Глава 3

Lonayíp ублюдок.

Он оставил поднос с едой рядом с ее клеткой, но вне дося­гаемости, и вернулся на свое место у стены.

Желудок Одри был бешеным зверем, готовым прогрызть себе путь сквозь кожу. Он хотел выползти наружу, пролезть между прутьями клетки и пировать. Она закрыла глаза, чув­ствуя, как кружится голова от запаха свежего мяса и овощей. Он не оставил ей выхода, она могла лишь умолять.

В лабораториях она молила о снисхождении. Иглы, скаль­пели, пилы — пытки превратили ее в животное. Когда вы­живание зависело от капризов садиста, слова мольбы сами лились с ее губ. Прежде чем человек Астеров каждое утро за­бирал Джека из ее рук, она обнимала его хрупкое, изранен­ное тело, сколько могла. А затем умоляла. Каждый день. Она превратилась в услужливого маленького зверька.

Но здесь...

Здесь у нее был шанс.

Одри быстро подсчитала свои преимущества. Она была чиста и одета. Она пережила годы остракизма в своем поме­шанном на имени клане, выдержав вес насмешек и намеков на предполагаемые ошибки матери — и эти годы сделали ее сильнее. Она выбралась из лаборатории доктора Астера.

Рисковать целым годом до возможности снова увидеть Джека было невыносимо. Бои в Клетке были лишь временной мерой. Ей нужно было сбежать и спасти своего сына.

А это значило, что нужно изучить здешний комплекс до мелочей — от физического расположения до всех, кто в нем находился. Роли. Расписания. Жажду взяток. Ей нужно по­пытаться передать Мэлу еще одно сообщение. Не стоит воз­лагать все надежды на одно поспешно нацарапанное пись­мо. В лаборатории, до того как ей сковали руки, Одри удалось спрятать три клейких листка для заметок. Потребовалось ку­да больше времени, чтобы добыть ручку. Месяцы обострен­ного внимания. Поразительно, сколько она продержалась в надежде найти то, что другие люди принимали как долж­ное. Возможность появилась в лице беспечного ассистента в расстегнутом лабораторном халате. Чернил в ручке не хва­тило, и половину письма она дописала своей кровью.

Рид из клана Тигони был слишком сломлен. А у нее не бы­ло способа узнать о его судьбе или судьбе письма. Веры в Се­наторов Совета у нее тоже не было, именно они убедили Мэла изгнать ее после свадьбы с Калебом. Они ждали любо­го предлога, чтобы надавить на Узурпатора — этой унизи­тельной кличкой они наградили Малнефоли. Здравый смысл подсказывал, что Совет не будет спокойно смотреть, как Ко­ролей Дракона вытаскивают из дома, пытают, а затем за­ставляют драться, как рабов, для развлечения человеческих криминальных боссов. Но в политике редко кто руковод­ствовался здравым смыслом.

Их попытка тянуть время означала, что ей придется вы­жить здесь, в Клетках.

Для этого нужно было стать сильнее. Есть. Тренировать­ся. И да, умолять.

— Могу ли я получить еду? Пожалуйста?

Он толкнул тарелку вперед, носком сапога.

Одри набросилась на нее. Фасоль и рис. Одри брала их паль­цами, смаковала каждый глоток. Хлеб с маслом оказался слаще шоколадного торта. Какое попустительство. Набив рот, она под­няла глаза на своего тюремщика. Неужели из-за подобного он сам не протестовал против рабства? Если Астеры продержат ее еще дольше, она потеряет себя. И станет такой, как он.

Никогда.

— Хватит. — Он присел рядом, отбросил ее тарелку и схва­тил ее за волосы, протягивая их через решетку. — От этого нужно избавиться.

— От волос?

— Видишь, как легко я смог тебя обездвижить? Здесь не позволены слабости.

Он открыл замок и выволок ее наружу.

Не позволены слабости? Ага, как же. Ее колени преврати­лись в жидкость. Бессонница и тесная клетка ослабили ее. Первая ее драка была на чистом адреналине. Но это топли­во давно выдохлось.

— Повернись, — сказал он скрипучим мрачным тоном. — Руки на решетку. Если пошевелишься, я отрежу тебе не во­лосы.

Одри глубоко вздохнула. Сделай это ради Джека.

Другие слова начинали формироваться в ее мозгу. Новые слова.

Месть. Наказание. Расплата.

Ей нравились эти слова — ради них стоило жить. Впервые у нее появилась цель, отличная от спасения сына. За то, что сотворили с ее семьей, она сожжет это место дотла.

Одри схватилась за холодные прутья, сморгнув внезапную влагу с глаз. Калеб любил ее волосы. Пшеничный шелк, как он называл их. Ему нравилось, когда она проводила волоса­ми по его животу, спускаясь ниже, чтобы взять его в рот.

Это было целую жизнь назад.

Одри стиснула руки и услышала за спиной шелест метал­ла, покидающего ножны. Ее тюремщику доверяли настоль­ко, что Астеры разрешили ему оружие?

— Стой смирно.

Неожиданная дрожь прошлась по ее спине. Его голос гип­нотизировал. Идеальное сочетание стали и спокойствия. Что, насколько она могла проанализировать, само по себе было ма­леньким чудом.

Первое движение лезвия было самым сильным. Она смо­трела, как длинные пряди цвета карамели планируют на грязный пол пещеры. Он не кромсал, но и не слишком осто­рожничал. Всего лишь бездумно исполнял очередную обя­занность. На пол летели все новые пряди.

Он спрятал нож и шагнул назад.

— Так сойдет.

Одри повернулась спиной к решетке. Пробежала дрожа­щими пальцами по затылку, где нож слишком близко скользил над кожей. Теперь на ее голове остались неров­ные клочья.

Ее загадочный проводник по этой темной кроличьей норе стоял и смотрел на нее. Оценивал. Если бы она его рисовала, то для конечностей использовала бы в наброске прямоуголь­ные формы. Продолговатые прямоугольники для конечно­стей. Сильные квадраты для торса и головы. Но для качествен­ного эскиза потребуются и текучие арки. Текучие. Смягчающие изгибы. Его мускулы были настолько же грациозными, на­сколько и рельефными.

Уголь и бумага, подумала она. И золотисто-коричневая масляная пастель для акцентов.

Ее художественное образование превращало его в нечто значимое. Но он значимым не был.

— Здесь мы будем тренироваться для рукопашного боя, — сказал он. — Но для начала я хочу увидеть, что ты можешь.

— Ты это уже попробовал. Меня учили боевым стилям Пяти кланов.

— Нет. Я говорю о твоих силах.

Сердце Одри заколотилось с громовой болью, как всегда бывало, когда она вспоминала об отсутствии у нее врожден­ного дара Дракона. Но почему?

— Похоже, в первый раз ты меня не услышал. У меня их нет. И никогда не было.

— Ври сколько угодно. Но тебе все равно придется адап­тироваться. Чем больше развлечения получает от нас публи­ка, тем лучше с нами обращаются.

— Мне плевать на это дерьмо, — сказала она. — Ты зна­ешь, чего я хочу.

— Вернуть сына.

— Вот именно.

Мужчина потер свой квадратный подбородок мозолистой рукой.

— Твоей наградой станет возвращение сына. Тебе обе­щали.

— Я этому не верю. Доктор Астер не отдаст его, пока не разрежет Джека до костей, препарируя заживо.

— Воин Клетки по имени Хонровиш победил в десяти битвах подряд. В качестве награды Старик отклонил все про­тесты доктора Астера и освободил брата Хонровиша.

— И где Хонровиш сейчас?

— Мертв. — Без изменения тона. Без намека на эмоцию.

— Какая потеря.

— Нет. Его брат и невестка выжили. И родили сына. Ли­ния их крови продолжилась благодаря жертве Хонровиша. А теперь иди за мной.

Все тот же уверенный размашистый шаг. Он просто ждал, что она послушно последует за ним.

— Как тебя зовут? — Вопрос сам слетел с ее губ.

Он остановился. Обернулся через плечо. Его коротко стриженные черные волосы сияли в тусклом свете. Татуи­ровка змеи, обвивающей голову, казалась живой — сообщая о силе этого воина. И рабском его положении.

— Я Лето из клана Гарнис. Но ты будешь называть меня сэр.

Она буквально приросла к твердому полу пещеры. Клан Гарнис? Многие считали, что клан вымер много веков назад, однако Одри знала, что для клана оставляется место за сто­лом Совета. Мэл верил, что остатки клана были разбросаны в дальних частях России, Китая и Америки, и в итоге асси­милировались с человеческим населением. У них не было ни известного правительства, ни твердыни. Согласно мифам, клан слился со своими человеческими почитателями и был рассеян по всем ветрам.

Клан Гарнис был Потерянным.

И это многое объясняло. Восхищение этого Лето своим погибшим товарищем было очевидно. Возможно, он пытал­ся следовать по тому же пути, чтобы сохранить остатки сво­его клана. С промытыми мозгами или нет, но у него было не меньше причин войти в Клетки, чем у нее самой. От них за­висело будущее их семей.

Но меньше всего на свете ей нужно было родственное чув­ство к этому громиле.

— Пойдем, — сказал он немного резче.

Одри, со стиснутыми зубами и полным желудком, подчи­нилась.


Охранники защелкнули наручники на запястьях Нинн. Лето отказывался называть ее человеческим именем даже мысленно.

Она уставилась на полоски металла на своих руках.

— Какого черта?

— Они тебе не доверяют.

Охранники провели его и его подопечную по яркому ши­рокому коридору. Этот вел прочь от человеческих общежи­тий и столовой, туда, где спали в своих личных комнатах во­ины Клетки, туда, где они тренировались. Ему нравились знакомые картины, звуки и запахи места, где жили его коллеги. Его территория.

— Тебя никуда не выпустят без сопровождения, — сказал он. — Пока не докажешь безупречную верность, ты будешь ходить в наручниках.

— А что насчет ошейников?

— Их никогда не снимают. Да и какая разница? Наверху я пережиток прошлых времен, остаток древних богов, в ко­торых никто уже давно не верит. Мне пришлось бы скры­ваться, как трусу, совсем как тебе.

— Ты говоришь о трусости и прятках? — Она рассмеялась, резко и горько. — Свадьба с Калебом была самым храбрым поступком в моей жизни. А ты позволяешь человеческим преступникам водить тебя за ошейник.

Так ревностно отрицать свое происхождение, чтобы дой­ти до союза с человеком... Какой Король Дракона способен на такое?

— Ты недостойна чести сражаться здесь.

Охранники провели их к широкой двойной двери из ар­матурной стали и того же ограничивающего материала, ко­торый использовался в матрицах ошейников. Они не могли сбежать из комнаты с главной тренировочной арены, вос­пользовавшись своими силами. К тому же матрица двери бы­ла усилена так, чтобы парализовать любого, решившегося ее сломать.

Это он сообщил Нинн.

— Некоторые пытались, по глупости. И превратились в слюнявые овощи.

Охрана сняла с Нинн наручники и ушла, заперев за собой дверь.

Она рассматривала большое квадратное помещение. Лето тоже, хотя и знал, что их перспективы категорически разнят­ся. Он видел основное: высокий купол потолка, отделанного звукоизолирующими материалами, оружие вдоль левой сте­ны, иксобразную стойку для тех, кого наказывали плетьми, в темном дальнем углу. Его спина зачесалась при виде напо­минания о прошлом неблагоразумии. Однако большей ча­стью он помнил моменты взлетов и падений и вбитую вслед за ними покорность. Эти воспоминания были сильнее холод­ного воздуха, сильнее въевшегося запаха пота и жужжащей озоном матрицы.

— Как только Клетка будет закрыта, ошейники можно де­зактивировать. — Он указал на ячеистую стальную сеть, из которой состояли потолок и восьмиугольник стен. — Дверь тренировочного зала удержит нас внутри, но оборотная ма­трица Клетки позволит свободно пользоваться нашими си­лами. Этот пол состоит из матов. Настоящая Клетка в два раза больше, и ее пол состоит из бетона с пятидюймовым сло­ем глины.

— Как это влияет на бой?

Лето приподнял бровь, удивленный, но довольный.

— Глина скользит под ногами. И поначалу это мешает. Но вскоре она стирается. А бетон дает лучшую сцепку. Стертая глина означает, что приближается конец боя. Бой­цы устают. Один неверный удар, и кости будут сломаны. А череп пробит.

В ее серебристо-синих глазах светилось понимание. Лето не нравился ее ядовитый язык и ее упрямство, но сейчас к не­му вернулся изначальный энтузиазм.

Он уже оценил ее тело, но только сейчас как следует при­смотрелся к ее лицу. Широкие-широкие глаза первыми при­ковали внимание. Затем ровные широкие скулы, высокие и четкие. У нее была пухлая нижняя губа, уголки рта слегка кривились от упрямства. Даже ее затылок производил впе­чатление, сильными сухожилиями от привычной ей прямой осанки. На ее щеках и переносице виднелась россыпь весну­шек. Он поймал себя на том, что прослеживает взглядом их рисунок, и тут же отвернулся.

— До первого боевого матча у нас три недели, — сказал он. — Придется много работать.

— Что входит в матч?

— Короли Дракона отсюда, с территории Астеров, будут сражаться между собой без смертельного исхода. Мы высту­паем в настоящей Клетке, перед кругом гостей Астеров. Ставки довольно высоки. Победителей награждают, и они становятся на шаг ближе к ежегодному Конфликту.

— Конфликту? Это древнее... с тех времен, когда Пяти кланам нужно было очистить дурную кровь.

— Теперь это бой, в котором лучшие воины картелей сра­жаются за величайший приз.

— Зачатие.

Лето кивнул.

— И риск так же велик. В Конфликте нас могут обезгла­вить закаленным Драконом лезвием, в качестве наказания за поражение.

Она громко выдохнула через нос.

— Они отняли наши традиции и превратили их в нечто отвратительное. Какой смысл сражаться за зачатие, если оно дается ценой уничтожения Королей Дракона?

Лето подвел свою подопечную к Клетке и открыл ре­шетку.

— В сохранении наших родов. В защите будущего наших семейств.

Она пожала плечами, когда он ее коснулся.

— Эгоистичный способ полюбоваться, как наш народ дви­жется к полному вымиранию.

— Не мои проблемы.

Он игнорировал ее вполне очевидное отвращение, закры­вая за ними дверь. Теперь гудение металлической сети стало явным. Его дар вернулся к нему одновременно с белым шу­мом. Это был глубинный сигнал его мозга о готовности. Ошейник словно стал легче. Он вытянул шею, покачав голо­вой из стороны в сторону. Мышцы и суставы расслабились. Подготовились к битве.

— Так что ты умеешь делать? — спросила она, скрестив руки.

— Я из клана Гарнис. О чем это говорит тебе?

— Скорость. Рефлексы.

В мгновение ока он оказался за спиной Нинн. Согнутый локоть удерживал ее в удушающем захвате. Она подавилась, когда его рука нажала на шею над ошейником.

Высокая скорость и отличные рефлексы.

Его рефлексы были настолько отточенными, что времена­ми ему казалось, что он видит движения оппонента еще до того, как тот подумает о движении. Насколько он знал, в Клетках не было ни одного другого воина клана Гарнис. И спросить было не у кого. К тому же, зачем раскрывать по­добное преимущество тому, кто однажды может стать тво­им противником?

Он оттолкнул ее. Нинн приземлилась на четвереньки, упав на мягкий пол. От кашля ее спина выгнулась дугой.

— Дерись со мной, — сказал он. — Или я перейду к силе.

Она показала ему средний палец.

Еще одно мгновение скорости. Еще порыв силы. Он уда­рил ее в живот.

Она обхватила себя руками, одной прикрывая желудок, другую прижав к губам, словно ее вот-вот вырвет. Сытный ужин придаст ей сил. Со временем. Но пока что он был по­мехой. Лето впечатлило то, что она смогла удержаться от рвоты.

— Если будешь сопротивляться, станет хуже.

Светлые волосы разметались вокруг ее хрупкого лица.

Нинн глазела на него. С яростью. Ее невероятно голубые гла­за смотрели на него с силой хищника. Лето удивился тому, как быстро в ней проснулась примитивная внимательность. Он лапал ее, смотрел, как она моется, слышал ее мольбы — но ничто не возбудило его так сильно. Лишь ее невероятное упрямство.

Инстинкты убийцы и титановая воля под ними.

Он надеялся на опыт. Возможно, даже талант. Ярость в ее глазах была бонусом, который действовал на него даже фи­зически. Он будет обучать ее, следить за ее победами, а затем получит ее в качестве своего приза.

Помотав головой, он напомнил себе, что истинной целью были ее тренировки.

Снова миг. Он двигался с такой скоростью, что его почти не было видно. По крайней мере, так ему говорили. Удар при­шелся над ее правой почкой.

— Ты, урод! Дай мне хоть шанс, во имя Дракона!

— Ты говоришь о Драконе, но ты жила, как человек, — бесстрастно ответил он. — Это кощунство.

— Я не виновата в том, как меня растили.

— Фигня, как выразилась бы ты. — Лето прислонился спи­ной к сетке из стали. — Тебя ведь изгнали, насколько я по­нял. Не думаю, что твой человек этого стоил.

Она поднялась. Поначалу медленно. Колени ее подгиба­лись. Но она вскинула подбородок. Инстинкты убийцы вер­нулись. Лето вздохнул, любуясь эффектом.

— Он стоил всего, что я перенесла, и всего, что я еще мо­гу пережить. Тебе никогда не узнать этого чувства.

Злость наполнила его грудь. Почти боль. Почти стыд. По­тому что она была права.

Миг движения. Удар в крестец. Крик.

На этот раз она не упала. Она развернулась на пятках. И вспышка в ее серебристых глазах встретила его взгляд. Странный свет заставил его замереть.

Фейерверки.

Лето попытался стряхнуть иллюзию, но свет остался. Уси­лился. Тысячи фейерверков бурлили в сфере, сосредоточен­ной между ладоней Нинн. Искры. Игольчатые вспышки пла­мени, запертые в шаре энергии, который рос и рос — как воздушный шарик, готовый взорваться. Ее лицо напряглось. Пот ручейками сбегал по щекам. Она закричала от ярости Пендреев, в судороге берсерка, вошедшего в полный амок[1].

Шар взорвался. Лето рванулся в сторону с его пути, но ско­рости не хватило.

Взрывная волна швырнула его на решетку стены. Лето вре­зался в нее лицом и охнул. Он ничего не слышал. Если бы его так швырнуло на бетон настоящей Клетки, он раздробил бы оба колена. А будь силы хоть чуточку больше, она бы пере­ломала ему все кости спины.

Цепляясь за сетку, он поднялся на ноги, готовясь к защи­те. Но Нинн стояла на четвереньках, дрожа.

Он не ожидал, что первый матч в Клетке она покинет, со­хранив целыми все конечности. Часть его разума не верила в изображения уничтоженной лаборатории доктора Астера. Фальшивка? Лишний стимул для его работы? Однако Нинн обладала самым ярким даром из всех, что ему доводилось ви­деть. Она была проснувшимся вулканом, который бурлил и извергал убийственные осколки.

Нинн прохрипела:

— Что это было?

И осела без сознания на пол Клетки.

Он, спотыкаясь, побрел вперед. Его сверхъестественное чутье вернулось.

Из угла арены раздались медленные размеренные аплодис­менты. Затем последовал шорох шагов и стук трости. Взгляд Лето разрезал тьму. Совершенно лысый, разменявший вось­мой десяток, Старик Астер вынырнул из теней. Его маниакаль­ная усмешка в сетке морщин казалась пародией на клоунскую улыбку. Не хватало только грима. Болезненный вид — после проведенных под землей пятидесяти лет — делал его еще бо­лее жутким.

Несмотря на всю свою ценность для Астеров, Лето всегда побаивался этого морщинистого ходячего скелета.

— Я же говорил тебе, — голос был сильным, но уже под­рагивал, поддаваясь почтенному возрасту. — Она потряса­ющая. Однажды она станет твоей соперницей, мой чемпион.

Лето выпрямился во весь рост. Приподнятый пол Клетки давал ему дополнительное преимущество. Но это не имело значения, когда он смотрел в глаза своего хозяина. Гордость вскинулась в нем.

— Так вот чего вы хотите, сэр? Чтобы она превзошла меня?

— Нет, Лето. Ты сделаешь то, что умеешь лучше всего: сде­лаешь нашу семью богаче и дашь мне повод для гордости. — Он кивнул в сторону бесчувственного тела Нинн. — И что­бы сделать это, тебе придется биться с кузиной Малнефоли... в качестве партнера.

Загрузка...