Взаимное притяжение

Глава 3

Вот и поговорили. Ну и ну! А он-то все эти годы готовился к этой встрече!

Билли Боб горько посмеялся над собой. Да, славно побеседовали, ничего не скажешь. Ну что ж, ему посчастливилось пообщаться с недосягаемой мисс Пеннингтон, уже одно это – большая удача. Он ее несколько раз чувствительно поддел, она пробовала огрызаться, но это получалось у нее довольно жалко.

Ей не о чем беспокоиться, все его чувства – мертвы. Единственное, что осталось – это злорадство по поводу ее неловкости и смущения да еще бешенство, которое охватывало его всякий раз, когда он представлял их вдвоем с ненавистным Майклом, его родным братцем по отцу.

Отойдя от окна, он сел на койку и закрыл лицо руками. Но Роберт Сьюэлл все равно стоял перед глазами, его образ преследовал Билли Боба с того самого дня, когда он, шестилетний крепыш, пошел в начальную школу, и там одноклассник впервые назвал его «ублюдком», повторив услышанное от взрослых. Билли Боб заревел, убежал домой, к маме, и попросил объяснить ему смысл этого слова, но мама ничего не сказала, потому что сама заплакала.

Когда же она попыталась растолковать обидное прозвище, яснее от этого не стало, но, глядя на ее смущение и дедушкин гнев, он понял, по крайней мере, почему у него нет папы, как у других детей.

Он жил в маленькой деревушке в пятнадцати милях от Суитуотера, в двадцати трех милях от Лаврового Холма, родового поместья Сьюэллов. Судья полностью отрицал свой недолгий роман со скромной деревенской девушкой Эллен Уокер и свою причастность к появлению на свет Билли Боба. Досада судьи все возрастала: с каждым днем Билли становился все больше и больше похож на Роберта Сьюэлла и на его законного сына, Майкла. Для Билли стало сущим мучением смотреться в зеркало. Но еще мучительнее было ему встречаться с Майклом. Одного сына отец хранил как зеницу ока, а второго избегал как прокаженного.

И вот, значит, они с Силоу соединились. Ну и пусть! Какое ему до всего этого дело? Он уже не любит ее. Даже больше того: он ее ненавидит! Но никакие уговоры не помогали. Как только он увидел их вместе на газетной фотографии в колонке местной хроники светской жизни, он потерял покой.

А может, и голову тоже. Может, он и в суде оказался из-за этого.

Билли Боб с тоской оглядел стены, заслонившие ему белый свет. Он попал в передрягу, но винить, кроме себя, было некого.

Мощенная камнем дорога вела к огромному дому с земельным участком в три акра, усаженным могучими дубами и высокими ореховыми деревьями, такими старыми, что местами они уже начинали сгибаться под собственной тяжестью. А между деревьями, там, куда не доставала их густая тень, были разбиты клумбы с розами и рос заботливо обрезанный кизил, каждую весну цветущий ярко-розовым цветом.

Дом не был похож на старинные, с белыми колоннами, особняки, характерные для архитектуры Юга; Сэм Пеннингтон то ли с вызовом хотел подчеркнуть свое простонародное происхождение, то ли боялся насмешек со стороны соседей-аристократов.

Так или иначе, но дом у него получился хороший, приятный на вид, какой-то легкий, воздушный, радовавший взгляд сливочным оттенком. С каждого торца здания была построена широкая терраса с навесом, поддерживавшимся изящной аркой.

Со стороны дороги дом укрывали от чужих взглядов широколистные магнолии и колючий боярышник, весь в ожидании щедрого южного лета.

Силоу услышала голос Лоры, как только вышла из машины.

– Силоу! Это ты? – вскрикнула Лора Кершоу, увидев девушку, ступившую на первую из двух широких пологих ступенек лестницы, ведущей на террасу.

– Да, взяла отгул, – ответила Силоу.

Лоре было пятьдесят лет, но издали ее можно было принять за сорокалетнюю благодаря миниатюрной стройной фигуре. Если же посмотреть на нее вблизи, то морщины, грусть в глазах и седина на висках выдавали возраст.

Она часто бывала резка и безапелляционна, но за этим крылось совершенно особое отношение, трепетное и жертвенное, к тем, кого она любила. Таких было немного: муж, давно умерший; брат, тот самый Томми Фарли, а также ее двоюродный брат и работодатель, Сэм Пеннингтон – она вела у него домашнее хозяйство – ну и, конечно, без всякого сомнения, самое любимое ее существо – это Силоу. Она овдовела еще до рождения Силоу и жила в маленьком кирпичном доме, в сотне ярдов от основного здания.

– Как это «взяла отгул»? – не поверила Лора. – Что случилось?

– Может быть, я просто устала? – сказала Силоу без лишних эмоций, открывая дверь в кухню, составлявшую гордость и радость Лоры. Девушке очень хотелось пить, и она прямиком направилась к огромному холодильнику.

Лора неотступно, как тень, следовала за ней.

– От чего устала? От работы?

– От своего отца, – ответила Силоу.

Ледяная вода успокаивала; слезы, душившие ее с момента окончания разговора с Сэмом, отступали.

– Это, конечно, никак не связано с Майклом Сьюэллом, правда? – спросила Лора, и глаза ее сузились.

– Откуда ты… О чем ты говоришь? – быстро поправилась Силоу.

– Что-то здесь не так, я чувствую. Сначала Майкл как сумасшедший звонит из Мемфиса каждый день в течение двух недель, а ты не подходишь к телефону. А вчера я возвращалась поздно вечером… – Лора немного засмущалась и покраснела, – … ну, короче, вчера я видела машину Майкла, отъезжающую от дома. А сегодня я нашла твою блузку. Разорванную на куски. Я чуть в обморок не упала!

Силоу замерла, прижимая пустой стакан к груди, а лицо ее сделалось мертвенно-бледным. Лора подошла вплотную.

– Что произошло?

– Понимаешь, Сэм твердо решил выдать меня замуж за Майкла. Я считала, что он… немного нравится мне… Но… я… не могла… А вчера вечером он… хотел…

– Взять тебя силой? Да? – допытывалась Лора, беря из побелевших пальцев Силоу стакан. – Смотри-ка, чуть не раздавила, а он такой красивый.

Ее спокойный голос и прозаическое замечание оказали на Силоу благотворное влияние: она несколько успокоилась и смогла говорить более связно.

– Он много знает о женщинах, и куда бы мы ни приходили, он оказывается в центре внимания. Он нравится женщинам… Но мне это было не важно. Я думала… он любит меня… Но… Лора!.. – Силоу скользнула на сиденье старого кресла-качалки, стоявшего около большого камина. – Он – плохой человек. Слабый и… Я в этом убедилась. Он всегда находит себе оправдание. Виноваты всегда другие. А сам пьет и… пьет… Не на работе, конечно, а когда со мной… Это меня давно настораживало.

– Он был пьян, когда порвал тебе блузку? – не отставала Лора.

– Немного. А может, и… много. Точно не знаю… – Силоу передернуло. – И он хотел… – ее всю затрясло. – Мне трудно говорить об этом, тем более что Сэм все равно не поверит мне. И никто не поверит!

– Я верю, – тихо сказала Лора.

– Он хотел изнасиловать меня…

Казалось, страшное слово осталось висеть в воздухе посреди кухни.

– Ты должна все рассказать Сэму, – выдавила из себя, наконец, Лора после нескольких бесконечных минут напряженной тишины.

– Он все равно не поверит. Никто не поверит. Я ведь об этом только и думаю! Майкл не может оказаться насильником. Тут все вспомнят про Кэролайн. Сэм скажет – какова мать, такова и дочь. Ты ведь помнишь Кэролайн? – Силоу говорила все тише и тише, опустив голову. – Ей все было мало мужчин.

Лора подошла и положила руку на плечо Силоу. Девушка вздрогнула. Она всегда старалась не выдать своих чувств, но сейчас была на грани истерики.

– Тебе необходимо отдохнуть, девочка, – это все, что могла предложить Лора. – Прими горячую ванну, вздремни. Вечером поговоришь с отцом. Я приготовлю его любимые куриные грудки в соусе.

Силоу даже не улыбнулась. Ей стало досадно, что Лора говорит с ней, как с ребенком, забывая, что она уже не маленькая девочка, а взрослая двадцатидвухлетняя девушка. Как будто какая-то там ванна сможет успокоить ее!

Не сказав ни слова, Силоу вышла из кухни. Она так устала, что едва держалась на ногах.

Дубовая лестница вела прямо в ее спальню, где лежал светлый ковер, и стояла широкая кровать вишневого дерева с пологом и со множеством розовых и темно-зеленых подушек и подушечек. Силоу бросилась на кровать.

Сквозь распахнутую дверь, ведущую на балкон, доносились мирные звуки: щебет птиц, голос садовника, что-то напевающего себе под нос.

Здесь, казалось, не было места горю и несчастью, но стоило ей побыть минуту наедине с собой, как снова воспоминания обступили ее со всех сторон…

– Ну что ты, Силоу? Разреши мне войти, – тихо попросил Майкл, глядя на нее сквозь щель приоткрытой двери. – Что произошло?

– Я не хочу с тобой разговаривать. Я уже все сказала. Мне нечего добавить, – твердо сказала она.

– Ну, хорошо, тебе нечего добавить. Но, может быть, мне есть что сказать? – сердито повысил он голос и вдруг ударил плечом в дверь.

Удар был настолько стремительным и неожиданным, что она не успела среагировать и отлетела на несколько шагов назад, чуть не упав при этом.

Так он проник в комнату и закрыл за собой дверь, не сводя с нее лихорадочно блестевшего взгляда.

С минуту они стояли, глядя, друг другу в глаза.

– Какое ты имеешь право врываться силой ко мне в дом? – первой нарушила молчание Силоу.

– Как какое право? – усмехнулся Майкл. – Да что с тобой? Ведь последние четыре года я входил сюда и выходил когда хотел!

Он стоял, прислонившись к двери, в дорогом джемпере и льняных слаксах, такой спокойный, уверенный в своем праве, что Силоу стало неловко от своего глупого вопроса.

И смущение вытеснило страх от неожиданного вторжения.

– Ну, хорошо, – пробормотала она и повернулась к нему спиной, – можешь войти и сказать что хочешь. Только заранее предупреждаю, что это ничего не изменит.

Она не слышала за спиной его шагов ни по паркетному полу, ни по ковру в гостиной. Но только она села на диван около камина, где уже не горело веселое пламя, как Майкл уже стоял напротив и смотрел на нее.

Его странное спокойствие должно было бы насторожить ее.

– Что это значит? – отрывисто спросил Майкл, бросив ей маленькую квадратную коробочку. – Позавчера я получил это по почте. И сразу поехал сюда.

Силоу взяла коробочку с колен и переложила ее на диван.

– Мне казалось, все ясно. Это обручальное кольцо. Я пыталась вернуть его тебе две недели назад. В конце концов, отослала по почте.

Он спрятал руки в карманы, как будто борясь с искушением задушить ее.

– Ты хочешь сказать, что не можешь простить мне того вечера в клубе? – спросил Майкл.

– Трудно поверить? Но, тем не менее – да, не могу.

– Почему? Почему вдруг все развалилось? – в гневе спросил Майкл, не сводя с нее взгляда.

– Я не люблю тебя; мне не нравится, как ты относишься к людям, мне не нравится, как ты используешь свою внешность и деньги, чтобы заставлять всех делать то, что ты хочешь; мне не нравится, что ты относишься ко мне, как к своей собственности, и – главное, – тут она вздохнула и посмотрела ему в глаза, – мне не нравится, что ты напиваешься и теряешь контроль над собой.

– Я – напиваюсь?! – усмехнулся Майкл. – О чем ты говоришь?!

– Не делай вид, что не знаешь, – ее голос чуть дрожал, потому что она инстинктивно чувствовала, что ступает на опасную дорожку. – Ты так напился, что мне пришлось вести твою машину. Помнишь, как мы добрались? Твоих родителей не было дома. Я вызвала такси по вашему телефону, пока ты лежал в своей машине. На следующий день ты даже не поинтересовался, как я вернулась к себе!

Он, не отрываясь, смотрел на нее, лицо его наливалось кровью.

– Это все, Майкл, – твердо заявила она. – Ты нуждаешься в помощи, сам скажи об этом своим родителям. Когда будешь уходить, не забудь забрать это.

Она взяла коробочку с кольцом, встала и шагнула к нему, протягивая руку.

Майкл долго смотрел на коробочку, и она почти пожалела его. Богач и красавец, Майкл не привык получать отказы. Его обожали родители, ему завидовали все мужчины города. Ему нелегко смириться с поражением.

– Возьми, – более мягким тоном сказала она, снова протягивая кольцо. – Мне очень жаль.

Он медленно протянул вперед правую руку и вдруг схватил ее за запястье и больно сжал.

– Морочила мне голову столько лет и считаешь, что я дам тебе спокойно уйти? – прошипел он ей прямо в лицо. – Мне, по-твоему, помощь нужна, да? А тебе не нужна?

– Майкл, ты что?..

Не обращая внимания на ее вскрик, он схватил ее за локти и завел ей обе руки за спину, так что она изогнулась назад. Ее лицо почти касалось лица Майкла. В нос ей ударил запах виски.

– Силоу, я люблю тебя! Мы помолвлены! Ты выйдешь за меня замуж! Я тебя заставлю! Или Сэм! Ты ведь еще не говорила с отцом, правда?

Он стиснул ее еще сильнее, она коротко вскрикнула.

– Так я и знал! На самом деле ты хочешь выйти за меня, но капризничаешь, – он бросал слова прямо ей в лицо, крепче сжимал ее руки и тело, так что голова у нее начинала кружиться. – Наш брак слишком важен для Сэма… и для моего отца… для всех! Ты не сможешь помешать ему!

– Нет… нет… никогда, – пыталась вырваться она. – Отпусти, Майкл!

– Сколько раз я умолял тебя отдаться мне? Но ты говорила, нет, и я великодушно уходил, так? Сколько раз? Я спрашиваю тебя, сколько раз, Силоу? – Он сильно встряхнул ее.

– Я… я не знаю, – простонала она, наконец. – Не надо, пожалуйста, мне больно…

– Все, хватит! Мое терпение лопнуло!

Он замолчал, и она увидела огонь в его глазах. Не отпуская ее рук, он принудил ее стать на колени. Ее сердце остановилось. И время будто бы остановилось.

Она спит, ей снится кошмар. Вокруг темнота, в ушах стоит ровный шум. Но постепенно сознание прояснилось, она поняла: Майкл хочет ее изнасиловать!

– Нет… Майкл… Господи… Не надо… Майкл!.. Я не хочу!..

– Хочешь! Иначе ты вела бы себя по-другому. Ты провоцируешь меня, – сказал он и толкнул ее на ковер, а сам навалился сверху.

Силоу не могла дышать из-за тяжести его тела и запаха виски, она принялась быстро, конвульсивно двигаться, пытаясь сбросить его с себя, но безрезультатно.

Вдруг в ней проснулась ярость.

– Я убью тебя! – оскалив зубы, прорычала она. – Или Сэм тебя убьет!

Майкл с минуту наблюдал за ее отчаянными попытками освободиться.

– Нет, не убьет. Тебе никто не поверит. Ведь мы же помолвлены! Полгорода думает, что мы уже давно этим занимаемся. Вот и давай займемся.

Он стал целовать ее, а когда она попыталась отвернуться, налег на нее всем телом, придавив ей руки, которые все еще удерживал за ее спиной. Ей стало больно, она вскрикнула и затихла.

– Так-то лучше, – одобрил он и стал ласкать своим языком ее губы.

Ее сейчас вырвет, с отвращением подумала она, чувствуя в животе спазмы, но потом, собравшись с силами, укусила его и тут же почувствовала вкус крови.

Майкл отпрянул, как будто обжегся, облизывая кровь, появившуюся на губе.

– Ах ты сволочь! – выругался он. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. – Понятно. Ты хочешь, чтобы все было как по-настоящему. Ну что ж, я тебе это устрою.

Майкл отпустил ее руку, придавленную тяжестью обоих тел, и быстро рванул ворот блузки.

Силоу вскрикнула. Он стал жадно рассматривать ее, как будто впервые в жизни видел женское тело, потом медленно-медленно дотронулся до горла и стал, чуть касаясь кожи, вести рукой по шее и дальше, до грудей, забираясь пальцами под шелковый кружевной лифчик.

– Чудесно! А теперь расслабься. Это недолго. И ты сама поймешь, что любишь меня. Это все, что мне нужно, – прошептал он.

Затем быстрым, резким движением он полностью сорвал с нее блузку, только одни рукава остались, но они ему не мешали.

Ее зубы стучали от страха; похоже, он действительно не шутит. Что ей делать?!

– Не надо, Майкл. Мне больно! Я возненавижу тебя! Да, я возненавижу тебя, разве ты не понимаешь?

– Ты полюбишь меня, – хрипло шептал Майкл. – И больше не будет разговоров о том, чтобы разорвать помолвку.

Он хрипло выдохнул и припал к ней губами, прямо над левой грудью. Его зубы вдруг сомкнулись, и он крепко прикусил ей кожу. Его охватило возбуждение.

Ее тело как будто закоченело и онемело, она едва ощутила боль укуса. Но тут Майкл приподнялся и стал расстегивать брючный ремень. Ее рука освободилась, а мозг стал лихорадочно соображать.

И память подсказала нужный способ поведения, когда-то виденный ею по телевизору; кто-то, кажется Фил Донахью, давал советы жертвам насилия. Она вспомнила и стала действовать. Во-первых, изо всей силы ударила его кулаком по адамову яблоку.

Майкл вскрикнул от неожиданности и схватился за горло. Тогда она, растопырив два пальца, ткнула ему прямо в глаза. Он откинулся назад, а страх придал ей сил выбраться из-под него. Но это было еще не все. Когда он, шатаясь, поднялся, она подождала удобного момента и, размахнувшись, изо всех сил ударила его в пах. Он издал сдавленный крик, согнулся и рухнул носом вперед.

Она бросила ему коробочку с кольцом и, чувствуя себя победительницей, крикнула:

– Забирай это и уматывай! – И выбежала из дома.

Вечерний холодный воздух обжег разгоряченную кожу, и она вспомнила, что одета неподобающим образом. Она побежала в гараж. Там стоял ее любимый «Порше». Силоу залезла в него и заблокировала двери. Тут с ней случилась истерика: она билась головой о сиденье, рыдала, тряслась, кусала губы.

Его машина стояла перед домом. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем послышался удалявшийся гул мотора.

Тогда она вернулась в дом и налила себе горячую ванну.

Когда Силоу проснулась, солнце уже пряталось за верхушки высоких сосен в дальнем конце двора, и легкий ветерок из открытой балконной двери холодил ее обнаженные руки.

Она пыталась прогнать страх, охватывающий ее всякий раз, как ей снилась сцена борьбы с Майклом. Долго ли этот кошмар будет преследовать ее?

Лора права: надо все рассказать отцу. Не каменное же у него сердце. Она – его дочь. Она сумеет убедить его. Она поговорит с ним вечером, за ужином.

Когда Силоу после душа уселась перед зеркалом, то не смогла найти на своем лице ни страха, ни гнева. Она выглядела как всегда: та же гладкая кожа, слегка тронутая загаром, большие карие глаза, высокие скулы, несколько вздернутый нос, широкий рот и пышные рыжеватые волосы, доходившие почти до плеч.

Ничего, что могло бы пробудить страстную любовь или отвратительную похоть.

Говорят, что она очень похожа на Кэролайн. Да, все так говорят, весь Суитуотер. А Кэролайн в молодости была первой красавицей города. Она ушла из дому, когда Силоу было, пять лет.

Силоу знала о своей матери достаточно, чтобы не хотеть быть на нее похожей. Она избегала мужчин, ни с кем не флиртовала, пока ей не исполнилось восемнадцать и пока она незаметно для себя не влюбилась.

Влюбилась в Билли Боба Уокера.

Силоу зажмурила глаза, стараясь прогнать всплывший в памяти знакомый образ. Очень похожий на Майкла. Вначале внешнее сходство братьев привлекало ее к Майклу.

У Билли – копна лохматых, чересчур длинных волос, а у Майкла – аккуратная стрижка и волосы гораздо светлее. Лицо у Билли Боба более вытянутое, овальное; большие голубые глаза, красивый нос более правильной формы, чем у Майкла. Там, где у Майкла углы, там, у Билли – сглаженные линии. У Майкла – приземистая фигура, а Билли – высокий и длинноногий.

Как отец взъярился, когда узнал, что она встречается с простым фермером!

– Ты еще ребенок! Он старше тебя на пять лет, и у него нет и не предвидится никакого будущего! И ни гроша за душой! И, кроме того, он… – тут Сэм сам оборвал себя.

– Ну что «он», папа? Что «он»? – с мольбой спросила она. – Он – хороший! Я знаю! Он не сделал мне ничего плохого.

– Не сделал? – спросил Сэм. – Как далеко зашли ваши отношения?

Она покраснела и опустила голову.

– Ну что ты, папа. Я… то есть мы не будем… Я обещаю тебе…

Он облегченно вздохнул и взял ее за подбородок.

– Хорошо. Ты слишком молода. Окончи сначала колледж, не связывай себя ни с кем. А что касается Уокера… – продолжал отец, не щадя чувств дочери, – он тебе не пара. Он как родился на Семи Холмах, так и умрет там же, бедняком, оставив кучу детей.

– Он любит меня, – уверенно сказала Силоу.

– Ничего, найдет другую, более подходящую. Сразу же, как только ты уедешь, – мрачно отрезал Сэм Пеннингтон.

И оказался прав.

К Билли Бобу она не испытывала ненависти. Разве что досаду и неприязнь, когда он становился совершенно невыносимым, как сегодня утром, например. Но изрядно потускневшие воспоминания о проведенном с ним времени вызывали приятное чувство пополам с грустью сожаления.

А вот Майкла она вряд ли станет вспоминать с сожалением. Ее снова пробрала дрожь, и она скорей пошла одеваться.

Несмотря на модный покрой, черное платье, которое она выбрала на сегодняшний вечер, должно было понравиться Сэму и сгладить неприятное впечатление от утреннего наряда.

Силоу повертелась перед зеркалом, распустила волосы и пригладила их щеткой.

На кухне чудесно пахло цыплятами, над которыми колдовала Лора. Запах раздразнил аппетит Силоу, она вспомнила, что с утра ничего не ела. На кухонном столе уже стояло блюдо с огромным тортом.

– Я умираю с голода, – сказала Силоу. – А почему торт? Сегодня какой-то праздник?

Лора избегала ее взгляда.

– Хочешь попробовать? – предложила она. – Салат из цветной капусты.

Силоу престала, есть и уставилась на Лору.

– Салат из… Что это, Лора? Зачем так много? Мы не съедим всего!

– У нас будут гости, – многозначительно подняла брови Лора.

– Какие гости? Я-то думала, отец будет снова уговаривать меня. Но не при гостях же? – удивилась Силоу.

– Ты бы лучше вышла их встречать, – сказала Лора, выставляя на стол жаркое из духовки, – а то ничего от салата не останется. Судья любит салат, – добавила она и выжидательно посмотрела на девушку.

– Что? Судья?

– Да, судья Сьюэлл сегодня ужинает вместе с нами.

В конце концов, нервы девушки не выдержали, изумление на ее лице сменилось гневом.

– Ну, как так можно? Мы же еще не договорились между собой, а он уже принимает решительные меры. Но сегодня – сегодня у него ничего не получится, Лора.

Экономка посмотрела на девушку, готовую заплакать, и сухо сказала:

– Скажи ему об этом сама – вот тебе мой совет.

С судьей пришла его жена, Лидия. Изящная и миниатюрная, модно одетая, она стояла рядом со Сьюэллом, высоким, массивным, в скромном темно-синем костюме.

Силоу, глядя на родителей Майкла, пыталась собраться с мыслями и с духом перед трудными испытаниями предстоящего вечера.

Она поймала взгляд отца, оторвавшегося на секунду от беседы с гостями.

– Добрый вечер, судья Сьюэлл, здравствуйте, миссис Сьюэлл, – ровным голосом поприветствовала пришедших она.

И вдруг краем глаза она заметила какое-то движение. У нее перехватило дыхание, когда она догадалась, кто именно поднимается по ступенькам, за секунду до его появления.

– Здравствуй, Силоу.

Он приветствовал ее спокойно, лицо его не выражало никаких эмоций. Он тоже был одет для званого вечера: хорошо сшитый темно-синий костюм, накрахмаленная белая рубашка, полосатый галстук. Что и говорить, красавец.

Ее душила ненависть. Она не могла говорить. Перед ее глазами вновь вставала дикая сцена на ковре, здесь, как раз там, где находится Майкл сейчас.

– Красивое платье. Очень тебе идет, – вежливо похвалил он.

Его голос прозвучал хрипло, и ей на мгновение показалось, что перед ней стоит Билли Боб Уокер, потому что взгляд Майкла горел тем же внутренним огнем.

Она, наконец, смогла вздохнуть. Воздух чуть не разорвал ей легкие.

– Приятно было встретиться. Но, к сожалению, мне пора. Я спешу на свидание.

– Силоу! – изумленно воскликнул Сэм Пеннингтон. – Я же просил тебя быть вечером дома. И ты обещала. Поэтому, Даже если у тебя появились другие планы, – тут он хмыкнул, показывая, что не верит ни единому ее слову, – все равно ты должна остаться.

– Видишь ли, насколько я понимаю, всем здесь присутствующим уже известно, что я расстроила нашу с Майклом помолвку. Таким образом, остаются только две возможности: либо он покинет этот дом, либо – я.

Возглас досады, сорвавшийся с губ Сэма, был немногим громче стона Лидии Сьюэлл.

– Я так и знала, – сказала она.

– Позвольте мне поговорить с ней, сэр, – попросил Майкл. – Она должна выслушать меня. Пусть она объяснит, почему…

– Нет, – отрезала она, испугавшись, что их оставят наедине. – И если ты не отстанешь от меня, я всем расскажу, что произошло.

Он умоляюще улыбнулся.

– Силоу, послушай. Ведь я люблю тебя.

– Дочь, ты будешь слушать его, пока я не разрешу тебе уйти, ясно?

– А ты не разрешишь, пока я не дам согласия выйти за него замуж, не так ли? Никто не может помешать мне уйти, если я того хочу! А я хочу уйти!

Еще вчера она не смогла бы даже вообразить себе, что когда-нибудь будет говорить с отцом подобным тоном. Она повернулась и направилась к выходу. За спиной послышались шаги. Не стоило долго гадать, чьи. Майкл взял Силоу за плечо, и страх, только что развязавший ей язык, окатил ее холодным душем.

Она отчаянно рванулась.

– Не смей прикасаться ко мне!

Глаза Майкла горели голубым огнем, но он молчал, потому что сзади донесся голос Сэма.

– Силоу! Ты никуда не пойдешь. Вы с Майклом должны сесть и обо всем договориться.

Силоу отвернулась и распахнула дверь.

– Черт побери!.. Да что с тобой, девочка? – воскликнул Сэм. – Дьявол в тебя вселился, что ли? Но даже если это так, я все равно не позволю тебе спокойно гонять на четырехколесном чудовище! Я напущу на тебя Томми! Он приведет тебя обратно, даже если для этого потребуется применить физическую силу;

– Пусть попробует сначала поймать, – крикнула она на ходу, через плечо и умчалась в темноту.