Забудь о любви

10

Богдан

— Родион попал в больницу. Я сейчас еду к Лие, постараюсь её успокоить. Сможешь выяснить, что случилось?

— Понял, сделаю, — произносит отец, не задавая лишних вопросов. — Перезвоню, как только всё узнаю.

Я останавливаюсь на очередном светофоре, нетерпеливо стучу пальцами по рулю. Лия едва не совершила глупость. Эта строптивая неразумная девчонка собиралась вернуться в город, где её никто не сможет защитить. Родион в больнице, это плохо. Но всегда надо включать голову, а не действовать под влиянием эмоций.

Понимаю, что ей всего восемнадцать и она не знает жизни, однако такие импульсивные поступки всё равно напрягают. Если бы я не позвонил, она бы точно уехала, тем самым подставив людей, которые за неё в ответе. Вздорная малолетка, возомнившая себя настолько смелой и самостоятельной, что в одиночку хотела бороться за жизнь своего отца. Чем бы она ему помогла? Молилась бы у постели да взятки врачам пихала?

Я давлю на газ, но впереди очередная пробка, и движение снова замедляется. Откидываюсь на спинку кресла, тяжело вздыхаю. Надо успокоиться. Лия не ведает, что творит, это нормально в её возрасте. Я смогу ей объяснить, чем чреваты необдуманные поступки, расскажу, как нужно действовать в подобных ситуациях. Не бежать сломя голову, а думать.

Если бы я не думал, то сегодня утром зажал бы испуганную девчонку на кухне, и это могло негативно повлиять на наши отношения. Вчера Лия, захмелевшая после двух коктейлей, была настоящей, естественной. Она не скрывалась, доверяла. Замерла вся от моих прикосновений, её дыхание стало тяжёлым, рваным, она так и тянулась ко мне, сама того не ведая. И на поцелуй ответила.

Утром же она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и невольно отступила назад, когда я приблизился. На вопросы ответить не смогла, смешно топала ножками и возмущалась. Я нарочно её провоцирую, стараюсь вывести на эмоции, чтобы она не застревала в своём горе и одиночестве. И я очень хотел поцеловать её, такую хрупкую и немного сонную, однако сдержался. Надо выждать, дать ей время на осознание своих желаний.

Угу, дал, блин, время. Чуть не сбежала от меня в лапы похотливому криминальному авторитету! Снова подкатывает злость. Таких ярких эмоций я давно не испытывал. Это хорошо. Ненавижу скуку.

Выхожу из машины и оглядываюсь. Лия сидит на бордюре, обнимая колени и смотря в одну точку. Солнце нещадно палит, а эта глупая девчонка совсем себя не жалеет! Подхожу, бесцеремонно хватаю её за руку и веду к машине. Она не сопротивляется, идёт за мной покорной куклой. В салоне работает кондиционер, я протягиваю Лие бутылку воды и смотрю, как она дрожащими пальцами пытается её открыть. Помогаю ей, откручиваю крышку.

— Пей больше, — приказываю, когда она пытается вернуть мне бутылку после двух неуверенных глотков.

Вздохнув, Лия словно через силу пьёт воду.

— Как ты себя чувствуешь?

— Терпимо, — отвечает она.

Вглядываюсь в её лицо. Видно, что она плакала, глаза покраснели, носом тихо шмыгает. Отчитывать её больше не хочется, и злость куда-то уходит. Нельзя требовать от малолетки серьёзных взвешенных решений. Точно не в ситуации, когда её отец находится в реанимации и неизвестно, будет он жить или нет.

— Я отвезу тебя домой к родителям. Хорошо?

Она безразлично пожимает плечами.

— Папа знает о том, что случилось с Родионом. Он поможет.

— Как? — растерянно спрашивает Лия.

— Скоро узнаем.

Хочу спросить, а как она собиралась помочь своему отцу, но вовремя отказываюсь от этой идеи. Потом, всё потом.

До родительского дома мы добираемся за час. Лия то и дело хватается за телефон, но ей никто не звонит. Иногда я слышу, как она силится подавить рыдания. Пару раз Лия отворачивается к окну и украдкой вытирает щёки. Жалко девчонку. Навалилось на неё много всего.

Мама встречает нас у порога, с сочувствием смотрит на Лию.

— Я пойду умоюсь, если вы не возражаете, — бубнит девчонка, ни к кому конкретно не обращаясь. Убегает так быстро, словно ей невыносимо находится рядом с нами.

— Бедная девочка, — вздыхает мама.

Киваю. А что тут ещё скажешь?

Когда я захожу в гостиную, звонит телефон.

— Вы с Лией уже дома? — спрашивает отец.

— Да.

— Я скоро приеду, всё обсудим. Но можешь успокоить девочку: мой помощник, Вадим, будет в больнице уже через пару часов. Он расспросит врачей, даст денег, кому надо, узнает, можно ли в таком состоянии перевозить Родиона. Он не в реанимации, и, насколько я знаю, угрозы для жизни нет.

Я поднимаюсь на второй этаж и стучусь в закрытую дверь. Лия открывает не сразу. Она переоделась, лицо, шея и кончики волос влажные. Смотрит на меня с надеждой и страхом.

— О твоём отце позаботится папин человек. Если получится, Родиона перевезут в столичную больницу.

— Но он же в реанимации, — недоверчиво тянет Лия.

— Видимо, уже нет. У него стабильное состояние, жизни ничего не угрожает.

— Но почему та женщина намекала, что у него почти нет шансов? — она вздрагивает всем телом. Закрывает рот ладонью, глаза большие, красивые.

— Не знаю, Лия. Может, перепутала его с кем-то. Скоро мы всё узнаем, обещаю.

— Спасибо тебе, — шепчет она и снова повторяет, словно в горячке: — Спасибо, Богдан, спасибо, что приехал. Я боялась надеяться… Спасибо…

— Да меня-то ты за что благодаришь? — усмехаюсь, чувствуя смятение. Лия продолжает шептать «Спасибо», и я понимаю, что у девчонки эмоциональный срыв.

Подхожу и крепко её обнимаю. Она цепляется за меня, прижимается ближе, вся дрожит и громко всхлипывает. Глажу её по волосам и спине, жду, когда она успокоится. Долго жду, терпеливо. Лия наконец перестаёт вздрагивать и, смутившись, размыкает объятия. На её щеках алеет румянец, лицо больше не бледное и потерянное. Это радует. Не сдержавшись, я тяну руку и касаюсь её локонов. Лия перехватывает мою ладонь и быстро, горячо целует пальцы. Затем, будто опомнившись, отпускает мою руку, отходит на несколько шагов назад.

— Я скоро спущусь, — тихо говорит она и захлопывает передо мной дверь.

Пока отец разговаривает со своим помощником по телефону, я наблюдаю за взволнованной Лией. Она прижимает руки к груди, вслушивается в каждое слово, в её глазах застывает надежда вперемешку с недоверием. Юлиана приносит девчонке чашку зелёного чая, Лия благодарно кивает и пьёт горячий напиток. Её по-прежнему трясет, уже не так сильно, как пару часов назад, но все видят её измученное состояние.

Мама поглядывает на Лию с жалостью и тревогой, она даже забывает о своём вчерашнем резком выпаде и уже который раз пытается заговорить с девчонкой, но беседа, конечно же, не клеится. Недостаток информации — это плохо. Папа ничего толком не знает, но его помощник уже добрался до родного города Лии и вот-вот станет понятно, в каком состоянии Родион.

— Как ты? — спрашиваю я, когда отец выходит на улицу, а Лия крепче обхватывает чашку и кусает губы, явно теряя терпение.

— Жива, — криво улыбается она.

Мама смотрит сначала на меня, потом на Лию и, улыбнувшись, без объяснений выходит из гостиной. Мы вчера поговорили по телефону, я сказал, что не изменю своего решения и что Лия успела меня заинтересовать. Мама с нашей свадьбой не смирилась, но пообещала, что попробует принять мою будущую жену.

— Иди ко мне, — говорю я, придвигаясь к Лие.

Она растерянно моргает, потом ставит чашку на столик и подаётся мне навстречу. Позволяет себя обнять, погладить по плечу. Тихонько всхлипывает, доверчиво ко мне прижимается.

— Аркадий так долго разговаривает, — шепчет она.

— Папа любит уточнять каждую деталь, чтобы ничего не упустить из виду. Он немного дотошный в этом плане.

— Я как-то не заметила.

— У тебя всё впереди.

Она перестаёт дрожать, кладёт голову мне на плечо и тяжело вздыхает. Я не силён в утешениях, но Лие это и не нужно. Она хорошо держится, учитывая сложившуюся ситуацию.

В молчаливых объятиях мы проводим несколько минут, пока наконец-то в дом не возвращается отец. По его лицу я сразу понимаю, что плохих новостей не будет. Папа расслаблен, в его глазах нет тревоги или сожаления.

— Родион не был в реанимации, — начинает он. — У него сотрясение мозга, сломаны два ребра и левая рука, но он в сознании и нормально себя чувствует. Мой помощник, Вадим, сейчас с ним разговаривает.

— Папа пришёл в себя? — удивлённо вскрикивает Лия.

— Да. На него напали этим утром, избили, но так, чтобы он смог самостоятельно вызвать скорую. В больнице твоему отцу вкололи снотворное, а тебя дезинформировали два разных человека. Точные причины установить вряд ли получится, но я подозреваю, что это сделали по указу Асманова. Он хотел, чтобы ты как можно быстрее приехала к отцу. Лия, он всё подстроил, он сыграл на твоих дочерних чувствах.

Девчонка недоверчиво мотает головой, а потом закрывает лицо ладонями, но не плачет, только быстро и тяжело дышит.

— Родиона можно будет перевезти в местную больницу? — спрашиваю я, давая Лие возможность опомниться, осознать хорошие новости.

— Да, Вадим уже этим занимается, — кивает отец.

В этот момент возвращается мама, отец вводит её в курс дела и снова обращается к Лие:

— К сожалению, это ещё не всё. Асманов уничтожил магазины Родиона.

Лия убирает ладони, непонимающе моргает, после чего начинает улыбаться. Из её рта вырывается тихий смешок.

— Магазины? Да плевать на них! Пусть хоть дом сожжёт, это такие мелочи, — она снова льнёт ко мне, словно нуждается в защите, и взволнованно спрашивает: — Когда папу привезут? С ним ничего не сделают, пока он в той больнице?

— Если всё получится, ты уже завтра увидишь своего отца.

— А можно попросить Вадима включить видеосвязь? — с надеждой спрашивает Лия.

— Думаю, да, — спустя мгновение кивает папа.

Он набирает своего помощника, озвучивает просьбу, и через пару минут вручает Лие телефон. Она всхлипывает и тут же затыкает себе рот рукой, не в силах сдержать эмоции. На экране я вижу Родиона, осунувшегося, постаревшего на несколько лет, в синяках и ссадинах, но с живым блеском в глазах. Он говорит хрипловатым голосом:

— Привет, милая.

— Папа, как ты себя чувствуешь?

— Всё в порядке, только голова немного болит, — он даже улыбается, несмотря на разбитую губу. — Не волнуйся, знаешь же, на мне всё заживает, как на собаке.

Мы с родителями переглядываемся и, понимая друг друга без слов, выходим из гостиной. Пусть Лия спокойно поговорит с отцом, ни к чему нам быть свидетелями чужой драмы.

— Будь моя воля, я бы уничтожил всех местечковых бандитов, возомнивших себя криминальными авторитетами, — резко высказывается отец. Его сложно разозлить, но если такое случается, папа никогда не стесняется в выражениях. — Этот хер с горы мало того, что нелегальными делами занимается в открытую, так ещё и смеет лезть на мою территорию! Он знает, что Лия выходит замуж за моего сына, но всё равно идёт на разные ухищрения, чтобы затащить испуганную девчонку в свой бордель!

— Откуда Асманов знает о нас с Лией? — спрашиваю.

— Родион звонил мне поздно ночью. Асманов припёрся в его дом с кучей охранников и допытывался, где Лия. Услышав о готовящейся свадьбе, Рустам ушёл, а сегодня утром кто-то поджёг магазины Родиона. Ну а теперь это избиение, — отец несильно бьёт кулаком по стене, мама дёргается, но не мешает ему выплёскивать гнев.

— Но с Асмановым же ничего нельзя сделать?

— Нельзя. Легальными методами, — вздыхает папа. — Но я хочу посадить этого сучёныша в тюрьму. Ненавижу таких выродков.

— Не нужно, забудь о нём. Тебе ни к чему лишняя головная боль, — встревает мама. Мы оба знаем, что отец всегда действует по букве закона.

Замешкавшись, он всё же отвечает:

— Да, ты права. Таких, как Асманов, тысячи. Одного посадишь, на его месте другие появятся.

Что-то напрягает меня в тоне отца. Словно он идёт на уступку, говорит то, что мы с мамой хотим услышать. Но я отметаю эту мысль.

Лия робко заходит на кухню и протягивает телефон отцу.

— Спасибо, — шепчет она одними губами, а затем повторяет уже смело: — Спасибо. С папой всё хорошо. Ему уже не терпится побыстрее уехать из города.

Я замечаю, что её голос звучит бодро, а на щеках появляется лёгкий румянец. Зелёные глаза лучатся оптимизмом. Я улыбаюсь. На душе отчего-то становится тепло.