Взрослые девочки

ЛОНДОН СЕНТЯБРЬ 1955 ГОДА

Перед первым приездом в Лондон Маршалл решил не предупреждать Камиллу о своем визите. Джереми находился в длительной командировке. Камилле показалось, что Рас выяснил это прежде, чем отправиться в дорогу. Она тут же узнала его голос по телефону и даже рассердилась на себя за то, что откровенно ему обрадовалась.

Если бы она не выглядела так хорошо, она бы не стала с ним встречаться, но Пенелопе исполнилось девять месяцев и Камилла наконец вернула прежнюю фигуру. По правде говоря, она никогда не выглядела так привлекательно. Они договорились встретиться за чашечкой чая в «Дорчестере».

— Нет, меня привезет мой шофер, — сказала Кам, когда он предложил за ней заехать. Таким образом она оставляла за собой возможность в любой момент прервать встречу.

Войдя в холл «Дорчестера», Камилла тут же увидела Раса. Он сидел в дальнем углу возле пылающего камина. В ведерке охлаждалась бутылка шампанского.

— А как же чай? — поинтересовалась девушка, коснувшись губами его щеки.

— Если хочешь, закажем, — улыбнулся Рас, с восхищением оглядывая Камиллу. — А тебе очень идет твой естественный цвет. Выглядишь просто великолепно. Я боялся, что ты не захочешь меня видеть, и приготовился утопить горе в чем-нибудь покрепче.

Кам рассмеялась. Похоже, он до сих пор читает ее мысли.

— Почему ты решил, что я не захочу тебя видеть?

— После твоего письма последовало долгое молчание. Я тебе отправил по крайней мере пять посланий и столько цветов, что можно было открыть цветочную лавку в центре Лондона. От тебя же не получил ни единого словечка.

— Да брось, — отмахнулась Камилла. — Какие цветы? Вульгарные желтые розы? Это что, последний крик техасской моды?

Рас расхохотался:

— Вот и твое любимое словечко. Даже цветы у меня, оказывается, вульгарные. А я, между прочим, действительно консультировался с цветочниками, и они мне сказали, что желтые розы на длинных стеблях — излюбленные цветы ее величества.

— Рас, если честно, я очень рада тебя видеть! Последнее время я веду слишком праведный образ жизни. Пенелопа помаленьку подрастает. Она уже стала такой хорошенькой!.. Джереми постоянно в разъездах. После рождения дочки он чаще в командировках, чем дома.

Взглянув на Раса, Камилла вдруг почувствовала прежнее волнение и поняла, что ляжет с ним в постель раньше, чем наступит ночь. Ну и ладно.

Он тоже все понял.

Рас прикоснулся к ее руке.

— Скажи, где бы ты хотела поужинать? — В его глазах снова светилось то сладостное, нежное выражение, которое она видела в Калифорнии.

— На юге Франции, — ответила Камилла, — у нас есть домик. Летом мы им почти не пользуемся. Для Пенелопы там слишком жарко, а Джереми без конца в деловых поездках. — Камилла понимала, что не может появиться с Расом на людях в Лондоне. — Сейчас там прелестно. В одиннадцать утра есть рейс на Ниццу. Ты надолго приехал?

— Пока не отправишь меня обратно. Это моя первая зарубежная поездка, так что я полностью в твоих руках.

— Ну и хорошо, — сказала Камилла. — Ты не знаком с Дельфиной Беннет и Алией… принцессой Алией? Это мои лучшие подруги. Сегодня мы ужинаем у Алии. Если я попрошу, она тебя примет.

Камилла вдруг осознала, что дом Баракета и Алии должен произвести на Раса огромное впечатление. Если, конечно, их жилище вообще можно было назвать домом. Более величественных поместий в Англии просто не существовало. Только человек с доходами Баракета мог поддерживать в порядке усадьбу Линдей. Не говоря уже о дополнительной комнате, которую Баракет построил для хранения драгоценностей. Интересно, как Баракет воспримет Раса? Все-таки Калифорния — это другой мир. Если Баракет будет вежлив и холоден, Камилла не сможет даже заикнуться об изумрудах. В отношении коллекции и комнаты, где она хранилась, существовало негласное правило. О них знали только самые близкие друзья. Между тем Баракет не очень охотно сходился с людьми. Понравится ли ему Рас?

К величайшему изумлению Камиллы, за обедом Баракет беседовал исключительно с Расом, сразу же выделив его из круга остальных гостей. Они мгновенно подружились, Баракету пришелся по душе юмор американца. Судя по громкому хохоту, Рас чувствовал себя спокойно и уверенно. Камилла помнила, что он может быть и другим.

Трое мужчин говорили главным образом о хлопке. Баракет хотел знать все о производстве хлопка в Техасе, а Рас хорошо разбирался в этом вопросе. Разумеется, Баракет не случайно задает так много вопросов, отметила про себя Камилла. Полученная информация пойдет на благо его династии.

Еще больше Камилла удивилась, когда после кофе Баракет пригласил гостей посмотреть комнату с изумрудами. Можно было подумать, что он приглашает туда всех, кто приходит к нему на обед.

У Раса едва челюсть не отвисла при виде сокровищ, и Камилле почему-то стало приятно.

Они ушли около одиннадцати.

— Боже милосердный! — воскликнул Рас, садясь в машину. — В этой комнате было изумрудов не меньше чем на двадцать миллионов долларов.

— Не говори глупостей, — покачала она головой. — Этим сокровищам нет цены. Никто не пытался хотя бы примерно оценить стоимость коллекции Баракета. Ювелиров и специалистов он к ней не подпускает. Честно говоря, я удивилась, что он показал эту комнату тебе. Как правило, туда допускаются люди, которых он знает не один год. Это высшее проявление доверия. Ты ему, несомненно, понравился.

— Ему понравились мои рассказы о хлопке… Подумать только, полная комната изумрудов — и я никому не могу об этом рассказать. В Техасе ничего подобного не найдешь. Кам, скажи, откуда взялись эти камни?

— Коллекции не одна сотня лет. Баракет ее приумножил. Это его гордость. Он обожает свои изумруды. Они являются доказательством того, что на свете очень мало людей, равных ему по богатству. Первые камни попали в коллекцию в середине семнадцатого столетия, они были из Египта. Есть австрийские изумруды, есть камни с российского Урала.

— А из Индии?

— Баракет считает, что индийские камни никуда не годятся. Магараджи, во всяком случае, скупают камни в других местах. А потом перепродают. Самые лучшие, естественно, попали к Баракету, как, например, то огромное голубиное яйцо в центральной витрине.

— Оно понравилось мне больше всего.

— Это жемчужина коллекции. Баракет мне много про этот камень рассказывал.

— Что ж, когда-нибудь и я подарю тебе какую-нибудь безделушку. Не обещаю, однако, что это будет изумруд.

— Не переживай, — улыбнулась Камилла. — У тебя много денег. Бриллиант тоже подойдет.

— Хочешь зайти в «Аннабель» и выпить по бокалу вина? Или я уговорю тебя заглянуть ко мне в номер на шампанское? Мне удалось найти здесь приличную марку. Уверен, тебе понравится. Я, кстати, живу в «Месселе».

— Дурачок, ты же остановился в самом знаменитом отеле Лондона. Не забывай, что я замужняя женщина. Нет, пойдем в «Аннабель».

«Пусть подождет, пока я соглашусь», — подумала она.

— Я тоже не одинок, — ответил Рас.

К его удивлению, Камилла разразилась хохотом.

— А ты хитрец! Почему ты раньше не сказал? Впрочем, мне все равно.

— Я много чего тебе не говорил. Это одна из причин, по которой я сюда приехал. Мне очень нужно было тебя повидать, Камилла. Когда мы с тобой расстались в Калифорнии, я поехал навестить свою больную жену… бывшую жену и больного отца. Это было ужасное время в моей жизни. Я не хотел загружать тебя своими проблемами. Отец умер, ранчо досталось мне по наследству. Теперь я владею огромными территориями в Техасе и Калифорнии. Занимаюсь нефтью и хлопком. Честно говоря, хлопок интересует меня больше, нежели нефть, скот или земля. Все, к чему я прикасался, превращалось в золото. А вот в личной жизни особых успехов не наблюдалось. Наверное, потому, что я так и не смог забыть тебя. Хотя и женился на здоровой и красивой девушке из Калифорнии.

Перед ней снова был прежний Рас. Тот, который так нравился ей в Америке. Только теперь она испытывала к нему еще более сильное чувство. Да, тот самый Рас. Здесь, рядом с ней.

— Знаешь, — сказала она, — в «Аннабель» я была уже трижды за последнее время. А вот в «Мессель» не заглядывала сто лет.

На следующее утро они вылетели в Ниццу и провели целую неделю на вилле. Домик Бруков оказался огромным белым особняком на берегу моря. Сентябрь всегда считался лучшим временем года для юга Франции. Туристы уже успели разъехаться. Дешевые летние ресторанчики закрылись, но дорогие заведения еще работали, предлагая изысканные развлечения для состоятельных клиентов.

Рас и Камилла гуляли по скалистым пляжам и плавали в теплом осеннем море. Прохладными вечерами, надев брюки и футболки и набросив на плечи свитера, они отправлялись ужинать в Канн, Ниццу или Монте-Карло.

Для Раса это был совершенно иной мир, но он вел себя так, словно родился и вырос в этих местах. Камилла поражалась его умению владеть собой.

— Дашь мне знать, когда разойдешься в следующий раз? — ехидно поинтересовалась она, возясь с лангустом. На столе стояла бутылка легкого розового вина. Они сидели на открытой площадке небольшого ресторанчика в Вильфранше. Внизу в бухте мирно покачивалась на волнах трехмачтовая яхта Ставроса Ниархоса «Креолка».

— Эта игрушка стоила ему немалых денег, — заметила Камилла, любуясь белоснежной красавицей. — Она олицетворяет для меня прелесть всех яхт мира. Думаю, глядя на нее, каждый начинает мечтать о таком сокровище.

— Отвечаю на твой вопрос, — произнес Рас. — Обязательно сообщу тебе, когда в следующий раз женюсь. — Он обмакнул салфетку в чашу с водой, пахнущей лимоном, и протер руки, а потом уголки губ. — Я тебя люблю, ты это знаешь, и буду любить всегда. Это не имеет никакого отношения к моим свадьбам и разводам. Мы живем в разных мирах, Камилла. Я не европеец, а ты не можешь представить себе жизнь в Америке.

— О Боже, мне снова кажется, что все кончается. Как тогда, в Калифорнии. Только сейчас немного легче.

— Завтра мы возвращаемся в Лондон. Мне пора домой. Но я еще вернусь.

— Почему бы нам не сделать наши встречи традиционными? Скажем, раз в год?

Камилла вздохнула и подняла бокал с вином. С Расом ей было хорошо, лучше, чем с любым другим мужчиной. Она чувствовала, как подступают слезы. Но плакать она не собиралась. Пусть уезжает, пусть. Все равно его не удержать.