Я не я и свадьба не моя

Глава 3. Есения

Едем в тишине. Мишель напряжен, собран, смотрит в окно, однако по часто пульсирующей вене на шее ясно – он нестабилен. Впрочем, как и я. И честное слово, не знаю почему, но сейчас меня больше всего на свете волнует один единственный вопрос – не уволит ли совладелец Ла мер нерадивую сотрудницу, которая квасит по вечерам в гостиничных ресторанах, будучи в свадебном платье, а потом спит с тем, у кого мало-мальски жениховатый вид. Стыдно, сегодня мне дико стыдно. За все… Я поступила очень безответственно. Но кто бы знал, черт возьми, что я таки выйду замуж и не за абы кого, а за самого месье Бенара. Надеюсь, разведут нас так же быстро, как и свели.

Тем временем шикарный автомобиль заруливает на парковку рядом с кафе «Индиго». Эта сеть кафешек появилась совсем недавно, и пока они активно нарабатывают клиентуру, их сэндвичи просто великолепны. Наполнение от грибов до морепродуктов. Я разок была в Индиго. Водила сюда Максика. Правда, он наотрез отказался тратить «такие деньги на жалкие бутеры». Пришлось самой потратиться.

Мы выходим каждый со своей стороны, затем направляемся в кафе. Однако только я поднимаюсь на крылечко, как месье Мишель совершенно неведомым образом оказывается впереди и успевает открыть для меня дверь. Какой галантный у меня муж, жаль, временный. Но я все же поднимаю на него взгляд. Такие глаза нельзя не запомнить.

А внутри заведения нас сразу ловит официант и ведет к столику в центре зала, затем подает меню, желает приятного аппетита и удаляется.

– Что будете? – наконец-то подает голос Мишель. Не хочу его называть Михаилом. Какой из него Михаил? Верно, никакой. Такие горбинки на носу носят только истинные Мишели.

– Даже не знаю, – смотрю в меню, а в каждой строчке вижу одно – «я стала женой владельца Ла мер, меня уволят». – Не могу собраться с мыслями, простите.

– Ничего страшного. Тогда возьму выбор на себя.

И что-то от его слов так хочется расплакаться. На самом деле никогда обо мне никто не заботился, все как-то сама. Я вынужденная феминистка. Не хочу ей быть, но приходится. Мама меня воспитывала одна и уж очень хотела видеть дочь крайне самостоятельной, потому и готовила к суровым реалиям бытия. Хочешь кашку на завтрак – вперед к плите, хочешь вкусный пирожок – вот тебе кулинарная книга, отболелась – топай в поликлинику за справкой.

Через минут десять нам приносят по фирменному сэндвичу – Мишелю с тунцом, мне с бужениной, на десерт две панакоты и чай. Обычный черный чай. Надо же, я в тот раз тоже заказывала панакоту. Люблю этот легкий сливочный вкус, сдобренный нотками свежей клубники и мяты.

Но, несмотря на аппетитные сэндвичи, мы к ним не притрагивается. Ну не могу я есть, когда на меня смотрят столь проникновенно, когда изучают и явно делают какие-то выводы. Хотелось бы знать, какие именно.

– Мне очень стыдно, Есения, за то, что произошло между нами. Будучи в трезвом уме я бы никогда… – и замолкает.

Да кто ж спорит? Я бы тоже никогда.

– Скажите, – все, надоело мне это обоюдное смущение, в конце концов, мы провели вместе ночь в одной постели, возможно, подтвердив статус молодоженов делом, – почему вы напились вчера?

– Ну, – а глаза тотчас темнеют, – я, можно сказать, как и вы остался без пары.

– И почему? Мой жених, например, просто не пришел. А какая у вас история? Про джентльмена можете не говорить, ибо все, что произошло после ресторана, было отнюдь не по-джентльменски.

– Я расстался со своей невестой за пять минут до росписи. Причина тому весьма существенная, но озвучивать ее я бы не хотел.

– Ладно. Тогда следующий вопрос, между нами было то самое?

Вдруг он тянется рукой к затылку, на губах появляется виноватая ухмылочка, а глаза словно вспыхивают зеленью. Угу, отлично! Тут и слов не надо.

– Надеюсь, я не хрюкала.

А этот нахал поднимает вторую руку и показывает два пальца.

– Два раза? – краснею.

– Да, и вы не подумайте, это было очень мило.

– Ну да, как с мини-пигом, – вот позорище. – Что ж. И еще вопрос. Где мои птички?

– Мы их выпустили. Сразу после того, как покинули ЗАГС.

– Уже хорошо…

– Вы очень милая девушка, Есения, – а с красивого лица так и не сходит улыбка, более того, дорогой супруг расслабляется. Видимо воспоминание о проведенной ночи подняло ему настроение. А то как же! Где вы еще найдете хрюкающую от удовольствия невесту? К сожалению, есть у меня дурная черта, могу подхрюкивать, когда смеюсь или занимаюсь сексом. С Максом я научилась в такие моменты зарываться лицом в подушку, здесь же в силу выпитого оказалась безоружна.

– Вы уже говорили. И у меня последний вопрос к вам, месье…

На что он качает головой:

– Никаких месье, прошу вас. Просто Миша. Я в России живу с тринадцати лет.

– Простите, но не могу. Вам не идет это имя.

– Это еще почему?

– Потому что вы Мишель, – пожимаю плечами, – так вот, Мишель, я хочу спросить. Вы меня уволите?

– Я? – округляет глаза. – Вас? За что?

– За все… – и начинаю крутить колечко на пальце, затем снимаю его и кладу на салфетку, – да, это ваше.

– Почему жених бросил вас? – снова напрягается, сцепляет руки в замок.

– Видимо устал слушать моё хрюканье, – улыбаюсь сквозь подступившие слезы. Господи, когда же я смогу нормально поплакать?

– Вы долго были вместе?

– Три года.

– Сочувствую.

– А я вам, хоть вы и не хотите называть причину расставания, – беру ложечку, зачерпываю немного панакоты. Какая вкуснотища. – Здесь прекрасно готовят. Приходите сюда почаще.

И вот сейчас он должен сказать, когда мы поедем разводиться. Надо вообще-то поторапливаться. День на исходе, уже и сумерки потихоньку опускаются, и метель за окнами разыгралась. Но что-то Мишель не торопится. Все думает, размышляет. Этому мужчине очень идет задумчивость. И легкая щетина ему идет, и треклятая горбинка просто великолепна, а губы… Как жаль, что я не помню поцелуев. Они ведь наверняка были. Такие как Мишель не занимаются сексом без поцелуев. Хотя, что я знаю о таких Мишелях? Ничего!