Зачарованные

5

Саманта вглядывалась в темноту, боясь пропустить нападение. Странно, страха не было. Видимо, потому, что у ее ног лежала ничком бесчувственная Шерри, а значит, бегство было все равно невозможно.

— Слушайте, вы! Я бросаю на землю сумочку, смотрите. Возьмите деньги. Я не буду заявлять в полицию.

— Мне не нужны твои деньги.

Теперь она видела его силуэт. Не очень высок, но широк в плечах. От этой темной и страшной фигуры исходила явная и несомненная угроза. К тому же он ухитрялся держаться так, чтобы лицо его все время было в тени.

Слепой ужас нахлынул волной, заставил подогнуться колени, стиснул горло судорогой… МакБлейр встал из своей могилы?

— Что же вам нужно?

— Удовлетворение.

Она пыталась поднять Шерри на ноги, но та повисла у нее на руке, мешая двигаться. Из темноты донесся смешок.

— Ты бы лучше заботилась о себе, вместо того чтобы…

И в этот момент сквозь ветви деревьев мелькнули огни фар, послышался рев мотора, и Саманта метнулась на мостовую, размахивая руками и вопя во все горло. Одновременно она слышала, как неизвестный, напавший на них с Шерри, бежит прочь, его шаги удалялись все быстрее и быстрее.

Из резко затормозившей машины выскочил Джон Мейз.

— Саманта? Мисс Джонс? Что случилось?

— Господи, какое счастье, что вы здесь. Я здесь с Шерри Каннаган. На нас напали…

— Проклятье! Где он?

Говоря это, Джон Мейз не сделал и шагу от машины, лишь грозно воззрился в темноту.

— Он удрал, мистер Мейз. Его спугнули вы.

— Слава Богу. Я так и знал, что это случится.

— О чем вы?

— Вы ведь были сегодня в Замке?

— Откуда вы…

— Милая моя, это же Бен Блейр, Здесь нельзя хранить секреты. Так вот, держитесь подальше от Рональда Гранта. Этот человек — само зло.

Саманта вскинула голову.

— Это был не доктор Грант.

— Тогда кто же?

— Не знаю его, но это был не Рональд.

— Вы хорошо его разглядели? Узнаете при встрече?

— Нет. Я видела только черную тень. Разрешите… Шерри, дорогая, очнись. Все хорошо, милая, все уже позади. Здесь мистер Мейз, он нам поможет.

Шерри затуманенным взглядом посмотрела на Джона Мейза и явно его не узнала. Когда он протянул руку, чтобы помочь подняться, она вскрикнула и стала отползать от него по земле, визжа и рыдая взахлеб. Девушка явно была не в себе, и Саманта стиснула зубы от ярости. Проклятый придурок до смерти испугал Шерри. Теперь ей все придется начинать сначала.

— Не оставляй меня, Сэмми, не оставляй… не оставляй…

— Я здесь, с тобой, маленькая, не бойся, я никуда не уйду! Обопрись на меня, я помогу тебе забраться в машину.

Они с Джоном с большим трудом разместили дрожащую Шерри в машине, а уже по дороге Джон Мейз заметил:

— Кто бы ни был тот мерзавец, который ее тогда похитил, его следовало бы казнить, как старого Роба МакБлейра. Это не человек, даже не зверь. Звери не мучают. Послушайте, Саманта, если вы не видели его лица, откуда вы знаете, что это был не Рональд Грант?

— Я бы узнала его по голосу.

И вообще узнала бы. Она в этом не сомневалась. Она просто почувствовала бы Рона Гранта.

— Вон там наш дом…

— Я знаю. Я часто возил сюда Белинду, когда они с Шерри были малышками. Они ведь дружили с детства. Господи, как переживала Белинда, когда все это случилось с Шерри! А несколько недель спустя она погибла. И все потому, что связалась с Рональдом Грантом.

В голосе Джона Мейза звучала искренняя скорбь, и Саманта не стала отвечать ему. Видимо, он был очень привязан к своей племяннице, а раз так, то ни к чему защищать доктора Гранта. Джон Мейз все равно не простит его.

У самого порога дома, уже прощаясь с девушками, Джон Мейз очень серьезно посмотрел Саманте в глаза.

— Я не хочу показаться невежливым, но… держитесь подальше от Гранта, Саманта. И от Замка-на-Холме тоже.

— Я уверена, Рональд не может причинить мне вред.

— Вы доверчивы. И еще красивы, молоды и добры. Такой же была и Белинда. Его привлекают такие женщины. Он сводит их с ума, очаровывает своим богатством, таинственностью и псевдоученостью. На самом же деле он опасен. СМЕРТЕЛЬНО опасен.

Она понимала, Мейз ждет от нее заверений, что она будет осторожна, но она не могла дать этих заверений. Почему-то это казалось ей предательством. Так они и стояли — Саманта, обнимающая поникшую Шерри, и невысокий худощавый Джон Мейз. Потом он хотел пожать Саманте руку, но Шерри вдруг снова забилась и стала рваться к двери. Джон Мейз отступил назад.

— Бедная девочка! Будет лучше, если вы сами ее проводите. Она меня боится. Это вполне понятно и естественно… в данной ситуации.

— Да, конечно. До свидания и спасибо вам огромное, мистер Мейз.

— Не забудьте, что я вам сказал о Гранте.

— Я подумаю об этом.

— То есть сделаете наоборот. Боюсь, он уже очаровал вас. Храни вас Господь в таком случае. Только Ему это под силу. Доброй ночи.

Саманта посмотрела ему вслед и пробормотала вполголоса:

— Пусть Он хранит всех нас. Всех!

В дверь пришлось звонить, потому что ключ достать мешала Шерри. Миссис Каннаган, открывшая дверь, поняла все без слов.

— Господи, бедная моя девочка! Бедное мое дитя! Что случилось на этот раз, Сэм?

Саманта шумно вздохнула. Придется рассказывать все снова, а это нелегко.

Видимо, Шер права насчет сентября в Бен Блейре. Карнавал Ужасов. Карусель Кошмаров. И никакой возможности спрыгнуть на ходу.

Через два часа после описанных событий все в доме Каннаганов пришло в относительный покой. Шерри заснула, приняв лошадиную дозу успокоительного, рядом с ней прикорнула усталая и заплаканная миссис Каннаган. Саманта сидела в своей комнате у окна и смотрела на улицу. Сил у нее не осталось совершенно.

После первых охов, вскриков и слез миссис Каннаган развила бурную деятельность. Она позвонила в полицию и занялась Шерри, предоставив Саманте давать показания. Первым прибыл местный констебль Джейк Симпсон, молодой и очень старательный парень. Он подробнейшим образом записал рассказ Саманты, вопросы задавал короткие и не требующие развернутого ответа.

Зато через полчаса после Симпсона в дом Каннаганов прибыл сам инспектор Болд. Кристофер Болд, шестьдесят два года, из них сорок пять — на службе в полиции графства.

Инспектор был толст, грузен, голубоглаз, у него были шикарные усы моржа, огрызок незажженной сигары в углу рта, жесткий серебристый ежик волос, а вопросы он задавал такие, что впору было призадуматься, здоров ли он сегодня в принципе.

Инспектор выпил кофе, автоматически предложенный пробегавшей мимо миссис Каннаган, похвалил его крепость, задержал миссис Каннаган «буквально на минуточку», потом ухитрился прорваться в комнату к Шерри и задать ей два или три вопроса очень тихим голосом, причем — это Саманта с изумлением поняла только сейчас — Шерри ответила ему на них вполне спокойно и осмысленно, не впадая в истерику.

После этого инспектор еще посидел в гостиной вместе с Самантой, посокрушался насчет погоды и предрассудков и отбыл наконец восвояси, заполнив показаниями Саманты несколько страниц в своем блокноте.

Теперь Саманта сидела в тишине и покое, чувствуя себя вымотанной до предела. Надо поспать хоть, немного. Завтра ей предстоит работа, да еще такая, для которой нужна свежая голова.

Она решительно сбросила с себя футболку и голышом нырнула под одеяло. Прикосновение прохладной ткани к обнаженной коже оказалось неожиданно возбуждающим, ласковым, и Саманта поежилась от приятной щекотки, пробежавшей по позвоночнику.

Потом она стала думать о Рональде Гранте.

Интересно, кто все-таки ошибается на его счет — она или весь город?

Каким он был до взрыва? Наверное, красивым. У него правильные и мужественные черты лица, густые волосы и такие пронзительные глаза.

Белинда Мейз не могла в него не влюбиться.

Саманта Джонс тоже влюбилась бы в него, будь она на месте Белинды.

Саманта Джонс сейчас на месте Белинды.

Уже совсем засыпая, она вспомнила, как доктор Грант бросает в море белые розы.

Белые. Символ чистой и невинной любви, символ скорби и памяти.

В одном черном-черном замке жил черный-черный человек…

Музыка, тихая музыка отовсюду. Свет мерцающий, зыбкий, почти нереальный. Тьма по углам комнаты, освещенной только пламенем камина. Перед камином, на пушистой шкуре медведя, она. И Он. Ее Черный Человек.

Он протягивает к ней руки, и она со смехом, со слезами, с восторгом кидается к нему на грудь.

Я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Ты и я. И нет ни времени, ни пространства. Только мы.

Так и будет. Мы всегда будем вместе.

Обещай мне. Обещай, что всегда будешь любить меня так, как сегодня.

Люби меня. Пожалуйста, люби меня сейчас!

Не сейчас. Я не могу.

Я прошу тебя.

Не сейчас. Сейчас тебе придется уйти.

Я не могу без тебя. Я умру без тебя.

Если ты останешься, я причиню тебе боль.

Ты не можешь причинить мне боль.

Но я это сделаю.

Нет!!!

И он поворачивается к огню. Она видит его лицо. Страшный, уродливый шрам тянется через правую щеку вниз, к плечу. Черная рубашка соскальзывает с широких плеч, и она видит изуродованную, обожженную плотью страшно перекрученные рубцы, багровые следы огня.

Он настолько ужасен, что она бежит, бежит со всех ног… но ноги прилипли к полу. Она стоит на месте, не в силах двинуться, не в силах просто пошевелиться.

А за ее спиной звучат шаги. Неотвратимые, тихие, страшные шаги Того, Кто за Спиной…

— Сэм, ты проснулась?

Голос Томми Каннагана, брата Шерри, ворвался в сон Саманты, развеял мрак, и она села в кровати, вся дрожа и натягивая на обнаженную грудь одеяло.

Сон был настолько реален, что девушка невольно посмотрела на соседнюю подушку, словно ожидая увидеть там спящего Рональда Гранта.

— Вставай, соня! — раздался голос из-за двери.

— Томми, что ж ты так голосишь! Еще рано…

— Вообще-то уже половина десятого, так что могу голосить с чистой совестью. Тебя к телефону.

— Кто?

— Высокий блондин, синие глаза, служил на Востоке, у него есть спаниель, хромающий на правую заднюю лапу…

— Томми-балаболка.

— Хорошо, хорошо. Просто незнакомец. Я его раньше не слышал. Подойдешь, или сказать, что ты спишь?

— Иду.

— Давай. Мама блинчики печет, так что не болтай долго.

Она завернулась в пушистый халат и побрела к телефону.

Голос Рональда Гранта окончательно разбудил Саманту, и она замерла у телефона, испытывая странное удовольствие, почти блаженство при звуках этого низкого голоса.

— Доброе утро, Саманта. Надеюсь, не разбудил?

— Нет. То есть да, но это неважно. Пора вставать. Что-то случилось?

— Я узнал о том, что произошло вчера ночью с вами и мисс Каннаган.

— В Бен Блейре новости расходятся со скоростью света. Вернее, звука.

— Особенно плохие новости. Вы в порядке?

— Я — в полном, но вот Шерри, боюсь, нет. Я еще не видела ее сегодня утром, но вчера она была в ужасном состоянии.

— Мне жаль слышать это.

— Вы позвонили только, чтобы узнать про вчерашнюю ночь?

— Не только. Мне нужно с вами увидеться.

— Я планировала приехать во второй половине дня, а то и завтра. Мне нужно сделать кое-какие расчеты…

— Я хотел бы встретиться с вами сегодня утром.

— Хорошо, во сколько?

— Когда вы будете готовы?

— Я еще даже не одевалась и не завтракала.

— Давайте позавтракаем вместе? Я пришлю Дика за вами.

И это отшельник, живущий во тьме? Позавтракать вместе? Чудны дела твои, Господи…

— Пожалуйста, Сэм, мне необходимо вас увидеть.

Его голос действовал на нее потрясающе. Большего Рон Грант не мог бы добиться, даже схватив Саманту обеими руками за шиворот.

— Я, пожалуй, могла бы…

— Отлично! Через сорок минут Дик будет у вас.

И повесил трубку, ведьмак несчастный. Саманта Джонс стояла у телефонного аппарата с блаженной улыбкой на лице. Что ей мнение всего Бен Блейра. Что ей предупреждение Джона Мейза. Она хочет увидеть Рональда Гранта немедленно. Собственно, она этого хочет со вчерашнего вечера.

— Что за типчик?

— А? Томми-балаболка, любопытство погубило кошку!

Вполне возможно, что эта поговорка относится и к ней самой, но Саманте очень не хотелось рассказывать Томми, кто этот таинственный незнакомец.

День и без того не блистал, в прямом смысле слова, но даже если бы солнце и пробилось сквозь тучи, в Замок-на-Холме ему было не прорваться. Тяжелые портьеры надежно преграждали путь солнцу.

Свет давали два канделябра, расположенные по углам комнаты.

Рон Грант метался по темной комнате, ломая руки и не замечая этого.

Он мог потерять ее навсегда! Из-за этого чудовища он мог никогда больше не увидеть лучистые зеленые глаза Саманты Джонс.

Ее тело могли найти мальчишки на велосипедах, изломанное, забросанное грязью и ветками, истерзанное тело женщины, которую он хочет…

И тогда он не смог бы никогда в жизни прикоснуться к ней, провести по шелковистой щеке пальцами, прижать ее к себе, ощутить трепет желания в прекрасном теле рыжеволосой красавицы…

Ты и так никогда его не ощутишь, чудовище. Урод, почти вдвое старше нее, псих и отшельник, ты никогда не будешь с ней.

Но я могу ее видеть. Могу слушать ее голос. Смех. Могу стоять рядом и вдыхать запах ее волос.

А когда не смогу больше выносить это… Что ж, тогда все и закончится.

И не будет больше Саманты Джонс.

— Эгей, есть кто дома?!

Звонкий голос прорезал тишину замка. Рон вздрогнул, едва не ринулся к дверям, но взял себя в руки.

Как она похожа на Белинду — и все-таки совсем другая.

Белинда была совсем девочкой — Саманта прекрасна настоящей женской красотой. Белинда была высокой и худенькой, у рыжей Саманты тело настоящей женщины…

Желание острой болью пронзило все его тело, и Рон замер у каминной полки, до боли сжав кулаки в карманах. Он будет спокоен. Как всегда.

— Доброе утро, Саманта. Добро пожаловать в Замок-на-Холме.

Она пыталась бороться со страхом, но это плохо получалось. Странно, сюда она ехала в прекрасном настроении, а вот сейчас боится.

В комнате было очень темно, неестественно темно, словно даже свечи боялись гореть по-настоящему. Огонь в камине слабо мерцал, а на черном ковре перед камином сидел Черный Человек, Рональд Грант, сидел и смотрел на пламя, упорно не поворачиваясь к Саманте правой стороной.

Смутно белел накрытый стол, от прикрытых крышками блюд доносился аппетитный запах, но Саманта расхотела есть еще несколько минут назад, когда Дик Мортон, проводивший ее до дверей, с поклоном удалился прочь и его шаги затихли вдали.

Одна наедине с доктором Грантом в самом сердце каменной крепости, к которой по доброй воле не приблизится ни один из обитателей Бен Блейра, будь он проклят, этот городишко, вымотавший ей все нервы…

— Надеюсь, вы голодны, Саманта?

— Не уверена, что смогу съесть хоть кусочек.

— Почему? Дик отлично готовит завтраки в отсутствие миссис Бленчли.

— Дело не в еде. Дело в вас. Вы опять в темноте. Здесь… я почти не вижу вас.

— Простите меня, мисс Джонс, но я так привык. Строго говоря, в этих комнатах даже электричество не проведено.

— Значит, люди говорят правду?

— Честно говоря, меня не очень интересует, что говорят люди, но что вы имеете в виду?

— Что вы выходите только по ночам.

— Это не так. Днем я езжу верхом, и довольно часто.

Что ж, значит, люди ошибаются. Или он ей врет.

— Вы мне не доверяете?

— Не знаю, могу ли я вам доверять.

— Боитесь, что я вас соблазню?

Вот тут надо подумать, чего она боится больше — того, что он ее соблазнит, или того, что он не будет этого делать.

— Я не знаю, Рональд. Вы не похожи на тех мужчин, кого я знала раньше.

— Вы знали многих?

— Не в том смысле, который вы подразумеваете. Я была знакома со многими, но не БЫЛА с ними.

— Хорошо. И не надо меня бояться. Я никогда не причиню вам вред.

Саманта улыбнулась и тряхнула волосами.

— Что ж, тогда нам стоит сесть за стол и позавтракать. Аппетит вернулся, вы меня успокоили. Ого! Вы уверены, что пригласили на завтрак только меня? Здесь еды хватит на целый полк.

— Дик серьезно относится к завтракам. Считает, что лучше больше, да лучше.

— Вы часто так делаете?

— Завтракаю? Да, практически регулярно.

— Нет, я в смысле сотрапезников. Часто ли вы приглашаете друзей?

— Приглашаю редко. А если совсем честно, то вы единственная, кто принял подобное приглашение.

— А вас совсем не волнует тот факт, что Жители Бен Блейра вас боятся?

— Ну, во-первых, не все. Мейзы, например, меня искренне ненавидят и внимательно следят, чтобы я оставался в этом замке и никуда не уезжал.

Значит, он знает, как к нему относятся, выходит, ему не все равно.

— Вы никогда, не пытались наладить отношения?

— Нет. Мы не были дружны при жизни Белинды, а сейчас и подавно не станем друзьями.

— Они — влиятельное семейство. Нельзя просто отмахнуться от них.

— Я не отмахиваюсь и даже отдаю им должное. Мне нравится Сэм Мейз. Он был хорошим мэром и наверняка будет неплохим пэром, когда придет время. И как бы я ни относился к Джону Мейзу, я рад, что он оказался в нужном месте и в нужное время. Вчера ночью.

— А как вы относитесь к тому, что Мейзы винят вас в смерти Белинды?

— Никак. У меня есть моя работа и мои воспоминания. Это гораздо больше, чем у многих, живущих здесь. Такая жизнь меня вполне устраивает.

Саманта сомневалась в искренности этих слов. Вряд ли кого-то может устраивать жизнь без друзей, без человеческого общения, без привязанностей. Спорить она не стала. Им предстоит работать вместе, мало-помалу она познакомится с Роном Грантом поближе.

— Будьте хозяйкой стола. Кстати, хотите кофе или шампанского?

— Шампанское за завтраком? Звучит потрясающе.

— Значит, шампанское.

У него были длинные, сильные пальцы. Красивые руки. Хорошо, что они не пострадали при взрыве.

Саманта невольно перевела взгляд на лицо доктора Гранта. Даже в полумраке было видно, как сильно изуродовал его шрам. Как же он выглядел пять лет назад, сразу после взрыва?

Пластические хирурги постарались, наверняка сделали все, что могли, но шрамы на душе невозможно исправить с помощью скальпеля. Этот человек пострадал сильно, быть может, слишком сильно. Саманта знала, что это за чувство: Боль внутри тебя, боль, которая не уходит, тлеет, словно раскаленный уголек.

Она пережила нечто подобное, но она не знала, что значит — потерять свою единственную любовь.

Возможно, это просто романтический бред. Она представляет Гранта героем классического романа, нечто вроде Рочестера из «Джен Эйр»…

Он заметил ее взгляд, и Саманта смущенно потупилась. Рука доктора слегка дрогнула, когда он разливал шампанское по высоким фужерам.

— Чертовски элегантно. Полумрак, шампанское и старинный замок. Если бы я не собиралась поработать, оделась бы соответственно.

— Вы и так прекрасно выглядите. Дик — вот кто у нас истинный ревнитель элегантности. Я, скорее, принадлежу к Клубу Оборванцев, если говорить о стиле.

— Оборванцы не живут в замках.

— Только не в Бен Блейре. Я никогда не избавлюсь от своего прошлого. Мало того, что я родился в портовом квартале, а это не самое лучшее место, так еще и не в той семье. Для очень многих я навсегда останусь Роном с Верфи, Роном-хулиганом. Те же Мейзы вряд ли снизойдут до меня, даже стань я лордом, пэром, да хоть принцем Уэльским.

— Ну, я тоже не могу похвастаться аристократическим происхождением.

— Я знаю.

Ответ удивил ее. Она мало с кем делилась своим прошлым. Пожалуй, вообще ни с кем. Да и прошлого у нее…

— Откуда же вы это знаете, если не секрет?

— Наводил справки. Нужны же владельцу замка рекомендации.

— Видимо, вы узнали и кое-что о моей частной жизни?

— Я знаю, что вы однажды были на волосок от смерти.

Она в смятении смотрела на темную фигуру, сидящую напротив нее. Этого не знал никто, ни одна живая душа…

— С этого места давайте поподробнее, Расскажите-ка мне, что вы знаете о моем прошлом?

Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Жест защиты. Прикрытие. Хотя, разве можно прикрыть руками душу?