Выбор с последствиями (СИ)

3 Андрей

— Не переживай. Он всегда такой. — Андрей улыбнулся Марине, когда пара закончилась и они вышли из аудитории.

Девушка вместо того, чтобы ответить любезностью, почему-то разозлилась.

— Ещё не хватало, чтобы кто-то меня жалел, не надо вот этого — сказала она ему настолько тихо, чтобы это мог услышать только он.

“Что с ней?” — подумал Андрей, он ведь был любезным и хотел помочь.

— А кем ты работаешь? — Андрей решил продолжить общение.

— Художником. Рисую на заказ.

— А можно посмотреть что-нибудь?

Марина включила телефон и стала показывать свои работы.

— Это заказы на карикатуры… Это иллюстрация на книгу…

— А почему ты перевелась?

— По личным причинам. Я не хочу говорить на эту тему.

— Ладно.

Молодой преподаватель психологии, идущий навстречу подозвал Андрея к себе. Это был один из тех педагогов, с которым Андрей особенно сдружился. Он был больше похож на студента, чем на педагога, носил обычные джинсы и футболку, но почему-то, когда входил в аудиторию, излучал такую силу, от которой все замолкали. Даже старые опытные преподаватели становились робкими от той уверенности, с которой он умел вести лекцию или беседу.

О нём ходило множество слухов, говорили, что он обладает экстрасенсорными способностями или работал в спецслужбах. Но каждый раз новым ученикам на лекциях он внушал, что это всего лишь знания и навыки хорошего психолога. Он вызывал такой интерес к своему предмету, что экономисты, юристы и ученики других факультетов, где он вел свой предмет, часто переводились на факультет психологии, желая стать похожими на своего кумира.

— Здравствуй. Торопишься? Зайди ко мне!

— Нет. У меня окно. Я свободен.

Зайдя в кабинет Дмитрия Николаевича, Андрей расслабился, и стал вести себя как дома, он заварил чай и плюхнулся в кресло.

— Мне нужно просить тебя, или сам расскажешь?

— Я заполнил 10 клеточек.

— Прошло 2 месяца, можно было это сделать за неделю. В чём трудность?

Дмитрий сел напротив Андрея. Он внимательно смотрел на него не отводя взгляд.

— В чём именно трудность? — повторил он мягко

Андрей откинулся на спинку и закрыл глаза.

— Мне кажется, что проще вытерпеть любой дискомфорт, наступить себе на горло, но пойти на уступку человеку и быть для него хорошим.

— Иначе что? Что будет, если ты не будешь хорошим?

— Будет какая-то реакция от этого человека. Возможно непредсказуемая.

— Какая реакция пугает тебя?

— Начнется конфликт.

— Какие ситуации ты отметил в блокноте? Наверняка они отложились у тебя в памяти.

— То, что они отложились, это точно. Я чувствовал себя мягко говоря…

Для начала я вернул мультиварку, которая неправильно работала.

— И с этим возникли сложности?

— Продавец усердно пытался меня убедить, что она так и должна работать, и это я неправильно ею пользуюсь.

— И что было дальше?

— С одной стороны, я мог признать, что я дурак, и смириться со сломанной мультиваркой, а дальше мучиться с ней или за свои деньги купить новую. А с другой, настаивать на своём, причинить неудобства продавцу, вступить с ним в конфликт.

— И что было дальше.

— Дальше у меня тряслись руки, когда продавец смотрел на меня недовольно, и меня злило его поведение. Я несколько раз чуть не отказался от своей идеи, и чуть не пошел домой, но пересилил себя.

— И в итоге?

— Мультиварку поменяли, а я остался каким-то раздавленным, будто из меня этим конфликтом, этой злостью, всю энергию вытянули.

— Ок. Ты купил новую мультиварку?

— Да.

— Ты доволен?

— Да, сейчас понимаю, что сделал правильно.

— Хорошо. Что еще оказалось в твоем списке?

— Я отказался уступать место в автобусе. Это было ужасно.

Обычно, когда я уставал на работе, я вызывал такси и тратил много денег, чтобы сидя добраться до дома. Просто, потому что, в автобусе не мог не уступить место другому человеку.

— И чего ты боялся?

— Того, что в принципе и произошло. Зашел мужчина, не старый, лет 45–50 может. Сначала стоял надо мной, а потом как начал причитать, что мол молодежь невоспитанная пошла, старшим место не уступают. А я с ног валюсь, столько мешков перетаскал. Продолжаю сидеть. На меня все вокруг смотрят осуждающе, перешептываются. Какие-то бабки стали поддерживать вслух этого дядьку.

— И что дальше?

— А я сидел, терпел, вышел на своей остановке, хоть и хотелось выйти раньше, лишь бы не терпеть этого унижения. А когда оплачивал проезд, водитель мне демонстративно кинул сдачу, небрежно так. Пришлось поднимать с грязного пола, то, что упало.

— И что ты чувствовал?

— Плохо мне было. Не хочется быть изгоем. — дыхание Андрея стало глубже и быстрее от неприятного воспоминания.

— Дальше рассказывай.

— Дальше было немного проще. — Андрей сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Лицо Дмитрия было сосредоточенным, он будто бы смотрел сквозь парня, будто бы видел то, что происходило внутри его головы.

— Я послал начальника. Уволился. После того, как узнал, что зарплата урезана. Меня это не устраивало. Начальник предложил уйти, пригрозив, что найдет того, кто будет работать за эти деньги.

Я ответил “Ок. Я пошёл.”. В этот день я должен был разгрузить две газели за вечер. На меня рассчитывали, никто больше не мог выполнить эту работу.

Я просто ушел и ему пришлось свою спину рвать. Ох, какие угрозы он мне кричал вслед, когда я уходил! Он надеялся, что я уйду после того, как закончу работу.

— И что ты чувствовал?

— Победу, будто бы проучил его. Но в то же время и страх.

— Дальше?

— Потом я не дал списать одному однокурснику. Потом отказался занимать деньги знакомому, при этом не притворялся, что их нет, а назвал истинную причину, честно объяснил, почему не хочу этого делать. Дальше друзья звали погулять, а я отказался, так как хотел отдохнуть. Отказался поздравлять дальних родственников по просьбе матери. Восьмой и девятый раз были мелочи. Попросил полную сдачу в магазине, когда пытались обсчитать, и тем самым задержал очередь. Сказал бабульке около подъезда, что мне некогда с ней разговаривать.

Андрей остановился, как бы закончив список.

— А десятый? Почему его не рассказываешь?

— В десятом я себя очень странно чувствовал. Девушка хотела остаться на ночь, а я её выпроводил.

— Что чувствовал?

— Контроль. Уверенность. Силу. Но после того, как она уехала. Сначала были сомнения.

— Ты сделал половину задания. Уже пришел к каким-то выводам?

— Только к одному. Я себя ужасно чувствую, когда отказываю, когда меня осуждают. Я всячески избегаю этого.

— Что будешь делать дальше?

— Продолжу эксперимент.

— Хочешь что-нибудь рассказать еще? — Дмитрий заметил недоговоренность в глазах Андрея.

— Нет.

Но улыбка Дмитрия, словно твердая рука посадила Андрея обратно в кресло, когда тот хотел уйти.

— просто… Это вопрос не про себя. — сказал Андрей

— А про кого же?

— У нас новенькая в группе. На неё накинулся сегодня наш главный узурпатор — Сергей Михайлович, и заставил группу насмехаться над ней. Я видел, что ей было плохо от нападок. Она такая тихая и скромная. Когда после пары решил поддержать её, она сказала, чтоб я прекратил, даже разозлилась.

— А вопрос какой?

— Почему она разозлилась на попытку поддержать себя? Я ведь помочь хотел?

— Почему ты задал этот вопрос?

— Потому что для меня это удивительно.

— Что именно?

— Что ей оказалась не нужна моя помощь. Что мне отказали.

— Так про кого в итоге вопрос?

— Про меня — вздохнул Андрей. Он понял, почему реакция девушки взволновала его.

— Ещё вопросы есть?

— Нет. Спасибо Дим. — Теперь Андрей и сам улыбался. Он вылил в раковину остывший нетронутый чай, и отправился на следующую пару.

Дмитрий смотрел вслед парню. Почему он ему помогает? Как любой хороший психолог он знал, что им самим движет личная выгода. Через этого парня он будто бы помогал самому себе. Он словно платил вселенной за то, что когда-то помогли ему. Отдавал долг. Ему не стоило труда распознать уже при первой встрече неуверенность и застенчивость за маской дружелюбности и общительности. Он узнал в студенте прошлого себя. А может и не прошлого. Может он и сейчас остался таким же. А его образ — это лишь фокусы, которыми он ловко научился владеть, чтобы, как и Андрей, защищаться от враждебного мира.