вот уже три дня. Количество смс-ок уже перешагнуло отметку сто, но я ни одну из них не прочитал. Я не хочу знать, что у нее на душе сейчас, потому что боюсь, что представляю себе это слишком слабо. В какой-то момент приходит мысль, что она вдруг покончит с собой, но я тут же отгоняю ее от себя. Она не так глупа, чтобы проститься с жизнью из-за какого-то парня. А я, даже если возьму трубку от нее, не знаю, что ей сказать. Иди похудей так знатно, а потом может и поговорим — тут явно не подходит.

Звонки прекращаются, что меня очень сильно пугает. И я решаюсь позвонить Кирюхе.

— Привет. Ты куда пропал? Мы тут все переживаем за тебя, — говорит хриплый голос друга в трубку.

— Прости, брат. Меня отец тут припахал, — пытаюсь выкрутиться я.

— Не заливай, — зло говорит Кирилл. — Уж мне-то можно сказать как дела обстоят на самом деле. Меня здесь обложили со всех сторон. Вера, Агата… И вообще я сам переживаю как бы. Ты трубки почти неделю не берешь. Что там? Опять Крис?

— Прости, брат, — повторяю я. — Да, мы с Крис снова вместе. Она мне написала и… как-то закрутилось…

— Пооонятнооо, — протягивает Кирилл. — Ну, я так и думал. Но мне-то мог хотя бы ответить.

— Да там то одно, то другое… В общем, не получалось. Как Агата? — перевожу тему я. — С ней все в порядке?

— Сам как думаешь?

— Думаю нет. Но она ничего с собой не сделала?

Кирилл заливисто хохочет.

— Ну у тебя и самомнение, Михельсон! Нет, руки она на себя не наложила. Только линолеум в квартире ее отцу придется скоро менять. Потому что на нем уже довольно четко видна дорожка к холодильнику. Ей очень плохо.

Я стою перед дверью квартиры Крис и сжимаю в руках коробку с новый айфоном третьего поколения. Он только вышел и произвел просто фурор у всей богемы Питера. Мы уже две недели как снова вместе, но она постоянно обижается на всякие мелочи и не перестает тыкать в то, с каким старым и разбитым телефоном ей приходится ходить. Да, за это время мы спали несколько раз и секс был просто фантастическим. А в последний раз она вообще вытворила такое, что я решил все-таки побаловать ее, хоть это и не в моих правилах. И честно говоря, мне не терпится его подарить. Поэтому я решаю приехать прямо к ней, не дожидаясь вечера.

— Марик? Чего так рано?

Девушка, закутанная в простыню с головой, смотрит на меня просунув голову в проем между дверью и косяком.

— Уже два часа дня, — усмехаюсь я. — Вставай, лежебока.

— Сколько хочу, столько и сплю, — огрызается Крис.

— Ладно-ладно! Войти-то можно?

Девушка услужливо открывает дверь. Я прохожу на довольно тесную кухню ее съемной квартиры и сажусь за стол.

— Я сейчас, — бросает Крис и упархивает в ванну.

Через двадцать минут томительного ожидания, она выходит проснувшейся, свежей и с уже накрашенными ресницами. И даже так она выглядит просто невероятно. Уж чем-чем, а внешностью ее природа не обделила. Я предполагал, что она провозится в ванной гораздо дольше и уже заварил себе чай.

— Сваришь кофе? — спрашивает девушка, залезая на табуретку с ногами.

— Без проблем, — тут же подскакиваю я.

Я засыпаю молотый кофе в турку и ставлю на плиту, предварительно залив водой.

— А вообще я не просто так приехал. У меня для кое-что есть, — заговорщически произношу я.

— Мммм, как интересно, — протягивает девушка.

Жестом фокусника я достаю из внутреннего кармана пиджака коробку с телефоном и показываю ей.

— Аааааа! Это айфон! — визжит Крис, подскакивает с табуретки и хлопает в ладоши прыгая на одном месте.

— Да, тебе.

Она хватает коробку и тут же прыгает на меня, закидывая ноги мне на бедра. Ее губы страстно касаются моих, а язык тут же проникает мне в рот. Такой горячий и влажный.

Сексом мы занимаемся прямо на кухне. Все проходит так же фантастически, как и в прошлый раз. Только тогда не было запаха сожженного кофе.

На следующий день приходит смс от нее.

— Нам надо расстаться.

Больше мы никогда не виделись. Больше я никогда не дарил никому подарки.

Глава 25. Агата

Вот уже целую неделю Марк не показывается в “Есенине”, и я не знаю как к этому относиться. С одной стороны — я рада, что между нами все прояснилось, с другой — как последний разговор отразится на совместной работе совершенно не ясно. По хорошему, мне надо бы уволиться из “Есенина”, но я не могу. И причина, если честно, уже даже не в звезде. Я не могу отрицать очевидное притяжение между нами с Марком. И даже если будущего у нас нет, мысль о том, что я больше его не увижу, неприятно царапает меня изнутри. Но решение относительно нас я приняла.

Я гуляю с Марсиком на площадке для собак в парке около дома и вдыхаю воздух, пропитанный весной. Май в Питере это толпы туристов, корюшка во всех заведениях и аромат сирени по всему городу. Пока Марсик бегает по площадке с другими собаками, я стою в сторонке от их хозяев и предаюсь размышлениям. Мне показалось или Марку и правда стало стыдно, когда он вспомнил меня? Вот только что это меняет? Время назад уже не повернуть, и мое разбитое сердце не вылечить.

Когда я вылетела из Веркиной ванной четырнадцать лет назад, Кириллу ничего не оставалось, как рассказать мне, о том, что Марк вернулся к своей бывшей девушке. Той самой, что бросила его перед вечеринкой. Я прорыдала неделю, не вылезая из постели. Перестала есть, ходить на работу и отвечать на звонки от друзей. У меня появились проблемы с едой и с доверием. На нервной почве я набрала вес и у меня началась булимия. И если бы не Вера, которая с настойчивостью танка обивала порог моего дома в стремлении привести меня в чувства и собрать осколки моей души, я бы не справилась. Не знаю как мне хватило сил не бросить учебу, потому что она спустя огромное количество времени помогла мне хоть немного прийти в себя и заняться собой.

Мой бывший муж стал первым парнем, кому я смогла довериться, лишь спустя два года после Марка. Очень быстро я вышла замуж за Сережу Лушкевич и так же быстро с ним развелась. Не сложившаяся личная жизнь сподвигла меня бросить все силы на карьеру. Я уехала учиться во Францию, потом в Швейцарию, недолго поработала в Дании и вернулась на родину, имея за спиной, разбитое сердце, неудачный брак, огромный опыт работы и большие амбиции. А еще непоколебимую уверенность в нашей с Веркой дружбе. И надо же мне было спустя четырнадцать лет снова встретить Михельсона. Да не просто встретить, а самой прийти к нему. Дура. Набитая дура!

Марсик подлетает ко мне и, привычным движением, ставит лапы на штаны. Сегодня у меня выходной, и я никуда не тороплюсь, поэтому на мне старые, местами потертые, джинсы, куртка, в которой я гуляю исключительно с собакой и небрежный пучок под капюшоном. Пока Марсик скачет вокруг меня, я смотрю на часы и решаю, что пора идти домой. Скоро должен вернуться Артем с очередного собеседования, и мы собирались поехать за покупками. Найти работу оказалось сложнее чем он думал и, мне кажется, его энтузиазм постепенно сходит на “нет”. Но я поддерживаю его изо всех сил.

Мы с псом подходим к подъезду, когда я слышу знакомый низкий голос, зовущий меня по имени. Целую неделю я не слышала его. Сердце екает, и мне хочется, как маленькой, забежать в подъезд и закрыть дверь на замок, но я не спеша разворачиваюсь и смотрю на Марка, облокотившегося на свой Хаммер. И как я его не заметила?

— Привет, — он выглядит немного неуверенно, словно ожидает, что я прогоню его.

— Зачем ты приехал?

Марсик дергает поводок, не понимая чем вызвана заминка и почему мы все еще не идем домой к миске с кормом.

— Поговорить. И извиниться.

— Тебе не надоело извиняться? — я шикаю на пса, и он ненадолго успокаивается.

— Если я не сделал этого тогда, то значит сделаю сейчас.

Я смотрю на мужчину перед собой и пытаюсь унять сердцебиение. Несмотря на все доводы разума, при виде Марка, сердце начинает биться быстрее. Сегодня он совсем не выглядит как владелец ресторана. Свободные спортивные штаны и дутая куртка делают его похожим на одного из миллиона прохожих в этом городе. И ему это чертовски идет.

— Марк, прошу. Давай просто забудем. Не надо никаких извинений. И разговоров тоже больше не надо, — я рефлекторно кручу помолвочное кольцо на безымянном пальце. — Я не хочу уходить из ресторана, но чтобы мы могли дальше работать, ты должен оставить меня в покое.

Марк делает шаг ко мне.

— Я не могу. Я хочу, чтобы у нас появился шанс.

Я невесело смеюсь.

— Какой шанс? О чем ты, Михельсон? Ты уже переспал со мной, хоть и не помнишь этого. Можешь сделать очередную зарубку и двигаться к новым победам.

Глаза Марка темнеют от злости, и он в два шага преодолевает расстояние между нами. Марсик, обрадованный новому человеку, прыгает на мужчину, оставляя следы грязных лап на его серых штанах. Марк не замечая пса, резко наклоняется и нависает надо мной.

— Я. Не. Хочу. Затаскивать. Тебя. В постель, — отрывисто цедит он. — Как же ты не поймешь? Ты нравишься мне. По-настоящему нравишься! И я хочу, чтобы ты дала мне всего лишь один гребаный шанс это доказать!

Сердце замирает. Я не хочу ему верить. Не могу. Я отрицательно мотаю головой и делаю шаг назад, дергая поводок. Но оказывается, что Марсик пару раз успел обежать вокруг нас и, отступая от Марка, я начинаю падать, запутавшись в поводке. Михельсон ловит меня за локоть и рывком притягивает к себе. Его губы останавливаются в опасной близости от моих. Он смотрит мне в глаза и тихо произносит:

— Всего один шанс. Пожалуйста.

Когда Артем заходит домой, я стою на кухне, разглядывая улицу с высоты восьмого этажа. Марк уехал, так и не добившись от меня ответа, который хотел услышать. Но я все еще ощущаю его запах и чувствую дыхание на моих губах. Я запуталась и совершенно не представляю как распутаться обратно. Я слышу как хлопает входная дверь и иду в коридор. Тема отстранено гладит пса и едва ощутимо целует меня в щеку. Выглядит он невесело.

— Что-то случилось? — я забираю куртку у него из рук и убираю в шкаф.

— Мне снова отказали, — не глядя на меня, бурчит Артем и проходит на кухню. — Им нужен человек с опытом: “Хотя бы от года. Ну вы сами понимаете”, — он изображает голос рекрутера и дергает за ручку холодильника. — Где я им опыт возьму, если меня никто на работу не берет?

В руках у Артема оказывает банка с пивом, он резко открывает ее, и я слышу тихое шипение напитка. Это звук моих разбивающихся ожиданий. Он делает несколько больших глотков и садится на стул.

— Тем, мы же в магазин собирались, — неуверенно говорю я, уже понимая какой ответ меня ждет.

— Нет настроения. Если хочешь, езжай сама.

— Но…

Я не успеваю закончить мысль, потому что Артем встает и грубо отодвигает меня с прохода.

— Я сказал, у меня нет настроения! Ты не поняла?

Тема уходит в комнату, и я слышу как начинает гудеть системный блок компьютера. Мне кажется, что кольцо на безымянном пальце раскалилось и обжигает меня. Я опускаю глаза на руку, верчу его и, немного подумав, начинаю собираться.

Через час, я забираю Верку с детьми у метро и мы отправляемся гулять по торговому центру. Пока Сева и Владик дерутся из-за последней мармеладки, оставшейся в упаковке, мы с подругой решаем куда пойти дальше.

— Давай сдадим их к Джоки Джоя, а сами посидим в кафе, — Вера глазами, полными тоски, смотрит на дерущихся пацанов.

— Мы же хотели все вместе повеселиться.

— Ну вот они там и повеселятся, а я повеселюсь отдельно от них, — Вера выразительно смотрит на меня и продолжает. — И поговорим спокойно. Кажется, есть о чем.

Я вздыхаю и киваю подруге, соглашаясь с ее предложением. Когда счастливые дети скрываются в недрах развлекательного центра, мы садимся в кафе, недалеко от входа и делаем заказ. Официант быстро приносит напитки и удаляется.

— Давай, подруга, рассказывай. Почему на счастливом лице невесты не видно счастья?

Я ловлю себя на том, что снова тереблю кольцо. Как мне объяснить все Вере если я сама не до конца понимаю, что происходит? Я делаю глоток кофе и смотрю поверх чашки на подругу.

— Слушай, если ты сейчас соберешься с духом и все-таки признаешься мне, наконец, что снова влюбилась в Михельсона, я обещаю, что не поколочу тебя. Ну может только разок, — Вера скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит мне в глаза.

Я вздыхаю и ставлю чашку на блюдце. На несколько минут мне удается отложить мое признание, потому что официант ставит перед нами тарелки с заказом. Но когда он уходит, Вера снова поворачивается ко мне и красноречиво выгибает бровь.

— Я не знаю, Вер, — я лениво ковыряю вилкой пасту с морепродуктами. — Он приехал сегодня, просил прощения, хотел, чтобы я дала ему шанс.

— Ну, надеюсь, тебе хватило ума послать его?

— Да, — я снова вздыхаю. — Я не могу, понимаешь? Не могу, — левая рука уже привычно тянется к кольцу на правой и Верка замечает мое движение.

— Из-за Артема?

— Да. Нет… — я хватаюсь за голову. — Не знаю. Но я не могу снова довериться Марку, как бы убедительно ни звучали его слова. Да и что я скажу Артему? Прости, я передумала выходить за тебя? И вообще, давай расстанемся после пяти лет отношений?

— Ну знаешь, вот тут ты не права. Ты сама говорила, что муж из него не выходит. Он как не работал так и не работает. Пить вот начал. И зачем он тебе тогда?

— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Привычка, наверное. Сегодня он опять пришел злой, как собака, и первым делом схватил бутылку.

— Вот видишь? Так что Артем не аргумент. Но, — она поднимает указательный палец. — Я согласна, это не отменяет того факта, что Михельсон — козел и веры его словам нет. Он, может и богатый красавчик, но я не хочу во второй раз видеть тебя такой… — Вера многозначительно машет рукой, и я прекрасно понимаю, что она хочет этим сказать.

Я закусываю губу, не решаясь произнести то, что поняла сегодня у подъезда.

— Я боюсь.

— Да ты даже думать об этом не должна!

— А что если он ошибается в своих чувствах? — я продолжаю, никак не реагируя на ее слова. — Что если поймет, что я нужна ему только потому что отказываю? Он же просто пойдет дальше, снова. А я не готова к этому во второй раз.

Я замолкаю, пытаясь привести в порядок мысли.

— Агата, милая, — Верка смягчает тон. — Ты не должна это проверять. Он так или иначе, разобьет тебе сердце. Не сразу, так через год. Люди не меняются, особенно такие, как Марк Михельсон. И боюсь, за эти годы, он стал только хуже.

— Он невыносим, — я вспоминаю как Марк привез меня прыгать с парашютом и смеюсь. — Просто невыносим! И каждый день доводит меня до исступления. Мне хочется кидаться в него ножами, но еще больше мне хочется, чтобы он целовал меня снова и снова. Просто… — я провожу рукой по лицу. — Он сводит меня с ума. И я не способна хоть немного трезво размышлять, когда он рядом. Это какое-то безумие.

— Нет, подруга, — Вера ошарашено качает головой. — Это не безумие. Это, кажется, любовь. И я беру назад свои слова. Я тебя все-таки поколочу!

Мы еще долго говорим с Веркой, вернее она говорит какая я дура, а я лишь соглашаюсь со всеми ее словами. Спустя два часа мы забираем пацанов из Джоки Джоя и успеваем обойти почти все детские магазины. Сева и Влад бережно прижимают к груди свои пакеты с игрушками, когда мы прощаемся с ними у парадной. Я машу на прощание Верке из окна машины и, погруженная в раздумья, отправляюсь домой.

Через полтора часа я открываю дверь и испуганно вздрагиваю, когда вижу Тему в коридоре.

— Ты меня напугал. Почему ты стоишь у двери?

Артем выглядит взбешенным, и я пугаюсь по-настоящему. Краем глаза замечаю что-то в комнате. Что это? Розы?

— Потрудись-ка объяснить мне, дорогая невеста, какого хрена твой шеф дарит тебе цветы?

Глава 26. Марк

Я сознательно не появлялся в Есенине целую неделю. Нужно было разобраться в себе, да и попадаться на глаза Агате не хотелось. Мне стыдно. О чем я только думал тогда? Хотя я был молод, но это вряд ли можно считать оправданием. Всю неделю я занимался другими проектами и понял, что мне действительно не хватает этой девушки. Мысли о ней не покидали голову. И я принял решение увидеться с ней.

Там, возле парадной Агаты, я увидел в ее глазах смятение. Это дало мне надежду. Ту боль, что я причинил ей четырнадцать лет назад невозможно искупить. Но я постараюсь. Цветы, что я послал ей были только началом. Мне хочется, чтобы она была счастлива.

Я сижу на заднем сиденье Майбаха. Дверь открывается и рядом садится мужчина в сером плаще. Его зовут Мирон. И это все, что я о нем знаю. Ему явно за пятьдесят, голова полностью покрыта сединами. Морщинистое лицо, крючковатый нос и серые глаза. Он похож на чекиста в отставке.

Мирон протягивает мне папку.

— Как он отреагировал? — спрашиваю я, забирая папку из его рук.

— Был скандал, — ухмыляется Мирон. — А ей цветочки понравились.

— Как ты определил?

— Он хотел их выбросить, а она не дала.

— Он ее не ударил?

— Нет, что ты. Он на такое не способен. Да и боюсь у него сил не хватит. Мускулистые у него только два пальца правой руки.

Я открываю папку. Там распечатки стримерского аккаунта тюфяка Агаты. Количество аудитории, подписчиков, пожертвований и все в таком духе. Даже скрин заставки на экране. Выглядит убого, честно говоря.

— А видео есть? — спрашиваю я.

— Как он цветы хочет выбрасывать? — усмехается Мирон. — Нет, мы такое не пишем.

— Нет, я про его эти стримы. Записи наверно где-то есть.

— А, да. Он сам выкладывает их в на все видеохостинги. Неужели так интересно?

— Хочется понять, что он за человек.

— Тюфяк! Самый настоящий.

Я ржу в голос.

— Что? — удивляется Мирон.

— Ты просто читаешь мои мысли.

— А. Это бывает. Я скину тебе ссылку на эти видосы.

Я захлопываю папку и убираю ее в карман переднего сиденья.

— И что мы можем со всем этим сделать?

— Тебе вариант подороже или подешевле?

— В данной ситуации я рассмотрю все варианты.

Мирон снова усмехается, и пожимает плечами.

— Самый простой — организовать исчезновение.

— Нет, это точно отметается. Никаких убийств.

— Ну почему сразу убийство. Просто человек исчезнет. Он будет жить, но никто не будет знать где и как.

— Давай что-нибудь более органичное. Чтобы исчез, но все поверили и знали где он и как.

— Это дороже само собой. Но я могу организовать так, что он сам собой отвалится. Сразу предупреждаю, это будет очень, ооочень дорого.

— Деньги не проблема.

— Ты удивишься сумме…

— Пусть так, важен результат.

— Хорошо, дай мне два дня. Я предоставлю план действий.

— Без проблем. А вторая моя просьба?

— Я помню. Вот номер.

Мирон протягивает мне стикер с одиннадцатью цифрами и, попрощавшись, выходит из машины. Я внимательно смотрю на кусок бумаги. В голове крутятся мысли почему он не мог скинуть его в вотсап. Конспирация? Или он так старомоден? На самом деле просто оттягиваю время. Мне очень не хочется звонить по этому номеру телефона.

— Спасибо, что пришел, — искренне говорю я и протягиваю ладонь.

Кирилл жмет руку и садится напротив меня. Мы в какой-то кафешке недалеко от его дома. Место выбирал он сам. Он повзрослел, возмужал и слегка располнел. Мы не виделись десять лет. Просто потерялись и не заметили как. Так бывает, когда у одного семья и дети, а другой с головой в работе. Ситуацию с Агатой мы не обсуждали никогда, за что ему отдельное спасибо. Признаться, я очень надеюсь, что у него осталось ко мне дружеские чувства.

Кирилл молчит. Пристально смотрит на меня с серьезным лицом. Я замираю.

— Да, расслабься, — вдруг хохочет Кирилл. — Видел бы ты свое лицо.

Я смеюсь вместе с ним. Такая дружба не умирает.

— Ты меня подловил, — со смехом говорю я.

— Я ждал, когда ты объявишься, — весело говорит Кирилл. — Что там у вас с Агатой? Она тебя простила? Жена мне все уши прожужжала с вашей историей.

— Значит, Вера в курсе всего… — задумчиво произношу я.

— И я, как ты понимаешь, тоже. Но что хочешь ТЫ для меня загадка.

— Мне нужна Агата, — осторожничаю я с подбором слов. — Почему ты ничего не сказал мне тогда?

— Зачем? Вены она себе не вскрыла, ну поревела недельку вместе с Веркой и все. Кто я такой, чтобы лезть в чужие отношения?

— И ни разу не подумал, что я мудак?

— Подумал конечно. Но и что с того? Думаешь я не совершал мудацких поступков? Сколько угодно. К тому же мы были молоды. Ветер в поле, в жопе дым. Тогда мне казалось, что у нас просто разные взгляды на жизнь. И я не ошибся. Но взгляды не стоят того, чтобы рушить дружбу.

— Да, я всегда ей дорожил, — весомо качаю головой я. — Сколько раз я хотел тебя набрать, встретиться…

— Я также, но все некогда, то одни заботы то другие.

— Именно…

— Так что у тебя происходит?

Я задумываюсь на мгновение. Но тут же понимаю, что Кирилл остался таким же, каким я знал его всю жизнь. Изменился внешне, а внутри все тот же. А значит ему можно доверять на тысячу процентов.

— Любовь, брат, — как-то даже горестно произношу я. — Похоже это называется так. И я такого чувства никогда не испытывал.

— Аж летаешь на крыльях как будто, — подмигивает мне Кирилл.

— О да. Такое сейчас часто, — усмехаюсь я.

— Любовь — это всегда хорошо. А теперь говори, что ты хочешь от меня. Я помогу чем смогу.

— Мне надо, чтоб ты уговорил Веру помочь мне.

— Это будет сложно…

Меня снова нет в Есенине неделю. Мне подключили камеры ресторана на домашний ноутбук, и я из любого места наблюдал за происходящим. А посмотреть там было на что. Каждый день на работе Агату ждал сюрприз. В первый день на столе шефской кухни появилось кольцо в бархатной коробочке с запиской короткого содержания «М.М.». После которого мне пришло многозначительное сообщение на телефон.

— Сдурел?

И тут же еще одно.

— Я выброшу его.

Но по камерам я вижу, как она надевает его на палец и любуется. Женщины… Мне немного не по себе от того, что приходится подглядывать за ней вот так. Это довольно мерзко. Но я ничего не могу с собой поделать, мне нужно убедиться в ее правильной реакции.

— Выбрасывай, завтра будет еще одно, — отвечаю я ей.

— Оно полетит туда же. В мусорку.

— Не страшно.

— Чего ты добиваешься?

— Это моя компенсация.

— Какая еще компенсация?

— За потерянные четырнадцать лет. Я должен был дарить тебе подарки все эти годы, но из-за своей глупости сбежал. Теперь я восполняю пробел.

— Почему же не подаришь их лично, восполнятель?

— Лично ты их точно выбросишь. Возможно, даже в меня. Я не боюсь боли, я ее заслужил. Но теперь, я хочу чтобы ты поняла — мои намерения крайне серьезны.

— Ничего из этого не выйдет. Я не верю тебе.

— Что ж, значит, буду дарить тебе подарки до конца своих дней.

— Лучше отдай нуждающимся.

На следующий день ей приходит букет цветов прямо в разгар рабочего дня. Большой и красивый. С такой же запиской «М.М.». Персонал в шоке, Агата кажется тоже. Судьбу кольца я так и не знаю, но букет поселился на шефской кухне. Еще через день был курьер у ее машины после рабочего дня. Ей привозят платье от Версаче. Надеюсь, угадал с размером. В торговом центре, где она гуляет с Верой — шарф от Гуччи, о котором она давно мечтала. С шарфом подсказала Вера, которая, кстати говоря, после долгих уговоров согласилась мне помочь. Сначала обещала оторвать яйца конечно, но потом сменила гнев на милость. При этом взяла с меня письменное обещание обставить все свои рестораны мебелью Кирилла. Я всеми руками за.

Подарки сыплются всю неделю. И я не совсем понимаю, поступаю ли я правильно. Мне кажется, что я подкупаю девушку, но Мирон настаивает на том, чтобы подарки шли непрерывно и в ресторан, и домой. Он принес свой план по исчезновению Артема уже на следующий день после нашей встречи. И мы, согласовав детали, приступили к его реализации. И да, это было действительно очень дорого. Я даже закашлялся от суммы тогда, а Мирон смеялся.

Я смотрю записи стримов, что ведет этот тюфяк. И это ужасно. Он кричит, визжит и матерится через слово. Выглядит ужасно — в вытянутой майке, часто не причесанный с немытой головой. Через раз бывает пьян, но аудитории это даже нравится. Пишут ему, что так он более раскрепощен и весел. Тот остается доволен и открывает новую банку с пивом. Играет в какую-то мультяшную стрелялку от третьего лица. И я не могу не закрыть лицо ладонью от всего этого зрелища. Никогда не пойму почему взрослые мужики этим занимаются. Но теперь мне придется разбираться в этом, потому что Артем или «Нагибатор3000» как он себя называет — мой новый коммерческий проект.

Мой фонд заливает в раскрутку его стримов огромные суммы денег и за три дня его аудитория вырастает в три раза. Надо признать, что это дисциплинирует тюфяка. Он уже не появляется в неопрятном виде, почти не пьет во время записи. К концу недели его аудитория вырастает в пять раз и доходит до отметки в десять тысяч. Для меня странно, но у него появляются реальные фанаты и некоторые даже женского пола. Мирон говорит, что его контора посчитала доход Нагибатора за это время и там нарисовалась сумма с пятью нулями. Что ж неплохо.

Теперь мой выход на сцену. Мои детективы обращаются к Артему, как крупные рекламодатели, которые заинтересовались его стримами и назначают ему встречу. Для секретности даже предоставляют для этого один из своих офисов.

Артем приходит вовремя. В выглаженной белой рубашке и синем пиджаке. Выглядит воодушевленным и счастливым, но все меняется, как только он видит человека перед собой.

— Ты? — гневно смотрит на меня тюфяк. Его верхняя губа трясется от злости, руки сжимаются в кулаки. Уже «боюсь»…

— Сядь, — киваю я на кресло рядом с собой.

Два кресла, между ними журнальный столик, стоят лицом к окну, за которым, на удивление, солнечный Питер. Такую погоду про себя я отметил, как хороший знак. Тюфяк смотрит на меня с презрением.

— Отвали от моей жены!

— Во-первых, она не твоя жена. А во-вторых, если ты спокойно не сядешь, то лишишься и ее, и всего, что у тебя есть сейчас.

Тюфяк замирает. Губа перестает трястись, но кулаки сжимаются еще крепче. Он садится, поправляя джинсы. Честно говоря он вызывает у меня отвращение. Весь нескладный какой-то, на лицо простоват и вообще… Это я виноват, что Агате пришлось сойтись с таким… тюфяком.

— Как твои стримы? — спрашиваю я.

— Не твое дело.

— Очень даже мое. Они как-никак мой инвест-проект с некоторых пор.

Глаза тюфяка округляются, ртом он начинает хватать воздух.

— Да-да, а ты думал вся эта слава тебе с неба упала? Ты думал, что чем-то можешь заинтересовать публику? Пьяный, неотесанный, жалкий. Раскрутить то дерьмо, что ты снимаешь, стоило мне очень дорого. И я так понимаю, что ты жутко доволен собой. Слава, фанаты, деньги. Но сейчас ты можешь всего этого лишиться!

Глава 27. Агата

Марк не оставляет меня в покое. Всю следующую неделю он заваливает меня подарками и цветами. Я пытаюсь не реагировать, но это становится все сложнее и сложнее. Когда я вижу кольцо, мое сердце екает. Этот подарок не значит ничего такого, но я не могу удержаться и достаю его из коробочки. Я примеряю кольцо когда пишу Марку, что выкину его подарок в мусорку, и не могу оторвать взгляд от россыпи изумрудов, которые так напоминают его глаза. Усилием воли я снимаю кольцо с пальца и убираю обратно в коробочку.

Я признаюсь себе, что мне приятно внимание Михельсона. Вряд ли это что-то изменит между нами, но та забота с которой выбраны подарки трогает меня.

Мы гуляем с Веркой по торговому центру, когда курьер передает мне очередной подарок — шарф от Гуччи, который я давно хочу купить. И это ясно дает понять — вокруг меня уже целый заговор.

— Ты не хочешь мне ничего рассказать, подруга? — я подсовываю ей под нос кашемировый шарф и выжидающе смотрю.

Верка невинно хлопает глазами и пожимает плечами, как будто не понимает о чем речь.

— Вера, не делай из меня дуру, пожалуйста.

И я очень хочу послушать, что ты скажешь в свое оправдание.

Верка кривится и снова пожимает плечами.

— Ты давно хотела этот шарф, такой шанс нельзя было упускать.

Я ошарашено смотрю на подругу и не могу поверить в то, что она говорит.

— Кто ты и что ты сделала с моей подругой? А как же твои угрозы кастрировать Марка, стоит ему ко мне приблизиться, а?

— Ему я сказала точно так же! — Верка не выдерживает и слова начинают литься из нее рекой. — Он позвонил Кире и попросил о встрече. Мне он, конечно, ничего не сказал, стервец. «Ушел по делам, скоро вернусь», и все. Не знаю в подробностях, что они там обсуждали, но Кирилл вернулся домой и с порога заявил, что мы должны помочь Михельсону и все тут.

Я вскидываю бровь.

— Они что общались все это время?

Эта мысль, сильно ранит меня, но я сразу понимаю, что ошибаюсь в своем предположении и Вера это только подтверждает.

— Думаешь если бы общались, Марк бы не знал какая такая Агата пришла к нему на собеседование. Киря сказал, что лет десять они не общались точно.

Я медленно выдыхаю через нос и смотрю на подругу.

— Да не смотри ты на меня так! Я чуть не выгнала его из дома. Закатила грандиозный скандал. Даже разводом угрожала, но Киря все убеждал меня и убежал, в том, что Марк действительно настроен серьезно. И в общем… — Вера замолкает и отворачивается от меня.

— Что «в общем»?

— В общем, он любит тебя, Агат, — с тяжелым вздохом продолжает подруга.

От ее слов я так громко смеюсь, что на нас оборачивается несколько посетителей торгового центра. Ничего глупее от Верки я еще не слышала, но эти слова предательской надеждой оседают внутри меня.

— Он любит только себя, — я отмахиваюсь от подруги и иду в сторону диванчиков. — Ну еще баб, конечно. Но не в том смысле, которое ты вкладываешь в это слово.

— Я видела его, — тихо продолжает Вера, следуя за мной. — Он и правда любит тебя.

Я сажусь на диван и удивлённо смотрю на нее снизу вверх. Почему-то меня охватывает приступ злости.

— Я тебя не понимаю, — я сжимаю руки так сильно, что ногти впиваются в ладони. — Ты громче всех кричала о том, что люди не меняются, и чтобы я не смела приближаться к Михельсону. А теперь взялась сводить нас? Это, знаешь, ли, по меньшей мере, странно.

— Ты тоже его любишь, как бы не пыталась убедить себя в обратном.

Я хочу начать возражать, но Вера жестом заставляет меня замолчать.

— И даже не вздумай отнекиваться. Я слишком долго тебя знаю. И поверь мне, на лице Михельсона я видела точно такое же выражение. Этот взгляд, ну знаешь… Когда из глаз вылетают розовые мультяшные сердечки.

Я смотрю на улыбающуюся Веру и, против воли, тоже улыбаюсь. А сердце, от ее слов, начинает ускоряться.

— И, мне кажется, я все-таки ошиблась. Даже если Марк не изменился прямо сейчас, то он действительно очень хочет это сделать, ради тебя. И ваша любовь заслуживает еще один шанс, — Вера забирает у меня из рук шарф, который я мну все это время, и задумчиво разглаживает. — Но в одном ты можешь быть уверена. Если он тебя обидит, я собственными руками оторву ему яйца.

Дома меня встречает, как обычно, чем-то сильно недовольный Артем. Спасибо хоть трезвый.

— Где ты была? — он пристально смотрит мне в глаза.

— В торговом центре.

Он смотрит на пакет, в котором лежит шарф и морщится.

— И не жалко тебе денег на эту ерунду.

Я никак не комментирую его замечание, прохожу в комнату и застываю на пороге. Она вся заставлена коробками с новой аппаратурой для записи видео. Коробка с микрофоном, новая веб-камера, осветительные приборы, наушники и еще парочка неопознанных мной предметов.

— Откуда это все? — я обвожу рукой технику.

— Купил, — Тема пожимает плечами и садится за компьютер. — Я говорил тебе, что когда-то стриминг принесёт мне успех.

— А работа, Тем? Ты же собирался продолжать ходить на собеседования.

— Мне некогда. Ты не видишь что ли? Подписчики растут, я нравлюсь людям. Наконец, меня заметили и по-достоинству оценили. А ты опять со своей работой привязалась. Ты никогда в меня не верила, а стоило бы. Вон в комментариях сотни девчонок признаются мне в любви, задумайся над этим.

От шока я не могу произнести ни слова. Он же это не всерьез? Я качаю головой и молча выхожу из комнаты.

Артем — еще одно доказательство того, что люди не меняются. И тем сложнее мне поверить в то что Марк способен измениться.

Я переодеваюсь, зову Марсика и собираюсь с ним на прогулку, пока Тема, напевая себе что-то под нос, с азартом устанавливает новую камеру.

Стримы Артема действительно начинают приносить ощутимый доход. Он и сам, как будто, изменился. Меньше пьет, больше следит за собой. Но при этом, все время проводит за компьютером. Какие-то постоянные созвоны, общение с фанатами, сами стримы и какой-то рендеринг видео, которым он постоянно занят. Артем так увлечен, что не замечает двух подарков от Марка, доставленных нам домой. Мой жених за неделю отдалился от меня дальше чем за четыре года нашего проживания.

Через три дня день рождения су-шефа Андрея и я, для порядка, приглашаю Артема с собой, потому что, насколько мне известно, там все должны быть парами. Но Тема, ожидаемо, отказывается, сославшись на важность очередной записи стрима. Внутри себя я выдыхаю, потому что не хочу, чтобы они пересекались с Марком. Если Тема выпьет, это может плохо кончится.

Через три дня я вхожу в банкетный зал «Есенина». Торжественный банкет по случаю юбилея нашего су-шефа широким жестом организовал Марк. Праздник, на который он собрал всех его друзья, родных и, конечно, коллег. Это совершенно не вяжется с образом Михельсона, и я ловлю себя на мысли, что, на самом деле, почти не знаю его. Все мои заключения относительно него сделаны на основе статей в интернете и нашего неудачного короткого романа. Только за последнее время Марк показал себя совсем не таким, каким я его представляла.

Я прохожу в зал и оглядываю знакомые лица. В банкетном зале шумно, звучит какая-то зарубежная попса и очень много людей. Но в этой толпе я сразу замечаю Марка. Он выделяется на общем фоне — высокий, красивый, уверенный в себе. На нем темно-серый костюм без галстука, а белоснежная рубашка расстегнута на пару верхних пуговиц. Я вспоминаю тело, скрытое под этой рубашкой и щеки покрываются легким румянцем. Словно почувствовав мой взгляд, Марк оборачивается и безошибочно находит меня в толпе. Я замечаю изумрудный платок, край которого выглядывает из кармана его пиджака и улыбаюсь. На мне платье от Версаче, очередной подарок Михельсона, глубокого изумрудного оттенка. Я наблюдаю как он кивает собеседникам и без труда пробирается сквозь гостей по направлению ко мне. Но его взгляд меняется, когда он замечает кого-то за моей спиной. Я оборачиваюсь. Напротив меня стоит Артем собственной персоной в белой рубашке, которую я ему гладила на прошлой неделе и пиджаке. От удивления я замираю.

Михельсон не останавливается и широкими шагами подходит к нам, а Тема берет меня под руку. Я чувствую тошнотворный запах алкоголя, исходящий от него.

— Добрый вечер, Агата, — он кивает и переводит взгляд на Тему. — Представишь своего спутника?

— Здравствуй, Марк. Познакомься, Артем Макарский, мой жених. Артем, это Марк Михельсон, владелец ресторана «Есенин».

Взгляд Марка темнеет, он оглядывает Тему с ног до головы, но вежливо протягивает ему руку. Я вижу как играют желваки на лице Темы, но после секундной заминки — от все-таки отвечает на рукопожатие.

— Я надеюсь, вы хорошо проведете время, — Марк разочарованно смотрит на меня и, кивая, отходит.

— Мудак, — сквозь зубы цедит Тема, и я закатываю глаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты же сама звала меня с собой. Как я мог оставить тебя одну на этом празднике жизни? — он обводит рукой зал.

— Ты пьян, — я качаю головой.

— Да брось, всего-то пара банок пива. Для настроения.

Я смотрю как он пьяно ухмыляется и вздыхаю. Ничего другого я от него уже не жду.

— Ладно. Пойдем, поздравим Андрея, — тяну его за руку.

Тема нехотя плетется за мной, недовольно оглядываясь по сторонам. Мы поздравляем Андрея, и Артем тут же направляется к бару за добавкой, оставив меня одну.

— Почему ты пришла с ним? — Марк незаметно подходит ко мне со спины.

— Разве все не должны были прийти с парой?

Мужчина делает еще шаг в мою сторону, волосы на руках встают дыбом от его близости.

— Он тебя не достоин.

Я резко разворачиваюсь к нему,

— А кто тогда достоин? Ты?

— Может и нет, но я точно хотя бы попытаюсь стать достойным тебя.

— Марк, не надо. Давай не будем снова это обсуждать.

Я делаю шаг назад и опускаю глаза. Мне страшно, что они выдадут мои настоящие чувства. Но Михельсон снова оказывается около меня.

— Я не отступлю. Если тебе надо время, чтобы ты призналась себе в своих чувствах — пусть так. Но я буду ждать тебя.

Он отходит от меня, и я пытаюсь удержаться от желания, догнать его в этой толпе. Я веду себя нелогично. Принимаю подарки, но его отталкиваю. Только сердце никак не хочет прислушиваться к голосу разума и тянет меня в пропасть под названием Михельсон. Я озираюсь в поисках Темы и натыкаюсь на его взгляд, полный злобы. В руках он держит бокал с вином, а рядом с ним стоит наш администратор Лиза. Интересно… Артем разворачивается к ней и что-то говорит. Ладони становятся мокрыми, и меня охватывает дурное предчувствие. Лиза кивает в ответ на его слова и, внезапно, поворачивается ко мне. В ее глазах плещется торжество. Она поднимает бокал с вином и кивает мне, широко улыбаясь. Я отворачиваюсь, не в силах выдавить ответную улыбку.

Когда Артем пришел сюда, я оказалась между двух огней. Зря я вообще ему сказала об этом дне рождения. Еще эта Лиза со своим длинным носом, который она вечно сует не в свое дело. Я огибаю гостей и продвигаюсь к бару, чтобы взять попить. Тяжелая рука ложится мне на плечо, и я вздрагиваю.

— Нам надо поговорить, — язык Темы заплетается, и я понимаю, что он успел немало выпить.

— Это не может подождать до дома?

— Нет, мы обсудим это прямо сейчас!

Его голос набирает обороты и, чтобы избежать прилюдного скандала, я соглашаюсь.

— Хорошо, давай отойдем.

Я веду его сквозь толпу гостей в сторону выхода из зала и краем глаза вижу, как Марк, заметив нас, начинает продвигаться в нашу сторону. От Артем тоже это не ускользает, и он раздраженно вздыхает.

— Он никак не угомонится и не оставит тебя в покое! Но если раньше, я думал, что он просто самоуверенный урод, то сейчас, мне кажется, что главная сука в этой ситуации все-таки ты.

Я резко останавливаюсь, услышав его слова.

— Ты пьян, разговора не получится.

Артем пьяно смеется и дергает меня за руку.

— Что, правда глаза колит? Не думала, что я узнаю? Как он тебе прохода не дает, а ты сильно и не сопротивляешься. Как ездила с ним в пятницу на свидание, пока я думал, что ты работаешь, как обжимаешься по углам на кухне. Сука.

Он выплевывает последнее слова, и тащит меня к выходу из ресторана. Паника накрывает меня с головой. Ситуация выходит из под контроля, и в этом виновата исключительно я. Пока я путаюсь в подоле платья, пытаясь успеть за Артемом, он продолжает сквозь зубы.

— Лживая, лицемерная сука. Что в нем особенного, а? Или ты как обычная дешевка, повелась на его бабки? Тебе же всегда всего мало. Тачку надо подороже, квартиру побольше.

— Артем… — я пытаюсь вырваться из его хватки, но он держит меня слишком крепко. — Отпусти, ты делаешь мне больно.

— Потерпишь, не сахарная.

Артем, практически силой, выводит меня на улицу и направляется в сторону парковки. Я с трудом поспеваю за ним и задаю себе лишь один вопрос — почему я все еще с ним? В какой-то момент наша жизнь скатилась к этому — бесконечным скандалам, недопониманию и грубости, и я устала так жить. С этим надо заканчивать.

— Ключ от машины, — протягивает он руку ладонью вверх.

— Я не дам тебе ключ, — я отрицательно мотаю голову и отшатываюсь от мужчины.

— Я сказал ключ.

Глаза Артема горят дикой злобой, и, когда я снова делаю попытку отступить от него, он резко вырывает клатч у меня из рук и достает оттуда ключ от машины. Тема нажимает на брелок, машина приветливо мигает фарами.

— Что ты задумал?

Он рывком открывает дверь и с силой толкает меня на пассажирское сидения.

— Собираюсь ехать домой.

Я не успеваю выйти из машины, когда Артем садится за руль, блокирует двери и заводит двигатель.

Глава 28. Марк

Тюфяк уводит Агату так стремительно, что я не успеваю за ними. Под ногами постоянно путаются официанты и гости дня рождения. Я уверен, что видел их направляющимися к туалетам, но ошибаюсь — их там не оказывается. Я разворачиваюсь и широкими шагами бегу к выходу из ресторана. За стеклянными дверьми, я успеваю разглядеть как зажигаются огни ее машины на парковке, а когда выбегаю, то меня едва не обдает грязью из-под массивных колес Порше.

Внутри все взрывается от ужаса — за рулем сидит тюфяк!

Я же видел, как он лакал двойной виски у бара! Почему он за рулем? Мельком замечаю Агату на пассажирском сиденье, но не могу разобрать ее выражение лица. Порше набирает скорость и резко тормозит на перекрестке слегка выехав на него. Загорается правый поворотник, и автомобиль с протяжным свистом поворачивает, скрываясь с моих глаз.

Сердце бешено колотится и стремится вырваться из груди. Агата в опасности! Эта мысль пронзает меня всего. Я кручу головой в поисках, но майбах уже резко останавливается возле меня. Я прыгаю на заднее сиденье.

— Гони за ними, Олег!

— Принято.

Мотор автомобиля оглушительно ревет, и автомобиль трогается так резко, что меня откидывает на спинку задних сидений. Олег устремляется в погоню. Я бы сел посередине, но у майбаха сзади только два места для пассажиров, поэтому мне приходится выглядывать из-за спинки сиденья переднего пассажира, обхватив ее руками. Хорошо, что сегодня я с Олегом. Он — профессиональный водитель с большим стажем, и ведет автомобиль так, как я не смог бы никогда. Ловко уходя от столкновения в последний момент, Олег прорезает достаточно плотное движение автомобилей.

— Вот они! — кричу я, указывая налево.

— Вижу.

Порше не сбавляя скорости входит в крутой поворот на, только что загоревшийся, красный свет. Слава богу поток только начинает трогаться и ничего кроме гудков неудовольствия машине не достается. Мы же замедляемся перед сфетофором.

— Марк Давидович? — опережая меня, деловито спрашивает Олег.

— Плевать на правила! — ору я.

— Принято.

Олег выворачивает руль влево, и снова рвет мотор майбаха. Когда мы проезжаем перекресток полный машин, я даже не успеваю ничего понять. Олег рассчитывает идеальную траекторию для поворота и скорость, на которой нужно его пройти, никого не задев. Я смотрю налево и вижу, как огромный самосвал несется прямо на меня и сжимаю спинку сиденья, а заодно и свой зад, изо всех сил. В миллиметре мы уходим от столкновения, получив протяжный гудок уже в спину.

Я не успеваю выдохнуть, потому что на моих глазах Порше изрядно виляет вдали от нас и на огромной скорости входит в правый поворот, запоздало свистя тормозами. Автомобиль скрывается из виду и тут же раздается оглушительный металлический звук удара. Самый страшный звук в моей жизни. Сердце падает в низ живота. Так я и думал.

Когда мы поворачиваем, перед нами разворачивается ужасающая картина. Порше с наполовину смятым капотом, торчит в фонарном столбе, покосившемся от удара. Из него валит дым. Олег тормозит наискосок сзади автомобиля, слегка перегораживая машину, а я выскакиваю на улицу, пока Майбах еще не остановился до конца. Заведенный мотор Порше звучит с примесью металла — даже внутри повреждения явно сильные. Шины скрылись в глубине колесных арок. Я бегу к пассажирской двери Порше, но не успеваю даже разглядеть, что происходит внутри. Мотор ревет, слышится лязг металла, и автомобиль отъезжает от столба, ударяя в заднюю дверь моего Майбаха. Колеса выворачиваются, Порше пытается скрыться с места происшествия, но Олег не дает ему, резко перекрывая путь вперед.

Я в два шага огибаю Порше сзади. Дергаю за ручку водительскую дверь — она ожидаемо закрыта. За стеклом наглая морда тюфяка мерзко улыбается, сжимая руль с рваной подушкой безопасности. Взгляд у него максимально мутный. Злость пробирает изнутри. Я молниеносно разбиваю локтем стекло и хватаю этого хмыря за грудки. Как же мне повезло, что он не пристегнут. И ведь не единой царапины на нем.

Ну ничего, сейчас будет.

Я тащу его через окно автомобиля, и и он проходит сквозь него как по маслу. Тюфяк валится на асфальт, но тут же пытается подняться. Порше, без его ноги на педали тормоза, плавно проезжает вперед и упирается в крыло моей машины. Я рывком ставлю тюфяка на ноги, снова хватаю за грудки и изо всех бодаю его лбом в нос. Тюфяк издает протяжный стон боли, что только еще сильнее распаляет мою злость.

Я в гневе.

Держа левой рукой за шиворот этого недочеловека, правой размашисто бью сначала в глаз, потом по скуле и контрольный снизу вверх по подбородку. Его лицо начинает наливаться синевой, а бровь и вовсе рассечена. Кровь мгновенно заливает ему глаза. Короткий удар коленом под дых, отчего тот сгибается пополам и начинает хватать ртом воздух. Он успевает сделать только два вдоха, а мое колено снизу вверх прилетает по его лицу. От этого удара недочеловека отбрасывает назад, и он падает навзничь.

Не могу себя остановить.

Бросаюсь к нему и обрушиваю град ударов по его мерзкой физиономии.

Меня оттаскивает Олег. Получается у него не с первого раза. Я вырываюсь и бросаюсь снова в бой. Хотя боем это трудно назвать, но поделать с собой ничего не могу. Олег снова хватает меня за плечи и тащит на себя

— Агата! — кричит Олег.

Только имя девушки приводит меня в чувство. Я бросаю бесчувственной тело и мчусь к Порше. Через разбитое окно водительской двери я вижу Агату. Она лежит на пассажирском сиденье без сознания.

Скорая приезжает чрезвычайно быстро. А за ней ДПС. Пока нас с Олегом опрашивают, врачи осматривают Агату и тюфяка, переговариваясь между собой.

— Да живой он, — не выдерживаю я, кивая головой в сторону распластанного тела. — Лучше девушкой займитесь.

— Это нам решать, — тут же отвечает молоденький фельдшер. — Странно, вроде подушка сработала, а у него лицо всмятку.

— Он чересчур нежный, — сквозь зубы говорю я.

И словно в ответ на мои слова, тюфяк глухо мычит и ворочает языком, пытаясь выдать что-то нечленораздельное. Молоденький врач тут же сует ему под нос нашатырь. И секунду назад почти безжизненное тело открывает глаза. Таракан живучий! Хоть у меня не было цели его убить, но столь быстрый приход в чувства сильно расстраивает.

Инспектора ДПС в основном опрашивают Олега, все-таки он был за рулем Майбаха. Мой водитель выдает стройную версию, как мы увидели ДТП, бросились помогать, а водитель Порше пытался скрыться с места происшествия и таранил нашу машину. Буйного водителя достали и немного помяли, чтобы усмирить. Никто и не думал, что тот окажется таким хрупким. Олег самый надежный парень из всех, что мне доводилось встречать.

Краем глаза я замечаю, как к пассажирской двери Порше один из фельдшеров бежит с носилками. Я переминаюсь с ноги на ногу. Нервничаю.

— Инспектор, если ко мне больше нет вопросов, я бы пошел, — говорю я, пронзительно глядя в глаза сотруднику ДПС.

— Вы нам и не нужны, — пожимает плечами тот и переводит взгляд с меня на Олега. — А вам придется здесь задержаться.

— Без проблем, — дергает плечом Олег. Я смотрю на него. — Не беспокойтесь, Марк Давидович. Я здесь все улажу.

Одарив его взглядом благодарности и хлопнув по плечу, я устремляюсь за врачами, которые уже везут Агату на носилках. Она все также без сознания. Ее прекрасное лицо наливается синевой, правый глаз заплыл, а скулы усыпаны мелкими кровяными царапинами. На шее красуется воротник Шанца, и от его вида у меня холодеют ладошки.

Только не это!

Врачи открывают задние двери скорой помощи, запихивают носилки с Агатой внутрь и запрыгивают следом. Я устремляюсь за ними.

— Вы кто? — тормозит меня один из них.

— Я ее родственник, — ляпаю я первое, что приходит в голову.

Фельдшер оценивающе смотрит на меня, не поверив мне ни на йоту.