Занавес поднимается

Глава 7

Адриан приехал в семь часов. Лиз встретила его на подъездной аллее и провела в оранжерею, где Рэчел накрывала столик для кофе. Если она и была с Адрианом несколько сдержанной, он, похоже, не заметил этого, сделал комплимент Виллису по поводу сада перед домом, доброжелательно улыбнулся Райану, не проявив ни малейших признаков той антипатии, которую Керри заметила, когда в первый раз наблюдала за их встречей.

Когда очередь здороваться дошла до Керри, она увидела в бриллиантовых голубых глазах подозрительный блеск и почувствовала, как ее собственные губы скривились в ответ. Адриан старался показать себя в самом лучшем виде, и его напряжение сказывалось лишь в несколько искусственном чувстве юмора. Кофе и светская беседа в этот час не относились к числу его обычных привычек.

Уже по прошествии небольшого времени стало очевидно, что Рэчел начинает таять от ненавязчивого шарма Адриана, а к концу ленча она даже развеселилась, что само по себе свидетельствовало о ее благосклонности к этому незнакомцу, вошедшему в жизнь ее дочери.

Райан говорил мало и с иронией наблюдал, как его сестра постепенно поддавалась обаянию Адриана. Один раз он поймал взгляд Керри, устремленный на Адриана, и его ирония еще усилилась. Керри кожей почувствовала это, и у нее заныло сердце. Наивные идиоты, наверное, думает Райан, бедные наивные идиоты!

Заранее сориентированный Лиз, Адриан как бы невзначай удачно перевел разговор на искусство, удивив Керри грамотными комментариями, данными трем акварелям, висевшим на стене напротив его кресла.

— Я слышал, что вы вообще-то предпочитаете работать маслом, — сказал он Рэчел, когда все поднимались из-за стола. — Вы пишете картины только для себя или их можно увидеть?

— Вы спрашиваете потому, что хотели бы посмотреть их? — осведомилась она в свою очередь, оказавшись, как всегда, очень проницательной. — Или секрет в Лиз, которая посоветовала вам сделать такой дипломатический жест и поинтересоваться моим хобби?

Адриан обезоруживающе улыбнулся:

— На самом деле всего понемножку. В юности я сам мечтал стать художником. Это было еще до того, как меня обуял актерский пыл.

— Тогда пойдемте в мою студию, — пригласила Рэчел и тоже улыбнулась. — Я работаю в небольшой мансарде, потому что там застекленная крыша и много света, так как солнце там целый день.

— А мне можно пойти с вами? — спросила Керри поспешно, так как ей очень не хотелось оставаться с Райаном наедине, если вдруг Виллис надумает выйти куда-нибудь.

— Ну конечно, если ты хочешь.

На профессиональный взгляд Керри, полотна, которые представила им Рэчел, ничем не уступали большинству картин, которые ей приходилось видеть в городских художественных галереях. У нее, однако, хватило здравого смысла оставить свое мнение при себе, и она порадовалась этому, услышав, как сурово сама Рэчел критикует свои работы.

— Я пыталась добиться в ней особого цветового эффекта, — комментировала она одну из них, — но думаю, что желтый цвет здесь несколько резковат. Как вы считаете, Адриан?

Он изучал полотно, склонив голову набок и прищурившись.

— Я думаю, вы правы, — отозвался он наконец. — Композиция хороша, и коричневую краску вы положили неплохо, но охра делает все жестким и снижает эффект.

— Кто тут говорил о дипломатии? — насмешливо фыркнула Лиз и увела Керри к другому ряду полотен, которые они еще не видели. — Его счастье, что она нормально воспринимает критику, а то вмиг бы оказался вне милости.

— Скорее всего, он уже вычислил, какой будет реакция твоей мамы, прежде чем решил, что и как ему сказать, — спокойно заметила Керри. — Адриан не дурак, когда дело касается женщин. — Она взглянула на подругу и улыбнулась. — Счастлива?

— Очень. В принципе на мои чувства и планы не повлияет отношение родителей к нему. Но было бы здорово, если бы они подружились. — Она лениво перебрала несколько полотен и выбрала одно. — Кстати, вот портрет, который мог бы заинтересовать тебя.

Керри подошла поближе и, взглянув через ее плечо на портрет, почувствовала, как ее сердце забилось, а лицо побледнело.

— Да… очень хорошо, — еле выдавила она.

— В общем, не очень-то хорошо, — сказала Лиз, — но я узнала то, что хотела. Керри, ты влюблена в Райана, ведь правда?

Помолчав, Керри мягко спросила:

— Это так заметно?

— Нет. Пожалуй, наоборот. До вчерашнего вечера я даже не была уверена, что он тебе нравится.

— До вчерашнего вечера?

— Ты выдала себя, когда он сказал, что думает, что ты прекрасно справилась с отрывком из роли. На какую-то долю секунды с твоего лица спала маска. Это была не просто благодарность актеру его уровня за то, что он похвалил тебя. Думаю, я поняла тогда, что означало выражение твоего лица, потому что сама влюблена. — Она помолчала, поставила портрет обратно к стене и продолжила тем же тихим голосом: — Может быть, это звучит глупо, но в какой-то степени я чувствую себя виноватой. Если бы ты не разделила со мной квартиру, ты, возможно, не встречалась бы с ним так часто. А из-за этого твои чувства зашли очень далеко.

— Ты права, — ответила Керри. — Это глупо. Не драматизируй все это, Лиз. Я преодолею себя.

— Ты уверена, что ты ему не…

— Не нравлюсь, — сухо закончила Керри.

— Я подумала… Мне кажется, что он всегда считал тебя привлекательной женщиной и восхищался твоим талантом.

— Мне кажется, что привлекательными он считает многих женщин. И еще больше женщин считают привлекательным его. — Керри пожала плечами. — Не я буду первой, которая потеряла сердце из-за твоего дяди, и, уверена, не я буду последней. Ты же сама говорила, что он получает огромное количество писем от поклонниц со всей страны.

— Да, но они не считаются, а ты — да.

— Не у Райана. И не так считаюсь, как мне хотелось бы. — Она покачала головой. — Забудь, Лиз. Через несколько недель я буду на севере с Уорреном и его труппой, и вряд ли мы когда-нибудь снова встретимся.

— Но ты же не дашь расстроиться нашей дружбе? Ты всегда у нас будешь желанной гостьей, когда приедешь в город. Ты знаешь это.

— О чем это вы тут шепчетесь? — спросил Адриан, появившись у них за спиной. И, не дождавшись ответа, добавил: — Это картины тоже ваши, миссис Сазерленд?

— Да, но я думаю, что мы уже достаточно посмотрели для первого раза, — ответила она твердо. — Лиз, почему бы тебе не прогуляться с Адрианом по саду? На солнце уже довольно тепло.

Остаток дня прошел очень быстро. В четыре часа Керри помогла приготовить легкую закуску для четверых гостей, возвращавшихся к вечеру в город, а в пять пошла наверх собрать вещи перед отъездом.

Когда Керри и Лиз с вещами вышли на улицу, двое мужчин уже ждали их вместе с Рэчел и Виллисом. Райан забрал свою машину из гаража, и теперь она стояла рядом с машиной Адриана.

— Лиз, ты поедешь со мной? — спросил Адриан, крутя на пальце ключи от машины, и повернулся к Райану: — Вы не возражаете отвезти Керри?

— Конечно нет, — сухо ответил Райан, взял из рук Керри саквояж, открыл дверцу и поставил его на заднее сиденье рядом со своим собственным. Затем он скользнул за руль машины и отодвинул сиденье для пассажира.

— Приезжай к нам, когда только тебе захочется, — сказала Рэчел. — И даже когда ты уедешь на север, я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь приезжать к нам отдохнуть на несколько дней, если будет время. Не забывай об этом.

— Я не забуду, — пообещала Керри, благодаря Сазерлендов за доброту, хотя она и знала, что никогда не сможет воспользоваться их приглашением.

Райан даже не взглянул на нее, пока Керри усаживалась рядом с ним в машину.

Он включил зажигание, запустил двигатель и, когда автомобиль тронулся с места, помахал рукой сестре и ее мужу.

Только через полмили пути он холодно сказал Керри:

— Я очень сожалею, но ничего не мог поделать. Приложу все усилия, чтобы облегчить тебе это тяжелое испытание.

Керри ничего не ответила, отвернулась к окну, боясь, что он заметит подозрительный блеск в ее глазах, и украдкой смахнула слезы. Единственное, что у нее оставалось, — это гордость, и она сделает все возможное, чтобы ее сохранить.

Через час они будут в театре, а потом у нее исчезнет всякая необходимость встречаться с ним.

Сзади раздался гудок автомобиля, и в следующее мгновение их обогнала черная спортивная машина, в которой сидели Адриан с Лиз. Лиз приветственно помахала им рукой. Адриан резко затормозил, подрезал Райана и, перебравшись на третью линию, умчался вперед.

— Идиот, — выругался Райан. — Если он подвергнет жизнь Лиз опасности…

После этого они молчали всю дорогу. Когда они ехали по улице Гарроу, движение увеличилось, и было уже без двадцати пяти семь, когда они подъехали к театру. Адриан, конечно, был уже здесь.

Керри с облегчением выскочила из машины и взяла свой саквояж, не взглянув на Райана.

— Спасибо, — поблагодарила они и, повернувшись, сразу же пошла к входной двери. Когда она открывала ее, к театру подъехала еще одна машина.

Лиз уже была в гримерной, раздетая до нижнего белья, и натирала руки и плечи светло-коричневым гримом.

— Это ужасно, — пожаловалась она. — Мне нравится спектакль, но мне бы хотелось, чтобы Уоррен не был таким яростным сторонником подлинных деталей. Раньше актриса всегда играла Клео в своем обычном виде.

— Осмелюсь сказать, что она играла так до тех пор, пока Уоррен не стал руководить постановкой, — заметила Керри. — Лично я считаю, что египтяне должны быть темные, тогда все будет выглядеть реальным. Разве можно играть твою Иру в белокуром парике?

— Лучше уж так, чем весь этот липкий грим. — Обрабатывая ступни и лодыжки, Лиз мягко добавила: — Извини, что оставила тебя. Ведь было бы странно, если бы я, придумав какой-нибудь повод, поехала с тобой и Райаном?

— Все в порядке. — Керри начала раздеваться, под платьем, которое она стягивала через голову, ее голос звучал глухо. — Это не имеет ни малейшего значения.

Когда они позже шли по коридору, Паула тоже вышла из своей комнаты и кинула на Керри испепеляющий взгляд. Затем она обратила свое внимание на мужчин, идущих следом.

— Ты слышал о моей дублерше, Райан? — спросила Паула сиплым голосом, которым говорила всегда, когда не выступала на сцене. — Эта дура упала со ступенек сегодня днем и сломала ногу.

— Будем надеяться, что ничего подобного не случится с тобой, а то мы действительно сядем в лужу.

— Да уж, — сказала она вкрадчиво. — Тогда вы действительно попадете в тяжелое положение.

Это вечернее представление было не самым лучшим для Керри, она знала это. В сценах, где у нее не было слов, она была рассеянной, мысли Керри всецело занимали события предыдущей ночи, и наконец она поймала себя на том, что стоит перед Паулой с пустыми руками, забыв взять украшенное драгоценными камнями зеркало, которое должна была передать ей. Сымпровизировав и выкрутившись каким-то образом из этого положения, Керри попыталась сделать над собой усилие, чтобы сконцентрироваться на спектакле и войти в его ритм, но это оказалось для нее почти невозможным, и девушка едва дождалась занавеса.

— Ты не могла бы сегодня пойти домой без меня? — спросила Лиз, когда они переодевались в гримерной. — Мне нужно рассказать Адриану, что родители попросили нас подождать до окончания проката спектакля, чтобы мы могли потом повенчаться в деревенской церкви. Ему это, конечно, не нравится, мягко говоря, но я не могу отказать им, правда же?

— Конечно, — сказала Керри, — думаю, что ты не можешь так поступить. В конце концов, вам придется подождать всего лишь пару месяцев или около того. Райан вчера сам сказал об этом.

— Я знаю. — Лиз посмотрела на свое отражение в зеркале и вздохнула. — Хотя и два месяца кажутся сейчас целой жизнью. Не могу дождаться, чтобы стать миссис Адриан Воген. — Она натянула брюки, выпрямилась и сняла с вешалки пальто. — Ты не возражаешь, если я побегу?

— Конечно нет. — Керри вынырнула из воротника платья и улыбнулась подруге. — Встретимся утром, если я уже усну, когда ты придешь домой.

Когда Лиз ушла, Керри села перед зеркалом, взяла щетку и начала расчесывать волосы. Никакого макияжа, только чуть-чуть губной помады. Как же она устала, думала Керри, подкрашивая губы перед зеркалом. Внезапно дверь за ее спиной снова открылась, и какое-то мгновение девушка, не видя, смотрела на фигуру, отразившуюся в зеркале.

Паула неслышно вошла в комнату и закрыла за собой дверь. На ней было длинное жаккардовое пальто и шляпа. Керри молча смотрела на ее лицо и думала, что Паула похожа на прекрасную, но опасную кошку.

— Ты хотела сегодня разрушить мое представление. — Паула почти плюнула эти слова через все пространство маленькой комнатки. — Ты, маленькая дура, что же думаешь, я позволю тебе это?

Керри повернулась к ней на стуле и спокойно сказала:

— Извините, пожалуйста, это вам так показалось. Но вы ошибаетесь. Я разрушила не ваше представление, а свое собственное.

— Ты пыталась спасти положение только потому, что поняла: я заметила, что ты собираешься сделать. Должна сознаться, ты умнее в некоторых отношениях, чем я думала, но тебе нужно пройти огромный путь, прежде чем ты достигнешь того, чего достигла я. — Паула скривила губы. — Ты думаешь, что уик-энд с Райаном что-нибудь значит для него? Он — мужчина, дорогуша, а мужчины все слабы, когда дело касается маленьких соплюшек, которые вешаются им на шею.

Керри удивилась своему безразличию. Ей было все равно, что говорит эта женщина.

— Что вы говорите? — спросила она.

— Не пытайся изображать из себя невинное создание. Я видела, как ты выходила из его машины с саквояжем. И ты будешь отрицать, что провела с ним уик-энд?

— Да нет, я не буду, конечно, отрицать. Просто я не понимаю, какое отношение имеете в этому вы.

— Самое прямое. Райан мой. Он всегда будет моим. И не забывай об этом.

— А вы уверены, что он знает об этом?

Сладкая улыбка Паулы сама по себе уже была отравой.

— Он узнает, — пообещала она нежно. — Я покажу ему, как далеко он может уйти без меня. А ты тем не менее держись от него подальше, а то тебе же будет хуже!

Выплеснув свою злобу, прима выскочила вон из комнаты. Чувствуя себя почти больной, Керри тупо смотрела на закрытую дверь. Почему она не сказала Пауле всю правду — что Райан просто подвез ее от Сазерлендов? А с другой стороны, это означало бы выдать секрет Лиз, а она не имела права так поступить. Но Керри понимала, что это не было единственной причиной. Только сейчас она ясно осознала, что здесь одна женщина стоит на пути у другой и даже потеря собственной репутации ничего не значит для Паулы в сравнении со страстным желанием разорвать соперницу на части. Как же она низко пала!

Когда Керри наконец-то смогла заставить себя уйти из театра, то даже расстроилась, обнаружив, что Рэй ждет ее около выхода.

— Я уж было подумал, что ты решила провести здесь всю ночь, — приветствовал он ее. — Как насчет ужина?

Керри колебалась не долго.

— Не сегодня, Рэй, если ты не возражаешь. Я хотела бы сразу пойти домой.

Одной из самых приятных для Керри черт Рэя было то, что он никогда не оспаривал ее решения, как бы разочарован ни был.

— Ты выглядишь очень усталой, — сказал он. — Давай я возьму тебе такси.

Керри согласилась, что это неплохая идея, попрощалась с Гарольдом, швейцаром театра, и в сопровождении Рэя вышла на улицу. Двумя минутами позже она уже садилась на заднее сиденье такси, выскользнувшего из-за угла, как раз когда они пересекли тротуар.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — настойчиво спросил Рэй, держа в руках ее саквояж. — Хочешь, я провожу тебя?

— Нет, благодарю тебя. — Она смягчила отказ улыбкой. — Я просто устала, Рэй. Все будет хорошо.

— Я позвоню тебе утром, — сказал он и отступил назад. — Может быть, мы смогли бы провести несколько часов вместе?

— Ну ладно, хорошо, — туманно ответила Керри, плохо понимая, что Рэй говорит. И когда такси тронулось, он остался стоять на тротуаре в полном замешательстве.

Сказать, что она устала, значит сказать неправду. Керри была обессилена и спала так крепко, что ничего не могла понять, когда Лиз, с энтузиазмом, но слегка фальшивя распевавшая под душем самый последний модный хит, разбудила ее в девять утра. К тому времени, когда Лиз вернулась из ванной, Керри уже встала и потерянно бродила по комнате в халате и шлепанцах.

— Наконец-то ты очнулась! — весело воскликнула Лиз и бросила пижаму на неубранную постель. — Когда я пришла в половине первого ночи, ты спала как бревно. И даже не шевельнулась, когда я в темноте налетела на стул, потому что решила не зажигать свет, чтобы не разбудить тебя.

Ее слова всколыхнули воспоминания, которые Керри предпочла бы забыть.

— Как Адриан воспринял отсрочку? — спросила она поспешно.

— Не так плохо. Он собирался просто зарегистрироваться в мэрии, но согласился, что родители имеют право на собственное решение этого вопроса. — Лиз надела короткую юбку, застегнула «молнию» и сунула руки в рукава пушистого свитера. — Какая жалость, что тебе придется уехать с Уорреном сразу же, когда прокат спектакля закончится. Мне бы так хотелось, чтобы ты была на свадьбе главной подружкой невесты! Как ты считаешь, может быть, он разрешит отсрочить твой отъезд на пару недель?

— Ты прекрасно его знаешь, так же как и я. Что ты сама думаешь по этому поводу? — Керри заставила себя придать голосу нотки сожаления, но в душе была рада, что у нее оказалась такая уважительная причина. Насколько сильно она хотела присутствовать на бракосочетании Лиз и Адриана, настолько же боялась провести даже час в обществе Райана. Одна лишь мысль об этом приводила ее в ужас.

— Все равно это очень приятно, что вы хотите видеть меня на своей свадьбе.

Зазвонил телефон.

— Это мой мужчина, он хочет сообщить мне, что задержится, или я ничего не знаю о нем! — Лиз схватила трубку. — Она в душе, Рэй. Подожди минутку, я спрошу ее. — Прикрыв трубку ладонью, она вопросительно посмотрела на Керри: — Тебе хочется встретиться с ним сегодня? Он сказал что-то насчет того, чтобы прогуляться в Хемптон-Корт.

На какое-то мгновение Керри засомневалась: может, и правда лучше будет выйти из дома и пойти куда-нибудь, но эта мысль исчезла, как только возникла. Это было бы так легко, так просто — вернуться к Рэю, принимать его доброту, неизменное понимание и преданность и ничего не давать взамен. Так легко и так несправедливо по отношению к нему.

— Скажи ему, что я очень сожалею, но не могу, — произнесла она и тут же поняла, что закрыла за собой эту дверь так решительно, что даже Рэй уже все понял.

Лиз и Адриан отправились покупать кольцо. Слыша их смех и шутки, пока парочка спускалась по лестнице, Керри думала, как сильно изменился Адриан за эти последние несколько дней, что прошли с того момента, как они разобрались в своих отношениях. Может, на первый взгляд не так уж и много — Адриану слишком нравился его имидж циника, чтобы так быстро с ним расстаться, — но у него появилась терпимость, и он, казалось, наконец примирился с мыслью, что быть хорошим актером на вторых ролях — это очень большой и ценный вклад в успех всего спектакля.

Оставшись одна, Керри бесцельно бродила по квартире и собирала вещи в химчистку. После легкого ленча она вышла в магазин, чтобы сделать кое-какие покупки, и вернулась домой в четыре, как раз вовремя, чтобы восхититься очаровательным кольцом с сапфиром и приготовить еду на троих. В пятнадцать минут шестого, с трудом поместившись в «мини-купере» с единственным пассажирским местом и надеясь, что дверца машины выдержит, все трое отправились в театр.

Было большим облегчением добраться до своей гримерной, не встретив по дороге ни Райана, ни Паулы. У Керри было в распоряжении полтора часа, чтобы успокоиться и приготовиться к роли перед спектаклем, который должен аннулировать ее фиаско прошлым вечером. Она забудет обо всем, ведь это не главное в жизни. Отныне жизнь Керри — это театр.

Обе девушки были готовы в двадцать минут восьмого и сидели, дожидаясь начала. Отладив все до совершенства, как заявила Лиз, они могли бы приходить в театр на полчаса позднее, и у них оставалось бы больше свободного времени.

С неохотой Лиз сняла сапфировое кольцо со среднего пальца левой руки, надела его на правую и, вытянув перед собой, сидела, любуясь игрой света в гранях голубого камня.

— Я не совсем уверена в том, — сказала она лениво, — что левая рука имела какое-то особое значение в Древнем Египте. Надев кольцо на этот палец, я могла бы выразить этим символом, чего пытаюсь избежать.

— Даже если ты что-то и выразишь, вряд ли кто-либо из зрителей сумеет понять, — возразила Керри. — Я не думаю, что тебе вообще следует его надевать. Это вовсе не образец египетского ювелирного искусства.

Лиз рассмеялась:

— Иногда твое стремление все скопировать в точности, до мелких деталей, кажется смешным. Кто, по-твоему, разглядит что-нибудь так далеко?

— Думаю, ты права. — Керри вынуждена была улыбнуться. — Все дело в том, что я сама чувствую себя во всеоружии, когда одета в полном соответствии с образом. Это очень красивое кольцо, Лиз, и я совсем не виню тебя в том, что ты не хочешь с ним расставаться.

— Нет. Я хотела… — Послышался стук в дверь, и Лиз умолкла. Она удивленно подняла брови, взглянула на подругу и сказала: — Войдите!

У Керри больно забилось сердце. Райан, уже одетый в бело-золотую тогу, вошел в комнату. Впервые с тех пор, как Керри знала его, он выглядел таким взволнованным. За ним маячила коренастая и в некоторой степени внушительная фигура мистера Алека Роджерса, представлявшего здесь администрацию и сейчас, похоже, потерявшего свой обычный апломб.

— Я говорю тебе, что она еще слишком молода и неопытна! — почти кричал он. — Нужен кто-то другой.

— Ну, предложи этого другого! — возразил Райан, не глядя на администратора. Все его внимание было сосредоточено на Керри. — Керри, в твоем распоряжении тридцать минут, чтобы снять этот костюм и надеть костюм Паулы. — Он сурово и пристально смотрел на нее. — Сегодня ты будешь играть ее роль.

Она уставилась на него, широко раскрыв глаза. Лиз глубоко вздохнула.

— О чем вы говорите?

— Разве я не ясно выразился? Дублерша Паулы вчера заболела, и никто больше не знает роль настолько хорошо, чтобы выступить. Надеюсь, Лиз не преувеличила, когда сказала, что ты знаешь все — что говорить и как двигаться, хотя я, конечно, помогу тебе всем, чем смогу.

— Что случилось с Паулой? — Лиз на равных обратилась к Райану и даже не заметила, что мистер Роджерс нахмурился.

— Она тоже заболела. Ее врач звонил пять минут назад.

— Но прошлым вечером она была здорова.

Райан ответил бесцветным голосом:

— Она была здорова и в полдень. Но сейчас у нее приступ жестокой мигрени, и Паула не сможет участвовать в спектакле. — Райан перевел взгляд на неподвижную фигуру девушки рядом с Лиз, и тон его голоса изменился. — Керри, пожалуйста, очнись. У нас мало времени, твоя дублерша ждет твой костюм.

— Я… не могу. — Она почти шептала. — Райан, я не могу.

— Ты должна. — Он подошел к ней, схватил за плечи и заставил взглянуть на себя. — Собрались зрители. Мы не можем отменить спектакль. Что бы ни случилось, представление должно состояться. Это, безусловно, один из главных принципов твоей профессии, как ты и сама знаешь.

— Но они пришли увидеть Паулу в роли Клео, — проговорила Керри беспомощно. — Кто-нибудь другой им не нужен.

— Ты — не кто-нибудь. Ты — признанная актриса. Такие вещи случались и раньше, и дублеры за короткое время брали верх.

— Но я не ее дублерша. Я… — она оглянулась, словно пытаясь найти доказательства, чтобы убедить Райана в том, что она, Керри Вест, не подходит для этой роли, и, вспомнив отрывок недавней фразы мистера Роджерса, уцепилась на него, — слишком молода и неопытна даже для попытки исполнить такую роль, как эта.

— Грим и костюм помогут, остальное ты сделаешь сама. — Он сжал до боли ее плечи. — Только ты можешь помочь нам сейчас. Ты справишься, если преодолеешь себя.

— Нет! — Керри высвободилась из его рук. Страх боролся в ней со страстным желанием сделать так, как просит Райан. — Бесполезно, Райан. Я не готова, не готова выступить сейчас вместо Паулы! Пускай им вернут деньги.

— Хорошо. — Губы Райана были плотно сжаты, голос звучал резко. — Если ты не хочешь послушать меня, то, возможно, послушаешь кого-нибудь другого.

Он крепко схватил ее за руку и потащил из комнаты по коридору, в гримерную Паулы. Их провожали изумленными взглядами.

— Сядь, — приказал Райан, махнув на стул, поднял трубку и набрал номер.

На звонок ответили через несколько секунд.

— Уоррен, у нас возникла серьезная проблема. Вы знаете, что дублерша Паулы сломала ногу? Да, понятно, но прима сама больна, и у нас сейчас есть только один вариант замены. Не могли бы вы поговорить с Керри и убедить ее сделать для вас то, что она отказывается сделать для меня?.. — Пауза. — Ну конечно, она сможет. Я ручаюсь за нее. Все, что требуется, — это убедить ее, но она не слушает меня, что бы я ни говорил. — Пристально глядя на Керри, Райан передал ей трубку: — Внимательно выслушай и, ради бога, перестань думать только о себе.

— Керри? — раздался в трубке знакомый язвительный голос. — Почему это ты отказываешься выступить вместо Паулы? Неужели ты могла подумать, что Райан взял бы на себя такой риск, если бы не был уверен, что ты справишься с этой ролью? Перед спектаклем объявят, что Паула участвовать не будет. И все, что ты должна сделать, — это вложить свои чувства в роль Клеопатры, и если Райан утверждает, что ты сможешь сыграть эту роль, значит, ты обязана ее сыграть. Вся труппа полагается на тебя. Керри, ты слышишь меня?

— Да, — очень спокойно ответила она. Ее глаза были закрыты. — Да, Уоррен, я вас слышу. Пожелайте мне удачи.

— Хорошая девочка. — Его облегчение было связано с чем-то еще. — Удача — это что-то сомнительное. Вместо нее я хочу просто сказать тебе, что верю в тебя. Иди на сцену и покажи, как Клеопатра жила и умерла!

Райан взял трубку из несопротивляющейся руки Керри, мягко произнес в нее:

— Спасибо, Уоррен, — и положил на рычаг. — В твоем распоряжении пятнадцать минут. — Он посмотрел на дверь, где стояла, переминаясь с ноги на ногу, костюмерша Паулы. — Снимите с нее этот костюм, Марион, и передайте ее дублерше. Я вернусь через шесть минут, чтобы помочь загримировать ее.

Эти шесть минут были самыми короткими в жизни Керри. Каким-то образом она ухитрилась мгновенно освободиться от белого балахона и облачиться в слишком свободное для нее желтое одеяние, приладив его под свою фигурку. К тому времени, когда Райан вернулся, она уже была готова подчиниться его опытным рукам. Она сидела за гримерным столиком, пока он работал над ней с красками и щеткой в руках, и изо всех сил боролась со страхом.

— Все, — сказал он наконец, — теперь и ты, и все мы готовы.

Керри смотрела на себя в полный рост в зеркале и видела незнакомку. Что это за золотая искусительница с подведенными глазами и чувственными губами? Это, разумеется, не Керри Вест, которая была меньше ростом, более хрупкая и совсем не соблазнительная. Она встретилась в зеркале взглядом с Райаном и заметила, как блестят его глаза. У Керри перехватило дыхание, а он резко отвернулся и поправил на плече тогу.

— Пять минут! — закричал из коридора мальчик, сзывавший актеров на сцену.

У Керри сдавило горло от ужаса. Что она делает? Она не годится на роль Клеопатры!

— Прекрати! — Райан увидел, как изменилось выражение лица Керри, как она схватилась рукой за горло. Он дал костюмерше знак оставить их одних, подождал, пока за ней закроется дверь, и спокойно сказал девушке: — Керри, я знаю, ты думаешь, что ты ненавидишь меня или, по крайней мере, ты ненавидишь того, кем я, по-твоему, являюсь. Но ты не должна позволить этому встать сейчас между нами. Я — Антоний, ты — Клеопатра, и мы любим друг друга. Это не обычное чувство, это — необыкновенная, отравляющая любовь, которой невозможно противостоять. Ты хочешь меня и не позволишь никому и ничему встать на твоем пути. Сосредоточься на этой мысли. — Он взял ее за руку. — Нам пора идти.

Керри не знала, как она дошла до кулис, не помнила, как пережила последние мучительно долгие секунды до поднятия занавеса, как прозвучали слова, которые произносил Филон перед выходом на сцену королевской процессии. Керри показалось, что минула целая вечность, прежде чем она ступила на сцену рядом с Райаном. Яркий свет и темная пропасть зала, сотни людей, ждущих их, смотрящих на нее из этой темноты, встречающих Клеопатру и Антония, музыка слов, написанных десятилетия назад, отодвинули все, кроме необходимости следовать этой величественной музыке.

Публику, которой объявили за несколько минут до начала спектакля о замене ведущей актрисы на дублершу, нельзя было винить в разочаровании по этому поводу. Легкое недовольство некоторых постепенно сменилось осознанием того, что дублерша действительно талантлива, а ее возможность не ограничивалась только ролью Хармианы, и уже к концу первого акта все зрители, затаив дыхание, следили за происходящим на сцене. Актриса выглядела слишком юной для роли Клеопатры, она и была слишком юна, чтобы играть Клеопатру, но она играла ее, и делала это совсем неплохо. Со всевозрастающим интересом зрители наблюдали за этой беспрецедентной метаморфозой, и, казалось, объект их внимания почувствовал происшедшую перемену в отношении к нему зала и вдохновился ею.

Во время первого антракта Керри оставили одну, если не считать Марион Стюарт, костюмерши Паулы, которая хотя и дипломатично молчала, но молчание это было одобряющим. Никто ничего не говорил Керри, но она догадывалась, что это именно Райан устроил все так, чтобы ее не беспокоили. Одного взгляда на дрожащие руки сходившей со сцены Керри было ему достаточно, чтобы понять: самое мудрое сейчас — оставить ее одну и дать возможность собраться с духом и подготовиться к следующему акту. Керри была бесконечно благодарна Райану за такую заботу. Она не смогла бы сейчас перенести преждевременные поздравления, какими бы желанными и теплыми они ни были.

К середине второго акта Керри поняла, что у нее появилось не испытанное доселе ощущение власти над аудиторией, пришедшее к ней со знанием того, что она держит ее в своих руках. Зрители молчали, поглощенные действием, они жили вместе с ней, она чувствовала атмосферу зала, которая словно обволакивала ее. И в этот раз Керри, закончив акт, твердой поступью направилась в костюмерную и даже умудрилась чуть улыбнуться Райану, когда он, просунув темную голову в дверь, с несвойственной ему теплотой поинтересовался, как она себя чувствует.

— Со мной все в порядке, — ответила Керри. — Я доведу все до конца, не знаю, правда, как у меня получится.

— Закончи так, как начала, и мы все будем тобой гордиться, — ответил Райан, не входя в комнату. — Ты играешь великолепно, Керри. Намного лучше, чем каждый из нас мог надеяться. После этой ночи ты будешь известна по всей стране как девушка, которая надела туфли Паулы Винсент и оставила такой глубокий след, что его запомнят на многие годы.

Успех, подумала Керри с иронией, когда Райан ушел, успех в двадцать два года, который она обменяла бы на одну-единственную вещь. Куда делись ее самоотверженность и преданность театру? Керри не хотела успеха, она хотела любви человека, который только что закрыл дверь этой комнаты. Без него успех не имел для Керри значения — это было просто слово!

А кроме того, она, Керри Вест, не достигла еще очень многого. Впереди еще третий акт. Незабвенными Клеопатрами становились те актрисы, которые в этих финальных сценах сумели выразить «огонь и воздух» великолепных строк Шекспира. Чтобы оставить такой глубокий след, как сказал Райан, Керри должна сделать то же самое и сомневалась: сможет ли она? Если только… ее глаза смотрели в зеркало, в котором она совсем недавно обменялась с Райаном взглядом… если только она смогла бы сделать это для Райана. Потому что она любила его, даже зная, что он ее не любил. Для Райана смогла бы!

Керри не переоценивала значения этого последнего акта, так же как и зрители, которые с нетерпением ждали момента, когда «мраморная статуя» сбросит свою мантию гордой и страстной царицы, чтобы подняться до вершины любви. С первых же слов, произнесенных ею со сцены, они поняли, что не будут разочарованы. В переполненном зале было слышно, как падала булавка, когда все с замиранием сердца следили за развитием драмы в долине теней, приведшей к смерти и славе. Не успел упасть занавес, как зал разразился шквалом аплодисментов. Как в тумане Керри чувствовала, что ее хлопали по плечам, поздравляли, смутно видела лица, улыбавшиеся ей, слышала какие-то слова, которые даже не старалась понять. Все, о чем она могла думать, это — что все закончилось и что она свободна. Все закончилось!

Райан привел ее в себя. Он вытолкнул Керри перед собой, за занавес на сцену. Звук аплодисментов громом отозвался в ее барабанных перепонках, вид бешено хлопающей толпы заставил Керри испуганно шагнуть назад, в успокаивающее тепло руки, которая немедленно обняла ее за плечи. И вдруг совершенно неожиданно спасительная рука исчезла, и Керри осталась совсем одна. Зрители вскочили со своих мест и аплодировали стоя. Все встали из-за нее! По щекам Керри катились слезы, она попыталась поклониться, чтобы выразить свою благодарность, а потом растерянно оглянулась на щель в занавесе, в которой был виден Райан, и протянула ему руку, умоляя о поддержке, а когда он, ожидавший ее, подал ей в ответ свою, схватила ее, будто боялась, что утонет, и почувствовала, как сильные пальцы крепко сжали ее кисть, когда Райан встал рядом с ней. Казалось, что все эти люди, стоявшие перед ними, полны решимости аплодировать всю ночь напролет.

В конце концов они оба очутились за занавесом, и Райан отрицательно покачал головой на настойчивые требования администратора выйти еще раз на поклон.

— С нее достаточно, — сказал он, все еще держа руку Керри в своей. — Я собираюсь отвести ее вниз, прежде чем толпа разорвет ее на части. Попросите осветителей притушить свет, иначе публика не разойдется до утра.

Керри без возражений пошла с ним с улыбкой, застывшей на лице, для собравшейся труппы и представителей администрации. Костюмерная Паулы — а она не могла думать о ней как о своей — уже была полна народа, и когда они с Райаном подошли к комнате, их окружили те, кто ждал снаружи. Измученная, ошалевшая от вопросов, которыми ее забрасывали со всех сторон, Керри отпрянула назад, вновь оказавшись в защищающих руках Райана, и была бесконечно благодарна ему за то, что он заслонил ее от толпы журналистов и провел прямо в комнату, где, по крайней мере, можно было хоть немного прийти в себя.

С этого момента время помчалось с невероятной скоростью. Присутствующие были представлены друг другу, сыпались восторженные и теплые комплименты, а один незнакомый Керри человек сказал такое, что поразило ее в самое сердце:

— Вы еще очень молоды, конечно, и вам нужно многому учиться, но вы растрогали меня до слез в финальной сцене.

Впоследствии она узнала, что это был один из самых знаменитых и авторитетных критиков, которого боялись все. Тот самый, что дал такую оценку игры Паулы на премьере спектакля, что актрисе нечем было гордиться.

Когда постепенно комната начала освобождаться от посетителей, Райан настоял, чтобы Керри села. Она устала так, как никогда раньше в своей жизни, и после испытаний последних четырех часов едва держалась на ногах. Миг ее триумфа закончился. Завтра вернется Паула, и жизнь пойдет своим чередом, как прежде, со всеми своими трудностями и переживаниями.

Керри поразилась внезапно наступившей тишине. Она подняла голову и удивленно осмотрелась вокруг. Райан прислонился к закрытой двери уже пустой комнаты и со странным выражением на лице наблюдал за девушкой. На нем все еще был римский костюм, и Керри снова подумала, как он идет ему.

— Благодарю вас за все, что вы сделали для меня, — тихо сказала она. — Я не знаю, что бы я делала без вас.

— Ты бы справилась, — ответил он. — Ты заставила бы себя сделать это. Точно так же, как ты полна решимости и в будущем справляться со всем в одиночестве.

Она сжалась и сказала с горечью:

— Хорошо, если вы можете в жизни быть таким самостоятельным человеком. Очевидно, следует помнить, что никогда нельзя слишком полагаться на других.

— Для некоторых это так и должно быть. Для других… — Он не шевельнулся, но во всей его позе ощущалось напряжение. — Но ты нуждаешься в том, чтобы около тебя был кто-нибудь. Ты сама доказала мне это за последние полчаса. Тебе нужен человек, на которого ты могла бы положиться и доверять ему. И разреши мне сказать тебе еще кое-что, пока мы придерживаемся этой темы. Адриан Воген не подошел бы тебе, даже если бы ответил на твои чувства.

— Во имя всего святого… — Казалось, в горле у Керри застрял комок. — Я давно это знаю.

— И все-таки ты продолжаешь его любить. — Это было утверждение, а не вопрос, и сопровождавшая его гримаса на лице Райана принудила Керри неожиданно для самой себя ответить:

— Нет, я не люблю его. Я никогда его не любила. Это было ваше собственное предположение, и вы ни разу не дали мне возможности отрицать это. — Забыв обо всем на свете, Керри посмотрела ему прямо в глаза. Ее зеленые глаза сверкали. — Вы знаете так много, Райан, и вы не знаете ничего! Мне не нужен Адриан, я не нуждаюсь в нем, мне никто не нужен. Женщина спокойно обойдется без мужчины, невзирая на то что вам так хочется не поверить этому. Мы совершенно…

Она запнулась, увидев его улыбку. Он вдруг понял все.

— Леди слишком уж протестует, мне кажется, — произнес Райан мягко, быстро пересек разделявшее их пространство и заключил Керри в объятия. — Перестань бороться, — сказал он ей, так как Керри старалась высвободиться из его объятий. — Ты теперь никуда не уйдешь без меня. Вот так лучше, — почувствовав, что она перестала сопротивляться, улыбнулся Райан. — Давай теперь все обсудим как следует. — Одной рукой он приподнял ее подбородок и с усилием добавил: — Сознайся, Керри. Сознайся, что ты любишь меня так же, как я люблю тебя, или я вытрясу из тебя это признание.

— Во всем мире сейчас люди говорят друг другу: «Я люблю тебя», — в ее голосе звучала безнадежность, — хотя на самом деле они имеют в виду: «Я хочу тебя». Все это не то, Райан. Мне это не нужно. Сегодня одно, а завтра другое.

— Господи! — Райан действительно встряхнул ее. — Конечно, я хочу тебя, ты, маленькая идиотка. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя так, как мужчина может хотеть женщину, которую он любит. Ты хоть что-нибудь поняла из того, что я сказал тебе?

— Выйти за тебя замуж? — У нее расширились глаза. — Ты сказал, что хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

— Да, именно это я и сказал. Я тоже боролся с этим вначале, но вскоре понял, что сопротивляться своей судьбе бесполезно. Рыжая зеленоглазая колдунья вошла однажды в мою жизнь, с тех пор у меня не было ни минуты покоя.

— А Паула?

Его лицо посуровело.

— Чем меньше о ней, тем лучше, я думаю.

— Нет, — возразила Керри, — нам нужно о ней поговорить, Райан. — Она прерывисто вздохнула. — Неужели ты думаешь, что я смогу разделить тебя с другой женщиной?

— Неужели ты думаешь, что я прошу тебя об этом? — передразнил он. — Паула Винсент — моя плохая привычка, с которой я покончил несколько недель назад.

— Но ты целовал ее на премьере… а потом она была с тобой весь вечер на приеме.

— Да, я поцеловал ее. Это естественно после хорошего спектакля — поцеловать ведущую актрису, вне зависимости от того, что она собой представляет. Что касается дальнейшего… люди хотели видеть нас вместе, они хотели поговорить с нами двоими. Это действительно ничего не значит!

Но Керри и после этих слов не избавилась от терзавших ее сомнений.

— Тогда почему, — спросила она медленно, — ты пришел к ней в полдень?

— Я не приходил. Это она пришла ко мне. — Он спокойно посмотрел на Керри. — Она была у меня всего десять минут, а когда я выставил ее за дверь, пригрозила, что я пожалею об этом. Остальное ты знаешь. — Райан сделал нетерпеливый жест рукой. — Зачем терять время и возможность продемонстрировать мои чувства?

В этот раз Керри не сопротивлялась. Когда наконец он мягко отстранил ее от себя, она дрожала, а глаза ее сияли. Керри поняла теперь, что значила для человека, которого любила.

— Мы поженимся как можно быстрее, — сказал он. — Ты не возражаешь провести несколько часов медового месяца на сцене? Мы всегда сможем наверстать упущенное.

— С тобой мне безразлично, где я проведу его, — ответила Керри. Кончиками пальцев она провела по его твердым губам, заглянула ему в глаза и добавила: — Это как сон, Райан. Мне до сих пор не верится, что все это случилось со мной.

Его довольно резкий ответ без слов доказал Керри реальность происходящего.

Улыбнувшись, она погладила его руку:

— Мне бы следовало прежде узнать тебя получше. И как это я смогла влюбиться в такого грубияна!

— Ты и любишь меня именно потому, что я такой грубиян, а не вопреки этому, — улыбнулся он. — Если бы я ухаживал за тобой в белых перчатках, ты бы отнеслась ко мне с таким же презрением, как к Рэю Норрису.

— Я вовсе не отношусь к Рэю Норрису с презрением, — запротестовала Керри. — Он очень хороший человек.

— Для начала это очень скучно. — Его глаза светились счастьем, и он крепче и крепче прижимал к себе Керри. — Забудь о Рэе Норрисе, все это не важно. Подумай о будущем — твоем будущем. Полагаю, ты хочешь работать с Уорреном?

— Нет, если это означает быть от тебя далеко слишком долго.

— Не беспокойся. Мы снимем там дом на сезон. Осенью я собираюсь несколько недель поработать в городе, но сначала постараюсь убедиться в том, что смогу возвращаться к тебе каждую ночь. К Рождеству ты будешь готова вернуться сюда и покорить Запад. А у меня в голове как раз есть один проект, который поможет сделать это. Я еще не закончил его, но думаю, он обещает быть интересным.

Керри прижалась головой к его широкой груди, счастливая, что совсем рядом слышит голос, который волновал ее столько лет. Весь мир вместе с Райаном, подумала она, и впереди — целая жизнь.