Я вернусь за тобой

Глава 32

Я не верю ему. Не верю ни единому его слову.

Я не огнестойкая.

Я не пуленепробиваемая.

И если он уйдет, я умру.

Умру.

Это будет мой конец, потому что ничего не кажется правильным. Мой желудок скручивается в узлы. Мозг вращается из-за различных сценариев. Мое тело сотрясает от страха. Если они получат те файлы, тогда что? Что случится со мной? А если они не получат, что мне тогда делать? Ничего из этого не имеет смысла. Где Ник? Он, как и Джеймс, сказал, что придет за мной. Но год почти истек. Я больше не могу это делать. Не могу жить вот так. И чем ближе мы к Пасифик-Кост-Хайуэй, тем хуже мне становится. Мой желудок переворачивается вверх дном. В один момент мне хочется все бросить, а в другой — я до отчаяния хочу остаться в игре.

В поле зрения слева появляется пирс, и Саша визжит от восторга. Она такая счастливая. Но не я. Я стону и прижимаю руку к своему животу.

— Джеймс, пожалуйста, просто развернись.

Но он даже не слышит меня из-за ветра и Саши. Кроме того, он не слушает. Мы проезжаем пирс и поворачиваем на Пятую улицу к моему дому. Маленький мексиканский ресторанчик набит людьми, потому что сейчас время ланча. Он сбавляет скорость и сворачивает на Уолнат, а потом поворачивает в первый поворот направо.

Моя аллея. Я хватаю его за предплечье.

— Я не хочу возвращаться в свой дом, Джеймс!

Он игнорирует меня и просто паркуется перед моим гаражом, а потом выбирается из машины.

Но он идет не к моему дому. Он подходит к гаражу через аллею, открывает панель управления и вводит код. Дверь гаража открывается, когда он садится назад в «Хаммер».

— Просто я здесь живу.

Он улыбается мне, и я чувствую, как во мне поднимается тревога.

— Ты все это время жил через дорогу от меня?

Он заезжает в гараж и глушит двигатель.

— Так легче тебя преследовать, моя дорогая.

— Ха, — произносит Саша с заднего сидения. — Джеймс, ты и в самом деле большой плохой волк. Он собирался сказать Мерку, что волки разодрали меня в прерии, если бы я не вела себя хорошо, Харпер. Лучше берегись.

— Ладно, хватит, — произносит Джеймс, открывая дверь. — Давайте пойдем внутрь, и я покажу вам дом прежде, чем уеду.

Оооу. Мой желудок делает еще один переворот, и мне приходится проглотить рвоту. Не желая, я выбираюсь из машины и следую за ними мимо панели управления к внутренней двери. Джеймс набирает код, и дверь гаража закрывается, пока дверь в дом открывается. Внутри перед нами ступеньки, которые ведут на второй этаж. Мы с Сашей следуем за ним в яркую и просторную гостиную.

— Ты сможешь увидеть океан, — говорит Саша.

У него здесь, и правда, очень красивый вид. Всего квартал, но смотрит на Шестую улицу. Когда я следую за ними на балкон, я понимаю, что отсюда видно даже песок.

— Организация заплатила бы за такой вид.

Я не знаю, почему говорю это. Чтобы побыть сукой. Чтобы спрятать свое недоверие. Заставить его чувствовать вину за то, что я здесь. Или, может, из-за всего вышеперечисленного.

И все же, что со мной происходит? Я понимаю, что он делает все, чтобы я начала ему доверять, но почему я должна? Он никогда не отрицал, что это его работа. Он отрицал некоторые особенности того, почему он здесь. Не ради моего убийства. Не ради убийства Ника. Помимо этого, он очень уклончив.

— Ты должна увидеть третий этаж, — Джеймс пятится назад, берет меня за руку и ведет к небольшим ступенькам в стороне гостиной.

— Я хочу увидеть третий этаж! — восторженно кричит Саша.

— Оставайся здесь, Смурф, — рычит Джеймс.

Я знаю, что он делает, но следую за ним по ступенькам. Он ведет меня мимо спальни и кабинета, и мы добираемся до конца коридора. Затем он открывает двойную дверь, ведет меня в хозяйскую спальню и машет, чтобы я зашла.

Дверь закрывается за мной, и его руки оказываются на моих бедрах, поднимая мою футболку и лаская грудь прямо перед тем, как я начинаю протестовать.

Я хочу протестовать.

Это ложь.

Я хочу трахнуть его. Хочу отсосать ему так жестко, чтобы он забыл обо всех этих файлах, и остался со мной в постели до конца дня. Но этого не случится, так что лучшее, на что я могу надеяться, это час грязного удовольствия.

Я падаю на колени и начинаю расстегивать его штаны, но он хватает меня за предплечье.

— Нет, Харпер. Это не то, зачем я привел тебя сюда.

— Что? — Он поднимает меня на ноги. Мое лицо пылает от смущения. — Что не так?

Он просто улыбается.

— Джеймс, пожалуйста, ты меня пугаешь.

И после он притягивает меня в объятия. Его рот блуждает по моей шее, и его горячего дыхания достаточно, чтобы спровоцировать покалывание в моем позвоночнике.

— Все в порядке. Абсолютно все. Я просто… просто не хочу, чтобы ты думала, что я здесь за этим. Я привел тебя сюда поговорить и все. Наедине, — и прежде, чем понимает мое смятение, быстро добавляет, — ничего плохого.

Я не уверена, что верю ему. Секс кажется теперь нашей новой нормальностью. Было очевидно, что он использует его, чтобы получить желаемое. Чтобы контролировать вещи и выбивать меня из равновесия, чтобы я была более податливой. Но разговор?

— Почему ты такая нервная? — говорит он, беря в руки мое лицо так, чтобы поглаживать его большими пальцами.

Я выпускаю долгий выдох.

— Я просто не уверена, что все, о чем мы говорим, звучит очень утешительно.

Он ведет меня на балкон, открывает раздвижную дверь, чтобы мы могли выйти на террасу. Воздух с океана тут же ударяет в меня. Сегодня ветрено, поэтому, хоть я и знаю, что это невозможно, но я чувствую океан на своей коже.

Я глубоко вдыхаю и понимаю, что Джеймс смотрит на меня. Я улыбаюсь более расслабленно от этих знакомых запахов и чувств.

— Что?

Он трясет головой и пялится в ответ.

— Ты красивая.

Красивая.

Такое просто слово.

Красивая.

Такое говорят дети.

И все равно оно несет в себе больше, чем «прекрасная» или «великолепная», или даже «сексуальная». Оно воплощает простоту, которая заставляет мое сердце кружиться под эхо его голоса в моей голове.

— Я бы хотела, чтобы нам снова было по «шесть».

Он кивает мне.

— Д, нова попытка. Я бы хотел, чтобы у нас была новая попытка. И знаешь, что бы я сделал по-другому?

По моему лицу внезапно начинают течь слезы. Я стираю их и сглатываю новую неизведанную эмоцию, чтобы ответить ему.

— Что?

Он сокращает дистанцию между нами одним шагом, но этот шаг меняет все перед моими глазами. После этого шага я начинаю принадлежать ему. И когда его руки обхватывают меня так, как они делали это множество раз, это тоже все меняет для меня.

— Почему ты плачешь? — мягко спрашивает он. — Разве ты не хочешь узнать, что бы я поменял?

Я немного улыбаюсь и вытираю лицо.

— Хочу. Я хочу знать. Прости. Мне просто внезапно стало грустно. Будто в этот момент что-то происходит неправильно.

— Эй, — произносит он, поднимая мой подбородок так, чтобы я смотрела на него. — Ничего неправильного не происходит, ладно? У меня все под контролем.

— Что все? — говорю я, пытаясь остановить слезы. — Что нам нужно контролировать? — Мое сердце бьется так сильно, что я могу потерять сознание. Я тянусь к стеклу, из которого сделаны перила на террасе, но Джеймс меня удерживает. Он ведет меня к шезлонгу, опускает и притягивает меня до тех пор, пока я не оказываюсь прижатой спиной к его груди.

— Ты настолько встревожена, Харп. Остановись. Я привел тебя сюда, чтобы рассказать о нашей новой попытке. Поэтому просто расслабься и наслаждайся моей историей.

Я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Понимаю, что слишком бурно реагирую, но это привычное состояние, и я не в силах его остановить.

— Мне нужны те таблетки, Джеймс, — говорю я больше себе, чем ему.

— Харпер, — строго произносит он. Строго настолько, что я слегка подпрыгиваю. — Я не хочу больше слышать об этих сраных таблетках. Я также не потерплю истерик. Ты не будешь их принимать, понимаешь меня?

— Не то чтобы я могла их принять. У меня их даже нет.

— Ты меня понимаешь?

— Да, — отвечаю я. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть его лицо, на котором разливается истинная ярость. — Прости, это была шутка. Просто глупый случайный комментарий. И все.

— Он контролирует тебя этими таблетками, Харпер.

— Кто?

— Твой отец, кто же еще? Это он выписал их для тебя. Он тот, кто подсадил тебя на них.

— Чтобы контролировать панические атаки. Но его даже поблизости нет, так что оставь это.

— Обещай мне…

— Я обещаю, Джеймс. Просто скажи, что бы ты изменил. — Я скрещиваю руки, злясь на изменение своего настроения. И его. Мы все сегодня на взводе.

— Прости, — говорит он, целуя меня в лоб. — Прости, я просто знаю, как тяжело снять тебя с них, так что я не хочу, чтобы ты вернулась назад к привычкам.

— Когда это у меня был хоть шанс?

— Ладно, хорошо. Ты готова?

Я поворачиваюсь так, что теперь лежу на боку на его груди, а после закрываю глаза и наслаждаюсь его запахом. Его сильные руки вокруг меня. Он ласково водит пальцами вверх и вниз по моим рукам. Но Джеймс молчит, поэтому говорю я:

— Я бы хотела, чтобы ты пришел увидеть меня в день, когда нам исполнилось «шесть», и согласился на предложение моего отца. — Я хохочу, когда смотрю на него. А затем останавливаюсь, потому что он хмурится на меня.

— Нет, Харпер. Я не мог сказать «да» на такое грязное предложение. Это было единственной хорошей вещью, которую я сделал в своей жизни. У тебя было счастливое девство, не правда ли?

— Да, — признаю я.

— Так что забрать его тогда означало бы разрушить тебя. То, кто ты сегодня, все те качества, которые я в тебе люблю, и хорошие, и плохие, все это из-за того, что мы двенадцать лет были порознь.

— Тогда как это может быть новой попыткой? — спрашиваю я, сбитая с толку. Сегодня все сбивает с толку.

— Это новая попытка, потому что я сделал бы это снова.

Мои слезы возвращаются. Он прижимается лицом к моей шее, когда крепче притягивает к себе.

— Я люблю тебя за то, кто ты. Я люблю тебя прямо сейчас, абсолютно все в тебе. Я хочу, чтобы ты осталась такой. Я не изменил бы ни единой вещи, Рыба-лев. Ни единой сраной вещи. Я люблю то, как мы встретились. Люблю тот дурацкий купальник, похожий на костюм балерины, который ты носила. Я люблю то, что ты пыталась зарыть меня лопаткой и ведерком, и похоронить меня в песке, как свой секрет…

— Ты знал?

— Нет, малышка. Я не знал, пока ты не сказала мне свое имя под пирсом. Мне понадобилось двенадцать лет, чтобы это выяснить, — он смеется. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я думал о тебе каждую ночь. Где бы я ни находился в мире. Что бы я ни делал. И хоть даже мне и пришлось сказать твоему отцу «нет», мой ответ всегда был «да», — он поворачивает мою голову и нежно целует меня в губы. — Мой ответ всегда был «да». Ты — моя, Харпер. И всегда была моей. И если я скажу тебе пройти сквозь пламя?

— Значит, я огнестойкая, — шепчу я в ответ.

— Ты веришь мне?

Я отрицательно мотаю головой.

— Я не пуленепробиваемая. Я — сплошной унылый беспорядок.

— Ты — пуленепробиваемая. К тебе нельзя прикоснуться, малышка. Нельзя. Потому что я — твой щит. Это все, что тебе нужно знать. Просто… — он подталкивает меня, пока я не поворачиваюсь настолько, чтобы посмотреть в его глаза. — Просто доверься мне.

— Ты придешь за мной? — Он улыбается, и мое сердце крошится. — Ты уходишь, не так ли?

— Нет, — отвечает он слишком быстро. — Я не ухожу. По крайне мере, не навсегда. Я собираюсь получить то, что должен, и я вернусь. А после мы отправимся смотреть на закат. Если мне суждено сделать что-то в последний раз, то я встречу с тобой закат.

И после его грудь содрогается от смеха. Я чувствую себя самым грустным человеком на земле, когда он подталкивает меня вперед, выскальзывает из-под меня и уходит делать свою работу.