Заслуженное счастье

Глава вторая

— Вы слышали: кажется, по лестнице кто-то ходит?

Лоэтта отбросила со лба полотенце, смоченное холодной водой, и, опустив ноги на пол, села. Она не показывала виду, что заметила красноречивые взгляды, которыми обменялись между собой Лиза Маккалли, Мэлоди и Джиллиан Карсон.

— Я ничего не слышала, — сказала Мэлоди.

— Я тоже, — согласилась Лиза, устраиваясь поудобнее на кресле-качалке в центре комнаты.

Лоэтта продолжала сидеть, с безнадежным видом подперев голову руками. В свое оправдание она могла сказать, что когда Изабель, доктор Масей и несколько леди из женского благотворительного общества пришли ее проведать, ступеньки действительно скрипели, и это было слышно в комнате. Правда, последний посетитель ушел больше часа назад. Неужели начинаются слуховые галлюцинации? — подумала Лоэтта.

— Боже милосердный, ведь меня весь город будет обсуждать.

— В Джаспер-Галче обсуждают всех и каждого, — сказала Мэлоди. — Помните, я надела туфли на платформе, короткую юбку и новую блузку, чтобы проучить Клейта, так люди до сих пор об этом говорят.

Карие глаза Лизы заблестели.

— Кстати, когда мы с Вайетом решили завести ребенка, некоторые на улице меня останавливали и спрашивали, беременна я или нет. А какие советы мне давали, ни за что не поверите! Если уж Мертил Джентри рекомендовала постоять на голове, можете себе представить, чего я наслушалась от остальных!

Джиллиан Карсон отбросила со лба рыжую прядь.

— Значит, в этих местах дети появляются после того, как постоишь на голове?

Лиза расхохоталась:

— Дети в этих местах появляются по принципу: «Если с первого раза не получается, нужно попробовать снова и снова».

Даже Лоэтта забыла о своем недомогании и рассмеялась. Некоторые люди считают дружбу чем-то обыденным, само собой разумеющимся. Только не Лоэтта. Единственными ее подругами были члены женского благотворительного общества, которые по возрасту годились ей в матери, пока не переехали сюда Джиллиан и Лиза. Что касается Мэлоди, в школе она училась на четыре класса младше, но была одна из немногих в городе, кто охотно болтал с Лоэттой. Девушки сблизились после того, как несколько лет назад Лоэтта купила дом и сделала первую неудачную попытку выйти в мир из своей скорлупы.

Лиза, Мэлоди и Джиллиан приносили в ее жизнь веселье и смех. Но только с Мэлоди Лоэтта могла поделиться самым сокровенным. Обе выросли здесь, в городке Джаспер-Галч, наводненном грубоватыми ковбоями и ранчеро, и знали всех как облупленных. Мэлоди вышла замуж за человека, которого любила всю жизнь. Теперь у нее и Клейта Карсона был одиннадцатилетний сын Гал и двое младших: Джордан, ему было год и десять месяцев, а Слей родился совсем недавно.

Лоэтте приходилось слышать невероятные истории про женщин, терявших голову при встрече со своим избранником. Бурке случайно зашел к ней, ему просто был нужен телефон. До сих пор Лоэтта не могла вспомнить, что происходило после того, как она заварила чай, вплоть до момента, когда помогла ему раздеться. Лоэтта даже сейчас краснела, размышляя о своем чудовищном поведении тем вечером.

— Лоэтта, спустись на землю.

— Одно из двух: она думает о мужчине, или…

— О любви. Она думает о любви.

Лоэтта приоткрыла глаза, увидела лица подруг и опять покраснела.

— Кажется, по лестнице кто-то ходит? — повторила Лоэтта, прислушиваясь. — Простите меня, девочки. И спасибо за вашу заботу. Мне уже лучше. Наверное, вам пора домой…

Оставшись одна, Лоэтта походила по маленькой квартире, в которой прожила три года. Подняла шторы, выглянула на улицу. На другой стороне, рядом с баром «Бешеная лошадь», стояли машины. И ни единой души вокруг.

Два с половиной года назад, весенним вечером, она также стояла у окна и увидела мужчину, который шел прямо посреди дороги. Судя по походке, одинокий путник не был ни ковбоем, ни ранчеро. Непонятно почему она безо всякого страха открыла оконную раму и высунулась вниз.

— Вам нужна помощь? — крикнула Лоэтта прохожему.

Он остановился, огляделся по сторонам, потом поднял голову. Его высокая, широкоплечая фигура отбрасывала невероятных размеров тень.

— У меня закончилось горючее. Как раз рядом с вашей деревней, — сказал незнакомец. Ветер трепал его темные волосы.

Наверное, в его глазах, или, может быть, в весеннем воздухе было нечто особенное. Лоэтта представила себя прекрасной принцессой из сказки.

— У меня нет машины. Но я могу сходить в ратушу, там сейчас свадьба. Кто-нибудь из наших ребят подвезет вас и поможет заправиться.

Незнакомец смущенно кивнул. Подошел чуть поближе и тихо, будто раскрывая Лоэтте какую-то тайну, сказал:

— Считается, что все мужчины разбираются в железках. Но я, знаете ли, терпеть не могу копаться даже в собственном двигателе. Может, вы покажете, где ближайшая заправка?

Будто бабочки затрепетали крыльями в груди Лоэтты, когда незнакомец заговорил. Целый рой бабочек. Трепет их крыльев вскружил голову, сделал девушку смелой и дерзкой.

— Уже ночь, и все закрыто, — ответила она. — Можете зайти в дом, позвонить и вызвать аварийную машину из Пирра.

Лоэтта открыла ему дверь. Незнакомец покорил ее своей обходительностью. Лоэтта завороженно ловила каждое его слово. Невероятно, но она говорила с ним, смеялась вместе с ним. Лоэтта, самая застенчивая женщина на земле, влюбилась в случайного ночного прохожего с первого взгляда. Без раздумий и сомнений она занималась с ним любовью. Сомнения пришли потом. После того, как Бурке не вернулся.

Лоэтта верила: он приедет, как только закончит дела дома.

— Через два месяца, не больше, — хрипло шептал он, когда они поцеловались в последний раз.

Она верила ему душой и сердцем. Лоэтта терпеливо ждала обещанные два месяца, но… дни превращались в недели, недели — в годы. Ее сердце было разбито, а от мечты не осталось ничего.

В свои тридцать три года Лоэтта оставалась наивной простушкой. После единственной ночи с Бурке у нее не было ни одного мужчины. Одиночество иссушило душу. Она больше не хотела и не ждала повторения той встречи. Ни с ним, ни с кем-либо другим.

Лоэтта смотрела на ярко освещенные окна «Бешеной лошади» и думала про неожиданное возвращение Бурке. Оно всколыхнуло слишком много неприятных воспоминаний. Когда Бурке сказал: «Поговорим потом», — она не почувствовала ничего, даже самой слабой искры надежды. Прошло три часа. Он не придет. Когда же она, наконец, повзрослеет?

«Я изменилась», — мысленно произнесла Лоэтта. Да, она уже не та, что два с половиной года назад. Спасибо судьбе. День за днем Лоэтта вытравливала из себя застенчивую тихоню и, хоть и с трудом, но смогла как-то приспособиться к бурлившей вокруг жизни. Постепенно она пришла к выводу, что ей нравится новая Лоэтта Грехэм. Она, конечно, как была скромницей, так и оставалась ею, но замкнутость и привычка краснеть по каждому пустяку остались в прошлом. Свершилось, она выбралась «из скорлупы». Теперь у нее есть друзья, есть к чему стремиться. Она приобрела ресторан и эту квартиру.

Больше Лоэтта не будет краснеть каждый раз, вспоминая, как Бурке обнимал ее.

Больше не будет воскрешать в мыслях каждую малейшую подробность той ночи.

Больше не будет сидеть и ждать, вздрагивая от каждого шороха, и прислушиваться к шагам на лестнице.

— Привет, Лили.

Лоэтта резко обернулась, машинально поправила волосы. В дверях стоял Бурке. Она закрыла глаза. Снова открыла: Бурке не исчез. Лоэтта попыталась успокоиться, взять себя в руки.

— Можно войти?

Лоэтта кивнула. Она хотела ответить, но не смогла, в горле стоял комок.

— У тебя красиво, — Бурке огляделся. — Все изменилось. Стало гораздо просторней и… уютней.

Она прожила в этой квартире три года, но купила ее только год назад. Мэлоди с Клейтом, когда узнали, что у них будет второй ребенок, предложили Лоэтте купить ресторан. Она с радостью согласилась. Вложила деньги, которые остались у нее после смерти мамы. Сделала ремонт. Лоэтта поразила всех, да и сама была удивлена, что у нее оказался талант декоратора. Эта квартира была самой большой гордостью Лоэтты.

— Как ты себя чувствуешь?

Он, вероятно, имел в виду обморок, о котором Лоэтта успела уже позабыть.

— Прекрасно, а ты? Насколько я понимаю, ты припас для меня душераздирающее объяснение своему двухлетнему отсутствию… Можешь не трудиться, в нем нет необходимости.

Бурке удрученно кивнул.

— Ты права. Я заслужил такой прием. Думал позвонить тебе. Написать. Но решил, что легче попросить прощения, чем разрешения вернуться.

Лоэтта стояла неподвижно, борясь с искушением предложить Бурке присесть. Прежняя Лоэтта наверняка уже порхала бы вокруг дорогого гостя. Но прошлого не вернуть. Пусть говорит, зачем пришел и убирается отсюда.

— Должна тебе сказать, что легкий путь не всегда бывает правильным, — откликнулась Лоэтта.

Бурке прошелся по комнате, подошел к стене, где висела полка с несколькими фотографиями. Медленно повернулся к ней. Во всех его движениях сквозила грация дикого, красивого животного. В нем жили сила, энергия. Это угадывалось во всем: в походке, разговоре, взглядах на нее.

— Неважно, что ты подумала. Но мне совсем не просто было уйти два года назад, — тихо сказал он.

Лоэтта кивнула. Странно, когда они впервые встретились, никакой неловкости не было и в помине. Конечно, в то время их не разделяли два с половиной года душевных мук, ожидания, надежды и неизвестности.

— Бурке, что ты здесь делаешь?

Бурке посмотрел на нее и забыл то, что собирался сказать. Когда они познакомились, на Лили было простое, чуть ли не монашеское платье из хлопка. Сегодняшние юбка и свитер не отличались особой сексуальностью, но прекрасно облегали ее фигуру. Подчеркивали, а не скрывали ее.

— Ты прекрасна как картинка.

Бурке хотелось, чтобы она улыбнулась. Но Лили презрительно сказала:

— И тебе, и Уэссу не мешало бы научиться быть более оригинальными.

Бурке насупился, он заметил на низком столике, прямо перед собой вазу с цветами.

— Страйкер успел отправить тебе цветы?

Лоэтта пожала плечами.

— Похоже, он таскает их из «Бешеной лошади».

— Можно я прочту карточку?

— Не смущайся.

Неряшливым мужским почерком там было написано: «Розы красные, фиалки как на картинке. Дарю тебе эти цветы, но я не поэт».

Он насмешливо фыркнул.

— И ты собираешься замуж за человека, который пишет такие стихи?

В глазах Лоэтты мелькнуло нечто среднее между обидой и досадой.

— Уэсс ковбой, а не писатель.

Бурке покачал головой.

— Что ж, в его послании есть определенная доля искренности.

— Уэсс Страйкер всегда искренен.

Разговор не нравился Бурке. Он пришел, чтобы попытаться объяснить ей, что с ним произошло. А вовсе не обсуждать взаимоотношения Лили с другим мужчиной. Этого ему хотелось меньше всего.

Лили, расхаживая по комнате, говорила:

— Когда я была ребенком, каждый кому не лень издевался и мучил меня. Уэсс, один из немногих, всегда улыбался и относился ко мне по-дружески.

— Давно ты встречаешься со Страйкером?

— Несколько недель, считая сегодняшний день.

— Ты любишь его? — Бурке вдохнул аромат ее духов. Вопрос — «Ты любишь меня?», — который он собирался задать, остался невысказанным.

— Не твое дело, Бурке.

Он пулей пронесся через комнату. Теперь их разделяли только кофейный столик с хилым букетом.

— Может, и не мое, — сказал Бурке, понизив голос. — Но все-таки интересно. Будила ли ты его в полночь нежным шепотом и поцелуем?

Все внутри Лоэтты похолодело, щеки горели. Будь он проклят, что напомнил о ее распущенности тогда, ночью. Будь он проклят за то, что с каждой минутой ее сердце сжимается все сильнее и сильнее. И за тепло внизу живота. Бурке ей безразличен, безразличен, безразличен!

— Наверное, ты удивишься, — она повернулась к Бурке спиной и невидящим взглядом посмотрела в окно, — но я не прыгаю в постель с каждым, кто даст мне пятидолларовую купюру на чай.

— Я не это имел в виду, черт побери.

Лоэтта медленно повернулась, юбка зашелестела, локон упал на лоб. Дрожащими пальцами она поправила волосы.

Лили изменилась, подумал Бурке. Ее голос остался тихим, глаза были по-прежнему серыми, но сейчас они смотрели по-новому, с осуждением.

Бурке обидел ее. И Лили уже вынесла ему приговор, даже не выслушав оправданий и объяснений. Ее можно было понять. Два с половиной года — это очень много. Он знал это, как никто другой.

И у него нет права расспрашивать Лили, нет права переубеждать ее. У Бурке вообще не было никакого права приходить сюда. Но он хочет быть вместе с Лили. Неважно, пусть она думает, что два с половиной года назад Бурке воспользовался ситуацией. Тогда Лили изменила все его планы одной-единственной улыбкой, от которой замирало сердце. Но сейчас ему уже не увидеть этой улыбки.

— Ничего не хочешь мне сказать? — спросил Бурке.

Наверное, Лили понадобилось много мужества, чтобы взглянуть на него так. А Бурке стоило больших усилий не сдвинуться с места.

— Не появись я сегодня вечером, ты бы сказала Страйкеру «да»?

Она расправила плечи, вся напряглась как натянутая струна.

— Честно? Не уверена на сто процентов, но я думала сказать Уэссу: «может быть». Он на глазах у всех превратил свое признание в шутку. Уэсс очень терпеливый и очень забавный парень. — Лоэтта замолчала, глядя вдаль. — И очень честный.

В душе Бурке зашевелился целый клубок разных ощущений. Зависть, злость и, наконец, мрачное понимание того, что все кончено.

— Да, он само совершенство, Лили, — заключил Бурке.

Он взял пальто и, развернувшись на каблуках, пошел прочь.

Дверь резко захлопнулась, шаги Бурке по лестнице эхом прозвучали в маленькой квартире Лоэтты. Опустив руки, она смотрела на эту дверь. Интересно, почему не было слышно как он зашел?

Лоэтта считала, что все идет как надо, она ничего не упустила. Вплоть до момента, когда Бурке произнес ее имя. Разговора не получилось. Ну и ладно. Главное, она не выдала своих истинных чувств и не призналась, как ждала два месяца, когда еще верила в его возвращение, а потом медленно умирала с каждой проходящей неделей.

Лоэтта сдерживала свои чувства, казалась сильной все время, пока он был здесь.

И даже тогда, когда Бурке ушел, назвав ее Лили.

Она машинально взглянула в окно. Лоэтте не хотелось смотреть Бурке вслед, но было поздно. Лоэтта вспомнила, как давно, апрельской ночью, Бурке смотрел на нее снизу вверх, с середины улицы. Сегодня он уходил по тротуару быстро и решительно. Ветер трепал за его спиной черные полы пальто. Сегодня Бурке не оглянулся на ее окно.

— Лили, — шептала она той ночью. — Меня зовут Лили Грехэм.

Он сжал ее руку, ничего не требуя, но достаточно твердо, чтобы Лоэтта поняла, как ему хорошо с ней. Удивленно улыбнулся. Это прикосновение разожгло в ней пожар. Лоэтта говорила и делала такое, чего никогда раньше не говорила и не делала.

Не забыть его проникновенного голоса. Бурке сказал, что имя ей очень подходит. Не забыть, как ночью и мимолетным утром Бурке нежно шептал ее имя: Лили.

Ах, Бурке. Зачем ты вернулся, напомнив обо всем, чего мне так не хватало эти годы.

Сегодня Бурке напомнил ей о Лили.

Горя от стыда, Лоэтта склонила голову. Ей всей душой захотелось стать такой же смелой, как Лили. Хотя бы наполовину похожей.

Через секунду чашка была у Лоэтты в руках, еще через секунду она грохнулась на пол. Лоэтта равнодушно наблюдала, как чашка разлетелась на кусочки.

— Скользкие чертовки, верно? — по-детски улыбаясь, спросил рыжий Джейсон Такер, двадцатитрехлетний помощник ранчеро. Этот парень, как и Лоэтта, еще не разучился краснеть по поводу и без повода.

Кивнув, она опустилась на корточки, собрала осколки уже второй чашки, разбитой за сегодняшнее утро. Если так пойдет и дальше, к обеду понадобится новый набор посуды.

Впрочем, посетители, хорошо относившиеся к Лоэтте, вполне снисходительно воспринимали ее необычное состояние.

Джед Харли только крякнул, когда Лоэтта пролила молоко ему на колени. Бумер Браун и глазом не моргнул, увидев, что его кофе плещется не только в чашке, но и в блюдце. Его жена, Дора Ли, хозяйка салона «Бешеной лошади», пристально взглянув на нее, понимающе улыбнулась. Клетус Маккалли безропотно съел подгоревшую яичницу, правда, не удержался, заметив, что Лоэтта распрыгалась сегодня, как кошка на раскаленных углях.

Он прав. Лоэтта подскакивала от каждого звонка колокольчика на входной двери.

Лоэтта не сомневалась, что все, кто по обыкновению пришел позавтракать сюда, заметили ее взвинченность и рассеянность. Видимо, они подумали, что маленькая, застенчивая Лоэтта Грехэм слишком разволновалась. Еще бы! У нее появилось два претендента на руку и сердце. Они понятия не имели, какое чувство вины Лоэтта носила в душе, тяжелее камня.

Оставив посетителей, Лоэтта принялась освобождать столы от грязной посуды.

— Девочка, найдется минутка?

— Клетус! — Лоэтта обрадовалась. — Да-да, конечно, найдется. Что случилось?

Старик щелкнул подтяжками и покачал головой. Потом с опаской взглянул на дверь.

— Я скрываюсь от этих… этих чудовищ.

Лоэтта глубоко вздохнула и улыбнулась.

— Гэсси и Адди Гуннингхэм снова сравнивают тебя с очередной кинозвездой, Клетус?

— Кино! Эта парочка охотится за мной, как кошка за мышкой. Так же хитры и так же упрямы. Что хуже всего, они не понимают, когда им говоришь «нет».

Гэсси Гуннингхэм и ее сестра Адди переехали в город пару лет назад, незадолго до этого они выиграли в лотерею в Висконсине, где раньше жили. Обе отличались эксцентричностью и крайним легкомыслием. Сестрам было уже за шестьдесят, замужем они не были. Они объявили себя «хорошими девчонками в самом расцвете сил» и усиленно искали «приличных мужчин», конечно, подходящих им по возрасту.

Лоэтта старалась успокоить старика:

— Они одиноки, Клетус. Гэсси и Адди даже в мыслях не хотели обидеть тебя.

— Да? Хорошо, я тоже не желаю им зла, но иногда безвыходные ситуации заставляют человека идти на крайние меры. Я посижу у тебя? Мэлоди против этого никогда не возражала. Даже радовалась. Я мог подменять ее ненадолго…

Лоэтта оставила посуду. Она внимательно посмотрела в мудрые карие глаза Клетуса и сказала:

— Почему ты думаешь, что мне нужно куда-то отлучиться?

— Разве нет?

Пожалуй, расспрашивать Клетуса бесполезно. Все равно не скажет, как догадался. Маккалли был немногим выше Лоэтты, но казался ей очень большим. Она закрыла глаза, мысленно, призвала себя быть мужественной. Сняв фартук, она протянула его Клетусу. Уходя, чмокнула его морщинистую щеку.

— Теперь я знаю, почему у Мэлоди доброе сердце.

— Давай обойдемся без сантиментов, девочка. Если выйдешь через заднюю дверь, никто не заметит, что ты ускользнула.

Лоэтта вытерла руки салфеткой. Стараясь не шуметь, сняла с вешалки пальто и быстро, пока окончательно не сдали нервы, вышла на внутренний дворик и направилась на улицу Кастера, в единственный здесь кабинет врача.

Бурке расхаживал по комнате, вернее, слонялся из угла в угол. До переезда в Джаспер-Галч он заключил с доктором Масеем сделку. Одним из условий сделки и была эта квартира рядом с медицинским кабинетом. Бурке с легкостью оставил Сиэтл вовсе не из-за его сырого климата. Уже очень давно он чувствовал недовольство собой, нигде не находил места, был словно отрезан от жизни. Тридцатипятилетний врач в престижной городской больнице ощущал себя скорее клерком, чем терапевтом. С тех пор, как Бурке очутился в этом странном городке, населенном чудаками, он думал, каково это: всю жизнь лечить одних и тех же людей, ходить на дом к больным, помогать при родах. Наблюдать, как взрослеют вчерашние младенцы, как сами обзаводятся семьями… Мечты… Конечно, в его мечтах Лили бежала ему навстречу с распростертыми объятиями…

Оказалось, что Лили не существует. Она всего лишь миф, фантазия. Лоэтта — реальность. Эта женщина говорила с Бурке как со страшным грешником, который совершил множество страшных ошибок.

Да, конечно, ему приходилось ошибаться. Иногда. Интересно, как Господь определяет — прав человек или нет? Оправдывают ли хорошие намерения сомнительные поступки? Бурке приехал сюда с лучшими намерениями. Посмотрим, куда они его приведут.

Господи! Опять Бурке думает о ней. Ему тридцать пять. Возраст, когда женские образы уже не должны мучить по утрам. Бурке быстро подошел к шкафу, сорвал крышку с ящика, в котором лежали книги, и начал расставлять их на верхней полке.

Во входную дверь постучали. Бурке крикнул, не отрываясь от книг:

— Входите. Открыто.

Щелкнула ручка замка, дверь со скрипом приоткрылась.

— Так быстро вернулись с вызова? — не оборачиваясь, спросил Бурке.

В комнате воцарилась тишина. Он оглянулся и увидел Лили. Она стояла у распахнутой двери, тусклое ноябрьское солнце освещало ее. Лили сжимала сумочку так, что суставы пальцев побелели.

— Проходи, — пригласил Бурке.

Лили нервно облизнула губы.

— Я сейчас уйду. Просто хотела сказать, что меня зовут Лоэтта. Но отец часто называл меня Лили.

Бурке смотрел на Лили и видел, что она напугана. Да и как может быть иначе? Он обидел ее, и Лили боится получить новый удар.

— Теперь буду знать, что ты всегда говоришь правду. — Он положил толстую медицинскую книгу обратно в картонный ящик.

Лили моргнула и нервно вздохнула. Господи, как же ему нравится тепло в ее глазах и румянец на щеках. Сильное чувство захватило Бурке. Простое, земное и очень приятное. Бурке шагнул к ней.

Лоэтта машинально отступила назад.

— Ну… э-э… гм. — Лоэтта с трудом сдержала стон. Куда подевались ее холодная сдержанность и здравый смысл? — Мне пора.

— Уже?

Бурке подходил все ближе. Она выпалила первое, что пришло в голову:

— В это время ко мне приходит Изабель. После смерти мамы она осталась совсем одна, когда не застает меня на месте, то очень волнуется.

— Изабель знает про нас… Лоэтта? — Бурке не очень уверенно произнес имя.

Лоэтта привыкла к постоянно меняющемуся звуку ветров Южной Дакоты. Слыша гул ветра после полуночи, она каждый раз вспоминала Бурке. Наверное, так будет всегда. Его голос похож на этот ветер: глубокий вздох, нежная мольба, медленно пронизывающая ее душу насквозь.

— Так знает? — тихо переспросил он.

С трудом Лоэтта взяла себя в руки, выпрямилась и вскинула подбородок. Глядя в напряженное лицо Бурке, сказала:

— Можешь не беспокоиться, Бурке. Я никому не разболтала о нашем маленьком приключении.

— Ты называешь то, что случилось между нами, приключением?

Лоэтта смутилась.

— А как бы ты это назвал? — решилась спросить она.

В глазах Бурке вспыхнул злой огонек, подбородок напрягся.

— Конечно, не приключением. Это было серьезно.

Он обнял Лоэтту, прежде чем она успела отступить назад. «Сейчас он меня поцелует», — подумала Лоэтта.