Заповедная тропа

ГЛАВА 8

До владений водяницы мы добрались телепортом. Его воронка вынесла нас на лесную полянку, расположенную в ста метрах от заповедных водоемов.

— Скажи-ка, Василиса, — задумчиво произнес Царев, когда мы вышли из портала, — неужели в волшебных заповедниках такая хорошая зарплата, что ее сотрудники могут позволить себе приобретать апартаменты в Москве?

— Что ты, — усмехнулась я. — Нам, конечно, платят хорошо, однако ж, не настолько. Я допускаю, что Алена купила столичную квартиру в ипотеку: накопила денег на первоначальный взнос, а потом взяла кредит лет этак на пятнадцать. Тем не менее, с нашим уровнем доходов, она могла позволить себе, максимум двушку. А тут — трех- или даже четырехкомнатная. Спрашивается, откуда у нее такие средства?

— Что, если деньги ей дали родственники?

— Из родственников у нее только младший брат, — покачала я головой. — Их родители умерли, когда они еще были студентами. Хотя… Ваня как-то говорил, что у них есть дядя — двоюродный брат матери. Вроде бы, он живет в Москве и даже занимает какую-то должность в природоохране.

— Думаешь, это он помог племяннице купить жилье?

— Сомневаюсь. Их отношения не настолько теплые, чтобы одалживать или дарить большие суммы денег. Ты в курсе, сколько в столице стоит трехкомнатная квартира?

Царев пожал плечами.

— По-разному, зависит от дома и района. Однако дешевле семнадцати миллионов вряд ли что-нибудь найдется.

— Зная Аленину любовь к чистоте и комфорту, никогда не поверю, что она купила грязную развалюху на неблагополучной окраине, — фыркнула я. — Скорее всего, выбрала вариант получше и подороже. Ремонт делает, опять же, а это удовольствие не из дешевых. Можно, конечно, подумать, что Алена вложила в новое жилье последние деньги, однако она вовсе не бедствует. Наоборот, живет в свое удовольствие и даже не экономит. Месяц назад приобрела себе дорогущие ботинки. Заметь, про ботинки она мне рассказала, а про квартиру — ни-ни.

— Ты бы наверняка спросила, откуда у нее деньги на такую покупку, — усмехнулся Царев. — Думаешь, у госпожи Козловой есть… м-м… дополнительный источник дохода?

— Это мы у нее и спросим.

У меня внутри начала подниматься волна горячего гнева. Дыши, Вася, дыши глубже. Нельзя просто так обвинять человека в воровстве и двуличии, для этого нужны доказательства. И хорошо, если они будут неопровержимыми.

— К Алене я пойду одна, — сказала Ивану. — Незачем ее посвящать в твои секреты. А ты спрячься за деревьями, от туда все будет видно и слышно.

— Хорошо, — согласился Царев.

А потом притянул меня к себе и нежно коснулся губами моего лба.

— Постарайся не нервничать, ладно? — тихо сказал он. — Быть может, твоя подруга ни в чем не виновата.

Я криво улыбнулась и, выскользнув из его объятий, вышла на берег русалочьего озера.

У воды было ни души. Ветер осторожно поглаживал листья прибрежных деревьев, где-то вдалеке негромко крякала утка.

— Аленушка! — позвала я, решив, что девушка, наверное, находится на дне. — Ты здесь? Выйди на минутку!

Ответа не последовало. Ветер немного усилился, на озерной глади появились легкие волны.

— Алена! — громче крикнула я. — Где ты там? Поговорить надо!

— Надо — говори.

Водяница вынырнула мне навстречу из кустов, противоположных тем, в которых затаился Иван. На ней был болоньевый комбинезон и высокие резиновые сапоги, измазанные грязью.

— По болотам гуляла, — объяснила девушка. — Кикимор перед спячкой пересчитывала. А ты чего орешь? Случилось что?

— Ну… — я неопределенно махнула рукой. В самом деле, не спрашивать же у нее про Огневушку в лоб. — Я, вообще, мимо проходила и решила заскочить, чтобы поздороваться. А заодно кое чем поинтересоваться.

— Это чем же? — Алена вошла в воду и принялась мыть сапоги.

— Я недавно беседовала с Глебом Ивановичем, и он сказал, что ты собралась увольняться. Это правда?

— Правда, — невозмутимо ответила девушка, выходя на берег.

— Но почему?

— Потому что я устала, — она подняла на меня глаза. Их взгляд был прямым и серьезным. — Я, Вася, работаю в этом заповеднике шесть лет, и мне здесь страшно надоело. Русалки, тритоны, камыши, грязюка эта вечная. А еще отчеты, графики, журналы. День сурка, честное слово. И никакого личностного и карьерного роста. Я в хочу в большой город, Василиса. Хочу гулять в свете фонарей, кататься на речных трамвайчиках. Ходить на выставки современных художников, а не маляров, которых выставляют в нашем провинциальном музейчике. Смотреть спектакли известных артистов, а не любителей-лицедеев. Впрочем, увольняться прямо сейчас я не планирую. Поработаю еще месяцев шесть-семь, а потом уж уйду.

— А Виталик?

Ее взгляд заледенел.

— Что — Виталик?

— Он тоже уволится?

— Конечно, — кивнула Алена. — Ему здесь скучно, и он тоже хочет уехать. Мы, правда, этот вопрос пока не обсуждали, но, думаю, Виталя меня поддержит.

Как интересно…

— Куда же вы отправитесь?

— В Москву, конечно, — пожала плечами девушка. — Куда же еще? Там живет мой двоюродный дядя, он обещал помочь с поиском работы. Думаю, моему жениху он тоже что-нибудь подыщет.

— Наверняка подыщет, — кивнула я. — Кстати, что по поводу вашей свадьбы? Когда будет можно готовить подарки и поздравления?

— Пока не знаю, — губы Козловой скривились в усмешке. — Мы все никак не дойдем до ЗАГСа, чтобы подать заявление. Впрочем, раньше весны это делать бессмысленно. Устраивать торжество зимой я не хочу.

— Резонно, — согласилась я. — Так значит, Яровой пока не в курсе твоих планов?

Алена пожала плечами.

— А где вы станете жить? В столице жилье дорогое, купить его непросто, а снимать очень накладно.

— Разберемся, — девушка махнула рукой. — Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Знаешь, — я задумчиво пнула лежавший рядом камень, — Глеб Иванович обмолвился, что видел сегодня твоего брата. Он взял отпуск?

— Да. На целых три недели, представляешь? Везет же некоторым…

— Ваня ему сказал, что поедет следить за ходом ремонта в твоей новой квартире.

Взгляд Алены стал удивленным.

— В какой еще квартире, Вася?

— В столичной.

— Если бы у меня было жилье в столице, я бы уволилась из заповедника прямо сейчас, — засмеялась Козлова. — Глеб Иванович все перепутал. На самом деле новую квартиру купил наш дядя. Большую, с отдельной комнатой для гостей. Вот Ванька к нему в гости и напросился. А следить он в ней ни за чем не будет — там давным-давно все отремонтировано.

Она улыбалась, смотрела мне в глаза, а я с каждой секундой все четче понимала — врет. Нагло и вдохновенно. Нет, по поводу увольнения и свадьбы она наверняка говорила правду. А вот по поводу московской квартиры…

У меня внутри что-то оборвалось.

Мы с Аленой познакомились шесть лет назад — в отделе кадров, когда приехали устраиваться в заповедник на работу. Стали ли мы подругами? Я считала, что да. У нас имелось немало общих интересов, поэтому всегда было о чем поговорить и над чем посмеяться. Каждая из нас считала нормальным явлением заявиться к другой в любое время суток с ворохом вкусняшек, чтобы развеять тоску, поделиться какой-нибудь новостью, похвастаться нарядом или новым кавалером.

Наши отношения не изменились даже с появление в поселке Виталика Ярового. Сейчас я понимаю, что Алена испытывала к нему чувства более нежные и трепетные, нежели казалось со стороны.

Как же горько и неприятно ей, наверное, стало, когда некромаг обратил на меня свое дражайшее внимание! Между тем, она как никто другой знала, что ничего серьезного в нашем общении не было.

Глеб Иванович прав, о таком важном событии, как покупка жилплощади, Алена непременно бы мне рассказала. Или, по крайней мере, не стала бы ее отрицать.

Мои руки невольно сжались в кулаки.

— Вот как, — стараясь говорить спокойно, произнесла я. — Что ж, наверное, Дубравин и правда ошибся. Кстати, Алена. Не видела ли ты сегодня Огневушку? Она улетела из гнезда на рассвете и до сих пор не вернулась обратно.

Козлова покачала головой.

— Нет, не видела. Да и что? Она же птица, Вася. Летает где-нибудь. Как налетается, так появится. Ты, душа моя, совсем на своей Огневушке помешалась. Она у тебя три месяца по часам на прогулку выбиралась. Дай ей немного свободы. Сама говорила: в неволе жар-птицы живут недолго. Вот и не неволь ее.

В груди стало горячо.

— На Огневушке висит маячок, — сказала я. — И я не могу его отследить.

Алена снова пожала плечами.

— Ты его давно обновляла? Чары, небось, выветрились.

Огонь в груди превратился в ревущее пламя. Вот нахалка! Чары выветрились! За идиотку меня держит?

Что ж, поговорили и будет. Я глубоко вздохнула, прикидывая, чем ее лучше ударить — кулаком или заклинанием, как вдруг увидела Царева. Иван выглядывал из-за кустов, расположенных за Алениной спиной, и активно размахивал руками. Заметив, что я смотрю на него, он принялся отрицательно мотать головой и жестами звать меня к себе.

— Ладно, Вася, ищи свою птицу, а я пойду в поселок, — Алена щелчком пальцев превратила сапоги в ботинки, а затем открыла воронку портала. — Нужно отчет дописать. Наина Карловна мне о нем уже два раза напоминала.

Она махнула рукой, шагнула в телепорт и исчезла.

Я громко выдохнула и поспешила к Цареву.

— Ты чего?

— Смотри, что я нашел, — широко улыбнулся тот, протягивая мне руку.

Я ахнула — на его ладони лежал комочек тонких золотых нитей.

— Это пух Огневушки, — пробормотала я. — Где ты его взял?

— Под тем деревом, — Иван кивнул куда-то влево, а потом указал пальцем себе под ноги. — Это он мне его показал.

Я опустила глаза вниз и невольно улыбнулась — рядом с ботинком мужчины стоял большой глазастый опенок.

— Этот грибок прыгнул мне на штанину и стал звать за собой, — объяснил Царев. — Я пошел за ним, и он привел меня к этой штуке.

— Привет, — сказала я грибу. — Спасибо, дружок.

Гриб тихонько хихикнул.

— Извини, что прервал твой разговор, — Иван осторожно тронул меня за плечо. — Мне показалось важным показать свою находку прямо сейчас. К тому же, конструктивного диалога у вас явно не получилось бы. Ты выглядела так свирепо, словно собиралась броситься на госпожу Козлову с кулаками.

— Я бы бросилась, не сомневайся, — хмыкнула в ответ. — Она ведь не призналась в покупке квартиры, ты слышал?

— Слышал.

— А еще врала, глядя мне в глаза.

— Ты в этом уверена?

— Я уверена, что она темнит. Ты прав, на вопрос в лоб Аленка начала бы отпираться, и наша беседа наверняка закончилась бы рукопашной. Поэтому — да, к этому разговору лучше вернуться позже, только говорить мы будем уже по-другому. Пух, который ты нашел, остыл и покрылся позолотой. Нити еще тонкие, значит, жар-птица потеряла его недавно — два-три часа назад. Прилететь сюда Огневушка не могла, ведь ее поймали прямо возле поляны. Что получается?

— Получается, что она где-то здесь, — медленно произнес Иван.

— На водоемах, — кивнула я.

На земле пискнул опенок. Увидев, что на него обратили внимание, малыш принялся кивать шляпкой в сторону, а потом побежал к деревьям. Мы, не сговариваясь, двинулись за ним.

— Как думаешь, куда он нас ведет? — спросил Царев, когда мы свернули влево и вышли на длинную тропинку, уходившую в заросли.

— К болотам, — уверенно ответила я. — Эта тропа — кратчайшая к ним дорога.

Следующие несколько минут мы шагали молча. Иван внимательно следил за опенком, стараясь не потерять его из виду, а я размышляла о том, где Козлова могла спрятать Огневушку. Если под толщей ила и воды находятся потайные пещеры, и жар-птица спрятана в одной из них, придется выставлять у болот караул и за косу тащить туда саму Алену, ибо кроме нее до пещер никто не доберется.

С другой стороны, оставлять Огневушку в таком месте чревато: чтобы она не захлебнулась, ее надо поместить в воздушный пузырь, предварительно погрузив в стазис. И стазис, и пузырь жар-птица разрушит за несколько часов — наложенные чары (опять же!) сожжет ее природный огонь.

Нет, тут нужно другое, более надежное, место — чтобы и магию гасило, и воздух в нем был, и пленница никуда из него не делась.

За зарослями обнаружилась развилка — единая широкая тропа превращалась в три узкие тропки, расходившиеся в разные стороны.

— Как в сказке, — усмехнулся Иван. — Налево пойдешь — коня потеряешь, прямо пойдешь — жену обретешь, направо пойдешь — смерть свою сыщешь.

— В нашем случае все немного иначе, — заметила я. — Налево пойдешь — в поющее болото попадешь, прямо пойдешь — к волшебным лягушкам выйдешь, направо пойдешь — на кикимор набредешь. Если верить нашему новому приятелю, — я кивнула на опенка, уверенно свернувшего на правую тропинку, — идти нам надо именно к кикиморам.

— Хорошо, — согласился Царев, сворачивая вслед за грибом. — Слушай, Василиса, а какие они — кикиморы? Как в страшных сказках — тощие, зубастые и длинноволосые?

— Почти, — кивнула я. — Эта нечисть способна менять свое обличие. Может превратиться в пиявку, в жабу, в козу и даже в человека — тощего и страшного. В истинном облике эти ребята на людей мало похожи, больше напоминают хвостатых худых обезьян с облезлой зеленой шерстью. Не самые приятные создания, если честно. И, к тому же, плотоядные.

— Путников в трясину они, стало быть, заманивают мороком? На их прекрасные лица, небось, ни один дурак не купится.

Я замедлила шаг. Ну конечно — морок!

Едва удержалась от того, чтобы хлопнуть себя по лбу.

Ворожба кикимор достаточно сильна, а если объединить магию нескольких взрослых особей, можно создать мощные приворотные или, наоборот, отворотные чары. Сами кикиморы никогда не додумаются действовать сообща — делиться друг с другом добычей они не привыкли, а потому охотятся поодиночке. Между тем, любой более-менее сильный маг воды способен заставить их работать в команде. Например, для того, чтобы скрыть что-то от посторонних глаз. В этом случае чары будут так сильны, что помимо наведения морока, смогут глушить магические сигналы. Помнится, возле болота кикимор у Алены всегда барахлило переговорное зеркало.

Таким образом, Козлова, изловив Огневушку, могла поместить ее на любую болотную кочку, и посадить рядышком пару-тройку своих зеленых подруг с заданием замаскировать кочку и никого к ней не подпускать. Лучшей стражи и придумать нельзя — будешь рядом ходить и никого не увидишь.

Я хотела сообщить Ивану, что мы на верном пути, но тот вдруг остановился.

— Гриб дальше идти не хочет, — сказал Царев.

Я опустила глаза. Опенок топтался около очередных кустов и что-то неразборчиво бормотал.

— Дальше ему нельзя, — ответила я. — За этими кустами начинается болото. Он должен остаться в лесу.

— Спасибо тебе, дружок, — богатырь присел перед грибом на корточки и ласково погладил его шляпку. — Ты нам очень помог.

Опенок горделиво выпятил ножку, а потом скрылся в траве.

Я раздвинула кусты и первой шагнула на топкий узкий берег. Водная гладь болота была спокойна и, казалось, уходила за горизонт. У берега ее обрамляли рогоз и густые камыши.

— Тоскливо здесь, — заметил Царев, протискиваясь вслед за мной. — Вроде и солнечно, и тихо, а все равно как-то не по себе.

— Ваня, есть вариант, что Огневушка где-то тут, — сказала я. — Возможно, прямо перед нами. Ее охраняют кикиморы, поэтому мы ее не замечаем. И не сможем заметить до тех пор, пока нечисть не снимет свои чары.

— Забавно, — Царев задумчиво почесал в затылке. — Эту нечисть можно как-то прогнать?

— Можно. Только я не знаю, как. Обычно этим занималась Алена.

Иван подошел к воде чуть ближе.

— Дед мне рассказывал, что кикиморы, анчутки и болотные огоньки боятся брани.

— Я тоже об этом слышала, — кивнула в ответ. — И даже видела, как это работает. Но тогда кикимора была одна, а сейчас их наверняка много. Стаю зеленых словами не прогнать.

— Не попробуем, не узнаем, — подмигнул Царев. — Закрой-ка уши, Василиса.

Он набрал воздуха в грудь и на одном дыхании выдал такую тираду, что у меня отвисла челюсть.

Иван бросил на меня укоризненный взгляд. Я сглотнула и прижала ладони к ушам. Не помогло: следующая тирада — более длинная и цветистая — оказалась слышна не хуже предыдущей.

Боже мой, сколько, оказывается, есть слов и словосочетаний, которые мне неизвестны!

По болоту, между тем, пошла рябь. На мгновение показалось, что рядом с камышами сверкнули чьи-то глаза.

— Ваня, работает! — прошептала я. — Продолжай!

Царев снова набрал в грудь воздуха, как вдруг где-то слева зашуршала листва, и раздался громкий удивленный голос:

— Коллеги, что у вас происходит?!

Мы обернулись и увидели Виталика Ярового. Некромаг стоял возле кустов и изумленно смотрел на нас.

— Я пришел на крики, — объяснил он, переводя взор с Ивана на меня и обратно. — Тут неподалеку расположен мой рабочий участок. Извините, что помешал. Стало любопытно: вы тут ссоритесь или упражняетесь в красноречии?

— Мы пугаем кикимор, — невозмутимо ответил Царев. — Присоединяйтесь, Виталий Александрович.

Брови Ярового поползли на лоб. В моей голове тут же появилась идея.

— Виталик, — я шагнула к нему. — Нужна твоя помощь. Ты ведь некромаг, а значит, можешь управлять нечистью…

— Василиса!.. — предостерегающе перебил Яровой, стрельнув глазами в сторону Царева.

— Он все знает, — быстро сказала я. — Он такой же, как мы. Только без магии.

Яровой нахмурился.

— Я потом тебе все объясню, — я подошла к нему вплотную. — Просто поверь, Ивана Андреевича стесняться больше не надо.

— Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь, — судя по всему, некромаг был обескуражен и совершенно ничего не понимал.

— Нам бы кикимор прогнать, Виталий Александрович, — снова подал голос Царев.

— Зачем? — осторожно поинтересовался Яровой. — Они вам чем-то помешали? Алена их еще вчера спать уложила…

Некромаг посмотрел на болото и поперхнулся.

— Они здесь, да? — тихо спросила я. — На поверхности?

Виталик медленно кивнул.

— Много?

— Восемь штук, — негромко ответил мой приятель. — Вася, что тут происходит?

Я легко коснулась его ладони. Яровой вздрогнул.

— Сними морок, — попросила я. — И все увидишь сам.

Некромаг бросил на меня еще один взгляд, на этот раз настороженный. А потом подошел к воде и, сделав пасс рукой, что-то гортанно выкрикнул.

Воздух тут же подернулся сероватой дымкой, будто на болото неожиданно упал туман. Спустя пару мгновений дымка рассеялась, и мы увидели маленький круглый островок, расположенный приблизительно в пяти метрах от берега. На островке стояла большая клетка, на дне которой, распластавшись, лежала Огневушка. Рядом с клеткой, как почетный караул, сидели восемь сгорбленных безобразных существ, покрытых клоками грязно-зеленой шерсти.

— Что за черт! — воскликнул Яровой, оборачиваясь ко мне. — Вася! Это ведь жар-птица!

— Удивительная наблюдательность, — буркнул Царев.

У меня затряслись руки. Магический маячок снова стал активным, однако и без него было ясно, что Огневушке очень плохо. Очевидно, кикиморы, не имея возможности причинить пленнице физический вред, воздействовали на нее ментально — тянули магию и, возможно, жизненные силы.

— Надо перенести клетку на берег, — нервно сказала я. — Виталик, на острове есть какие-нибудь ловушки?

— Кроме кикимор? Нет.

Вот и отлично. Я скинула на землю рюкзак и пошла к воде. Царев тут же схватил меня за локоть.

— Ты куда?

— За клеткой.

— Вплавь, что ли?

— По-другому туда не добраться.

— Вода, наверное, холодная, — Иван мягко, но уверенно оттеснил меня обратно. — Незачем тебе в нее лезть. Стой тут, сам сплаваю.

Он кинул свой рюкзак рядом с моим и ступил в болото. У берега было неглубоко, поэтому до островка богатырь дошел, едва замочив колени. Кикиморы, завидев гостя, оскалились.

— А ну пошли прочь, проклятые! — прикрикнул на них Царев.

Зеленые тут же кинулись в рассыпную. Когда они скрылись из вида, Огневушка подняла на Ивана мутный взгляд и слабо курлыкнула. Тот что-то ей прошептал, взял клетку и пошлепал обратно к берегу.

Когда он выбрался из болота, я забрала у него клетку и осторожно, едва дыша, вытащила из нее жар-птицу. Беглый осмотр показал, что на выручку к ней мы явились вовремя. Физически Огневушка была в порядке, хотя без мелких травм все же не обошлось: на ее правой лапе виднелась большая царапина, а в шикарном хвосте не хватало, по меньшей мере, пяти длинных объемных перьев. Ментально же птица была страшно истощена. Еще два-три часа общения с кикиморами, и ее малыши остались бы сиротами.

Огневушка положила голову мне на плечо. Я осторожно вздохнула и окутала нас двоих языками магического пламени. Один из них потянулся к Цареву и осторожно лизнул его ноги, высушивая мокрые джинсы и ботинки.

— Что будем делать дальше? — поинтересовался у меня Иван.

— Отнесем жар-птицу в изолятор, — ответила ему. — Но сначала я немного ее подпитаю. Кикиморы высосали из нее почти все силы.

— Я очень извиняюсь, — подал голос некромаг. — Кто-нибудь объяснит мне, как эта крылатая очутилась в клетке посреди болота?

— А вы, Виталий Александрович, конечно же, этого не знаете, — фыркнул Иван.

— Откуда я должен это знать? — с вызовом поинтересовался Яровой. — Надо полагать, ее поймал и посадил сюда тот самый браконьер, который несколько дней назад пытался пробиться сквозь защитный купол на огненной поляне. Просто мне не совсем понятно, почему жар-птица оказалась именно на болоте, да еще в окружении нечисти.

— Быть может, нам стоит спросить об этом вашу невесту? — голос Царева сочился ядом.

Виталик перевел на меня обескураженный взор. Я ответила ему долгим серьезным взглядом.

Некромаг покачал головой.

— Бред какой-то, — неуверенно пробормотал он. — Алена бы никогда этого не сделала. Она ведь такая… такая…

— Какая — такая? — жестко поинтересовался Иван. — У нас тут, Виталий Александрович, на лицо случай вопиющего браконьерства, поставившего под угрозу исчезновения редкий биологический вид. По закону наказание за такое деяние весьма и весьма суровое: в лучшем случае полумиллионный штраф, в худшем — до пяти лет лишения свободы. И да — о том, что кто-то спрятал редкую птицу среди этих камышей втайне от госпожи Козловой, можете не рассказывать. Лично я никогда не поверю, что хозяйка озер и болот не в курсе, что творится на ее рабочем участке.

Яровой смотрел на Царева обалдевшим взглядом и явно не знал, что сказать в ответ.

— Кроме того, я ни капли не сомневаюсь, что в одиночку за такое дело Алена Игнатьевна никогда бы не взялась, — продолжал богатырь. — Вопрос в том, кто ее сообщник? Да, Виталий Александрович?

Глаза некромага сузились.

— Давайте-ка обойдемся без грязных намеков, — прошипел он. — Я к этому вашему браконьерству не причастен. Хотите привязать меня сюда, потому что мы с Аленой помолвлены? Вынужден вас расстроить: три дня назад мы решили взять паузу в отношениях и теперь живем раздельно.

Мне трудно поверить, что Алена могла решиться на такой поступок, однако я никого не собираюсь выгораживать.

— И не надо, — кивнул Царев. — Следствие разберется, кто прав, кто виноват.

— Давайте вы двое успокоитесь, — предложила я, осторожно поглаживая Огневушку по тонкой шее.

— Никто и не нервничает, — ответил Яровой. — Однако мне очень не нравится, что наш московский гость считает, будто я могу быть замешан в преступлении. Чтобы доказать, что это не так, предлагаю поймать браконьеров на живца.

— Каким же образом? — нарочито любезно поинтересовался Иван.

— Элементарно. Ты, Василиса, попроси свою птицу дать нам перышко или немного пуха и положи его в клетку. Вы, Иван Андреевич, сплавайте еще раз на островок и верните клетку на место. А я позову кикимор и прикажу им снова навести морок. Сделаем вид, будто нас здесь не было. Если вы заметили, на берегу болота нет ни одной сигналки, ни одного охранного заклинания. Наши браконьеры или не успели их поставить, или посчитали, что они попросту не нужны. Лично я склоняюсь к последнему. Скорее всего, они решили оставить здесь жар-птицу на некоторое время, чтобы затем за ней вернуться. Если мы спрячемся где-нибудь поблизости и немного подождем, сможем увидеть похитителей воочию — когда они придут, чтобы перепрятать добычу.

Мы с Царевым переглянулись.

— Мне план нравится, — сказала я. — Однако нужно отнести Огневушку в изолятор.

— Надо — относи, — кивнул Ваня. — А мы с Виталием Александровичем останемся караулить браконьеров. Что скажете, коллега?

Некромаг равнодушно пожал плечами.

Птенцов я отправила в изолятор вместе с Огневушкой, решив, что вместе им наверняка будет и спокойнее, и безопаснее. Поэтому, прежде чем вернуться в поселок, перенеслась на поляну за гнездом. Оттуда же связалась с Глебом Ивановичем и бабой Веней и подробно пересказала все последние события.

Расположив жар-птицу с семейством в зачарованной комнате, я сбегала в административный корпус, дабы убедиться, что Алена все еще находится в поселке.

Водяница была на месте. Как и обещала, она сидела в своем кабинете, закопавшись в бумаги, и с недовольным лицом что-то писала в большом журнале. Возвращаться в лес Козлова явно не планировала, и мне подумалось, что взять ее с поличным сегодня не выйдет. Зато наверняка получится поймать кое-кого другого.

Я отлично понимала Виталика Ярового — поверить, что Алена способна извести жар-птиц было непросто. Несмотря на то, что все происходящее указывало на ее прямое участие в похищении, мне очень хотелось найти хотя бы одну зацепку, свидетельствовавшую о ее непричастности к этому мерзкому действу. Однако, чем больше я об этом думала, тем четче понимала, насколько мое желание глупо.

Иван прав: нельзя что-либо спрятать на водоеме, не поставив в известность его чародея. Алена в любом случае узнает, что на ее озере или болоте кто-то хозяйничал. К тому же, она сама мне сказала, что пересчитывала сегодня кикимор. Значит, гуляла по топям и не могла не заметить морока, который напустили ее зеленые образины. Даже если предположить, что Огневушку на самом деле украл и спрятал все тот же некромаг, Алена однозначно должна была это понять. И как минимум возмутиться. Более того, возжелай Козлова прямо сейчас проверить свою пленницу, она сразу же поймет, что по берегу кто-то топтался. Правда, это обстоятельство вряд ли ее насторожит: морок Виталик вернул на место, а следы присутствия — ерунда, возле водоемов все время кто-нибудь топчется.

Я посмотрела на часы, висевшие в коридоре на стене.

Полдень. Пора возвращаться в лес.

Идея с засадой была толковой, однако оставлять Царева и Ярового наедине мне казалось неразумным, учитывая их взаимную неприязнь и вероятность того, что Виталик со своей невестой все-таки заодно. Конечно, в случае конфликта, неизвестно, кто окажется сильнее — маг смерти или богатырь, устойчивый к воздействию колдовства. Тем не менее, проверять это на практике мне совершенно не хотелось.

— О, Василиса, ты снова тут, — Наина Карловна возникла в коридоре, как по волшебству.

— Ага, — кивнула, отступая от кабинета Алены. — Вот, пришла уточнить, не вернулся ли Владислав Игоревич.

— Нет, — покачала головой секретарь. — Я же тебе сказала: раньше вечера он не появится.

— Да, точно, — «вспомнила» я. — Наина Карловна, вы ведь в заповеднике работаете давно и все обо всех знаете. Скажите, правду говорят, будто у Вани и Алены Козловых есть в Москве дядя?

— Есть, — кивнула дама. — В департаменте природоохраны работает. А что?

— Да так… Они ведь его единственные родственники, да? А живут и работают в тысяче километров от столицы. Почему бы ему племянников не перевести поближе к себе?

— Он не настолько высокопоставленный, чтобы родственников в Москву переводить, — усмехнулась Наина. — Мы, провинциалы, отчего-то уверены — если человек живет и работает в первопрестольной, так у него непременно и должность значительная, и зарплата большая. А ведь так бывает не всегда. Егор Юрьевич — дядя наших Козловых, хоть и не мелкая сошка, а все-таки не та фигура, которая может что-то решать. Он ведь менталист, Вася. Работает с коллегами-неволшебниками: память стирает, организует и проводит ритуал Клятвы молчания и все такое прочее. Работенка непыльная, однако, далеко на ней не продвинешься — выше начальника отдела подниматься некуда, а тот в своем кресле так крепко сидит, что бульдозером не сдвинешь.

— О…

— К тому же, его, дядюшку-то, два раза едва с должности не сместили.

— Да вы что?

— Точно тебе говорю. Мне Иванушка когда-то рассказывал. Жаловался, мол, дядька его жутко азартен. Всю зарплату мог проиграть, до копеечки. Долги у него были страшные, и он их пытался незаконным образом списать.

— Неужели память кредиторам стирал?

— Ага. Его на этом как раз и ловили. Выговоры выносили, премии лишали, даже штрафы накладывали.

— Чем же он штрафы платил, если у него долгов немеряно и зарплата до копейки проиграна?

— Так он у племянников деньги занимал. Ванюшка на это как раз и жаловался — что им с сестрой приходится дядю едва ли не содержать. Потом, правда, Егор Юрьевич за ум взялся — года три назад. Долги раздал, даже квартиру себе новую купил, представляешь?

Она говорила, а у меня внутри ревел ураган. В голове, как звезды фейерверка, вспыхивали мысли, а пазл последних событий начал собираться в четкую картинку.

— Чего только в жизни не бывает, — кивнула я. — Спасибо, Наина Карловна. Я, пожалуй, пойду еще поработаю.

Она улыбнулась и пошла дальше по коридору, а я кинулась к черной лестнице, и, выскочив на улицу, понеслась к порталу в заповедный лес.