Глава 11

Сложнее всего оказалось отделаться от Антуана. Чувствуя себя спасителем принцессы от жестокого чудовища, он намеревался получить благодарность в полном объеме. Благодарность, для которой было недостаточно одних слов, коим требовалось более существенное подкрепление, на что он усиленно намекал, добавляя мурлыкающих ноток в голос. Люсиль щедро плеснула масла в огонь, заявив, что без него мы бы непременно огребли кучу неприятностей на свои головы, а так отделались лишь легким испугом и задраенным проходом непонятно куда. При этом на задраенный проход она посмотрела и поморщилась.

И было от чего. Будучи теперь постоянно видимым, проход значительно портил интерьер нашей комнаты, поскольку выглядел не входом в темную неизвестность, а небрежными грязными полосами на обоях, которые увешали артефактами и строго-настрого запретили их трогать. Артефакты тоже были не новенькими и блестящими, а из тех, что уже неоднократно использовали в самых неподходящих условиях. И теперь одна из наших стен выглядела пострадавшей, как минимум, в пожаре.

— Если что-то вдруг оттуда полезет, — оптимистично заявил на прощание старший группы дворцовой охраны, — мы сразу узнаем и примчимся.

— Что полезет? — уточнила Люсиль. Испуганно так уточнила.

— Что бы ни полезло, вы даже понять не успеете, как мы примчимся, — заверил ее маг и спешно телепортировался.

— А говорили, в академии телепорты недоступны, — вспомнила я.

— Ограничены, — важно поправил Антуан. — Ректор, главы факультетов и дежурные преподаватели перемещаются свободно. Как выяснилось, и представители безопасности нашего монарха — тоже. Хотя вот их-то непременно следовало ограничить не только в телепортах, но и в перемещениях вообще.

После этих слов его было уже не остановить. В деле собственного восхваления ему не было равных. Я откровенно скучала, отделываясь дежурными улыбками, Люсиль под конец уже тоже издавала лишь односложные междометия, но Антуану это ничуть не мешало. Досталось всем: и злокозненной королевской охране, и безалаберному ректору, и безответственному коменданту. При переходе на коменданта Люсиль оживилась и предложила:

— Антуан, а не переговоришь ли ты с ним, чтобы нас отсюда переселили? Проход, конечно, запечатали, но…

Она зябко передернула плечами, наверняка опасаясь, что оттуда все-таки что-то вывалится, и не слишком хорошее. В нашей способности противостоять этому нехорошему она сомневалась, как и в способности дворцовой охраны прибыть точно по срабатыванию. Слишком уж неоднозначно проявила себя дворцовая охрана в поисках виновных в нападении на монарха. Обвинили бы меня, не появись вовремя лорд Фурнье, позванный Шарлем? Кто знает. Антуан-то точно этому не помешал бы.

— Он наверняка заявит, что комнат на двоих нет, предложит на троих и подселит какой-нибудь женский вариант Буле. Та начнет таскать в комнату кого попало, — заупрямился Антуан. — Не понимаю, чего ты боишься? Проход надежно запечатан. В самом проходе ничего нет, выход из него сломан. Нужно переживать жильцам двух других комнат — вдруг там работают оба прохода.

— Там никто не живет, — надулась Люсиль. — Комендант про это говорил.

— Тогда это наверняка единственные свободные комнаты и вам предложат одну из них, — предположил Антуан. — Нет, дорогая, переселяться — плохая идея. Здесь уже все проверено, а там вам непременно подсунут что-нибудь лишнее.

— Нам здесь и без того кучу лишнего подсунули, — я кивнула на украшавшие стену артефакты. — Кто даст гарантии, что только сигнальные?

— Действительно, — оживилась Люсиль. — Мало ли что еще они передают. Будет Дюмон сидеть и любоваться на своем кристалле нами, переодевающимися ко сну.

— Дюмон — это кто? — насторожился Антуан.

— Тот, кто пытался познакомиться с Николь, — сразу сдала подруга. — Синеглазый красавчик.

На подругу я посмотрела с уважением. И как ей удалось выяснить фамилию? Нам маг не представлялся, старший группы к нему обращался по имени. Возможно, конечно, что и фамилия прозвучала, но я не обратила внимания. Я — нет, а вот Люсиль — обратила и запомнила. И не просто запомнила, а применила в нужной ситуации с полным успехом.

Ее слова быстро все изменили. Антуан разозлился и пошел выливать свою злость на коменданта. Я же заторопилась. Не думаю, что Антуан надолго задержится: инор Брассо не из тех, кто будет терпеливо выслушивать всякую ерунду, выставит из кабинета сразу.

Я рванула в читальный зал, подогреваемая опасениями, что Шарль меня не дождется, если посчитает, что ждет слишком долго. Это же не свидание, в конце концов, а читальный зал — не часы на ратуше, под которыми традиционно встречаются влюбленные.

Но скорость скоростью, а осторожность — осторожностью. Просканировать метки я не забыла, что позволило уклониться от встречи с Вивианой, которая явно шла к нам с Люсиль, и отметить, что Шарль пока меня ждет. Метка же Антуана начинала темнеть, из чего я сделала закономерный вывод, что инор Брассо скоро выставит хамящего студента, и поторопилась добраться до читального зала.


Шарль сидел за дальним столом около окна, вид из которого его явно привлекал больше, чем толстенный справочник, мельком взглянув на который, я увидела название «Значимые привидения Шамбора» и очень удивилась. Неужели он надеялся найти там Франциска, которого почти никто не видит? Но закладка из сложенного листа бумаги ясно показывала, что что-то интересное мажонок там нашел.

— Спасибо, что привел Фурнье. Без него меня бы наверняка задержали.

— Разве? Альвендуа так рьяно выступал в твою защиту, — усмехнулся Шарль.

Я села рядышком и возразила:

— Скорее, в свою. Его невеста не должна быть замешана в чем попало.

— Даже если она де Кибо?

— К вопросу о де Кибо. Почему ты был так уверен, что мое нажатие сработает?

Шарль раскрыл книгу и подвинул ко мне. «Кот из монастыря Дюфлуи». Я начала злиться. Самое время, чтобы приобщиться к древним легендам.

— Ну знаешь!..

— Ты читай, читай, — мягко сказал он.

«Одним из достопримечательностей монастыря является привидение кота. С его возникновением связана красивая легенда…» Далее шел текст, романтически освещающий историю, которую я уже знала от настоятельницы. Историю о страданиях монахини, ушедшей в монастырь с любимым котом. Злость усилилась.

— Ты уверен, что мне нужны подробности монашеской жизни?

— Можешь их пропустить, — милостиво согласился он. — Читай отсюда.

И ткнул пальцем в строчку: «Но кот не признавал никого, кроме Лиденингов. Карл Благочестивый пытался подправить свое заклинание, но и сейчас взять кота на руки может только Лиденинг по крови, через остальных он пройдет, как обычный призрак». Я перечитала строчки несколько раз, но смысл от меня ускользал или никак не хотел приниматься.

— Поэтому настоятельница и подчеркнула, что они лояльны Лиденингам, — добил меня Шарль. — Мне сразу показались странными эта фраза и взгляд, брошенный на кота. До его появления она явно собиралась нас выставить. Вот я и решил сразу проверить.

— Не хочешь же ты сказать?..

— Именно.

— Но как такое может быть?

— Уверен, Робер де Кибо знает. Странно, что он тебе ничего не рассказал, — недоверчиво прищурился Шарль.

Подозрения у меня возникли сразу, стоило только вспомнить почерк в монастыре, принадлежавший совсем не принцессе Валери. Разве что предположить, что постриг изменяет в жизни все, в том числе и особенности написания букв?

— У нас не было возможности поговорить наедине, — пояснила я. — Только при Франциске. Но почему ты думаешь, что дедушка в курсе?

— Были же у твоего отца основания считать, что он имеет право на трон.

Я вытаращила глаза. Чтобы слизняк Бовьен претендовал на трон? Для этого мир должен перевернуться, не меньше!

— Глупость какая. Инор Бовьен…

— При чем тут Бовьен? Я про твоего настоящего отца, сына Робера де Кибо. Мутная история с его смертью. Почти ничего не известно. Только отдельные слухи. Но убили его, несомненно, по приказу монарха, а у Робера выбили магическую клятву, явно чем-то шантажируя. Скорее всего, жизнью твоей мамы, которая тогда носила тебя. Причем Совет заткнул, не Корона.

Если бы я не сидела, упала бы.

— Ты уверен?

— Почти. В том, что вы с де Кибо — родственники, уверен. В том, что его сын претендовал на трон — тоже. Остальное домыслы, основанные на крупицах найденных сведений. Но эти крупицы складываются в однозначную картину. Возможно, что что-то стоит неправильно, — отметил он. — Но маловероятно. Важно, что с магическим фоном в Шамборе происходят странные вещи. Королевское Сердце создавалось как раз для того, чтобы этот фон стабилизировать, но нынешние правители не имеют к нему доступ.

— Поэтому принцу подбирают нужных невест, — некстати вспомнила я. — И от Соланж правящее семейство никогда не откажется, поскольку она самая перспективная.

— Самая перспективная — ты. Но в этом случае Совет теряет рычаги давления на корону, что им невыгодно.

— То есть в Совете прекрасно знают, что на троне сейчас не Лиденинг?

— Именно, — кивнул Шарль. — И их это устраивает, потому что они имеют куда больше власти, чем если бы на троне сидел настоящий. Есть рычаг давления, а что проблемы растут с каждым годом, так пока не достигли критического уровня. В идеале, конечно, Филипп должен жениться на тебе.

Он так нехорошо прищурился, что я испугалась.

— Я не хочу выходить за Филиппа, — в ужасе выпалила я прежде, чем успела подумать. — Я его не люблю. И вообще, я помолвлена. Да, — я облегченно выдохнула. — Я помолвлена, и это не та помолвка, которую можно разорвать.

— Для блага Шамбора разорвать можно все что угодно, — возразил Шарль и взял меня за руку. — Но знаешь, мне почему-то тоже не хочется, чтобы ты выходила за Филиппа. Прикрывать своей жизнью чужие грешки… Оно того не стоит.

По-хорошему, нужно было забрать руку и сказать что-нибудь едкое про его невесту или моего жениха. Как его там? Я поняла, что решительно не могу вспомнить, кто же мой жених. Да и зачем? В конце концов, ничего страшного не случится, если Шарль немного подержит меня за руку. Он уже столько раз меня спасал, что теперь может считаться почти братом, даже ближе, чем Жан-Филипп. Намного ближе. Вот прямо совсем рядом…

— Чем это вы тут занимаетесь? — пробурчал недовольный кузен.

Надо же, у меня получилось материализовать мысли. Не успела подумать о Жане-Филиппе — и вот он, тут как тут. И почему только этого не получалось раньше, когда кузен был срочно нужен? Когда нужен, он не просто не материализуется, он исчезает с немыслимой скоростью. Нет, возник сейчас, когда совсем не нужен, ведь я почти ничего не выяснила у Шарля. Я выдернула руку и недовольно посмотрела на нарушителя нашей беседы.

— Медитируем, — невозмутимо пояснил Шарль. — Меня Фурнье попросил позаниматься.

— Непохоже на медитацию, — возразил Жан-Филипп. — Мне показалось, что еще чуть-чуть — и вы поцелуетесь.

— В читальном зале? — изумился Шарль.

— Какая разница где? Вот я и решил этого «чуть-чуть» не ждать, пресечь сразу.

Он сурово посмотрел, словно выполнял наказ дяди Жерара по моему воспитанию. Идеальный старший родственник, блюдущий честь кузины. Наверняка перед зеркалом не один час репетировал.

— Не выдумывай! — вспыхнула я. — Влез в разговор, помешал… медитации, а теперь еще оправдывается.

— Я оправдываюсь? Вы бы уже определились, разговаривали или медитировали, — ядовито бросил кузен. — А то все ее ищут, а она тут медитирует, видите ли. Хорошо еще, что никто не видит, как именно и в какой компании.

— Как и в какой компании медитировать, решать мне! — возмутилась я.

— Ты так домедитируешься непонятно до чего, — чуть скучающе ответил кузен. — Николь, я тебя искал для другого разговора. Медитация, знаешь ли, не самое важное в жизни.

— Мы еще не закончили, — запротестовала я. — У меня остались вопросы.

— На которые я вряд ли отвечу, — заявил Шарль. — Спросишь у самого Фурнье на занятии.

И совершенно нагло ушел, оставив меня с Жаном-Филиппом! Или Жана-Филиппа со мной, это уж как посмотреть. Лучше бы он книгу про привидения оставил: все же маленький червячок сомнения грыз изнутри, не позволяя до конца поверить в то, что я только что узнала. Мало ли почему кот на мне устроился помурлыкать? Может, просто соскучился по лицам без монашеских облачений? За столько-то лет. Если уж Франциску, который пробыл в монастыре куда меньше, надоело до зубовного скрежета, то бедному котику там давно должно было стать плохо. Может, дальше как раз описаны случаи-исключения, а я просто до них не дочитала?

— Николь, тебя ищут и Бернар, и Антуан. И желательно, чтобы не нашли одновременно.

— Антуана мне на сегодня хватит, — оживилась я. Действительно, к чему думать о проблемах котов, если есть куда более интересные темы? — А вот с Бернаром…

— А вот с Бернаром ты будешь встречаться, когда официально разорвешь помолвку с Альвендуа, — сурово оборвал мои мечтания кузен. — Не нужно, чтобы проблемы Буле перешли к моему другу, понимаешь? Лучше уж занимайся медитацией с Буле, чем встречайся с Бернаром.

— Да что ты пристал с этой медитацией? — раздосадованно спросила я.

— Мне она не понравилась, — честно ответил кузен. — Вызвала многовато вопросов. Ты и без того записалась на медитацию, зачем тебе еще дополнительные занятия от Фурнье?

— У прорицателей медитация имеет свои особенности, — вдохновенно пояснила я, почему-то почувствовав при этих словах руку Шарля на своей.

— Я заметил, — едко сказал Жан-Филипп. — хорошо еще в библиотеке занимались, а не наедине, хотя все равно могли дать пищу для разговоров.

— Кстати о разговорах, — вспомнила я. — Что такого обо мне ты рассказал Бернару?

Вот сейчас и выясню, насколько справедливы предположения Шарля. А то, может, он специально меня ошарашил, чтобы… Подержать за руку?

— Я? — изумился кузен. — Что я мог рассказать?

— Не знаю. Но это что-то очень важное, причем такое, что я сама знать не должна.

На краткий миг физиономию кузена озарило понимание, но он тут же вернул свой скучающе-осуждающий вид.

— Понятия не имею, о чем ты. У меня, знаешь ли, нет привычки обсуждать кузину за ее спиной.

— Жанно… — с нажимом сказала я. — Это для меня очень важно. Я точно знаю, что ты что-то знаешь. Я хочу знать, что ты знаешь. Имею право, это моя жизнь.

Жан-Филипп надул щеки и с силой выдохнул. Забавная привычка, сохранившаяся у него с детства, когда он не мог принять решение, колеблясь между несколькими вариантами.

— Я не знаю, о чем ты, — наконец решил он придерживаться первоначальной версии. — Что такого ты не должна о себе знать?

— Например, кто мой отец? — бросила я пробный камень.

— Твой отец — инор Бовьен. Согласен, это не самый хороший вариант, но родителей не выбирают. Николь, не надо выдумывать всякую ерунду, а то я решу, что медитация в компании Буле нанесла непоправимый вред твоим мозгам. Собственно, а чего я вообще с тобой рассиживаюсь, — встрепенулся он. — У меня же дела, а все, что я собирался тебе сказать, уже сказал.

— Жанно, ты должен мне рассказать, о чем проболтался Бернару, — угрожающе надвинулась на него я. — Иначе ни по каким делам ты не пойдешь.

Но кузен ловко увернулся как от моих рук, так и от заклинания-липучки, которым я понадеялась его задержать. Зря понадеялась, потому что в результате задержала лишь себя. Догнать кузена не удалось, поскольку меня отловил библиотекарь и начал тыкать в нос правилами с пунктом про запрет использования магии в библиотеке и читальных залах. Самому ему этот пункт не мешал использовать заклинания, одним из которых он меня удерживал, а вторым отвешивал подзатыльники. В результате, когда я, повинившись и пообещав больше никогда и ничего не нарушать, выскочила из библиотеки, кузена и след простыл, а искать его на территории академии — дело неблагодарное, только случайно можно наткнуться. Но что-то мне подсказывало, что в ближайшее время Жан-Филипп всеми силами будет избегать встречи.

Загрузка...