Взять измором или наказать сказочника

Глава 21

Варя

— Ну, Варь, что ты в самом деле? — погладив меня по голове, произнесла Сонечка. — Таких как Морозов пруд в пруду! А ты у нас одна такая!

— Ну подумаешь, переспали! То ли еще будет, — вставила свое слово Уляша, а я еще больше заревела, от чего Дунька на нее шикнула.

Вечер. Я сидела дома в окружении своих девчонок и вытирала горючие слезы, что капали мне на джинсы. Я не рассказала им, что Морозов тогда наплел мне, когда подобно пещерному человеку запихнул в аудиторию. К ним я не вернулась. Сбежала домой, в подушку уткнулась и ревела, покуда в мою дверь не начали ломиться полоумные женщины.

— Он такой… Такой дурачок! — всхлипнула. — У меня никогда такого не было, — с грустью выдавила, вспоминая события прошлой ночи.

— Варька, зато ты спор выиграла, — попытала удачу приободрить меня Дунька, да вот только как вспомнила что набедокурила, так снова в плач.

Беда-беда, огорчение! Всегда корила себя за слабость влюбляться! Я была до смешного наивна, однако при этом никогда не позволяла таким паразитам, как Илья Морозов, уложить меня на лопатки. А тут сдуру, сгоряча, да еще и по-пьяни — поплавилась. Сдалась во власть змею-искусителю.

— Варь, а может, ты втюрилась? — тихо практически шепотом, словно говорить об этом громко преступление, промолвила Дуня.

Потерла очи свои, губу закусила и закивала головой в согласии. Впору было смеяться над глупышкой Варварой, должна была влюбить в себя, а втрескалась сама по самое не балуй!

— Етить твою в дышло! — выпучила глазенки Улька.

Она, пожалуй, единственная не догадывалась какие чувства я питала к Морозову. Уж больно сосредоточена была на другом «волке». Сонечка же с Дунькой менее красноречиво и горячо отреагировали. Догадывались никак иначе.

— Варька, да было у тебя этих влюбленностей — не счесть! Ты ж у нас отходчивая. Завтра уже забудешь своего Морозова, — улыбнулась ласково Сонечка.

Однако, в этот раз по-другому. Не забуду через неделю, не переключаюсь на другого, а все потому что…

Илья лучший. Пусть и гад! И негодяй! Но у него самые красивые глаза на свете, самые обаятельные ямочки на щеках, от которых коленки подгибались, самый удивительный тембр, что слух ласкал, а то что плут вытворял в постели… Даже и думать об этом тревожно и трепетно.

Позже, когда моя плаксивая натура все же изволила успокоиться и подтереть сопли, мы принялись адекватно оценивать ситуацию.

— Дунь, без обид, но ты в пролете, — подняла руки вверх Ульяша. — С тебя желание.

Нахохлившись, нехотя, девчушка кивнула головой. Я бы на месте Бобрич бочком-бочком и спетляла. У Фроловой фантазия мама не горюй, как взбредет что-то в головушку, хоть стой хоть падай.

Бобрич уже напряглась, ожидая услышать страшнейшее из желаний, как равнодушно Ульяна оборонила:

— Лабораторки за меня сделаешь, — на вытянутое в недоверии лицо, она хмыкнула и изрекла, — а что с тебя взять-то? С паршивой овцы, хоть клок шерсти…

Аида заметно расслабилась, про себя помолилась, дабы сумасбродная баба не передумала, и счастливо улыбнулась.

Сонечка потерла ручки в предвкушении, ведь ей, несчастной золушке, пришлось ишачить. Конечно же, эта спекулянтка больше нылась и разыгрывала трагикомедию, ведь в её планы не входило увольняться, это я знала наверняка. А все потому, что папенька бесновался. Ходил как неприкаянный, ворчал, зубы скалил, а сказать ничего не мог.

— Улька, — подмигнула Сонька, а та аж дернулась, — отдаешь мне те сапоги, которые тебе подарили на показе.

— Но они одни такие! Их мне дизайнер подарил, восхищаясь моими формами, — захныкала и жалобно посмотрела на Сонечку, дабы та смиловалась, но она была непреклонна. Уж больно падка на шмотки.

— Вот именно.

Фролова принялась жаловаться на несправедливость. Затем ворчала, что ей не хватило самую малость. Никак интриганка не могла смириться, что Синица не пал под её чарами.

— Будет тебе уроком, — философски выдала Сонька. — Лучше лебедь в руке, чем синица в небе.

Мы все прыснули и даже Фролова, что сперва демонстративно обиделась, а после разразилась хохотом.

Осталось мое желание для Павловой. Вот, такая она была привилегия победителя. Мое отличие от проигравших было в том, что мне не загадывали желания. По сути спор я не выиграла. Не влюбила в себя Морозова, но девчонки сказали, что бросить мужика в его же постели это похлеще будет.

— Сонь, бросай свою работу, — это не желание, а просьба.

В «шафране» творилось темные делишки и там не место такой девчушке, как Сонечка. Место нехорошее, хоть и считалось приличным, однако это все пыль в глаза.

— Нет, — обрубила все мои попытки на корню.

Что ж, для нее хуже.

— Тогда ты должна нахамить десяти клиентам, — вынесла свой вердикт. Ежели сама не увольняется, то пусть уволят.

— Хорошо.

Мы отметили про себя, что работа пошла ей на пользу. Труд из обезьяны сделал человека, а уж из нашей избалованной принцессы и подавно. Однако можно было найти что-то поприличней, чем пристанище для бандюг.

На этом и порешали. На друг дружку надулись, потом шутками-прибаутками атмосферу разбавили и смирились со своей участью.

Эх, другие времена нынче стали. Прежде такая фантазия богатая и жуткая была, а сейчас выросли, ума разума набрались и не интересны больше выкрутасы стали.

Позже, когда время стало уже совсем позднее для гостей, бабоньки засобирались по домам. Тогда-то самая смелая и провокационная из нас задала вопрос, что висел между нами весь день.

— Варь, а чего Морозов-то приходил?

— Лапшу мне на уши вешать, — выплюнула. — Говорит, мол нравлюсь я ему! Ловелас доморощенный! Что хочет там со мной чего, — на озадаченные и изумленные лица подруг, добавила, — небось секса захотел без обязательств. Дудки ему, пусть другую лохушку ищет! Я вообще ему сказала, что спор это все! Вот так вот!

Дунька открывала рот и закрыла. Маялась, маялась, покуда я не рявкнула:

— Говори уже!

— На Морозова это не похоже, Варь, — аккуратно, словно опасаясь, пробормотала, — может, ты ему и правда нравишься?

Фырк и смех были моей реакцией на эти бредни.

— А ведь правда, Варька, — уже серьезно сказала Фролова. — Морозов трахнул, пардон за цензуру, и забыл, а тут что-то неладное… Да и вообще не ездит главный волк по родителям. Ты бы с ним поговорила.

— Вот еще! Все, тема закрыта!

Эта ночь была полна сомнений и терзаний, а потому бессонная. Морозов бы никогда не стал ни с кем строить отношения, а если бы внезапно и случилось чудо, то, право слово, не со мной. Однако, девчонки посеяли в мою голову сомнения.

Вопросы: «А что если бы? А вдруг? А может, все-таки?» — не давали мне уснуть вплоть до четырех утра, пока я утомленная неопределенностью не вырубилась.

А утро меня встретило прохладой, холодно было без объятий. Хотелось к кому-нибудь прижаться. Первой моей мыслью был Илья. По привычке даже взяла телефон, дабы настрочить смс, но, с досадой покачав головой, откинула.

В универе невольно оглядывалась, дабы украдкой взглянуть на парня.

В порядке ли он? Покушал с утра? Наверняка, нет! Мне хотелось на него взглянуть, но самой остаться незамеченной. Превратиться в невидимку, дабы следовать по его следам. Убедиться, что у него все в порядке.

«Хрен тебе, а не случайность!» — всплыл в памяти такой резкий суровый голос.

«Ты мне нравишься, малая!» — эти слова засели в моей голове.

А вдруг и правда? Я же чувствовала это нечто между нами в ту ночь. При всей своей страсти он…он… Он словно любил меня в своей постели.

— Я был бы безмерно рад видеть вас на своих парах чаще, — поправив очки, вернул меня профессор с небес на землю, когда я уже была около двери.

— Конечно, — сконфуженно улыбнулась и вышла.

«Фух!» — это первая мысль в голове, когда закрыла дверь.

«Ой!» — вторая, когда заприметила до боли знакомое смазливое лицо.

«Бежать!» — третья.

Но, как оказалось, в этом не было необходимости. Илья сделал вид, что меня не существует. Прошел мимо, даже не кинув взгляд.

И тогда в голове что-то щелкнуло, перемкнуло. В конце-концов, не убьет же он меня, если я с ним поговорю.

— Илья! — окликнула его.

Ожидала, что проигнорирует, но Морозов повернулся, хмыкнул и выдал:

— Чего тебе?

— Я…хотела, — облизнула губы, а он мимолетно бросил на них взгляд и тут же поджал губы, — спросить.

— Спрашивай, — пожал равнодушно плечами.

Сделала шаг к нему навстречу.

— Я правда тебе нравлюсь?

Это стоило мне титанических усилий, но я не могла терзать себя догадками.

— А что? Ты еще не все споры выиграла? — ехидно выплюнул, смеряя меня недобрым взглядом.

— Прости меня, пожалуйста, — пролепетала. — Это было глупо…незрело. Ты же живой человек, я не должна была, — нервно провела рукой по волосам. — Я вчера наговорила много глупостей…

Я бы и дальше продолжила, если бы Илья не выставил руку вперед и отчеканил:

— Стоп. Это я лишнего сболтнул, — криво усмехнулся, но в этой усмешке мало было настоящего. — Забей, подружаня. Я тоже пошутил. Мы квиты.

А затем он ушел. Развернулся на пятках и пошел.

Илья

Я был в ярости. Даже тренировка не помогла мне скинуть то напряжение, что не покидало меня на протяжении гребаных суток.

— Какая нахрен муха вас с Беловым укусила, Морозов? — гаркнул тренер. — Слишком много энергии? — прищурился. — Придержите-ка ее до пятницы, засранцы!

Хоккей не помогал, бег не помогал и я впервые столкнулся с чем-то подобным. Это кумарило меня! Какого лешего я вообще думал об этой девке? И тут же мысленно дал себе подзатыльник за слово «девка»!

Цветочек… Поспорила на меня, коза! Я-то уже себе думал… Особенная, «не такая». Слушала так внимательно, ловила каждое слово. А ее смех… О господи! Ее божественный смех, как колокольчики звенели. А ее чувственные губы, что сегодня при разговоре со мной дрожали.

И для чего она только подошла? Похвастаться? Морозова и продинамили! Смех да и только… Но мне отнюдь было не смешно.

Было ли ей так же паршиво, как и мне? Поняла ли она, что я вчера чувствовал, стоя, как последний дятел, в пустом кабинете?

Только я позволил себе чувства. Твою мать! Слово-то какое «чувства», но это были они… Неудержимые, сильные и настоящие.

Когда сегодня с утра потянулся к телефону, а там ничего. Нет смс. Вот тогда и дошло, что пустое все кругом.

Не для меня эти отношения. Муть да и только.

— Илюха, — когда я уже выходил из ледяного дворца, позвал меня Белый. — Погнали в «Шафран»?

— Нафига? — без особого интереса поинтересовался.

— Потусим, — хмыкнул тот.

Дом. Что меня ждало дома? Кто меня ждал дома? Никто.

— Ну, погнали.

Спустя час возле меня уже терлась блондинка, имя которой я даже не потрудился запомнить, стреляла кокетливо глазками и что-то зазывающе шептала на ушко.

Еще некоторое время назад, до появления в моей жизни стихийного бедствия с ласковым прозвищем «Цветочек», я бы включился во флирт, а далее всем известный сценарий: она, я и кровать.

— Ты такой напряженный, — хихикнула и облизнула губки. Нарочно, а не как Варька непроизвольно.

Провокационно и смело положила свою ручку мне на коленку, ведя ею вверх. Остановил ее на полпути и отбросил.

— Мне есть кому снимать напряжение, — сухо изрек, а она, фыркнув, отодвинулась.

Гера выгнул иронически бровь, что-то пробурчал себе под нос с усмешкой и прильнул к губам шатенки. Он спал исключительно с темноволосыми телками.

Невзирая на то, что сейчас только середина недели народу было достаточно. Здесь мало было студентов и с легкостью можно нарваться на неприятности. Этого не было в моих планах, а вот напиться очень даже.

Стакан за стаканом, голова в бреду. Герыч куда-то умотал, а я безразлично пялился в потолок, откинувшись на диване.

Снова ко мне подсела очередная телка.

Она что-то ворковала про одиночество. Свое ли? Мое? Про скукоту, про интересное предложение…

— Хей, — потрясла за плечо.

Приподняв голову, я хотел приказать ей валить, но затем на мою голову полилась жидкость.

— Пес блудливый! — заорала какая-то типуха.

Вырвав из руки стакан, я швырнул его об стену и подорвался с дивана. На меня с пренебрежением и ненавистью взирали голубые глаза.

— Ты че страх потеряла?

— Так же как ты и совесть, — истерично выпалила.

Картинка перед глазами расплывалась и я не мог четко видеть кто передо мной стоял, но явно курица бессмертная.

— Не понял.

— Тебе не привыкать, — хмыкнула пигалица. — Варя значит сидит, горюет, а он тут с бабами обжимается!

«Варя» — только звук этого имени заставил меня отрезать. Картинка встала на место. Неприятной девицей оказалась одна из ее подружек.

— И за что тебя любить такого, Морозов?! — взмахнула руками, а я услышал только «любить». — Пошел ты!

Она развернулась, но я схватил её за плечо.

— Где Цветочек?

— Так я тебе…

— Где она? — сжал плечо.

— Дома, — пискнула напуганно.

Отпустив ее, небрежно бросил несколько купюр на стол, и нетвердой походкой поковылял на выход. Мне необходимо сейчас было оказаться в другом месте.