Запретная принцесса

Глава пятая

Себастиан пришел точно в назначенное время — минуту в минуту. Слава богу! Лина не вынесла бы долгого ожидания. Он постучал в дверь твердо и уверенно. Как и подобает мужчине. Лина открыла дверь с вымученной улыбкой.

— Привет, Себастиан.

Хоук не улыбался, но она уже привыкла к этому, зная, что он улыбается очень редко. Его взгляд буквально опалил ее.

Значит, не зря она столько часов ходила по магазинам.

— Привет, — он оглядел маленькую комнату. — А где Дженнифер?

— Ее здесь нет.

— Я думал, мы сегодня поужинаем вместе.

— Конечно, поужинаем.

Глаза его сузились.

— Но без нее?

— Хм… да, без нее. Я подумала, что мы некоторое время проведем вдвоем.

Что-то мелькнуло в его серых глазах.

— В этом нет необходимости, Лина.

Она сделала глубокий вдох и прикусила губу.

— Думаю, что есть.

Себастиан понюхал воздух.

— Как вкусно пахнет. Что у нас на ужин?

— Я приготовила «бстелеллу», традиционный средневосточный салат, цыпленка с абрикосами, овощной «кус-кус» и свежие манго на десерт.

— Как заманчиво звучит! Я не знал, что ты такая мастерица готовить.

Лина немного расслабилась.

— Я не большая мастерица, но люблю готовить еду для близких людей.

Для своих родителей, однако, она никогда ничего не готовила. Только для тети, дяди и брата, когда он приезжал ее навестить.

На лице Себастиана возникло тревожное выражение. О чем он беспокоится? Может, она его неправильно поняла и он не испытывает к ней никакого интереса? Но разве можно ошибиться в мужчине, который так нежно, так интимно ласкал ее? Нет, здесь что-то другое.

Решив, что им обоим надо освободиться от возникшего напряжения, Лина спросила:

— Хочешь чего-нибудь выпить перед едой?

— Конечно.

Она кивнула и пошла на кухню, чтобы налить ему рюмку водки — именно этот напиток порекомендовала купить ей Дженнифер.

— Располагайся поудобнее, пока я накрываю на стол, — обернувшись, сказала она.

— Хорошо. — Себастиан оглядел гору подушек, которые она набросала перед кофейным столиком. — Вот здесь?

— Да.

— Значит, у нас сегодня будет традиционно восточный ужин?

— Если ты не возражаешь.

— Совсем нет.

Она надеялась на это, когда сообщила ему о том, что они будут есть пальцами — как было принято в ее стране.

Он сделал глоток водки, и глаза его расширились.

— Очень крепкая.

— Мой дядя говорит, что все другие напитки по сравнению с ней — вода.

— А ты ничего не будешь пить? — насторожился вдруг Себастиан.

— Конечно, нет. — Лине не нравился вкус алкоголя, да и с детства ей внушали, что женщине не приличествует употреблять спиртное.

— Хорошо.

Девушка быстро удалилась на кухню и вскоре вернулась с бстелеллой. Поставив на низкий столик кулебяку, обсыпанную пудрой, с начинкой из яиц, мяса ягненка и вареных овощей, она опустилась на подушку рядом с Себастианом. Затем поднесла ему серебряную чашу с теплой водой для омовения рук.

Должно быть, он бывал на Среднем Востоке или обедал, по крайней мере, в восточном ресторане, потому что, нисколько не колеблясь, опустил пальцы в чашу. Затем он помог ей вымыть руки, и они вместе вытерли их о полотенце, свисавшее по обе стороны серебряной чаши.

Лина отщипнула кусочек кулебяки и поднесла к его губам.

— Попробуй.

Что-то темное мелькнуло в глазах Хоука, и он приоткрыл рот. Его язык коснулся ее пальцев, когда он откусывал угощенье.

Будто искры от электрического тока пробежали по ее руке, и она судорожно вздохнула, прямо взглянув ему в глаза.

— Очень вкусно, — одобрил Себастиан.

— Спасибо.

Она предложила ему другой кусок. Похоже, он хотел отказаться, но в последнюю секунду его рот приоткрылся. И еще раз она ощутила бархатистый кончик его языка. О боже! Недаром Дженнифер посоветовала ей кормить друг друга. Это было невероятно эротично.

— Я могу поесть сам, — проговорил он, закончив жевать.

— Но мне нравится кормить тебя. — И ей действительно нравилось. Она никогда ничего подобного не делала в жизни. У нее возникало чувство, будто она… принадлежит ему.

Казалось, в нем происходила внутренняя борьба. Он сделал ещё один глоток водки, затем поставил рюмку на стол и отломил кусочек кулебяки.

— Позволь теперь мне поухаживать за тобой.

Она кивнула, и в горле у нее мгновенно пересохло.

Он поднес кусок к ее губам, и она взяла его в рот, почувствовав легкий привкус его соленых пальцев. Она пососала их, когда он медленно вынимал их из ее рта.

Он издал стон.

— Ты не представляешь, что делаешь со мной, Лина.

— Надеюсь, что представляю, — прошептала девушка. — Все хорошо, Себастиан, — она прижала палец к его нижней губе, — все хорошо.

Он покачал головой и сглотнул комок в горле, не в силах вымолвить ни слова.

— Хочешь еще водки? — тихо спросила она.

— Нет. Я определенно не буду больше пить этот дьявольский напиток.

Она рассмеялась:

— О, мой дядя был бы уязвлен, если бы услышал такой отзыв.

— Ты собираешься рассказать ему об этом?

— Нет.

— Интересно, какая у тебя семья. — Он сказал это непроизвольно, зато у Лины появилась новая тема для разговора.

— Ты хочешь их увидеть?

— Я подумал, что это было бы интересно. Ведь ты упоминала и брата, и сестру, и родителей, а также дядю и тетю.

— Все они проживают далеко от университета.

— Значит, ты живешь одна?

— Э… нет, с соседкой. — Так она назвала свою компаньонку. — Она ужасно занудная. Поэтому я предпочла ужинать здесь, а не в моей квартире.

— Понятно.

Лина сомневалась в этом. Мало бы кто вытерпел такое вмешательство в свою личную жизнь, но это была цена, которую она была вынуждена платить за свой королевский статус.

— Ты готов к салату?

— Не прочь отведать.

Она забрала оставшуюся кулебяку и вернулась с салатом и поджаренными кусочками хлеба.

Цыпленок с абрикосами был нежным, с хрустящей корочкой, и в первый раз с тех пор, как Лина ела это блюдо, оно подействовало на нее странным возбуждающим образом. На подбородке у Себастиана остались капельки соуса, и ей вдруг захотелось слизать их языком…

Похоже, с ним происходило нечто подобное, потому что он вдруг склонился к ней и, глухо проворчав что-то невнятное, вытер большим пальцем маленькую каплю с уголка ее губ.

— Это мое любимое блюдо, но я никогда так не наслаждалась им, — призналась она с трепетом в голосе.

Он взглянул на нее так, что тело ее пронзила дрожь. Челюсти его сжались.

— Возможно, это из-за твоего присутствия… — отважилась она сказать, чуть подавшись к нему.

Странный звук вырвался из его горла, и он резко встал.

— Мне надо… — конец фразы она не услышала: он пошел в ванную.

Поникнув, Лина откинулась на подушку. Неужели она ошибается и Себастиан не хочет ее? Может, ее реакция на озере вызвала у него неприязнь, но он из вежливости не говорит ей об этом?

В ушах ее зазвучали отрывки лекций, которые читали ей мать и тетя, увеличивая смущение девушки перед раскрывшейся в ней сексуальностью.

Лина вскочила на ноги, ее тело все еще ломило от всплеска желания. Быстро убирая со стола, она проклинала себя за то, что глупо размечталась о каких-то особенных отношениях между ней и Себастианом.

Он вышел из ванной, когда Лина сервировала десерт, на этот раз с вилками, поскольку не хотела снова оказаться идиоткой. Она налила две чашки мятного чая и поставила их рядом с фруктами.

Себастиан сел, однако она не заняла свое прежнее место рядом с ним, а уселась напротив.

Его брови удивленно изогнулись, но она будто не заметила этого.

— С тобой все в порядке, Лина?

— Конечно. — Она откусила манго, которое на вкус показалось ей опилками.

— Почему ты не села рядом со мной?

О, как будто он не знает. Она нахмурилась.

— Не хочется.

На лице его мелькнула боль.

— Понимаю.

Она взглянула на свой десерт и спросила:

— Может, ты хочешь кофе, а не чаю?

— Я хочу, чтобы ты села рядом со мной.

Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Вот как? А я не смогу этого вынести, поэтому мне надо физически отдалиться от тебя. И будет очень любезно с твоей стороны, если ты закроешь эту тему. Это больше не повторится, уверяю тебя.

— А что же такое произошло? — Он, похоже, искренне удивился. — Я ничего не заметил.

Ее попытка обольщения была не замечена? Она так низко пала, что ее семья, если бы узнала, никогда не простила бы ей этого.

— Хорошо. Ничего важного не случилось сегодня вечером.

Он тихо выругался и пробормотал:

— Прости.

Они ели в молчании, но никто не доел манго до конца. Лина поднялась и стала убирать со стола, забыв о финальной церемонии — омовении рук после еды. Он явно помыл руки в ванной, а она — на кухне, когда мыла посуду. Ей не хотелось повторять это в некоторой степени интимное действие.

Ее охватили противоречивые мысли и чувства, и она не могла в них разобраться. Как расценивать его стремительное удаление в ванную: отверг ли он ее окончательно или нет?

Себастиан помог ей отнести посуду на кухню. Встав рядом с ней возле раковины, он стал вытирать тарелки.

— Не надо помогать, я справлюсь сама.

— Мне не трудно.

Она сдержала раздраженный возглас. Ей надо было побыть одной, но он, похоже, этого не понимал.

— Какие красивые тарелки, — произнес он. — Они твои?

— Да. — Они были из фарфорового сервиза ее тетушки. — Они из той страны, откуда я родом.

— А что это за страна?

— Марван.

— Так звучит твоя фамилия.

— Да. — Она не хотела раскрывать перед ним все свои секреты, особенно сегодня вечером.

— Это распространенная фамилия в твоей стране?

— Не очень.

— Ты разговариваешь со мной очень сердито.

— Совсем нет. — Она не злилась, ей было просто больно.

Он положил руки ей на плечи и повернул к себе лицом.

— Посмотри на меня.

Девушка покачала головой, уткнувшись глазами в его грудь.

— Подними голову, Лина.

— Зачем?

— Скажи, что тебя мучает?

— Пожалуйста, Себастиан, не надо.

Он коснулся пальцем ее губ.

— Я не могу, — в его голосе звучало истинное беспокойство.

Лина чуть не разрыдалась от этого прикосновения.

— Я знаю, что ты не хочешь меня. Все правильно. А я чувствую себя идиоткой.

— Идиоткой? О нет, принцесса. Никогда. Ты очень умная.

Не поверив в этот комплимент, она пожала плечами. Но тут же почувствовала, что он будто придвинулся к ней ближе. Соски ее напряглись под тонким шелковым пуловером. Если бы он взглянул вниз, то заметал бы ее слабость. Она молилась о том, чтобы этого не произошло.

— Почему ты решила, что я тебя не хочу?

— Разве ты не мог сказать мне об этом, Себастиан? Пусть ты не любишь меня, но я думала, что мы, по крайней мере, друзья. Почему ты хочешь унизить меня?! — воскликнула Лина, не в силах сдержать слезы в голосе.

Он сжал ее плечо.

— Я меньше всего на свете хочу унизить тебя.

— Тогда, может быть, ты уйдешь в другую комнату. — Она сглотнула комок в горле. — Иначе я сама себя унижу.

— Ты хочешь меня.

— Разве ты можешь сомневаться в этом после того, что произошло на озере?

— А я и не сомневаюсь.

— Но я ведь не срываюсь с места и не бегу в ванную, когда мы почти что… целуемся. А ведь мы не целовались больше после того похода на каяках. Я думала сначала, что ты даешь мне время прийти в себя, обдумать свои чувства, но сейчас поняла: больше от меня ты ничего не хочешь… — Слезы, которые она пыталась сдержать, хлынули по щекам.

Себастьян закрыл глаза.

— Не плачь, принцесса.

— Я не плачу. — Она даже не покраснела, сказав явную ложь.

Глаза его открылись, и он встретился с ней взглядом.

— Ты действительно думаешь, что я не хочу тебя?

Она всхлипнула, вытерев глаза.

— Это очевидно. Может, прекратим этот разговор?

— Да, прекратим. — И со стоном, подобным прорыву плотины, Себастиан прильнул к ней губами. В его поцелуе были гнев и отчаяние, но больше всего… искренняя страсть. Он оторвался от нее и прижался лбом к ее лбу. — Я не хотел причинить тебе боль, милая моя. Есть причины, почему между нами ничего не может быть.

— Какие причины? — И, не дождавшись ответа, она быстро заговорила: — Я не верю тебе. Это отговорка. Мне всю жизнь твердили о том, что по определенным причинам я не могу претворить свои мечты в жизнь. Но я боролась против этого тогда и собираюсь бороться теперь. Бороться за нас.

— Ты не можешь бороться бесконечно.

— Глупости! Ответь честно, ты женат?

Он хрипло рассмеялся:

— Нет.

— Помолвлен?

— Нет.

— У тебя серьезные обязательства по отношению к кому-нибудь?

— Нет.

— Тогда, каковы бы ни были препятствия, мы преодолеем их.

— Ты не понимаешь.

— Так растолкуй мне! Но… потом. — И с этими словами она поцеловала его, не желая слушать объяснения, почему они не должны хотеть друг друга.

Он был создан для нее, и ей нужно убедить его в том, что и она создана для него.

Его первый поцелуй был достаточно кратким и в сравнение не шел с его теперешней реакцией. Себастиан буквально оторвал Лину от земли, тесно прижал к себе и буквально впился губами в ее рот. Он так жадно целовал ее, что губы девушки горели огнем.

Себастиан делал определенные движения, но она не думала о том, к чему все это ведет. Когда ее спина прижалась к стене, Лина еще крепче вцепилась в его плечи. Ее ноги раздвинулись как бы сами собой, приглашая его войти в открывшееся пространство. Она в жизни так никогда не делала, но сейчас ей это казалось нормальным. Искры наслаждения пронзили ее, и она застонала.

— Ты убиваешь меня, — прорычал он ей в ухо. Затем слегка прикусил его и поласкал языком.

Она не могла ответить, потому что рот ее был несвободен, и отвечала движениями тела, зажатого между его мощным торсом и такой же непоколебимой стеной.

Он покрыл поцелуями ее шею, и по телу Лины прошла дрожь.

— Ты такая вкусная.

— Лучше, чем ужин? — удалось пошутить ей.

— Лучше, чем что бы то ни было, — прорычал он голосом, в котором не было никакого восхищения — только животная страсть самца.

И как она прожила всю жизнь, ни разу не испытав этих ощущений? Но ответ был очевиден. Никто, кроме Себастиана Хоука, не мог разбудить в ней подобных чувств. Возбуждение вновь охватило ее, как тогда, на озере. Лина испытывала небывалое наслаждение, нарастающее с каждой минутой и рвущееся к своей вершине… И она хотела, чтобы Себастиан тоже испытал его. Хотела увидеть его, охваченного страстью, потерявшего над собой контроль…

Резкий звонок прорвался в ее сознание, но она проигнорировала этот звук, продолжая ласкать шею и спину Себастиана, наслаждаясь игрой его мускулов под своими пальцами.

Выругавшись, он внезапно разжал объятия и, отступив в сторону, стал искать в кармане телефон.