Выйти замуж за дона мафии

ГЛАВА 10

София.

Почему я пришла сюда? Я горжусь тем, что принимаю умные решения или, по крайней мере, решения, которые принесут мне пользу. И нет абсолютно ничего умного в том, чтобы идти прямо перед человеком с убийственным блеском в глазах и такой яростью, направленной на меня.

Я тихо выдыхаю, глядя в дуло пистолета, направленное мне в голову.

— Если ты попытаешься выбить это из моей руки, обещаю, оно взорвется, — угрожает Тони.

Я не собиралась. Я замечаю напряжение его челюстей, его напряженную позу. Я понятия не имею, с чего начать. Что сказать.

Мой рот открывается, но ничего не выходит.

— Что? Нет больше лжи?ь— спрашивает Тони, склонив голову набок.

Мое сердце бьется быстро. Он действительно мог убить меня. После того, что я увидела на встрече, я без сомнения знаю, что если бы он был настроен на это, он бы выстрелил без колебаний.

Поэтому я решила начать с самого начала и быть честной.

— Я не знала, кто ты. В ту первую ночь. В ту ночь, когда мы переспали.

Он издевается.

— Бред сивой кобылы. Похоже, ты планировала это с самого начала. Ты с сестрой кажетесь экспертами в продаже своих тел мужчинам.

Я знаю, что он злится, но он не имеет никакого права так со мной разговаривать.

Мои кулаки сжимаются, а глаза сужаются.

— Я тоже ношу с собой пистолет, Тони. И поверь мне, я знаю, как этим воспользоваться.

— Продолжай говорить. Я хочу услышать твое трогательное объяснение, — говорит он, хмурясь.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я действительно не знала, кем ты был, когда мы спали вместе. Я узнала об этом позже, и это показалось мне хорошей возможностью. Я подобралась к тебе, чтобы получить информацию о планах твоей семьи.

— Вот и все? Ты подошла ко мне и использовала меня для получения информации. Вот и все, что было, — его голос повышается на октаву. — Я не собираюсь говорить, что доверял тебе, потому что, черт возьми, это не так. И это тоже хорошо. Ты, черт возьми, предала меня. Я считал тебя подругой, София. Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти последние несколько недель, когда ты пробиралась в мою жизнь под ложными предлогами?!

— У меня есть идея. В конце концов, мой отец стал причиной всего этого.

Его рука сжимает спусковой крючок.

— Ты действительно не хочешь сейчас упоминать своего отца, блондинка.

— Чего ты хочешь от меня? Извинение? Мне жаль, что я причинила тебе боль. Но я не жалею, что сделала это. И если честно, я от тебя ничего особенного не получила. Как ты и сказал, ты мне не доверял.

Он смеется.

— Ты чертова сука. Ты знаешь, что это правильно."ю

— А ты мудак, что еще нового? — спрашиваю я.

Его глаза на мгновение закрываются, а когда открываются, становятся ледяными и закрытыми.

— Знаешь, я думал об этом по дороге сюда. Лучший способ навредить Эдуардо — убить одну из его дочерей. Это причинит ему много боли. Наверное, столько же боли, как я чувствую сейчас.

Мое сердце ускоряется. По какой-то причине все, что я могу сказать, это:

— Боль невозможно изменить и измерить.

Тони закатывает глаза. А затем он опускает пистолет и засовывает его за спину рубашки.

— Я не собираюсь тебя убивать. Просто держись от меня подальше. Я чертовски тебя презираю, — сплевывает он.

Я делаю вид, будто мое сердце ни капельки не разбивается от этих слов. Он уходит, и я остаюсь одна. Я сижу там долгое время, оплакивая потерю того, что изначально никогда не было ничем.

Катерина звонит мне, волнуется, и я знаю, что мне пора домой. Когда я приезжаю, я сразу же иду проведать своего кузена. Ему очень больно, но, как сказал Тони, он будет жить. Умение Тони обращаться с ножами было удивительным. Я всегда ненавидела ножи.

— У этого ублюдка сумасшедшая цель, — бормочет Рико, слегка в бреду от наркотиков.

— Да, любовь к этому, — шепчу я, проводя рукой по его мягким каштановым волосам.

Вскоре он засыпает, и я направляюсь в комнату сестры.

— Папа очень зол. Все пошло совсем не так, как он хотел, — сообщает мне Катерина.

— Папа не должен был насмехаться над кем-то, кто скорбел о смерти его матери, — парирую я, натягивая одну из ее пижам.

Катерина странно смотрит на меня.

— Что? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Ничего.

Я ложусь на кровать.

— Я думаю, у нас война, да? — спрашиваю сестру.

— Ага. Но с нами все будет в порядке.

Я засыпаю с мыслью о Тони. И я обнаружила, что сегодняшний день вообще не случился, и мы можем быть двумя незнакомцами, которые нашли друг друга и попытались открыть друг другу свои сердца. Но это не так. Мы дальше всего от этого.

— Как вы могли скрыть от меня что-то настолько важное?! — кричит наш отец, расхаживая по кабинету.

Кэт определенно получает это от него. Мы молчим, когда он так злится, лучше не говорить, пока с ним не заговорят. Мы только что рассказали ему о том, как в прошлом году обращались к Энцо Руссо и недавно к Энтони Легану. Мы не сказали ему конкретно, что переспали с каждым мужчиной, но я уверена, что он уловил суть. Он имеет полное право злиться. Но мы думали, что поступаем правильно.

— Вы обе, я вижу, что дал вам слишком много свободы. Зачем тебе так действовать за моей спиной? Я никогда не просил тебя делать такие вещи, — он смотрит на Кэт. — Тебе следовало проявить рассудительность, Катерина. Почему ты обратилась к Энцо Руссо?

— Я хотела посмотреть, будет ли он заинтересован в союзе с нами, папа. Я пыталась помочь.

— Это не помогло. Это проявление слабости. Ты заставила нас выглядеть отчаявшимися. Мы не в отчаянии. Ни тогда, ни тем более сейчас! — кричит он.

Катерина отшатывается назад. Больше всего на свете она ненавидит разочаровывать нашего отца.

— И ты, — говорит он, глядя на меня. — Энтони Леган ведет месть против этой семьи. Тебе повезло, что он тебя не убил.

Он почти сделал это.

— Он понятия не имел, кто я такая, папа, — говорю я успокаивающе.

Мой отец проводит рукой по лицу, прежде чем наконец перестает ходить и садится.

— Я предположил, что ущерб уже нанесен. В следующий раз скажи мне, прежде чем предпринимать какие-либо действия за моей спиной. Я презираю отсутствие всей информации. Вы обе, это знаете.

— Это больше не повторится, папа, — говорит ему Кэт.

— Хорошо, — говорит он. — Нам нужно рассмотреть наши варианты сейчас. Они знают, кто мы. Как ты думаешь, что они сделают дальше?

У меня уже есть подозрение, обдумывая это все утро:

— Д’Анджело имеют прямую связь с ФБР. Де Лука, вероятно, попытаются этим воспользоваться. Я бы предположила, что мы раскроем нашу личность властям. Нам следует усилить охрану нашего здания.

Мой отец кивает.

— В моем штате достаточно агентов правоохранительных органов, чтобы предотвратить что-то слишком серьезное.

— Наверное, нам следует начать использовать шпионов, которых мы подбросили, — отмечает Катерина.

У нас мужчины есть во всех трёх семьях. Но ни один из них не находится на достаточно высоком уровне, чтобы иметь какую-либо важную информацию. Тем не менее, они могут быть полезны.

— Они должны быть осторожны, чтобы не попасться, — как раз в тот момент, когда я произношу эти слова, входит наш дядя Фредрико. У него и его сына одно и то же имя, но Рико категорически отказывался называться Младшим, когда был моложе, поэтому мы зовем нашего дядюшку Фредрико. Или Фред, если мы хотим быть нахальными.

Выражение его лица мрачное, когда он идет к нам.

— В чем дело? — спрашивает отец.

— У нас проблема, — заявляет Фредрико. — Прошлой ночью тела пятерых наших людей были захоронены перед одним из наших зданий.

Мои брови поднимаются, и Катерина встает на ноги.

— Что? Какие мужчины? — спрашивает она удивленно.

— Люди, которых мы поставили шпионить для нас в каждой мафиозной семье. Каким-то образом им удалось найти каждого из них. И они убили их.

Федерико садится на диван и ослабляет галстук на шее. Он глубоко вздыхает.

— Эти дети не играют.

Я уверена, что мой отец покраснел от ярости. Я откидываюсь на спинку сиденья и провожу рукой по волосам.

Мой дядя продолжает:

— Я просто не понимаю, почему они сделали такой смелый шаг. После вчерашней встречи, на которой на Рико напали, мы должны были первыми нанести ответный удар.

— Вини в этом своих племянниц, брат, — грубо говорит папа. — Если мне пришлось догадываться, их действия спровоцировали их.

— Что? Папа, ты не можешь винить нас в этом! — взорвалась я.

Стальные карие глаза обращаются ко мне.

— Правда, дорогая, я не могу?

Я вспоминаю выражение лица Тони вчера вечером. Он был так зол и в глубине души, что я знаю, что вчера он не мог пережить всю эту ярость, не пролив крови. И часть меня также осознает, что я тоже принимала в этом участие.

Я виновато отворачиваюсь от отца.

— Мы просто, — начинает Кэт. — Мы можем это компенсировать. Нам просто нужно нанести им ответный удар сейчас. У меня есть масса информации об их семьях. Я могу это исправить, папа.

Он думает об этом мгновение, прежде чем наконец кивнуть.

— Смотри, Катерина.

Он достает свой телефон, и нас фактически отпускают. Я следую за сестрой из офиса.

— Это не твоя вина, — говорю я утешающе. — Ты сделала… Нет, ты делаешь все, что можешь.

— Этого недостаточно, — бормочет Катерина. — Тебя там не было. Ты не видела, как они смотрели на меня вчера вечером, когда папа представил меня своим наследником. Наверное, они думали, что я недостойна. Потому что я женщина. Нравится тебе это или нет, но из-за этого они, вероятно, нас недооценивают.

Катерина всегда была идеальной. Но она также всегда оказывала на свои плечи безумное давление. И я понимаю, откуда она. Но мне также хотелось бы, чтобы она перестала думать о себе как о меньшем.

— Тебя более чем достаточно, Кэт, — говорю я вслух. — И, как ты сказала, если они действительно настолько глупы, чтобы недооценивать нас, потому что ты наследница папы, тогда они поступят именно так, как ты сказала. Недооценка нас. Мы сильны и всегда будем такими, так что держи голову высоко.

Кэт улыбается:

— С каких это пор ты устраиваешь воодушевляющие беседы?

— Я знаю? В эти дни я обнаружила, что делаю так много вещей, которых никогда бы не сделала за миллион лет. Это раздражает.

Ее улыбка на секунду исчезает:

— Я просто волнуюсь. Что я потерплю неудачу. Что я никогда не буду достаточно хороша.

— Ты шутишь, что ли? Ты лучшая. Ты хоть представляешь, как я тобой восхищаюсь, Кэт? Ты моя героиня, мой образец для подражания. И я никогда не хочу, чтобы ты думала, что ты кто-то другая, кроме потрясающейся. Ты все так хорошо делаешь, и иногда именно я боюсь, что никогда не справлюсь, что я никогда не буду достаточно хороша.

Она недоверчиво смотрит на меня:

— Ты шутишь? У тебя все кажется таким простым. Тебя никогда не сбивают с толку, Соф. Тебя ничто не смущает. Тебе всегда удается выйти на первое место. Это талант.

— Можем ли мы просто согласиться, что мы оба потрясающие? — спрашиваю я, и Катерина смеется.

— Да, мы можем, — выражение ее лица смягчается. — Эй, насчет Энтони Легана.

Я отвожу взгляд и прочищаю горло.

— Нет, я не хочу о нем говорить.

— Но Соф…

— Все в порядке. Я в порядке. Я рада, что эта глава закрыта, и теперь я могу сосредоточиться на том, чтобы раздавить его и его семью каблуком моих любимых ботинок.

Проблема с кем-то, кто знает вас лучше, чем вы сами себя, заключается в том, что у него есть раздражающая способность определять, когда вы лжете.

Но, к счастью, моя сестра не давит.