Я знаю (СИ)

— Половина седьмого.

— Самое время. Ну что, разверзлись небеса?

— Что?

— До рассвета не убежишь?

— Почему ты думаешь, что я могу убежать? — разволновалась я, повернув к парню голову.

— Не знаю. Ты веришь мне? — прозевал Давид.

— Верю.

— Вот и верь. А других не слушай, — ещё тише произнёс парень.

Я промолчала. Внезапно вспомнила слова комендантши, которой показалось, что мы с Давидом друг другу не подходим. Вовсе я её не слушала. Вовсе я не расстроилась и не думала об этом те десять минут, пока ждала Давида. Просто каждому было бы такое неприятно слышать, вот и всё.

— Давид, — тихо позвала я парня.

— М-м, — промычал засыпающий парень, ещё сильнее прижимая к себе.

— Я люблю тебя.

— Я тоже, — Давид поцеловал меня в макушку. — Спи, Ася.

И я послушалась.

Глава 23

Я предупредила Виту, что нас на занятии с Давидом не будет, и вот к девяти утра в понедельник мы с парнем шагали в актовый зал. Насчёт своего освобождения от занятий Алиев не переживал, но я твёрдо решила, что выпрошу эту бумажку с подписью у Антонины Романовны, чтобы Давиду не пришлось отрабатывать пары.

В актовом зале творился хаос. Заведующая студенческим клубом уже кого-то отчитывала, прогоняя со сцены. Я оглянулась и быстро направилась к ней, чувствуя, что Давид идёт следом за мной. Идёт за мной. Как и обещал. Я про себя улыбнулась.

— Настя? — послышалось сбоку.

Василиса. Точно! Совсем забыла, что одногруппница участвует в подобных мероприятиях, танцуя какие-то современные танцы. Вот и сейчас она сидела в компании, видимо, своего танцевального ансамбля. Девушка удивлённо перевела взгляд на моего спутника.

— Давид? Эм-м. Привет, ребята, — натянуто улыбнулась.

Алиев кивнул. Я, не обращая внимание на её небольшую озадаченность, приветливо махнула рукой:

— Привет, Василиса, — уселась рядом с ней в кресло. Давид не отставал.

— Ты какими судьбами здесь? Точнее, вы.

— Мне позавчера Антонина Романовна позвонила, сказала, что нужна помощь с организацией. Сказала в девять подойти сюда. Вот мы… тут. Ты случайно, не знаешь, что нужно?

Сколько не думала, так и не придумала, чем я могу тут пригодиться.

— Хм-м, — протянула девушка. — Понятия не имею.

— Ладно, спасибо. Тогда я сама у неё уточню.

— Стой. Пока не иди, — предостерегающе подняла руку Василиса. — Сейчас минимально номера прогоним, а потом спрашивай. Иначе она тебя пошлёт.

Словно подтверждая слова одногруппницы, заведующая студенческим клубом заверещала на весь актовый зал:

— Узорский, про какой флэшмоб ты мне сейчас затираешь? Ты видишь, что я занята? — какой-то парень, стоявший рядом с ней, моментально убрался из поля зрения женщины. — Так! Танец! Коллектив "Виктори". На сцену! Быстро-быстро-быстро!

Василиса приподняла брови и сорвалась с места, а я вдогонку ей благодарно улыбнулась. Да уж, совсем не хотелось попасть под раздачу Антонины Романовны.

В актовом зале стемнело, лишь софиты на сцене завращались, разбрасывая разноцветные огни вокруг.

Я почувствовала, как чья-то тёплая рука опустилась мне на колено. Нестерпимо хотелось полностью прижаться к Давиду, но мешал деревянный подлокотник. Прикрыла глаза и положила голову парню на плечо.

Вчерашний день был таким же чудесным, как вся предыдущая неделя. Мы с Давидом проснулись, когда уже окончательно рассвело. Ещё долго нежились под одеялом, не спеша вставать. Потом позавтракали, посмотрели фильм. Целовались. Снова занялись любовью.

Я чуть со стыда не сгорела, когда Давид снова бесстыдно разглядывал меня при свете дня.

— Тебе нечего стесняться, — прохрипел парень, когда я, оставшись без нижнего белья, попыталась прикрыться рукой.

— Это тебе нечего стесняться, — ответила я, другой рукой проводя рукой по его груди. Всё же я уже возбудилась, и какой-то стыд всё-таки потерять успела.

Алиев снова достал из прикроватной тумбочки запечатанный презерватив, вынул его из упаковки…

— Можно я? — вырвалось у меня раньше, чем я подумала. Алиев неверяще остановился. Я села, смущённо протянула руку за защитой, подняла на Давида глаза и неумело надела презерватив на возбуждённый член парня. Тот охнул и запрокинул голову. Я лишь сглотнула ком в горле, оценивая свои далеко не целомудренные ощущения от этого действия. Такое прикосновение возбуждало до дрожи в ногах.

— Если ты меня бросишь, эта картина останется со мной навечно. И никто не сможет с этим ничего сделать, — прошептал он.

— Я тебя не брошу, — хрипло пробормотала я, когда Давид наклонился к моей груди и снова начал творить эти безумные вещи.

— Тогда готовься, Ася. Ты не представляешь, сколько раз и в каких позах я хочу тебя трахнуть, — глухо мне на ухо парень, входя в меня.

Я смущённо потупила глаза, но невольный стон, который у меня вырвался, вовсе смущённо не прозвучал. Совру себе, если скажу, что где-то глубоко внутри, я себе ничего подобного не представляла.

Горячая ладонь на моей ноге ни на что не намекала, не ласкала, не гладила, а просто лежала, будто защищая. Но мысли, возвращающие меня во вчерашний день, уже возбудили меня. В актовом зале было темно, и я уткнулась носом в шею парня, вдыхая так нравившийся мне запах. Сама положила ладошку на бедро Давида, аккуратно погладила, подбираясь к паху.

Нога Алиева дёрнулась в сторону.

— Ася, что ты вытворяешь? — раздражённо спросил парень.

— Я? — озадаченно спросила я.

— Ты хочешь, чтобы я тут со стояком разгуливал?

— Нет, — потупилась я.

Парень вместо ответа резко закинул ногу за ногу, шумно выдохнув. Я лишь невольно улыбнулась, не убирая своей головы с плеча Давида. Алиев свою руку с моей коленки тоже не убрал.

Не знаю, долго ли мы так просидели. Я в таком умиротворении могла бы сидеть вечность. Свет в зале, наконец, включился, а Антонина Романовна, на ходу раздавая указания звукачам, быстро убегала из помещения. Я с трудом вырвалась из своего блаженного состояния.

— Антонина Романовна, — позвала я женщину, не очень резво поднявшись с кресла.

Та обернулась, нахмурив брови. Быстро смерила меня взглядом, видимо, по цвету волос опознала меня, и лицо её просветлело.

— Анастасия Громова?

— Да, я, — активно закивала. — Вы мне…

— Так, умница, что пришла. В моём кабинете на столе найдёшь сто бумажек, нацарапанных этими, — кивок в сторону веселящихся возле сцены студентов, — с именами участников. Надо на этой неделе подать списки в деканат, у кого будет освобождение. У кого на неделю, у кого на две. Это уточни. И потом подписанные каждому вручишь, чтобы ничего не потерялось. И вообще списки перепроверь, чтобы все были. Поняла?

— Да. Скажите…

— Вот ключ, — заведующая студклубом протянула мне связку. — Мой телефон у тебя есть. Что-то ещё?

Вопросов у меня было много, но, видимо, женщина куда-то сильно спешила, поэтому я рискнула задать самый волнующий меня вопрос.

— А можно мне в помощники другого студента взять? И ему тоже освобождение? — чуть ли не заламывая руки, уточнила я.

Антонина Романовна посмотрела на меня, как на полоумную.

— Да, про тебя не соврали, — пробормотала она. И уже громче добавила: — Да хоть пятерых. Думаешь, я перепроверять буду? Только не наглей!

— Не буду, — клятвенно заверила я её.

Женщина коротко кивнула, развернулась на каблуках и уцокола из актового зала.

Я развернулась к Давиду. Тот едва сдерживал смех.

— Что? — с невольной улыбкой обратилась я к нему.

— Громова, да ты преступница! Пользуешься полномочиями? — Алиев вплотную подошёл ко мне.

— Неправда, — протянула я. Правда, ещё как воспользовалась.

— Мне приятно, что ради меня ты так мошенничаешь, — всё-таки рассмеялся парень.

— Вовсе нет. Ты же вызывался помогать? Вот и будешь, — я серьёзно подняла вверх указательный палец. — Идём.

— А куда идём?

— В кабинет Антонины Романовны.

— А где её кабинет?

А вот этого я не знала.

— Спрошу у Василисы, — решила я, увидев одногруппницу, скрывающуюся за кулисами. — Жди здесь, — я нахмурила брови. — Там девушки, наверняка, переодеваются.

Давид только хмыкнул.

За кулисами сцены нашего университета я ни разу не была, но примерно представляла, как тут всё устроено. Давно, ещё когда я училась в школе, мама, договорившись с подругой, работающей в театре, провела меня по недоступному для обычного зрителя внутреннему миру места для зрелищ. Сказать, что я была поражена, это ничего не сказать.

Я юркнула за кулису. Одногруппница уже испарилась, как, в общем-то, и все остальные студенты.

Практически все. За одним исключением. Она стояла ко мне полубоком. Высокая, красивая, идеальная. Впрочем, как и всегда. Ника Азарова.

Я сделала пару шагов назад, приняв решение попросту сбежать. Ника была полностью погружена в свой телефон, что-то быстро печатая. Ничего страшного, на вахте спрошу, где кабинет завстудклуба. С меня не убудет.

— Настя? — улыбнулась девушка, вдруг резко повернувшись ко мне.

— Привет, Ника, — прокашлялась я.

— Ты какими судьбами здесь? — вежливо спросила она.

— Списки студентов в деканат подавать. Чтобы от занятий освободили, — ответила я.

Спрашивать, что здесь делает Ника, я не стала. Наверняка, что-то невероятно важное. Всё же староста потока.

— Ого, очень важное дело, — всё так же ровно улыбаясь, сказала девушка.

И не понятно, серьёзно она говорит или всё же издевается.

— Не знаешь, где девочки из коллектива "Виктори"?

— Знаю, — взмахнула наманикюренной кистью в сторону, — тут спустишься вниз, сразу направо. Прямо по коридору и последняя дверь. Проводить? — участливо уточнила Ника.

— О, нет, думаю, разберусь, — смутилась я. — Спасибо, Ника, — нервно махнула рукой. — Пока.

Я смущённо улыбнулась и пошла в указанном направлении.

— Обращайся, — любезно прозвучало мне в спину.

Я шла в указанном Никой направлении, честно говоря, слегка опасаясь. Мало ли, дорога куда-нибудь завернёт, и окажусь я в тёмном-тёмном подвале, откуда меня Ника Азарова не выпустит, пока я не отдам ей Давида Алиева. Но нет, три минуты, и вот я уже возле не конца закрытой двери с нацепленной на неё табличкой "Коллектив современного танца "Victory". Аж стыдно стало.

Приподняла руку, чтобы постучать в дверь, как вдруг послышался голос одногруппницы:

— … совсем недолго, может, неделю какую.

Неделю какую мы с Давидом встречаемся. Неужели они… обсуждают… нас?

Малодушно опустила руку, решившись подслушать.

— А что Ника? — раздался незнакомый голос девушки.

— А что Ника, я откуда знаю, — раздражённо ответила Василиса. — Мне никто не докладывает. Да и не надо мне этих сплетен. Но Настю, капец, жалко.

Сердце сжалось. С чего это жалко?

Я проглотила вдруг появившийся ком в горле, пропустив чью-то и без того тихую фразу.

— Вы её просто не знаете. Святой человечек, — видимо, ответила кому-то одногруппница. — И с кем связалась, блин. Может, он на спор с ней замутил…

Всё, этого мне было достаточно. Я отшатнулась от двери, словно увидев ядовитую змею.

Развернулась и побежала в обратном направлении.

Конечно, я знала, что не на спор. Это всё ерунда. Бред какой-то. Жалко меня Василисе. Как будто она что-то знает. Как будто она видела, как он смотрит на меня, когда накручиваю кудрявый локон на палец. Как будто она чувствовала, как он меня целует.

Нет, я уверена, что всё по доброй воле.

Я летела вверх по лестнице. Неприятные слова звоном отдавались в ушах.

"И с кем связалась, блин".

"Уж больно он для тебя неподходящий".

Помотала головой, отгоняя ненужные мне мысли.

Связалась с кем надо. Подходящий.

Давид ждал меня на том же самом месте, где я его и оставила. Подпёр щёку кулаком, лениво проводя большим пальцем по экрану. Поднял на меня глаза раньше, чем я к нему подошла. И сразу его взгляд потеплел, а губы растянулись в нежной улыбке.

Иди, Василиса, глупая, посмотри! Посмотри, с кем я связалась!

— Чего ты такая взмыленная? — спросил парень, приподнимаясь с кресла.

— К тебе бежала, — улыбнулась я.

— Что-то случилось? — посерьёзнел парень.

— Нет, всё хорошо! — чересчур радостно воскликнула я. — Только всё-таки нужно у вахтёра уточнить, где кабинет Екатерины Ивановны.

— Ася?

— Давид, всё хорошо. Пойдём, — улыбнулась я, потянув парня за руку. Тот повиновался.

У меня всё хорошо.

У меня всё хорошо.

Глава 24

Уже на следующий день мы с Давидом подготовили списки освобождаемых от занятий студентов, и, признаюсь, это, скорее, я помогала парню, нежели мне он. Не я кого-то обзванивала и выискивала по всему университету, и уж, тем более, не я три раза ходила в деканат.

Вечером этого же дня мы освободились немного позже, если бы просто пошли на пары. Но освободились же. Где-то глубоко внутри себя я думала, что надо было всё-таки не спешить, а растянуть работу хотя бы до четверга.

Эх.

Даже молча сидеть рядом с Давидом и исподтишка следить, как он быстро строчит необходимое на бумаге, мне было в удовольствие. Да, завтра на занятии мы тоже будем сидеть рядом, но вряд ли одногруппник рискнёт ни с того ни с сего подуть мне в ухо или даже прикусить его. А про поцелуи уже и речи не идёт.

Сразу покраснела, вспоминая, как накидывался на мои губы Давид, когда Антонина Романовна выходила в коридор. Мы сидели в небольшой коморке, присоединённой к её кабинету. И я не сразу поняла, почему Алиев так довольно хмыкнул, когда именно здесь мы нашли необходимые нам списки.

И я совсем не отбивалась, а только доверчиво подставляла губы, шею, ключицы. Робко целовала сама в ответ. Под конец, вовсе и не робко. Если Антонина Романовна вдруг вернётся, рассуждала я, то мы сразу услышим. Тем более, мы спрятались за дверью, думала я. Так и случалось, конечно.

Конечно же, заведующая студклуба к нам даже не думала заглядывать. Но сам факт, что это может случиться, только добавлял остринку.

И вот завтра этого не будет.

Мы шли к общежитию. Давид собирался в тренажёрный зал, а Вита как раз собиралась сегодня ночевать в комнате. Поболтаем.

— Завтра какой план? — спросил Алиев, когда мы подошли к крыльцу общежития.

— Какой план? — не поняла я.

— Можем, конечно, на репетицию концерта попялиться немного, если хочешь. Но есть идея поинтереснее…

— В смысле, на репетицию пялиться? — ошарашенно спросила я. — На пары завтра пойдём!

— Какие пары?

А какие, кстати, пары? Вот же ж отличница. Понятия не имею, какой сейчас цикл.

— Мы же сделали работу. Значит, завтра… — под конец я стушевалась под хмурым взглядом парня.

— У нас освобождение на неделю, Громова.

— Ну и что? Мы же справились с задачей, и чем мы теперь будем заниматься эти дни? Прогуливать?

— Какое прогуливать? — раздражённо спросил Давид. — Нам дали задание. На. Неделю. Мы справились раньше, остальное время наше.

— Так не надо было так быстро делать всё! — всё-таки вырвались наружу мои мысли.

— Бред какой-то, — не оценил Алиев. — По-твоему, надо было целую неделю писать эту лабуду, чтобы на пары не идти? А вот если за один день сделать, то не считается?

— Целую неделю мы бы это не делали! — возразила я.

Давид закатил глаза.

— Полная херня.

— Дави-ид, — я попыталась надавить на парня.

— Я завтра не приду.

— В смысле?

— И послезавтра. И в пятницу.

— С чего это?

— У меня освобождение.

— Я скажу преподу, что ты прогулял, — вдруг припугнула я.

— Говори, что хочешь.

Я насупилась.

— Всё. Поехал, — парень сделал шаг ко мне, быстро поцеловал в лоб, развернулся и направился к своему красному Mersedes'у.

Неверяще уставилась ему в спину. Спустя несколько секунд отправилась за Давидом.

— Алиев! — крикнула я, когда он усаживался за водительское сиденье.

— Что?

— И ты вот сейчас поедешь так?

— Да.

— А на пары пойдёшь завтра?

— Конечно, нет.

— Ну и… пока, — фыркнула.

— Пока, — ответил Давид и хлопнул дверью. Машина тронулась и быстро выехала с парковки.

Ещё с минуту ошарашенно смотрела в ту сторону, где скрылся автомобиль. "Конечно, нет". Ну, Алиев, уже я воспользуюсь положением и понаставлю тебе "энок". Заслуженных и незаслуженных.

Вита уже была в комнате, с удивлением всматриваясь в меня. Я, как фурия, влетела в комнату, чуть ли не раскидывая всё на своём пути. Подруга, как всегда, вопросов не задавала. Лишь рассказала собственные новости и как прошла сегодняшняя пара. Ну и то, что кренделей с сахаром сегодня в буфете не было.

Я кивнула и зло сделала большой глоток красного чая, приготовленного и, видимо, купленного подругой.

— А-ай, — пискнула я, выплёвывая чай обратно в кружку. Ибо кипяток!

— Настя-я! — закричала вместе со мной соседка.

— Нормально, — чуть не взвыла я. — Спасибо… за чай. Люблю его.

— Ага, — промычала Вита. И всё-таки не сдержалась: — Я тебя в первый раз в жизни такой злой вижу. Что случилось-то?

А мне только это и надо было. Всё выложила как духу. Подруга только хихикнула.

— А ты что думаешь? — рискнула я спросить у Виты.

— Я бы сделала, как Давид, — осторожно проговорила подруга. — Но… ты это ты. Конечно, иди, если тебе хочется.

Я лишь кивнула. Если мне хочется. Будто мне хочется. Вообще не знаю, чего мне хочется. Как минимум, чтобы Давид так с парковки не уезжал, лишь в лоб поцеловав.

— Ладно, — тяжело вздохнула я. — Что там вообще за цикл на этой неделе?

Вита в ответ громко расхохоталась. Пусть настроение у меня было не самое лучшее, но я тоже рассмеялась. Чтобы Настя Громова да вот такое спрашивала…

За вечер несколько раз откладывала учебник и порывалась написать парню. Но каждый раз себя останавливала. Он не пишет, и с чего это я должна писать. Хотя же мы вроде как не поссорились.

В десять вечера я не выдержала и напечатала:

"Спокойной ночи, Давид".

Хотя сна не было ни в одном глазу.

Через несколько секунд пришло ответное:

"Спокойной ночи, Настя".

Настя!

Видимо, всё же поссорились.

Злая и невыспавшаяся, утром собиралась на пару. Вита тактично молчала. На улице темно, хоть глаза выколи. Ещё и холодно. Я всегда любила зиму и, особенно, Новый год, но сейчас меня ничего не радовало.

— Насть, — вдруг позвала меня подруга. Я обернулась. Она, в свою очередь, кивнула в сторону. Красный Mersedes.

И Давид.

Парень достал рюкзак из машины, хлопнул дверью, щёлкнул ключом и направился к нам. Злющий аки чёрт. Интересно, с чего это.

Вита с интересом за ним наблюдала. Я попыталась отвести от Алиева взгляд, но, конечно же, ничего не получилось.

— Чего встала? Иди, — буркнул Давид на подругу.

Та лишь повела плечом. Развернулась и летящей походкой пошла в университет.

Я молча стояла возле Алиева.

— Пойдём. Опоздаем, — процедил парень.

— Куда пойдём?

— На пару, — в таком же тоне продолжил Давид, сделав шаг.

— Ты же не хотел идти, — я осталась на месте.

— По-прежнему не хочу.

— А чего идёшь? — мягко спросила я.

— Совесть заела, — фыркнул парень, отвернувшись.

Я же, напротив, не смогла отвести от Давида взгляда, плохо скрывая улыбку.

— Ты из-за меня идёшь? — скорее утвердительно, чем вопросительно объявила я.

— Идём, Громова, я не люблю опаздывать.

— А чего ты злишься? — улыбка уже сама собой появилась на губах.

— Не знаю. Мне всё это в новинку, — повернулся ко мне парень.

— Что в новинку?

— То, что из меня так мастерски верёвки вьют.

— Я из тебя верёвки вью? — рассмеялась я.

— Громова, — устало пробормотал Алиев.

— Да, кстати, — я предостерегающе подняла палец, — ещё раз меня Настей назовёшь, я…

— Что? — кривовато улыбнулся Давид.

— Я тебя… не знаю пока что. Но бойся. Всё, идём, — схватила Давида за руку и потянула к машине.

— Стой. Куда?

— Сегодня, так и быть, прогуляем. А завтра обязательно пойдём. Обязательно!

Давид сначала послушно шёл со мной, а потом вдруг резко остановился.

— Что? — тоже остановилась я.

Парень притянул меня за руку и нежно поцеловал в губы. Ноги стали ватными.

— Губы обветрятся, — промямлила я.

— Тогда идём, — подтолкнул Алиев меня к машине.

Мы отлично "прогуляли" этот день у Давида в квартире.

Сменной одежды у меня снова не было, и, кажется, мы с Давидом снова были рады этому факту. Так что я снова оказалась в огромной майке и широких шортах парня.

Я приготовила парню свои фирменные сырники. Потом в обнимку, как самые настоящие влюблённые, мы смотрели "Друзей". А после, когда Давид готовил нам обед, я заснула на диване. Сказывалась тревожная ночь. Мама всегда говорила, что нельзя ложиться спать, не помирившись. Отныне введу такое правило и у нас с Алиевым.

Разбудила меня трель мобильного телефона. Я открыла глаза. Телевизор был выключен, а на мне лежал знакомый плед. Смущённая, я мгновенно уселась, оглядываясь. Давида в комнате не было. Судя по звукам из ванны, он говорил по телефону именно там.

Я, стараясь не шуметь, подошла к окну. Весь город был в белой мелкой дымке. У меня было чудесное место, чтобы за этим наблюдать. Так высоко.

Кажется, Давид показал мне самые лучшие места в этом городе.

Через пару минут парень вышел из ванной. Я быстро обернулась. Эмоций он скрыть не успел.

— Проснулась? Разбудил? — попытался улыбнуться парень.

— Что-то случилось? — тихо спросила я.

— Отец звонил, — коротко ответил Давид.

Повисло молчание.

— Твой отец… хочет со мной познакомиться?

— Тебе это не надо, — скривился парень.

— А вдруг надо! Ты же сам это предлагал. Увидимся с ним, да и всё.

Алиев только тяжело вздохнул. Подошёл ко мне. Поставил руки по бокам от меня, упёршись в подоконник. Я мгновенно положила руки на плечи парня. Он медленно наклонился и поцеловал. Я могла бы стоять и целоваться так целую вечность, если бы на неё хватило воздуха.

Давид оторвался, давая нам обоим возможность сделать вздох. Вдруг он развернул меня лицом к окну. Я снова уставилась в белые мушки, мельтешащие перед глазами. Но они уже у меня такого восторга не вызывали. Отодвинув волосы в сторону, парень поцеловал меня в шею, а потом аккуратно коснулся зубами. Не встретив никакого сопротивления, слегка прикусил. Я задрожала и, если бы не руки Давида, рухнула бы на подоконник.

— Ого, — только и прохрипел парень. Подобные мысли были и у меня. Но озвучивать сил не было. Я закрыла глаза и полностью отдалась во власть парня.

На одну минуту Давид меня оставил. Когда вернулся, то сразу плотно прижался ко мне сзади, недвусмысленно намекая на то, что очень возбуждён. Я освободила от волос другую сторону шею. Давиду даже говорить ничего не пришлось. Сразу всё понял.

Парень запустил руки под майку, одновременно взяв в каждую ладонь грудь. Соски уже давно затвердели и требовали прикосновений умелых пальцев. Давид приподнял лифчик и сделал то, что мне так хотелось. Я застонала.

— Ася, я больше не могу, — глухо прозвучал низкий голос возле моего уха.

— И я, — прошептала я.

Алиев легко стянул с меня свои же шорты и так же резко трусы. Послышался звук разрываемой упаковки и натягиваемого презерватива. Давид положил одну руку мне на бедро, слегка притягивая меня к себе, другой — осторожно коснулся между ног, поглаживая складки и задевая пальцами клитор, каждый раз заставляя всё сильнее меня вздрагивать.

Я охнула, когда Давид внезапно зашёл в меня. Ощущение наполненности снова расслабило меня. Подогнулись руки.

— Упрись, — хрипло приказал Давид, кладя мою кисть на подоконник.

Подчинилась, насколько смогла. Алиев сначала двигался медленно, давая привыкнуть.

Всё было по-другому. Всё чувствовалось иначе. Острее. Жёстче. Слаще.

Парень постепенно наращивал темп. Комнату наполняли хлюпающие звуки, появляющиеся между нашими телами. И сейчас меня совсем это не смущало. Каждый толчок заставлял мой рот выпускать какой-то пошлый стон.

Эмоции и чувства переполнили меня, насытили, казалось, больше некуда. Я не знала, куда деваться. Заметалась.

— Давид, — прохныкала я. Уж он-то знал, что с этим делать. Это он со мной сотворил.

Алиев мгновенно дотронулся до чувствительной точки между ног. Пара касаний — и меня накрыла космической силы волна. Тело задрожало. Если бы Давид снова меня не поддержал, я бы впечаталась лбом в подоконник. Не знаю, сколько это длилось. Почувствовала, как вдруг Давид чуть сильнее сжал меня, что-то хрипло простонав.

Мы замерли, оба тяжело дыша. Я снова положила руки на подоконник, уже пытаясь сама себя поддержать.

На несколько секунд Давид оторвался от меня. Затем я почувствовала, как его тёплые руки натягивают на меня трусики, затем шорты. Алиев развернул меня к себе.

Я, вспомнив, как несколько минут чуть ли не кричала на всю квартиру, покраснела и сразу же спрятала своё лицо на груди у парня.

Давид хмыкнул мне в макушку, а потом и вовсе рассмеялся.

— Да, самое время стесняться, Асенька.

Вместо ответа я зажмурилась и ущипнула его за бок. Тот зашипел и слегка потянул меня за локон. Я осмелилась поднять на него глаза.

— Мне нужно в душ, — промямлила я. В жизни я так не потела.

— Сходим, обязательно сходим, — поиграл бровями Давид, и я снова покраснела. — Только давай сначала пообедаем. Я так адски есть хочу.

Как хорошо, что он это предложил! Я та-ак проголодалась. Как бы сильно я не хотела помыться, есть я хотела куда больше.

Глава 25

Это случилось в субботу вечером. Как и было запланировано.

Давид припарковал машину, оглядел меня, нервно ковыряющую кнопку куртки, и снова сказал:

— Ася, нам необязательно туда идти.

Я решительно замотала головой.

— Нет, нам надо познакомиться. Иначе Григорий Афанасьевич от тебя не отстанет.

Алиев-младший плотно сжал зубы.

— Твоё бы упрямство да в другое русло.

— Какое другое?

— Просто другое, — Давид выключил зажигание. — Идём. Быстрее начнём — быстрее закончим.

Мы подошли в огромным стеклянным дверям ресторана. Давид решительно отверг идею устраивать ужин в доме его отца. Сошлись на этом месте. Ресторан "Корона". Говорящее название.

Когда мы зашли внутрь заведения, я уже и правда подумала, что идея никогда не видеться с отцом Давида, очень даже хорошо звучит. В глазах зарябило от роскоши. С нами поздоровались, как с самыми желанными гостями и помогли снять верхнюю одежду.

Огромное зеркало на входе не давало попытки не посмотреть на себя. Я хорошо выглядела. Точнее, так я думала, когда разглядывала себя в комнате, собираясь в общежитии. Вита красиво уложила мои волосы, слегка сплетя непослушные пряди сзади, таким образом, оставив их распущенными. До кучи уговорила меня слегка подкрасить глаза и губы. Платье, которые мы общим трудом выбрали, действительно казалось мне подходящим для первого знакомства с родителем парня. Не кричащее, не вызывающее. "Не монашеское", — добавила Вита. Да, достойное. Но сейчас…

До настоящего момента я правда не понимала, насколько в разных кругах мы вращаемся с Давидом. Он вписывался в этот интерьер, как никто другой. И не рубашка с классическими брюками были тому причиной. Его взгляд, движения, осанка. Я же сюда не вписывалась. Совсем.

— Ты очень красивая, — прошептал мне Давид, заметив, что я смотрю на нас в зеркало. Поцеловал в висок.

Проглотив ком в горле, я кивнула в знак благодарности.

Мы посетили уборную, а затем нас сопроводили к нужному столику.

Отца Давида я узнала издалека. С сыном они были очень похожи.

При нашем совсем близком появлении мужчина поднялся с места. Губы посетила вежливая улыбка.

— Давид, Анастасия, — кивнул он.

— Отец, — ровно сказал Алиев-младший.

— Здравствуйте, Григорий Афанасьевич, — поздоровалась я удивительно уверенно. Думала, что после открытия в холле, мой голос даст петуха.

— Присаживайтесь, — предложил отец Давида, подавая пример.

Мы уселись на места. Перед каждым на белоснежной скатерти уже лежало меню. Давид мгновенно раскрыл его.

— Рад с вами, наконец, познакомиться, Анастасия. Сын так успешно прятал вас от меня, — с лёгким укором произнёс Григорий Афанасьевич.

Парень исподлобья наблюдал за отцом. Я вежливо улыбнулась:

— Мы совсем недолго встречаемся с Давидом.

— Дольше, чем вам кажется, Анастасия.

Я недоумённо свела брови.

— Ася, что ты будешь? — отвлёк меня от размышлений Давид.

Открыла меню. Застыла на месте. Названия блюд мне практически ни о чём не говорили. Татаки, крабкейк, велуте, тальятелле… Запечённые бургундские улитки — единственное, что я поняла из всего этого многообразия. Но не заказывать же их, в самом деле.

Растерянно подняла глаза. Григорий Афанасьевич с интересом меня разглядывал.

— Нужна помощь? — уточнил он.

— Нет, — прохрипела я. Прочистила горло, снова бросила взгляд на витиеватые строчки и уже увереннее сказала: — Буду салат "Цезарь".

— И всё? — вскинул брови отец Давида.

— Да, я не голодна.

Давид это никак не прокомментировал. Мы действительно не так давно ели. Пасту, которую готовили вместе. Которая, я уверена, куда вкуснее всех этих восхитительных блюд вместе взятых.

Григорий Афанасьевич сделай взмах рукой, видимо, намекая, что мы готовы сделать заказ.

К нам мгновенно подошёл официант. Без помощи ручки, бумаги или даже планшета он запомнил наш выбор и, пожелав "Приятного вечера", удалился. Да, в таком месте стоит хоть раз в жизни побывать.

— Расскажите о себе, Анастасия, — Григорий Афанасьевич элегантно откинулся на спинку кресла.

Я поняла, что уже добрых десять минут, сижу с неестественно выпрямленной спиной, вероятно, копируя Нику Азарову. Хотелось слегка сгорбиться или хотя локоть на стол положить, но, уверена, тут так делать нельзя. По сторонам глазеть на других посетителей я даже не планировала.

— Я из пригорода, недалеко от города М, — отец Давида поощряюще кивнул, мол, продолжай, — учусь в медицинском университете вместе с Давидом. Ну… вы знаете.

— Хорошо учитесь, — улыбнулся он мне. Он не спрашивал.

— Хорошо, — в ответ кивнула я. Спохватилась: — Григорий Афанасьевич, вы можете ко мне на "ты" обращаться.

Мужчина словно этого и ждал.

— А родители твои кто?

— Мои родители тоже однокурсники, — я тепло улыбнулась, вспоминая родных мне людей. Мысли о них придали мне сил, — мама работает лаборанткой по физике в школе, а отец…

— Какой из? — перебил Алиев-старший.

— Отец, — процедил Давид.

Я застыла. В шоке обернулась к парню. Только ему я рассказывала. И всё. Неужели он…

Давид повернулся ко мне и коротко помотал головой. Я мгновенно поверила. Только как? Как отец Давида про это узнал?

— Я просто… — развёл руками Григорий Афанасьевич.

— Ещё раз ты "просто", и мы уходим, — безэмоционально сказал Алиев-младший. Но я видела, какой ураган бушует у него внутри.

— Понял. Всё понял, — слегка улыбнулся отец Давида. Повернулся ко мне: — Прошу прощения, Анастасия, продолжайте.

— Думаю, вы и так всё уже знаете, — осмелилась сказать я.

Григорий Афанасьевич хмыкнул.

— Тогда расскажите мне ваши планы, Анастасия, — снова перешёл на "вы" Алиев-старший. — Это я ни за какие деньги узнать не смогу.

Он что, узнал про мою семью, заплатив кому-то деньги? И так просто про это говорит?

— Хочу стать педиатром. Точнее, неонатологом.

Глаза мужчины будто потеплели.

— Похвально. У вас всё обязательно получится.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Вскоре принесли наши блюда, и за столом повисло напрягающее меня молчание. Видимо, только меня одну. Давид ел быстро, и я бы даже рассмеялась и немножко покраснела, если бы мы были наедине. Так быстро он жевал, когда я говорила, что, как только мы поедим, то так и пойдём в душе.

Григорий Афанасьевич вдруг потерял ко мне всякий интерес и начал обсуждать каких-то общих знакомых с сыном. Давид со временем расслабился, поддерживая беседу, а я незаметно выдохнула. Всё? Не так страшен чёрт, как его малюют.

Когда мы доели, опустевшие тарелки мгновенно исчезли с нашего стола.

— Десерт? — вежливо спросил Алиев-старший.

— Пожалуй, нет, — уже куда спокойнее ответил Давид. Повернулся ко мне: — Я на пару минут отойду, хорошо?

— Конечно, — улыбнулась я.

— Отец, всё будет хорошо? — с нажимом поинтересовался Алиев-младший у старшего.

Тот обезоруживающе развёл руки в стороны:

— За кого ты меня принимаешь?

Давид ещё пару секунд посмотрел на отца, затем перевёл взгляд на меня, слегка сжав мою кисть.

— Я быстро.

Снова почувствовала себя неудобно, оставшись наедине с мужчиной. Опустила глаза на стол, изучая одинокий живой цветок в стеклянной ёмкости с водой.

— Ты ему очень дорога, — вдруг подал голос Григорий Афанасьевич.

Я удивлённо подняла на него глаза. Но ответить я не успела.

— Но ты же сама всё понимаешь, верно?

Я сразу поняла, о чём он говорил. Но вдруг нет. Вдруг мне показалось…

— О чём? — сразу севшим голосом спросила я.

Алиев облокотился на стол, скрепив кисти рук в замок. Всё же можно здесь класть локти, зря я волновалась…

— Ты хорошая девочка, Настя. Умная. Хм, красивая. Без грязных намёков, не переживай. Но вы не пара. Он вырос в таких условиях. А тебе даже в обычном ресторане неудобно. Богатство давит. Ты не из нашего круга.

Сердце ухнуло вниз.

— Зачем вы так? — тем не менее, спросила я. — Какая разница, из какого я круга…

— Я и за тебя беспокоюсь, — перебил Григорий Афанасьевич. — Давид влюбился в тебя, может, даже любит. Но, ты думаешь, это надолго? Всё новое, даже очень хорошее, быстро приедается.

— Не вам судить, — процедила я.

— Не мне, — согласно кивнул мужчина. — Я просто предупреждаю.

— У вас никто и не спрашивал, — вдруг ощерилась я.

Алиев-старший удивлённо приподнял брови, но, тем не менее, сказал:

— Ты сама всё поймёшь. Но будет слишком поздно.

Я ничего не ответила. Оглянулась в поисках Давида. Он сказал, что быстро.

— Расскажешь Давиду? — снова обратился ко мне мужчина.

— Нет, — не поворачиваясь к нему, ответила я.

— И почему же? — криво улыбнулся Григорий Афанасьевич.

— Потому что, — сделав над собой усилие, заставила себя посмотреть на отца Давида, — он с вами совсем перестанет общаться, — глубоко вздохнула и решилась: — Раз у нас с вами вечер непрошенных советов, то слушайте. Давид мало что про вас рассказывает, практически ничего, но мне этого достаточно. Вы потеряли жену, это больно. И мне очень жаль. Но Давид потерял не только мать, но и отца. Вас. И с каждым днём всё больше теряет. Вынырните из своего горя, поддержите сына, позаботьтесь о нём…

— А что, по-твоему, я делаю? — вдруг вспылил Алиев-страший. — Я хочу остановить это, — он махнул рукой на меня, — пока не зашло слишком далеко.

Григорий Афанасьевич резко перевёл глаза мне за спину. Я обернулась. Давид вернулся. Я сразу же поднялась.

— Ася?

— Идём? — одновременно с парнем сказали мы.

— Всё хорошо? — уточнил парень.

— Да, — кивнула я.

Нет.

— До свидания, Григорий Афанасьевич, — повернулась к мужчине.

— До свидания, Анастасия, приятно было познакомиться.

Я лишь улыбнулась. Ответить на это мне было нечего.

Глава 26

Я так и не рассказала Давиду про наш короткий разговор с его отцом. Он точно понимал, что что-то не так, и где-то с сотню раз сказал, чтобы я не воспринимала всё им сказанное всерьёз. А крохотная часть меня даже хотела похвастаться, как я всё-таки нет-нет, но чуть-чуть защитила себя, когда в лицо Алиеву-старшему, что наши отношения с Давидом его не касаются.

Но, конечно же, я ничего не рассказала, уверяя, что ничего кошмарного он мне не говорил.

Отложила учебник, выглянув из-за спинки дивана. Давид сидел за кухонным столом, и вместо подготовки к занятиям по "Акушерству и гинекологии" парень деловито пялился в экран ноутбука, периодически что-то быстро печатая. Сказал, что проходит какие-то IТ-курсы. Мне до сих пор не верилось, что он собирается бросить университет. Может быть, удастся его переубедить.

С улыбкой вспомнила, как сегодня я переубедила Виту. Подруга стабильно приходила ночевать, зная, что вечер у меня свободный. Нет, она со мной разговаривала, смеялась и даже что-то планировала. Но мыслями она была далеко.

— Так, всё, — шлёпнула я общей тетрадью по столу, когда Вита снова зависла, поглядывая на телефон.

— Господь с тобой, зачем ты меня так пугаешь? — подскочила на месте соседка.

— Извини, — смутилась я. — Ты переезжаешь!

— Куда? — ошарашенно спросила подруга.

— К Марку Андреевичу, — ткнула я в телефон.

— Настя-я, — взвыла Вита, — я такая ужасная подруга. Прости-и, — схватила телефон и, ловко подбросив, бросила на свою подушку, — убрала. Про что мы там говорили?

— Про то, что ты переезжаешь.

— А до этого?

— Про распродажу, на которую Аня попала.

— О да-а! Надо заглянуть! Кстати, ты Новый год дома будешь праздновать?

Я задумалась. Каждый год я праздновала с родителями. А сейчас уже даже и не знаю.

— Наверно, я ещё про это не думала, — протянула я.

Телефон Виты завибрировал. Та не шелохнулась.

— Вита, — улыбнулась я.

— Что? Смолин подождёт.

— Ответь. И скажи, что ты переезжаешь к нему, — усмехнулась я. И, слегка приврав, добавила: — А то твоё унылое лицо меня уже порядком подзаколебало.

Взвизгнув, подруга притянула меня к себя и принялась расцеловывать.

От мыслей отвлёк меня уже мой вибрирующий телефон. Посмотрела в экран.

"Мама".

— Привет, мам, — ответила я, слегка смущаясь.

Сказать, что я забыла про родителей, — это ничего не сказать.

— Привет, доченька. Рада тебя, наконец, слышать, — рассмеялась мама. — Как ты там? Не отвлекаю?

— Нет, конечно. Всё хорошо. Вы как?

— И у нас всё хорошо. Сегодня ездили диван смотреть, а то наш уже совсем на ладан дышит.

— И что там?

— Вроде как выбрали. Как приедешь — съездим, ты посмотришь. Если понравится, то купим.

Я хотела было согласиться, но так и замерла с открытым ртом. Да, все покупки в нашу квартиру так и делались. Каждый член семьи должен согласиться. Потому что это наша общая квартира.

Да только я поняла, что своей родительскую квартиру я уже не считала.

От этих мыслей я, до этого удобно разлёгшаяся, вдруг резко села.

Давид поднял на меня глаза. "Что случилось?" — одними губами спросил он меня. Я с улыбкой помотала головой. Да вроде ничего плохого. Разве что я тут уже мысленно перепрописалась.

— Да вы сами смотрите, мам. Что нравится, то и покупайте.

— Я тебе фотографии пришлю, — хихикнула мама.

— Хорошо, — в ответ улыбнулась я, снова удобно устраиваясь на диванной подушке.

— Ты домой до Нового приедешь? — грустно спросила мама.

Домой? Домой. Хм.

— Не знаю, мам, — тихо ответила я. — Тут пока с учёбой разберусь…

Врать я не умела.

— Понятно, — снова рассмеялась мама. — Ох уж эта "учёба". Из-за этой "учёбы" мы нашу доченьку и видеть, и слышать перестали.

— Ну ма-ам, — засмущалась я.

Как хорошо, что у меня такая понятливая мама.

— Слушай, Насть. Может… Приезжайте в гости на этих выходных. Я что-нибудь вкусненькое испеку.

Я замерла.

— Ты всегда вкусненько печёшь, — тем не менее, удалось выдавить из себя.

— Ты подумай, ладно?

— Ладно.

Повисла неловкая пауза.

— Слушай, — вдруг воскликнула мама. — Помнишь нашего соседа Игоря с первого этажа?

— Помню, да.

— Он себе домашнюю свинью завёл, представляешь? И Ингой назвал!

Я рассмеялась.

Дальше разговор протекал в подобном русле. Мама рассказала мне несколько новостей про соседей и родственников, а к теме приезда Давида в гости к моим родителям мы больше не возвращались.

Отключившись, я ещё несколько секунд глупо пялилась в телефон.

Сверху вдруг навис Давид.

— Приветик, — улыбнулась я ему.

— Что там? — парень кивнул на телефон.

— Наш сосед Игорь карликовую свинью домой завёл, — честно поделилась я.

— Очень интересно, — Алиев нагнулся и чмокнул меня в губы.

Я решилась.

— Слушай, — прошептала ему в рот.

— М-м? — продолжая меня осторожно и коротко целовать.

— Ты не хочешь… на этих выходных съездить познакомиться с моими родителями?

— Погнали, — быстро ответил Давид.

— Ты правда хочешь познакомиться с моими родителями? — удивилась я, усаживаясь на диван.

— Честно говоря, не очень, — скривился Алиев.

— Давид!

— Да поеду-поеду, — улыбнулся парень.

— Но ты же не хочешь!

— Мало ли что я не хочу. Это же часть обязательной программы? — хмыкнул Давид.

— О да-а, — протянула я, — папа будет рассказывать тебе про зимнюю рыбалку…

— Кайф.

— М-м-м, а мама, пока не впихнёт в тебя полпирога, не успокоится.

— Это пищевое насилие! — возмутился парень.

— Так маме и скажешь, — расхохоталась я.

Как-то так вышло, что в субботу утром мы сидели в поезде.

Давид ехал знакомиться с моими родителями.

Я с интересом наблюдала за ним. Смешно ли, но парень отлично сюда вписался. Вообще, где бы Давид не был, он везде идеально вписывается: будь то ресторан "Корона" или простая электричка.

Парень потыкал пальцем в стол и хмыкнул.

— Ты в первый раз едешь в поезде? — в шоке спросила я.

— Да.

— И до этого ни разу не катался?!

— Катался, но сегодня в первый раз еду, — в своей манере ответил Давид.

Я только хихикнула.

Дорога с парнем была куда веселее и быстрее, чем обычно. Такого Давида я ещё ни разу не видела. Тот, аки дитя малое, всему удивлялся и всем интересовался.

Когда мы подъехали к нашей станции, я вдруг неизвестно почему разволновалась. Давид же был абсолютно спокоен.

— Почему ты не волнуешься? — шикнула я на него, когда мы уже стояли в очереди на выход из вагона.

— А чего волноваться?

— Ну-у… — задумалась я, быстро придумывая причину, — вдруг ты не понравишься моему папе.

Парень пожал плечами.

— Я тебе нравлюсь?

— Конечно.

— Вот и отлично, — ответил Алиев и слегка подтолкнул меня. — Двигай, Ася. Людей тормозим.

На перроне неожиданно стояли оба родителя. Отец серьёзно смотрел на нас с непривычно нахмуренными бровями, а мама — с какой-то неестественной улыбкой.

Я помахала родителям. Папа быстро подлетел к нам, вырывая у Давида наши сумки. Парень в лице не поменялся, позволив папе самому решать, что с ними делать.

Мама подошла следом.

— Здравствуйте, молодые люди, здравствуйте! Александр Николаевич, — папа замешкался с вещами. Сначала поставил мою сумку на асфальт, подхватил, затем снова подставил. Сумку Давида перекинул в левую руку, освобождая правую. Протянул её парню, — можно просто Александр.

— Здравствуйте. Давид, — ровно ответил Алиев, пожимая папину ладонь.

— Марина Григорьевна, — мама тоже протянула руку.

— Здравствуйте, — Давид приветливо кивнул ей, тоже пожимая мамину ладонь.

— Привет, Настюш, — уже куда спокойнее улыбнулась женщина, обнимая меня.

— Привет, — прошептала я в ответ.

— Ну. Пойдём? — папа поднял вещи с перрона.

Через пару минут мы уже сидели в нашей старенькой, но папиной горячо любимой машине. Я краем глаза наблюдала за парнем. Тот никоим образом не показал, что привык он ездить на автомобилях другого класса.

Мой.

Идеальный.

Папа не выдержал и, даже не доезжая до дома, перевёл наш вежливый разговор ни о чём на свою любимую тему.

— А ты, Давид, как? Рыбачишь? — спросил он у парня.

— Нет, как-то не доводилось.

— Может, как приедете в другой раз, то съездим? А? Что скажешь? Всего в паре часов езды от нас такое озеро хорошее есть.

— Да, конечно, можно, — вежливо согласился парень.

Я представила Алиева, закутанного по самые уши, вращающего ледоруб, а потом терпеливо ожидающего у лунки, когда клюнет рыба. Так и хрюкнула от смеха. Быстро зажала рот рукой. Снова покосила взгляд на Давида. Тот тоже едва сдерживался.

Папа же вошёл в раж, описывая все прелести зимней рыбалки. Давид же всё терпеливо слушал и соглашался, где нужно было. Придётся ему ехать. По-любому. Иначе папа ему не простит.

Дома, как всегда, пахло умопомрачительно вкусно.

— Мойте руки, — захлопотала мама. — И к столу.

Мы подчинились.

— Не сюда, в зал, — хохотнул папа, когда я повернула в сторону кухни. Понизил голос до шёпота: — Ты вчера ужинала?

— Да, — в ответ прошептала я.

— Зря, — ёмко ответил папа.

Я снова едва сдержала рвущийся наружу хохот. Какой чудесный день! Все мои самые родные близки рядом! Это ли не счастье!

Мама расстаралась так, что стол буквально ломился от еды. Чего тут только не было! Некоторые блюда я даже не узнавала.

— Вы садитесь. Сейчас горячее принесу, — протараторила мама.

— Мам, нужна помощь? — крикнула я ей вслед.

— Нет-нет, сидите.

Мы расселись. Папа смущённо заёрзал.

— Давид, пьёшь? — спросил он, покосившись на плотно закрытую дверь бара.

Я недовольно поджала губы. Просила же!

— Пью, — ровно ответил Давид.

Ошарашенно перевела взгляд на парня. Его же напоить собираются. Неужели не понимает?

— Коньяк? Водка? — уже смелее предложил папа.

— На ваш вкус.

Улыбнувшись, папа подошёл к бару и вытянул свой любимый коньяк.

В дверях зала появилась мама в ароматно пахнущими горшочками. Я повернулась к ней с возмущённым лицом, мол, что это тут за алкогольная кампания? Мама лишь смущённо пожала плечами. Ясно. Это вовсе не папино самоуправство.

Давид исподлобья посмотрел на меня. Я сердито всмотрелась в него. Тот лишь подмигнул мне. Ясно-ясно. Совсем нет у меня союзников.

Мама поставила перед парнем горшочек.

— Осторожно, горячо, — обеспокоенно предупредила она.

— Спасибо. Пахнет очень вкусно, — поблагодарил Давид.

— Доченька, вина? — хитро улыбнулся мне папа.

— Нет уж, спасибо, — твёрдо ответила я. Останусь единственной трезвой в этом сообществе.

— Мариночка? — довольный папа повернулся к маме.

— Да, мне белого, пожалуйста, налей.

Как бы я не заставляла себя злиться, ничего не вышло.

Вечер пошёл как по маслу. Даже в самых своих счастливых мечтах я не представляла, что мои родители так хорошо встретят моего парня. Моего любимого парня.

К середине бутылки конька папа уже вовсю обнимал Давида, а парень и не отставал, обнимая отца ответ. Уже заказал в интернет-магазине бур, рюкзак и даже санки. Удочку Давиду пообещал подарить отец. Раскрасневшаяся мама не переставала подкладывать всем в тарелки закуски и салаты. Главным аргументом было: "Не выбрасывать же!". Действительно. Ведь меньше приготовить никак не вариант.

Я хмуро смотрела на эту радостную суматоху, а внутри ликовала. Меня даже почти на слёзы пробило.

Все наелись до полного отвала. А, значит, пора пить чай с тортиком.

— Пойду чайник поставлю, — поднялась мама.

Я хмыкнула. Классика.

— Я сейчас, — папа встал со стула, — Давид, держи мысль!

Папа вышел из зала, а я намеренно недовольно уставилась на Алиева.

Тот, улыбаясь мне в ответ, откинулся на спинку стула.

— И чего это Асенька злая? — весело уточнил Давид.

— Ты пьяный.

— Конечно, я ж полбутылки коньяка выпил. Даже больше. Твой отец халтурил.

— Никогда тебя пьяным не видела.

— Смотри, — плавным движением парень взмахнул вдоль своего тела.

— Тебя специально напоили, ты же понимаешь?

— Конечно, — наполовину прикрыв глаза, подтвердил Алиев.

— Я смотрю, тебя это не смущает.

— С чего бы? Пьяный я — чудесный человек.

— И чересчур откровенный, — вдруг вспомнила я. Видеть не видеть, но слышала.

Давид недоумённо нахмурил брови, а потом его лицо просветлело.

— Я ведь угадал, — полушёпотом произнёс он, пожирая глазами мою грудь.

— Давид! — шикнула я. — Нашёл место.

Шикнула я для вида. Оказывается, даже пьяный взгляд Давида меня возбуждал. Парень же закрыл глаза и мечтательно улыбнулся. Легко догадаться, о чём он думал.

— Давид! — едва сдерживая улыбку, снова зашипела я.

— Тш-ш-ш, тихо. Тут, — Алиев поднёс палец к виску, — ты посговорчивее.

Снова наругаться на него я не успела. Вернулся папа.

— Так, на чём остановились? — папа уселся на свой стул, хлопнув парня по плечу.

— Почему две лунки лучше, чем одна, — подался вперёд Алиев. Я широко разула глаза. Да ему действительно интересно!

— Ах да! Значит, слушай…

Мне же слушать это по сотому разу не хотелось. Я поднялась и всё же отправилась на кухню помогать маме. Так уже как раз разливала кипяток по чашкам.

— Давид же чай такой будет? — забеспокоилась мама.

— Конечно, будет! Тарелки нести?

— Ага, и ложечки захвати.

Моего появления мужчины даже не заметили. Моё сердце забилось ещё радостнее. Восхитительный вечер!

Нет, не так.

Лучший вечер!

Когда мама принесла торт собственного приготовления, папе и Давиду, наконец, пришлось обсуждать рыбалку и начать нахваливать маму. Делали они это с трудом. Обоих уже клонило в сон.

Это заметила и мама.

— Так, пора вам уже ложиться, дорогие мои.

— Мариночка, что ты в самом деле?

— Ты слышал, что я сказала? — твёрдо сказала мама, давая понять, кто, на самом деле, дома хозяин.

Давид хмыкнул.

— Вы в детской тогда. Давид, ты на Настюшиной кровати поспишь. Шурик, ты на раскладушке.

— Я буду на раскладушке, — вдруг вставил Алиев.

— Нет, — замотал головой папа, — как можно? Ты же гость!

— Всё нормально, — пожал плечами Давид.

Папа и думать про это забыл, отхлёбывая чай, но мама вдруг заметно разволновалась. Подорвалась перекладывать закуски с тарелки на тарелку, хоть все присутствующие смотреть на еду уже не могли.

— Я постелю, — поднялась с места. Потянула за руку: — Идём, поможешь.

Давид едва успел поставить чашку на стол.

Завела парня в комнату.

— Тебе сказали спать на кровати, значит, будешь спать на кровати. Не расстраивай мою маму, — отчитала я Давида.

— Хорошо, — легко согласился парень. — Здесь?

Алиев улёгся на мою бывшую кровать, заложив руки за голову. Даже на этой небольшой кроватке он смотрелся к месту. Как ему удаётся?

— Да, — всё ещё не растеряв боевой пыл, упёрла я руки в бока.

— Понял-понял. Считай, что уже сплю, — Давид быстро обвёл комнату взглядом.

— Нравится? — заинтересованно спросила я.

— Конечно, нравится. Это же здесь Ася Громова, думая про меня, ласкала себя пальчиками. Так? — хмыкнул парень.

— Нет! — чересчур громко ответила я.

Моё раскрасневшееся лицо кричало обратное. В общежитии ничего подобного себе не позволишь. А здесь я, пусть и редко, но оставалась наедине со своими мыслями. Очень разными мыслями.

Я быстро подошла к шторам и резко задёрнула их.

— Ты обижаешься? — послышался извиняющийся голос Давида.

Честно подумала.

— Нет, — всё же решила ответить я правду.

— Вот и отлично. Сколько раз я дрочил на твои фотки — не перечесть, — вдруг заявил парень.

— Ты же представлял меня, когда других трахал, — напомнила я. Вот теперь я расстроилась. И обиделась.

Захотелось плакать.

— Ася, — Давид резко уселся на кровати, — иди сюда.

Я оторвалась от подоконника и подошла к парню. Тот сразу обнял меня за бёдра, уткнувшись лбом мне в живот.

— Тебя одну люблю. Слышишь, Ася. Тебя. Навсегда, — хрипло произнёс Алиев.

Плакать не перехотелось. Но теперь уже переполняло счастье. Так сильно.

Я взлохматила отросшие волосы Давида.

— Я так рада, что ты понравился моим родителям. То есть, это не важно. Точнее, важно, — я окончательно сбилась с мысли. Глубоко вздохнула. — В смысле, я бы в любом случае и дальше встречалась с тобой. Но мне приятно, что мои любимые люди так хорошо поладили.

Давид позы не поменял и слова не сказал. Но седьмым чувством я поняла.

— Давид? Что такое?

— Ничего, — самым честным голосом ответил Алиев.

— Говори.

Парень поднял на меня свои синие глаза:

— Твоей маме я не понравился.

Я нахмурилась:

— С чего ты взял?

Он лишь пожал плечами.

— Почему? — удивилась я.

— У мамы своей спроси, — хмыкнул Давид.

— Ерунда какая-то, — уверенно сказала я.

— Думай, что хочешь, — парень отпустил меня. — Давай постель стелить. Или что я там обещал?

Я выудила из шкафа наволочки и пододеяльники. Пока я вправляла подушки, Давид довольно ловко заправил два одеяла. Я незаметно улыбнулась. Вот и как этот парень может не понравиться? Алиев просто что-то перепутал. Пьяный ведь.

Когда мы вернулись в зал, папа успел заснуть на диване, а мама уже практически убрала всю посуду с едой со стола. За пару ходок мы с Давидом окончательно занесли оставшиеся блюда на кухню.

— Уложите Шурика спать, и сами ложитесь. Я тут скоренько, — улыбнулась нам мама.

Выдохнула. Интуиция у Давида ни к чёрту. Я свою маму, как облупленную, знаю.

Пока я безуспешно пыталась передислоцировать Шурика, Давид успел сходить в душ. Общими усилиями нам удалось разбудить папу и уговорить его уйти в детскую.

Алиев накрыл моего оцта одеялом, а я, наблюдая за этим, тихо хихикала. Давид ложиться не спешил, глазами указав мне на выход. Я кивнула.

Мы вышли из спальни, оказавшись в тёмном коридоре. Алиев прикрыл дверь.

— Ну, до завтра, — тихо обратилась я к парню.

— Спокойной ночи, Ася. Хотел бы я тебя поцеловать, — прошептал мне на ухо Давид. — Но не буду.

— Почему же? — даже слегка расстроилась я. Но виду не подала.

— Как-то не очень мне улыбается лежать со стояком и представлять, как я тебя трахаю, когда в метре от меня спит твой отец.

— Тише ты, — слегка толкнула я парня кулаков в плечо. Благо, что в темноте было не видно, как я прячу за негодованием улыбку.

— Думаешь, он что-то слышит? — хохотнул Давид. Папино негромкое сопение перерастало в довольный громкий храп.

— Он всегда храпит, когда выпьет, — не сдержавшись, рассмеялась я.

Папа пьёт редко. Но, выходит, что метко.

— Спасибо, что предупредила.

— Пожалуйста, — я поднялась на цыпочки и, сама от себя не ожидая, провела языком по губам парня. Шустро сделала шаг назад. Елейным голосочком сказала: — Спокойной ночи, Давид.

Развернулась и направилась в зал, чтобы приготовить спальное место уже нам с мамой.

— Получишь по жопе, Громова, — раздалось мне вслед.

Я только довольно ухмыльнулась.

Вскоре мама появилась в дверях комнаты. Снова чем-то взволнованная.

— Что такое?

— Папа так храпит. Иди, может, подбуди его, — нервничая, попросила мама.

— Зачем?

— Давиду же мешает. Ой, Божечки! Что это делать…

— Мам, да успокойся ты. Давид себя в обиду не даст, — улыбнулась я.

Мама ещё немного помаялась в дверях, но, всё же кивнув, вернулась на кухню.

Я наскоро помылась и улеглась на диван. От наполненного эмоциями дня я едва дождалась маму, уже несколько раз успев задремать. Мама, решившая, что я уже заснула, тихо и не включая свет, зашла в зал.

— Мам, — прошептала я.

— Ты чего ещё не спишь? — тоже шёпотом спросила мама.

— Тебя ждала, — улыбнулась я.

Мама быстро разделаюсь и легла рядышком. Когда мы с ней так вместе спали? Лет пятнадцать назад, если не больше.

— Настюш, моя ты взрослая девочка, — ласково прошептала мама.

Я улыбнулась. Да, совсем взрослая. В темноте нащупала мамину ладошку и сжала.

— Спи, доченька. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мама.

Я прикрыла глаза, с каждый секундой окунаясь в сонное блаженство. Секунда — и меня резко вырвало из сна. То, что глодало. Слова Давида.

Я решилась.

— Мам?

— Что? — быстро ответила мама. Она ещё почему-то не спала.

— Как тебе Давид?

Секундная пауза, показывавшаяся вечностью.

— Очень хороший парень, — уверенно прошептала мама. — Воспитанный, образованный…

Я вдруг почувствовала фальшь. Прикрыла глаза. Алиев был прав.

— Мама, скажи правду.

И снова пауза.

— Настенька, это твоя жизнь. И я не имею права вмешиваться. Поверь, я бы ничего не стала говорить, если бы ты не спросила. Но… Я смотрю на Давида, и вижу его… Твоего того, другого отца. Он любил меня. Говорил красивые слова. Но когда его позвала другая жизнь, он ушёл…

"Всё новое, даже очень хорошее, быстро приедается", — вдруг раздался в голове голос Алиева-старшего.

Я сильнее зажмурилась.

— Давид другой, — горько прошептала я. Глаза увлажнились.

Да, слова комендантши, одногруппницы, отца Давида и даже взгляд розоволосой официантки сидели в моей голове, раздражая меня, но плевать мне было на них. А вот мамины слова мгновенно засели в подкорку.

— Доченька, прости меня. Конечно, другой. И всё у тебя будет хорошо. Я желаю только самого лучше. Я так тебя люблю. Прости…

Как говорится, не хочешь слышать ответа на вопрос, то и не надо их задавать.

Отвернулась к стенке.

— Давай спать, мам. Уже поздно.

— Насть? — позвала меня мама.

Я не ответила.

В воскресенье до города М было две электрички, и я всегда ехала на вечерней. Никогда на утренней.

Но всё бывает в первый раз, верно?

Глава 27

Добиться от меня толка Давид не мог практически всю дорогу до города М. По лицу парня я видела, что его уже это порядком раздражает. Или я раздражаю. Но Алиев стоически держался.

— Я тебя чем-то обидел? — в сотый или в тысячный раз спросил Давид.

— Нет, всё хорошо, — как попугай, повторила я, не отводя взгляда от вида, проносящего за окном.

Шумно выдохнув, парень облокотился о спинку сиденья, продолжая сверлить меня своими синими глазами.

Я уже и сама себя бесила. Но поделать ничего не могла.

Да уж, всё хорошо у меня. Как же.

Утром я в такой спешке собиралась, что даже зубы почистить не успела, не говоря уже про завтрак. Мама виноватыми глазами следила за моими сборами, Давид, ничего не понимая, хмурился, а папа волновался, что не сможет завезти нас на вокзал, потому что переживал, что весь алкоголь ещё не вышел.

Вызвала такси, мы коротко попрощались с родителями и были таковы.

Алиев вдруг хлопнул себя по коленке.

Я перевела взгляд на парня. Тот уже не выглядел взбешённым, а, напротив, максимально довольным собой. Такая разительная перемена меня смутила. Но спрашивать, мол, чего это вдруг ты перестал сердиться на меня из-за глупого поведения, вообще что-то из ряда вон выходящее.

На моё счастье, Давид не планировал молчать или вести себя по-дурацки. Как я, например.

— Какие планы на сегодня? — осторожно спросил парень.

Я пожала плечами:

— Не знаю.

— Можно тебя завезти? В общежитие?

Внимательно всмотрелась в парня. Тот глядел на меня, словно опасался, что я сейчас начну кусаться.

— Чего ты смотришь на меня, как на душевнобольную? — прищурила глаза.

— Я этого не говорил, — осторожно ответил Алиев.

— Давид!

— Слушай, я, хрен знает, что у тебя творится в голове, но в учебниках про ПМС пишут адские вещи. Просто заранее извини меня за всё. И, если не сильно сложно, подскажи, что делать. И что не делать.

Я напряглась. ПМС? Предменструальный синдром? Давид думает, что у меня скоро месячные?

Месячные.

Давным-давно я не сверялась с приложением на телефоне, куда вносила свои менструации. В целом, в этом не было необходимости, так как цикл всегда-всегда шёл, как часы. Напрягла память, пытаясь вспомнить, когда месячные были в последний раз. И не смогла. Просто вылетело из головы.

Вообще на меня непохоже.

И ПМС, как такового, у меня никогда не было. Да, обычно я съедала чуть больше мороженого, чем обычно, но такого поведения, как сегодня, у меня никогда не наблюдалось.

А, может, начало половой жизни всё поменяло. Гормоны, все дела…

Я перевела взгляд на парня. Тот по-прежнему ожидал моего ответа.

— Завезёшь меня? — попросила я.

— Конечно, — просто кивнул парень.

Кошмар, какая же я ужасная.

Просто ни с того ни с чего целое утро не разговаривала с парнем, потому что моей маме что-то там где-то там показалось. Давид тут при чём? А он терпит, волнуется, заботится.

Какая же я, на самом деле, счастливая!

От нахлынувшего чувства глаза мгновенно увлажнились.

— Давид, — смахивая слёзы, позвала я парня.

— Что? — осторожно спросил он.

— Прости меня, пожалуйста.

— За что?

— Не знаю. Простишь? — я уже не успевала вытирать слёзы. Они катились по щекам так быстро, словно были ненастоящими. Прямо как в американском сериале.

— Иди сюда, — распахнул объятия Давид, и я мгновенно умостилась у парня на коленях.

Дурочка. Какая же я дурочка.

В машине Алиев ещё раз уточнил:

— Ася, всё хорошо?

Заставила себя закивать головой.

Сейчас побуду одну, успокоюсь. Надо как-то привести свою нервную систему в порядок.

Парень отвёз и коротко поцеловал на прощание.

— До завтра? — улыбнулся парень.

— До завтра, — в ответ улыбнулась я.

— Звони, если что.

— Хорошо.

Уже с куда лучшим настроением, нежели утром, я зашла в комнату общежития. Наконец, умылась и почистила зубы впервые за этот день. И только после этого разрешила себе об подумать об ЭТОМ.

Выудила из сумки телефон и зашла в приложение. То, что я и ожидала. Задержка. 2 дня.

Ноги перестали меня держать. Я рухнула на кровать.

Нет, быть этого не может.

Самую известную причину задержки я отмела сразу. Ведь могут быть десятки других: стресс, физнагрузки, неполноценное питание… Я даже умудрилась хмыкнуть. Взгляд упал на учебник, лежащий на столе. "Акушерство и гинекология". Да любое гинекологическое заболевание может повлиять. Грустно, конечно, но лечится.

Но раз за разом всё равно возвращалась к одной и той же мысли. Если да, то как это возможно? Мы предохранялись. Каждый раз. Точно помню, пусть я каждый раз с ума сходила в руках Давида.

Упала лицом в подушку, застонав.

Глаза закрывались. Снова сказывалась тревожная ночь.

Веки будто налились свинцом. Подремлю немного. Совсем чуть-чуть…

Когда я очнулась, на улице уже было темно. Бросилась к телефону. Восьмой час!

На телефоне было несколько пропущенных: мама, папа, Давид, Вита. Парень с подругой потеряли меня лишь в последние пару часов. А родителям я даже не набрала по приезду. И они целый день волновались! Хороша же дочь!

Быстро перезвонила.

— Ася? — трубка ответила волнующимся голосом Алиева.

Недоумённо уставилась в экран: хотела набрать маму, а пальцы сами ткнули в номер Давида.

— Давид, я заснула, — сообщила я ещё хриплым ото сна голосом.

— Громова, ты… — парень выдохнул. — Понял тебя. Мама твоя мне звонила. Сказал, что довёз тебя.

— Мама звонила?

— Да.

— Спасибо. Я что-то устала…

— Ася, всё хорошо?

— Да, я пришла. И сразу заснула. Даже вещи не разобрала, — бросила взгляд на сумки, кинутые у порога.

— Набери родителей, волнуются.

— Хорошо, спасибо, — поблагодарила я парня. В очередной раз услышала шум в трубке и поинтересовалась: — А ты где?

— На футболе, — ответил Давид довольно странно, словно я должна была знать.

— Ты… ты смотришь? — не поняла я.

— Нет, играю.

— Прямо сейчас?

— Нет, прямо сейчас я с тобой говорю, — улыбнулся парень.

— Ты с поля ушёл? — я окончательно растерялась.

— Типа того.

На секунду я зависла.

— Давид! Иди… играй! Потом поговорим! Пока!

— Пока, Громова, целую, — ответил парень и отключился.

Я в шоке уставилась на трубку телефона. Ушёл с поля во время игры, чтобы со мной поговорить.

Чудо какое.

Набрала маме и Вите, сообщила, что всё хорошо, жива-здорова, просто сон сморил.

Всё-таки разобрала вещи, переоделась и уселась готовиться к завтрашнему занятию.

А потом улеглась.

С Давидом мы так и не поговорили, потому что я снова заснула.

Глава 28

Проснулась я не от будильника, а от того, что меня тошнило. Когда я неслась в уборную, думала про то, что даже будь я беременна, не может быть такого раннего токсикоза! Не может! Я от силы "беременна" две с половиной недели. Или может быть…

Я так серьёзно задумалась над этим вопросом, что тошнить меня перестало. По-ребячески показала язык унитазу.

До будильника ещё был час. В вечерних пропущенных были звонки от Давида и одно сообщение.

"Снова спишь. Доброй ночи, Громова. Я тебе снился?"

Я улыбнулась.

"Снился. Ждать тебя на парковке?"

Давид мгновенно прочитал моё сообщение. И перезвонил.

— Да? — тихо ответила я, чтобы не разбудить соседок за стенкой.

— Доброе утро, — чересчур бодро ответил парень. — Ася, забыла, что ли? Я ж вчера уехал. И сегодня днём меня не будет. Вечером заеду. Мы, кстати, выиграли. Спасибо, что спросила, — по голосу было слышно, что Давид улыбался.

— Куда уехал? — я ничего не понимала.

— В город П. Чемпионат по футболу среди медицинских универов, — Алиев сказал таким тоном, словно бы говорил очевидную вещь.

— В первый раз слышу, — твёрдо сказала я.

— Вчера тебе в поезде говорил, — хмыкнул парень. — И с неделю назад.

Ясно. Когда я бездумно пялилась в окно. Видимо, пропустила.

— Ладно. Тогда до вечера. Буду собираться, — наигранно тяжело вздохнула. — Одна буду сидеть, грустить.

— Белинская собирается прогулять?

— Нет, вроде, — при упоминании Виты настроение чуть-чуть поднялось. День уже не казался безнадёжно потерянным. — Всё, уже не грущу.

— Я рад. До встречи, Ася. Люблю.

— Пока. Люблю, — смутилась я и отключилась.

Вита, когда узнала, что Давида нет, запрыгала на месте.

— Наконец-то, хоть один денёчек! Моя любимая третья парта!

— То есть не по мне ты не скучала, — рассмеялась я.

— Нет, тебя я каждый день вижу, а вот с партой мы давно не миловались, — хихикнула подруга.

Это случилось, когда мы направлялись в столовую на перерыве. Вита, увидев в коридоре спину Марка Андреевича, убежала "немножко поболтать". Ожидая подругу, я торчала возле окна, упёршись локтями в подоконник.

Совсем скоро Новый год. И где же праздновать? С родителями совсем не хочется…

Стук знакомых каблуков я услышала сразу, даже когда она была в другом конце коридора. Скосила глаза. Ника Азарова с вежливой улыбкой направлялась прямо ко мне.

— Настя, здравствуй! — самым доброжелательным тоном поприветствовала меня староста потока.

— Привет, Ника, — попыталась я улыбнуться ей в ответ.

— Здорово вчера наши парни сыграли. Давид молодец!

Это что же… Выходит…

— Ты была на матче? — мгновенно севшим голосом спросила я.

— Что? Нет! — рассмеялась девушка. — Мы с ребятами через веб-камеру наблюдали за игрой. Тренер настроил. Ты не смотрела? — Ника очень искренне удивилась.

Я не то, что не смотрела, я даже не знала.

— Я как раз в поезде ехала, — соврала я. — Не было возможности.

— Очень жаль! Будет возможность — посмотри! — разрекламировала мне игру девушка. — Кстати! Григорий Афанасьевич рассказывал про вашу встречу. Он от тебя в восторге. Сказал, что вы так замечательно поговорили.

Я внимательно всмотрелась в Нику Азарову. Замечательно не то слово. И непонятно по её взгляду, то ли она так тонко издевается, то ли, в самом деле, так считает.

Снова накатила тошнота. И я мгновенно поняла, что сейчас я показыванием языка унитазу не отделаюсь.

— Прости, Ника. Мне нужно… Григорию Афанасьевичу привет! — успела крикнуть я напоследок, чуть ли не бегом направляясь в сторону уборных.

Залетела в женский туалет, дёрнула ручку первой кабинки. Успела поднять крышку унитаза — и практически никакое содержимое желудка покинуло меня. Смыла. Стало легче.

Тошнота или рвота считаются сомнительными признаками этого самого, а вот тест на беременность куда более достоверен.

Решено.

Я наскоро прополоскала рот и вернулась к аудитории. Вита стояла во коридоре и растерянно оглядывалась. Увидев меня, успокоилась.

— Ты телефон на подоконнике оставила. Я уже успела испугаться, — выдохнула девушка.

— Меня там срочно в деканат вызывают. Передашь Евгению Валерьевичу? — тихо попросила я.

— Хорошо, прикрою. Скажу, что тебе резко поплохело, — поиграв бровями, улыбнулась подруга.

Понятно. Вита сходу считала, что я вру. И, видимо, решила, что я убегаю на свидание к Алиеву. Ах если бы.

— Спасибо, — в конец смутилась я.

— Давай, беги.

Я быстро забрала вещи под удивлённые взгляды одногруппников и быстро направилась в гардеробную. Потом. Всё потом. Где вообще тут ближайшая аптека?

Залетела в пустое общежитие. Снова находящаяся на посту Екатерина Ивановна удивлённо проводила меня глазами. Потом. Всё потом.

В комнате меня накрыло.

Что. Если. Это. Правда.

Трясущимися руками я вскрыла упаковку. Достала тонкую полоску, всмотрелась в неё и поняла, что понятия не имею, что нужно делать. Быстро вытянула из мусорки разорванный картон и минут десять не могла просто сконцентрироваться.

Наконец, вникла в сто раз прочитанную инструкцию.

Всё сделала.

Теперь осталось подождать. Инструкция предлагала это делать три-пять минут.

Поставила таймер на пять.

Закусила губу, села на пол, уткнула лицо в колени и замерла.

Прозвеневший будильник заставил меня дёрнуться. Схватила тест с края раковины. Моих скудных знаний хватило всё понять. Даже удалось вспомнить старый анекдот про две полоски и колготки. И то, и другое жопа.

Всхлипнула.

Зарыдала в голос.

Как.

Как это могло произойти?

Я то успокаивалась, то снова начинала плакать. Не знаю, сколько это продолжалось, но понимала, что мне нужна помощь. Позвонить Давиду? Он, вероятно, в дороге. Даже если ответит, то будет рядом не прямо сейчас. Я прекрасно осознавала, что это отговорка. Я попросту не хотела ему говорить. Потому что очень, очень, очень сильно боялась.

В итоге решила набрать единственному человеку, который за всё время ни разу мне не сказал, что мы с Давидом не подходим друг другу.

Еле отыскав на полу ванной телефон, позвонила Вите.

— Алло, — радостно воскликнула подруга.

— Вита! — я сразу же скатилась в истерику. — Вита, я беременна!

Я попыталась что-то ещё добавить, но меня задушили рыдания, и все мои слова утонули в слезах.

— Так, стоп. Ты где?

— В нашей комнате, — смогла выдавить я из себя.

— Сейчас буду.

Я снова осталась наедине с собственными мыслями. Разрушающими.

"Уж больно он для тебя неподходящий".

"И с кем связалась, блин".

"Всё новое, даже очень хорошее, быстро приедается".

"Но, когда его позвала другая жизнь, он ушёл".

Я замотала головой, словно бы физически могла отогнать все сказанные ранее мне фразы. Прижала руки к ещё абсолютно плоскому животу. Я уже любила этого малыша. И готова родить его. Даже… даже если мы придётся расстаться с любимым человеком.

Я знала, что Давид тоже любит меня. Но готов ли он к такому?

Вита прибежала быстро. К тому времени я, наконец, встала с пола в ванной и пересела на стул в нашей комнате.

— Настенька, — тихо позвала подруга. Я, уже порядком наплакавшись, грустно улыбнулась. Вита оглянулась: — А где Алиев?

Непонимающе уставилась на одногруппницу:

— Давид ещё не приехал.

— А, я думала, что ты с ним. Стоп, он не знает?

Я покачала головой.

— Ясно. А сколько тестов ты сделала?

Сглотнула ком в горле:

— Один.

Подруга сощурилась.

— Та-а-ак. Сейчас, — Вита вытянула телефон, набрала кому-то и приложила к уху. — Смолин, привет, давно не виделись. Нужно попасть в женскую консультацию. Нет, вот прямо сейчас. Нет, не мне, — подруга вдруг недовольно скорчила лицо. — А она меня нахер не пошлёт? Окей, спасибо, скидывай её телефон.

— Мы поедем в женскую консультацию?

— Ага, — промычала подруга, копаясь в телефоне. — Сейчас Смолин номер сестры скинет.

Я кивнула.

— А ты… извини, что спрашиваю, конечно… Давиду позвонить не хочешь?

Покачала головой.

— Настя?

— Вита, я боюсь, — быстро зашептала я. — А вдруг он скажет, что не готов? Или будет настаивать на аборте?

— Дурочка ты, Настя, — вдруг недовольно объявила одногруппница.

— Я скажу ему обязательно. Только чуть позже.

Вита промолчала.

Я уставилась в стенку. Слышала, как Вита с кем-то говорит по телефону. После всё было, как во сне.

На такси мы с подругой доехали до красивого медицинского центра. И уже через пару минут докторка с вежливой улыбкой спрашивала:

— Какой день после задержки цикла?

С трудом посчитала:

— Третий, — словно бы с вопросом ответила я. Мало ли женщине в белом халате известнее.

— Когда был последний приём пищи?

— Я… — запнулась.

— Меньше 8 часов?

— Нет, больше, — много-много больше! Кажется, я в последний раз ела в тот вечер знакомства Давида с родителями.

— Какие-то лекарственные препараты принимаете?

— Нет, — покачала головой.

— Отлично, — довольно кивнула женщина. — Сделаем анализ венозной крови. Имейте в виду, срок совсем небольшой, поэтому результат ещё может быть ложным. Пройдите в 415 кабинет.

Через час с небольшим я держала в руках белый лист А4. Гинекологом не надо быть, что правильно интерпретировать результаты. Уровень ХГЧ в крови был гораздо больше, чем… у небеременных девушек.

Теперь официально.

Я беременна.

— Насть, — тронула меня за руку Вита. — Давид уже раз двадцатый звонит. И это мне только.

Повернулась в подруге.

— Он в универе. Тебя не нашёл, меня не нашёл. Позвони ему, волнуется.

Я кивнула.

Протянула руку. Девушка вручила мне мой телефон, который я ей отдала, пока сдавала кровь из вены.

Пора.

Глава 29

Алиев, услышав от меня, что я в медицинском центре, приказал мне оставаться на месте.

— Давид, всё хорошо. Мы сейчас вызовем такси и скоро будем возле общежития, — попыталась я до него достучаться.

— Я сейчас приеду, — процедил парень. — Даже не думай никуда ехать.

Мы с Витой, едва успев забрать наши куртки, присели в холле медицинского центра, как внутрь забежал злой Алиев.

— Ася! — сразу нашёл меня глазами парень. Я поднялась с кресла. Он подлетел ко мне и схватил в охапку.

— Привет, Давид, — счастливо выдохнула я, с удовольствием прижимаясь к тёплой груди. В первый раз за день искренне улыбнулась.

— Ты очень. Меня. Напугала, — Алиев отодвинулся, удерживая меня за плечи. Наклонился близко к моему лицу, всматриваясь в глаза.

Если бы я так хорошо не знала Давида, то, наверно, испугалась бы. Такой тяжёлый был взгляд.

— Давид, правда всё хорошо.

— Марк только про центр сказала, Инна меня послала, а вы с Белинской не отвечаете. Громова, нормально так делать?

— Прости… — ком стал в горле. Кажется, пора говорить.

— Это то, о чём я думаю? — вдруг спросил парень.

— А о чём ты думаешь? — неслышно выдохнула я.

— Ася, — раздражённо пробормотал Давид. — Ты беременна?

Я неуверенно кивнула головой. Как он узнал?

— Ты же… — парень запнулся. Впервые я видела его настолько растерянным. — …ты же не наделала глупостей?

Уже куда увереннее отрицательно замотала головой.

Давид облегчённо выдохнул, запрокинув голову.

Он что… рад, что я беременна?

— Поздравляю, папаша, — Вита, про которую я уже забыла, хмыкнула, стоя позади меня.

— И тебе не хворать, Белинская, — вдруг улыбнулся Давид Вите. Снова повернулся ко мне, стирая с лица улыбку: — Почему ты плакала?

— Ушла, — вдруг сказала подруга и быстро направилась в сторону выхода. Ни я, ни парень не проводили её даже взглядом. Мы смотрели друг другу в глаза.

— Ты не хочешь ребёнка? — прошептал Алиев.

— Что? — искренне удивилась я. — Конечно, хочу!

— Тогда в чём дело? — спросил Давид. Его взгляд заледенел. Это понял раньше, чем спросил.

— Я думала, что ты расстроишься, — тихо сказала то, о чём Давид уже догадался.

— Почему?

Я промолчала.

— Ася, — как-то горько позвал Давид.

— Давид, — тихо ответила я. Глаза снова наполнились слезами.

— Поехали отсюда, — вздохнул он в ответ, беря в свою руку мою ладошку.

Лицо его стало бесстрастным. Будто мы столкнулись с ним в коридоре в начале года, будучи ещё просто одногруппниками.

В гробовой тишине доехали до мною любимой многоэтажки. Я, нервничая, не могла подобрать слов, отчаянно выискивая на его лице хоть какие-то эмоции. Давид молчал.

— Давид, — прошептала я, когда парень выключил зажигание. Прошептала так тихо, что сама не услышала. Но Давид услышал.

— Что он тебе тогда сказал? — прохрипел парень, глядя строго перед собой.

Я сразу поняла, что речь про его отца.

— Ничего такого, что…

— Настя! — устало прикрыл глаза парень.

Настя. Я сглотнула.

— Что я не из вашего круга и не подхожу тебе, — глухо ответила я. — Что всё новое быстро приедается.

Давид со стоном откинулся на подголовник.

Наконец, повернулся ко мне:

— Скажи, почему? — с какой-то болью в голосе спросил он. — Почему? Я просто не понимаю. Я люблю тебя. Услышь меня. Почему ты помнишь этот бред, что нёс отец…

— Не только отец, — уверенно покачала головой.

— Что?

— Так думают все, Давид.

— Да мне…

— Василиса, — перебила я парня, — Екатерина Ивановна…

— Екатерина Ивановна? — на один миг удивился Давид.

— Комендантша в общежитие.

— Какая нахуй комендантша? — не сдержался Алиев, сжав двумя руками руль.

— И моя мама, — тихо закончила я.

Давид шумно вздохнул, вновь отвернувшись.

— И раз они все считают, что мы не подходим друг другу, то плевать тебе на то, что я говорил? — процедил сквозь зубы Алиев.

Глаза снова наполнились слезами.

— Конечно, нет! Просто я…

В голове не было ни одного оправдания. Всхлипнула.

Давид мгновенно повернулся, отстегнулся, подался вперёд и прижал меня.

— Маленькая моя, прости. Не плачь. Малыш, — парень отстранился и посмотрел мне в глаза. Прижал руку в куртке в районе живота. — Так ничего тебе не сказал. Я счастлив, слышишь, очень счастлив. А ты?

Я активно закивала головой, вовсю сдерживая потоп из глаз.

— Давид, Василиса и другие пусть… всё равно будут говорить, — вдруг взахлёб начала говорить я. — Но там, в ресторане, я и сама заметила. Мы с тобой совсем разные. Я такая же, как мои родители. Ты же видел моих родителей? Это люди, которые совсем не знают, что за блюдо такое это "велуте". И я такая же, понимаешь? — слёзы быстрыми ручейками побежали по щекам. И я не успела их вытирать. — Это сейчас я знаю. Я посмотрела в интернете.

— Я знаю, что мы с тобой разные. И мне это нравится. И мне очень понравились твои родители, — терпеливо ответил Давид. Вдруг напрягся: — Твоя мама думает, что я поступлю, как тот… другой отец.

Я не ответила и даже не кивнула. Всё и так было очевидно.

— Ладно, пойдём домой. Ещё дохера всего сделать и обсудить.

Домой. Давид назвал свою квартиру нашим домом. Я сглотнула.

В лифте я поняла, что меня снова безудержно клонит в сон.

Увидев это, Алиев усмехнулся:

— Это поэтому ты половину воскресенья проспала?

— Да, — улыбнулась я. — Теперь дневной сон по расписанию.

Парень рассмеялся. Но я всё равно уловила перемену в его настроении.

— Давид? — сняв куртку, всё же не удержалась я.

— Ась, скажи мне одну вещь, — парень не спешил раздеваться. — Тебя это всё грузит, потому что, не знаю, гормоны взыграли? Если да, то это понятно. Или ты об этом регулярно думаешь? Про то, что мы разные и не подходим друг другу.

— Я так не думаю, правда! Просто, когда об этом каждый второй говорит, невольно начинаешь переживать…

Алиев нечитаемо посмотрел на меня, засунув руки в карманы бомбера.

— Мне никто не говорит, — тихо проговорил он. — Но каждый первый на меня смотрит. И я вижу в их глазах: Алиев, дурак, с такой принцессой связался, она тебя бросит послезавтра. Мне страшно, но я всех нахер посылаю и иду дальше. Потому что верю в нас. Почему ты не веришь?

Я промолчала. Снова у меня не было ответа на этот вопрос. Снова влага собралась на ресницах. Да когда перестану я плакать? Бесит.

Давид, видимо, тоже увидел, что я собираюсь разрыдаться. Повернулся к двери.

— Я тебя только расстраиваю. Пройдусь, — в подтверждение своих слов нажал на ручку.

— Куда ты? — хрипло спросила я.

— Просто погуляю, — глухо сказал Давид. И добавил: — Я вернусь.

Хлопок входной двери.

Я заставилась себя разуться и умыться. Уставилась на себя в зеркало.

Вот что со мной не так? Почему я правда не могу расслабиться и разрешить себя до конца быть счастливой? Разве Давид хоть раз дал мне повод за нас переживать? Нет.

Когда мы вместе, всё идеально.

"Выпей чай".

Это было совсем недавно, но, кажется, в другой жизни.

Тогда я пила самый вкусный чай в своей жизни. Это я точно помню.

Я вышла из ванны, подошла к кухонным шкафчикам и быстро начала искать по полкам. Не этот, не этот. Вот он. В сердцах прижала картонную упаковку в груди.

Боже, да какая разница, кто что думает.

Кому-то этот чай покажется невкусным. Он слегка горький, терпкий, а выпавшие чаинки из ситечка, наверняка, прилипнут к языку или к нёбу, заставив отплёвываться, а затем и вовсе поставить этот чай на самую высокую и далёкую полку.

Но я не поставлю.

Да, горчит, но греет. Греет лучше всех на свете. Каркаде даже рядом не стоял.

Я бросилась к сумке, выуживая телефон. Мне нужно срочно позвонить и сказать это Давиду. И вовсе не про чай.

Гудок, второй, третий. Не поднял. И снова.

Села на диван, сжимая в руках трубку. Глаза слипались, и я разрешила себе прилечь.

Давид обязательно вернётся. Потому что он пообещал.

С этими мыслями, перестав бороться с накатившей усталостью, я заснула.

Меня разбудил холод. В этой квартире из-за прижимавшегося ко мне Давида я всегда спала, будто на печке. Но сейчас нет.

Я лежала на кровати на втором этаже. На улице была непроглядная темень. Значит, уже совсем поздно. И в квартире такой же полумрак. Села. Если я оказалась наверху, то, значит, Давид вернулся. И где же он?

Спустилась вниз.

Через секунду увидела спящего парня не диване, и меня аж гнев взял. Недолго думая, я подлетела к нему и резко толкнула в плечо.

— Я что тебе говорила?! — закричала я на Давида. — Пока не помирились, спать не ложимся! Какого чёрта ты меня не разбудил?!

Парень в шоке приоткрыл глаза:

— Громова, ты ошалела?

Я сделала глубокий вдох. Злость слегка отпустила.

— Почему ты здесь спишь?

— Потому что заснул здесь, — процедил парень, усаживаясь и потирая лицо руками. — В следующий раз я тебя так же разбужу, если хочешь.

— Нет, не хочу, извини, — я уже в конец успокоилась. Села на диван рядом с Алиевым и обвила его шею руками. — Ты не отвечал, я тебе звонила, — нажаловалась я ему на него.

Давид не спешил обнимать меня в ответ. Я отодвинулась.

— Ты подумал и хочешь расстаться со мной? — тихо спросила.

Алиев повернул ко мне голову и секунд десять смотрел мне прямо в глаза.

— Да, — с самым серьёзным видом кивнул он.

Врёт.

— Врёшь, — скривилась я.

— Дай Боже, тут не всё потеряно, — ухмыльнулся Давид, раскрывая объятия. Я мгновенно прижалась к парню, пряча лицо у него на груди.

— Почему ты мне звонила? — спросил парень, целую меня в макушку.

— Я хотела тебе сказать кое-что про чай.

— Про чай?

— Да, у тебя есть один. Так вот он горький.

— Ты хотела, чтобы я купил тебе другой чай? — перебил Алиев. — Написала бы, я бы…

— Тш-ш-ш, не перебивай. Так вот. Чай. Я его выпила. И мне он очень понравился. И всегда нравился. И будет нравиться. Но многие удивятся, когда про это узнают. И намекнут, что есть вкуснее, и предложат попробовать другой… Понимаешь?

— Нет.

— Ну как так, — расстроилась я. — Это метафора такая. Ты…

— Похер на метафоры, Громова. Говори нормально.

Я подняла голову и посмотрела Давиду прямо в глаза.

— Я люблю тебя. Очень сильно. Да, мы разные. Но я верю в нас. И всегда верила. Потому что с "подходящим", — выделила голосом, — парнем, с которым меня видят все окружающие, я не буду так счастлива, — я смутилась и прижалась носом к шее парня. — Я очень счастлива с тобой, Давид. Очень.

Почувствовала, как Алиев залез пятернёй мне в волосы, начал аккуратно массировать. Я расслабилась и прикрыла глаза. Ещё чуть-чуть, и я засну…

— И почему это я горький, Громова? — вдруг хмыкнул Давид.

— Ты всё понял сразу! — вмиг проснулась я.

Парень только рассмеялся.

А меня вдруг накрыло осознание. Всё. Всё по-другому. Всё будет абсолютно по-другому. Ребёнок. У нас будет ребёнок! Мы студенты. У нас нет денег и работы. Во всяком случае, у меня. А Давид вообще собирается бросать университет. Может быть, удастся его уговорить доучиться…

Перемену в моём настроение Алиев уловил сразу.

— Слушай, — парень вдруг сел ровно, отцепил меня от себя и усадил рядом, — мы со всем разберёмся. Слышишь меня? Ты веришь мне?

Я сразу же активно закивала. Верю. Вот прямо действительно верю.

— У нас есть, где жить, — Давид махнул на квартиру. — Я продам байк, у нас будут деньги на первое время. И скоро у меня будет работа.

— Ты всё-таки бросишь университет? — глухо спросила я.

— Да, — улыбнулся парень, закладывая мне прядь за ухо. — Ты пойдёшь замуж за парня без вышки?

— Я что? — охнула я.

— Секунду, — Давид подскочили и направился в прихожую. Включил свет. Вытянул из куртки. Что-то. Я не разглядела, но знала, что это. По крайней мере, очень сильно надеялась.

Улыбаясь, Алиев вернулся ко мне. На ладони лежала небольшая бирюзовая коробочка. Одним движением пальца парень приоткрыл её. Золотой ободок с крупным камнем. Очень, нет, не так, безумно красивое.

— Если хочешь, можешь оставить свою фамилию. Мне нравится называть тебя Громовой, — хмыкнул парень.

Анастасия Алиева.

Ася Алиева.

Да ни за какие коврижки я не останусь Громовой.

В счастливом неверии, аккуратно взяла кольцо.

— Стой, дай я, — парень забрал у меня его и медленно надел на безымянный палец правой руки. Сел, как влитой.

— Оно прекрасно, — выдохнула я.

— Я хотел ещё гравировку сделать внутри. Но не успел. Что-то быстро ты залетела.

Я яростно впилась в парня глазами:

— Это я-то залетела?! Как это вообще случилось?!

— Я понятия не имею, — пожал плечами парень.

Сузила глаза. Да, не врёт. Не знает. Чудо, не иначе. Или всё ж таки коварные 98 процентов.

— Громова, было бы здорово, чтобы "да" сказала. Кольцом потом полюбуешься, — вдруг разволновался Алиев.

Я улыбнулась, и моё "да" чуть не сорвалось с губ. Но…

— Помнишь, как я предупреждала тебя, чтобы ты меня Настей не называл? — елейным голосом спросила я, поднимая руку и вертя кистью, чтобы на кольцо упало побольше света из прихожей.

— Я злился! — раздражённо ответил Давид. — У меня есть оправдание!

— Злился он. Оправдание у него есть, — хмыкнула я, не сводя глаз с безымянного пальца. Как же сверкает всё-таки! Перевела взгляд на парня. — Знаешь, я подумаю над твоим предложением.

— Кольцо тогда отдай, — криво улыбнулся парень.

— А нет, подарки не отдарки, — заявила я.

Что-то ещё съязвить я не успела, потому что мои губы вдруг оказались сильно заняты.

Меня целовал мой жених.

Глава 30

Я нервно топала перед кабинетом.

Давид ещё утром сказал, что слегка опоздает, но я, надеясь на чудо, ожидала, что вот прямо в эту секунду он появится в коридоре. Тут ещё и очередь двигалась как-то чересчур быстро для поликлиники. А, значит, муж точно всё пропустит.

Чуть не расплакалась.

Глупо, конечно, но я мечтала, что на все УЗИ мы пойдём вместе. Дурацкая работа. Не надо было на неё устраиваться. Подумаешь, зарплата хорошая. Если бы не эта работа, то Давид бы точно стоял рядом со мной перед кабинетом в женской консультации.

И сразу же чуть не рассмеялась.

Как говорится, счастье любит тишину. Но мне хотелось не то, что рассказать, а во всё горло кричать, как я счастлива.

"Да" я, конечно же, сказала. Правда не так, как я хотела. И не тогда, когда я хотела. Аж на следующий день, хотя планировала помучать парня ещё, как минимум, неделю. Но получилось, как получилось.

Вите про предложение я написала ещё ночью. На следующий день подруга, не стесняясь одногруппников, вовсю тискала нас с Алиевым в коридоре.

А Давид, зараза эдакая, горько сказал:

— Рано поздравлять, Белинская. Ася ещё не согласилась.

Подруга только цокнула, махнув на нас рукой, мол, что вы тут выпендриваетесь.

Ангелина скосила на нас глаза. Немного помучавшись, она всё же спросила:

— Думает? Ребята, вы женитесь, что ли?

А Алиев продолжал. На весь коридор заявил:

— Я Громовой предложение сделал, а она всё думает и думает.

Теперь уже каждый одногруппник и одногруппница уставились на нас. Я покраснела в ту же секунду. Казалось, даже уши пылают.

Вдруг Лиза прижала руки к лицу:

— Правда женятся! Настя, какое кольцо красивое! — подлетела ко мне. А меня вдруг гордость начала распирать. Подняла правую руку. Одногруппница медленно и аккуратно взяла меня за кисть, словно эта самая хрупка вещь на планете. — Бриллиант! Настоящий!

Я понятия не имела, бриллиант это и настоящий ли он. Я замуж выхожу! Счастливая! Смотрите все!

Сама не заметила, как улыбка расплылась по моему лицу. Уже, кажется, каждый одногруппник подошёл, потрогал мою руку и поздравил. И, кажется, впервые я была не против такого внимания к себе.

— А когда свадьба? Летом? — вклинилась в поздравления Василиса.

Я перевела взгляд на Давида. Правда, а когда? Так-то летом я ни в одно платье не влезу…

Парень лишь пожал плечами, мол, сам решай. И так на меня смотрел. С такой любовью. Ему хоть летом, хоть зимой.

И вдруг я поняла, что хочу сейчас. Куда и для чего тянуть.

Повернулась к одногруппнице:

— Нет, не летом, — подумала и всё же сказала: — Сейчас.

Всё равно ведь узнают.

— Сейчас? — переспросила Ангелина.

— Да, — легко кивнула я.

На лицах некоторых появились подозревающие улыбки. Но у всех хватило такта и вежливости промолчать. Пусть! Пусть думают, обсуждают, подозревают.

Посмотрела на Давида. Тот притянул меня к себе одной рукой, поцеловал в висок и вдруг прошептал на ухо:

— Я за эту ночь чуть не поседел. Отныне никаких Насть, я всё понял.

Я рассмеялась. Глупый. Неужели и правда думал, что я могу отказаться от своего счастья.

Через две недели я стала Асей Алиевой.

Единственное, что заставило меня грустить в тот прекрасный день, — это то, что старшего Алиева не было на нашей росписи. Давид был категорически против его присутствия. Да, могут быть разные в ситуации в семье, но всё же это семья. Мне этого не понять.

Мама и Давид поговорили. Я видела, как они стояли бок о бок на террасе милого ресторанчика, в который мы отправились после ЗАГСа. Когда они вернулись, я охнула: мама явно плакала, а Давид явно по этому поводу не переживал. Вопросов я задать не успела.

Мама вдруг подошла ко мне и очень сильно обняла меня:

— Я так счастлива за тебя, доченька, — горячо зашептала она мне на ухо.

— Мама, ты плачешь…

— Это от счастья!

Я улыбнулась. Знаем, проходили.

— Алиева! — заставила вынырнуть из мыслей выглянувшая из кабинета женщина в белом халате.

Снова вгляделась в конец коридора в поисках Давида. Как же так.

Вздохнула и быстро юркнула внутрь. Ладно, попрошу фотографии. И на следующее УЗИ сходим вместе.

— Ой, красоточка какая, — вдруг хмыкнула УЗИстка. — Глазки горят. Счастливая. Вон за шторкой раздевайся до пояса, а потом за той ширмой на кушетку ложись.

Я запоздало поздоровалась, улыбаясь. Знаю про глаза. Все говорят. Да и сама вижу.

Раздевалась намеренно медленно. Вдруг. Ну вдруг успеет.

— Мужчина, куда вы?! — запричитала докторка, когда послышался звук открывающейся двери.

Я радостно выглянула из-за шторки. Успел. Успел!

Как выглянула, так и зависла с открытым ртом. На пороге стоял Алиев. Да не тот. Григорий Афанасьевич собственной персоной.

— Вы вообще мне ничего не собираетесь теперь рассказывать? — спросил мужчина. Если бы я не знала, что это сам Алиев, то я бы решила, что он обиделся.

— Мужчина! Алё! Вы кто вообще? Муж, отец? — наехала на моего тестя докторка.

— Во-первых, я врач, Григорий Алиев, слышали про такого? — с грозным видом повернулся к женщине мужчина. Она нервно кивнула и села на стул. Видимо, слышала. — Во-вторых, это моя невестка, — уже кивнул на меня. Обвёл взглядом кабинет. — Вы не могли какую-нибудь нормальную гинекологию выбрать?

— Нормальная тут гинекология, — пробурчала УЗИстка. И меня даже гордость взяла. Она явно испугалась нейрохирурга, вдруг появившегося в её кабинете, но всё же вступилась за своё место работы.

— Я буду присутствовать, — решительно заявил старший Алиев, проходя в центр кабинета.

— Нет! — ошарашенно завопила я.

— Это мой внук! — твёрдо сказал тесть.

Я всё так же в шоке продолжала смотреть на мужчину.

Повисло молчание.

Первой не выдержала УЗИстка:

— Выйдите на минуту. Девочка ляжет на кушетку, мы пелёночкой ноги прикроем, — совсем тихо закончила она.

Волна гнева поднялась во мне. Какого хрена вообще! Я же не подхожу его сыну! Или что он мне там говорил. А теперь припёрся на внука своего смотреть!

— Выйдите вон, — услышала я свой голос.

— Что? — кажется, и правда не расслышал Алиев.

— Я сказала, выйдите вон! — уже куда громче сказала я.

— Настя… — устало выдохнул тесть.

— Вы сейчас выйдете и закроете дверь с обратной стороны. Мне плевать, кто вы там: врач, тесть, хоть царь и Бог, — самым твёрдым голосом, на который я была способна, произнесла я. Глаза старшего Алиева засверкали гневом. — А если ещё раз вы влезете или хотя бы попытаетесь влезть в мою жизнь, например, соберётесь узнать, кто мой биологический отец или в какой женской консультации я стою на учёте, — тут эффектная пауза, — то сразу забудьте о встречах со своим внуком. Или внучкой.

— Ты не посмеешь, — прошипел мужчина.

— Хотите проверить? — выгнула я бровь.

Алиев ещё немного постоял, резко развернулся и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Моя бравада мгновенно улетучилась. Коленки ослабели.

— Лихо ты его, — вдруг похвалила докторка.

— Дайте мне всё же пелёнку прикрыться, — просипела я. Пусть тесть и вышел, что ему стоит заявиться через минуту.

— Не зайдёт больше, — уверенно цокнула языком женщина. — Хорошо ты его приложила.

— И это я ещё без трусов стояла, — попыталась пошутить я.

Я уже успела улечься на кушетку и даже прикрыться несчастной пелёнкой, как в дверь аккуратно постучали и она снова отворилась. Да что ж такое-то?

Но заходить внутрь, судя по звукам, не спешили.

— Ася? — послышался самый родной голос на планете.

— Давид! — воскликнула я. — Я здесь!

— А мне можно?

— Можно! — не обращая внимание на слегка скривившееся лицо УЗИстки, закричала я. — Иди сюда!

Из-за ширмы показалось улыбающееся лицо.

— Ты как тут? Здравствуйте, — поздоровался с женщиной мой муж.

— Мне страшно, Давид. Возьми меня за руку, — попросила я. Алиеву ничего не оставалось, как исполнить мою просьбу. Знаю точно, какой умоляющий и несчастный у меня был взгляд.

— Страшно ей. Бойся её, парень. Девушка — огонь, — пробормотала докторка.

— Ты огонь, — с радостью подтвердил Давид. И вдруг нахмурился: — Там мой отец на коридоре ошивается.

— Знаю. Я его выгнала, — оповестила я мужа.

— Ты его что?

— Выгнала. И пригрозила ему, что не разрешу увидеться с внуком, если будет лезть в нашу жизнь, — сказала я и покраснела. Это не я! Я так не умею!

Давид расхохотался:

— Это ты хорошо. Это ты молодец. Только с внучкой.

— С внуком, — с нажимом сказала я.

Этот спор длился уже два месяца.

— Сейчас узнаем, — муж уставился на монитор.

— Так, расслабься, — сказала мне УЗИстка. Я вздрогнула от неожиданных ощущений.

— Нормально? — забеспокоился Давид.

Я закивала.

Женщина, быстро кликая мышкой, что-то фиксировала, неотрывно глядя в монитор. "Норма… норма… норма…" А я уже чувствовала, как слёзы снова собираются в глазах. Да что ж такое-то. Только перестала плакать…

— А сейчас сердце послушаем, — нежно сказала докторка. И на всю комнату раздался очень быстрый грохот маленького сердечка.

Больше сдерживаться я не могла. Зарыдала, как есть.

— Ах, Божечки. И это я ей даже вашу крошку не показала, — хмыкнула УЗИстка.

Крошку.

Давид расплылся в улыбке.

— У нас это нормально, — муж слегка сжал мою руку. — У нас это от счастья.

Глава 31

Своих ног я не видела. Из-за огромного живота. Поэтому нисколечко не удивилась, когда какая-то женщина испуганно ко мне обратилась.

— Девушка, шнурки развязались!

Я благодарно кивнула. Когда моя спасительница отвернулась, я скривилась. Ну вот и что мне делать? Как я согнусь-то? Начиная с шестого месяца беременности всю обувь надевал мне Давид. Сначала я сильно смущалась, а потом перестала. "К хорошему быстро привыкаешь", — наглаживая живот, показушно кряхтела я. Алиев смеялся и, кажется, ничего против не имел.

Набрала Давиду. Знаю, что у него стоит телефон на беззвучном. Но, когда увидит пропущенный вызов, то обязательно перезвонит. Всегда перезванивает.

Аккуратно ступая двумя ногами, потому что понятия не имела, какой же кед пострадал, направилась к ближайшей скамейке. Вот сяду, там и разберусь с проблемой.

— Настя? — кто-то проворковал сбоку.

Повернулась. Ника Азарова.

— Привет, Ника, — улыбнулась я.

Девушка в ответ улыбнулась, то и делая скашивая глаза вниз. Мой живот однозначно притягивал её взгляд.

— Как дела?

— Да вот, — я махнула рукой в сторону бутика с детской одеждой, — посматриваю вещички малышке на первое время.

— Малышке? — ещё радостнее улыбнулась Ника. — Поздравляю вас! Ты тут одна? Где Давид?

— Давид на работе.

IT-курсы мужа даром не прошли. Давид сказал — Давид сказал. За несколько месяцев работы мужу несколько раз повысили зарплату, а сейчас вообще стоит вопрос о переводе его на какую-то руководящую должность большого проекта. Но, самое главное, что Давиду всё это действительно нравится!

А мне нравится, что у мужа будет регулярная возможность уйти на удалёнку. Ася Алиева научилась думать о себе.

— Он же в какой-то IT-компании работает, верно? Не жалеет, что бросил универ?

— Не жалеет, — рассмеялась я.

Больше всех расстраивалась я. Нет, вру. Больше всех расстраивалась моя мама. Даже отец Давида лишь закатил глаза, взирая на сие вопиющее действие.

Низ живота слегка потянул, и я снова начала оглядываться в поисках скамейки. Ещё же чёртов шнурок завязать.

Справа от нас было огромное, во весь рост, зеркало.

Там отражалась рыжая, кучерявая, бледная девушка в майке и розовом сарафане с выпирающим животом и отёкшими ногами в кедах с развязанным шнурком. О, кстати, правый.

Рядом с ней стояла элегантная, красивая, смуглая девушка с великолепной осанкой в ослепительно белом платье и белых босоножках на высоком каблуке, которые только подчёркивали её загар.

Ника тоже перевела взгляд на зеркало. Я видела, как её лицо тоже поразило осознание.

Да, разница в нас существенная. Конечно, очевидная во внешнем виде. Но, куда очевиднее в глазах.

В моих прямо светилось счастье.

— Не буду тебя задерживать, Ника, — я машинально погладила живот и, скорее всего, как всегда глупо заулыбалась. — Потрясающе выглядишь! Счастливо.

— Пока, Настя, — снова вежливо улыбнулась девушка. И не скажешь, что секунду назад в её глазах была горечь и тоска. — Передавай привет Давиду.

Я помахала рукой и заковыляла к ближайшей скамейке. Та была на улице у входа в тени возле фонтана.

Завибрировал телефон. Давид.

Ещё сильнее улыбаясь, я приняла вызов.

— Ты мне отвратительно завязал шнурки, — сразу пожаловалась я. — Как твои дела?

Алиев рассмеялся.

— Хорошо. Ты где?

— В "Космосе", — назвала торговый центр, где сегодня выгуливала свои десять тысяч шагов.

Я присела на скамейку и застонала. Во-первых, до кеда я при всём желании не дотянусь. Во-вторых, я в тысячный раз за день захотела в туалет.

— Чего ты там стонешь? Снова писать хочешь? — угадал Давид. Голос звучал как-то приглушённо.

— Да, только села, — протянула я. — Ты в машине?

— Ага.

Он всегда мне звонил, когда куда-то направлялся. Зная, что я сейчас на громкой связи, я принялась напевать песни, будто я радио, в перерывах рассказывая, как провела день.

Вскоре на парковку завернул красный Mersedes.

— Всё, пока, Ася. У меня дела.

— Нет, это я с тобой прощаюсь. У меня тут свидание.

— Ну и развлекайся.

Из машины вышел Давид Алиев.

Мой муж.

Мой любимый человек.

Я восхищённо осматривала его, пока он направлялся к моей скамейке.

— Девушка, вашему ребёнку отец не нужен? — улыбнулся Давид.

Я только закатила глаза.

Давид нагнулся и завязал шнурки. На всякий случай, перевязал их на втором. Присел рядом со мной, обнял, я сразу же довольно облокотилась на него, пусть было и жарко.

— Ты такой красавчик, — объявила я.

— Я знаю, — самодовольно ответил Алиев.

— А ты чего не на работе?

— Я теперь начальник, могу себе позволить, — с хитринкой в голосе ответил Давид.

— Тебе всё-таки дали этот проект? — завизжала я на всю парковку.

Муж ничего не ответил, но всё и так было понятно без слов. Я радостно хлопала в ладоши, а потом переключилась на расцеловывание щеки Алиева.

Давид положил руку на выпирающий живот:

— Что, писать пойдём?

— Нет, посидим ещё, — я снова прилегла на плечо Давида и вдруг вспомнила: — Тут, кстати, твоя бывшая где-то ходит.

— Да? — Давид начал заинтересованно оглядываться. — Какая именно?

За что сразу получил локтем под рёбра.

— Ника Азарова, — я ещё больше развалилась на Давиде, устало прикрыв глаза.

— Да, вижу. Вышла на парковку.

Мне хотелось ещё раз взглянуть на её эффектное появление, но для этого надо было хотя бы сесть ровно или, как минимум, открыть глаза.

— Красиво идёт? — уточнила я у Давида.

— Да, вертит задницей, — хмыкнул Алиев.

Второй тычок. Гораздо сильнее предыдущего. Давид коротко хохотнул.

— Мне жалко её, — вдруг сказала я.

— Честно говоря, мне тоже, — вдруг серьёзным голосом произнёс муж. — Она ж нормальная. А вот мать её полный швах, — тяжело вздохнул. — Ты помнишь, что через выходные свадьба Смолиных?

Я резко открыла глаза:

— Да.

Вру.

— Забыла? — хмыкнул Давид, целуя меня в висок.

— Забыла, — выдохнула я.

— Наряд есть?

— Нет, — загрустила я.

Снова вру.

— И что ж ты будешь делать! — театрально воскликнул муж. — Надо идти покупать!

— Надо, — смиренно кивнула я. — Давид!

— Но сначала, конечно же, сходим пописать? — деловито уточнил Алиев.

— Да, сначала, конечно же, сходим пописать, — в тон ему ответила я.

Глава 32

Собирали мы Виту у нас на квартире. В нашей с Давидом уютной студии. Давно ли она стала нашей? Ну, примерно, в тот момент, когда я сравнила Алиева с горьким чаем.

Свадьба была с размахом. Родители Марка Андреевича вроде бы и женили сына, а на деле собирали друзей и родственников с таких далёких уголков Земли, что уже непонятно было для кого эту свадьбу вообще делают. Вите было на это глубоко плевать, тем более, они с Марком Андреевичем в тайне от всех расписались позавчера. От всех, кроме меня, разумеется, хе-хе.

— Ты такая красивая, — всё-таки не удержалась и сказала я подруге.

Та с любовью погладила платье, поправила лиф и вдруг, задорно улыбнувшись, завизжала:

— Я знаю!

Насколько мне позволял живот, настолько сильно я прижала к себе подругу.

На диване в идеальном бледно-розовом брючном костюме сидела сестра Марка Андреевича. Эталон красоты и женственности. Она как бы считалась второй подружкой невесты.

— Тётя Инна, не налегай на шампанское, тебе ещё тост говорить, — обратилась к ней невеста.

— Не волнуйся, дорогая, скажу, — парировала Инна в ответ. И добавила: — С красными губами выглядишь, как проститутка.

Вита в ответ просто подмигнула ей. Сестра Марка Андреевича отсалютовала ей бокалом игристого.

— Сейчас приду, — подруга направилась в сторону уборной.

— Тебе нужна помощь? — заволновалась я.

Вита приподняла юбку свадебного платья.

— Нет, — покачала головой. — Но чуть что позову.

Я кивнула и повернулась в третьей подружке невесты. И захихикала.

Давид Алиев шикарно смотрелся с букетиком из белых пионов.

Не удержалась и громко рассмеялась.

— Я смотрю, смешно тебе, — сказал мой муж.

Конечно, смешно. Да и сам же улыбается.

— Давидик, из тебя, я смотрю, вообще каблука сделали, — вставила Инна.

— Тебе шампанского подлить? — ответил Алиев.

— А ещё слышала, что ты презервативами пользоваться не умеешь, — хихикнула сестра Марка.

Я смутилась. Давид увидел и вмиг помрачнел.

— Смолина, — вызывающе бросил муж Инне.

Та перевела взгляд на меня и охнула:

— Ой, Настя, прости, пожалуйста, — поднесла ладошку ко рту. — Я только его довести хочу. В детстве он мне кровушки попил.

Я кивнула, мол, всё нормально. Давид хохотнул.

— Я-я-я кровушки попил? Это ты за компанией мальчишек бегала и всех сдавала постоянно чуть что.

— Неправда! Это ты всех науськивал, чтобы все дети от меня прятались!

— Я маленький был, не помню, — улыбнулся Давид. По взгляду было понятно, что всё он помнит.

— Ох, как я рада, что в такие золотые ручки попал, — снова перевела взгляд на меня Инна. — Вы такие разные…

— Так, отдай бокал, ты пьяная уже, — подорвался к ней Давид.

Я улыбнулась. Меня вообще даже это не тронуло.

Разные и разные.

— …но такие гармони-ичные, — закончила Смолина.

Алиев молча вернул отобранный бокал.

— Я готова! — вышла Вита из туалета.

— Ой, вы обувайтесь, я сейчас! — крикнула я, чуть ли не бегом направляясь в туалет.

Потому что снова почувствовала надвигающуюся схватку.

Упёрлась руками в раковину, зажмурившись. Продышала.

Так, это уже непохоже на ложные.

И что же делать? Не говорить же всем, в самом деле. Давид точно меня сразу запрёт в роддоме, пусть на курсах по подготовке к родам нам и говорили, что нужно дожидаться периодичности в схватках 5-10 минут.

Так и быть, ждём.

Только надо как-то незаметно положить в багажник две огромные сумки, собранные в роддом. С этим так-то есть небольшая проблема.

Но есть идея.

Схватка отпустила, и я вновь повеселела. Сегодня моя подруга выходит замуж! И в этот же день я рожу! Ну чем не чудесный день!

Абсолютно счастливая, я вышла из туалета. Проигнорировала подозревающий взгляд мужа. Так, надо взять себя в руки и ничем себя не выдать.

Церемония была очень красивой.

Марк Андреевич просто светился счастьем, а Вита, не сдерживая эмоций, постоянно смеялась и неестественно много говорила.

Когда молодые под улюлюканье убежали от свадебной арки и ушли фотографироваться, я повернулась к мужу.

— Что-то нужно? — сразу наклонился ко мне Давид.

— Да-а, все виды канапе и бутербродиков. По два каждого. И воды без газа. Нет, сок гранатовый.

— Понял. Жди здесь.

Когда Алиев скрылся у столов, я сразу же направилась к тестю. Я знала, что он здесь будет. Так-то однокурсник отца старшего Смолина.

— Григорий Афанасьевич, — тронула я его за плечо.

Мужчина обернулся. Удивился, когда увидел меня.

— Настя, привет. Как самочувствие?

— Хорошо, спасибо. Мне нужна ваша помощь, — заговорщицки начала я.

Старший Алиев приподнял брови.

После того инцидента в женской консультации отношения с тестем у нас, как ни странно, наладились. Сказать так про него и Давида ещё, конечно, нельзя было, но, я уверена, что недалёк и этот час.

Я сама обратилась к Григорию Афанасьевичу, когда на 20 неделе беременности меня начали мучать головные боли. По правде сказать, не очень-то сильные да и не очень-то боли, но это было отличной причиной, чтобы сделать первый шаг к воссоединению семьи. Отец Давида был мне безумно благодарен. Конечно, он мне подобного не говорил, но я это точно знала.

— Что случилось? — вежливо поинтересовался он.

— Возьмите ключи, — протянула ему связку, — съездите к нам в квартиру. Там на втором этаже есть шкаф, откройте его. На антресоли лежат две прозрачные сумки. Возьмите их…