Я люблю Капри

43

На горизонте появляется Капри. С плеч у меня как будто спадает тяжелый груз. Так приятно возвращаться. Кто бы подумал, что можно за полторы недели так прикипеть душой к этой буйной красоте. Десять дней назад это место ничего для меня не значило, даже отталкивало своим снобизмом, а теперь меня непреодолимо влечет сюда.

Паром заходит в Марина Гранде, и я задумываюсь, как бы я себя повела, окажись сейчас здесь впервые, но заранее зная, что меня ждет впереди? Что бы я сделала иначе? От Тайлера я бы точно держалась подальше, но смогла бы я удержаться на расстоянии от Люка, даже если бы знала, что быть с ним — все равно что заниматься экстремальным спортом?

Я тащу чемодан по дороге к отелю «Луна». На балконе нашего номера сидит мама. Погрузившись в книгу, она накручивает на палец прядь волос. Отсюда мама кажется такой юной, что книга могла бы называться «Анни из Зеленых Шпилей» или «Маленький домик в прерии». Я даже останавливаюсь, чтобы поразмыслить. А что, если бы мы поменялись ролями и это я была бы ее матерью? Как бы я себя чувствовала? Как бы я с ней разговаривала? Меня всегда раздражало, что мама так суетится вокруг меня, но сейчас я понимаю, что мне и самой в первую очередь в голову пришел бы вопрос: «Что я могу сделать, чтобы ей было лучше? Чтобы она была счастлива?» Я бы глаз с нее не спускала, стараясь угадать, чем могу ей быть полезна. Мне бы хотелось защитить ее и всему научить. Я бы даже, наверное, считала, что имею право ее чуть-чуть изменить или хотя бы просто высказаться на этот счет. И конечно, я гладила бы ее по голове, потому что чувствовала бы, что она — моя.

Не дожидаясь лифта, я взбегаю наверх, перескакивая через ступеньки.

— Ким! — Маму всполошило мое преждевременное появление и, не в последнюю очередь, то, как сильно я ее обнимаю.

Мне вдруг кажется, что она — самое главное в моей жизни. А все остальное — не важно.

— Я ждала тебя только завтра!

— Так Тайлер не звонил? — говорю я, выпуская ее.

— Нет, — говорит мама и убирает с моего лба упавшую прядь волос. — А что? Что-то случилось?

— Нет, ничего, — беззаботно отвечаю я, решив разоблачить его перед мамой позже. — С ПБ все нормально?

— О, да! — Мама сияет. — Он сейчас придет, мы идем ужинать в «Лидо дель Фаро». Пойдем с нами, расскажешь о своем замечательном путешествии.

— «Лидо дель Фаро»? Где это? — спрашиваю я, стараясь отвлечь ее от дальнейших расспросов.

— Это у Пунта Карена — там очень красиво в ясные ночи.

Что-то кольнуло мне в сердце. Маяк. Именно туда меня собирался отвести Люка.

— Есть повод? — Интересно, оправдается ли предположение Тайлера.

— Как ты догадалась?

Я пожимаю плечами.

— Итак?

— Ах. милая, представляешь, он попросилменя стать его женой!

Мне нравится, что мама умудряется произнести это с радостным удивлением. С ее-то опытом она должна уже за милю чуять подобные предложения.

— Чудесно! — говорю я. — Когда же свадьба? (Обычно мама предпочитает проворачивать все по-быстрому.)

— Я не уверена, что свадьба будет.

— Что?

— Я еще не сказала «да».

От удивления у меня отвисает челюсть.

— Я знаю, ты думаешь, что я жить не могу без фаты и всего прочего…

— Да нет… Просто… — Я ошарашена. Наконец-то попался такой качественный товар, а она сомневается. — Почему?

— Не знаю… Мне надо все обдумать. Если мы поженимся, он захочет, чтобы я переехала в Атланту, а мне бы не хотелось пока бросать магазин.

Что это? Взвешенность? Рассудительность? я поражена.

Мама заводит меня в комнату и говорит, что ей нужно накрасить ногти.

— Я передала Люка твое письмо. — сообщает она. проводя по ногтю перламутровой кисточкой.

— Хорошо, — говорю я. разглядывая кафель на полу.

Я боюсь услышать что-нибудь ужасное.

— Конечно, я не подала виду, что мне что-то известно. Я сказала, что. по-моему, там что-то для Ринго.

— Спасибо. — Я все еще не решаюсь спросить о Люка прямо. — А в магазине все хорошо?

— Ну. скажем так, большая часть обувных коробок немного помялась.

Я поднимаю глаза.

— Мне кажется. Люка сейчас нелегко, — мягко добавляет мама с улыбкой. — Ты. похоже, сильно вскружила ему голову.

— Танина сестра уже приехала? — интересуюсь я, стараясь скрыть внезапный румянец.

— Сегодня.

— Ты ее видела?

Мама меня внимательно рассматривает.

— Похоже, твои чувства к нему не изменились? Я киваю.

— Бедный Тайлер, ты его, наверное, решительно отбрила.

Я не могу сдержать улыбки.

— Ничего, отрастет еще.

— Что? Что отрастет? — вздрагивает мама.

— Телефо-он! — напеваю я.

— Ким! Что случилось? — Мама игнорирует звонки.

Я беру трубку сама.

— Алло? Да, я вернулась пораньше. С удовольствием! Хорошо, вот она…

Мама придерживает трубку плечом, чтобы не смазать ногти, а я пулей лечу в ванную — переодеваться к ужину.

Сегодня я собираюсь выпустить порезвиться на воле старую сводницу, которая живет в каждом из нас.

Дорога к Пунта Карена утопает в зелени и преисполнена умиротворения. Движения почти нет, навстречу грохочет лишь нелепый трехколесный грузовичок, размером со спичечную коробку.

— Джина, представляешь нас с тобой в таком? — посмеивается ПБ, указывая на усталого трудягу и разряженную женщину, втиснувшихся в кабину грузовичка.

— Они, наверное, все руки-ноги сложили в багажник. Как они вообще поместились? — задумывается мама.

Я решаю, что из пары в кабине получились бы замечательные ассистенты фокусника — они бы идеально извивались внутри ящиков, которые тот протыкал бы мечами.

— А может, мы случайно заехали на секретную тренировочную базу итальянских людей X? — предполагаю я.

— Ой, Ким, смотри! — мама показывает на девушку, которая обгоняет нас на ярко-розовом мопеде.

— Представляю тебя на таком. — подталкивает меня ПБ.

Я улыбаюсь. На таком мопеде я бы ездила босиком.

Похоже, ПБ спокойно принял неопределенный ответ, похожий на отказ. Мне кажется, сейчас он даже больше влюблен в маму. Жаль, что его сыновья не унаследовали от отца уважительного отношения к женщине.

— Ну же. дорогая, расскажи нам о вашем с Тайлером путешествии! — просит мама, когда мы проезжаем то, что на Капри является пригородом.

— Да, наши уши как локаторы, — вставляет ПБ.

«У Тайлера они точно как локаторы», — думаю я.

Я представляю им урезанную версию событий и отзываюсь о Тайлере нейтрально.

— Значит, никакого флирта? — подводит итог ПБ.

— Нет.

— Я и не мог представить вас вместе, — признается ПБ. — Я знаю, твоей матери эта идея очень нравится, но, откровенно говоря, я бы не пожелал ни одной женщине связать жизнь с одним из моих сыновей. А, вот мы и приехали…

Мы останавливаемся на усыпанной гравием площадке для парковки. Маяк стоит на краю скалистого берега, он расцвечен персиковыми и белыми полосами, а из одного окна свисает веревка, на которой сушится белье. Внизу, почти у самой воды, вспыхивают огни, маняще звенит посуда и доносится приглушенный гомон.

— Ресторан там, внизу, — говорит мама и ведет нас по ступенькам. — Это был любимый ресторан моего отца — тут так хорошо!

Мы неторопливо идем по дорожке, стараясь не зацепиться одеждой за колючий кустарник, потом заворачиваем за угол — и лицом к лицу сталкиваемся с Люка, который ведет за руку Ринго. За ним следуют Таня и Шикарная Блондинка № 2.

Поднимается волна «Ciao!», потом мама берет инициативу на себя.

— Вы, наверное, сестра Тани…

— Эмма, — говорит пергидрольная мечта.

— А это Тони Гамильтон и моя дочь Ким.

— Эй! Папа! Пусти руку — мне больно! — Ринго вырывается от Люка и трясет сдавленной рукой.

Люка внимательно рассматривает ступеньки под подозрительным взглядом Тани.

Я смотрю на Эмму невинными глазами, в которых крупными буквами написано: «А я ни капельки не влюблена в мужа вашей сестры!», и подзываю Ринго. Мне жаль, что нельзя дотронуться до Люка, но вот у меня в руках Ринго — и я отдаю всю любовь ему. Ринго как будто чувствует, что ему досталась двойная порция, потому что шепчет мне на ухо:

— Ты лучше всех обнимаешься. Ким. Маме не нравится, когда ее сильно сжимают.

— Вы идете ужинать в «Лидо»? — спрашивает Люка у ПБ.

— Да, — отвечает тот. — А вы как раз оттуда?

— Sì! — кивает Люка. — Там замечательно.

— Нелегко приходится, когда оказываешься между двумя красавицами, да. Люка? — подмигивает ПБ.

У Люка широко распахиваются глаза, а у меня пересыхает во рту.

— Он имеет в виду — за обедом: ты — между Таней и Эммой. А он — между мной и Ким. — пытается сгладить неловкость мама, но смех у нее получается резковатый.

— A, sì, — кивает Люка.

Если бы поблизости нашлась хоть одна достаточно глубокая заводь, я бы пошла и утопилась со стыда.

— Ну… — Таня жестом дает понять, что им пора.

— А вы не выпьете с нами? — спрашивает ПБ, не замечая неловкости ситуации:.

Мама и Таня одновременно вздрагивают и хором без энтузиазма отвечают:

— Э… Вообще-то…

— Нам уже давно пора отвезти Нино домой. — решает Таня.

— Я не устал! — радостно кричит тот. — Давай останемся!

— Я думаю, Эмма устала с дороги. — пытается помочь Тане мама.

— Вообще-то, я замечательно себя чувствую, — щебечет Эмма, не спуская глаз с «Ролекса» на руке ПБ.

— Мы не хотим вам мешать, — настаивает Таня.

— Вы и не помешаете, — начинает ПБ, но мама сильно толкает его локтем под ребра, и он без перерыва продолжает: — Хотя, конечно, можем встретиться и как-нибудь в другой раз. Может быть, завтра? — Еще толчок. — Или как-нибудь на неделе?

В ответ с облегчением раздается несколько «Sì, grazie!» и «Да, было бы замечательно!», после чего наши мучения прекращаются. Ринго пользуется случаем, чтобы его еще раз обняли, и каждая компания направляется в свою сторону.

Я смотрю в меню, слова расплываются у меня перед глазами, и я ничего не могу прочитать. Когда приходит официант, я заказываю что-то на автопилоте и одним махом выпиваю бокал вина. В ушах все еще оглушительно стучит сердце. Видеть Люка — сладчайшая пытка. Я не рискнула лишний раз на него взглянуть — мои сияющие глаза выдали бы меня с потрохами. Но я не смогла сдержаться и обняла Ринго с безграничной нежностью. Я вспоминаю его комплимент. «Ты лучше всех обнимаешься, Ким. Маме не нравится, когда ее сильно сжимают», и мне невольно становится приятно, что мои объятия он предпочел объятиям родной матери. Конечно, если ты не любишь, когда тебя тискают, сжимают, словно тюбик с пастой, это вовсе не значит, что ты плохая мать, но все-таки… Я понимаю, о чем он. Некоторые люди обнимают тебя от всего сердца — они отдают тебе частичку себя. А другие только совершают телодвижения — я называю это «диетическое объятие». Их тела так пассивны, что не получаешь никакого удовольствия — будто обнимался с пустым мешком.

После ужина мама решает остаться с ПБ в отеле «Палас». Такси останавливается на Пьяцца Витториа. Я тоже выхожу, чтобы как следует обнять маму и пожелать ей спокойной ночи. Она смотрит на меня, будто хочет спросить: «Обнимаешь второй раз за день? Что происходит?»

Я вдруг задумываюсь, а что прежде чувствовала мама, когда обнимала меня? После ухода отца в своих чувствах к ней я колебалась между безразличием и враждебностью. В лучшем случае иногда можно было уловить намек на то, что я пытаюсь ее любить. Даже смешно, как легко и просто это получается у меня сейчас. Надеюсь, прошлое не вернется.

Я беру такси до Капри-Таун, выскакиваю на автобусной остановке и дальше иду пешком. Пересекая Пьяццетту, я замечаю менеджера «Луны», он пьет с друзьями вино.

Менеджер оглядывается и улыбается:

— Buona notte,[101] Ким!

— Buona notte, Альфредо! — улыбаюсь я в ответ.

Мне приятно, что он помнит, как меня зовут, и приятно назвать его по имени в ответ.

Недалеко от «Квизизаны» я встречаю официанта с идеально подстриженной бородкой, который обычно обслуживает меня за завтраком. — он идет со своей девушкой.

— Ciao! — улыбается он.

— Ciao. Франческо! — отвечаю я. Мне вдруг становится безумно хорошо — как будто я своя на этом острове.

Прогулочным шагом я направляюсь к «Луне», и мне приятно, что меня узнают и что мне здесь ничто не грозит. Я уверена — за мамой присмотрят, когда я уеду.

Когда я уеду? Если я уеду…

Я набираю полную грудь воздуха. Что бы ни случилось, со мной все будет в порядке. И жалеть я не буду. Может быть, даже сделаю татуировку на память!

Андреа, ночной консьерж, поворачивается ко мне спиной, как только я вхожу в холл. Ну и ладно, так не бывает, чтобы тебя любили все. Но тут Андреа оборачивается ко мне лицом — в руке у него полоска бумаги.

— Вам записка, синьорина Риз!

— Grazie. — Я беру сложенный листик. Разворачиваю его, только придя в комнату. Это от Люка.

Мое сердце устремляется в небеса.

«Встретимся завтра — в час дня у скал Фаральони».

Ну, вот, значит…