Взмахни белым крылом

Глава 3

Солнце уже клонилось к горизонту, но по-прежнему было страшно жарко. Кто-то предложил ей веер, и Кэтрин, не переставая, обмахивала им разгоряченное лицо, правда не столько надеясь освежиться, потому что воздух был горячим, как в печке, сколько рассчитывая отогнать мух, которые казались ей сущим наказанием. Веер был сделан из дешевой плотной бумаги, выкрашенной в яркие цвета, и украшен изображением сценки из корриды. Судя по всему, ей придется с этим смириться, устало подумала девушка, ведь в этой стране бык – настоящее божество, от которого никуда не скрыться. Оставалось только надеяться, что своим приездом в Валдегу они в полной мере ублажили дона Сальвадора и он больше не станет их сюда приглашать. Ну а если будут настаивать, придется отговориться головной болью, решила она, и, словно в ответ на ее мысли, голова у нее и впрямь разболелась. С того места, где устроилась Кэтрин, было видно, как в облаке пыли мелькали силуэты вакеро, сновавших по выгону между корралями, и она вдруг поймала себя на том, что щурится, стараясь различить среди них высокую фигуру Сезара. Разозлившись на себя – этот человек преследовал ее, как какое-то наваждение! – девушка постаралась думать о чем-нибудь другом. Ей вдруг захотелось вернуть в дом, отыскать Марию, поиграть с ее малышом... но жара ее так разморила, что не было сил пошевелиться.

Внезапно Кэтрин увидела маленького Хайме, направлявшегося в ее сторону, и приветливо ему улыбнулась. Впрочем, скорее всего, это был уже подросток лет двенадцати – тринадцати, но такой невысокий и щуплый, что вначале она решила, будто он гораздо моложе. Через плечо паренька была перекинута старая красная скатерть, что придавало ему забавный вид маленького разбойника с большой дороги. Он был чем-то страшно взволнован и тараторил без умолку. Девушка не поняла ни слова из его забавной скороговорки, но все же догадалась, что мальчишке очень хочется, чтобы она куда-то пошла вместе с ним. Наконец он нетерпеливо дернул ее за юбку, потом схватил за руку. Не желая расстраивать его, Кэтрин последовала за ним, но вскоре догадалась, что они направляются к корралю с быками, и решительно остановилась:

– Нет, нет, только не туда, малыш!

Однако Хайме еще сильнее стиснул ее руку. В его темных, блестящих глазах светилась мольба. Ей вдруг пришло в голову, что случилось что-то неладное и, вполне возможно, малыш умоляет ее о помощи. Она кивнула и последовала за ним дальше. Лицо паренька просияло. Убедившись, что девушка согласна, он бросился бежать. Побежала и Кэтрин, уже не сомневаясь, что случилась какая-то беда. Они промчались по проходу между двумя загонами, огороженными высокой стеной, и тут только он выпустил ее руку. Девушка тяжело привалилась к стене и, хватая воздух ртом, спросила:

– Кому-то плохо?

Мальчишка покачал головой:

– Не плохо... хорошо.

Притащив валявшийся поодаль бочонок, он приставил его к стене, поспешно стащил с себя ярко-красную скатерть, одарил Кэтрин лучезарной улыбкой, вскарабкался сначала на бочонок, потом на самый верх стены и исчез за ней. Изумленная девушка тоже встала на бочонок, приподнялась на цыпочки и в свою очередь заглянула за стену.

Судя по всему, излюбленной игрой здешней малышни было подражать взрослым тореро. Чаще всего кто-нибудь из мальчишек, приладив к голове длинные, изогнутые, как турецкие ятаганы, рога, изображал быка. Но на этот раз все было по-другому. Выбрав загон, где бегал настоящий бык, Хайме привел к нему Кэтрин, которая ему понравилась с первого взгляда, чтобы она полюбовалась на его отвагу. Бык – огромное, злобное черное чудовище – заставил ее содрогнуться от ужаса. Чутко насторожив уши, он следил за ними из дальнего угла загона. Но это было еще не самое худшее. Спрыгнув с высокой стены, Хайме жалобно вскрикнул и упал. Похоже, он подвернул лодыжку и теперь лежал у стены, со стонами поглаживая ногу. А бык, низко опустив страшную голову, грозно поводил ею из стороны в сторону.

Забыв обо всем, Кэтрин вскарабкалась на стену и, свесившись вниз, попыталась дотянуться до Хайме, но безуспешно. Как мальчик ни старался, он никак не мог схватить ее руку. Тут ужас происшедшего дошел и до него. Совершенно беспомощный, он был полностью во власти жуткого чудовища. Бык мог броситься на паренька в любую минуту. Хайме повернул к девушке белое как мел лицо, а потом со стоицизмом, свойственным его народу, опустил голову, принимая уготованную ему ужасную судьбу. От такой молчаливой покорности ее сердце болезненно сжалось.

Она дико огляделась вокруг. Они были совсем одни, не считая нескольких верховых в самом дальнем загоне.

– Помогите! – крикнула Кэтрин, потом поспешно повторила то же самое по-испански.

Однако она прекрасно понимала, что, прежде чем подоспеет помощь, для маленького Хайме все будет кончено. Поэтому, пробормотав коротенькую молитву, соскочила со стены в загон и упала на колени возле сжавшегося в комочек малыша. Краем глаза девушка успела заметить, как бык опустил голову и принялся свирепо рыть копытом землю. Облачко пыли окутало его. Он был так близко, что она слышала его свирепое фырканье. Не зная, что делать, Кэтрин вытянулась во весь рост, закрывая маленького Хайме своим телом. И вдруг он вложил ей что-то в руку – краем глаза она увидела красную скатерть. В это же мгновение бык двинулся вперед.

Уже ничего не соображая от страха, Кэтрин беспомощно взмахнула рукой с зажатым в ней куском красной тряпки – жалкая попытка отвлечь взбешенное животное. В ту же секунду ее укутало облако пыли. Бык вихрем пронесся мимо. Девушка и опомниться не успела, как скатерть со страшной силой вырвало у нее из рук. Она только растерянно заметила, что животное, подцепив ее рогами, яростно мотает головой. Смерть была так близко, что Кэтрин почувствовала ее жаркое дыхание у себя на щеке. В том, что бык вернется, у нее не было сомнений. Но теперь уже не было ничего, что могло отвлечь его внимание. Бык развернулся с быстротой, почти невероятной для такого громадного животного, однако почему-то замер на месте. Видимо, его сбила с толку неподвижность девушки. Он стоял, низко опустив к земле увенчанную острыми рогами голову, и ждал. Вдруг за его спиной громко хлопнули ворота корраля, и бык молниеносно повернулся, чтобы встретить нового врага. В корраль вбежала группа мужчин. Впереди всех Сезар. Махнув вакеро, чтобы те отвлекли животное, он бегом бросился к Кэтрин, бесцеремонно схватил ее в охапку и понес к выходу.

– Сезар! – едва шевеля губами, прошептала она и вдруг, вспомнив, вскрикнула: – Хайме!

– Маленький паршивец. Будь он проклят! – яростно выругался Сезар. – Жаль, что разъяренная скотина не вздернула его на рога! Был бы ему урок на всю жизнь!

Кэтрин изумленно покосилась в его сторону и заметила помертвевшее от ужаса, белое лицо. Сурово сдвинутые брови Сезара сошлись в одну черту, глаза яростно сверкали.

– Он просто пытался подражать вашим героям. – Она сделала неловкую попытку защитить мальчика. Только сейчас до ее сознания дошло, какой смертельной опасности она подвергалась.

Девушку забила крупная дрожь. Сезар крепче прижал ее к груди, но суровые морщины на его лице так и не разгладились.

– Каких еще героев? – сердито буркнул он. – Для чего вам вообще понадобилось туда соваться, хотел бы я знать?! Вы что, не понимаете, что были на волосок от смерти?

– Ну, не могла же я вот так оставить его, даже не попытавшись помочь? – пробормотала девушка, стараясь говорить как можно более убедительнее, хотя голос ее прерывался. – Он подвернул ногу... ему было больно. – И, собравшись с духом, решительно попыталась освободиться, несмотря на слабость, от которой все плыло перед глазами. – Я... со мной уже все в порядке. Пожалуйста, отпустите меня.

К этому времени они оказались одни в узком проходе между корралями. И вместо того чтобы выполнить ее просьбу, Сезар неожиданно склонил голову, прижался губами к ее губам долгим, томительно страстным поцелуем. Ни один мужчина еще никогда не целовал Кэтрин. Да она и вообразить себе не могла, что кто-нибудь, тем более Сезар, осмелится на это. Однако, как ни странно, сочла его поступок вполне естественным. Забыв обо всем, повинуясь лишь мгновенному импульсу, девушка обвила руками шею молодого человека и всем телом крепко прильнула к нему, чувствуя себя в полной безопасности. Под его натиском губы ее покорно приоткрылись, и все закружилось у нее перед глазами. На какое-то время они забыли обо всем, прижавшись друг к другу. Им казалось, что они остались одни во вселенной.

Вдруг Сезар поднял голову и посмотрел на нее.

– О, бедный я, несчастный! – нежно проговорил он. – Какая ты сладкая, Каталина! – И, вздрогнув, отстранился. Руки его разжались, и ноги Кэтрин коснулись земли.

Девушка стояла перед ним и смотрела на него широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами, тщетно пытаясь справиться с ураганом чувств, пробудившихся в ее душе. Ноги ее слегка подгибались. Само собой, в монастыре, который она только что покинула, слово «секс» запрещено было даже произносить, но Кэтрин успела достаточно узнать об этой стороне жизни из довольно-таки грубых выражений крестьян – жителей ближайшей деревушки. Да и Мари Леру порой была несдержанна на язык. Самой же ей не раз внушали, что она должна остерегаться дурных мужчин, у которых единственное желание – похитить честь невинной девушки. Но Сезар, она нисколько не сомневалась в этом, просто не мог быть одним из них. Однако Кэтрин оказалась совершенно не готова к тому, как отозвалось на его ласки ее собственное тело. Она была слишком невинна, и ей еще предстояло узнать, что главная опасность в любви, страсти и вожделении исходит не снаружи, а изнутри. И все-таки при всей своей неопытности Кэтрин была неглупа. Ей и в голову не пришло вообразить, будто молодой человек в нее влюблен. Но если нет, думала она, зачем он это сделал? Что означал его поцелуй? В ее глазах застыл немой вопрос.

Сезар ответил ленивым, оценивающим взглядом, от которого ее сердце больно заныло.

– Ты как белоснежная роза, – пробормотал он, – которая расцвела на монастырской стене, такая же свежая и невинная. Но лепестки твои еще только чуть приоткрылись, и можно лишь догадываться о том, сколько сладости таится в их благоуханной глубине. – Из его груди вырвался легкий вздох. Краем глаза Кэтрин успела заметить, что он сжал кулаки, словно для того, чтобы удержаться от искушения. Затем, отвернувшись, сказал: – Было бы жестоко с моей стороны сорвать этот дивный цветок, чтобы потом равнодушно бросить его под ноги. Нам лучше уйти.

Она вдруг почувствовала себя страшно разочарованной, хотя и сама не знала, чего ждала. Объяснения в любви? Но уж во всяком случае, не этого дурацкого сравнения с белой розой! Кэтрин была оскорблена. Поэтому, не сказав ни слова, пошла вперед, стараясь привести мысли в порядок. А немного погодя спросила, радуясь, что ее голос звучит ровно:

– Вы всегда так поступаете с девицами, попавшими в беду?

Он с насмешкой посмотрел на нее:

– А чем не классический конец? Прекрасная леди желает наградить бросившегося ей на помощь отважного рыцаря, разве нет? Правда, на этот раз особой храбрости от меня не потребовалось. Героиней сегодняшнего происшествия оказались вы.

«Итак, его поцелуй ни о чем не говорит», – устало констатировала она. Миг величайшего блаженства миновал. Наваждение развеялось без следа. Инцидент, можно сказать, исчерпан. И все же Кэтрин как-то не верилось, что на этом все закончилось. Ураган чувств, разбуженный в ней Сезаром, потряс ее до глубины души.

– Но я вовсе не чувствую себя героиней, – запротестовала она, стараясь говорить так, будто ничего не произошло, хотя его насмешливый тон уязвил ее гордость. – Слава Богу, что у Хайме оказалась эта дурацкая красная скатерть. Она-то нас и спасла. Бык поднял ее на рога вместо меня.

При этих словах лицо молодого человека исказилось судорогой, он схватил ее за руки и судорожно стиснул их, словно для того, чтобы убедиться, что она жива. По спине девушки пробежала дрожь.

– Бык всегда кидается на то, что движется, – проговорил Сезар прерывающимся голосом. – Именно на этом и основан бой быков.

– Знаете, сейчас мне даже немного жалко этих ваших тореро, – смущенно призналась Кэтрин.

– Не стоит. Все они просто мясники.

Пораженная в самое сердце тем, что его мнение настолько совпадает с ее собственным, она вскинула на него удивленные глаза.

– Только не вздумайте передать мои слова дону Сальвадору, – усмехнувшись, предупредил Сезар. – Он придет в ярость, если узнает.

– Вы хотите сказать... он накажет бедного Хайме?

Темные глаза молодого человека полыхнули гневом.

– Маленького негодника стоило бы высечь розгами!

– Но ведь он и так уже наказан. Подвернул ногу. Хотите, я сама поговорю с доном Сальвадором?

Сезар остановился как вкопанный и недоверчиво посмотрел ей в глаза:

– Что? Вы осмелитесь?

– Конечно. Вы ведь не откажетесь поддержать меня, правда?

Его губы изогнулись в саркастической усмешке.

– Ну а если я буду согласен с доном?

– Неужели вам не жалко Хайме? – взмолилась она. – Вы же говорили, что никогда не решитесь не принять брошенного вам вызова.

Глаза Сезара коварно сузились.

– Ладно. Только запомните, вы с Хайме тоже, так сказать, приняли вызов. Но лично у меня на это не хватило бы храбрости.

Она удивленно посмотрела на него. Длинные ресницы молодого человека бросали лиловые тени на смуглые от загара щеки, в темных глаза мерцал огонек – было похоже, что он думает о чем-то своем, неизвестном ей.

– Кто же сомневается в вашей храбрости? – удивилась Кэтрин. – Разве вы не ринулись нам на помощь?

– М-да... с целой армией вакеро в придачу. Большого мужества для этого не нужно.

– Но раз вы имеете дело с быками, – продолжала настаивать она, – значит, вам постоянно угрожает опасность.

– На самом деле это занятие вовсе не так уж опасно, как представляется с первого взгляда, – буркнул Сезар, – надо только всегда делать то, что нужно, и в нужный момент. Однако о чем это я, Каталина? Это непростительно! – Он усмехнулся. – Говорю с девушкой о своих делах, вместо того чтобы осыпать ее комплиментами!

Кэтрин опустила голову и весело рассмеялась. Между ними возникла какая-то новая близость, и молодые люди, казалось, наслаждались ею оба, отнюдь не стремясь поскорее вернуться в дом. Сезар выпустил руки девушки и теперь стоял, прислонившись к стене корраля, не сводя с неё темных, выразительных глаз.

– Но мне вовсе не хочется слушать ваши комплименты, сеньор, – подчеркнуто церемонно сказала она. – Комплименты редко бывают искренними.

– Только не мои. Знаете, я так рад, что вас воспитывали в монастыре! Может, поэтому вы такая прямодушная, искренняя... В вас не чувствуется ничего фальшивого... любой мужчина может с радостью вверить вам свою душу.

– О, перестаньте, сеньор! – запротестовала Кэтрин. – Будет вам! Вы, как всякий испанец, просто привыкли говорить языком средневековых баллад! Ну, подумайте сами, на что мне ваша душа? Что я с ней буду делать?!

– Меня зовут Сезар, – вкрадчиво напомнил он и как ни в чем не бывало добавил: – А вы предпочли бы получить не душу, а тело? – И, заметив, как Кэтрин побагровела от смущения, расхохотался. – Простите меня, Каталина, я просто умирал от желания заставить вас покраснеть! У вас это получается просто восхитительно! И кстати, я не испанец. Может, все было бы для меня куда проще, если бы я им был. Тогда, возможно, я мог бы лучше понять и сумасшедшую гордость, и жестокость, свойственную этому народу.

Его глаза вдруг затуманились, Кэтрин почувствовала, что он унесся мыслями куда-то далеко, и невольно задумалась, о ком же он вспоминает.

– Сальвадор... – поколебавшись, начала она.

– О, он, можно сказать, ископаемое! – нетерпеливо бросил Сезар. – Старик до сих пор живет в своем любимом восемнадцатом веке и сам этого не замечает! Хотя, надо признать, он весьма добр к вашему покорному слуге, но для этого у него есть свои причины!

– Неужели должны быть какие-то особые причины, чтобы быть добрым и внимательным к другим людям? – удивилась Кэтрин.

– А как же? Большинство из нас держат ушки на макушке, чтобы ухватить удачу за косу, – ответил он. – Однако, думаю, этому вас никак не могли научить в вашем монастыре. Уж вам-то подобные мотивы должны быть совершенно непонятны.

– Достопочтенная мать не раз предупреждала меня, что этот мир греховен, – с вызовом проговорила она. – Так что мне, пожалуй, иной раз стоит только порадоваться собственному невежеству!

– Слава Богу, так оно и есть! – пылко отозвался Сезар. – Если бы вы только знали, как я безумно устал от ужимок и кривлянья других женщин, которыми они прикрывают свои намерения. И все лишь ради одной-единственной цели – золота, денег, богатства! А с вами мне так... так удобно...

– Удобно?! – Кэтрин пришлось не по вкусу выбранное им слово. – Как с сестрой?

– Только не как с сестрой, – усмехнулся он.

Оттолкнувшись от стены, Сезар шагнул к ней, обхватил ладонями ее смущенное лицо и заглянул в глаза. Кэтрин, не дрогнув, встретила его взгляд, лишь щеки ее слабо порозовели, а сердце от какого-то непонятного волнения гулко заколотилось в груди.

– По-моему, вы никогда не согласились бы стать чьей-то женой только потому, что этот человек владеет всеми богатствами мира. – Его слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение.

– Конечно. Я считаю, что для брака может быть только одна-единственная причина.

– И какая же, моя прекрасная Каталина?

Она отвела его руки от своего лица и высвободилась.

– Любовь! Что же еще, по-вашему? А теперь, думаю, нам лучше вернуться, и поскорее! – И почти побежала по дорожке.

– Нет нужды так торопиться! – взмолился он, догоняя ее. – В конце концов, можно сказать, само небо послало нам счастливую возможность хоть немного побыть вдвоем. Я был бы счастлив узнать немного больше о том, какой вам представляется любовь между мужчиной и женщиной... и брак. А потом... может, вы подарите мне еще один поцелуй?

Кэтрин насторожилась.

– Нет, – твердо отрезала она и пошла быстрее, снова и снова повторяя себе, что не может считать этого мужчину своим другом – он опасен, непредсказуем и обладает над ней какой-то странной властью, заставлявшей ее сердце биться сильнее. Все, что Сезар говорил ей... не могло ли это быть лишь прелюдией перед тем, как попытаться завести с ней интрижку? В конце концов, наверное, он один из тех порочных мужчин, относительно которых ее предупреждали в монастыре. Увы, взгляды Кэтрин на мир были пока еще весьма примитивны.

Они повернули за угол дома, и их тут же увидели. Кэтрин вздрогнула, заметив бежавших им навстречу Эдвину и Хуана Гуэрву. Новость о том, что произошло, уже облетела всю ферму и достигла ушей обитателей дома, их с Сезаром искали. При виде молодого человека Эдвина недовольно нахмурилась, и тонкая морщинка залегла у нее на лбу. Счастье явно повернулось к ней спиной. Если уж Кэтрин самой судьбой суждено было попасть в какую-то неприятную историю, то следовало бы Хосе, а вовсе не Сезару стать благородным спасителем неопытной девушки!

– Где вы были? – крикнула Эдвина. По ее лицу было ясно, что она что-то подозревает. – Мальчика отнесли в дом, я бросилась искать тебя, Кит. Испугалась, что тебе тоже стало дурно. Ты ведь не ранена, девочка?

– Ни единой царапины, – заверила Кэтрин.

– Но, как вы верно подметили, сеньора, она несколько взволнована. Еще бы, такое потрясение! – вкрадчивым тоном сказал Сезар. – Я решил побыть с нею... дать ей время немного прийти в себя и только потом проводил к дому.

Невольно припомнив методы, которыми он пользовался, чтобы, так сказать, привести ее в себя, Кэтрин снова и отчаянно смутилась.

– Вот как? – Вздернув брови, Эдвина решительно взяла дочь под руку. – Мне, конечно, жаль это слышать, но сейчас она, по-моему, совершенно пришла в себя!

– Со мной все в порядке, – поспешно подтвердила девушка.

– Что ж, в таком случае я вас оставляю, – с улыбкой произнес Сезар. – До свидания, сеньора и сеньорита, увидимся на допросе.

Его слова заставили Кэтрин вспомнить о маленьком Хайме. Выдернув руку у Эдвины, она бросилась за молодым человеком.

– Но вы ведь будете там, Сезар? Помните, вы обещали поддержать мою просьбу!

– Конечно, сеньорита! Естественно, я там буду. – Он отвесил дамам легкий поклон и удалился.

– Сезар?! – с легким упреком в голосе повторила Эдвина.

– Ну, по-моему, глупо соблюдать формальности с человеком, который, можно сказать, только что спас тебе жизнь! – возразила Кэтрин.

– Глупо рассчитывать на то, что, подпустив к себе человека, подобного Сезару Баренне, можно не нажить неприятностей, – жестко ответила Эдвина. – Не сомневаюсь, он не упустил представившейся ему возможности, – сухо произнесла она и добавила: – Жаль все-таки, что Пилар не смогла поехать с нами.

Пилар! Как же она могла забыть о ней, спохватилась Кэтрин. Впрочем, похоже, и Сезар тоже забыл. Но достаточно было лишь упомянуть это имя, чтобы девушку охватило раскаяние. Как она могла позволить себе подобную вольность?! Ведь знала же, что он влюблен в другую, и его слова о свойственной испанцам гордости и одновременно жестокости, скорее всего, относились именно к Пилар. Сезар подло воспользовался ее невинностью и неопытностью, и все лишь для того, чтобы смягчить раны, нанесенные юной испанкой его мужскому тщеславию. Вне всякого сомнения, покорность Кэтрин была для него приятной неожиданностью после надменности гордой Пилар.

Увы, у расстроенной бедняжки не оставалось даже времени, чтобы выругать себя за глупую доверчивость, потому что в этот момент они уже подошли к дому и присоединились к собравшимся там людям. Сальвадор, как и предположил Сезар, намеревался провести расследование несчастного происшествия и сурово наказать виновных.

Повинуясь его приказу, все, кто, так или иначе, имел касательство к этому делу, уже находились в просторной кухне. В центре ее, с белым от ужасных предчувствий лицом, стоял бедняга Хайме. Сальвадор, как и положено судье, сидел в кресле на небольшом возвышении, у его ног утопала в слезах несчастная Мария. Лицо стоявшего рядом с женой Хуана потемнело от тревоги. Вся атмосфера этого судилища удивительным образом напоминала картины кисти Гойи, которыми столько раз любовалась Кэтрин. Она не сомневалась, что юный Хайме за свою выходку непременно будет сурово наказан, но эта средневековая сцена привела ее в трепет. Похоже, роль великого инквизитора была дону Сальвадору весьма и весьма по вкусу и он не испытывал ни малейшего сочувствия к юному преступнику, который от страха едва держался на подгибающихся ногах.

Поскольку допрос велся на андалузском наречии, Кэтрин понимала далеко не все.

Сезар пришел и держался возле Хуана Гуэрвы. А когда Сальвадор назвал его имя, выступил вперед. Кэтрин тщетно пыталась перехватить взгляд молодого человека. По ее мнению, сейчас только он мог пробудить в душе дона Сальвадора жалость к юному Хайме. К сожалению, она так и не поняла, что сказал Сезар, однако по выражению его лица догадалась – попытка представить проступок мальчика в менее мрачном свете оказалась безуспешной. Возможно, он упирал на обычную для малышей склонность к проказам и желание поразить воображение девушки, которая ему так понравилась. Только, судя по всему, все это было не по душе старому дону. Он заговорил по-английски, вероятно, для того, чтобы Кэтрин не пропустила ни слова.

– Сезар, ты пытаешься найти оправдание этому проступку. Но никаких оправданий быть не может. Жизнь гостя – священна. Сегодняшнее происшествие нанесло урон для чести всем хозяевам Валдеги. Мы все должны принести глубочайшие извинения нашим гостьям.

Кэтрин решительно шагнула вперед, но Эдвина схватила ее за локоть и вполголоса предупредила:

– Не вздумай вмешиваться, Кит!

Далее Сальвадор огласил приговор. Он сказал, что мальчика следует немедленно отослать с ранчо. Если невозможно найти каких-нибудь родственников, которые согласятся его приютить, то отправить в приют. Семейство Гуэрва обязано понять, что они не имеют права покрывать негодяя, посмевшего подвергнуть смертельной опасности жизнь девушки, гостившей в доме его господина и рискнувшей ею, чтобы спасти никчемное существование мальчишки. Честь дома Агвиларов требует, чтобы Хайме навсегда удалили отсюда.

Хуан застыл, словно пораженный громом, Хайме сморщился, пытаясь удержаться от слез, а Мария стала в отчаянии рвать на голове волосы, умоляя старика не разлучать ее с сыном-первенцем.

Однако лицо дона Сальвадора было каменным. Сезар, обойдя Марию, будто она была неодушевленным предметом, приблизился к Кэтрин, и девушка схватила его за руку.

– Сезар, скажите ему, что так нельзя поступать, – взволнованным шепотом взмолилась она. – Это невозможно! Он же не имеет на это права!..

Пользуясь тем, что из-за истерических воплей Марии их никто не может услышать, Сезар ответил вполголоса:

– Имеет! Мне очень жаль, Каталина, я сделал все, что мог, но стоит мне только подумать, какой опасности подверглась ваша жизнь из-за маленького паршивца... – Он осекся и судорожно сжал ее ладонь.

– Разве это так уж важно? – вспыхнула она, выдернув свою руку. – Какие же вы, испанцы, безжалостные!

– Вы так считаете? – Глаза Сезара вспыхнули огнем. Но, перехватив враждебный взгляд Эдвины, он круто повернулся на каблуках и отошел в сторону.

Взбешенная его черствостью, Кэтрин забыла обо всем. Жалость, разрывающая сердце, заставила ее броситься вперед. Протолкавшись к стоявшей на коленях Марии, она попыталась помочь ей подняться. Но неожиданно скрюченные пальцы женщины мелькнули в воздухе и сомкнулись на ее запястье, будто стальной капкан. Кэтрин отскочила в сторону как ужаленная и повернула к тетке непонимающее лицо.

– Мария винит тебя в том, что ее сына постигло такое тяжкое наказание, – торопливо зашептала ей на ухо Эдвина. – Говорила же я тебе, не вмешивайся! Пойдем, Кит, нам тут нечего делать.

Но девушка не двинулась с места.

Между тем Сальвадор снова заговорил, и его голос был холоден как лед:

– Похоже, мои слуги снова посмели нанести урон чести моей гостьи. Забери свою жену, Хуан! Ее следует высечь. Может, кнут научит ее покорности.

Хуан уже сделал шаг вперед, но Кэтрин, вскрикнув, кинулась между ним и Марией.

– Нет, – закричала она, – оставьте ее! Горе матери так естественно! – Потом повернулась к дону Сальвадору: – О, прошу вас, сеньор, не отсылайте Хайме! В конце концов, это была лишь мальчишеская шалость.

– Шалость, которая могла стоить вам жизни. А также жизни лучшего быка моего ранчо. Мы никогда не дразним быка плащом, пока не выпустим его на арену. Иначе потом с ним не справиться.

Кэтрин с трудом подавила улыбку, вспомнив кусок полинявшей красной тряпки, которой махала перед носом животного.

– Но это же был не плащ, а только старая скатерть! И краска на ней почти исчезла. Умоляю вас, сеньор, простите его!

Старый дон упрямо наклонил голову:

– Жизнь моего гостя священна. Как бы я взглянул в глаза сеньоре Каррутерс, если бы вы погибли?

Кэтрин бросила тревожный взгляд на Эдвину, потом на Марию, громко всхлипывающую у ее ног, глянула на посеревшее лицо Хайме, и вдруг гнев захлестнул ее с такой силой, что она забыла обо всем и закричала:

– Но я же не погибла! И нечего об этом говорить! Да и вообще, это была моя вина. Конечно, я не должна была вмешиваться, но... Видите ли, я считаю, что жизнь ребенка важнее и священнее, чем моя собственная жизнь, а его счастье значит гораздо больше, чем ваш драгоценный бык и все ваши рассуждения о собственной чести!

Те, кто понял ее сбивчивую речь, ахнули. Эдвина оцепенела. Взгляды Кэтрин и старого дона скрестились, как две шпаги. Это был настоящий поединок.

– И если вы совершите подобную несправедливость, – твердо продолжила Кэтрин, – ноги моей больше не будет в вашем доме!

Конечно, она не успела подумать, куда денется в таком случае, но знала, что больше не сможет пользоваться гостеприимством столь жестокого человека.

В кухне воцарилась гробовая тишина. Противники молча смотрели друг на друга. Наконец Сальвадор моргнул и опустил глаза.

– Что ж, видимо, у нас с вами разные ценности, – учтиво произнес он. – Восхищаюсь вашим мужеством, дитя мое. Вы очень храбрая девушка, сеньорита Каталина. И раз уж вы так просите за этого юного негодяя, считайте, что инцидент исчерпан.

Рыдания вмиг стихли, Мария рухнула на колени перед Кэтрин, осыпая ее руки поцелуями. Ошеломленная девушка молча стояла, не зная, что делать. В это время Сальвадор наклонился к маленькому Хайме и о чем-то вполголоса его спросил. Вероятно, о том, кем он хочет стать, когда вырастет, потому что юный преступник, сообразивший, что его простили, отбросил с заплаканного лица прядь иссиня-черных волос и гордо произнес:

– Тореро! – Затем, повернувшись к Кэтрин, разразился потоком слов.

Сезар опустил руку на его худенькое плечо и, глядя на девушку смеющимися глазами, перевел:

– Хайме говорит, что, когда в один прекрасный день его мечта станет явью, он выйдет на арену перед вами и посвятит всех убитых быков вам одной! Вот боюсь только, что эта честь вряд ли придется вам по вкусу!

– Нет, в его устах это действительно высочайшая честь. Скажите, что я буду этим гордиться, – попросила Кэтрин и заставила себя улыбнуться мальчику. «Нет, эти люди просто неисправимы», – тоскливо подумала она.

Этот полный событиями день завершился посещением конюшен дона Сальвадора. Белые как снег андалузские лошади изящные, словно статуэтки, были просто восхитительны. Сальвадор с гордостью поведал Кэтрин, что они одной крови со знаменитыми скакунами Испанской школы верховой езды в Вене.

– Их специально привезли сюда для представления во время Страстной недели, – сообщил он, украдкой бросив в ее сторону вопросительный взгляд. – Я все же не теряю надежды убедить вас перед отъездом сходить на корриду.

– Это невозможно, – тихо прошептала девушка.

– А вам не кажется, что долг гостя – считаться с желаниями хозяина дома? – раздраженно спросил старик. – И хотя мой дом – ваш дом, все же хозяин в нем я! Ваше упрямство начинает действовать мне на нервы.

– Поверьте, мне очень жаль это слышать, сеньор, – ледяным тоном отрезала она, – но мне кажется, испанский джентльмен вряд ли сочтет возможным навязывать свою просьбу даме.

К ее удивлению, старый дон добродушно хихикнул:

– Что ж, вы правы, моя дорогая. Вижу, у вас хватает мужества отстаивать свои убеждения. Вот уже в третий раз за сегодняшний день вы с честью вышли из этого испытания!

– А что, это так уж необходимо – устраивать подобные испытания? – недовольно спросила Кэтрин.

– Почему бы и нет? – уклончиво ответил Сальвадор. – Вы только взгляните на эту кобылу! Ну разве не красавица?

Он души не чаял в своих лошадях. И когда говорил о них, нежные словечки так и сыпались с его языка. Кэтрин в который раз только подивилась глубокой противоречивости этого странного старика.

Впрочем, она рассеянно слушала его рассказы о скакунах, поскольку все время поглядывала по сторонам, надеясь увидеть Сезара. Но он так и не появился. Когда же наконец собрались возвращаться обратно в Севилью, выяснилось, что Сезар остается в Валдеге, но он даже не вышел с ними попрощаться. У Кэтрин все больше и больше крепла уверенность, что молодой человек намеренно ее избегает. Конечно же он вовсе не собирался связывать себя с нею какими-то обещаниями, поэтому и предпочел теперь остаться на ранчо до тех пор, пока все случившееся не изгладится из ее памяти. Что ж, если ему так хочется, с горечью подумала девушка, то и она тоже будет с ним холодна и равнодушна.

Кэтрин ждала у машины, пока Сальвадор отдавал последние распоряжения Хуану Гуэрве. Эдвина, устроившись на заднем сиденье, что-то писала в своей записной книжке. Неожиданно подошел Хосе и принялся сокрушаться, что в ту страшную минуту не оказался рядом с девушкой.

– О, забудьте об этом! – с досадой сказала она. – Все хорошо, что хорошо кончается.

Хосе не сводил с нее темных глаз, в которых сияло неподдельное восхищение.

– Вы были поистине великолепны, когда осмелились противоречить дедушке! – заявил он.

– А я и не знала, что вы тоже там были, – удивленно протянула Кэтрин. – Да, с вашим дедушкой и правда бывает нелегко. Как он мог приказать отнять ребенка у матери только ради того, чтобы смыть какой-то воображаемый позор со своей чести?! Смешно, ей-богу!

– Не следует насмехаться над понятием чести, – жестко отозвался Хосе. – Ужасно даже подумать, что беззащитную девушку мог растерзать бык, да еще на ранчо, где их выращивают!

Кэтрин предпочла промолчать, почувствовав, что ступила на скользкую почву.

– И я вовсе не считаю, что дед был слишком суров, – продолжал между тем Хосе. – Хотя жаль, что не мне, а Сезару выпала честь спасти вас от опасности. Увы, я и понятия не имел, что происходит. Но в обращении с быками я не так искусен, как он.

Едва Хосе успел договорить, как Сальвадор подошел к ним. Кэтрин поспешно залезла в машину и, усевшись возле Эдвины, задумалась. Интересно, если бы Хосе, а не Сезар вынес ее на руках из загона, осмелился бы он ее поцеловать? Может, это естественная реакция испанца при виде девушки, беспомощно склонившейся ему на грудь? И все-таки что-то подсказывало ей, что Хосе никогда не решился бы на такое. Он, сдержанный аристократ до мозга костей... нет, не осмелился бы! Потом ей пришло в голову, что Сезар, должно быть, искусен в обращении не только с быками. Наверное, ему случалось сотни раз целовать других девушек. Эта мысль задела ее гордость. А она, вместо того чтобы дать пощечину дерзкому наглецу, еще и ответила на его поцелуи! Да, сатана, как ей не раз говорили, действительно всегда начеку. И если ее так легко сбить с пути истинного первым же поцелуем, то в кого она превратится, когда придет время последнего?! Все, решила Кэтрин, больше никаких поцелуев, тем более с Сезаром.

Огромный автомобиль несся по равнине, а заходящее солнце ласково золотило землю из-под занавеси собравшихся на горизонте пурпурных облаков. Аромат полевых цветов наполнил машину. Сальвадор о чем-то вполголоса беседовал с Хосе по-испански, Эдвина по-прежнему сосредоточенно что-то писала. Мало-помалу Кэтрин успокоилась. В конце концов, подумала она, надо же когда-нибудь набираться опыта. Прошлая жизнь не подготовила ее к подобным ситуациям. И в конце концов, успокоила себя девушка, пока ничего страшного не произошло. Она забудет Сезара Баренну, как, вне всякого сомнения, и он уже забыл о ней.