Запретам вопреки

5

Филипп задумчиво бродил из угла в угол гостиной. По его ощущению, прошла уже целая вечность. Предстоящее знакомство с сыном казалось ему делом достаточно простым и ясным. И все-таки он вздрогнул, когда услышал за спиной детский голос:

– Здорово, что вы все-таки нашли нас. Мама сказала, что вы увидели мою фотографию в газете. Еще мама сказала, что вы тоже пишете книги.

Она пишет о жизни, а вы о чем? – Все это Эндрю произнес, не делая пауз между фразами.

Он разговаривает с ним, как с чужим человеком, пришедшим в гости! Эта мысль настолько поразила Филиппа, что целую минуту он молча разглядывал мальчика, довольно рослого для своих лет. Дейзи стояла возле двери, наблюдая за их встречей, но вмешиваться явно не собиралась.

– О чем я пишу? – переспросил Филипп, решив, что эта тема в данный момент самая безопасная. – О приключениях, в которых участвуют взрослые дяди. Тебе это вряд ли сейчас покажется интересным, – поспешил добавить он, заметив, как загорелись глаза мальчика при слове «приключения». Он мог бы еще сказать, что именно он пишет о событиях, которые происходили в реальной жизни, а не выдумывает, как его мама, трогательные любовные истории.

– То же самое говорит о своих книгах мама. – Эндрю потупился, не зная, о чем еще говорить с незнакомым человеком, который, по словам матери, и есть тот долгожданный отец, которого она считала погибшим в автокатастрофе. – А это ваша машина стоит у дома? – спросил он.

– Понравилась? – спросил Филипп.

Эндрю кивнул.

– Мы можем поехать кататься на ней после того, как ты поешь. Хочешь? – предложил Филипп.

Эндрю посмотрел в сторону матери. Поняв, что помощи от Дейзи ждать не приходится, Филипп решил взять инициативу в свои руки.

– Энди, послушай, я знаю, как непросто тебе сейчас. Поверь, мне тоже очень трудно.

Думаю, нам понадобится какое-то время, чтобы познакомиться поближе и, надеюсь, подружиться. Если честно, у меня нет собственного опыта общения с отцом. Я вырос в приюте.

У меня не было ни отца, ни матери.

Эндрю широко раскрыл глаза, в которых мелькнули ужас и сострадание. Филипп обрадовался, что нашел правильный тон.

– Для начала зови меня просто Филипп или Фил, как тебе удобнее. Мы с тобой ничего не будем предпринимать без согласия твоей мамы, обещаю. – Последняя фраза Филиппа предназначалась Дейзи.

– А в приюте вам было плохо? – сочувственно спросил Эндрю.

– Об этом я расскажу тебе во время нашей прогулки. Договорились? А сейчас тебе, наверное, пора бы поесть. Ты же говорил, что проголодался как волк.

Впервые за время разговора Эндрю улыбнулся ему. Кажется, первый раунд в этой встрече я выиграл, решил Филипп.

– Энди, ланч ждет тебя на столе в кухне, сказала Дейзи ровным голосом. – Иди, мы скоро присоединимся к тебе. – Пропустив Эндрю в дверях, она сделала шаг в комнату и закрыла дверь. – Объясни, что ты задумал? – едва сдерживая гнев, спросила она. – И зачем ты поставил меня в дурацкое положение перед соседями? – Из боязни, что Эндрю может услышать, ей приходилось говорить вполголоса. – О какой поездке к мифической матушке может идти речь? Зачем ты солгал, если у тебя и родителей-то не было, если верить тому, что ты сказал Энди. Похоже, ты настолько привык всем лгать, что не можешь удержаться! – Голос Дейзи срывался от негодования. – Думаю, тебе противопоказано иметь детей. Чему может научить такой человек, как ты? Имей в виду, я не позволю сыну находиться в твоем обществе!

– Не стоит опрометчиво судить о человеке, если ничего не знаешь о его жизни, – нравоучительно заметил Филипп. – Для краткости скажу, что я не солгал ни твоей соседке, ни сыну.

Рассказывать тебе о своей жизни, пока ты в таком состоянии, не вижу смысла. Запретить мне общаться с сыном тебе не удастся. Если будешь настаивать, я подключу адвокатов. Возможно, им удастся объяснить тебе мои права. Если нет, встретимся в суде, – сурово произнес Филипп.

– Ты! Ты… – Возмущенная его поведением, Дейзи не находила слов. Здравый смысл подсказывал ей, что Филипп, скорее всего, прав.

Судиться с ним из-за сына означает для нее обрести скандальную известность. А этого она боится больше всего. Не столько из-за себя, сколько из-за Эндрю. Загнанная в угол, Дейзи беспомощно сжимала кулаки, опустив глаза под пристальным взглядом Филиппа. Ее спокойной жизни в этом поселке наступит конец. Соседи наверняка осудят ее. Все, все будут против нее.

И первым среди них будет Эндрю, который мечтал обрести отца. Эта мысль пронзила ее словно молния. Нет, отчуждения самого дорогого для нее человека она не переживет! Остается надежда на то, что Филиппу рано или поздно придется вернуться к себе в Сиэтл – или где он там живет, – чтобы работать. А его редкие визиты она как-нибудь переживет ради сохранения сына. К тому же доктор Адам Кейсли как-то упомянул в разговоре, что у него есть знакомый адвокат, специализирующийся на решении семейных конфликтов. Господи, как же он его назвал? Ничего, можно позвонить Адаму и под каким-нибудь предлогом выяснить имя и телефон адвоката. Успокоив себя этими размышлениями, Дейзи снова приняла вид гостеприимной хозяйки, предложив Филиппу составить им компанию за ланчем.

Пока Эндрю с Филиппом убирали и мыли посуду на кухне, Дейзи поспешила к себе в спальню. Адам был занят пациентом, а потому не стал задавать лишних вопросов. Получив от него, телефон адвоката, она набрала номер и, попросив конфиденциальности, схематично рассказала ему историю о том, что сама без помощи отца растила сына, а теперь появился отец, который предъявляет на него права. И даже грозится отобрать его у нее. На чьей стороне будет закон? Получив ответ, что закон в равной степени защищает права отца и матери, независимо от обстоятельств, Дейзи положила трубку.

С улицы доносились голоса Филиппа и Эндрю. Услыхав жизнерадостный смех сына, Дейзи испытала непривычное чувство ревности. Как могла она оставить его с Филиппом на такое долгое время?! Ее охватила паника, когда, выглянув в окно, она увидела их обоих возле машины Филиппа. Он хочет похитить ее сына! Не помня себя, она слетела по лестнице вниз и выскочила из дома. К счастью, она успела в тот момент, когда Эндрю залезал в машину.

– Энди, вернись в дом! – крикнула она.

– Мам, разреши нам с Филом немного покататься. Мы вернемся к чаю.

– Ты еще не выполнил домашнего задания по чтению. – Дейзи вовремя вспомнила удобный повод, чтобы не дать Филиппу возможность коварно разлучить ее с сыном. Панический страх, что именно с этой целью он приехал сюда, не оставлял ее.

Эндрю явно не хотелось вылезать из машины, но, к удивлению Дейзи, ее поддержал Филипп.

– Знаешь, Энди, мама права. Работа требует жертв. – Филипп увидел огорчение на лице мальчика. – Ты не грусти. Через два дня у тебя начинаются каникулы. Мама наверняка собирается куда-нибудь свозить тебя.

– Я знаю куда, – сморщив нос, невесело сказал Эндрю. – Мы, как всегда, поедем к бабушке Бетси. Больше никуда мы с ней не ездили.

Дейзи внутренне ахнула. И это говорит ее сын, который еще вчера подсчитывал перед сном, сколько дней осталось до их поездки к семейству Бетси Причард! Он же никогда там не скучал! Но вслух возмущаться не стала. Слишком все было напряжено.

– А хочешь, мы втроем – ты, я и мама – полетим в Сиэтл на каникулы. Я познакомлю тебя с женщиной, которая в приюте заменила мне родную мать. Потом я показал бы вам свой дом. Он расположен неподалеку от города. Вокруг там столько красивых мест, мы могли бы объехать их верхом на лошадях.

– У тебя есть лошади? Настоящие?

– Конечно, настоящие. Если возражений нет, я зафрахтую самолет и через два дня полетим. Согласен?

– Еще бы! Конечно, я согласен! – закричал Эндрю, позволив Филиппу взять себя на руки. – Мам, мы полетим на самолете, будем ездить на лошадях! Вот здорово! Правда?

Сын был в таком восторге, что Дейзи не посмела и рта раскрыть, чтобы возразить. Неопределенно качнув головой, она приказала:

– А теперь марш заниматься!

Филипп опустил мальчика на землю, и тот побежал в дом. Дейзи распирало от невыносимого желания высказать Филиппу все, что она думает о его бестактном поведении, но улица не самое подходящее место для такого разговора. Только войдя в холл, она резко обернулась к нему и выпалила:

– Ты не смел говорить с Эндрю о поездке, не заручившись моим согласием! Теперь ты поставил меня в глупое положение перед сыном.

Как я объясню ему, что мы не можем поехать в дом совершенно чужого человека?

– Во-первых, ты сама себя поставила в глупое положение, скрыв от меня сына. Твое объяснение, что ты думала, будто я женат, ничего не меняет. – Филипп пожал плечами. – Во-вторых, если бы ты вышла за меня замуж, у тебя не было бы этих проблем. В-третьих, у меня есть отцовское право, которое защищено законом. – Дейзи попыталась что-то сказать, но Филипп остановил ее жестом руки. – Меня не интересует, что ты сейчас скажешь. Хочу, чтобы до тебя наконец дошла простая мысль. У тебя есть два варианта: либо ты перестаешь препятствовать моему общению с сыном, либо встречаемся в суде.

Выбирай. Мое предложение… – Филипп замолчал и склонил голову, глядя на Дейзи с улыбкой, – о поездке в Сиэтл послезавтра остается в силе. Завтра я позвоню, а сейчас уеду. Остановлюсь в гостинице, поскольку ты не предложила мне занять гостевую комнату в твоем доме. Взгляд его был холоден и спокоен. – Надеюсь, тебе не придет в голову еще раз сбежать от меня.

Если проанализируешь свое поведение семилетней давности, то, возможно, поймешь что-нибудь. – С этими словами Филипп Тарсен ушел.

Дейзи прошла в гостиную. Она слышала, как Эндрю прощался с Филиппом, стоя возле окна своей комнаты. Филипп ответил ему. Потом его машина ушла и стало тихо. Вспомнились его слова с пожеланием проанализировать свое поведение семилетней давности. Что хотел он сказать этим?

Уже не в первый раз в разговоре с ней Филипп намекал, что именно ее уход из квартиры в тот роковой день коренным образом изменил его жизнь. Интересно, насколько это соответствует действительности? За этим, возможно, скрывается какая-то тайна. Какие-то неизвестные обстоятельства. Дейзи много раз, особенно в первые годы, прокручивала в памяти события того дня. Но до сих пор ей не в чем себя упрекнуть.

Тем не менее Филипп говорил с ней тоном обвинителя еще во время встречи в Лос-Анджелесе. Правда, потом они увлеклись совсем другим…

Дейзи вспомнила, как чуть было не поддалась искушению близости Филиппа в его номере отеля, и покраснела. Стать его женой? Позволить ему распоряжаться собой, как вещью, которая всегда под рукой? Да никогда в жизни!

Дейзи провела в размышлениях несколько часов, пока напольные часы не пробили половину пятого. Только тут она вспомнила, что пора приготовить чай и позвать Эндрю, который, к ее удивлению, ни разу не заглянул к ней в гостиную. Чем он там занимается? Поставив на плиту чайник, она поднялась в комнату сына.

– Смотри, что я нарисовал. – Эндрю слез со стула и протянул ей свой альбом. На рисунке сын изобразил мужчину и женщину, а между ними маленького мальчика, который держит их за руки. Рядом была нарисована машина, очень похожая на ту, на которой приезжал Филипп. – Теперь никто не обзовет меня безотцовщиной! – гордо сказал он и, обхватив мать за бедра, прижался к ней. – Сегодня у меня самый счастливый день в жизни! – торжественно произнес Эндрю.

Дейзи побледнела, поняв, что потерпела полное поражение и теперь ее судьба в руках двух самых близких ей за всю жизнь мужчин, маленького и взрослого.

– Да, мой милый, – прошептала она в ответ.

Странное дело, стоило ей сдаться, как Дейзи почувствовала себя настолько усталой, что вечером снова не смогла сесть за работу. Дела по дому были переделаны, Эндрю уже спал, оставалось только лечь и попытаться заснуть. Но мысли о предстоящей поездке к незнакомой женщине, которую Филипп считает своей матерью, о его доме, где им предстоит прожить какое-то время, не давали заснуть. Интересно, сколько еще тайн скрывается в жизни Филиппа? Почему Линда никогда не рассказывала о его работе за все время их совместного проживания в квартире Тарсена? Только в их последнем разговоре она впервые упомянула о том, что работа у него напряженная и снимать напряжение он всегда предпочитает с помощью секса. О сексе лучше не думать. Что еще она знает о прошлой жизни мужчины, который сделал ей предложение? Только то, что он стал для нее наваждением, а в последнее время источником страха потерять сына.

Дейзи вздохнула. Придется принять предложение Филиппа. Он прав, другого выхода у нее нет. Придя к такому заключению, она подумала, что семь лет назад Филипп ворвался в ее жизнь как торнадо. Если вспомнить, как одно за другим на нее посыпались несчастья… Нет, только гибель родителей. Нельзя же считать рождение Эндрю несчастьем. Рождение сына принесло ей немало сложных моментов, но еще больше радости. Тогда она поклялась, что ее сын будет счастливым, чего бы ей это ни стоило. Сегодня во сне мальчик улыбался… Невероятно, какое значение для ребенка имеет существование отца в его жизни. Дейзи снова испытала ревнивое чувство и досаду. С появлением отца Эндрю будет меньше времени проводить с ней. Она много читала специальной литературы о возрастных изменениях в поведении детей с родителями, все понимала, но материнское сердце не могло смириться. Ну ладно Эндрю, его понять можно, когда он устремил восторженный взгляд на отца, о котором столько мечтал. Но почему Молли расстилалась перед Филиппом, словно ее почтила разговором голливудская звезда. И что в нем такого? Светло-русый, среднего роста, ни худой, ни толстый. Глаза? В его зеленых глазах, наверное, и таится сила его притягательности. При самом непроницаемом выражении лица в его глазах можно уловить быструю смену мыслей и настроений. Есть что-то еще в его глазах, таинственное, влекущее. А его руки… Когда они держат ее в своих объятиях, она готова забыть обо всем. Надежные, сильные руки. Ведь ей тогда понравилось ощущать себя просто слабой женщиной, которую хочет мужчина. «Под крылом ангела», вспомнились ей слова, сказанные когда-то Линдой о Филиппе Тарсене. Свой первый роман Дейзи так и назвала, потому что его герой был частично списан с Филиппа. Вошли в него и некоторые события из ее жизни. Странно, что Филипп ничего не сказал об этом, если он, конечно, и вправду прочитал ее книгу.

Жизнь не роман, подумала Дейзи и вздохнула. Характер у Филиппа далеко не ангельский.

Достаточно прочитать любую из его книг, чтобы понять: если его герои жестокие и коварные, значит, этими свойствами обладает и сам автор. Но каким бы ни был Филипп Тарсен, расстраивать сына она не желает. С этой мыслью Дейзи заснула.

День выдался солнечным, но дул прохладный ветер. Дейзи поеживалась в дорожном костюме и сожалела, что не взяла с собой плащ.

Она терпеливо наблюдала, стоя поодаль, как Филипп с энтузиазмом объясняет Эндрю устройство самолета, на котором им предстоит лететь в Сиэтл. Ветер относил его слова, и она ничего не могла разобрать. Зато видела, как ее сын слушал его с приоткрытым ртом. Про меня он совсем забыл, подумала Дейзи с горечью.

Чувство ревности и уязвленное самолюбие заставляли ее страдать, но при этом она ясно понимала, что Филипп Тарсен стал частью их жизни. Надо найти в себе силы смириться с этим.

Небольшой самолет, зафрахтованный Филиппом, доставил их в Сиэтл без приключений. Там их уже дожидался лимузин. Когда машина подвезла их к чугунной ограде, за которой стоял красивый особняк, расположенный на невысоком холме, Дейзи удивилась. Лимузин, особняк – вся эта роскошь не вязалась с ее представлением об имущественном положении бывших сотрудниц приюта.

– Этот дом принадлежал когда-то прадеду Эмили Маклинн, – пояснил Филипп, заметив удивление на лице Дейзи. – Я помог ей выкупить дом и отреставрировать его несколько лет назад, По-моему, это справедливо. Она не виновата, что ее дед проиграл его в карты. Как ты думаешь?

– По-моему, ты поступил великодушно, – признала Дейзи, глядя в окно, так как в этот момент лимузин, въехав на территорию особняка, приблизился к крыльцу, на котором стояла высокая седая женщина.

Несмотря на возраст, она сохраняла гордую осанку. Рядом с ней стоял мужчина в летах, но явно моложе. Муж? – успела подумать Дейзи.

Но Филипп уже открыл дверцу машины с ее стороны, подал руку и помог выйти. Подведя Дейзи с Эндрю к хозяйке дома, он представил их друг другу.

– А это мой друг и помощник, Саймон Фрэзер, – сказала Эмили после того, как обнялась со всеми, расцеловав напоследок Филиппа. – Главный распорядитель в этом доме.

– Иными словами, я дворецкий мисс Маклинн, – с добродушной улыбкой сказал Саймон Фрэзер, успевший к этому моменту распорядиться о доставке багажа приехавших гостей в их комнаты. – Через час в столовой вас ждет ланч.

Дейзи по-прежнему была напряжена. Вероятно, Эмили заметила это и, когда они вошли в гостиную, обставленную достаточно скромно, но со вкусом, мягко взяла ее за руку и предложила выпить. Мужчины вместе с Эндрю куда-то исчезли. Оставшись наедине с Эмили, Дейзи напряглась еще больше, ожидая неприятного разговора. Неожиданно для себя она услышала, что Эмили говорит о ее романах.

– Удивительно, что вы в вашем возрасте, а ведь вы еще очень молоды, так хорошо понимаете людей. Наверное, вам пришлось много страдать, я права?

Дейзи пришлось рассказать Эмили о своих родителях, о сложных отношениях с ними, об их ранней гибели, о том, как она осталась одна… Незаметно для себя она выложила ей все о себе. Возможно, причина была в умении Эмили чувствовать и живо сопереживать. Позже, вспоминая их разговор, Дейзи поняла, какой прекрасной воспитательницей была она для бедных сирот в приюте. Сердечное понимание, казалось, излучали не только ее темные глаза, но каждая клеточка ее существа.

После рюмки коньяка она расслабилась, и Эмили стала расспрашивать ее о Эндрю, о его привычках и увлечениях. О своем сыне Дейзи могла говорить часами, но вошел Саймон и пригласил их в столовую.

За столом в центре внимания оказался Эндрю, что позволило Дейзи расслабиться. Она любовалась сыном, который сочетал умение вести себя за столом с детской непосредственностью. В глазах Эмили она заметила мелькнувшие слезы радости, чем эта женщина окончательно покорила ее сердце.

После ланча Эндрю стало клонить в сон.

И хотя он давно уже не спал днем, пришлось отнести его полусонного в постель. Право отнести его в отведенную для него комнату присвоил себе, конечно, Филипп, заявив, что Эндрю слишком тяжелый для слабых рук Дейзи. Пока Филипп раздевал мальчика, Эмили повела Дейзи в соседнюю комнату. Это была гостевая спальня, где все было приготовлено к ее приезду. Эта комната обставлена, пожалуй, более роскошно, чем гостиная, подумала Дейзи. К тому же здесь были все современные удобства, включая ванную комнату. В Сиэтле было намного теплее, чем дома. Открыв балконную дверь, Дейзи полюбовалась садом за домом, где уже цвели фруктовые деревья и цветы, после чего, приняв душ, прилегла на постель и задумалась.

Перед уходом Эмили предложила продолжить разговор о Эндрю, вернее о его будущем.

А чего ей хочется для сына? Все планы, которые она строила, нарушило появление в их жизни Филиппа. Значит, разговор неизбежно зайдет о ее отношениях с ним. Но между ними нет никаких отношений, пыталась убедить себя Дейзи. Если не считать общего сына, их вообще ничто не связывает. Их прошлое, о котором лучше бы не вспоминать, длилось меньше суток. Она почти ничего не знает о нем и не уверена, что хочет знать больше.

– Ты не спишь? – услышала она мужской голос и, не оглядываясь, поняла, что дверь открыл Филипп.

– Надо стучать, прежде чем войти, – сказала Дейзи, почувствовав раздражение. – Я хочу отдохнуть. Будь добр, выйди, пожалуйста, из комнаты, – с предельной вежливостью произнесла она, продолжая лежать.

Послышался шорох закрываемой двери, а потом щелчок замка. Слишком поздно Дейзи поняла, что это Филипп закрыл дверь изнутри.

– Я просила тебя выйти! – Она с трудом сдерживала возмущение. – Для хозяина дома ты ведешь себя крайне грубо! Тебе так не кажется? – Дейзи села на постели и спустила ноги.

– Успокойся, – сказал Филипп и подошел к ней. На нем был халат, в вырезе которого виднелась заросшая светлыми волосами грудь, и домашние тапочки.

Она не сомневалась, что халат надет на голое тело, и тут же сообразила, что и на ней, кроме обернутой вокруг тела простыни, тоже ничего нет…

Двусмысленность положения, в котором она оказалась, учащенное биение собственного сердца вызвало беспомощный гнев на Филиппа, на себя и на весь мир. Мало того что Эндрю очарован им, теперь он решил приняться за нее.

– Оставь меня в покое! – едва сдерживая панический страх, произнесла Дейзи, стараясь не сорваться на крик, чтобы не разбудить за стеной сына. – Я приехала сюда только из-за Эндрю. Не забывай, что я пошла тебе навстречу. – Она задыхалась, близость Филиппа действовала на нее возбуждающе, и в этом заключался весь ужас ее положения. – Если ты рассчитываешь, что я соглашусь стать твоей женой, используя против меня Эндрю, то ты просчитался! И не смей прикасаться ко мне! – срываясь на визг, воскликнула она в ужасе, потому что Филипп сел на постель рядом с ней. Вскочив, Дейзи отошла к окну.

– Я и не собирался к тебе прикасаться, – устало произнес он.

Всю последнюю неделю, начиная со встречи с Маршей, которая стала известной писательницей Дейзи Остин, ему приходилось тщательно контролировать свои чувства. Труднее, чем на задании, иногда думал он. Узнать, что Марша не погибла, как он думал в течение семи лет, узнать, что у него есть сын от нее. Все последующие поступки требовали от него максимального напряжения ума и воли. Эмили он рассказал все по телефону из поселковой гостиницы. Она посоветовала ему набраться терпения в своем поведении с Дейзи, постараться понять ее с учетом того, что «бедной девочке пришлось пережить». После приезда он снова поговорил с ней, узнал, что Дейзи и Эндрю ей очень понравились, и, если Дейзи согласится выйти за него, это будет большая удача. Потом он провел целый час возле постели спящего сына. Любовь к сыну переполняла его. Он поклялся, что никогда не оставит его. Потом он думал о Дейзи. Она наверняка испытывает к сыну такие же чувства и теперь боится потерять его. К ней он зашел, чтобы успокоить, сказать, что ей нечего бояться, что хочет предложить ей условия существования, которые устроили бы всех троих. Но, глядя сейчас на стоявшую спиной к окну Дейзи в простыне, которая свисала с нее наподобие тоги, такую соблазнительно красивую, несмотря на растрепанные волосы и отсутствие макияжа, Филипп передумал. Дейзи смотрела на него почти с ненавистью. Гневное презрение, отвращение было написано на ее лице, словно перед ней был не отец ее сына, а какое-то мерзкое насекомое. Все добрые чувства, с которыми он шел к ней, мгновенно улетучились. Он почувствовал себя оскорбленным до глубины души, потому что не было за ним никакой вины перед ней. Если бы он узнал, что Марша ждет от него ребенка, он прилетел бы к ней сразу, где бы ни находился в тот момент. Но ведь его заверили, что Марша погибла вместе с родителями. Да, он долго страдал, винил себя, он был тяжело болен. Но теперь он мог винить себя только за то, что влюбился в ту девушку, почти девочку, и в первый же вечер их знакомства увлек ее в постель. Он ничего не знал о ней тогда. А Марши, той ласковой, любящей Марши, действительно больше нет на свете, подумал Филипп. Есть Дейзи Остин, очень похожая на Маршу внешне, автор популярных романов, непредсказуемая женщина, чувственная, в этом он успел убедиться, соблазнительная, но злая и упрямая. Главное, что Дейзи Остин мать его сына, которого за короткий срок общения он успел полюбить и за которого готов бороться. Даже пожертвовать своей жизнью. Филипп тяжело вздохнул. Придется вернуться к первоначальному плану.