Я не я и свадьба не моя

Глава 2. Есения

Глаза открываться никак не хотят… хотя надо, надо вставать, сегодня рабочий день. Последний в этом году. И как меня так угораздило надраться? Я ведь себя знаю, такое состояние возможно только после шампанского. Вот на вино у меня совсем другая реакция – после вина я покрываюсь красными пятнами, но способности к передвижению не теряю.

Так, сейчас надо собраться и попытаться открыть хотя бы один глазик, хотя бы чуть-чуть. Приложив титаническое усилие, таки поднимаю веко. Я не дома! И распахиваю глаза полностью, несмотря на адскую боль. Кровать с высокой спинкой, обтянутой белой кожей, такой же белый туалетный столик справа, рядом два кресла, на одном из которых висит мое платье. Свадебное! Точно! И в этот момент так удачно возвращается чувствительность во все остальные части тела. Во мне явно что-то изменилось. Появилось что-то лишнее. Тогда осторожно поднимаю правую руку и мне резко плохеет или хорошеет, пока неясно. На безымянном пальце красуется колечко из белого золота. Неужели? Неужели Макс приехал? И мы расписались! Следом приходит понимание, что в кровати я не одна. Вот Макс засранец, но за это славное колечко я готова ему простить столь скверную выходку.

Осторожно поворачиваюсь на бок и вижу обнаженную спину. Хм… странно. Откуда такая смуглая кожа без единого прыщика? И, кажется, спина стала шире, мощнее, красивее. Или это на меня снизошла послесвадебная эйфория? Когда трава кажется зеленее, снег белее, а мужчина, с которым прожила столько времени и знаешь все его изъяны, вообще трасформируется в модель нижнего белья какого-нибудь модного журнала. Однако на землю меня возвращает кое-что другое. Мой, что б его, Максик махровый блондин, а тут я наблюдаю темно-каштановый затылок. Волосы густые, слегка вьются. Это чего такое вообще? Это кто это?

После столь ошеломляющего открытия заглядываю под одеяло и окончательно теряю связь с реальностью. Я, блин, голая! Вот совсем! И этот не Макс рядом со мной тоже голый. Потрясающе. Я черт знает где, черт знает с кем, причем, что у меня, что у него на пальце по одинаковому кольцу. Все, Карпова, ты доигралась! Мало тебе было в жизни острых ощущений, получи и распишись.

И что делать? Как быть? Время поджимает, работа ждет, а у нас с опозданиями в «Ла мер» чересчур строго. Но и выяснить бы надо, что за вакханалия вчера случилась. Хотя, нет… не хочу выяснять, хочу сбежать. Да! Хочу трусливо сбежать и представить, что ничего не было. Черт, ну как же я так, а? Вроде взрослая уже.

Все, надо бежать!

С трудом сползаю с кровати, собираю белье по ковру, хватаю платье, туфли, сумочку и на цыпочках удаляюсь в ванную. Нет времени на правильные взрослые поступки. По всей видимости я вчера так накидалась, что забыла ВСЁ … Надеюсь, память ко мне еще вернется. Пару раз так уже было, сначала сознание пугает девственной чистотой, а спустя несколько часов возвращается все то, что порою хочется забыть.

К счастью, когда одеваюсь и выхожу, брюнет продолжает крепко спать.

А сейчас бегом отсюда!

По пути к лифту происходит первое «прозрение». Это же отель «Леон». Именно здесь я забронировала столик в ресторане и номер. Но номер бронировала явно попроще, а очнулась в люксе.

Уже в лифте случается второе прозрение. Вчера я вызвала Катьку, мы встретились в фойе, после чего пошли в ресторан. И где теперь моя подруга? Ох, чувствую, придется идти в церковь, замаливать грехи. Что-то я натворила такое… страшно подумать какое.

– Прошу прощения, – подлетаю к стойке регистрации гостей. – А скажите, номер сто тридцать сейчас занят?

Девушка, оценив мой жутковатый вид, быстренько застучала маникюром по клавиатуре.

– Да, свободен.

– И когда освободился?

– В семь утра.

– Угу, спасибо, – тогда догадываюсь залезть в сумочку и взять телефон. – Алло, Кать!

И все, больше мне не дают и слова сказать. Всегда вежливая Катька первые пять минут кроет меня трехэтажным матом за то, что не отвечала на звонки, что как сквозь землю провалилась, а я видимо туда и провалилась, и только потом с трудом, но переходит на привычный нам обеим формат общения.

– «И где ты, каза?»

– Все еще в Леоне, – зажимаю телефон между головой и плечом, а параллельно ищу в сумке или деньги, или карту, что первое попадется. Н-да, налички никакой. – Блин…

– «Давай скину тебе на карту» – произносит на выдохе моя почти охрипшая подруга.

– Давай.

– «А потом жду с отчетом о проведенной ночи. Кошмар, Карпова. Стыд и позор тебе!»

– Да, да, стыд и позор. Между прочим, мы вместе пили. И что-то ты меня не кинулась спасать от необдуманных поступков. Ладно, всё… мне еще на работу надо. Потом поговорим…

И бегу в гардероб. К счастью, шубка на месте.

– А голуби где? – заглядываю за стойку.

– Так, нет голубей, – мужчина в белых перчатках подает шубу. – Вы с женихом их вчера забрали.

– Да что вы говорите, – и мысленно бьюсь головой о стойку, – и пришли без них?

– Без.

– Хорошо, ясно, спасибо…

Натягиваю свой кроличий полушубок. Надеюсь, мы догадались хотя бы выпустить несчастных птиц из клетки.

В машину забираюсь с такой скоростью, будто за мной гонится стая голодных волков, настолько хочется поскорее покинуть эту отныне обитель разврата. Моего личного разврата. И только когда машина трогается с места, позволяю себе расслабиться. Всё! Вот теперь всё… Послезавтра отпраздную Новый год, выброшу старый список с невыполненными пунктами и составлю новый, более реализуемый. И в нем точно не будет пункта – свадьба.

Уже дома позволяю себе высказать себе же всё, что о себе думаю. И пока ругаюсь, на чем свет стоит, выбираюсь из ненавистного платья, запихиваю его вместе с чулками и кружевной подвязочкой в пакет да отправляю в мусорное ведро. И да, черт побери, мне ни капельки не жаль этот кусок атласа с фатином за сорок тысяч рублей. А когда расправляюсь с осколками своих надежд на счастливую семейную жизнь, осознаю, как в квартире опустело. Просто очаровательно! Макс свалил и забрал все, что когда-то купил – плазму, мультиварку, тостер, пылесос, это не считая личного шмотья. Какой хозяйственный, ничего не забыл.

И да, мне дико хочется разреветься, но реветь я буду потом. Сейчас надо собираться на работу. Срок опоздания уже составляет без малого два часа.

Стоя под душем, замечаю, что даже гель для душа пропал. Ну и хрен с ним, куплю себе новый. Как зарплату получу, так сразу и куплю.

В офис прибываю еще через полтора часа. Влетаю в двери Ла мер вся взмыленная, но вполне работоспособная. После вчерашнего видимо адреналин еще не схлынул.

А в отделе все спокойно, народ сидит, вяло перебирает бумажки, кто-то смотрит ютуб, кто-то распихивает подарки для детей по пакетам. Кстати, мне ведь тоже полагается подарочек от фирмы.

– О, явилась, – разворачивается ко мне передом вторая кадровичка Елена Павловна. – Это тебе еще повезло, сегодня все начальство там, – указывает пальцем вверх, что значит одно – наши баре-бояре находятся на последнем этаже, где обычно собирается высшее руководство компании.

– Подарки получают, – ставлю сумку на стол.

– Если бы, сегодня к нам хозяева пожаловали. Из самого Парижу прилетели, чтобы оценить работу маленьких русских.

– И надо им было за день до нового года?

– Говорят, могут полететь головы. Но нам это не грозит. Наш отдел со своей работой справляется. А вот финансовый и логистический. У-у-у-у.

– Остаться без работы в самый праздник – это круто.

Конечно же, о какой работе может идти речь за день до нового года? Но отсидеть положенные часы – наша святая обязанность. Вот и сидим. А я все жду, когда на меня снизойдет очередное прозрение, и я наконец-то вспомню, какого лешего вчера натворила. Но, увы, дальше посиделок с Катькой в ресторане дело не идет. События обрываются на моменте, когда мы с ней садимся за стол и выпиваем по первому бокалу шампанского.

– Глядите, что купила на ярмарке, – в двери заходит статист Ира Варежка. Вообще-то она Варежкина, но мы ее негласно зовем Варежкой, потому что Ирка частенько открывает рот, когда самозабвенно слушает местные сплетни. Она подходит к нам и достает из маленького пакетика елочное украшение – двух белых голубков на петельке. – Ну, скажите, милота.

– Угу, – кивает Елена. – Сейчас растаю от умиления. У тебя же коты дома, не боишься, раздербанят голубков вместе с ёлкой?

И пока Ира что-то там отвечает, у меня перед глазами случает вспышка. Шикарный салон автомобиля, в котором пахнет шоколадом, мужчина в черном костюме и с вялой розочкой в петлице держит меня за руку, а рядом на сидении курлычут мои голуби! А потом снова «серый экран». Значит, мне нужны ассоциации!

– Я за кофе! – вскакиваю.

– Погоди, погоди, – останавливает меня Елена, – паспорт свой оставь, а потом хоть за кофе иди, хоть за какавой. Мне надо отсканировать для отчету по списку приглашенных на корпоратив.

Точно! Паспорт! Вот я дура! Первым делом надо было в паспорт заглянуть. Так, а где он? Не поняла! Буквально выворачиваю сумку наизнанку. Паспорт где? Ну, всё…. Вот теперь точно всё… Прос…, профукала даже удостоверение личности.

– Лен, тут такое дело…

– Паспорт что ли забыла? А я ведь говорила, заранее предупреждала. Ладно, были у меня старые сканы вроде бы, поищу.

Иду к кофейному аппарату как в воду опущенная. Некоторые психологи говорят, что иногда, когда наваливается все разом, надо перестать сопротивляться. Тогда волна проблем сама вытолкнет на поверхность, а там уже и грести можно.

А вокруг хорошо, тихо, спокойно, в коридоре никого, солнышко светит в окна, разрисованные морозцем. Да, вчера я потерпела фиаско. Вчера меня растоптали, унизили и сперли мультиварку, купленную, между прочим, напополам. Но я переживу! Преодолею! А три года, потраченные зазря, станут мне уроком, чтобы впредь не идеализировала людей, особенно мужиков.

Вдруг слышу приятный дзынь. Лифт приехал…

И только хочу завернуть в кухоньку, как из-за угла выходит группа красавцев при костюмах. По разговору сразу понимаю, французы. Увы, за все время работы в Ла мер я так и не заговорила ни на французском, ни хотя бы на английском. А ведь могла бы! Год назад имела все шансы пройти курсы, оплаченные щедрым руководством. Но так уж случилось, что лень родилась вперед меня, поэтому глупо было даже пытаться преодолеть ту. Нет, в чем-то я совсем не ленивая, например, очень люблю дальние пешие прогулки, люблю экскурсии, легко могу принять толпу гостей, предварительно наготовив на всю эту ораву, но вот в чем-то моя лень непреодолима.

А когда толпа из холеных месье проходит мимо, я встаю как вкопанная. Запах! Сумасшедший запах, который заставляет покрыться мурашками и вспотеть. Тотчас случается вспышка, тотчас вижу перед собой его. Мать моя женщина! Жгучий брюнет с легкой щетиной, соблазнительной горбинкой на носу и, батюшка светы, зелеными глазами. И что ужаснее всего, всплывший в памяти образ никуда не девается, потому что зеленоглазый красавчик стоит в трех шагах и так же ошарашено пялится на меня.

И пока сердце не вырвалось из груди и как Чужой не прыгнуло на кого-нибудь, я предпринимаю попытку спастись от темного опасного взгляда – сначала мелкими шажками пячусь в сторону кухни, а потом в броске кобры скрываюсь за дверью. Вот черт! Он! Это, бляха-муха, он! Ой, как-то везде сразу закололо, желудок прихватило, в горле запершило. Надо было к лифту бежать дурёхе, здесь-то я в западне. Только если из окна прыгать. Но там слишком холодно сегодня. Тем временем наблюдаю, как в просвете между полом и дверью становится все меньше света, следом слышу медленные шаги, следом ручка дергается.

Когда он заходит, я уже успеваю проговорить про себя все молитвы, какие помню. Наверно, стоило его разбудить, стоило, как минимум, познакомиться. Господи ты боже мой, он так и не снял кольцо! Хотя, я тоже не сняла. А ведь колечко надо вернуть. Оно же не мое. Моё-то кольцо должно было приехать вместе с Максом.

А мне что-то так убежать хочется. Конечно, бегать от проблем в столько-то лет нехорошо, даже стыдновато, но кто меня осудит? И я уже было подаюсь корпусом вперед, как слышу низкое:

– Стоять.

– Стою, – машинально вытягиваюсь в струнку.

– Есения, верно? – немного расслабляется.

– Так точно, – и начинаю комкать сотку в руках.

Вижу, он тоже растерян, не знает с чего начать. И я не знаю. Ладно бы еще помнила, что именно между нами произошло, но вот беда, не помню, хотя догадываюсь. Вдруг он лезет во внутренний карман пиджака и вытаскивает оттуда сложенный напополам лист бумаги, упакованный в файл, который кладет на стол, после чего опускается на стул и легким кивком намекает мне сделать то же самое.

Одно хорошо, я все-таки вспомнила его имя – Михаил!

– Мне это надо посмотреть? – смотрю на бумагу.

– Угу.

Следом Михаил достает из другого кармана мой, что б его, паспорт.

Первым делом достаю лист из файла, разворачиваю, и сердце снова просится наружу. Это свидетельство о браке, где в верхней графе пропечатано Мишель Бенар, судя по дате рождения, тридцати лет от роду, а ниже стоят до боли известные мне ФИО – Карпова Есения Викторовна. Ах да, из напечатанного ниже я узнаю, что со вчерашнего вечера ношу фамилию супруга. Это ж теперь паспорт менять надо! Ну, вляпалась ты, Карпова, по самые мохнатые киви вляпалась!

– Я на минуточку, – резко поднимаюсь, из-за чего мой а-ля муж подскакивает следом, аж стул падает. Бедный, думает, сбежать хочу. Я-то хочу, но не побегу. Все-таки данная проблема требует решения. – Нет, нет, – мотаю головой и подношу мятую перемятую сотку к деньгоприемнику кофейного автомата, – просто хочу купить кофе, месье Бенар.

– Можно просто Миша, – да уж, говорит он совершенно без акцента. Зато теперь мне ясно, откуда эта сногсшибательная горбинка на его носу.

А чертов автомат даже не думает принимать сотню. Уж я ее и так сую, и эдак, а металлическая сволочь все выплевывает и выплевывает.

– Позвольте, – достает двести рублей одной купюрой и вставляет в приемник.

Скоро мы снова садимся за стол. Я с капучино, Мишель с эспрессо. Но разговор явно не клеится по причине гробового молчания. Видимо нас обоих пожирает изнутри страшный зверь по имени стыд.

– Почему вы сбежали, Есения? – наконец-то выдает и буквально дырку во мне прожигает взглядом темно-зеленых глаз.

Тут неожиданно дверь открывается, и в кухню вплывает наш «дорогой» начальник Скороходов Игорь Петрович, молодой павлин по кличке Муля. Муля, потому что всех и всё время эта мерзопакость нервирует. А когда видит меня в компании идеально говорящего по-русски француза, как-то резко бледнеет.

– Прошу прощения, месье Бенар, – и настолько тихо закрывает за собой дверь, что я остаюсь в истинном восторге. Может ведь, когда хочет.

– Продолжим, – снова смотрит на меня месье муж.

– Я… я… я…

– Испугались? – пытается мне помочь.

– Да!

– Но почему?

– Ну, было немножечко странно проснуться с вами в одной постели, при кольцах и без одежды, – чувствую, как мои щеки багровеют, а температура тела растет.

– Н-да, – откидывается на спинку стула. – Могу представить ваше смятение. И надо же, вы здесь работаете, – произносит с неким сожалением.

– И вы, так понимаю, тоже, – да, да, да, посыпаю голову пеплом, но я так и не запомнила всех французских сотрудников компании.

– Что-то вроде того, – смотрит на стаканчик с эспрессо. – Выходит, мы с вами вчера расписались.

– Выходит, – отвечаю на выдохе.

– Кем вы здесь значитесь, Есения?

– Сотрудник отдела кадров. Вот уже три года без жалоб и нареканий со стороны начальства, – не знаю, зачем уточняю, видимо, чтобы не вздумал увольнять. Хотя, уволить меня это ему точно не помешает. В Ла мер есть одно строгое правило – никаких отношений на работе. Компания иностранная и очень ратует за свою деловую репутацию.

– Ясно. Знаете, нам бы с вами встретиться после работы, обсудить сложившуюся ситуацию.

– Да, конечно. Где?

– Как закончите, идите на стоянку. Я вас там встречу.

– Хорошо, месье Бенар.

– Кажется, я уже просил называть меня по имени.

– Да-да, месье Бенар, просили, – поднимаюсь со стула, беру стаканчик с капучино и оправляюсь обратно в свой отдел. Как там Лена сказала? Сегодня могут полететь головы. Что ж, будь готова Карпова. Свадьбу без жениха справила, теперь вот без работы останешься. Отличный конец года. Одно хорошо – память ко мне вернулась, правда, частично.

Когда возвращаюсь за стол, ко мне тут же подъезжает Елена Павловна на своем кожаном БТРе.

– Ты что? Бенара знаешь? – щурит и без того узкие глазки.

– С чего ты взяла?

– А тут десять минут назад Муля пришел. На нем лица не было. Я и давай спрашивать, что да как. Он что-то там пробубнил про своего человека от руководства, приставленного наблюдать за ним. Потом буркнул про тебя с Бенаром и скрылся в кабинете. До сих пор наверно трясется бедняга.

– Бенар один из них? – указываю пальцем вверх.

– Ну, ты, мать, даешь. Не знать тех, кто тебе зарплату платит. И это-то будучи кадровиком. Бенар один из владельцев компании, между прочим.

– Тоже из Парижа прибыл? – нервно усмехаюсь.

– Нет, как говорят, он натурализованный русский. Живет в России уже лет пятнадцать, может, дольше. А ты серьезно с ним в столовке сидела?

– Случайно вышло. Я за кофе, он за кофе… Хороший там кофе…

– А-а-а… прикольно, – расплывается улыбкой, – пойду, что ли, Игорька успокою. А то ведь страдает, мужик, за насиженное место боится. Хотя, с ипотекой и я бы боялась.

– Угу, иди.

До конца рабочего дня сижу, как на иголках. Благо, из-за опоздания, сижу недолго. И когда маленькая стрелка указывает на четыре, подрываюсь с места. Эх, корпоратив пропущу, подарок не получу, ну и ладно. Лишь бы мне работу сохранить да как-то решить вопрос с новым статусом.

А на стоянке меня действительно дожидается черный Кадиллак, из которого выбирается водитель и любезно открывает для меня дверь заднего сидения.

– Прошу, садитесь, – доносится из салона.