Ядовитый цветок

Глава 18

Альпийская зима в окрестностях Гриндельвальда радует туристов, направляющихся в полной спортивной экипировке на горнолыжные курорты. Здесь покоряют снежные склоны, катаются на санях с колокольчиками, бегают, прыгают, плавают, выделывают на лыжах трюки высшего пилотажа, балдеют вечерами в полутемных барах, до утра танцуют на дискотеках и без устали занимаются любовью. Пациенты «Кленовой рощи» проводят время намного скромнее.

С октября у большинства страдающих костной патологией, начинаются обострения. Постоянные боли и мрачная погода способствуют депрессии, которую трудно преодолеть даже при помощи приобретенных недавно супертелевизоров и компьютеров с набором игр, которые так любят лишенные движения дети.

У Сандры, проработавшей в «Кленовой роще» больше месяца, появились свои любимцы среди новых малолетних пациентов. Уже завершалось строительство специального корпуса, а пока маленькие инвалиды заняли палаты главного корпуса, предназначавшегося ранее для богатых больных.

Доктор Вальнер, вдохновленный поступившей ему от Сандры Керри крупными вложениями, изменил профиль клиники. Теперь сюда попадали преимущественно больные с врожденными аномалиями опорно-двигательного аппарата или с последствиями тяжелых травм. В основном, это были подростки и дети из семей, не способных оплачивать сложное лечение в дорогих клиниках.

Официально Сандра считалась совладелицей «Кленовой рощи», но она редко вмешивалась с организационный процесс, ограничивая свою деятельность функциями медицинской сестры.

Патрику Жуве почти год назад исполнилось пятнадцать. Единственный сын конторской служащей из пригорода Женевы, он подрабатывал, продавая газеты на перекрестках. Пьяный водитель, не сумевший затормозить, крылом автомобиля вмял парня в фонарный столб. «Его буквально отскребали от фонарной тумбы, а потом склеивали по кусочкам. То, что осталось, никогда не сможет двигаться, — сказал доктор Вальнер Сандре про нового пациента. — И всю жизнь ему придется лечиться». У Патрика осталось бедро правой ноги и коленный сустав с небольшой частью голени на левой. Он ни на что не жаловался, никогда не плакал и начисто разучился улыбаться. Маленькое смуглое лицо парня, некогда, очевидно, чрезвычайно подвижного и смешливого, стало похоже на физиономию грустной обезьянки: огромные, переполненные тоской глаза, и бороздки недетских бегущих вниз от уголков губастого рта морщинок.

Сандра удивилась, обнаружив, что подросток выбрал ту же самую площадку, что когда-то так понравилась ей. Однажды она застала его там с кипой журналов на коленях. Заметив медсестру, Патрик попытался скрыться в круто поднимающихся вверх аллеях. Его руки с трудом крутили колеса громоздкого кресла, на землю посыпались журналы.

Подобрав, Сандра протянула их мальчику. Он нахмурился и опустил глаза, показывая всем своим видом, что к беседе не расположен.

— Ты любишь автомобили? — Спросила Сандра не без удивления — Патрик читал «Скоростную трассу» и «Спортивный экспресс» за прошлый год.

— Это было раньше. Я катался по окраинам с девчонками на старом драндулете и мечтал о разном — о футболе, шикарных тачках, путешествиях… Это было давно.

— Раньше в здешней библиотеке не было таких газет и журналов. Теперь сюда привезли подшивки за целых пять лет. Об этом попросила доктора Вальнера я. И знаешь, почему?

— Кажется, понял. Смотрите. — Патрик развернул страницы. — Эти парни все время рискуют, ломают руки, ноги, даже позвоночник, а потом снова начинают сначала. Даже с протезами… Конечно, без ноги Гран-при не потянешь… Но ведь крутить руль можно.

— Ты правильно заметил, — все относительно, Ты завидуешь тем, у кого есть ноги. А тот мальчик из двенадцатой палаты с гипсом до самых ушей многое отдал бы, чтобы пошевелить пальцем и почесать свой нос… Его гран-при — это суметь самостоятельно помочиться. И мы постараемся помочь ему преодолеть беспомощность. Уверяю — это будет огромный праздник в его жизни… А у тебя здорово получится крутить руль — кажется, ты ловкий парень, Пат.

— Вас послушать, так мне страшно повезло!

— По сравнению с теми несчастными, которые ежедневно погибают в автокатастрофах — очень. И даже среди тех, кто выжил — ты не самый обиженный. Смотри, какие сильные руки и вообще, — Сандра улыбнулась. — ты симпатичный парень, Пат. Может, для мужчины это менее важно, чем здоровые ноги, но ещё важнее — вера в себя.

Она пролистала журналы и показала Патрику фотографию: на носилках лежало изломанное тело в серебристом красном комбинезоне. Санитары погружали в «скорую помощь» изуродованного гонщика.

— Это Берт Уэлси. После катастрофы в Будапеште он лечился здесь. А потом трижды брал Гран-при.

— Правда?! Берт был в этом санатории?

— На этой самой полянке. В таком же кресле и весь упакованный в гипс. И знаешь, с чего он начал? — Он учился заново сжимать кулаки. Вот так! Сандра протянула перед собой руки. — У меня это упражнение совсем не получалось. Но Берт заставил меня сражаться… Сейчас пора обедать, но если ты прикатишь сюда вечером, я расскажу тебе много интересных вещей…

… С того дня Сандре приходилось урывать время, чтобы встречаться на площадке с Патриком. Ей так хотелось рассказывать о Берте, вспоминая историю их знакомства, заново проходя шаг за шагом этапы его нелегкой гоночной карьеры.

К шестнадцатилетнему юбилею Сандра подарила Пату кресло с электродвигателем, взяв с него слово, что он примет участие в весенних гонках инвалидов. Тогда же она рассказала Патрику, как стала калекой в праздничный майский день.

— Но у тебя остались целы ноги… — Недоверчиво посмотрел на стройную медсестру Пат. Они недавно перешли на «ты», чувствуя себя друзьями-заговорщиками.

— Я потеряла большее — отца и брата. Он был немного старше тебя и тоже любил мечтать сразу о многом… Я знаю, как не просто возвращать себе умение двигаться, веселиться. Если честно, мне и улыбаться-то пришлось учиться заново…

…Сандра, действительно, много и охотно улыбалась, радуясь победам своих маленьких подопечных. Улыбалась даже тогда, когда на душе скребли кошки, а на глаза навертывались слезы. Она по-настоящему оценила силу улыбки и милосердия, от всей души даря их увечным детям. И только теперь Сандра поняла, как много значил для неё Берт.

Он дважды возвращал её к жизни и дважды покидал. Здесь, на площадке большого парка, изувеченный мистер Немо заронил в душу Сандры искру упрямого оптимизма. Несмотря ни на что, он верил в свою звезду и учил смирившуюся с поражением Фею сжимать кулаки. Берт внушил беспомощной инвалидке, что она сможет стать кому-то необходимой, интересной, что, в конце концов, способна испытать влюбленность и вызвать ответное чувство. Без этой надежды, едва расцветшей в её сердце, Сандра не смогла бы потянуться к Дастину и поверить в его привязанность. Но попытка стать любимой окончилась для Сандры трагически.

И снова появился Берт… Господи, все было фантастически, неправдоподобно прекрасно… Слишком хорошо, чтобы стать правдой. Конечно, такие редкие дары судьбы не могут стать каждодневной реальностью. Они освещают на мгновение серые будни подобно ярким кометам, сияющим на небосклоне раз в столетие.

Появление Моны уничтожило праздник. Сандра спешно покинула остров, видя растерянность Берта. Он был сражен и сбит с ног. А ей не хотелось становиться свидетельницей поражения своего возлюбленного — героя и чудодея, подарившего ей мир. Она наотрез отказалась остаться в доме до утра и взять что-либо из новых вещей. В твидовом пиджаке и черной юбке, с небольшой спортивной сумкой в руке, Сандра покинула Алиенте. Меньше суток счастья выпало на её долю. Но что за ослепительный фейерверк чувств! Она увозила их с собой, как бесценный дар, который до конца будет принадлежать ей.

— Я разыщу тебя, как только улажу дела с Моной. — Берт провожал Сандру у причала, на волнах покачивался, ожидая пассажирку, катер. — Прошу тебя, не забывай вчерашнего дня и все, что я сказал тебе.

— Я никогда не смогу забыть, как сказочно была счастлива. Но я не возьму это. — Сняв с пальца, она протянула Берту кольцо. — У женатых мужчин не бывает невест.

— Жди меня, девочка. Очень прошу, жди.

С кормы удаляющегося катера Сандра видела светлую фигуру в лучах причальных прожекторов. Сунув руки в карманы брюк и широко расставив ноги, Берт прочно стоял на бетонном молу. Ветер трепал его волосы, и даже не видя лица, Сандра чувствовала, как крепко стиснуты его зубы. Что это — стойка борца, готового к трудным сражениям, или ожесточенность человека, прощающегося со своими иллюзиями?

…Читая в газетах о чудесном возвращении жены бывшего чемпиона, а ныне владельца автомобильной империи, Берта Уэлси, Сандра все больше убеждалась, что ждать ей нечего.

Историю несчастной женщины перепевали на все голоса так, что было очевидно: фанатикам скоростных трасс лучше не обзаводиться женами. А если и выбирать спутницу жизни, то не из числа утонченных, нервных и художественных натур, каковой являлась незаурядная актриса Мона Барроу.

Газеты и журналы охотно печатали её интервью, сопровождая их фотографиями, на которых изможденная, постаревшая, с затравленными глазами, Мона выглядела невинной жертвой.

«Я слишком сильно любила своего мужа, чтобы хладнокровно относиться к его постоянной игре со смертью… Берт без конца получал травмы, несколько раз его буквально вытаскивали с того света, и каждый раз вместе с ним умирала и я… Это было невыносимо… Вначале я лишилась душевного покоя, потом — нашего ребенка… И, наконец, я перестала быть актрисой». Рассказывала Мона репортеру. — «Транквилизаторы помогали мне продержаться, они усмиряли мою боль… Мне удалось избавиться от наркотической зависимости, но я стала совсем беззащитной… И последний удар оказался слишком сильным…»

Очевидно, кто-то хорошо инструктировал Мону. В беседах с журналистами ей удавалось избегать острых углов и выглядеть пострадавшей даже в весьма сомнительных ситуациях.

— А как расценивать ваши многочисленные любовные связи, зачастую, мягко говоря, весьма пикантные — как последствия рискованной профессии мистера Уэлси? — Поддевал дотошный репортер.

— Увы. Мою психику нельзя было назвать здоровой уже после первой трагедии, когда я потеряла ребенка. Отчаяние часто завладевало мной, толкая на сумасбродные поступки. Мне хотелось завоевать, вернуть привязанность моего мужа, пусть даже такими средствами… Я любила Берта со всем пылом искалеченной души и страстного молодого тела.

— Как теперь вы представляете будущее вашего брака?

— В розовом свете. Всем известно, что ради меня Берт отказался от карьеры гонщика. И я готова сделать все, чтобы спасти нашу любовь.

— Самым волнующим моментом в этой истории было появление принявшей ваш облик Сандры Керри и то, что Берт Уэлси признал её своей женой. Вплоть до процесса над Клер Ривз «супруги», по-видимому, чувствовали себя вполне счастливыми. Как вы относитесь к этому моменту, миссис Барроу?

— Увы, Берт считал меня погибшей. Отчаяние толкнуло его на столь экстравагантный шаг. Он мог бы заполучить любую голливудскую красотку, но предпочел плохую копию жены. Я поняла, как велика любовь моего мужа, когда увидела лицо этой женщины, исполосованное шрамами косметических операций. Сострадание Берта безгранично. жалость к бедняжке и её сходство со мной объясняет их временный союз. Ведь всем уже известно, каковы были мотивы женитьбы Мориса на инвалидке. Ее обманули, а сострадание всегда было одной из самых сильных черт Берта.

…Сандра в сердцах бросила журнал в камин. Ее ранило каждое слово Моны, тем более, что Берт давать интервью отказывался. Попадались и статьи, сопоставляющие фотопортреты Моны и Сандры. Несмотря на старательно подчеркнутые ретушью шрамы на лице самозванки и разницу причесок, нельзя было не признать невероятное сходство женщин. К тому же Мона, со всей очевидностью, представила фотографии пятилетней давности и разница в возрасте совсем не бросалась в глаза. «Уэлси запутался — и его можно понять», — гласил заголовок заметки, намекавшей на то, что подлинная Мона вернулась совсем не кстати.

Журналист «Ironical Reader» Терри Букс был самым ядовитым из всех, кто осмелился копнуть поглубже, вытащив на свет брак Сандры и Дастина Мориса, к которому испытывал очевидную неприязнь. Его версия происшедших событий поразительно близко подбиралась к истине. Букс с теплотой писал о Сандре, попавшей в лапы жестокого авантюриста и сочувствовал терпимости Берта, сохранявшего на протяжении многих лет брачные узы с психически ненормальной женщиной.

«И только самоотречением и глубокой порядочностью можно объяснить поведение Берта Уэлси, отказывающегося от любимой женщины — Сандры Керри. Не надо забывать, что Сандру нельзя уличить ни в каких психических и нравственных отклонениях. Эта женщина, пожертвовавшая всем своим состоянием на содержание лечебницы для детей-инвалидов, работает медсестрой. Она добра, хороша собой и, кроме того, на девять лет моложе Моны… Мне кажется, не всякий мужчина был бы способен на такой подвиг ради исковеркавшей его жизнь наркоманки, имея все официальные основания для аннулирования брака. Ведь Мона Барроу скрывалась от мужа более полугода и, по существу, считалась погибшей».

В толковании того, где провела это время Мона, было немало противоречий. Находились свидетели, подтверждавшие её пребывание в клинике для душевнобольных, куда неизвестная пациентка попала в состоянии глубокой амнезии. Монахини ордена Искупления, ведущие замкнутый образ жизни в альпийском монастыре, не отрицали, что в течении нескольких месяцев опекали молодую женщину, не помнящую своего имени и пожелавшую скрыться от мирской суеты. Некий полусумасшедший актер, прославившийся лет десять назад в комических ролях, а затем спившийся, вдруг вылез на страницы «Ironical Reader» с утверждением, что Мона Барроу состояла все это время в его общине, или «семье», исповедовавшей культ наркотического забвения и свободных половых отношений. А его оппонент в лице репортера «Светских новостей» настаивал на том, что «признания» алкоголика, порочащие Мону, куплены Сандрой Керри.

Все это было настолько ужасно, что Сандра полностью исключила всякое общение с внешним миром, всерьез думая о том, чтобы скрыться в монастыре. Клинику осаждали репортеры, желавшие получить информацию у одной из главных героинь скандальной истории. Но Сандра упорно избегала встреч, будто дала обет молчания. — «Существует только одна истинная версия — та, которую найдет нужным сообщить Берт Уэлси. Я присоединяюсь с любому его толкованию событий», — сказала она в самом начале и более не добавила к этому ни слова.

Она заставляла себя не обращать внимания на злые домыслы и не вспоминать о Берте, но это было гораздо сложнее, чем отказываться от интервью. Лишь общение с больными детьми, нуждавшимися в помощи Сандры, приносило ей радость. А страдания и боль маленьких подопечных заслоняли её собственные. Принимая на себя обязанности медсестры, Сандра не предполагала, что сумеет по-настоящему увлечься своим делом. И вдруг оказалось, что «Кленовая роща», где Сандре была отведена уютная квартира в коттедже медперсонала, станет её домом, заменит ей близких, родных, семью. А когда в клинику попала пятилетняя парализованная девочка, потерявшая родителей в автокатастрофе и сама чудом уцелевшая, Сандра так привязалась к ней, что решила оформить удочерение.

Теперь они гуляли втроем — Патрик, Сандра и маленькая Кетлин, уже научившаяся управлять детской каталкой.

Однажды перед самым Рождеством, когда вся компания по установившейся привычке уединилась на круглой площадке, к ним явился визитер.

Они хором обсуждали подарки для маленьких пациентов клиники. Их должен был принести Санта Клаус, разъезжающий со своим мешком в инвалидном кресле. Этот человек — бывший цирковой наездник, провел несколько лет в полном параличе, получив серьезную травму позвоночника. Он нашел в себе силы подняться и стать клоуном. Ноги не слушались Питера, но он не унывал, разъезжая под Рождество по гостиницам и больницам для безнадежно больных детей. Он умел жалеть и смеяться, смеяться даже тогда, когда сердце разрывалось от боли. Ведь зачастую всемогущий Санта приносил подарки тем малышам, которым не суждено было встретить следующее Рождество.

Сандра и Патрик боялись проговориться и не выдать секрет Кетлин — ведь она верила, что все получат именно те подарки, о которых тихонечко мечтают. Сами же они как раз и были заняты «шпионажем», выведывая у детей их тайные желания.

Кетлин упрямилась, не поддаваясь ни на какие провокации. Она упорно молчала, когда обсуждался вопрос игрушек, нарядных платьев и всяческих лакомств.

— Может, ты хочешь трехэтажный торт, из которого выскочит живой щенок и запоет песенку из мультфильма?

— Щенок?! — Глаза Кетлин радостно сверкнули, но тут же погасли. Опустив голову, она сурово сдвинула брови и замолчала.

Присев рядом, Сандра заглянула в бледное глазастое личико.

— Шепни мне на ушко, тихо-тихо, а я потихоньку подскажу Санта Клаусу. Ты совсем ничего не хочешь, детка?

— Хочу, очень хочу. — По щекам девочки покатились слезы и быстро закапали на сжатые ладошки. — Я хочу, чтобы Санта привел мамочку. Только она теперь не будет любить меня…

— Будет, маленькая моя, обязательно будет! — Сандра прижала к себе вздрагивающее тельце девочки.

— Сандра, там мсье Уэлси! — Воскликнул Пат и открыл рот от удивления, словно и в самом деле увидел Санта Клауса.

— Привет. Какая симпатичная компания! У вас здесь весело. И зима… Он собрал с парапета белый тонкий налет и, слепив снежок, запустил им в сосну. Снежный пластырь точно залепил выемку в коре — ту, что осталась от кусочка, пошедшего на изготовление автомобильчика.

— А почему здесь плачут такие славные девочки? — Берт подошел к Кетлин. — Тебя можно немного поносить на руках? Хватайся за шею, если не боишься. Я очень высокий.

Подхватив девочку, он помахал всем рукой:

— мы посмотрим на самую большую елку в этом парке и скоро вернемся.

Сандра застыла, не вымолвив ни единого слова. В голове так звенело, что казалось, она вот-вот потеряет сознание.

— Какой-то верзила отобрал у меня малышку. Сказал, что он доктор и просил вернуть коляску. — Появившийся Берт растерянно пожал плечами. — Но елку мы успели посмотреть и даже хорошенько тряхнуть, чтобы посыпалась настоящая метель. А этот здоровяк…

— Знаю, знаю! Доктор Жуве — он очень любит порядок. — Воскликнул Патрик. — Он ведь не знает, что говорил с самым замечательным… — Парень замялся. — А скажите, мсье Уэлси…

— Вот что, парень, я расскажу тебе самые удивительные истории всех мировых гонок. Только вначале я хочу поговорить с Сандрой. — Берт подмигнул Патрику. — Ты меня понял? Совершенно наедине.

— Ага, мистер Уэлси, — я уже исчезаю и заодно прихвачу каталку Кэт. Мое кресло, что подарила Сандра, самое быстроходное в мире…

— Я покажу тебе ещё пару секретных приемов, как обойти соперника на поворотах… — Крикнул Берт вслед удаляющемуся по узкой аллее Пату.

Они молча посмотрели друг на друга и Сандра отвела глаза. Облокотившись о парапет, она рассматривала зимние склоны и нарядный, предрождественский Гриндельвальд.

— По вечерам видно, как зажигаются цветные огни и даже светится здоровенная елка на центральной площади… У нас здесь тоже будет грандиозный праздник. Приедет мсье Питер — тот знаменитый Санта Клаус…

— Сандра… — Берт взял её руку и сняв пуховую перчатку, нежно поцеловал. — Это не просьба о прощении. Это благодарность за смех и праздник, который будет у твоих подопечных… Бессмысленно оправдываться я просто не мог поступить иначе…

— Ты правильно сделал, что пожертвовал мной. Я сильная. Как видишь, хожу, бегаю и даже не спиваюсь. Кажется, мне удалось выжить. Хотя вначале это было не просто…

— Мне тоже. Но сейчас — ещё хуже… Я надеялся быстро уладить все с Моной — я предлагал ей огромные деньги, оплачивал лечение в лучших клиниках мира. Мне нужно было её согласие на развод. В конце концов, я решил, что обойдусь без согласия. Суд и так расторг бы наш брак, несмотря на всю кампанию в прессе, которую затеяла Мона. Она наняла хорошего адвоката и тот сумел объяснить ей, как должна вести себя жертва.

— Это естественно — ты богат. Мало кто мог бы удержаться от искушения отсудить у мужа-миллионера половину состояния. Мона не исключение.

— Ах, детка… Нам хватило бы и десятой части моих богатств… А в общем-то — и того домика, что взорвала Клер.

— А ещё — твоего завода и этой клиники… Почему мы не можем быть вместе, Берт? — Сандра с мольбой подняла на него полные слез глаза. — Если бы ты знал…

Распахнув полы подбитой мехом куртки, Берт обнял её и прижал к себе:

— Я все знаю, девочка. Ты никогда не покидаешь меня, ты всегда внутри, в моих мыслях, сердце, в моих мечтах и надеждах… Но этого так мало!

— И так жаль того, что уже никогда не случится.

— Случится! Пожалуйста, запусти свою ладошку под свитер. Чувствуешь, в кармане рубашки? Достань. А теперь — одень и никогда не снимай. — Берт одел на палец Сандры аметистовый перстень. — Скоро я заберу тебя, детка…

В голосе Берта прозвучала мрачная угроза.

— Что ты задумал?

— Мона обещает покончить с собой, если я подам на развод. Значит, так тому и быть. Она сама выбрала свою участь.

— Нет, Берт! Разве мы можем начать нашу жизнь у её могилы, зная. что сами толкнули её на этот поступок?

— А ты думаешь, я должен ждать, пока не задохнусь от тоски или какой-нибудь везучий парень не завоюет твое сердце?

— Мы должны подождать… А вдруг добрый мсье Питер привезет в своем сказочном мешке подарки и для нас?..

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, детка. У тебя такой голос, словно ты уже отреклась от всего, смирилась…

— Смирение — подвиг. Или дар свыше. Может, его и просить у Санта Клауса?

— Не смей так говорить, Сандра. Борьба труднее смирения. И я выбрал ее…

— Мсье Уэлси, скоро обед, я совсем замерз, пока караулил вас. Боялся, что вы сбежите… — Из-за кустов опасливо выглянул Патрик. — Не торопитесь, я буду ждать. Только вы не забудьте, пожалуйста, что обещали мне. А ещё Кетлин уверяет, что вы хотели прокатить её в замечательном автомобиле.

— Не стоило обнадеживать ребенка, Берт. Девочка потеряла родителей. Она просит у Санты вернуть ей мать. И, кажется, я знаю, как это сделать. Сандра строго посмотрела на Берта. — Для меня это очень важно и я очень постараюсь завоевать её любовь.

— Да она и так в тебе души не чает! — С грустной насмешкой заметил Патрик. — Ни на минуту не отстает…

Берт насупился:

— А знаете, я завидую вам… Может, доктор Вальнер возьмет меня санитаром или тренером по езде на каталках?

— Вот было бы здорово! — Оживился Патрик. — Но вначале расскажите совсем немного про себя. Это очень страшно — носиться на такой скорости фю-ить!

Берт с мольбой посмотрел на Сандру, но она попятилась.

— Патрик, мсье Уэлси уже свободен. А у меня срочные дела в клинике. Я и так задержалась. — Сандра улыбнулась Берту. — С наступающим Рождеством, победитель!

— Не бросай свое колдовство, Фея. Я очень рассчитываю на него. И хорошо помню все, что обещал. Даже малышке Кетлин.

Сандра быстро направилась к зданию клиники, оставив на круглой площадке Берта и Патрика. Она с трудом сдерживала рыдания — было такое чувство, что ещё несколько шагов — и она не выдержит, бросится обратно, прижмется к нему и ни за что, никогда не отпустит…

Не оглядываясь, Сандра удалялась от Берта, а боль в груди становилась невыносимой. Казалось, что-то острое вонзилось прямо в сердце и вот-вот разорвет на части. Вот-вот случится нечто ужасное, непоправимое.

Вбежав в палату Кетлин, Сандра обняла девочку, прислушиваясь к её ровному дыханию.

— Сандра, скушай мое пирожное. Очень вкусное и веселое. Только пожалуйста, пожалуйста, не плачь…

…Приближались праздники, но Сандру не покидало ощущение угрозы каждый день она ждала плохих вестей, и они появились — крупные заголовки в газете, лежащей на тумбочке больного. «Мона Барроу покончит счеты с жизнью, если муж просит ее». И ниже — «Я убью себя и его», — сказала миссис Барроу, доведенная до отчаяния».

Пожилой мужчина с загипсованной шеей поспешил спрятать газету, но было поздно. Сандра оценила серьезность ситуации и приняла решение.

Самуил Шольц часто звонил ей, предлагая помощь. Недавно он намекнул, что собирается провести праздники в полном одиночестве. Позвонив ему, Сандра сказала:

— На Рождество мне не выбраться — здесь затевается большой детский праздник. А к Новому году готовь нарядную елку — я прилечу в Ньюхемш. Нам надо обсудить кой-какие важные вопросы.

— Вдвоем? — Не поверил своему счастью Сэм.

— Консультанты нам, я думаю, не понадобятся. Возможно, я прихвачу с собой маленькую девочку. Ты познакомишься с ней и начнешь оформлять бумаги.

Микроавтобус с привезенными из городка игрушками был встречен громким детским визгом. Рабочих, перетаскивающих коробки, сопровождал эскорт инвалидных кресел и шустрая команда подростков на костылях.

— У нас никогда такого не было. — Голос доктора Вальнера охрип от волнения. — Знаете, миссис Керри, то есть Сандра… А знаете, Сандра, я, кажется, впервые понял, за что сражался все эти годы. — Он подал сидящему в каталке малышу огромный сверкающий шар, и тот осторожно взял его единственной рукой, на которой было всего три пальца.

Какой-то сумасшедший кураж подстегивал Сандру. Ей казалось, что выход найден: своим замужеством она избавит Берта от мучительной дилеммы.

Двадцать третьего декабря в клинике творился настоящий переполох. Праздничная суета увлекла даже тех, кто не мог до этого побороть депрессию. Все принимали участие в украшении комнат и, главное — зала с нарядной елкой. Костыли, гипс, инвалидные коляски казались маскарадными принадлежностями — так весело сверкали глаза детей, готовящихся к празднику. А их радость вдохновляла взрослых.

Сандра взвалила на себя множество всяких обязанностей — заказ лакомств к столу, закупку заранее продуманных подарков, подготовку призов для игр и соревнований, постановку церемониала появления Санта-Клауса с неизбежными санями и эльфами.

Она помогала развешивать цветные гирлянды вдоль стен, когда её вызвали к центральному входу.

— Вон та дама в красном автомобиле немедленно желает видеть вас, миссис Сандра. — Сообщил привратник.

Сандра сбежала по ступенькам, как была — в голубом костюме медсестры и легких парусиновых туфлях. Дверца распахнулась.

— Садись. — Раздался хриплый голос. За рулем сидела темноволосая женщина в зеркальных очках и меховом жакете. Лишь когда она повернула к Сандре мрачно усмехающееся лицо с ярко очерченным алым ртом, Сандра узнала Мону.

— Берт прислал меня за тобой. Мы остановились в Гринденвальде. Муж, наконец, решил во всем разобраться. Мы должны обсудить нашу ситуацию втроем, не правда ли, детка?

— Я не могу отлучиться сегодня. Скоро начнется детский праздник.

— Пустяки, это не займет много времени. Поставишь свою подпись на бумажке — и катись обратно.

Сандра колебалась. На её волосы и плечи ложился мелкий снег.

— Хорошо, я предупрежу, что скоро вернусь.

— Эй! У меня нет времени. И у Берта тоже. — Мона засмеялась. — Наш герой слегка «того», — наверно, в голове что-то треснуло.

— Едем. — Сандра села сзади. — Только быстрее.

Мона резко нажала на газ.

— Хорошая машинка — подарок Берта. Он любит скорость. Вот это настоящая езда, не хуже, чем в «Формуле-1»!

— Но мы не на гоночной трассе, нас остановит дорожный патруль… Предупредила Сандра, глянув на спидометр.

— Патруль не успеет! Ты же сама просила поторопиться. — Мона странно захохотала и Сандра поняла, что имеет дело с умалишенной.

— Останови сейчас же! — Она попробовала встряхнуть Мону за плечи, но машина лишь резко вильнула в сторону, едва не врезавшись в придорожные столбики.

— Не рыпайся, ещё не время. Я ненавижу тебя. Ты украла мое лицо и мою судьбу. Я должна быть счастлива с Бертом — я!.. Жалкая маленькая добродетельная мышка! Тебе не понять Мону Барроу — величайшее трагическое дарование современности. Да! Так писали и это была чистая правда… Мне не нужны его вонючие деньги и его гребаное сострадание!..

— Ты все ещё любишь Берта, Мона. Отпусти его…

— Я?! — Истеричный смех сотряс тело женщины. Не сбавляя скорости, она неслась по горной трассе вверх, пренебрегая резкими гудками встречных автомобилей. — Любовь!.. Я предпочла бы остаться в притоне секты «Затмение», забыть обо всем… Мы курили, кололись и трахались с кем попало и где попало, всей «семьей» — вот это и есть «любовь»…

Мона вдруг повернула к своей спутнице побледневшее лицо, сорвала очки, и Сандра содрогнулась — перед ней сидела старуха.

— Нет так свежа, не правда ли? Не гожусь для экрана и для роли супруги магната? Но я ещё могу кое-что…

Приступ истерики прошел — Мона уверенно вела машину, ловко избегая столкновений. Сандра сжалась на сидении в полной растерянности. Она понимала. что бороться с водительницей на такой скорости означало неизбежную гибель.

— Вон там, наверху, видишь площадку? Я заприметила её раньше. Ремонтные работы на сегодня прекращены и мы выпорхнем в пустоту совершенно без зрителей. Только добренький боженька и его ангелы не подхватят наши души. За нами прибудут черти, чтобы утащить прямиком в ад. Это как раз по мне — жарко и никакой нравоучительной дребедени.

— Не думай, что тебе удастся обойтись без свидетелей. Над нами уже кружит патрульный вертолет — они засекли автомобиль.

— Тем лучше. Сопливые полицейские сумеют описать газетчикам последнюю роль Моны Барроу: «Полет над проклятой жизнью».

— Нет! Ты получишь за развод кучу денег и сможешь наслаждаться своими игрушками ещё многие годы. Это вернее, чем рассчитывать на компанию в преисподней.

— Я не смогу наслаждаться ничем, пока живы вы с Бертом… А знаешь, ещё в ресторане Гриндельвальда, когда ты, вроде улитки, приросла к своему креслу и выглядела как невеста из фильмов ужасов, я поняла все. У вас с Бертом на лбу сияла печать — печать сатаны. Вы были обречены на общее горе.

— На счастье, Мона. Мы сумеем дать друг другу так много, что даже сейчас, перед казнью, я с радостью признаю свою жизнь удавшейся. Мне фантастически повезло, Мона. Я встретила Берта — лучшего человека на свете. Да посмотри же, я улыбаюсь! Я смеюсь над твоей жалкой, беспомощной местью!..

Не переставая улыбаться, Сандра закрыла глаза. Она совсем не боялась смерти: Берт любит её, а все остальное — мелочи. Даже небытие.

— Ну. вот мы и прибыли. Молись, если умеешь. А я проклинаю тебя! Мона резко свернула на закрытый для проезда участок дороги. Сбив щиток с предупреждающими об опасности красными лампочками, машина устремилась к пропасти. Развороченные булыжники заставили сбавить скорость, из уст Моны вырвалось грязное ругательство.

— Берт! — С неожиданной силой Сандра рванула дверцу и вывалилась в строительный щебень. Не чувствуя боли, поднялась, рванулась к краю площадки. — Берт!

Маленький белый автомобиль с открытым верхом — то самый, что был собран из трофеев победы руками Берта, преградил путь машине Моны.

Уэлси улыбался, сжимая руль, ветер трепал его волосы, в свете фар кружил и искрился снежок. Все выглядело как на картинке рекламного проспекта.

Два колеса машины висели в воздухе. Водитель не мог пошевелиться каждое движение приближало конец. Время распалось на гряду значительных, весомых мгновений. Красный автомобиль, предвкушая последний, роковой удар, медленно двигался к цели. Сандра бежала, протягивая к любимому руки. Что-то шумело и грохотало над её головой, вздымая пыль и сухую листву. Она ничего не понимала, превратившись в одно желание — дотянуться, припасть к его груди…

— Берт, любимый! — Сандра зажмурилась.

Ладонь Берта крепко ухватила её запястье и приподняла вверх. Машина накренилась, сорвалась с точки опоры и… поплыла в воздухе. Прямо под ней, ударившись крышей о колеса, пронеслась красная молния. Сандра видела лишь лицо Берта совсем рядом со своим. Закусив губу, он напрягся всем телом и втащил её на сидение. Выглянув, Сандра в ужасе отшатнулась — они висели в воздухе над глубоким ущельем. Внизу огромным костром пылала разбившаяся о камни красная машина, а в вечернем небе кружил, распугивая усиливающуюся метель, винт вертолета. Маленькая глазастая стрекоза с трудом тащила на тросе все сильнее раскачивающийся над пропастью автомобиль.

— Пора их сажать, Жан. Того и гляди, мы врежемся в гору или уроним наших пассажиров. — Сказал сержант дорожной полиции, сидящий рядом с пилотом. Они уже давно преследовали взбесившийся красный автомобиль и ничего не могли сделать, чтобы предотвратить трагедию — водитель, несомненно, мчался навстречу гибели.

Сержант поспешил выбросить спасательный трос, но спуститься сам не успел. Откуда не возьмись, появился белый автомобиль и, развернувшись на краю площадки, преградил дорогу красному.

— Что он делает, батюшки! — Пилот взвыл от собственной беспомощности, преодолевая желание отвернуться от разыгравшейся внизу сцены. К тому же, к открытой игрушечной машине бежала девушка в голубом костюме медсестры.

— Цепляем их, Жан! — Скомандовал пилот. Это единственный шанс. Конечно, нулевой. Но ведь сегодня праздник!

Он видел, что водителю удалось поймать конец троса. Надо было резко поднять его, но что делать с медсестрой? И тут вертолет напрягся — пилот облегченно вздохнул — парню удалось прицепиться! Одной рукой он втаскивал в кабину девушку.

В то же мгновение автомобиль-убийца, промахнувшись, слетел в пропасть, а игрушечная машина повисла на тросе, описывая в воздухе опасные круги. Надо было немедля принимать решение.

— Попытайся немного сократить колебания, а я постараюсь опустить их на край площадки, чтобы не зацепиться за камни винтом. — Сказал пилот.

— Рискованно… Ну уж если этот парень успел прицепить веревочку, то, видимо, ему суждено выжить… Начали, Жан. Ну, Господи благослови! — Как скомандую — бросай трос. — Сержант рукавом смахнул катящийся градом пот.

Раскачиваясь, словно маятник, автомобиль Берта то нависал над пропастью, то приближался к отвесной стене, рискуя разбиться о камни. Вертолетчик точно рассчитал момент: подпрыгнув на упругих шинах, белый автомобиль встал на землю в метре у обрыва.

— Мы с тобой, кажется, молодцы. Сматываемся, пока целы. — Набрав высоту, пилот кивнул на прибывшую к месту происшествия патрульную машину с красно-синей мигалкой. — Вон и ребята подоспели. Как раз под занавес.

— «Эй, Генри, мы поднимаемся. Присмотри за нашими клиентами, — сказал сержант в микрофон полицейскому. — Жаль, вы немного опоздали, здесь был такой цирк!»

— Спасибо, парни, за представление. С Рождеством! — Грузный водитель отключил радио и, выскочив на площадку, побежал к маленькому автомобилю. За ним поспешил худенький молоденький напарник, взявшийся дежурить в канун праздника.

Пассажиров не было видно. Полицейский нажал кнопку вызова «скорой помощи» и распахнул дверцу. На сидении, крепко обнявшись и не проявляя признаков жизни, лежали двое. Снежок припорошил куртку мужчины и его темные, растрепанные волосы.

— Приятель, ты цел? — Осторожно тронул за плечо пострадавшего толстяк, не получив ответа, попытался приподнять его. — Эге, вот это дела! Да они целуются! — Изумленно сказал он напарнику. — Этот парень и медсестра…

— Ребята, вам не нужна помощь?

— Оставьте нас, мы так давно не виделись… — Пробормотал Берт, прижимая к себе Сандру.

— Это шок. — Вздохнул полицейский. — Подождем медиков.

— А что у него в руках, кроме дамочки, конечно?

— Вертолетный трос, он зацеплен где-то в кузове. И крепко, если выдержал такую переделку… Интересная машинка! Похоже, они и вправду из цирка. — Толстяк с интересом разглядывал автомобиль.

… - Сандра, смотри… — Берт разжал окровавленную ладонь, в которой поблескивал стальной канат. — Знаешь, что это? Ах, детка! Неужели не помнишь? Ведь я давным-давно обещал подарить тебе радугу!