Я с тобой

— Боюсь, что в этом повинно лишь солнце.

— Вы хотите сказать, что они натуральные? Везет же вам! — с завистью сказала она. — Мне приходится тратить уйму денег, но никогда не удается достичь такого прекрасного результата!

Покидая магазин, Валери все еще хмурилась. Высветленные пряди! Неужели кто-то даже платит за то, чтобы волосы выглядели выгоревшими? Если это модно, то, слава Богу, у нее хоть в этом нет проблем! Каждое лето делало ее волосы светлее.

— Кофе? — предложил Стивен, когда они вышли из магазина.

Но Валери покачала головой и настойчиво спросила:

— Тебе ведь это не понравилось? Наряд, который я купила… Он тебе не понравился, я вижу по твоему лицу…

— Наоборот, — искренне заверил ее Стивен. — Он мне очень понравился. — Откуда взялась, уныло недоумевал он, эта женская способность точно улавливать и по-своему истолковывать любую неосторожную мужскую реакцию?

— Но тебе не понравилась я в нем, — настаивала Валери. — Должно быть, ты считаешь меня недостаточно… недостаточно женственной, чтобы носить его…

Стивен снова нахмурился, его лицо приняло суровое выражение, и ее сердце, как всегда, забилось быстрее. А впрочем… Неужели она боится его неодобрения? Вовсе нет, поспешно заверила она себя.

— Как бы то ни было, меня не волнует, что думаешь ты, это не имеет значения, — сообщила она, тряхнув головой, и, не дав ему ответить, добавила: — Важно, что подумает Роберт…

— Что он подумает или что сделает? — спросил Стивен хриплым голосом. Похоже, он терял контроль над своими чувствами. — Какой реакции ты ожидаешь от него, Вэл? Чего ты хочешь добиться? Чтобы, бросив на тебя единственный взгляд, он так тебя захотел, что немедленно начал бы срывать с тебя одежду? Или ты полагаешь, что, бросив этот единственный взгляд, он тут же признается в неувядаемой любви? Если так…

— Если так, то что? — зло воскликнула Валери. Ее пальцы с силой, вцепились в ручку пакета, а лицо покраснело от стыда. — Ты считаешь, что я… что Роберт не любит меня? Ну так вот — он меня любит! — гордо сказала она. — И когда он вернется…

Она остановилась, и Стивен, увидев, что слезы, которые Валери так старалась сдержать, заблестели у нее на глазах, мысленно обругал себя за глупости. Меньше всего он стремился обидеть девушку. Где найти слова, чтобы она поняла; любовь, настоящая любовь, зависит не от того, как человек одет или как воспринимают его остальные, а от него самого? Как объяснить, что мужчина, способный любить лишь женщину, которую можно выставить на всеобщее обозрение, как красивую безделушку, по его мнению, не вполне мужчина? Как это все сделать?!

— Сюда, мы еще не закончили. Валери нахмурилась, когда Стивен, крепко сжав плечо, развернул ее в сторону другого магазина.

— Нижнее белье, — добавил он коротко, хотя никаких объяснений не требовалось — Валери и так было ясно, какого рода снаряжение продавалось в данном заведении: перед ними блистала чистым стеклом роскошная витрина. Это белье не имело ничего общего с простыми, добротными вещами, купленными в универмаге, к которым Валери привыкла и которые обычно носила.

— Не нужно, у меня все есть, — пробормотала она, покривив душой. Недоверчивое выражение на лице Стивена вызвало ее свирепый взгляд.

— Разве? — насмешливо спросил он. — Но ведь не собиралась же ты надеть те, без сомнения, удобные, но, ты уж меня извини, абсолютно… непривлекательные предметы, которые убрала с батареи при моем появлении на прошлой неделе? Я имею в виду — надеть для сцены соблазнения Роберта. Если так, то… — Он остановился, не закончив свою мысль, и, перейдя на другую тему, добавил: — К тому же под шелковыми брюками все это будет заметно.

Валери открыла рот, чтобы поспорить, но тут же вновь закрыла его. Возможно, ей и требовалось новое белье, подходящее к новому костюму, но она никоим образом не собиралась покупать его вместе со Стивеном.

— Сегодня у меня нет на это времени, — надменно заявила она. — Меня ждет машина клиентки, которой я назначила встречу на половину пятого.

— Вот как? Ну что ж, в таком случае нам следует поторопиться, — согласился Стивен. — Сейчас почти четыре.

Они были на полпути к машине, когда он неожиданно заявил:

— Полагаю, ты вообще могла бы обойтись без белья; в этом случае можно быть совершенно уверенной, что все на тебе сидит отлично. К тому же ты, полагаю, уже узнала из своих книг: самолюбие мужчины, конечно же, тешит сознание того, что женщина так его хочет, что заранее приготовилась заниматься с ним сексом и желает чтобы он знал об этом.

Валери замерла на месте и бросила на Стивена убийственный взгляд. С горящими от гнева щеками она яростно запротестовала:

— Я бы никогда не стала так делать… Как ты смеешь предполагать, что я способна на такое?!

Наивность ее сердитого негодования должна была бы вызвать у него чувство раскаяния, а не ехидного удовлетворения, рассуждал Стивен, идя рядом с Валери. Девушка хранила грозное молчание — что ж, его очередная колкость попала в цель. Но что поделаешь: полностью открыться ей он не мог.

А ведь ему нужно было, например, сказать ей, что мужчины, особенно он, не находят ничего более эротичного и волнующего, чем звание, что единственной соблазнительной преградой между его руками, губами и ее кожей является лишь внешняя преграда из элегантных брюк и блузки и что под ними ее тело — восхитительно и желанно обнаженное!

Стивен решительно тряхнул головой и сурово напомнил себе об опасности подобных мыслей.

Хватит с него и того потрясения, которое он испытал, увидев Валери в новой одежде. Она была такая очаровательная и изысканная и в то же время столь болезненно неуверенная в себе… Сколько пришлось приложить усилий, чтобы не заключить ее в объятия и, не выпуская, говорить, говорить, что чувствуешь по отношению к ней, что всегда чувствовал. И на мгновение соблазн стал столь велик, что Стивен оказался на волосок от того, чтобы не поддаться ему и не перестать контролировать себя.

Теперь он внимательно наблюдал за тем, как она неслась впереди него через автомобильную стоянку, высоко подняв голову и распрямив плечи. Какая-то часть его хотела заняться этой девушкой и показать — физически, если потребуется, — за что мужчина, поистине неравнодушный, поистине любящий, мог бы ее любить, желать именно такой, какова она есть. Другая же его часть молила о том, чтобы Валери никогда не постигли разочарование и боль от осознания того, насколько недостоин ее любви драгоценный Роберт.

Тихо напевая про себя, Валери легонько шлепнула по корпусу древнего «понтиака», который ремонтировала.

Машина принадлежала ее соседке, Джине Пэйтон, которая унаследовала ее от своей бабушки из Нового Орлеана, а та, в свою очередь, получила в подарок от последнего мужа, дедушки Джины. Вследствие этого ее считали скорее домашним животным, нежели простой машиной, и относились к ней соответственно.

— Ее невозможно водить, ее дорого содержать, и если честно, то я предпочитаю мой джип, — пожаловалась она Валери однажды. — И тем не менее я просто не могу заставить себя расстаться с ней. Я так благодарна тебе за то, что ты согласилась с ней возиться! В гараже, где обслуживают мой джип, сказали, что мне крупно повезло, если я нашла кого-то способного на это.

Валери взглянула на часы. Еще оставалось время, чтобы помыть и отполировать «путешественницу». Ее улыбка сменилась легкой гримасой, когда она увидела машину, несшуюся по узкой дороге, ведущей к ферме. Кто бы это ни был, он ехал слишком быстро для такой дороги и для деревенских мест. Валери нахмурилась еще больше, когда машина влетела во двор и она узнала водителя.

Что здесь нужно Рэйчел? Вряд ли она приехала для того, чтобы сообщить Валери об очередной телеграмме от Роберта. Валери вытерла руки о комбинезон и направилась к ней.

Как всегда, на девушке была практичная, приспособленная к грязной работе на ферме одежда и тяжелые башмаки, Рэйчел же щеголяла в босоножках на высоких каблуках и коротком — очень коротком, отметила Валери — белом платье.

— Ох, Валери, вот здорово! Как я рада, что ты здесь! — воскликнула приехавшая, как только Валери оказалась в пределах слышимости, — Моя машина издает какой-то странный звук, не могла бы ты посмотреть? Могу, — согласилась Валери, бросив взгляд на относительно новый номерной знак, — но разве срок гарантии уже истек?

Она помнила, какое впечатление на Роберта произвело то, что тогдашний друг Рэйчел купил ей в подарок к совершеннолетию машину, и как он прокомментировал этот факт, заставив Валери почувствовать себя ничтожеством: «Нельзя винить его в расточительстве и желании произвести на нее впечатление. Рэйчел действительно потрясающая… „ Потрясающая или нет, но в технике она явно ничего не смыслит, решила Валери десять минут спустя, когда завела мотор «бьюика“ и не услышала никакого шума, за исключением здорового урчания.

— Какой именно шум она издавала? — осторожно спросила она у Рэйчел, проверив и исключив все возможные неполадки.

— Я точно не знаю… что-то вроде… ну, знаешь, просто шум… — беспомощно пробормотала Рэйчел. — Господи, ну ты же умная, — добавила она. — А я не имею ни малейшего представления об автомобильных моторах. И нельзя сказать, чтобы особенно к этому стремилась. Вся эта грязь и смазка… Это, должно быть, портит руки и ногти. Фу… Кстати, — добавила она как бы между прочим, когда Валери оставила ее слова без ответа, — а что за парень был с тобой, когда я встретила тебя в городе? Мне показалось, что я где-то раньше его видела, но…

— Ты имеешь в виду Стивена? — спросила Валери, закрывая капот машины. — Это… — Собравшись было пуститься в объяснения о происхождении Стивена и положении, занимаемом им в местном обществе, она вдруг передумала, настороженная каким-то женским шестым чувством: а что на самом деле стоит за внешне невинным вопросом Рэйчел? Ее опасения подтвердил хищный, жадный взгляд девушки. — О, это просто сосед, — отговорилась она.

— Сосед? — Глаза Рэйчел слегка расширились, а потом сузились, оценивающе рассматривая Валери. Она улыбнулась, а затем рассмеялась. — Как это похоже на тебя, Валери, — заметила она и добавила без видимой причины: — Я бы никогда не смогла заниматься такой работой.

— Это ты уже говорила, Рэйчел, — сурово напомнила Валери.

— Я даже представить себя не могу в такой неженственной одежде, — продолжала та, по-видимому, не замечая желания Валери поскорее отделаться от гостьи. — Мне-нравится, когда моей кожи касаются мягкие шелковые вещи; шелковое белье… Ты когда-нибудь носила шелковое белье, Вэл?

— Только не под комбинезоном, — деревянным голосом ответила Валери.

— Полагаю, ты также никогда не надевала чулок? — спросила она, метнув на Валери недобрый взгляд. — Роберт часто подшучивал надо мной за то, что я их ношу даже в жару.

Валери отвернулась от нее, не желая показывать, как неприятны ей откровения Рэйчел — откровения, как она начинала подозревать, специально предназначенные для того, чтобы причинить ей боль, подчеркнуть различие между ними. Ну что ж, любой может купить пару чулок и надеть их. Сердце Валери внезапно забилось быстрее. Уже второй раз за последние двадцать четыре часа ей говорили о том, что привычное для нее нижнее белье недостаточно привлекательно для мужчин. В книге об искусстве флирта подчеркивалось, что и для женщины вполне приемлемо побаловать себя небольшим количеством будоражащей чувства приправы.

Глубоко вздохнув, Валери приняла неожиданное решение.

— Я не нашла никаких неполадок в твоей машине, — твердо сказала она Рэйчел. — Но, возможно, тебе следует при случае вернуть ее продавцам и потребовать, чтобы они еще раз все проверили.

И она подчеркнуто отвернулась, намекая, что гостье пора уходить. Если Рэйчел намерена потешаться над ней, Валери не может ей помешать, но и помогать, разумеется, не собирается. И тем более не собирается позволить ей воспользоваться собой как предлогом для знакомства со Стивеном Элсуортом.

Неужели эта красотка и в самом деле думает, что Валери настолько глупа, настолько лишена женской интуиции, что не в состоянии понять, какие устремления скрываются за явно неправдоподобной заботой о своей машине? Если бы Рэйчел была чуть более искренней и честной с ней, если бы не смаковала прилюдно тот факт, что Роберт находит ее привлекательной, Валери, возможно, помогла бы ей. Во всяком случае, у нее хватило бы чувства женской солидарности, чтобы предупредить Рэйчел: для Стивена не внове восхищенные женские взгляды.

Валери не оборачивалась до тех пор, пока звук мотора «бьюика» не замер вдали. Если Рэйчел так интересуется Стивеном, пусть поищет другой способ привлечь к себе его внимание. Эти двое могли бы отлично подойти друг другу, со злостью подумала Валери.

— Что с тобой случилось? Ты не промолвила и слова за весь ужин, — с тревогой сказал Майкл.

— Ничего не случилось, — быстро ответила Валери брату…

На самом деле причина ее молчания заключалась в том, что она все еще переживала события прошедшего дня. Глядя в окно, Валери мысленно сравнивала свое замурованное в комбинезон тело и томное, нарочито чувственное покачивание ягодиц Рэйчел под короткой юбкой, то, как она пробегала пальцами вниз вдоль бедер, прежде чем двинуться с места.

Валери припомнила замечание Рэйчел о том, как Роберт подшучивал над ее чулками. В витрине того магазина, на который указывал ей Стивен сегодня днем, были выставлены чулки, крепившиеся при помощи наилегкомысленнейших подвязок, с парой крошечных трусиков в тон…

— Я собираюсь завтра к Торнам. Им должны доставить какой-то потрясающий новый комбайн и экскаватор. Хочешь поехать со мной?

Валери взглянула на брата и покачала головой.

— Я не могу, — сказала она. — Мне нужно кое-что купить.

Лесли, стоявшая за спиной Валери, энергично затрясла головой, предостерегая мужа от комментариев.

— Валери отправляется за покупками! Не могу в это поверить, — сказал Майкл Лесли позже, когда они остались вдвоем. — Она действительно сильно запала на этого Роберта.

— Она женщина, Майкл, — мягко напомнила ему Лесли. — И просто начинает находить удовольствие в том, чтобы быть ею, чтобы гордиться собой и своей женственностью.

— Но она всегда была таким сорванцом!

— Именно потому, что вы все этого от нее и ждали, — твердо ответила Лесли. — Но теперь она уже не подросток, а женщина, и притом очень привлекательная…

— Вэл?!

— Вэл, — подтвердила Лесли, покачивая головой в легком отчаянии от братского недоверия, звучавшего в его голосе, а затем горячо и, на взгляд Майкла, очень таинственно добавила: — Если ты не веришь мне, спроси у Стивена.

— У Стивена? Что?

Снова покачав головой, Лесли загадочно улыбнулась. Ох, уж эти мужчины! Почему даже лучшие из них бывают порой так тупы?

— Звонил Стивен, — сообщила Лесли, когда на следующее утро Валери вошла в кухню. — Ему пришлось на несколько дней уехать — какие-то дела, требующие его присутствия. Он просил передать тебе, что вернется к концу недели.

Стивен в отъезде! Сердце Валери ответило на это известие серией коротких интенсивных ударов. Она поспешила сказать себе, что это, несомненно, от облегчения. Наконец-то она хотя бы на короткое время освободится от его навязчивого присутствия.

Только почему она так неприятно взволнована? Не входит ли в число дел, так спешно потребовавших присутствия Элсуорта, некая спутница, с которой он может проводить свободное от дел время и которой, возможно, нравится, когда ее водят по магазинам и одевают в те самые шелковистые и легкомысленные кусочки чепухи, что маршировали перед ней прошлой ночью во время беспокойного сна? Нельзя сказать, чтобы это ее трогало. Нет, конечно нет! С какой стати? Стивен может покупать нижнее белье стольким женщинам, скольким ему угодно, — это не имеет для нее значения. Никакого значения!

Лесли нахмурилась, когда Валери отставила тарелку с овсянкой, к которой почти не притронулась. В конце концов, возможно, Майкл был прав и Валери действительно очень любит Роберта. Хотя Лесли от всей души надеялась, что это не так. По многим причинам!

— Пойду-ка я лучше наверх и переоденусь. Я собираюсь съездить за покупками, — сказала невестке Валери, внезапно приняв решение, против которого так боролась.

Было совсем нетрудно доехать до торгового комплекса и найти магазин, который вчера показал ей Стивен. Значительно труднее оказалось заставить себя открыть дверь и войти. Решила дело дружелюбная улыбка девушки, стоявшей за прилавком внутри магазина, которая уже несколько раз поглядывала сквозь витрину в ее сторону. Это наконец побудило Валери переступить порог.

— Трудно выбирать из такого изобилия, правда? — заметила девушка, когда посетительница неуверенно оглянулась вокруг, окончательно растерявшись от разнообразия стилей и оттенков предлагаемого белья. — Вам помочь?

Валери, глубоко вздохнув, кивнула. Поскольку она была единственным посетителем, ей было неудобно отговариваться тем, что она хочет только посмотреть.

— Вы ищете что-нибудь для себя? — спросила продавщица и, когда Валери снова кивнула, продолжила допрос: — Что-либо для особого случая или под особый наряд? Например, к брюкам мы обычно рекомендуем или струнки, или вот эти, — пояснила она, бросив короткий, но профессиональный взгляд на джинсы Валери и указав на соседнюю витрину.

Струнка, как она ее назвала, заставила Валери обеспокоенно прикусить верхнюю губу. Можно представить, как отреагирует Стивен на ее попытки надеть такой нежный, женственный, почти невесомый предмет.

— Они намного практичнее и плотнее, чем кажутся, — сообщила ей продавщица, снимая с полки и растягивая в доказательство своих слов крошечное белое кружевное нечто. — Я сама носила такие, и они незаметны даже под самыми тесными джинсами. Мой друг тоже находит их очень удачными, — с заговорщицкой улыбкой добавила она. — Мы, конечно, продаем и такие. — Ее голос и выражение лица стали более официальными, когда она отодвинула струнки и, достав другие трусики, показала их Валери. — Мы их называем большими трусиками, — скривившись, пояснила она. — У них, разумеется, столь же аккуратные очертания, но… Мужчинам они не нравятся. Конечно, если вам хочется чего-то более фривольного, предназначенного скорее для флирта, чем для удобства, мы можем предложить несколько смешанных сочетающихся гарнитуров, которые включают все — от балконных лифчиков до французских трусиков…

Валери снова глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и, стараясь не растерять решимость, выпалила:

— Э… На самом деле я бы хотела узнать… Вы продаете пояса?

К ее облегчению, девушка ничем не обнаружила, что находит что-то необычное в ее просьбе.

— О да, они там, — указала она на другую витрину и направилась к ней. — Надо сказать, я не часто их надеваю, с тех пор как стала предпочитать юбкам брюки, но время от времени приходится признать, что в поясах есть нечто сексуальное. Этот ряд пользуется большой популярностью, особенно у невест, — сказала она, снимая с вешалки пояс из белого шелка и кружев и протягивая Валери. — У нас есть к нему грация, которая идеальна для очень открытых платьев, но если вам нужен только пояс, рекомендую этот. А это трусики, — добавила она, потянувшись за парой висевшей позади нее. — Вам, разумеется, маленький размер, — задумчиво добавила, окинув Валери профессиональным взглядом. — А если вы собираетесь купить также подходящий лифчик, то придется вас обмерить как следует, чтобы подобрать нужный.

Прошло не меньше двух часов, прежде чем Валери наконец покинула магазин. В придачу к поясу и двум парам чулок ей пришлось купить также трусики и красивый лифчик, отлично сочетавшийся со всем остальным; хотя она и пожаловалась продавщице:

— Все слишком крошечное… чтобы быть таким дорогим!

— Подождите, пока ваш приятель не увидит вас в этом, — с усмешкой посоветовала продавщица. — Вы поймете, что белье стоит каждого потраченного на него цента. Уж поверьте, я-то знаю!

Валери также приобрела два лифчика из мерцающей, почти прозрачной мягкой ткани палевого цвета и струнки в тон, которые, как уверяла ее продавщица, и были как раз тем, что нужно надевать под белую и просвечивающую ткань, поскольку благодаря цвету они почти сливаются с телом.

Оказавшись снова снаружи, на ярком солнечном свету, Валери ощутила странную, головокружительную смесь легкости и безрассудства, на крыльях которой она парила, пересекая площадь в направлении обувного магазина, порекомендованного продавщицей. Должно быть, это из-за того, что она сегодня не завтракала. Тем же, вероятно, объяснялись и волнующие видения, всплывавшие неизвестно откуда, в которых она представляла себя одетой во все это новое великолепие, включая белье, а Стивена — с благоговейным восхищением взирающим на нее!

Почему именно Стивен, а не Роберт безмолвно восхищался ее преображением, Валери не имела представления. Возможно, это было связано с тем, что именно Стивен посоветовал ей купить все это…

Продавщица в обувном магазине была не менее доброжелательна и осведомлена относительно продаваемых товаров, чем девушка из магазина белья, но сейчас Валери уже твердо стояла на собственных ногах и с апломбом и самоуверенностью, немного пугавшими ее, очень быстро и спокойно выбрала пару легчайших туфелек к своему новому шелковому костюму и босоножки, которые ей не с чем было носить — кроме как, разве что, с чулками и поясом.

Самое время возвращаться домой, по-прежнему чувствуя головокружение, решила Валери, когда выходила из магазина, нагруженная свертками. Но сначала ей необходима чашка кофе. Сидя за одним из выставленных на тротуар столиков, под зонтом, защищавшим ее от палящего солнца, она заметила транспарант, висевший в окне аптеки через дорогу и извещавший о расширенной распродаже косметики и демонстрации ее возможностей на всех, кто решит доставить себе такое удовольствие.

Сама не понимая, как это случилось, Валери вдруг оказалась в прохладном помещении аптеки и уже изучала огромный список предлагаемой косметики.

Братья задразнили ее до полусмерти, когда она впервые попробовала экспериментировать с макияжем лет в тринадцать-четырнадцать, Майкл даже дошел до того, что заставил её смыть кричаще-красную помаду и голубые тени, на покупку которых она копила карманные деньги несколько недель. Но то, что было выставлено на продажу здесь, очень отличалось от дешевой яркой косметики, которую она когда-то покупала. Очень отличалось…

— Вам помочь?

Обернувшись к улыбающейся продавщице, которая приближалась к ней, Валери покорилась неизбежному.

Дома Майкл, нахмурившись, взглянул на часы.

— Не может же Вэл до сих пор ходить по магазинам, — сказал он Лесли. — Она уехала почти четыре часа назад.

— Почему же не может? — самодовольно ответила Лесли и добавила с улыбкой: — Она ведь женщина.

Окончательно озадаченный, Майкл отступил под прикрытием сельскохозяйственной газеты, которую читал. Возможно, он и не такой специалист по части женского пола, как Стивен, но даже ему понятно, что их разбили наголову!

— Вот не повезет тебе, если это… — Лесли тихонько похлопала себя по животу, — окажется девочкой, — закончила она, правильно угадав, о чем он думает.

— Девочка или мальчик — честно говоря, для меня это не важно, — искренне сказал Майкл, откладывая журнал и обходя стол, чтобы нежно прижать жену — их обоих — к себе. — Что касается меня, ты можешь не останавливаться на достигнутом и произвести на свет целый выводок девочек…

— Я могу произвести? — усмехнулась Лесли. Это ты определяешь, какого пола будет наш отпрыск, а что касается выводка…

Валери, критически нахмурившись, изучала свое отражение в зеркале спальни. Майкл и Лесли воспользовались редкой возможностью провести вечер вместе в городе, и это позволяло девушке вволю поэкспериментировать со своими новыми косметическими приобретениями. И не только косметическими, призналась она, не отводя пристального взгляда от зеркала и пытаясь решить, последовать ли ей совету продавщицы и чуть углубить тени, которые она так старательно и нервно накладывала.

— К цвету ваших глаз и волос больше всего подходят оттенки бежевого, — добродушно рассмеявшись, сказала ей девушка, когда Валери наконец расслабилась и с грустью поведала ей о своих неудачных экспериментах с ярко-голубыми тенями.

Сейчас Валери чуть испуганно смотрела, как тени, подчеркивавшие размер и цвет ее глаз, вкупе с красивой помадой кораллового цвета выявили и подчеркнули женственность черт, благодаря чему она выглядела и чувствовала себя совершенно иначе, чем обычно.

Будет ли Роберт удивлен так же?

Он позвонил ей сегодня днем, но ее ожидала клиентка, которая пришла забрать машину, потому разговор получился скомканным и неудовлетворил ее. Роберт казался далеким и взвинченным, озабоченным скорее своими неприятностями с коллегами в мексиканском офисе, чем их отношениями. Их отношения…

Немного нервничая, Валери отступила на шаг от зеркала и взглянула на свое отражение в полный рост, заставляя себя не отводить взгляда от того, что видела, а внимательно все изучить. Неважно, что она не наложила румяна: естественного розового румянца, окрасившего ее кожу, было более чем достаточно. И хотя она понимала, что это смешно — смущаться при виде собственного отражения, уединившись в своей спальне, Валери ничего не могла с этим поделать. Отражение перед ней столь разительно отличалось от того, что обычно девушка видела в зеркале!

Закончив свои труды в мастерской еще днем, Валери приняла душ и помыла голову, и ее волосы теперь шелковистым ниспадающим водопадом покрывали плечи. Она не стала затягивать их в хвост на затылке, как обычно, и они странным образом подчеркивали нежность ее скул и мягкость кожи.

Но не лицо и не волосы заставляли Валери испытывать смущение. Воспользовавшись отсутствием Майкла и Лесли, она решила опробовать не только новую косметику, но и примерить новое белье.

Что подумает Роберт, если… она предстанет перед ним в таком виде? Заметит ли, что случилось с ней самой? Увидит ли, как стройны ее ноги в этих прозрачных чулках? Заметит ли? Что он подумает… скажет? Валери набрала в грудь побольше воздуха. Какое у него будет лицо, когда он увидит легкомысленные кружевные штучки, которые поддерживают чулки? Как он отреагирует на ее новый лифчик, не имеющий ничего общего с тем, что она носила раньше, и при виде которого продавщице потребовался весь ее профессионализм, чтобы почти искренне заверить Валери, что он вполне респектабельный и пользуется большим спросом у их покупательниц?

И в довершение всего, словно остального было недостаточно, — эта струнка! Валери снова глотнула воздуха… Спереди она выглядела если не столь же прилично, как ее обычные трусики, то уж, во всяком случае, обнажала не больше, чем трусики от купальника. Но сзади! Пока ей еще не хватало храбрости, чтобы изучить вид сзади. Кроме того, зеркало в ее комнате не очень подходило для этой задачи.

В комнате Майкла и Лесли было большое зеркало со складывающимися створками.

Валери с сомнением посмотрела на босоножки. Какие высокие каблуки! Она пересекла в них свою спальню, при этом почувствовала себя беспомощной и неуклюжей, как новорожденный жеребенок.

Глубоко вздохнув, Валери напомнила себе, что рано или поздно ей придется появиться в них на публике, так что чем скорее она научится справляться с ними, тем лучше, а поскольку она вряд ли сможет в таких босоножках чинить машины своих клиентов, стоило использовать любую возможность, чтобы попрактиковаться. В конце концов, вокруг нет ни души, которая могла бы засвидетельствовать ее неумелость. И она сделала первые шаги по направлению к двери.

Деловое совещание, на которое его неожиданно пригласили в Торонто, оказалось даже более тяжелым и неприятным, чем Стивен предполагал, но в конце концов он настоял на своем. Однако прежде пришлось немало потрудиться, чтобы доказать свою точку зрения. Кроме личного состояния он владел большим пакетом акций и ценных бумаг, в которые в течение многих лет вкладывал все новые средства, а в последнее время стал помогать другим основывать собственный маленький бизнес, поддерживая предпринимателей не только материально, но и организационно. Это было весьма рискованное дело, требовавшее стальных нервов, недюжинного терпения и веры в собственную правоту, и вот эта-то вера в последнее время подвергалась испытанию.

Рейс из Торонто задержался, и день был ужасно жарким; поэтому Стивен был рад наконец оставить позади душное загазованное шоссе. Возвращение домой, однако, не доставило ему обычного чувства облегчения и удовольствия. Он свернул на узкую дорогу, ведущую к дому Майкла и его собственной усадьбе. Проезжая мимо поворота на ферму Рослендов, он автоматически сбросил скорость, а затем, вместо того чтобы нажать на газ, по причине, о которой ему не хотелось задумываться, неожиданно затормозил.

Затормозил, остановился, развернулся и, вернувшись назад, поехал к ферме.

Поначалу робко, а затем все более уверенно Валери шагала верх и вниз по лестнице в своих новых изящных босоножках. Ощущение было очень страдным, но неприятным его вряд ли можно было назвать.

Она с неудовольствием нахмурилась, заметив неухоженные ногти на ногах. Чулки, которые она надела, были абсолютно прозрачными, предназначенными, если потребуется, и для туфель с открытым носком, и сейчас Валери казалось, что красивый, но неброский лак на ногтях очень подошел бы как к ее босоножкам, так и к тонким прозрачным чулкам. Точно так же она бы посоветовала своей клиентке почаще мыть и полировать машину, что очень важно для поддержания ее в хорошем рабочем состоянии.

Постигнув искусство ходьбы в новых туфлях, Валери решила, что пора двигаться в комнату Майкла и Лесли и изучить свое отражение в их зеркале. Но, войдя в комнату, Валери обнаружила, что ей крайне трудно заставить себя взглянуть в зеркало. Сердце забилось быстрее, ее охватили страх и нервное возбуждение.

Она неохотно повернула голову и застыла в шоке. Неужели это на удивление высокое длинноногое создание — она? Длинноногая женщина, поправила она себя, вся дрожа. А эти изгибы… эта узкая талия, эти мягкие округлости грудей — откуда все взялось? Она не имела привычки рассматривать свое обнаженное тело, но, несомненно, давно поняла бы, заметила, если бы ее тело действительно было таким чувственным, таким женственным, каким рисовало его отражение в зеркале. Возможно, это мягкое освещение в спальне Майкла и Лесли придавало ее коже атласное сияние?

Валери неуверенно прикоснулась к гладкой припухлости груди, выступающей над изящной чашечкой лифчика, и покраснела. Она была так не похожа на себя, так… Бросив взгляд через плечо, она с недоверием посмотрела на четко очерченные, соблазнительно округлые ягодицы.

Целиком погруженная в созерцание, Валери не услышала, как во двор въехала машина Стивена, как он заглушил мотор.

Свет горел на кухне и наверху, и Стивен, вопреки обыкновению, лишь коротко постучал в открытую дверь кухни, прежде чем войти. В конце концов, в этом доме он свой чуть ли не с детства, Майкл и Лесли давно предлагали ему оставить церемонии, так как, с их точки зрения, он был почти членом семьи.

В том, что кухня была пуста, не было ничего необычного. Для Майкла и Лесли еще слишком рано ложиться спать. Проезжая мимо окон их спальни, Стивен заметил там свет, и теперь, миновав кухню, вошел в холл, намереваясь позвать хозяев. Однако прежде чем он успел это сделать, дверь спальни открылась…

Валери открыла дверь спальни Майкла, и Лесли и вышла на лестничную площадку.

Девушка все еще пребывала в странном состоянии, которое почему-то не покидало ее с той минуты, как она увидела свое отражение в большом зеркале. Не было никаких сомнении в женственности и сексуальности этого отражения… Ее женственности и сексуальности! Она помедлила на пороге, горделиво изогнув шею, с легкой таинственной улыбкой на губах.

Пусть Стивен только попробует сказать теперь, что ей нужно наблюдать за другими, чтобы научиться быть женщиной, что ей нужно перенимать их язык телодвижений, чтобы сразить Роберта!

Внезапно Валери впервые в жизни поняла, каково это — гордиться тем, что ты женщина, не стесняться своего тела. Это не замедлило отразиться на ее манере держать себя, на походке, когда она двинулась по направлению к своей комнате. И как отразиться!

Стивен застыл, будто вкопанный. Поначалу он просто не мог — поверить собственным глазам, или, точнее, его разум отказывался признавать, что эта женщина — Валери.

Его тело, напротив, таких проблем не испытывало. Оно немедленно узнало ее, признало и отреагировало, причем эта реакция все еще длилась, и внезапно все чувства, которые он подавлял почти половину своей жизни и которые с такой остротой испытывал сейчас, воспламенили в нем неукротимый гнев, заставивший его взлететь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и преградить девушке путь в ее спальню.

— Валери… Черт возьми, в какие игры ты играешь?! — яростно выпалил он.

Сказать, что Валери была потрясена — значило бы ничего не сказать. Если бы ее спросили, перед кем меньше всего хотелось бы ей предстать в подобном виде, она бы немедленно назвала имя Стивена. И тем не менее именно Стивен Элсуорт был здесь и глядел на нее с такой злобой, с таким бешенством, что…

— Где он? — услышала она требовательный допрос, его рука вцепилась в ее запястье, не позволяя ей сбежать, отступить обратно в спальню Майкла и Лесли.

— Он? Кто он? — Валери пыталась ослабить его хватку.

— Как кто?! Тот, для которого ты так вырядилась, конечно! — ядовито сказал Стивен. — И не говори мне, что его не существует, Валери, потому что я тебе не поверю.

Его глаза впивались в ее тело, и от смущения лицо Валери запылало, стало темно-розовым, а затем тот же жар окрасил этим цветом ее всю. По какой-то непостижимой причине ее соски под тонкой тканью нового лифчика отвердели и стали отчетливо заметны во всей своей выпуклой соблазнительности и, что самое ужасное, Стивен увидел их — он не отрывал взгляда от ее тела.

Валери инстинктивно прикрыла свободной рукой грудь.

— Поздновато, — едко заметил Стивен. — С таким же успехом ты могла бы быть совершенно голой! Ты чертовски близка к этому!

— Вовсе нет, — возразила Валери. — На мне новое белье, которое ты сам же и посоветовал купить! — храбро защищалась она.

— Я посоветовал?! — Стивен запнулся и нахмурился. — Даже не пытайся говорить, что купила все это… эти… из-за меня, — резко сказал он.

— А почему бы и нет? — с безрассудным вызовом спросила Валери. — Это правда.

Именно ты…

Валери внезапно замолчала, а лицо ее стало совсем алым, когда она поняла, что чуть было не сказала того, чего ни в коем случае нельзя было говорить… Ведь еще пять минут назад, стоя перед зеркалом в спальне брата и невестки и пытаясь представить реакцию Роберта на свое превращение, на пробуждение своей сексуальности, она в первую очередь думала, к собственному стыду, о Стивене, видела его лицо, слышала его голос.

Всего несколько головокружительных мгновений, немедленно отвергнутых, именно руки Стивена, губы Стивена, прикосновения Стивена в воображении Валери ласкали ее почти обнаженное тело. И сейчас, несмотря на попытки подавить эти предательские воспоминания о тех роковых секундах, ее тело, к ужасу Валери, не замедлило отреагировать на них, соски пренебрегли горячими мольбами не предавать ее, а где-то глубоко внутри ее тела…

— Так значит, ты надела это из-за меня? — услышала она произнесенный сквозь зубы, недоверчивый вопрос Стивена. Внезапно отпустив ее, он с рычанием добавил: — Валери…

Но когда она подняла на него глаза, инстинктивно повинуясь резкому приказанию, звучавшему в его голосе, выражение его лица вдруг совершенно изменилось, рука снова потянулась к ней; но на этот раз не за тем, чтобы удержать ее знакомым, почти грубым движением, которое он отрабатывал на ней со времен ее детства, а — что было гораздо опаснее — чтобы накрыть ладонью мягкую выпуклость ее груди. Его большой палец ласкал обнаженную плоть над низкой чашечкой ее нового лифчика, опуская ткань еще ниже, так что она могла совершенно ясно видеть горящее, темно-розовое настойчивое пульсирование самого соска, словно он беззвучно требовал от Стивена сорвать ткань совсем.

— Из-за меня? — повторил Стивен голосом, каким он не говорил с ней раньше, голосом, в котором слышались незнакомые, чуть хрипловатые, мужские нотки нетерпения и возбуждения. — Или для меня?

Для него? Валери открыла рот, чтобы отмести даже тень подобного подозрения, услышала, как Стивен произнес ее имя возбуждающе хриплым голосом… и автоматически, инстинктивно сделала маленький предательский шаг, роковой шаг вперед, который уничтожил последнее расстояние между ними. Ее тело соблазнительно покачнулось, забалансировало, словно пытаясь удержаться на высоких каблуках, и приникло к нему.

— О Господи! — не дыша, пробормотал Стивен. — Должно быть, я совсем сошел с ума, если делаю это!

Делаешь — что? — хотела спросить Валери, но не смогла произнести ни слова: рот Стивена поглотил все звуки, которые она пыталась издать, в том числе и возглас протеста.

Возможно, позже она скажет себе, что это новые туфли повинны в ее головокружении и что она была лишь в нижнем белье и замерзла и это заставило ее придвинуться к горячему телу Стивена… Может быть, и полностью одетого, но Валери была не настолько наивна, чтобы не почувствовать напористую твердость его тела, когда прижалась к нему своим, и понять, что это такое. Она прижалась к нему снова, завороженная новым открытием: то, о чем она читала в своих книгах, было совершенно справедливо — мужчины восприимчивы к языку телодвижений женщин. До Валери, захваченной осознанием могущества своей чувственности, с трудом доходило, что Стивен, утопив ее лицо в своих ладонях, хрипло стонал и хрипел, и только когда она почувствовала его жаждущий язык внутри своего незащищенного рта, то поняла, что наделали ее невинные эксперименты. Но к тому времени… к тому времени все, чего она хотела, все, о чем могла думать, — это обхватить Стивена руками, прижаться как можно крепче и позволить ему опустошить себя чувственным штурмом поцелуев.

Когда наконец он остановился, чтобы обвести кончиком языка контуры ее губ и приказать: «Поцелуй меня! « — Валери показалось самым естественным, самым важным на свете сделать так, как он просил. Сначала робко, а затем с большей уверенностью — когда она открыла стремительно нараставшее удовольствие от исследования влажного тепла его рта неуверенными вторжениями кончика своего языка.

Но лишь когда он поймал его, взял его в плен и медленно, нежно стал посасывать, она окончательно поняла, как далеко оказалась от родных берегов и в какие опасные воды заплыла — воды, в которых единственное, за что она могла уцепиться, в чем заключалась ее безопасность, было полное доверие Стивену.

Она открыла отяжелевшие веки, которые опустила, трепеща в его объятиях. Он обвел кончиком пальца ее припухшие губы, и Валери содрогнулась от невероятной чувственности этого прикосновения.

Задыхаясь, Стивен проговорил: — Если ты так реагируешь на поцелуи, могу только представить, что ты почувствуешь, когда я буду целовать твои груди, соски… всю тебя…

Валери ничего не могла с собой поделать; его слова словно пронзили все ее тело и затопили волной чувственности и желания подчиняться, и, не сознавая, что делает, она вдруг услышала свой голос, простонавший его имя. Ее руки потянулись к грудям, желая то ли защитить их, то ли сорвать скрывавшую их ткань, показать ему, как подействовали на нее его слова, — она сама точно не знала. Но Стивен, похоже, знал, и дуновение прохладного воздуха, а затем теплая тяжесть его рук, накрывших ее обнаженную грудь, казалось, лишь усилили горячую пульсирующую боль внутри ее тела.

Стивен целовал ее шею, одновременно лаская руками груди, его губы, горячие и жадные, обжигали ее беззащитную кожу, и, несмотря на свое потрясение, она с готовностью принимала это, хотела этого.

Вот она снова застонала, и ее тело изогнулось в руках Стивена, когда шершавые подушечки его больших пальцев прикоснулись к соскам, ввергнув ее в безумие настойчивой, болезненной потребности и невероятно сильного желания ощутить на своем теле его губы, ласкающие ее так, как он только что описал.

— Да…что? Чего ты хочешь? — услышала она его отрывистые, хриплые вопросы в ответ на невнятную мольбу, которую она неосознанно высказала. И оказалось, что самой естественной вещью на свете было ответить ему содрогающимся, полным муки голосом, в котором она едва узнала свой собственный:

— Я хочу, чтобы ты сделал так, как говорил… Целуй меня… вот здесь… — прошептала она, кладя свою руку поверх его, покрывавшей ее грудь.

Позже Стивен говорил себе, что если бы не ее трепещущее тело и дрожащий голос, если бы не ее взгляд, исполненный только что пробудившейся женственности, он, возможно, смог бы остановиться, обуздать себя и справиться с ситуацией. Но отлично осознавал, что это было ложью. То, что случилось, должно было случиться.

Однако все это было потом. А сейчас, чувствуя, как дрожит ее рука поверх его и как еще сильнее трепещет ее тело, он безжалостно пренебрег суровым голосом осторожности, поднял Валери на руки и двинулся к ее спальне. На пороге он остановился и, опустив голову, нежно прикусил зубами выступавший пик ее груди.

Валери показалось, что она умрет от ощущений небывалой силы, затопивших ее, когда рот Стивена нежно раскрылся над кончиком ее груди. Она даже представить себе не могла, что бывают такие ощущения, такая безумная, ошеломляющая, болезненная потребность вцепиться в волосы мужчины и удерживать его голову, рот именно там, где они находились.

Ласки Стивена это было уже слишком, нежное покусывание превратилось в глубокое нежное засасывание, а затем — в подергивающее требование, превратившее тело Валери в сплошное текучее, плавящееся сладкое желание соучастия. Стивен содрогнулся.

— Ты понимаешь, что со мной творишь? — прерывисто спросил он. — Ты знаешь, что ты меня заставляешь сделать?

— Покажи мне, — потребовала Валери в ответ. — Покажи, расскажи мне… научи меня, Стивен.

Взгляд, сопровождавший ее слова, страстный и жаждущий, был самым выразительным средством женского обольщения, и Стивен оказался перед ним беззащитным.

— Вэл, — хрипло запротестовал он. — Я…

— Сними свою одежду, Стивен, — прошептала Валери. — Я хочу видеть тебя… всего тебя, — с мольбой произнесла она, и ее лицо вновь окрасил предательский румянец.

Мгновение Стивен колебался. Затем, решившись, очень осторожно положил девушку на кровать и начал медленно снимать свою одежду, не отрывая от нее взгляда, готовый заметить в ту же секунду, если выражение ее лица изменится, если Валери проявит хоть малейшее желание повернуть все вспять.

Однако этого не случилось, и когда рука Стивена застыла на последней одежде, что на нем была, — трусах, Валери не удержалась издала короткий возглас протеста и нетерпения. Она, конечно, видела тело Стивена и раньше… во всяком случае, большую его часть. Ребенком она без всякого стеснения купалась с братьями и Стивеном в реке, протекавшей по их имениям, и только после губительного эксперимента со своей сексуальностью, лет в тринадцать, потеряла охоту присоединяться к мальчишкам, когда те отправлялись поплавать.

Но и потом она довольно часто видела Стивена, одетого лишь в выцветшие шорты. Ей были знакомы широкие очертания его торса и мягкие темные волосы, местами покрывающие его, хотя никогда раньше она не испытывала такой настоятельной потребности прикоснуться к ним… прикоснуться к нему, утопить свои пальцы, свои губы в их мужественной мягкости и прикусить плоть, которую они покрывают. Никогда раньше она не испытывала того опасного — до замирания сердца, до остановки дыхания — болезненного чувства сексуального возбуждения и страстного желания, которые охватили ее теперь, когда она лежала в ожидания. Никогда прежде вид мужского тела не заставлял ее сердце биться чаще. И уж тем более чувствовать то, что она чувствовала сейчас!

Снимая с себя последнее, Стивен отвернулся от нее, но Валери вытянула руку, чтобы его остановить. Глаза выдали ее, когда он подчинился безмолвному требованию и стянул трусы, позволяя девушке видеть всю его мужественность.

Он слышал ее участившееся дыхание, видел, как расширились ее глаза, почти ощущал безотчетное содрогание, сотрясшее ее тело, но было уже слишком поздно скрываться. Мягкое, слегка изумленное, но безусловно благоговейное «Стивен! « вызвало в нем острую вспышку злости на себя самого, выплеснувшейся в непроизвольном восклицании:

— Что? В чем дело? Ты ведь и раньше видела мужчин, не так ли?

— Таких, как ты, никогда! — честно призналась она, и ее голос дрогнул. — Ничего подобного!

— О, Вэл… — Разрываясь между желанием рассмеяться и неожиданно подступившими слезами, он подошел к ней и утешающе обхватил руками. — Нельзя говорить мужчинам такие вещи, — сказал он грубовато, — это заставляет нас раздуваться от тщеславия. — Затем добавил, криво усмехнувшись: — Не говоря уж о том, что это означает для нас физически…

— Физически?

— Я хочу тебя, — прямо сказал он, обхватывая ладонями ее лицо, — но у тебя еще не было мужчины… и…

Валери поспешила обидеться.

— Откуда ты знаешь? — воскликнула она.

— Ты говорила мне… намекнула ; — сухо ответил Стивен.

Кроме того, добавил он про себя, как объяснить этой невинной девушке, что все ее реакции свидетельствуют о явном отсутствии сексуального опыта? Но мужчина, которого она на самом деле хочет, вовсе не Стивен Элсуорт, и он это знает, пусть даже Валери, подхваченная волной только что открытой собственной сексуальности, похоже, моментально забыла об этом.

Она прямо взглянула на Стивена.

— Но я хочу, чтобы он был, — правдиво сказала она. — Я хочу тебя!

И прежде чем он смог остановить ее, она наклонилась вперед и прикоснулась к его телу, чуть-чуть, слегка, и это нежное, как крыло бабочки, прикосновение к напряженно жаждущей плоти подействовало на остатки его самообладания совершенно разрушительно.

Стивен застонал, прильнул к Валери и принялся, сначала нежно, а потом уже безо всякой нежности целовать ее губы. Он ласкал ее тело руками, медленно снимая остатки белья. За каждой лаской следовала цепочка легких поцелуев, которые, как представлялось лихорадочному воображению Валери, ткали для нее покрывало, воздушное, легкое и в то же время обжигающее, словно мужчина раскалил его жаром своего желания.

Почувствовав, как он кончиком языка обводит вокруг ее пупка, она мучительно вскрикнула, инстинктивно изогнувшись, предлагая ему свое тело… предлагая, себя на извечном, неподвластном времени языке женского желания.

Стивен задрожал и вцепился руками в ее бедра, пытаясь усмирить ее чувственный порыв — так же безуспешно, как пытался подавить собственную реакцию на него. И когда он почувствовал, как она, не ведая, что творит, борется против его попытки, остановить ее и старается раздвинуть ноги в молящем приглашении, он понял, что больше не в силах удерживать ее.

Его тело так жаждало ее сладкого тепла, что он уже почти не контролировал себя. Сопротивляться было бесполезно, то, что должно случиться, — неизбежно, как неизбежно ночь сменяет день, а луна идет на смену солнцу, но сначала…

С закрытыми глазами, с руками, сжатыми в маленькие крепкие кулачки от нестерпимого желания, протестуя криком против невозможности немедленно утолить мучавшую ее жажду, Валери не осознавала, что намерен сделать Стивен, до тех пор, пока не почувствовала его руки на своих бедрах, а затем мягкое прикосновение его волос к своей коже. Но было уже слишком поздно… Слишком поздно для того, чтобы избежать шок от интимности ласки, которую он дарил ей, слишком поздно, чтобы остановить его, и уж, конечно, слишком поздно, чтобы задержать сладострастный ответ собственного тела на прикосновение его губ, его рта, его языка, ласкающих ее живот, ее бедра, а затем и самую потаенную, скрытую ее часть…

Ощущение, воцарившееся внутри нее, было столь неизведанным и столь захватывающим, что она инстинктивно выкрикнула имя Стивена, но когда он понял, что с ней происходит, было уже слишком поздно: Валери уже содрогалась в острых пульсирующих конвульсиях оргазма.

Шок, с такой силой потрясший все чувства Валери, был почти невыносимым, и ее тело задрожало, а глаза наполнились горячими слезами.

Стивен обнял ее и начал поглаживать почти так же, как гладил ее, когда она была ребенком, прижимая, покачивая и отирая ее слезы.

— Что? — всхлипнув, начала было спрашивать она, но остановилась.

— Это был оргазм, — сказал ей Стивен.

— Я знаю…

— Хорошо… В таком случае ты сможешь узнать и следующий, не так ли? — мягко поддразнил ее Стивен, и прежде чем она смогла открыть рот, чтобы возразить, он закрыл его поцелуем, а затем хрипло прошептал: — Это все ерунда… Вот подожди… и ты увидишь. — Я не хочу… — Валери вдруг с удивлением поняла, что на самом деле, напротив, — хочет, и даже очень и очень хочет! И вскоре она уже бормотала Стивену, как сильно хочет… как сильно она хочет его, его всего, глубоко, глубоко внутри себя, как хочет, чтобы он продолжал двигаться вот так, как сейчас, сливаясь с ней в каждом мощном проникновении в то особое волшебное место, которое она открыла совсем недавно и которое сейчас испытывало такую отчаянную жажду, что только Стивен мог утолить ее.

Когда она выкрикнула его имя, он достиг наивысшей точки. Валери с головокружением ощутила это легкое, но многозначительное биение, и чувство наслаждения окутало ее.

Стивен осторожно поправил одеяло, укрывавшее спящую Валери. Он уже собрал и аккуратно сложил ее разбросанную одежду, а затем оделся сам, и теперь наступала пора предстать перед самой Валери, когда она проснется и поймет, что он не оправдал доверия, которое она ему оказала.

Стивен не питал иллюзий. Сила ее сексуальной реакции на него объясняется лишь тем, что девушка наконец открыла в себе женщину, а вовсе не означает, что Валери хочет именно его. Ведь она утверждает, что влюблена в Роберта. Было бы так просто, лежа в сладостной истоме после их близости, убедить Валери в том, что она неравнодушна к нему, любит его и именно поэтому он вызвал у нее такую страсть. Видит Бог, скольких усилий ему стоило побороть это жестокое искушение! Но нет, он не может лишить Валери права на собственный сексуальный опыт и собственные эмоции. Любить ее означало для Стивена не только физическое влечение. Он должен позволить ей быть самостоятельной и самой сделать свой выбор. Но пройдет много времени — чертовски много времени, если не вечность, — прежде чем он сможет вычеркнуть из памяти ее сладкий аромат, ее тепло и мягкость, ее порывы страсти, ее близость… Много времени? Ну и что ж? Он никогда этого не забудет. Никогда! Стивен в последний раз с нежностью и трепетом взглянул на спящую и вышел из комнаты.

— Вэл, у тебя все в порядке?

Валери вздрогнула, а затем покраснела, озабоченно прикусив верхнюю губу. Избегая доброго, встревоженного взгляда Лесли, она соврала:

— Да! Да, все прекрасно!

— Ты не забыла, что Стивен ждет тебя сегодня утром? — спросил Майкл и со значением добавил: — Когда он недавно звонил, то сказал, что ему очень важно повидаться с тобой.

— Нет, я не забыла, — глухо ответила Валери.

Забыла?! Как она могла, если… Но сейчас нельзя и думать, почему и что именно она не могла забыть. Нет, только не теперь, когда выражение ее глаз и предательский румянец могут явственно поведать проницательному взгляду невестки истинные ее мысли.

Она пробудилась от глубочайшего сна, которого не знала уже долгое время, только поздно вечером, когда ее семья вернулась домой, и первым делом, все еще сонная и плохо ориентирующаяся, повернулась к тому месту на постели, где лежал Стивен, обнимая ее в истоме после… после того, что случилось. Но Стивена, конечно же, уже не было… Валери тогда окончательно проснулась, мысли и чувства, сменяя друг друга, понеслись с калейдоскопической быстротой. Она попыталась восстановить не только то, что делала, но и что говорила. И по мере того, как все яснее становились ее воспоминания, она все больше краснела. Она вспомнила, как просила Стивена прикоснуться к ней, обнять ее и, что ужаснее всего, молила его о… Но гораздо важнее было восстановить то, что она чувствовала и почему.

Разумеется, не простая смена привычного белья на что-то более соблазнительное и чувственное произвела в ней столь разительные перемены и заставила ее вести себя так, как она вела. И с кем же — со Стивеном!

Даже с Робертом она никогда… Валери судорожно сглотнула, почувствовав тошнотворное ощущение в желудке, и услышала заботливый вопрос Лесли:

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты кажешься такой бледной…

— Я… Меня немного тошнит, — вынуждена была признать Валери, а затем неловко добавила: — Должно быть, рыбный пирог, который я ела за ужином…

Теперь уже Лесли нахмурилась по-настоящему.

— Вот как? В таком случае я его лучше выброшу…

— Думаю, мне нужно подышать свежим воздухом, — сказала невестке Валери, виновато осознавая, что причина ее недомогания не имеет ничего общего с рыбным пирогом Лесли.

Оказавшись во дворе, Валери направилась к мастерской, но даже не удосужилась взглянуть на машину, которой ей полагалось бы сейчас заняться.

Как она могла до такой степени поддаться страсти… потребности… желанию, чтобы хотеть… Валери нервно сглотнула, припомнив, какая паника поначалу охватила ее прошлой ночью, когда она поняла, что Стивена нет, а она так хотела, чтобы он был рядом… и продолжала этого хотеть, проснувшись сегодня утром.

В мыслях и чувствах царил хаос. Ей просто необходимо было поговорить с кем-нибудь! Но к кому обратиться за поддержкой и советом? Кто поможет распутать клубок тревожных чувств и убедить ее, что случившееся… то, что она сделала, совсем не означает… Не означает — что?

Валери всегда считала, что такая близость, какую она испытала прошлой ночью, возможна лишь с человеком, в которого женщина по-настоящему влюблена и который не менее сильно любит ее. Но мужчина, по которому она теперь тосковала, которого жаждала, хотела каждой клеточкой своего тела, был почему-то не Роберт, кого она вроде бы любила, а Стивен… Стивен, о котором она никогда, даже в самых потаенных и диких сновидениях и фантазиях, не мечтала. Впрочем…

Валери поспешно открыла капот ожидавшей ее машины, отчаянно пытаясь отвлечься и не думать ни о чем, боясь посмотреть правде в лицо.

Ее моральный кодекс не позволял ей лгать себе… Даже в целях самозащиты. В недавнем прошлом было несколько моментов — коротких, пугающих, запомнившихся, — когда в присутствии Стивена она испытывала какие-то незнакомые тревожные ощущения, а их, в свою очередь, сопровождали такие мысленные образы, при воспоминании о которых Валери покраснела не меньше, чем тогда, когда впервые открыла прошлой ночью глаза и осознала, что случилось.

Она замерла, услышав, как открылась кухонная дверь на другом конце двора, и увидела Майкла, направлявшегося к ней. Она догадывалась, что он хочет ей сказать. Он собирается снова напомнить, что Стивен хочет ее видеть. Отпустив капот, Валери зацепилась за что-то, и металл обрушился на ее пальцы, прежде чем она успела их отдернуть.

Кожа не была повреждена, но ушибы будут болеть не один день, решила она, невольно посасывая больное место. И тут же вспомнила, как Стивен посасывал ее беззащитное и отзывчивое тело прошлой ночью и что она при этом чувствовала. К тому моменту, когда подошел Майкл, вся ее кожа горела от жарких, нескромных мыслей. Не потому, что она сожалела о случившемся, а потому… потому…

— Ты ведь знаешь, что Стивен хотел, чтобы ты приехала в Вэлли именно утром? — как и ожидалось, спросил брат.

— Да, я знаю. — Валери запиналась на каждом слоге, краска то заливала ее лицо, то совсем оставляла его.

Не имело смысла обманывать себя дальше. Она просто не смогла бы испытать того, что испытала прошлой ночью, если бы ничего не чувствовала по отношению к Стивену. Но как сейчас, при ярком свете дня, увязать эти чувства, эту страсть с той враждебностью, которую, как Валери совсем недавно считала, она испытывала к Стивену Элсуорту?

Признав, что мысли ее далеки от работы и что, если она не хочет, чтобы Майкл пилил ее весь день, лучше просто сдаться и отправиться к Стивену, Валери машинально обтерла руки мягкой тряпкой, поморщившись от боли в распухшем пальце, в пошла к дому, чтобы принять душ и переодеться.

Внезапно она остановилась. Помыться и переодеться? А что плохого в том, если она явится к Стивену в том, что на ней? В конце концов, она поступала так несчетное количество раз! Почему она вдруг почувствовала потребность предстать пред ним в лучшем виде?

Робко и неуверенно Валери изучала свое отражение в зеркале спальни. Ее светло-каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, шелковисто блестели, косметика, которую она так старательно накладывала, оттеняла цвет ее глаз и чистоту кожи, а помада…

Валери взяла было салфетку, чтобы все стереть, но остановилась. В конце концов, продавщица уверяла ее, что косметика мягких тонов годится для любого времени суток. Возможно, из-за того, что она не привыкла видеть помаду на своих губах, они казались ей более полными, даже чуть припухшими, или это… Ее рука слегка дрожала, когда она отложила неиспользованную салфетку.

Какую-то часть Валери ужасала сама перспектива увидеть Стивена, но вторая часть… Ее сердце пропустило один удар, потом другой. Возможно ли, что она, сама о том не подозревая, влюбилась в Элсуорта? И не потому ли? Должно быть, Стивен знает, автоматически успокаивала она себя. Должно быть, он понимает… и объяснит… Стивен мог бы…

Горячий румянец окрасил ее щеки, когда она поняла, куда завели ее грешные мысли. Стивен мог бы… Что? Стивен мог бы заключить ее в объятия: зацеловать до бесчувствия, а затем…

Джинсы и клетчатая рубашка, в которые она была одета, показались ей тяжелыми и жаркими. Все ее тело пронзила сладкая боль, сродни той, которую она испытывала прошлой ночью.

Так Валери обнаружила, что с нетерпением ждет встречи со Стивеном. Ей хотелось быть с ним, хотелось, чтобы он ее утешил, помог ей понять и облечь в слова то, что с ней приключилось.

Стивен, она знала, он понимает, что она чувствует, какую робость и неуверенность испытывает… как нуждается в его понимании, его… его… любви!

Стивен хмурился, стараясь сосредоточить внимание на бумагах, лежавших перед ним на столе. Голова болела, а в глаза, казалось, насыпали песку. Это, несомненно, результат недосыпания, но разве он мог уснуть после того, что случилось? Что подумала, почувствовала Валери, проснувшись сегодня утром? Возненавидела ли его сильнее прежнего или…

Разумеется, это так! Тот факт, что он любит ее, ни в коей мере не служит оправданием — ни в его, ни тем более в ее глазах — тому, что он потерял голову. И все же, лежа без сна в своей постели прошлой ночью, думая о Валери, вспоминая, как она вела себя в его объятиях, вспоминая ее тепло, ее ничем не замутненную доверчивость, Стивен в той части своей души, которая была бесстыдно и всецело мужской, не сожалел о случившемся.

Он не мог сожалеть о том, что был первым и единственным, кто слышал ее страстные крики, ее непроизвольные, необдуманные слова женского возбуждения. Прошлой ночью на короткое время, возможно, даже и не любя его, она полностью принадлежала ему, и он мог любить ее и ласкать, мог показать истинную глубину ее страсти и желания, равно как и своих собственных…

Но в трезвом свете наступившего утра он был обязан посмотреть в лицо реальности — и в лицо Валери — и поэтому позвонил Майклу и добился от него заверений в том, что сестра зайдет к нему.

То, что он собирался ей сказать, требовало уединения и времени. Она должна до конца выслушать его и до конца понять: за случившееся между ними она сама никакой ответственности не несет. По крайней мере, от этой ноши он может ее избавить. В иных обстоятельствах и при иных отношениях, с другой женщиной он, возможно, вынужден был бы спросить: почему, заявляя о том, что искренне любишь другого мужчину, ты так страстно, так охотно, так инстинктивно отвечаешь мне? Но в данном случае он, как ему казалось, уже знал ответ: просто потому, что он оказался рядом, потому что одолел ее, подавил собственным желанием.

Стивен нахмурился, увидев незнакомый «бьюик», подъезжавший к его дому. Отвернувшись от окна, он направился к парадной двери. Возможно, Валери приехала на машине своей клиентки?

Молодая женщина, вышедшая из автомобиля, была вряд ли знакома ему, а вот язык ее телодвижений — несомненно. Ему хватило одного взгляда, чтобы распознать утонченную провокацию в походке посетительницы, в том, как она приостановилась, чтобы разгладить совершенно безукоризненную юбку, проведя руками вниз по бедрам и одарив его при этом долгим взглядом и медленной улыбкой.

— Простите, — начала оправдываться она, едва достигнув пределов слышимости. — Вы, должно быть, не помните меня. Я подруга Валери — Рэйчел Крейг. Мы встречались в городе пару недель назад. — Она встряхнула волосами и снова улыбнулась. — Я только что заезжала на ферму, но Валери там нет. Не могли бы вы, если это возможно, кое-что передать ей от меня. Я бы не обратилась к вам, если бы дело не было срочным. От Роберта, ее приятеля, пришла телеграмма: я работаю в том же офисе. Он приезжает раньше, чем планировал… Я думала, Валери это важно будет узнать. Очевидно, он так же скучает без нее, как и она без него… — Девица замолчала и взглянула на дверь, которую Стивен закрыл за собой. — Какой чудесный дом! — с видом знатока заметила она. : — Хотелось бы увидеть побольше…

— Боюсь, мы не проводим экскурсий, — бесстрастно ответил Стивен, а затем вежливо добавил: — Разумеется, я позабочусь о том, чтобы Валери получила ваше сообщение. А сейчас, извините меня, я очень занят…

Отворачиваясь, Стивен нисколько не сомневался, что румянец, вспыхнувший на щеках незваной гостьи, вызван скорее злостью, чем смущением. Нельзя сказать, чтобы ему не нравились женщины, берущие инициативу на себя. Причина, вызвавшая такую сильную неприязнь, заключалась не столько в этом, сколько в том, что именно она сообщила ему новость, которую он просто не желал слышать! И Стивен, усмехнувшись, захлопнул дверь, оставляя женщину стоять на подъездной дорожке.

Значит, Роберт скучает без Валери? Вот так новость! Что ж, жаль, что он не ценил ее чувств больше, когда у него была такая возможность! Но Валери все равно с упоением воспримет новость о его преждевременном возвращении, даже если это и так.

Расскажет ли она Роберту о том, что произошло между ними, а если да — то что должен делать он? Ради ее же пользы необходимо предостеречь Валери от этого, сурово сказал себе Стивен. Ему вообще следовало бы предупредить, чтобы она не рассказывала об этом никому! К чему ей суд общественного мнения?

Валери заметила «бьюик», сворачивающий на шоссе с подъездной дороги в тот момент, когда включила сигнал поворота к дому Стивена, и тут же узнала и машину, и водителя. Рэйчел встряхнула головой и послала ей насмешливую улыбку, словно… Валери оцепенела и почувствовала, как ее лицо заполыхало от того же ядовитого пламени, которое обожгло и ее чувства.

Дорожка к дому Стивена была короткой, но Валери вполне хватило этого расстояния, чтобы безошибочно распознать причину мгновенной вспышки мучительной ярости, охватившей ее, как только она увидела Рэйчел.

Она ревновала… и ревность вызвал тот факт, что другая девушка, другая женщина, была со Стивеном! И эта ревность была значительно сильнее той, что испытывала она, видя, как та же девушка напропалую флиртует с Робертом, не стесняясь ее присутствия.

Стивен услышал, как резко затормозила какая-то машина. Господи, кого еще несет? Открыв дверь, он увидел Валери. Она пулей вылетела из автомашины, сверкая глазами и сжав маленькие кисти рук в крепкие кулачки. Стивен сбежал по ступенькам ей навстречу.

— Что она здесь делала? — яростно выпалила Валери и, не давая Стивену ответить, добавила: — Впрочем, я могла бы и сама догадаться!

Она едва ли видела Стивена сквозь слезы, застилавшие ей глаза, — слезы, почти столь же горькие, сколь горькой была ревность, затопившая ее и усиливаемая саднящим ощущением утраты и опустошенности, к которым примешивалось болезненное чувство мучительного отчаяния.

— Она заехала, чтобы передать сообщение для тебя. По-видимому, Роберт вернется раньше, чем предполагал.

— Роберт возвращается?

Валери побледнела, а затем покраснела, горячая лава ее ревности застыла от внезапного осознания того, как недостойно она себя вела, но Стивен, заметив быструю смену красок на ее лице, ужас, помутивший ее глаза, немедленно пришел к заключению, что это вызвано чувством страха и вины.

— Войди, — резко предложил он Валери. — Нам нужно поговорить, и лучше это сделать в доме.

— Я хочу… — начала Валери.

Но Стивен прервал ее, открыв дверь и хрипло проговорив:

— О, нетрудно понять, чего ты хочешь, Валери, но, боюсь, я не в состоянии тебе этого дать, поэтому…

Три ярда, разделявшие их, не помешали ему отчетливо услышать, как она захлебнулась дыханием, но Валери, к счастью, удалось опустить веки, прежде чем он смог заметить нестерпимую муку в ее глазах.

Она хотела сказать ему, что он невероятно заблуждается и что его жестокость совершенно неоправданна. Направляясь сюда, она вовсе не собиралась ни говорить Стивену, что любит его, ни умолять об ответной любви… Она была слишком горда для этого. И если он хотя бы на мгновение подумал, что из-за прошлой ночи… что она могла захотеть… что она здесь для того…

— Но ведь это ты хотел видеть меня, — собравшись с силами, напомнила она, неохотно проходя в дом.

Валери не нужно было указывать, где свернуть в простом, но элегантном холле, чтобы попасть в маленькую библиотеку, которая была любимой комнатой Стивена. На этот раз, войдя, Валери не стала, как обычно, ни с удовольствием вдыхать аромат старой кожи и дерева, ни восхищенно замирать при виде великолепной мебели красного дерева.

— Зачем ты хотел меня видеть? — спросила она вместо этого, намеренно избегая смотреть на Стивена; она подозревала, что уже знает ответ на этот вопрос.

Стивен, казалось, как и Валери, не замечал ничего вокруг.

— Вот уж не думал, что ты спросишь об этом! Ты действительно не знаешь? — с вызовом проговорил он. — Прошлой ночью…

— Прошлая ночь не имеет значения, — поспешила прервать его Валери, по-прежнему избегая смотреть на него и поэтому не заметив неприкрытую боль, исказившую лицо Стивена при этих словах.

— Для тебя, возможно, и так, — согласился он, быстро взяв себя в руки.

— Как и для тебя! — выкрикнула Валери, не в силах сдержать слов.

Слов, которые Стивен истолковал по-своему. Что, как не мольба, убедить ее, что и для него прошедшая ночь ничего не значит, что он не собирается смущать ее ненужными признаниями в любви, прозвучала в ее голосе? Поэтому, кивнув, он резко продолжил:

— Для нас обоих — возможно, но для остальных… Думаю, было бы разумно, если бы то, что произошло между нами прошлой ночью, так и осталось между нами…

Вот теперь Валери взглянула на него.

— Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал? — презрительно спросила она.

— А ты? — сердито возразил Стивен и провел рукой по волосам. — Дело не в том, хочу я или не хочу, чтобы люди узнали, Валери. Я думаю о тебе. Твой Роберт скоро вернется, и меньше всего ему захочется услышать, что ты… Я говорю все это только ради твоей пользы, а не… В конце концов, то, что ты сделала… что мы сделали, — поправился Стивен, — должно было лишь помочь твоим отношениям с Робертом…

— Так ты поэтому затащил меня в постель и занимался любовью со мной?! — выкрикнула Валери, не в силах больше сдерживаться. — Потому что это могло бы заставить Роберта полюбить меня?! Я ненавижу тебя, Стивен Элсуорт! — страстно произнесла она. — Я ненавижу тебя больше, чем кого-либо когда-либо в своей жизни…

И прежде чем Стивен смог остановить ее, Валери выбежала из библиотеки, промчалась через холл и захлопнула за собой входную дверь.

— Валери! — крикнул ей вслед Стивен.

Но было уже поздно. Ее машина, взревев мотором, рванулась с места, и через минуту выскочивший на крыльцо Стивен увидел лишь облако пыли вдали. Он досадливо махнул рукой. Итак, его опасения подтвердились. Реакция Валери на прошедшую ночь была ужасной. Как он и предполагал, она обвинила его во всем. И в том, что потеряла тогда голову от страсти, и в том, что сейчас находится в отчаянии, предав любовь, которую, как Валери считала, испытывает к Роберту. Но и он-то хорош нечего сказать! Так ошибиться, полагая, что сможет поговорить с ней об этом… помочь ей, убедить ее!

Проехав полпути до своего дома, Валери вдруг сбросила скорость и остановила машину. Надо успокоиться. Ей ни в коем случае нельзя возвращаться в таком состоянии!

Сухими глазами она невидяще уставилась в пространство. То, что она чувствовала сейчас, было слишком больно. И боль эта шла из таких глубин сердца, что Валери знала: это навсегда останется с ней, никогда не отпустит, и теперь ей предстоит жить с воспоминанием, как Стивен отверг ее. А она так любит его…

Валери стиснула зубы и содрогнулась от безудержной волны боли, захлестнувшей ее. Она всегда любила Стивена — только сейчас, как человек, не подозревавший, что его зрение было замутнено и искажало предметы, она обрела ясность, истинное зрение, смогла увидеть и понять, какой надуманной, ребяческой и во многом смешной была на деле та любовь, которую она испытывала к Роберту.

Да, она совсем не любит Роберта и никогда не любила… То, что она испытывала, было всего лишь потребностью любить, быть любимой. В ее представлении любовь между мужчиной и женщиной была чем-то ласковым, удобным и ненавязчивым, просто частью жизни, не затрагивающей и не меняющей ее сути. Как она могла так ошибаться! Любовь не имеет ничего общего с тем, что она себе навоображала. Любовь — не сладкая, нежная и податливая, она не позволяет манипулировать собой и втискивать ее в определенные рамки чьей-то жизни.

Эта ее настоящая любовь оказалась бурной, неуправляемой силой, захватывающим и ошеломляющим всплеском чувств и желаний. Она изменила все — все ее поступки, каждую частичку! Любовь прежде всего стала болью и отчаянием, страстным влечением и потребностью, бесконечной тоской по тому, кого ей никогда не получить.

Любовь была… Стивеном. Но Стивен не любит ее. Стивен не хочет… Она не нужна Стивену. Она, похоже, даже не особенно и нравится ему. Вот характерный пример: он не удержался от того, чтобы напомнить ей, что Роберт — ее приятель.

Роберт. Валери нахмурилась, попытавшись представить себе его лицо, и обнаружила, что не может этого сделать и что единственные черты, которые возникают перед нею, — это черты Стивена.

Стивен, нахмурившись, наблюдал, как машина Валери исчезает в клубах пыли. Она была на редкость хорошим водителем, деревенская дорога, соединявшая его дом и ферму Рослендов, была спокойной, по ней почти никто никогда не ездил, и все же теперешнее настроение Валери…

Он достал из кармана ключи от своей машины и только было направился к двери, как зазвонил телефон. Мгновение Стивен испытывал искушение не обращать на него внимания, но он ожидал важного делового звонка, Стивен неохотно вернул ключи на место.

Прошел почти час, прежде чем Валери почувствовала себя достаточно успокоившейся, чтобы вернуться на ферму. Злость и ущемленная гордость, на яростных крыльях которых она летела прочь от Стивена, уступили место тусклой немой пустоте, заключившей ее в хрупкий кокон, такой хрупкий, чтоона инстинктивно остерегалась приближаться к чему-либо или кому-либо, чтобы случайно его не нарушить, позволив всей этой боли вырваться и снова захлестнуть ее.

Лесли видела, как Валери ставила машину, а затем медленно и осторожно шла по направлению к своей мастерской, сопутствуемая отчаянием, которое, словно невидимое облако, висело над ней.

Отставив тесто, которое месила, она приготовила две чашки кофе и понесли их в мастерскую.

Валери апатично взглянула на невестку, когда та, постучав, вошла и осторожно поставила поднос с кофе на свободное место на верстаке.

— Уж не знаю, что я буду чувствовать на пятом месяце, — простонала Лесли, как ни в чем не бывало присаживаясь, — но уже сейчас я выгляжу огромной и безобразной…

— Вовсе нет, — заверила ее Валери, откладывая инструкцию, которую пыталась читать, и оглядывая Лесли.

На самом деле невестке явно шла беременность. Цветущая, счастливая женщина, она просто вся светилась. Валери заметила перемены и в своем брате. Он всегда любил Лесли, но сейчас… сейчас он относился к ней так, словно она — самая удивительная женщина, когда-либо ступавшая по этой земле.

Глядя на невестку, Валери вдруг почувствовала, как без всякой видимой причины ее глаза наполнились горячими, едкими слезами. Она быстро отвернулась, чтобы Лесли не заметила, и сделала вид, что занята бумагами.

Между тем Лесли легким тоном продолжила:

— Полчаса назад звонил Стивен, Он хотел узнать, вернулась ли ты. Его голос звучал очень встревоженно…

Стивен тревожится о ней? Ну и дела… Должно быть, боится, что она проигнорировала его предупреждение и рассказала Лесли и Майклу о том, что случилось.

— Он сказал еще, что Роберт возвращается раньше.

— Да, — деревянным голосом подтвердила Валери, не желавшая продолжать этот разговор.

Слегка нахмурившись, Лесли отпила кофе. Девушка явно чем-то расстроена, но она не спешила углубляться в расспросы.

— Полагаю, ты чувствуешь себя немного взволнованной и неуверенной перед встречей с ним. Это вполне естественно в сложившихся обстоятельствах и…

— Взволнованной… перед встречей со Стивеном? При сложившихся обстоятельствах? С какой это стати? — пренебрежительно спросила Валери и, забыв о предательских слезах, блестевших в ее глазах, повернулась и подозрительно уставилась на Лесли. Значит, вопреки всему, что Стивен говорил ей, он все же что-то рассказал Лесли о случившемся между ними! Но зачем? Возможно, чтобы заставить ее подкрепить его слова! Бедная Лесли! Сама о том не подозревая, она позволила Стивену использовать себя столь же безжалостно, сколь и Валери, хотя и другим способом…

Лесли в смущении выслушала сердитую тираду Валери.

— Вэл, я говорила о Роберте, — удалось вставить ей ласково, — а не о Стивене.

Валери слишком поздно осознала свою ошибку и то, что благодаря ей могло бы открыться.

— Вы со Стивеном поссорились? — мягко спросила Лесли.

Валери только покачала головой, не в силах ей ответить, и Лесли мудро не стала настаивать.

— Спасибо тебе за совет, Стивен, — от всей души поблагодарил друга Майкл и встал, собираясь уходить.

Все утро он провел в доме Элсуорта, обсуждая с ним плюсы и минусы пенсионного фонда, в который собирался вступить.

— Ферма приносит нам сравнительно неплохой доход, но никогда не знаешь, что будет дальше. — Майкл покачал головой. — А принимая во внимание будущего ребенка…

— Вы с Лесли, должно быть, с нетерпением ждете предстоящий отпуск? — заметил Стивен. — До отъезда осталось совсем недолго.

— Да, мы ждем не дождемся этого часа! Спасибо, что согласился переехать на это время к нам, чтобы присмотреть за хозяйством. Конечно, Вэл в состоянии справиться с этим и сама, но нам не хотелось бы оставлять ее одну. На самом деле… — Слегка напрягшись, он помедлил, а затем неуверенно добавил: — Лесли немного беспокоит ее нынешнее состояние. Ей кажется, что вы поссорились и… Да, Вэл определенно страдает. Конечно, немалую роль в этом играет то, что ей предстоит встреча с Норманом Питерсом из банка… Ты же знаешь, она брала кредит, чтобы обустроить мастерскую, и если быть откровенным… — Майкл покачал головой. — Скажу тебе то же, что неоднократно повторял ей: дело не в том, что она плохой механик, — она первоклассный механик. Просто мужчинам не по нраву сама мысль, что их машину будет ремонтировать женщина.

— Ты хочешь сказать, что мужчинам не нравится осознавать, что женщина разбирается в двигателях их машин лучше, чем они сами, — сухо поправил его Стивен.

Майкл криво усмехнулся и посоветовал:

— Попробуй сказать это Вэл! Ты знаешь ее… Для нее это как красная тряпка для быка, она сразу взрывается, будто новогодняя хлопушка… По крайней мере так было раньше. Но, как я тебе говорил, с недавних пор она постоянно пребывает в подавленном состоянии. Кстати, как продвигаются ваши занятия?

— Мы их прекратили, — угрюмо ответил Стивен и добавил: — По обоюдному согласию.

— Она говорит то же самое, — мрачно протянул Майкл.

Они со Стивеном вместе выросли, и Майкл считал его другом, тем не менее Элсуорт неоднократно вполне определенно давал ему понять, что некоторые темы и события своей жизни обсуждать с ним не желает. И что бы ни случилось между ним и Вэл, их общее молчание свидетельствовало: этот предмет также не подлежит обсуждению. Поняв, что дальнейшие расспросы только разозлят Стивена, Майкл оставил эту тему.

— Лесли просила напомнить тебе, что ты всегда желанный гость за нашим столом, — сказал он хозяину дома, провожавшему его.

— Спасибо, — ответил Стивен и вдруг напряженно спросил: — Послушай, Майкл… а дела Валери действительно так плохи?

— Хуже не бывает, — ответил Майкл. — Ей удается держаться на плаву только благодаря тому, что не приходится платить за помещение. Я предлагал ей свою помощь, но ты ведь знаешь, какой гордой и непреклонной она бывает. У меня порой возникает ощущение, что я наблюдаю за ребенком, плывущим по-собачьи через разлившуюся реку, — с чувством произнес он. — Естественный первый порыв — прыгнуть за ней в воду и спасти, но Вэл… На прошлой неделе она потеряла еще одну клиентку; муж купил той новую машину, которую по гарантийным обязательствам будет обслуживать только гараж продавца. Что-то вроде этого произошло, и когда ей предложили отремонтировать машину после аварии. Она была бы рада это сделать, и по вполне приемлемой цене, но так как ее мастерская не зарегистрирована ни в одной из страховых компаний, ей отказали. Лесли сказала, что она вроде бы опять обратилась в несколько агентств, чтобы те подыскали ей место ученика, а порой поговаривает даже о том, чтобы уехать подальше.

— Уехать?! — резко переспросил Стивен. — Но почему? Ведь в конце этой недели возвращается Роберт, разве не так?

— Да, — подтвердил Майкл. — И если судить по количеству телефонных звонков от него в последние несколько дней, нам возможно, придется признать, что мы ошибались, считая, что он собирается порвать с Вэл.

К счастью, Майкл в эту минуту смотрел в сторону и не заметил гримасу боли, исказившую лицо Стивена.

К чему все эти мучения? — раздраженно спрашивал себя Стивен, когда Майкл ушел. Почему он не может просто продать все и переехать в другое место, как можно дальше от Валери? Но он не имеет права предать двухсотлетние семейные традиции, прервать историю только потому, что будет невыносимо страдать от соседства с любимой женщиной, принадлежащей другому мужчине… Не имеет права хотя бы потому, что он — Элсуорт и его дед оказал ему честь, доверив семейное поместье. И все же владение им никогда не сможет компенсировать ему отсутствие рядом женщины, которую он полюбил когда-то, любит сейчас и будет любить всегда.

Будет ли Валери вспоминать о нем в объятиях Роберта? Будет ли помнить, что ощущала, когда принадлежа ему и так страстно отвечая на его ласки? Будет ли?

Какой смысл изводить себя этими мучительными мыслями? Ведь этим ничего не изменишь? А чем? Один Бог знает!

У него было достаточно времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что Валери не любит его. Но почему, почему свою любовь она отдала Роберту — человеку, который не способен ее оценить? И какого черта он, Стивен, с идиотской услужливостью вызвался помочь ей раскрыть себя, свою женственность перед этим мерзавцем? Сам-то Стивен всегда знал, что Валери замечательная, чувственная и любящая.

Ладно, возможно, его попытки научить Валери ценить себя и заставить ее понять, какой никчемный и надутый дурак этот Роберт, оказались не очень успешными. Но ведь у него есть и другие способы помочь ей, защитить.

Стивен вернулся в библиотеку и быстро набрал номер управляющего своей фермой. Отдав ему несколько кратких распоряжений, он позвонил своему поверенному.

То, что он делает, не спасет Валери от душевных потерь, но хотя бы защитит от финансовых. И пусть интонации, звучавшие в голосах управляющего и поверенного, свидетельствуют о том, что они считают его безумцем!

Валери устало пригладила волосы, которые в последние дни носила распущенными, мягко ниспадающими на плечи. Столь же автоматически она нанесла макияж на лицо и надела прекрасно сидящую на ней одежду. Те изменения, которые произошли с ней, не имели никакого отношения ни к новой одежде, ни к недавно обретенному осознанию себя женщиной. Нет, мягкие голубые тени, залегшие под ее глазами и придавшие им такую обезоруживающую беззащитность, были обязаны своим появлением не урокам Стивена, а ему самому. Ей было нелегко пережить день, с героическим трудом отгоняя от себя мысли о Стивене, но еще тяжелее приходилось ночью, когда любовь, страстное желание и нетерпение прорывались из подсознания в ее сны и заставляли просыпаться от струящихся по лицу слез. Ей необходима была любовь Стивена или, как это ни ужасно, хотя бы наслаждение, которое она получала в его объятиях и которое могло бы позволить на время поверить в его любовь. Это было невыносимо! Даже невыносимее, чем крах, который потерпели ее надежды создать собственное дело и доказать всем сомневающимся и недоброжелателям, что женщина может быть механиком ничуть не худшим, чем мужчина. Хотя это уже был совсем не сон, не ночной кошмар. Об этом ясно свидетельствовали цифры, на которые Валери сейчас удрученно смотрела.

Через три часа должен приехать служащий банка, чтобы напомнить ей, что пора платить по счетам, и он, разумеется, захочет ознакомиться с бухгалтерской отчетностью, чтобы выяснить истинное положение дел. И каково же оно? Валери тоскливо вздохнула. Ее деятельность не приносит прибыли. И нельзя сказать, чтобы она не боролась за клиентуру. Она боролась, но безрезультатно. Цифры в лежащих перед ней счетах недвусмысленно говорили об этом, и Валери знала, что представитель банка скажет то же самое.

Ее бизнес оказался попросту нежизнеспособным. Его не могли спасти даже наличие бесплатного помещения и тот факт, что она не прикасалась к вложенным в него деньгам, тратя на жизнь лишь свои сбережения и проценты от наследства.

Лесли сочувствовала ей и пыталась утешить.

— Не волнуйся так, — говорила она. — Я уверена, что Норман все поймет. Ведь совершенно очевидно, что ты выкладываешься до последней капли, чтобы поддерживать дело.

— Возможно, но этого, как оказалось, недостаточно! Наверное, отец был прав, говоря, что я никогда… — Прикусив губу, Валери замолчала и потрясла головой. — Может быть, мне все же стоило поступить в университет, а затем получить работу, более подходящую для женщины, — с горечью закончила она.

— О Вэл! — мягко протянула Лесли. Но Валери была безутешна.

— Ничего хорошего меня не ждет. Норман Питере наверняка скажет, что я растратила собственные деньги и начала тратить банковские, и мне нечего будет ему возразить.

Сердце Лесли разрывалось от сострадания.

— Возможно, Майкл… — начала было она. Но Валери энергично покачала головой и сердито сказала:

— Нет! Если я не способна поддерживать дело — свое дело! — на собственные деньги, то я не хочу… я не заслуживаю… Дело не в деньгах и не в новом займе, Лесли, — с отчаянием сказала она. — Майкл был прав! Теперь я убедилась в этом на собственном опыте. Мужчины не доверяют женщине-механику.

— Но ведь среди водителей много женщин, — вставила Лесли.

Но Валери снова покачала головой.

— Среди водителей — да, — согласилась она, — но не среди механиков. В реальной жизни… это не работает.

— Ладно, оставим это. Скоро приезжает Роберт, — попыталась поднять ей настроение Лесли, — и его активность в последние дни говорит о том, что он скучает по тебе.

— Разлука смягчает сердца, — саркастически заметила Валери.

Если бы то же самое она могла сказать и о себе! Но ее сердце болело из-за Стивена: его отсутствие заставляло страдать ее душу и тело и лишало ночью сна — его отсутствие, а не Роберта!

Взглянув на часы, Валери отметила, что представитель банка явился на ферму с похвальной точностью. Майкл предлагал отменить свою деловую встречу, чтобы быть рядом и поддержать Валери, но она, покачав головой, отказалась:

— Ты очень добр ко мне, но, понимаешь, есть вещи, которые я должна делать самостоятельно.

Позже Майкл поделился с женой: Валери за последние несколько недель изменилась до неузнаваемости. И это касается не только ее внешнего вида. Она повзрослела.

— Превратилась из девушки в женщину, — объяснила Лесли.

— Да, — вынужден был согласиться с ней Майкл. — Она стала настоящей женщиной.

Выйдя из машины, Норман Питере также был удивлен переменами во внешности Валери. Вместо привычного, ушедшего в прошлое потертого мешковатого комбинезона на ней были безукоризненно подогнанные по фигуре брюки и мягкий вязаный джемпер. Он не мог, естественно, знать, что, поддавшись порыву, она потратила на эти вещи последние деньги, подаренные ей на день рождения отцом и тетей. Но чего не сделаешь ради того, чтобы поддержать недавно обретенную уверенность в себе!

— Валери! — приветствовал он ее с отеческой улыбкой. — Ты выглядишь прекрасно!

Но, разглядев ее внимательней, он вынужден был признать, что это не так. Она выглядела просто по-другому, неузнаваемо изменившись в лучшую сторону. И эти перемены позволяли взглянуть на нее по-новому и осознать, какой прекрасной молодой женщиной она была на самом деле. Однако сказать при этом, что она прекрасно выглядит, было бы неверно.

Чем дольше Норман разглядывал ее, тем больше хмурилось его лицо. Ее лицо, обычно такое светлое и беззаботное, несло теперь следы тяжелого внутреннего кризиса. К сожалению, слишком часто он видел такие приметы на лицах клиентов банка. Сердце Нормана Питерса дрогнуло.

Он ехал сюда, надеясь, вопреки очевидным фактам, что тяжелое время становления ее деда уже позади и мастерская доказала свое право на существование. Это было бы ко взаимной выгоде Валери и банка. К тому же он давно был знаком и с Валери, и со всем семейством Рослендов. Но, похоже, оправдывались его самые худшие подозрения.

Через полчаса эти подозрения превратились в твердую уверенность. Закрыв бухгалтерскую книгу, он вздохнул.

— Валери, — начал он, — мне очень жаль, но…

Питерсу Норману пришлось замолчать, так как внимание Валери направилось на машину, въезжавшую во двор. С застывшим лицом и напряженным телом она неотрывно смотрела в окно. Любопытствуя, Норман проследил за ее взглядом и узнал в человеке, поднявшемся с водительского сиденья, Стивен Элсуорта. Он, разумеется, знал, что Майкл и Стивен были давними и близкими друзьями, но сейчас последний направлялся почему-то не к дому, а к мастерской Валери.

Она быстро отодвинулась в тень, чтобы скрыть отблеск пламени, опалившего ее тело. Один лишь вид Стивена вызвал в ней такую лихорадочную жажду, что ее охватила крупная дрожь.

— Извините за опоздание, — невнятно начал он, приветственно кивнув в сторону Нормана Питерса, и, расстегнув молнию кожаной папки, достал толстую пачку бумаг. — В городе ужасные пробки. Я привез контракт на сервисное обслуживание, Валери. Рад, что вы здесь, Норман, — обратился он к Питерсу. — Возможно, вам придется засвидетельствовать подпись Валери на этих документах.

— Контракт на обслуживание? Что еще за контракт?

Валери собралась спрашивать и дальше, но голос подвел ее. Стивен сделал по направлению к ней несколько шагов — и все ее тело заполнило, заняв место боли, неудержимое желание.

На нем был официальный костюм; темный пиджак подчеркивал ослепительную белизну сорочки, галстук в тон костюму украшал орнамент точно такого же цвета, как его глаза. Этот галстук куплен для него женщиной, поспешила решить Валери — и ошиблась.

— Контракт предусматривает обслуживание всего оборудования на моей ферме, а также машины Энди Дженкинса и рассчитан на пять лет. В течение этого времени ты будешь полностью отвечать за все машины и механизмы.

Голос Стивена звучал крайне официально; он, казалось, не замечал ни потрясенного вида Валери, ни выражения полной растерянности на лице банковского служащего, до которого едва ли доходил полный смысл сказанного.

— Моя машина — предмет отдельного контракта. — Стивен встал и бросил взгляд на часы. — Не хочу вас торопить, но в полдень я должен присутствовать на собрании директоров, и если бы мы сейчас подписали это соглашение…

Валери не могла оторвать взгляда от Стивена. Что, ради всего святого, он затеял?! Что делает… говорит? Он никогда не обсуждал с ней возможности такого сотрудничества, никогда даже не намекал, что собирается обзавестись собственной ремонтной базой для оборудования и машин…

Она встряхнула головой, чтобы убедиться, что происходящее — всего лишь сон. Затем закрыла глаза и вновь открыла их в твердой уверенности, что все исчезнет. Но этого не произошло.

— Стивен… — начала она слабым голосом. И тут Норман Питере, не в силах больше сдерживать напор одолевавших его вопросов, перебил Валери:

— Мистер Элсуорт, правильно ли я понял вас? Вы передаете Валери Росленд полное право на обслуживание и ремонт всей техники на вашей ферме?

— Она заслуживает и лучшего предложения, — заметил Стивен, небрежно пожав плечами. — И, безусловно, во всех известных мне мастерских я не встречал лучшего механика, чем она. Да, кстати, — буднично добавил он, — Валери как-то говорила мне, что у нее сейчас проблемы с наличностью. Полагаю, я могу вложить некоторый капитал в ее дело и, кроме того, быть гарантом нового банковского займа для нее.

Норман Питере был похож на человека, выигравшего в лотерею. Что же касается Валери, то она по-прежнему находилась в состоянии, слишком близком к шоку, чтобы хотя бы понимать сказанное Стивеном.

— Послушай, Валери, — втолковывал ей Стивен, — если ты сейчас поставишь свою подпись вот здесь, то Норман сможет засвидетельствовать ее, а я еще успею вовремя на совещание.

Валери была как в тумане. Вот она берет протянутую Стивеном ручку, все еще хранящую его тепло, и на ее глаза наворачиваются горячие слезы: это тепло — как будто из другой жизни, когда его ощущали ее кожа, ее плоть, ее самое сокровенное… Вот она быстро склоняет голову в бумаге, чтобы мужчины не заметили отражения захлестнувшей ее внутри и окрасившей кожу горячей волны… Но скрыть от Стивена дрожание пальцев, подписывавших документ, она не могла.

Что же произошло? — лихорадочно соображала Валери. Почему Стивен решил представить на подпись Норману Питерсу эти бумаги? Было ясно только, что этот контракт от начала до конца придуман Элсуортом, и если она хочет выяснить подоплеку всего, то нужно делать это сейчас. Но у нее не было сил… И дело даже не в мастерской, не в банке и не в контракте. Она так любила сейчас Стивена, так желала его, что от одного его присутствия у Валери кружилась голова и ей приходилось сдерживать себя последним усилием воли, чтобы тут же не броситься ему на шею, обнять, прижаться… А уж обратиться к нему с естественными в данной ситуации вопросами было просто немыслимо!

Норман Питере, счастливо улыбаясь, уже подписывал бумаги. Застыв на месте в каком-то столбняке, Валери наблюдала, как Стивен собирал бумаги, а затем, бросив быстрый взгляд на нее, поспешно удалился.

— Почему же ты не сказала мне, что Стивен Элсуорт предложил тебе такую сделку? — шутливо попенял ей Норман Питере, когда Стивен ушел.

Валери нечего было сказать. Она лишь тряхнула головой, чтобы смахнуть непрошеные слезы.

Уже позже, кода она пыталась восстановить в памяти всю картину событий, отчаянно стараясь, чтобы ее не затмевал образ Стивена, казавшегося таким далеким и недосягаемым в своем дорогом костюме и в то же время таким пугающе прекрасным, страшная догадка, объясняющая его подчеркнуто официальное поведение, осенила ее. А что, если этот альтруист, этот рыцарь, предлагающий ей помощь и спасающий ее бизнес, каковым он показался поначалу, на самом деле старался лишь заручиться гарантией ее молчания о той ночи — ночи их тайной близости? Ведь он ясно дал ей понять, что желает сохранить все в тайне. Вдруг ему пришло в голову купить ее, заплатить ей, как какой-нибудь… как… Валери почувствовала себя по-настоящему больной. И не только больной, но и оскорбленной, разгневанной.

Ну хорошо же, она ему покажет! Она покажет ему, что может сделать с его драгоценным контрактом! Она скорее бы согласилась голодать, опуститься на дно общества, потерять свою мастерскую, свою независимость, чем, приняв подачку Элсуорта, позволить думать о себе, как о…

Как же он мог?! Как посмел? Неужели даже мысль о том, что случилось между ними, даже память об этом так ненавистны ему, что он предпочел бы вычеркнуть это событие из своей жизни, разрушив ее бесценные воспоминания, и низвести все до уровня какой-то… Валери жалобно простонала.

Нет, она не даст себя в обиду! Надо взять себя в руки и все обдумать. Валери достала из папки список своих клиентов, приготовленный к приходу Нормана Питерса. Хотя настроена она была вполне решительно, ее рука, набиравшая первый телефонный номер, заметно дрожала.

Через два часа все до единого были поставлены в известность, что она закрывает свою мастерскую. Ей оставалось лишь договориться с банком, когда можно снять оставшиеся на счете деньги, чтобы расплатиться по кредитам. Валери с гордостью расправила плечи. Она найдет себе временную работу, а потом сдаст экзамены в университет, чтобы, получив диплом, заняться чем-нибудь более приличествующим женщине.

Очертания двора за окном ее мастерской туманились и расплывались, и Валери яростно заморгала, стараясь смахнуть с ресниц слезы. Она с надеждой и верой оборудовала свою мастерскую. Она верила в свои силы и надеялась доказать другим, что может быть хорошим механиком. И она им действительно была! Но это не помогло ей побороть мужскую косность и спесь.

Ей, несомненно, нужно сообщить обо всем семье — Лесли и Майклу, отцу. Когда у Лесли родится ребенок, ей будет легче переживать свое горе — она сможет нянчиться с ним. Слезы вновь наполнили глаза, и, пока решимость окончательно не покинула ее, Валери собрала бумаги, оставленные Стивеном, и аккуратно разорвала их на четыре части.

Ее пальцы дрожали, когда она укладывала клочки контракта в конверт и надписывала адрес Стивена. Он, без сомнения, волен делать собственные выводы из случившегося, как и она.

— Что-что ты собираешься сделать? — недоверчиво переспросил у Валери Майкл, слишком ошарашенный новостью, которую она вывалила ему за ужином, чтобы сохранять спокойствие.

— Не собираюсь, уже сделала! — сообщила Валери, упорно избегая его взгляда.

Она притворилась, что поглощена едой. Лесли за ее спиной делала мужу предостерегающие знаки. Ее не менее его поразила эта новость, но выражение, застывшее на побледневшем лице Валери, свидетельствовало о том, что с расспросами нужно повременить.

Сразу после ужина Валери удалилась в мастерскую, спокойно объяснив, что хочет составить инвентарный список оборудования, чтобы выставить его на продажу.

— Разве ты не видишь — она крайне расстроена! — заявила Лесли мужу.

— Она расстроена! — Майкл взъерошил волосы. — Но почему же она прежде не посоветовалась с нами?

— Возможно, потому что хотела самостоятельно принять решение и справиться с ситуацией, — спокойно ответила Лесли.

— Но эта проклятая мастерская так много для нее значила! Просто не верится, что она могла так запросто покончить с ней!

Он рассуждал слишком по-мужски.

— Быть может, она обнаружила, что кто-то… кто-то значит для нее больше, чем мастерская? — вздохнув, возразила Лесли.

Она горячо любила Майкла, но когда речь заходила о женской психологии, он становился поразительно беспомощным, и этого уже было не исправить, в чем Лесли убедилась через пять минут, когда он заговорил снова.

— Ты хочешь сказать, что она сделала это из-за Роберта? — озабоченно спросил Майкл. — Я знаю, он не в восторге от ее работы, но…

— Роберт, конечно, мог бы повлиять на ее решение, но я сомневаюсь, что причиной был он, — загадочно ответила Лесли.

Ох, уж эти женщины! Как обычному мужчине разобраться в мире их чувств?

После собрания директоров выяснилось, что Стивен сегодня же должен лететь в Лондон. Необходимо было обсудить цену контрольного пакета акций компании, большая часть которой принадлежала ему.

В то время как его самолет перелетал Атлантику, четыре листа контракта, который он так тщательно, не жалея времени, составлял, в виде запечатанных в конверте никчемных клочков бумаги пересекали город в направлении его дома.

— Хотел бы я знать, куда подевался Стивен, — недоумевал Майкл, кладя телефонную трубку. — Уже третий раз пытаюсь связаться с ним — и все без толку!

— Разве я не говорила тебе? — удивилась Лесли. — Сегодня утром я столкнулась в городе с его управляющим, и он сказал, что Стивен улетел по делам в Лондон.

Валери подняла голову от объявления, которое составляла. Оно гласило о продаже не только оборудования мастерской, но и антикварного лимузина, который она реставрировала с такой любовью и над которым с таким постоянством насмехался Стивен…

Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Ее рука задрожала. Когда же, когда она перестанет так бурно реагировать даже на простое упоминание его имени?

— Кстати, ты ведь сегодня встречаешь Роберта? — уточнила Лесли.

— Да, сегодня, — безрадостно ответила Валери.

Сейчас даже смешно вспоминать, что когда-то она была убеждена, что влюблена в Роберта. Легкие морщинки собрались на ее лбу. Ей, конечно, придется как-то сказать ему, что их отношениям пришел конец. Впрочем, его не слишком огорчит это известие. После всего, что было, он, возможно, и сам будет рад такой развязке.

Валери бросила рассеянный взгляд в зеркало и увидела свое лицо с безукоризненно нанесенным макияжем и блестящие волосы. Через час она поедет в аэропорт встречать Роберта. Возможно, ей предстоит увидеть результаты своих усилий — но отраженные в глазах человека, который ей уже безразличен.

Любовь, желание, страсть — все это никуда не делось и не оставит ее до конца жизни, но принадлежат они Стивену. Однако какой смысл сосредоточиваться на этих чувствах, столь нежелательных для него? Он не любит ее и готов был заплатить, лишь бы держать подальше от себя.

Валери быстро встала. Новые джинсы подчеркивали ее осиную талию и длинные ноги, а клетчатая рубашка, завязанная узлом на талии, придавала своеобразный шик. Ее одежда разительно отличалась от той, в которой она провожала Роберта. Теперь ее повсюду встречали пристальные восхищенные взгляды. Хотя это и льстило ее самолюбию, но ничуть не утишало мучительную боль и тоску по Стивену.

Через пару дней местная газета поместит объявление о продаже ее мастерской… Она быстро спустилась вниз. Лесли гладила на кухне, готовясь к предстоящему отпуску.

— Сколько же чемоданов потребуется для всего этого? — поддразнила ее Валери, направляясь к двери.

Прибывших было немного, и Валери заметила Роберта раньше, чем он ее. Не смущение и не осторожность заставили ее прятаться за спинами других встречавших, пока Роберт оглядывал зал, ища ее. Она хотела проверить себя: осталась ли в ней хотя бы тень прежнего чувства? Никаких сомнений — все ушло безвозвратно! И тем сильнее ее поразило то угрюмое, безразличное выражение, с которым Роберт разглядывал двух хорошеньких девушек, проходивших мимо него.

Распрямив плечи, Валери вышла из своего укрытия. С точностью до секунды она определила момент, когда Роберт заметил ее. Лицо его прояснилось, глаза широко раскрылись, а следом за ними и рот. Роберт был явно поражен и обрадован произошедшими в ней переменами. — Вэл!

Он заключил Валери в объятия и не увидел гримасы неудовольствия, на мгновение исказившей ее лицо. Спеша ее поцеловать, он явно не стеснялся внимания публики, напоминая при этом маленького мальчика, нетерпеливо демонстрирующего всем новую красивую игрушку, с усмешкой отметила про себя Валери.

— Ты чудесно выглядишь! — воскликнул Роберт и, поскольку она успела отвернуть лицо, поцеловал ее в щеку, а не в губы, как намеревался. — Нет необходимости спрашивать, скучала ли ты по мне, — снисходительно усмехнулся он, идя вслед за ней к выходу. — Представляю, скольких трудов тебе стоило добиться таких восхитительных результатов к сегодняшнему дню. Ты, правда, потрясающая! А насколько потрясающая, я покажу тебе позже…

— Боюсь, позже я буду занята, Роберт, меня ждет работа, — быстро сказала Валери, уворачиваясь от очередных объятий.

— Работа? Ты имеешь в виду какой-нибудь разобранный на части безнадежный старый драндулет?

— Нет, я имею в виду не это, — оборвала его Валери. Она уже успела забыть ту оскорбительную манеру, в которой Роберт всегда говорил о ее работе. Но то, что глубоко ранило ее в прошлом, теперь только раздражало.

— Ты так до сих пор и не сказала, рада ли ты моему преждевременному возвращению, — напомнил ей Роберт.

— А ты до сих пор не объяснил причин своего преждевременного возвращения, — парировала Валери и тут же поняла, что затронула болезненную и опасную для него тему.

Лицо Роберта внезапно побагровело, он отвернулся в сторону.

— Возникла небольшая проблема… Столкновение характеров… Я бы не хотел говорить сейчас о работе. Давай поговорим о нас, — сказал он, с улыбкой поворачиваясь к ней. — В разлуке я так много об этом думал, Вэл, и так скучал по тебе…

Валери вздрогнула. Она приехала встретить Роберта с единственной целью, чтобы сообщить ему о разрыве их отношений, и никак не предполагала такой бурной реакции с его стороны. Неужели она неверно оценивала ситуацию перед его отъездом — растущую отчужденность Роберта, его усталость от нее?

Валери шла, глубоко погрузившись в мысли, почти забыв о присутствии Роберта. Внезапно она застыла на месте — в поле ее зрения был Стивен, пересекавший зал прибытия. Голос Роберта превратился в монотонное жужжание; все ее внимание, все существо сосредоточилось на Стивене, и волна желания, смешанного с болью, вытеснила остальные чувства и мысли.

Разве это возможно — так неистово любить кого-то и одновременно почти ненавидеть его за боль, причиненную им? Стивен внезапно остановился и окинул взглядом зал. У Валери упало сердце. Он явно кого-то искал. Она задержала дыхание, а затем выдохнула, издав протяжные всхлипывающие звуки. Стивен смотрел прямо на нее. Несмотря на расстояние, разделявшее их, она ясно видела его лицо, его глаза, его губы, затвердевавшие по мере того, как он разглядывал ее.

В отчаянной попытке спасти остатки гордости и самоуважения Валери интуитивно ухватилась за руку Роберта и, тесно прижавшись к нему, одарила его лучезарной улыбкой. Готовность и энтузиазм, с которыми Роберт поспешил ответить на ее маневр, почти рассмешили Валери. Как много это значило бы для нее всего несколько недель назад!

— Давай уйдем отсюда! — услышала она горячий шепот Роберта и сквозь подступившие слезы увидела, как Стивен, с презрением развернувшись, заспешил прочь.

— Послушай, Валери, если ты решишь повести дело по-новому, то мы со Стивеном… — неловко начал Майкл на следующий день.

Но Валери, слабо улыбнувшись, покачала головой.

— Спасибо, Майкл, нет… В любом случае — уже поздно, я поместила объявление о продаже в местную газету. Его опубликуют в завтрашнем номере. Так что к вашему возвращению, надеюсь, мастерская будет уже пуста.

— Тебе тоже не мешало бы устроить отпуск. А может, вы с Робертом…

Валери опять покачала головой.

— Роберт сейчас слишком занят, — соврала она брату, умолчав о том, что меньше всего на свете ей хочется проводить время с Робертом. — Может быть, мне все же отвезти вас в аэропорт? — спросила она у Майкла.

— Нет, это ни к чему. Лесли заказала такси. — Он бросил взгляд на часы. — Ты только подумай! Через каких-то двенадцать часов мы будем на другом краю земли, далеко от всего этого!

— Не трави мне душу, — улыбнулась Валери, стараясь разделить радость брата и не желая портить им удовольствие от предстоящего путешествия своими несчастьями.

Вечером Роберт собирается повести ее в ресторан. Несмотря на неумеренные похвалы в адрес тех перемен, что произошли с ней, Валери никак не могла найти хотя бы каплю теплого чувства к нему.

— Ну вот, — объявила Лесли, входя на кухню, — чемоданы упакованы. Ты приготовил паспорта и билеты, Майкл? Такси вот-вот приедет.

— Они в кармане пиджака, — успокоил ее Майкл. — Пойду за чемоданами.

Через полчаса они уехали. Валери поднялась наверх, чтобы приготовиться к встрече с Робертом. Криво усмехнувшись, она взяла из шкафа брючный костюм и вспомнила, как сопротивлялась давнему походу по магазинам. Куда только делась та ершистая девчонка!

Она бережно извлекла из потайной копилки дорогих воспоминаний образ Стивена, его лицо, когда он впервые увидел ее в этом костюме, его изумление, недоверие, восторг…

Принимая душ, одеваясь и подкрашиваясь, Валери отдавала себе отчет в том, что сегодняшний вечер — вовсе не тот случай, которого ждут с радостным нетерпением. Она никак не могла понять, что же привлекало ее раньше в Роберте. В нем были собраны все качества, которые так отталкивали ее в мужчинах. Как могла она полюбить этого незрелого, эгоистичного, черствого человека?

Дрожащей рукой она отложила тюбик с губной помадой, которую собиралась нанести, и отдалась мыслям, которые так долго от себя отталкивала. Задумавшись, она едва услышала звук въезжающей во двор машины.

Роберт приехал на полчаса раньше условленного, но она, к счастью, уже готова, подумала Валери, докрашивая губы.

Но когда она открыла дверь, обнаружила за ней не Роберта, а Стивена!

— Ты опоздал, Стивен. Майкл и Лесли уже уехали, — бесцветным голосом произнесла Валери.

— Да, знаю, но мне нужна ты!

Стивен вошел в кухню вслед за хозяйкой и закрыл за собой дверь. Валери, отойдя за кухонный стол, наблюдала, как он доставал из кармана злополучный конверт.

— Я нашел это, разбирая почту, — сердито начал Элсуорт. — Будь добра, объясни мне, что это значит? — потребовал он ответа, высыпая на стол перед ней клочки разорванного контракта.

— Полагаю, объяснений не требуется, — с достоинством сказала Валери. Гнев придал особую звучность ее голосу, когда она добавила: — Я поняла смысл твоих намерений, Стивен, но со мной такие вещи не проходят! Тебе не удастся купить меня — я не продаюсь.

— Ты — нет, но ведь твой бизнес — да! — парировал Стивен. — Я видел объявление в сегодняшней газете.

— Я решила заняться чем-нибудь другим, — сообщила Валери.

— Сама решила или кто-то помог тебе? Роберт, например? — со странной интонацией в голосе спросил Стивен. — Ты, должно быть, безумно любишь его? — Он был взбешен и с намеренной жестокостью добавил: — Не сомневаюсь — намного больше, чем он тебя.

— Ты не имеешь права так говорить со мной! — рассвирепела Валери. Как он смеет измерять силу чувств Роберта к ней, когда сам… когда он…

— Не имею права?! — Обогнув стол, он больно схватил Валери за плечи и сильно встряхнул ее. — Валери… я…

— Не прикасайся ко мне! — вскричала Валери.

Она беспомощно забилась в его руках. Одна часть ее существа страстно желала ощутить его тело как можно ближе к своему, внутри своего, а другая, охваченная безудержной паникой, пыталась отстраниться, убежать на безопасное расстояние.

— Не прикасаться к тебе? — сквозь зубы, с горечью говорил Стивен. — А ведь совсем недавно ты говорила прямо противоположное!

Лицо Валери побелело, глаза расширились. Ее женской гордости был нанесен сокрушительный удар.

— Как ты можешь? — жалобно спросила она. — Как ты смеешь говорить мне это сейчас?

— О, могу и смею! — уверил ее Стивен. — Я могу и смею, потому что…

Он завораживает ее своим голосом и гипнотизирует глазами, превозмогая головокружение, попыталась объяснить происходящее Валери. Дело только в этом! Иначе она вырвалась бы из его объятий, а не стояла в оцепенении в то время, как его руки, скользнув вверх по ее предплечьям, обхватили и сжали ее лицо.

Он склонялся над ней, и его тело постепенно загораживало свет, падавший из окна кухни, его губы искали ее губы. Его губы! Слишком поздно! Слишком поздно пытаться избежать его поцелуя, потому что ее губы, помнящие эту незабываемую ласку, уже с готовностью раскрылись ему навстречу. Все ее тело содрогнулось в невыразимом наслаждении, ощутив первое легкое движение его языка у себя во рту.

Она стремится к нему, она любит его так неистово! Она хочет, чтобы он подхватил ее на руки и, отнеся наверх, в спальню, положил на кровать и сказал, что… Что он любит ее? Но это не так, и он недвусмысленно дал ей это понять. Внезапно придя в себя, Валери оттолкнула Стивена и с трудом подавила вздох сожаления, рвавшийся из груди.

— Очень своевременно, — цинично проговорил Стивен, услышав, как и Валери, скрежет тормозов. — Я должен тебе сказать, Валери… — начал было он.

Но она прервала его.

— Нет, не говори ничего! Я не хочу слушать, Стивен! — с горечью выкрикнула она, по-детски заткнув уши и зажмурив глаза.

Не дождавшись ответа, Валери отворила дверь и выскочила во двор, навстречу выходившему из машины Роберту.

— Что он здесь делает? — спросил Роберт, открывая перед ней дверцу и хмуро оглядывая стоявшего на пороге Стивена.

— Зашел к Майклу, — легко соврала Валери.

Она знала, что у Стивена есть ключи от ворот и от дома, такие же, какие, по счастью, оказались и в ее сумочке, и что он сможет все запереть, а она, вернувшись, без проблем войти.

— Я так ждал этого вечера! — сказал Роберт, выезжая со двора и бросая на Валери такой выразительный взгляд, что сердце ее упало. — Ты так много значишь для меня, Вэл, — проникновенно продолжил он, подавшись вперед и накрыв влажной рукой руку Валери, которую та не успела убрать. — Так много!

Очевидно, его голос звучал задушевно и чувственно, но Валери слышались теперь в нем и другие интонации. Она решительно высвободила свою руку, испытывая большое искушение напомнить Роберту, с каким нетерпением он спешил когда-то уехать от столь много значившей для него Валери, с каким пренебрежением относился к ней в последние недели перед отъездом. Интересно, какова была бы его реакция? — думала она, не желая, однако, провоцировать ссору. Поэтому Валери лишь спокойно и не без цинизма сообщила, что приняла к сведению его слова, но считает их следствием недостатка в Мексике хорошеньких девушек.