Загадай желание!

Глава 16

Натали понимала, что вела себя как трусиха. По-другому ее поведение и не назовешь. Уже на полпути домой она вдруг вспомнила две вещи: во-первых, она должна была навестить Сару, а во-вторых, возвращаться в Кросби-Холл, откуда она всего полчаса назад убежала в Ларкспер, просто нелепо. Если она и впредь будет поддаваться своим порывам, она в самом ближайшем будущем начнет бегать по кругу.

Устыдившись, Натали остановилась и глубоко вздохнула, потом решительно повернулась и направилась в Ларкспер. Сердце тревожно ныло в груди, но она не обращала на это внимания. Она навестит Сару. Она собиралась это сделать и сделает.

Поднявшись по поросшему травой склону холма, она бросила взгляд на изящный дом лорда Малкома и с удивлением поняла, что она с трудом его видит: слезы застилали глаза. Только этого не хватало! Натали раздраженно вытерла глаза руками. Плачут либо слабаки, либо дети. Она, Натали Уиттакер, ни к тем, ни к другим не относится, и не станет она плакать! Пусть привычный мир, в котором она жила до сих пор, распадается на части, она все выдержит. И когда-нибудь, мрачно пообещала она себе, будет с улыбкой вспоминать это ужасное утро.

«Чего вы боитесь?» – спросил ее Малком. И в самом деле, чего? Только та, у кого не все дома, испытает ужас при мысли о том, что ей, быть может, придется выйти замуж за человека, которого она любит. Ну и ладно, пусть у нее не все дома, пусть она круглая дура, но она не может заставить себя быть другой. Она не осмелилась признаться Малкому в том, чего боится: разрушить дружеские отношения, которые только-только начали между ними зарождаться. Разве можно надеяться на счастливую семейную жизнь, если выходишь замуж лишь потому, что нет другого выхода? И если на тебе женятся не по любви, а оттого, что «так удобно»? Что с ней станет через некоторое время? Очень может быть, что она превратится во вторую Кэтрин, а этого Натали ужасно боялась.

Она, конечно, не будет прыгать с парапета. Но выйти замуж за Малкома, любить его так, как она его любит, и знать, что, как и в первый раз, он женился на ней из удобства… При одной мысли об этом Натали вздрогнула. Он презирал Кэтрин. Что, если, узнав о любви Натали к нему, он станет презирать и ее?

Правда, она не знает, что вызывало в нем презрение – чувства первой жены или ее поведение. Насколько она могла судить, поведение Кэтрин было продиктовано не любовью, а желанием целиком подчинить себе мужа. Впрочем, она судит об этой женщине лишь со слов Малкома, у которого свое видение проблемы. Что, если Кэтрин его и в самом деле любила, а он, незнакомый с этим чувством, просто ее не понимал? Он ведь сам упомянул в разговоре с Натали, что такое возможно.

А теперь решил, что единственный способ завоевать ее сердце – это сказать, что он ее любит. При воспоминании об этом ужасном разговоре Натали содрогнулась. Какую же глупость она совершила, признавшись в своем самом сокровенном желании – выйти замуж по любви! Теперь, зная ее тайну, он может использовать это в своих интересах. Но отвратительнее всего то, что его насквозь пропитанное фальшью заявление отравило самые замечательные мгновения ее жизни.

Она давно мечтала о том, чтобы Малком ее поцеловал, с грустью думала Натали. Но правильно делала, что боялась этого поцелуя. Как она и предполагала, он оказался восхитительным. Но, как она и опасалась, Малкому удалось угадать ее истинные чувства. И он решил, что обязан ответить на них, заявив, будто любит ее. Он хотел, чтобы она в это поверила! О Господи! Да ведь он совсем недавно уверял ее в том, что сомневается в существовании любви! Что о нем лишь пишут в книгах и слагают стихи.

Вспомнив об этом, Натали с отвращением покачала головой. Кто бы мог подумать, возмущенно размышляла она, что после всего того, что Малкому пришлось пережить во время своей первой женитьбы, он станет употреблять слово «любовь» только для того, чтобы добиться своего? Ей очень хотелось ему заявить: «Не считайте меня второй Кэтрин!»

Добравшись до Ларкспера, Натали вошла, как частенько делала, через балконную дверь в музыкальную комнату, а уже оттуда поднялась по лестнице в детскую. После своего злосчастного падения Сара быстро шла на поправку, и с каждым днем становилось все труднее держать ее дома. Заглянув в комнату, Натали увидела, что она сидит на стуле с высокой спинкой и беспокойно вертится, мешая няне ее причесывать. Рука девочки все еще была в гипсе.

– Миссис Мамблз считает, что сегодня ей можно выйти в сад, – объявила она.

– Миссис Мамблз может оставить свое мнение при себе, – решительно заявила няня. – Тебе же хочется поскорее поправиться?

– Да. Но почему я не могу поправляться в саду?

– Потому что мистер Картер сказал, что тебе нужен покой. Перестань, Сара, прошу тебя! Ты уже большая девочка и не должна хитрить.

– Но я буду хорошо себя вести. Буду сидеть тихо, как мышка. Ты ведь можешь причесывать меня и в саду.

– Нет, я буду причесывать тебя здесь. Сиди смирно, детка, я уже почти закончила.

– А миссис Мамблз хочет… ой!

– Ну, что я тебе говорила? Если будешь сидеть смирно, тебе не будет больно.

И тут Сара повернулась к двери, где стояла Натали, и лицо ее просияло.

– Посмотри, няня!

Няня встревожено обернулась, и Натали улыбнулась им обеим.

– Доброе утро, дамы, я вам не помешаю? Личико Сары засветилось счастьем.

– Мисс Уиттакер пришла! – Вскочив со стула, она устремилась к Натали. – Мисс Уиттакер, вы должны поговорить с миссис Мамблз. Ей ужасно скучно.

Внезапно Натали ощутила какое-то странное чувство. Она и сама не могла понять, что это за чувство и откуда оно взялось, однако поразмыслить об этом не успела: Сара уже подскочила к ней, схватила за руку, потянула за собой, увлекая туда, где лежали ее игрушки, о чем-то оживленно щебеча, словно и не падала никогда с лестницы, и не лежала потом, испытывая острую боль. И Натали решила, что подумает об этом позже, когда у нее будет время.

Няня воздела глаза к потолку, давая Натали понять, что не одобряет того, что ребенок слишком возбудился, однако ни ругать малышку, ни заставлять ее снова сесть на стул, чтобы закончить ее причесывать, она не стала. Натали покорно шла за девочкой.

Она понимала, как нелегко приходится малышке: подружек у нее не было, да еще рука не зажила до конца, а потому все только и делали, что заставляли ее сидеть на месте, не разрешая ни бегать, ни играть. Кроме того, если уж говорить откровенно, Натали нравилось играть с Сарой не меньше, чем Саре с ней. Ей нравилось наблюдать за тем, как на выразительном личике ребенка отражаются ее чувства, она не уставала восхищаться ее умением изобретать самые причудливые игры. Фантазия ее была безграничной. Натали нередко ловила себя на том, что ей стоит больших трудов запомнить все правила, которые придумывает Сара.

Внезапно в самый разгар игры малышка замерла, замолчав на полуслове. Откинув мягкие, как шелк, волосы девочки со лба, Натали обеспокоено спросила:

– У тебя болит рука, милая?

– Да, – еле слышно прошептала Сара. – Но бывает еще больнее. А через минуту проходит. – Она взволнованно взглянула на Натали. – Няня говорит, что скоро рука у меня заживет. Это как – скоро?

– «Скоро» подразумевает короткое время, может, чуть короче, может, чуть длиннее.

– Мне кажется, что чуть длиннее. Сердце Натали сжалось от боли.

– Я знаю, моя девочка. Когда больно, время всегда тянется медленно. Но потом, когда рука твоя заживет, тебе покажется, что это произошло очень быстро.

– Мне хочется, чтобы «потом» уже наступило.

– Мне тоже.

– Папа говорит, что я должна быть храброй.

– Ты и так храбрая. Мы очень тобой гордимся.

Сара мило улыбнулась, и Натали вдруг ощутила тревогу. Это «мы» вырвалось у нее безотчетно. Интересно, сколько раз она вот так, не задумываясь, произносила это слово? Неужели Сара уже привыкла связывать гувернантку со своим отцом? Что, если она воспринимает это как должное?

Натали вдруг показалось, что стены сомкнулись вокруг нее. Злость Гектора, сплетни деревенских жителей, ее любовь к Саре, любовь Сары к ней, настойчивость Малкома – все эти обстоятельства подталкивают ее к тому, чтобы выйти замуж за человека, который ее не любит. А она не может оказать им никакого сопротивления.

Вот что получается, когда доверяешь звездам, сердито подумала Натали. Только позволь им увлечь тебя в танце, и они сразу загонят тебя в угол.

Не решаясь встретиться с Малкомом в таком настроении, Натали, когда Сару и няню пригласили ко второму завтраку, отправилась в Кросби-Холл. Она вошла в дом через боковую дверь и поднялась в свою комнату. Там почти до самого вечера она металась взад и вперед, пытаясь найти выход из создавшегося положения и хоть немного успокоиться.

К вечеру решение наконец созрело. Право, раздраженно подумала Натали, она могла бы принять его и раньше. Малком прав: решение напрашивается само собой. И потом, какой смысл винить во всем звезды?

Человек должен подчиняться своей судьбе. Она выйдет замуж за Малкома. Однако «предупрежден – значит, вооружен»: она не повторит ошибок Кэтрин.

Ни за что не повторит. Малком желает жениться, чтобы у его дочери была мать? Что ж, она на это согласна. Но только на это и ни на что больше. Она не станет вешаться ему на шею. Не станет смущать его пылкими признаниями в любви. Она будет изображать холодную, надменную великосветскую даму, а после свадьбы – жену, которая уважает мужа, однако держится от него на почтительном расстоянии. Она окружит малышку Сару заботой и любовью, но с Малкомом никогда не переступит черту – по крайней мере до тех пор, пока не найдет способа заставить его себя полюбить.

И нет никаких оснований впадать в отчаяние. Она ему нравится, это совершенно очевидно, даже, похоже, он испытывает к ней физическое влечение. И этого достаточно – пока. Если ей удастся избежать ошибок Кэтрин, если она сможет стать Малкому именно такой женой, какую он жаждет получить, если обеспечит ему приятную, спокойную жизнь, лишенную всяких потрясений, – жизнь, о какой он мечтает, может быть, со временем он в нее и влюбится. Однако действовать следует осторожно и ни в коем случае его не принуждать. Он должен сам прийти к ней.

Да, пожалуй, попытаться стоит. И она попытается. Она выйдет замуж за мужчину, которого любит, и в один прекрасный день, Бог даст, все то, о чем она мечтает, сбудется.

Приняв решение, Натали почувствовала, как на сердце ее снизошел покой, и спустилась вниз, чтобы поговорить с Гектором.

Натали выйдет за него замуж! Все-таки она согласилась! Нужно думать только об этом. В конце концов, это самое главное. Но какого черта она решила прислать Гектора, чтобы сообщить ему об этом? Он же видит, что Гектору этого делать не хочется. Бедняга очень нервничает и не знает, с чего начать разговор. Малкома неприятно поразил тот факт, что Гектор, похоже, никогда не задумывался над тем, что его сестра в один прекрасный день может выйти замуж и ему придется вести беседу с ее женихом. Кажется, он и понятия не имеет, о чем говорить и что делать, и в конце концов согласился на то, чтобы поверенные обеих семей обсудили все детали брачного контракта и вообще, как он выразился, «всю эту чепуху». Однако у него хватило ума пригласить Малкома в Кросби-Холл сегодня вечером на семейный ужин.

Правда, Сару он не пригласил, хотя в этот вечер должна была решиться и ее судьба, а не только судьба ее отца. Малкому это было неприятно, но он убедил себя в том, что ничего странного в этом нет. Маленьких детей на подобные вечерние мероприятия обычно не приглашают. Но что-то в лице Гектора и в его поведении ему не понравилось. Он едва сдержался, чтобы не высказать этому противному типу все, что о нем думает, но сдержался, зная за собой одну слабость: он всегда очень переживал, если ему казалось, что к его дочери относятся с пренебрежением.

А сегодня ему еще предстоит переживать и за Натали. Так что при сложившихся обстоятельствах отсутствие Сары будет ему только на руку. Скоро он останется с Натали наедине. Сердце Малкома затрепетало от предвкушения. Так бывало всякий раз, стоило ему об этом подумать. А думал он об этом очень часто. Вчера она убежала из его дома, и с тех пор он ее не видел. Он никак не мог понять, что заставило ее это сделать, и в конце концов решил приписать ее поспешное бегство обычному смущению. Так было проще всего. И потом, какая разница, что заставило ее так поступить? Что бы это ни было, он переживет.

К тому времени, когда дворецкий Уиттакеров проводил его вечером в гостиную, нервы Малкома были словно натянутая струна. Он вошел в комнату, поклонился, и взгляд его тотчас нашел Натали. У Малкома перехватило дыхание, настолько она была хороша. Она была одета так же изысканно, как и он, видимо, понимала торжественность этого события и решила не ударить в грязь лицом. Обманчиво простое платье кремового цвета выгодно подчеркивало каждый изгиб ее фигуры. Волосы, тщательно уложенные в высокую прическу, из которой не выбивался ни один волосок, обрамляли ее лицо, придавая ему выражение элегантной утонченности, какого прежде Малком в ней не замечал.

Он что-то пробормотал, даже не понимая что, Мейбл и Гектору, но ноги сами понесли его к Натали. Она подняла на него лучистые глаза, и буря восторга взметнулась в душе Малкома. Так бы смотрел и смотрел он в эти глаза до конца жизни. Он знает ее уже несколько недель, с изумлением подумал он, но такое впечатление, будто увидел впервые. Как странно… От этой мысли у него закружилась голова.

Он взял ее руку, склонился над ней, и сердце затрепетало в груди. Она улыбнулась ему несколько неуверенно, но тут подали голос чертовы хозяева, решив, видимо, что слишком долго молчали, и Малком наконец вспомнил, что они с Натали не одни.

Ужин показался ему бесконечным. Мейбл болтала без передышки и жеманно хихикала, и это настолько действовало ему на нервы, что у Малкома мурашки бежали по коже. Гектор же, очевидно, считал, что радушный хозяин – это тот, кто постоянно отпускает шуточки, что он и проделывал, бездарно высмеивая жену, сестру и многочисленных знакомых, которых Малком не знал и которые на сегодняшнем вечере, естественно, не присутствовали. Скорее всего, если бы он вслушивался в болтовню будущего родственника, ему бы стало тошно, но он так хотел остаться с Натали наедине, что почти ничего не слышал из того, что говорил Гектор. Он ел то, что ему подали, не чувствуя никакого вкуса. И всякий раз, когда к нему обращались с каким-то вопросом, он с величайшим трудом заставлял себя отрывать взгляд от своей будущей жены.

Натали сидела напротив него, молчаливая и сдержанная, не поднимая глаз от тарелки. Однако, когда все же поднимала, взгляд ее первым делом устремлялся прямо на него, и Малком испытывал приятное волнение, точно такое, какое охватило его, когда он вошел в эту комнату. Это было просто поразительно. Подобного он не испытывал никогда в жизни. Сердце его ликовало: он понял, что женитьба на Натали будет для него раем на земле.

Прежде чем закончится сегодняшний день, он ее поцелует… это самое малое. При одной мысли об этом тело его напряглось, как у скаковой лошади перед стартом. Ожидание было мучительным, а предвкушение – мучительно сладостным.

Время тянулось невыносимо медленно, однако Малком не унывал, подбадривая себя мыслью, что все на свете имеет конец, кончится когда-нибудь и этот злосчастный вечер. И пока минута шла за минутой со скоростью черепахи, он улыбался, поддерживал непринужденную беседу, изо всех сил стараясь казаться спокойным, в то время как внутри у него все дрожало от нетерпения. Он заставил себя выпить традиционный стаканчик портвейна с Гектором, после чего мужчины присоединились к дамам в гостиной. Разговоры. Опять разговоры, скучные до тошноты. И наконец-то, наконец-то Мейбл с Гектором обменялись многозначительными взглядами и встали – Малком мечтал об этом весь вечер, – чтобы под каким-то дурацким предлогом оставить Малкома и Натали наедине.

Малком тоже вежливо поднялся, делая вид, будто верит их словам, и поклонился, когда Мейбл прошествовала из комнаты под руку с мужем. Эти последние несколько секунд показались ему самыми длинными за весь вечер. Но наконец они прошли, и он дождался – теперь они были с Натали одни.

Он порывисто повернулся к ней, дрожа от возбуждения. Она сидела на стуле у камина, положив руки на колени, выпрямив спину и вскинув голову. Платье, переливающееся в свете пламени, соблазнительно облегало ее высокую грудь и крутые бедра, так и манившие к ним прикоснуться. Роскошные волосы, в начале вечера тщательно уложенные в прическу, сейчас слегка растрепались, и непокорные завитки в беспорядке падали на лоб, вились на висках и на шее. Взглянув на них, Малком едва сдержал улыбку.

– Натали Уиттакер, – проговорил он, – вы сделали меня счастливейшим из смертных.

Он произнес эту избитую фразу совершенно искренне, однако на губах Натали заиграла улыбка: она, судя по всему, восприняла его слова как обычную банальность.

– Очень мило сказано, милорд.

– Благодарю вас, – насмешливо сказал он, чувствуя себя полным идиотом, – но я и в самом деле так считаю.

На лице Натали отразилось смущение.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – чопорно произнесла она, – чтобы вы никогда не раскаялись в вашей настойчивости.

– Я и так знаю, что никогда в ней не раскаюсь. Натали слегка расслабилась и одарила его своей потрясающей улыбкой.

– В таком случае я постараюсь никогда не жалеть о вашей настойчивости.

Улыбнувшись в ответ, Малком покачал головой.

– Это моя задача, а не ваша, – возразил он. – Но хочу вас успокоить, Натали, ваша жизнь переменится к лучшему.

Она смущенно опустила глаза, как будто разговаривала с незнакомым человеком.

– Не думайте, что я в течение всего лета не соглашалась выйти за вас замуж из простого каприза, – призналась она. – Надеюсь, вы это понимаете. У меня были причины отказаться от вашего предложения. Только в последнее время я пришла к выводу, что замужество изменит мою жизнь к лучшему. И что я, со своей стороны, смогу предложить вам нечто ценное.

Малком почувствовал, что у него больше нет сил вести эту бесконечную ненужную беседу о том, почему они собираются пожениться. Самое главное, что они это сделают.

– Как бы то ни было, я рад, что вы наконец согласились стать моей женой.

– Я тоже рада.

«Отлично!» – обрадовался Малком. Но неужели она собирается просидеть на этом треклятом стуле всю ночь? Он решительно направился к ней. Глаза Натали расширились от испуга, однако помешать его намерению она не успела: взяв ее за руку, Малком заставил ее встать и прижал к своей груди. И вдруг почувствовал, что именно этого ждал весь сегодняшний вечер.

Натали послушно прильнула к нему. Заглянув ей в глаза, Малком заметил, что выражение их неуловимо изменилось. Воздух в комнате заискрился от страсти. Натали смотрела на него широко раскрытыми глазами, однако в темных зрачках больше не было страха. С каждой секундой они делались все темнее, но страха в них не было. Зато в них было нечто другое. Лицо ее находилось так близко от его лица, что он мог разглядеть каждую ресничку, обрамлявшую карие глаза, при взгляде на которые у него сладко сжималось сердце. Веки медленно смежились, но не до конца, глаза остались полуоткрытыми.

– Полагаю, это означает, – хрипло прошептала она, – что вы с братом пришли к соглашению?

– К черту все соглашения! – рявкнул Малком, чувствуя, как кровь закипела в его жилах от ее дразнящего голоса. – Вы будете моей женой! Если мы об этом договорились, плевать мне на условия брачного контракта!

Натали весело рассмеялась.

– И очень глупо, – игриво промурлыкала она, и по телу Малкома пробежала трепетная дрожь. – Гектор, если дать ему волю, обберет вас до нитки.

Малком беспечно ухмыльнулся: – Ну и пусть, мне все равно.

Натали открыла глаза, они насмешливо сверкнули, тонкие брови выгнулись.

– Но мне не все равно! – возмутилась она. – Глубокоуважаемый сэр, плохо уже то, что вы собираетесь жениться по расчету, но жениться на нищей? Так не делается.

Малком взял в ладони ее лицо, с наслаждением ощутив бархатистую кожу. Он испытывал необъяснимую нежность к этой девушке.

– Если вы будете со мной рядом, – прошептал он, – я буду самым богатым человеком в Англии.

На лице Натали отразилось изумление, и щеки ее окрасились легким румянцем.

– Ну и ну, – прошептала она, – я просто потрясена. Понятия не имела, что вы такой льстец.

– Это только начало, – самодовольно пообещал он. – У меня для вас припасено еще много сюрпризов.

Он почувствовал, как ее дыхание участилось.

– И все они такие же приятные, как этот?

Острое желание взметнулось в его груди. Он и так уже слишком долго откладывал поцелуй. Еще пять минут – и он вообще умрет.

– Надеюсь, – прошептал он и страстно прильнул к ее губам.

Поцелуй этот был лишен нежности: слишком велико было его желание, слишком сильным оказалось нетерпение. И вдруг – о чудо! – Натали с такой же страстью ответила на него. Обхватив шею Малкома руками, она тихо застонала, и ему даже показалось, что он сходит с ума. Он ожидал, что Натали лишь покорно покорится ему, он не смел даже надеяться на ответный порыв.

Когда он прервал поцелуй, чтобы хоть немного отдышаться, Натали, тихонько ахнув, выгнула спину и запрокинула голову. Застонав, Малком стал покрывать поцелуями ее шею. Дыхание ее участилось – ей это нравилось. Большего Малкому и не требовалось. Он продолжил свой нежный натиск, с удовольствием вслушиваясь в тихие стоны, вырывавшиеся у Натали при каждом поцелуе.

Боже правый, да она дрожит! Определенно, это женщина его мечты. Он всю жизнь безотчетно искал такую и нашел только теперь. Натали…

Подняв голову, он нежно взглянул на нее. «Моя!» Дрожащей рукой он провел по ее талии и крутому бедру.

– Какая же ты красивая, – прошептал он, опоенный страстью, и наклонился, чтобы снова ее поцеловать.

Внезапно Натали замерла. Она отстраняется! Но почему? Малком открыл глаза. Она упиралась обеими руками ему в грудь, не позволяя Малкому привлечь ее к себе. Брови ее нахмурились. Такое ощущение, будто она уже жалеет о том, что поддалась минутному безумию и пытается прийти в себя. Малком с недоумением наблюдал за тем, как женщина, только что охваченная страстью, становится холодно-неприступной.

Сдержанно улыбнувшись, она проговорила, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно:

– Я ведь уже согласилась выйти за вас замуж, Малком. Вам незачем так стараться.

Малком был до такой степени изумлен, что даже не нашелся, что ответить. Высвободившись из его объятий, Натали застенчиво поправила платье и, глядя в пол, отошла. И только оказавшись на расстоянии – она, наверное, считала его безопасным, – вновь взглянула на него.

Малкому показалось, что между ними встала стена. У Натали был такой вид, будто между ними абсолютно ничего не произошло. Если бы не ее покрасневшее лицо, он и сам усомнился бы в том, что только что ее целовал. Она поглядывала на него дружелюбно, но спокойно. Кажется, она уже вполне овладела собой.

А вот он был совершенно выбит из колеи.

Он потрясенно смотрел на нее, не зная, что и думать. – Я ведь вам уже говорила, что мне нравится, когда мне льстят, – насмешливо улыбнулась она. – Я сама виновата! Нужно было предупредить вас: когда лесть выходит за рамки дозволенного, она на меня не действует.

Малком понятия не имел, о чем она говорит. Он понял лишь одно: она прервала поцелуй, который – он мог поклясться в этом – доставил ей такое же наслаждение, как и ему, и теперь пытается вести себя так, словно ничего и не было. Но почему?

И вдруг его осенило. Ясно, почему она так себя ведет! Она просто его не любит! Малком содрогнулся от ужаса. О Господи! Да ведь это не просто несчастье, это катастрофа! Он был настолько поглощен собственными ощущениями, настолько полно отдался чуду своей любви, что как-то запамятовал, что в любви обязательно должны участвовать двое. Как он мог об этом забыть? Он, который всегда и обо всем помнит?

Нахмурившись, он уставился на свою обожаемую Натали, которая, казалось, стояла по другую сторону огромной пропасти безразличия, разделявшей их сейчас. Ее кажущегося безразличия. Нет, он ей не верит, этого не может быть! Он видел, знал – она разделяет его чувства! Она тоже испытывает к нему страсть, она тоже любит его.

Внезапно Малком похолодел. Мысль, пришедшая ему в голову, потрясла его до основания. А что он, собственно, знает о любви? Да ничего! Он вообще никогда о ней не задумывался. Он всегда считал, что этого чувства не существует, что его выдумали поэты, обожающие романтичные бредни, женщины и полные идиоты. Он вспомнил, какое презрение испытывал к Кэтрин, когда она приставала к нему со своей любовью, и содрогнулся. Теперь, выходит, они с ней поменялись ролями. Теперь ему предстоит до конца испить горькую чашу безответной любви. От одной мысли о том, что ему грозит повторение первой женитьбы с той лишь разницей, что он не будет больше объектом обожания, а полюбит без всякой надежды на взаимность, Малкома охватил ужас.

Но он не повторит ошибок Кэтрин! Он никогда не использует свою никому не нужную любовь как оружие. Не станет изводить свою дорогую Натали упреками лишь потому, что она его не любит. Она этого не заслуживает. Он будет уважать ее, почитать и боготворить, как королеву. Он будет обращаться с ней бережно и нежно. И тогда, если Господу будет угодно, она со временем, быть может, тоже проникнется к нему любовью.

Все не так уж безнадежно. Они с Натали уже давно добрые друзья и – он мог поклясться в этом – испытывают друг к другу страсть. А это уже кое-что.

Но он должен задать ей один вопрос, ему необходимо знать на него ответ. Не в его правилах мяться и смущаться. И Малком смело бросился вперед:

– Натали, вам было приятно, когда я вас целовал? Натали изумленно воззрилась на него:

– Что?!

Она поспешно отступила, видя, что он направляется к ней, но он схватил ее за плечи, не давая ускользнуть, и, пристально глядя ей в глаза, теперь уже ласково проговорил:

– Мне это необходимо знать, моя радость. Мне кажется, я вам не противен. Или я ошибаюсь?

Натали мучительно вспыхнула.

– Нет, – пролепетала она, – не ошибаетесь.

Он нехотя отпустил ее. Дружба и страсть. Этим придется удовлетвориться, по крайней мере на какое-то время.

– Хорошо. – Малком ободряюще – во всяком случае, он на это надеялся – ей улыбнулся. – Многие женщины не осознают, насколько это важно в семейной жизни.

Натали покраснела еще сильнее, но согласно кивнула:

– Я это понимаю.

Малком смотрел на ее лицо, на которое пламя камина отбрасывало нежные блики, и не мог на него насмотреться. Какое же оно нежное, какое красивое. Так и хочется прикоснуться к нему рукой. Как же он ее хочет!

– Вы не боитесь? – прошептал он хриплым от сдерживаемой страсти голосом.

Она подняла на него глаза. Они показались ему прозрачными, как слеза.

– Нет.

И такая вера слышалось в ее голосе, что у Малкома перехватило дыхание. Желание вновь нахлынуло на него яростной волной. Если он пока не может получить ее любовь, что ж, он будет счастлив ее доверием. Главное – дождаться того дня, когда Натали станет его женой.

Но почему, черт подери, они должны ждать? Чтобы устроить какие-то дурацкие балы в свою честь? Да кому они нужны! Чтобы объявить всем знакомым о намерении вступить в брак с целью выяснить, нет ли тому препятствий? Да кто посмеет им помешать? Чтобы Натали сшила себе свадебное платье? Да он голову готов дать на отсечение, что у любой девушки ее возраста оно уже давно приготовлено и лежит, завернутое в белую папиросную бумагу, где-нибудь на дне сундука.

Взяв руку Натали в свою, Малком повернул ее ладонью вверх и запечатлел на ней легкий поцелуй.

– Выходите за меня замуж поскорее, Натали, – прошептал он, щекоча ей кожу своим дыханием. – Хорошо?

Натали судорожно сглотнула.

– Если… если вы хотите, – еле слышно прошептала она в ответ.

– Очень хочу.

Он выпрямился, по-прежнему не отпуская ее руки. Глаза Натали вновь стали темными, и Малком почувствовал, как сердце его учащенно забилось. Неужели одного легкого прикосновения достаточно, чтобы в ней вспыхнуло желание? Так скоро? О Господи! Он не в силах терпеть, нужно, чтобы она как можно скорее стала ему принадлежать!

– Поедемте со мной в Лондон, – взмолился он. – Мы сможем пожениться, получив специальное разрешение на брак. И уже на следующей неделе вы станете хозяйкой Ларкспера. Ну пожалуйста, Натали, прошу вас! – Он притянул ее к себе – она и не подумала сопротивляться. – Пожалуйста, – вновь прошептал он и поцеловал ее, на сей раз ласково, чтобы убедить ее согласиться.

Натали кивнула, словно во сне, вновь ослепленная страстью, вмиг вспыхнувшей между ними.

– Хорошо, – кивнула она. – Если вы хотите.

Услышав этот вежливый ответ, Малком едва не рассмеялся, однако сумел сдержаться. В настоящий момент он может занять свои губы кое-чем гораздо более приятным, чем смех.