Я хочу на тебе жениться

10

Из библиотеки они сразу спустились в танцевальный зал, где Джеймсу надо было обязательно увидеться кое с кем из гостей, и, когда он, извинившись перед Кэтрин, «на несколько минут» покинул ее, она почти тут же столкнулась с Мэри и Карлом Лэндмарками.

— Где ты была, девочка? Мы тебя обыскались, — сказала Мэри. — Ты не просматривала сегодняшнюю «Уолл-стрит джорнэл»? Так вот, у нас неприятные новости…

— Нет, нет, не для тебя, Кэтти, — успокоил ее Карл, заметив, как она вдруг переменилась в лице. — Видишь ли, мы надеялись продать свой бизнес нашему зятю, но он прогорел со своим основным капиталом, на который делал ставку. И теперь, похоже, все складывается так, что в скором времени нам придется занять статус юридического лица, управляющего имуществом несостоятельного должника.

— О, мне так жаль, — со вздохом произнесла Кэтрин. — Я очень сочувствую вам.

— Ничего. Выживем, Кэтти. — Карл улыбнулся. — Просто мы заволновались, успела ли ты продать те акции, о которых я тебе говорил.

— Да, я поступила с ними так, как вы сказали.

Кэтрин нравились Лэндмарки, она любила этих честных, простых людей, и теперь, когда они попали в беду, ей было очень обидно и больно за них. И вдруг в ее голове мелькнула блестящая идея: попытаться помочь им! Но как? Прежде всего она должна посоветоваться с Джеймсом.

Поговорив еще несколько минут с Мэри и ее супругом, но ни намеком не посвящая их в задуманный план, Кэтрин попрощалась с ними и отправилась на поиски Джеймса. Она отыскала его в компании нескольких мужчин почтенного возраста. Все они сидели за стойкой бара и о чем-то оживленно беседовали. Подойдя вплотную к Джеймсу, женщина повернулась к остальным участникам круглого стола и, удивляясь собственной смелости, довольно твердым тоном произнесла:

— Простите за вторжение, джентльмены, но я хотела бы на минутку похитить у вас Джеймса. Вы не будете против?

Хорошее воспитание и правила этикета не позволили джентльменам возразить даме, и Кэтрин тут же отвела своего босса в сторону.

— Как я рад видеть тебя снова рядом! — сказал он, нежно пожимая ее локоть.

— Джеймс. — Она помолчала, задержав на нем серьезный, сосредоточенный взгляд. — Мне хотелось бы обсудить с тобой один очень деликатный вопрос.

— Я весь внимание.

— Ты знаешь, как я дорожу своими отношениями с четой Лэндмарков, как ценю этих людей. — Кэтрин прижала ладонь ко лбу и глубоко вздохнула. — Понимаешь, их бизнес, которым они так гордились и который давал им столько радости… Словом, все складывается так, что в скором времени они будут вынуждены занять статус юридического лица, управляющего имуществом несостоятельного должника. Ты знал об этом?

Джеймс всегда был в курсе всех событий, происходивших в деловой общине Нью-Йорка, так что Кэтрин удивилась бы, если бы услышала от него отрицательный ответ на заданный вопрос. Разве только «Лэндмарк мануфэкчурерс» — слишком мелкая, по его меркам, компания, чтобы он интересовался ее судьбой?

— Я… До меня доходили слухи.

— То, о чем я собираюсь попросить, целиком и полностью исходит от меня одной, поэтому, Джеймс, если ты скажешь «нет», пожалуйста, не сообщай ничего о моей затее Лэндмаркам. Они скорее умрут, чем обратятся к кому-либо за помощью.

— Подозреваю, ты намереваешься попросить меня вмешаться в это дело от их имени и, возможно, купить компанию или продлить кредитование. Я не ошибся?

— Э-э… да, — ответила Кэтрин; от стыда и негодования она готова была провалиться сквозь землю. — Их компания слишком мелка для твоих масштабов?

— Кэт, прежде чем продолжить обсуждение этого вопроса, я должен сказать тебе, что уже давно положил глаз на «Лэндмарк мануфэкчурерс».

Женщина бросила на него недоуменный взгляд, который мгновенно превратился в испепеляющий. В тот же миг она ощутила необычайную сухость в горле, и из него вырвались слова, похожие скорее на сплошное шипение, чем на осмысленный ряд членораздельных звуков:

— Ты использовал меня в своих целях! Все эти недели, пока я работала в твоем офисе, ты использовал меня.

— Кэтрин, это не так… — Она вся сжалась в пружину, когда он попытался взять ее под руку. — Пожалуйста, выслушай меня. Я не использовал тебя.

— Но ведь ты же положил глаз на компанию Лэндмарков и…

— Да, но я никогда не выкачивал из тебя информацию о них, которая могла бы представлять для меня деловой интерес.

— А зачем тебе надо было ее выкачивать? — Женщина рассмеялась злым, холодным смехом. — Фактически я сама все выбалтывала тебе.

— Ничего подобного, Кэт. Ты всегда была очень осторожна в высказываниях о Лэндмарках.

— Если бы ты не умел слышать между слов так же, как иные читают между строк, ты никогда бы не увеличил прибыли на миллиард долларов.

— Я понимаю, что должен был сказать тебе об этом раньше. И я собирался сделать это.

— Когда? Может быть, сегодня, когда о неминуемом крахе «Лэндмарк мануфэкчурерс» уже сообщила главная финансовая газета Америки? — Глаза женщины негодующе сверкнули. — До свидания, Джеймс.

Он не успел произнести и слова, как она резко развернулась и мгновенно скрылась в жужжащем улье гала-приема. Через несколько секунд Кэтрин оглянулась и увидела, как Джеймс тщетно пытался прорвать осаду окруживших его тех же «рыцарей круглого стола», которые старались возобновить с ним беседу, прерванную под вежливым натиском незнакомой дамы.

Больше она уже не оглядывалась и прямым ходом устремилась к парадной двери.

Когда Кэтрин вышла из особняка, перед ней встала задача: как добраться до дома? Лимузин Джеймса стоял за углом, но, чтобы им воспользоваться, надо было отыскать шофера и убедить его отвезти ее в Нью-Рошелл, на что тот вряд ли бы согласился. Единственным логическим выходом из положения оставалось найти Мэри и Карла. Они-то уж наверняка дадут указание своему водителю доставить ее домой целой и невредимой.

Она повернулась и уже направилась было назад в танцевальный зал, как вдруг чья-то рука мягко легла на ее плечо. Женщина решила, что это Джеймс, но, обернувшись, с удивлением обнаружила Пита.

— Кэтрин, что случилось? Почему ты не в зале?

Она хотела придумать с ходу какую-нибудь невинную легенду, но вместо этого неожиданно для самой себя произнесла:

— Пит, отвези меня, пожалуйста, домой.

Мужчина, поколебавшись не больше секунды, сказал:

— Нет проблем. Моя машина в гараже. Подожди меня здесь.

Подрулив к парадному подъезду, он молча помог ей забраться в свою низкую спортивную модель и пристегнуть ремень безопасности. Затем спросил, куда ехать, и она сухо объяснила ему дорогу; возмущение скрытным поведением Джеймса все еще клокотало в груди женщины.

Когда они уже отъехали от особняка, на глаза у нее стали навертываться слезы, и она прикрыла лицо рукой. Пит вытащил из заднего кармана белый носовой платок и протянул его ей. Кэтрин кивнула в знак благодарности и приложила платок к мокрым глазам.

До самого Нью-Рошелла они ехали молча. Уже подъезжая к ее дому, Пит спросил:

— С тобой все в порядке?

— Разумеется. Со мной всегда все в порядке.

— Что же все-таки случилось, Кэт?

— Давай назовем это так: я получила еще один жестокий урок.

Вырулив на подъездную аллею перед ее домом, Пит остановил машину, выключил двигатель и, участливо улыбнувшись ей, сказал:

— После того как влюбилась в Джеймса?

На мгновение Кэтрин замерла и с явным недоумением и растерянностью посмотрела на Пита.

— Не смотри на меня с таким удивлением, — сказал он. — Ты вся так и светишься, когда находишься рядом с ним.

— Неужели? Пожалуйста, не говори об этом Джеймсу, — прошептала она.

— Если он до того слеп, что не видит этого сам, то я ему тут помочь ничем не смогу. — Пит сделал паузу. — Да и не захочу. Особенно если он обидел тебя.

— Если ты имеешь в виду, не обидел ли меня Джеймс физически, то отвечу: нет, вовсе не обидел. Обидел морально.

После этих слов Кэтрин младший из Роккаттеров разжал кулак на своем колене и облегченно вздохнул. Она знала, что братья не были близки друг другу, как знала и то, что Пит пришел бы в ярость, если бы прослышал о поползновениях Джеймса поднять руку на женщину.

— Пит, спасибо, что подвез меня. Очень сожалею, что подпортила тебе такой прекрасный вечер.

— Не шути так. Я все равно хотел сорваться с этого приема пораньше под любым предлогом. Жаль только, что этот предлог оказался не таким веселым.

— Может, заглянешь на чашечку кофе или чая?

— Нет, благодарю. Я знаю, что твоя воспитанность и вежливость не позволяют тебе не пригласить меня в дом, однако, — и он кивнул на ее руку, уже приготовившуюся открыть дверцу автомобиля, — у меня такое ощущение, что сейчас ты хочешь как можно быстрее уйти, скрыться от всего, что тебе напоминает о Роккаттерах. Или я не прав?

Женщина почувствовала, как от досады и огорчения вспыхнули ее щеки.

— Не огорчайся. И не переживай, — успокоил ее Пит. — Я понимаю твое состояние. — На секунду его лицо стало задумчивым. — Что ты собираешься делать в понедельник?

В том настроении, в каком она сейчас находилась, Кэтрин еще не задумывалась не только о понедельнике, но даже о завтрашнем, воскресном дне. Но ответ всплыл быстро сам по себе:

— Приеду с утра в офис, полагаю. Уберу все со стола, приведу в порядок документацию. И займусь поисками другой работы.

Пит весь как-то смяк, и Кэтрин впервые заметила, что его охватило чувство неловкости. И вдруг он взглянул на нее в упор и выпалил:

— Переходи работать ко мне.

— Прости, я не ослышалась?

— Временно. Пока не подыщешь другое, хорошее место, — пояснил он. — Я не хочу, чтобы ты впопыхах хваталась за первую же вакансию, какая попадется. Позволь мне возродить честь и достоинство роккаттеровского флага.

— Твое предложение более чем великодушно, но…

— Не принимай решение с ходу. Тебе надо выспаться, а завтра я позвоню тебе.

Она попрощалась с ним и выбралась из приземистого автомобиля. Пит проводил ее до самой двери дома, и женщина подумала, что рыцари, может быть, еще не перевелись и в современную эпоху.

Отпустив домой приходящую няню и заперев за ней дверь на ночь, Кэтрин почувствовала себя изможденной. Но сон не шел к ней.

Джеймс нетерпеливо вышагивал взад и вперед по своей комнате, ожидая возвращения домой младшего братца, которому собирался набить морду.

В его возбужденном мозгу без конца прокручивался один и тот же эпизод, промелькнувший перед ним при завершении гала-приема. Когда он наконец отделался от нескольких собеседников у бара и ринулся за ускользавшей Кэтрин, ее и след уже простыл. Не найдя ее нигде в зале, он выскочил через парадную дверь наружу и увидел спортивную машину Пита, как раз отъезжавшую от главного подъезда. Освещение было не очень хорошее, но ему показалось, что рядом с братом сидела Кэтрин. После расспроса швейцара его подозрения подтвердились.

Сбросив пиджак, Джеймс резко швырнул его на шезлонг, а когда стал срывать с себя галстук, чуть не задохнулся, хотя, как нашептывал ему какой-то гнусный внутренний голосок, именно такой участи он, возможно, и был сегодня достоин.

Уставший, издергавшийся, мужчина сел на кровать и обхватил голову руками. Несколько раз в течение вечера он пытался дозвониться до Кэтрин, но в ее доме никто не снимал трубку. Мысль о том, чтобы поехать в Нью-Рошелл на машине, он отогнал сразу: часы показывали почти полночь, и его неожиданный приезд наверняка разбудил бы маленькую Энни, с которой нельзя было не считаться.

Что ж, сам виноват, а теперь сиди дома и копошись в своем жалком, гнусном одиночестве, вдалбливал он себе. Его поведению не было никаких оправданий. Да, он действительно не использовал Кэтрин для получения информации о «Лэндмарк мануфэкчурерс». Но о том, что эта компания представляет для него интерес, ему следовало сказать ей с самого начала, как только она стала работать в его офисе.

А теперь она больше никогда не будет верить ему. Черт возьми! Она, возможно, никогда больше не будет даже разговаривать с ним. Ибо он задел ее самолюбие, ранил ее гордость. Но что самое худшее — предал ее доверие. Уж этого-то она никогда не сможет простить ему. Особенно если при этом учесть, как обошелся с ней ее предыдущий работодатель.

Горький урок с отцом Энни. А теперь горький урок с ним, Джеймсом Роккаттером. И когда? Сразу после того, что произошло между ними там, наверху, в библиотечной тиши всего несколько часов назад! И что могло бы стать изумительной прелюдией к настоящему, глубокому счастью…

Пит так и не явился на ночь домой. Джеймс знал, что его младший брат слыл ночным гулякой. Но ведь прямо с приема Пит уехал не просто куда-то на свидание с кем-то. Он покинул особняк вместе с Кэтрин! И куда он повез ее? Или она его? Ведь он звонил ей весь вечер, и весь вечер ее телефон молчал… Всякие абсурдные, безумные мысли не переставали морочить ему голову, и всю ночь он провел без сна.

В воскресенье с самого Джеймс вновь пытался дозвониться до Кэтрин, но, увы, телефон опять, словно издеваясь над ним, молчал. Когда же он прорвался в Нью-Рошелл на машине и стал названивать в дверь ее дома, его и тут встретило молчание. Дверь издевалась над ним точно так же, как и телефон. Прислонив к ней ухо, мужчина прислушался, но не уловил по другую ее сторону ни единого звука. А ведь у Энни голосочек был такой звонкий! Он бы сразу услышал ее. Значит, их действительно не было дома.

Может быть, она просто избегает его, не веря, что он способен взять на себя ответственность за возникший между ними раздор из-за «Лэндмарк мануфэкчурерс»?

От всех этих размышлений Джеймсу не становилось легче, и он начинал медленно сходить с ума.

Возвращаться в особняк ему уже не хотелось, и трудоголик Роккаттер решил заехать в офис и попытаться отвлечь себя от навязчивых мыслей самозабвенным погружением в работу.

После гала-приема Кэтрин провела бессонную ночь, без конца споря с самой собой. Когда наступило воскресное утро, ее решение окончательно откристаллизовалось: согласиться с предложением Пита.

Он позвонил ей, как обещал, и во время их короткой беседы успел многое рассказать о себе, в том числе о том, о чем Кэтрин даже не подозревала. Например, она не знала, что в компании у него был конкретный участок работы. Он отвечал за инженерные и материально-технические аспекты многих проектов, связанных с недвижимостью. Когда в одном месте их разговора она замолчала, он рассмеялся и сказал, что прекрасно осведомлен, какая у него репутация. Он просто не видел необходимости перед кем-либо оправдываться, поэтому немногие, к примеру, знали, что фактически он жил на собственную зарплату. Когда Пит заговорил об этих вещах, он сразу напомнил ей Джеймса, и у нее вдруг заныло сердце.

От Пита она узнала также, что его офис располагался не в том же здании, где был офис Джеймса. Возглавляемый им отдел находился в другом небоскребе недалеко от главной штаб-квартиры компании.

Договорившись продолжить беседу в понедельник, они попрощались, и Кэтрин наметила план своих дальнейших действий. Прежде всего ей следовало уехать из дома. Непрекращающиеся телефонные звонки наверняка были в основном от Джеймса, и, хотя она не считала себя трусихой, сегодня ей совсем не хотелось говорить с этим человеком, а тем более видеть его.

Собрав Энни, она отвезла ее к своей кузине, а от нее направилась прямо в «Роккаттер». Ей необходимо было напечатать Джеймсу служебную записку и забрать со стола несколько личных предметов.

Решение работать у Пита далось ей нелегко, но, приняв его, она еще раз доказала себе, что не относится к категории безвольных, нерешительных женщин, которых можно называть трусихами. К тому же, приняв такое решение, она не совершила ничего противозаконного. Как матери-одиночке ей необходимо было прежде всего обеспечить нормальное существование для ребенка. Себя она, естественно, тоже не могла сбросить со счетов. А тут еще стряслась беда с матерью, которой теперь нужен был постоянный медицинский уход, требовавший дополнительных расходов.

Кэтрин хорошо понимала, что в таких условиях она должна была иметь надежную финансовую базу, постоянную работу. А теперь, когда в ее отношениях с Джеймсом возник надрыв, когда на свое рабочее место вот-вот должна была вернуться его постоянная секретарша, она тем более не могла сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Она должна была действовать быстро и решительно, невзирая ни на что.

Именно поэтому ей пришлось согласиться с предложением Пита. Пусть это был и временный выход из положения, но он был реальным.

Итак, контуры дальнейшей общей стратегии обозначены. Она остается в Нью-Йорке, где ей удалось свить маленькое, но свое гнездышко, в котором рос ее чирикающий птенчик, дававший ей счастье. И как бы ее ни соблазняло подчас желание упаковать вещи, продать дом и вернуться в родной Аллентаун, она не должна поддаваться ему. Никаких скоропалительных решений, никаких непродуманных шагов!

Она уже не маленькая девочка. Пора сладких грез, красивых сказок и витаний в облаках закончилась. Совсем недавно ей казалось, что эта пора прошла, растаяла сама по себе. Но понадобился этот новый оглушительный удар судьбы — удар по голове, который помог ей встряхнуться и четко осознать: да, с порой заблуждений действительно покончено раз и навсегда.

С этими мыслями, не оставлявшими ее в покое ни днем ни ночью, Кэтрин незаметно добралась до штаб-квартиры «Роккаттера и сыновей». Железобетонный небоскреб встретил ее безлюдным воскресным молчанием. Стоявший у входа охранник подозрительно-вопросительным взглядом окинул ее шорты, тенниску и сандалии, повертел в руках предъявленные водительские права и ключи от офиса мистера Джеймса Роккаттера и пропустил воскресную сотрудницу компании в здание. Кэтрин прошла к лифтам и поднялась на двадцать первый этаж.

Едва она приблизилась к своему столу и отодвинула стул, как вдруг дверь кабинета Джеймса распахнулась — и перед перепуганной до смерти секретаршей явился сам босс!

— Джеймс?

— Кэтрин?

Они произнесли имена друг друга одновременно, и оба рассмеялись.

— Какая же я глупая — совсем забыла, что ты иногда работаешь и по выходным.

— Э-э… Ну, хорошо, я сумасшедший трудоголик, — весело сказал Джеймс. — Но ты-то с какой стати здесь оказалась?

— Собиралась напечатать тебе служебную записку, чтобы ты знал, где искать документы, которые я подготовила. После этого взяла бы фотографию Энни и ушла.

Он задумчиво покачал головой, помолчал, а потом произнес:

— Возможно, после нашего последнего разговора у тебя появилась мечта, чтобы я провалился в тартарары или попал сразу в ад. Я этого не успел сделать, но вот наступило воскресенье, сюда явилась ты — и сама столкнула меня в кипящий адский котел.

Кэтрин закрыла глаза, сделала глубокий вдох, потом медленный выдох и открыла глаза. Многозначительно взглянув на Джеймса, она сказала:

— Я больше не сержусь на тебя… До самого утра я не могла заснуть, поэтому так плохо выгляжу. Но бессонная ночь не прошла для меня даром: после долгих и мучительных раздумий я пришла к выводу, что ты действительно не солгал мне. Ты сказал, что никогда не выкачивал из меня информацию, и это правда.

— Тогда почему ты уходишь?

Он сделал шаг по направлению к ней и попытался дотронуться до ее волос. Но Кэтрин отстранилась от него.

— Возможно, ты не использовал меня в своих целях, но, с другой стороны, ты и не посвятил меня в свои намерения относительно Лэндмарков, — сухо заметила она. — А ведь ты знал, что я работала у них и всегда дорожила этими отношениями. Значит, утаив от меня свои планы относительно «Лэндмарк мануфэкчурерс», ты способен скрывать от меня и другие свои цели и поступки. Скрытный образ жизни претит мне. — Кэтрин минуту помолчала. — Я же ничего не утаивала от тебя, всегда доверяла тебе во всем, а когда ты предал это доверие, у меня появилась потребность уйти. Вот мой ответ.

Мужчина долго и не мигая смотрел на нее, потом сказал:

— Я сожалею, Кэтрин. У меня никогда даже в мыслях не было, что мое опрометчивое, но вовсе не преднамеренное поведение может привести к таким грустным результатам.

— Я тоже сожалею, Джеймс, — произнесла она мягким, печальным тоном и улыбнулась.

— Что ж, теперь мне остается только поспособствовать твоему переходу в какое-то другое звено нашей компании. — Он взглянул на нее искоса, на губах его промелькнуло слабое подобие улыбки. — Ведь я обещал сделать это, когда принимал тебя на работу; возникшая же трещина в наших отношениях ничего не меняет.

— Спасибо, но у меня уже есть работа.

— Есть?

— Я буду работать у Пита. На временной основе.

— И ты не шутишь?

— Ни капельки.

По всему было видно, что он не ожидал такого поворота событий. Он сразу сник, поморгал глазами, прокашлялся и сказал:

— Я бы не хотел, чтобы ты уходила.

— Ничего страшного в этом нет, Джеймс. Она принялась приводить в порядок стол. — Миссис Марджери выходит на работу в среду или четверг, так что за эти несколько дней до ее возвращения всемирного потопа в твоем офисе не произойдет. Я больше чем уверена в этом.

Он выпрямился, и Кэтрин заметила, как на его лицо легла прежняя маска непроницаемости.

— Разумеется, — услышала она приглушенный голос. — Тебе нужна какая-то помощь с твоими личными предметами, вещами?

— Нет, их не так уж и много… Я напечатаю сейчас свой отчет — и дело с концом.

— Конечно. — Он направился в кабинет, но прежде чем закрыть за собой дверь, добавил: — Когда будешь выходить, не забудь сдать ключи охране.

— Слушаюсь, сэр, — шутливо бросила она захлопнувшейся двери его кабинета.

На перепечатку отчета ушло больше времени, чем Кэтрин предполагала. В нем она указала весь объем работы, проделанной ею за эти несколько недель. Положив документ около машинки, ответственная помощница Джеймса Роккаттера собрала свои немногочисленные вещи и в последний раз обошла секретарский стол. Он выглядел в точности таким же, каким она впервые увидела его, когда пришла в «Роккаттер» на собеседование. Ничто не напоминало о том, что в течение более полутора месяцев за ним просидела некая Кэтрин Пирс.

Но не это явилось причиной того, что когда лифт, вызванный на двадцать первый этаж, начал свой бесшумный и равнодушный спуск, стоявшая в нем женщина тихо заплакала.

Джеймс слышал, как переливчато дзинькнул колокольчик, когда подошел лифт, слышал, как закрылись его двери. Но он не встал. Он остался сидеть в кресле. И сидел еще очень долго, тупо перекладывая папки, бессмысленно перебирая какие-то бумажки. Прошел час, может быть, два. Наконец он поднялся, открыл дверь и уставился на пустой секретарский стол. Мужчина стоял как вкопанный. Казалось, он был не в состоянии двигаться. И чем дольше он глядел на этот осиротевший стол, тем все более осиротевшим, одиноким и заброшенным чувствовал себя сам. В таком оцепенении он оставался до тех пор, пока наконец не принял то, что раньше отвергал.

Да, он любит ее.

Но было уже поздно: она уходила, ускользала из его жизни.

Джеймс пересек кабинет, достал из буфета бутылку старого шотландского виски и наполнил бокал. Отпив несколько глотков, он почувствовал опьянение. Но опьянение не заглушило в нем боль от осознания того, что он потерял единственную женщину, в которую влюбился по-настоящему.

Кэтрин была для него идеальной представительницей прекрасною пола. Она имела все, что он искал в женщине. Она была умна, сообразительна и ценила его за личные, чисто человеческие качества. Для нее он не был перекидным мостиком к богатству или верной дверью в высший свет. Для нее он был просто Джеймсом. Именно к таким отношениям с женщиной он стремился с юных лет. Стремился так долго, что стал забывать о них и привыкать к мысли, что они нереальны и невозможны. Но вот ему встретилась Кэтрин — и мечты юности вернулись к нему. Отношения с женщиной, о которых он мечтал столько лет, теперь представлялись ему реальными и возможными.

Кэтрин с удовольствием вместе с ним обсуждала, оценивала документы, которые он ей давал в работу. До нее ни одна секретарша не выказывала желания работать вместе с ним, потому что они боялись его. Кэтрин же не боялась. Эта женщина внесла свежую струю в его работу, в его жизнь.

Несомненно, Кэтрин была красива. На его взгляд, даже очень красива. И страшно темпераментна. Сама же она считала себя, особенно свою фигуру далекой от совершенства. Ее бедра, к примеру, казались ей слишком широкими; он же находил их просто потрясающими. По его твердому убеждению, имея под боком такие бедра, любовью можно было бы заниматься всю ночь напролет.

Вчера, когда они вышли из библиотеки после опьяняюще сумасшедшего схлеста их тел, после околдовывающей музыки скрипучего дивана, и спустились в танцевальный зал, он еще долго не мог забыть именно ее бедра…

И это было всего лишь вчера? Как круто может измениться жизнь всего за одну ночь.