Закон высоких девушек

7

В половине пятого того же дня мой телефон зазвонил, принимая сигнал боевой готовности от Хлои. Она стояла у моего дома, под окном моей спальни, в ожидании, когда я впущу ее, чтобы мы выполнили наш обычный ритуал по разбору первого дня в школе – выпили травяной чай, приправленный порцией горяченьких сплетен.

Я отложила кусок ткани, который пыталась прошить на старом «Зингере», подошла к окну, подняла раму, взяла свернутую в рулон тяжелую веревочную лестницу – мы с Хлоей предпочитали именно этот способ проникновения в мою спальню на втором этаже – и перекинула ее на улицу, крикнув:

– Поберегись!

– Привет! – поздоровалась Хлоя, перелезая через подоконник.

– Привет. Что будем пить? Чай или шоколадное молоко?

– Чай. Я сегодня принесла «Апельсиновый оргазм». И, – она покопалась в своем рюкзачке и вытащила два пакета, – печенье «Бергер»!

Это хорошо. Маслянистое песочное печенье с шоколадной помадкой поможет мне поднять настроение. Я все еще чувствовала себя не в своей колее из-за того, что в нашей школе появился новый симпатичный парень, достаточно высокий для того, чтобы даже я рядом с ним казалась изящной. И к тому же умеющий классно целоваться. И уже занят кем-то. Парень редкий, поистине драгоценный для меня, и я могла коснуться его рукой… Но все же он был вне зоны досягаемости. Фигурально.

В углу моей спальни – на мини-холодильнике, набитом всем необходимым в плане еды и питья, – стоял поднос с электрочайником, чашками, чаем, кофе, сахаром, чайными ложками и даже красным китайским чайником и ситечком на случай заваривания экзотических чайных смесей, принесенных Хлоей.

Пока она заваривала чай, мы сплетничали обо всем, что случилось днем: кто провел все каникулы в солнечной местности типа Мэриленда («Видела Брук? Она оранжевее кумквата»), кто из учителей будет вести наши уроки («Французский у меня все еще будет вести Дюма, это хорошо. А вот математику – Уоткинс! Убейте меня сразу!»), кто с кем летом замутил («Никто из нас двоих, подруга. Еще одно лето прошло, а мы все еще без парней»).

И мои мысли вновь вернулись к тому, вокруг чего и так крутились весь день.

– Никогда бы не подумала, что Гейб и Лиу могут сойтись, – сказала Хлоя, остужая свой чай. – Они не особо-то подходят друг другу, да ведь?

– Ага, как Джей и Фэй. Джей и Фэй? Даже звучит-то странно. И что это за имя такое, Фэй? Знаешь, каких девушек зовут Фэй – преступниц[31], вот кого, – проворчала я.

– Ого, преступниц? – Хлоя отпила глоток чая и одобрительно кивнула в сторону чашки. – А он очень даже ничего. Не прям оргазмически хорош, но приятный. Ароматный и с насыщенным имбирным послевкусием.

– Да, уголовниц, – проговорила я мрачно. – Людей, которые нарушают закон.

Хлоя закатила глаза:

– Мы говорим о законе высоких девушек? Опять?

– Это вопиющее его нарушение, Хлоя. Джей и Фэй смотрятся рядом так же глупо, как звучат их имена.

– Они смотрятся вместе просто уморительно – с этим я согласна. Ей, наверно, приходится вставать на стул, когда они целуются. Ну, или он ее приподнимает.

От этого образа у меня защемило в груди. У некоторых девушек есть список качеств, которые они ищут в парнях: привлекательная внешность, ум, чувство юмора, классная тачка (могу поспорить, классная тачка – первый пункт в списке Фэй). Мой же список пожеланий относительно парней содержал совершенно иной набор характеристик. Я хотела парня, чьи стопы были бы больше моих. Ладони больше моих. Парня, который мог бы «зачерпнуть» меня – взять на руки, не заработав грыжу. Которому пришлось бы наклонять голову – или приподнимать меня, – чтобы поцеловать. А у чертовой Фэй наверняка и так все это было.

– Это такая потеря, – простонала я, опрокидывая в себя кружку неоргазмического чая, словно я пила виски, предложенный мне сочувствующим барменом. – Он высокий, и он великолепен – ты же его видела.

– Ага, только вот мой горячеметр не вскипел.

Я потрясла головой, словно спаниель, которому в уши попала вода:

– Прости, что ты сказала? Мне показалось, я услышала, будто Джей Янг недостаточно горяч.

– Нет, он, конечно, симпатичный, но просто не в моем вкусе.

– Да как такое может быть?

– На вкус и цвет? – ответила Хлоя, подняв ладони в воздух. – Он слишком большой, слишком высокий.

– Такого не бывает!

– Ну, просто его слишком… много. Да и вообще, парень таких размеров? Он наверняка качок. А ты знаешь, насколько я их люблю. Ни насколько. А может, он ковбой – ты обратила внимание, что у него ноги колесом?

Я не заметила. Но образ Джея в широкополой ковбойской шляпе, обращающегося ко мне «мэм» или «красотка», заставил меня мечтательно улыбнуться.

– На доске объявлений повесили объявление драмкружка, видела? – спросила Хлоя, наливая себе вторую чашку чая. – Они будут ставить нечто под названием «Ромеро и Джульетта».

– Ромеро? Не Ромео?

– Может, там была опечатка. Прослушивание двадцать второго сентября. Не хочешь попробовать?

– Возможно, – очень может быть. Мне нравилось на время исчезать под маской кого-то другого, к тому же внеклассные занятия добавляют баллы к заявлению в колледж. – Хотя они наверняка опять дадут мне роль дворецкого или рассказчика.

Мой рост ограничивал для меня круг возможных ролей. В большинстве случаев мне доставались мужские роли.

– У них будет два представления в декабре, в конце семестра. А выпускной бал запланировали на конец апреля.

– Тогда у меня еще куча времени, чтобы найти высоких парней и сходить с ними на свидания, – я чувствовала облегчение.

– А ты уже начала составлять список потенциальных кандидатов?

– Не-а. Ждала, когда ты придешь и поможешь мне.

– Пейтон, я не могу взглядом определять, кто выше – какой там высоты он должен быть?

– Шесть футов и три дюйма как минимум.

– Ну так вот, я не могу измерять рост одним только взглядом. Это твоя суперспособность.

Я взяла разлинованный блокнот, написала наверху страницы «Список высоких парней» и дважды подчеркнула. Я сомневалась, что мне понадобится такой длинный лист бумаги. Скорее всего, подходящих мне кандидатов можно будет пересчитать по пальцам одной руки.

– Итак, номер один, Джей Янг, – я записала его имя.

– Он уже занят, – напомнила Хлоя. В чем не было необходимости.

Грустно, но верно. Я зачеркнула его имя.

– Тим Андерсон, – произнесла я, добавляя второе имя. – У него рост шесть футов и шесть или семь дюймов. – Крошка Тим был самым высоким парнем в нашей школе. – Почему его называют Крошкой Тимом, а меня Большой Пи?

– Это одна из тайн Вселенной. – Хлоя собрала наши чашки, аккуратно стряхнула крошки в мусорное ведро и направилась в ванную, вход в которую находился прямо в моей комнате. Она знала, как сильно я ненавидела беспорядок.

– Как насчет Дилана Джонса? – Я прикусила кончик карандаша, раздумывая. – Он, наверно, как раз достает. Когда стоит прямо.

Как и я, Дилан сутулился. Я записала его имя, взяла полотенце для посуды и последовала за Хлоей.

– Мне нужна дыба, – сказала я, вытирая чашку, – чтобы растягивать парней. Как те, что использовались в Средние века.

– Мне казалось, их использовали для пыток, а не для исправления осанки.

– В любом случае они бы удлинились.

После того как мы убрали посуду и снова сели на мою кровать, я спросила:

– Ты можешь вспомнить кого-нибудь еще?

– Это скучно, – пожаловалась Хлоя.

– Да, я знаю. Но это надо сделать, подруга. Я должна выиграть это пари. Мне нужны деньги.

Они на самом деле мне не помешали бы. Но я также чувствовала заманчивость – чуть больше, чем легкую – идеи, что стану ходить на свидания с высоким парнем, танцевать с кем-то настолько высоким, что моя голова будет лежать у него на груди или плече, вместо того чтобы его голова болталась где-то на уровне моей груди.

В диаграмме Венна[32] по свиданиям пересечение кругов «Что привлекает парней в девушках» и «Что привлекает меня в парнях» оказалось совсем крошечным, и потому мой опыт свиданий основательно ограничен. Я вообще ходила на свидания лишь с четырьмя парнями, и ни один из них не был таким же высоким, как и я.

Я впервые поцеловалась в десятом классе. Карлос еле доставал макушкой мне до ключиц, поэтому нам пришлось сесть, чтобы удобнее целоваться. Но даже сидя мне пришлось наклоняться вперед. Медленные танцы с ним казались мучением, а когда он зарылся лицом между моих грудей и начал громко тарахтеть, все выдуманное мной влечение к нему моментально сошло на нет.

Дольше остальных продлились мои последние отношения – если их вообще можно так назвать – с Уэйном, высоким почти настолько, чтобы смотреть мне прямо в глаза. У нас было целых пять свиданий, на трех из которых мы играли в World of Warcraft[33] в подвале его дома. Два других прошли на домашних вечеринках, где он большую часть вечера танцевал с другими (низкорослыми) девушками.

С тех пор у меня больше не было свиданий, и я никогда не встречалась с парнем выше себя. Так что, если бы я смогла преодолеть собственную неуверенность, пари могло бы даже стать забавным.

Стук в дверь выдернул меня из моих фантазий.

– Девочки, привет! – донесся голос мамы из-за двери. – Хлоя, это ты?

– Да, миссис Лэйн!

В дверь снова тихо постучали:

– Можно мне войти?

Я вздохнула и пошла открывать. Мама вошла, прижимая к груди бирюзовую плюшевую игрушку.

Глядя на нее в моей комнате, я ощущала привычный спазм раздражения. Ее подстриженные самостоятельно волосы, уже с сединой на висках, нуждались в мытье. А ее помада, похоже, в спешке нанесенная в честь присутствия Хлои, уже растекалась по складкам возле рта. Маме было еще только сорок с лишним – почти на десяток лет меньше, чем матери Хлои, но она выглядела намного старше.

– Да? – спросила я. – Что тебе нужно?

Хлоя бросила на меня взгляд, отчетливо говорящий, что она считала мое поведение грубым.

– Я хотела поздороваться с Хлоей, Пейтон. Это разрешено?

– Как у вас дела, миссис Лэйн?

– Очень хорошо. Очень-очень хорошо, спасибо, что спросила. Смотри, что я сегодня нашла, – она помахала мне мягкой игрушкой. – Помнишь его? Это тот милый монстр, которому не нравилось пугать детей, из того фильма. Как его звали?

– Салли, из «Корпорации монстров», – ответила Хлоя. – Я обожала этот фильм.

– Да, верно! – со счастливой улыбкой сказала мама, усаживая игрушку на комод. – Пейтон называла его монстр Солли. Это была ее игрушка, до того как…

– Она мне не нужна, – быстро ответила я.

– Не нужна? – переспросила мать, словно я только что отказалась от первого приза в государственной лотерее. – Но почему?

– Мам, просто посмотри на нее, – у монстра остался один глаз, мех истерся и засалился, а одна лапа безвольно свисала, потому что из нее высыпался наполнитель. – И еще: мне уже семнадцать, я не ребенок.

Я не собиралась обижать маму, но моих слов хватило, чтобы она поджала губы, а ее глаза наполнились слезами. Хватило, чтобы я почувствовала себя виноватой и сказала помягче:

– Но спасибо, что подумала обо мне.

– Я берегла его все эти годы. Я думала, ты захочешь вернуть его себе – это так сентиментально.

– Я не сентиментальна. Ты это знаешь.

– Он бы так прелестно смотрелся тут, – она подвинула мягкую игрушку к центру комода. – Привнес бы сюда немного жизни, видишь? Твоя комната такая пустая, такая стерильная.

– Она не пустая. И не стерильная. Она чистая.

Я обожала свою комнату. Она была моим личным пространством, где я могла расслабиться и быть собой. Я держала ее в чистоте и порядке – в немного маниакальной манере, как считала Хлоя, что я страдаю обсессивно-компульсивным расстройством в легкой форме. Я любила простоту в обстановке: постельное белье серо-голубого цвета, такие же занавески, одна большая подушка из фиолетового вельвета в изголовье. На стенах – ни постеров, ни фотографий, и я старалась не загромождать горизонтальные поверхности. Здесь не бывало бардака, типичного для комнаты среднестатистического одичавшего подростка, и, полагаю, моей маме она казалась довольно спартанской. Но комната была моим приютом и убежищем.

– А что ты шьешь? – спросила мать, разглядывая лужицу небесно-голубого шифона у «Зингера».

– Пытаюсь сделать шарф, – «пытаюсь» было тут ключевым словом. Прижимная лапка и игла по-прежнему заедали, оставляя огромные узлы из нитей на легкой ткани.

– Я умела шить, когда была юной, и могла бы помочь тебе.

– Нет, спасибо, я разберусь.

– Я могла бы купить тебе какую-нибудь ткань, – продолжила мать, в то время как Хлоя напряженно переводила взгляд с одной из нас на другую.

– Не надо, спасибо. – Моя мать уже потратила на онлайн-покупки больше, чем мы могли себе позволить.

– Я нашла отличный сайт, он называется «Шьем Счастливо» – отличное название, правда? И у них там огромная распродажа, так что…

– Нет.

И сразу же на ее лице снова появилась обида.

– Я хочу сама выбирать узоры и цвета, и недалеко от нас есть замечательный магазинчик, где продаются остатки и обрезки тканей.

Она наморщила нос:

– Остатки и обрезки – ничего хорошего.

– Они отличные. И дешевые.

– Ладно, девочки, не буду мешать вам заниматься тем, что вы делали до моего прихода. До свиданья, Хлоя. – Мать закрыла за собой дверь.

– Ты забыла своего монстра, – крикнула я ей вслед, но она не вернулась. – И вот так каждый раз! – Я схватила игрушку и швырнула ее в мусорное ведро, а потом повернула ключ в замке.

– Она просто старалась быть доброй, – упрекнула меня Хлоя. – Может, тебе стоило бы проявлять к ней больше терпения?

– Давай ты попробуешь пожить тут, и мы посмотрим, насколько ты будешь терпелива, – фыркнула я. – Можем мы теперь вернуться к списку высоких парней?

– Оставлю его на тебя, мне пора идти, папа собрался пожарить курицу на ужин.

Когда она исчезла за подоконником, я свернула лестницу в рулон и уложила на место позади занавесок, а потом с грустью уставилась на список. Я порисовала закорючки на полях, ломая голову над именами, но смогла вспомнить лишь еще одно.

Мой взгляд упал на альбом для набросков, и вскоре я уже вырезала юбку из фантика, а после наклеила ее на эскиз, продолжая размышлять о высоких парнях и стараясь пореже возвращаться мыслями к одному из них.

Я свернула квадратик синей фольги в виде шарфа и приложила его к нарисованной девушке так, словно он развевался позади нее из-за сильного встречного ветра. Завтра, если все пойдет хорошо, к этому времени у меня будет назначено первое свидание с высоким парнем.

Я начну с Крошки Тима. Мы вместе ходили на занятия по всемирной истории, и иногда я разрешала ему списывать свою домашнюю работу, так что мы по крайней мере знали имена друг друга. Я почти ничего не знала о нем, кроме того, что у него была репутация курильщика травки и раздолбая. Он никогда не вызывался отвечать, а когда его спрашивали на уроках, он давал тупейшие ответы.

Но, возможно, он просто острил – откуда мне было знать, как быть крутым?