Заслуженное счастье

Глава четвертая

Когда глаза Бурке привыкли к полумраку зала, он увидел рядом с собой Лили.

— Завтрак заканчивается в десять, — масляным голоском объявила женщина, стоящая рядом с Лоэттой.

Бурке, пожав плечами, снял пальто.

— Я уже позавтракал. — Он быстро взглянул на Лили. — Мы с Ли… Лоэттой договорились о встрече.

Лоэтта очнулась. Бесполезно раздумывать над тем, почему она стала такой рассеянной. Бурке Кинсайд мог вывернуть Лоэтту наизнанку одним взглядом, но, когда он дарил ей улыбку, полную обещаний и маленьких тайн, колени предательски слабели, а способность спорить сводилась к нулю. Бурке вызывал в ее душе смятение и хаос.

— Изабель, я обещала Бонни Трамбл, что навещу ее сегодня утром. Мы хотели обсудить несколько песенок для детского праздника. Боюсь, что сегодня я не успею. Ты могла бы заскочить в «Клип&Керл» и извиниться перед Бонни?

Изабель скорчила недовольную гримасу, но кивнула и вышла. Лоэтта повернулась к Доре-Ли, которая шутливо помахала рукой.

— Мне не нужно давать поручений. Ухожу, ухожу.

Через минуту колокольчик снова звякнул. Лоэтта и Бурке остались одни в пустом ресторане. И Лоэтте очень не хотелось задавать вопрос, который она должна была задать.

Бурке наблюдал за Лили, видел, как меняется ее лицо. Мысли Лили легко было прочитать, но вот убедить ее в чем-то гораздо труднее. Бурке нарушил, наконец звенящую, гулкую тишину:

— По дороге встретил одного старика, он сидел на скамейке за углом. Старичок сообщил, что Джози все утро бегала с цветами в ресторан. Лилии мне знакомы. А остальные букеты? Все от Страйкера?

Она облизнула пересохшие губы и смело посмотрела Бурке прямо в глаза.

— Тебя это волнует?

— Волнует? — Бурке глубоко вздохнул. Да, когда два дня назад Страйкер опустился на колено и попросил руки Лили, ему пришлось поволноваться. — Почему я должен беспокоиться? Вся наша жизнь — любовь и война, разве не так?

Лили пропустила последнюю фразу мимо ушей. Она подошла на несколько шагов ближе.

— Бурке, зачем ты вернулся?

Он услышал, как зашелестела юбка Лили, представил шелк и кружева тонкого белья. Несколько лет назад под пуританским хлопковым платьем он обнаружил нейлоновые чулки до бедер и был приятно удивлен. Белая блузка с острым воротничком, облегающая узкие бедра темно-коричневая юбка, которые были на Лили сегодня, безусловно, более женственные, чем бесформенное хлопковое платье. Бурке вспомнил прозрачный бюстгальтер и трусики, помещающиеся в ладони. Интересно, надела ли она их сейчас? Бурке уже не мог думать ни о чем другом. Он выяснит это.

Но сначала нужно честно ответить на вопрос Лили. Не отводя от нее глаз, Бурке начал говорить:

— Я приехал в Джаспер-Галч, чтобы заниматься медицинской практикой, лечить людей. Мне здесь нравится, Джаспер-Галч — прекрасное место для семьи, детей. — При этих словах Лоэтта сморщилась, как от боли. Бурке добавил: — Еще я связан с этим городом. Пытался забыть, но не смог.

— Значит, ты пытался забыть?

Бурке скрестил руки на груди. Черт возьми, если он сможет не думать о ней, жизнь станет намного легче. Он быстро подошел к стойке, где стояли корзинка с яблоками и старомодный кассовый аппарат. Прищурившись, повернулся, чтобы снова посмотреть на Лили.

— Обычно я не занимаюсь любовью второпях. Можешь не верить, но у меня больше не было такой ночи за всю жизнь. При одном воспоминании о ней я весь горю.

Лоэтта поклялась, что теперь будет смотреть Бурке только в лицо. От собственных фантазий она смущенно покраснела. Нужно охладить этот неуемный пыл, иначе все зайдет слишком далеко. Кажется, она знала, что делать.

Вытянув руки вперед, Лоэтта крикнула:

— Не двигайся!

— Именно этих слов я ждал от тебя.

Бурке замолчал, прерывисто дыша. И хрупкая баррикада, которой она оградила свое сердце, была сметена в одно мгновение. Лоэтта развернулась и отбежала за столики. Скоро их заполнят пришедшие на обед посетители.

— Когда ты не вернулся, — говорила она, лавируя между столами, — я обещала себе и Богу, что ты больше никогда не сможешь причинить мне боль, никогда не подойдешь ко мне, потому что я не позволю. Разве у меня нет гордости? Я смогла купить ресторан, а потом встретила хорошего парня. Он настоящая находка.

Бурке подходил все ближе и ближе к ней. Кажется, последняя фраза ему не понравилась.

Лоэтта прекратила метаться между стульями и глубоко вздохнула. Бурке в ее собственном ресторане смотрел на все так, будто каждая вещь здесь уже принадлежит ему. А Лоэтта только и мечтает поскорее очутиться в его объятьях.

— Нечестно играете, доктор.

— Лоэтта, — сказал он, как будто пробуя имя на вкус, — это не игра. Для меня. И никогда не была игрой.

Больше всего на свете ей хотелось поверить ему! Лоэтта даже закрыла глаза. Когда она открыла их, Бурке был рядом и склонялся все ближе. Его губы чуть раскрылись, и…

— Доктор!

Дверь с грохотом распахнулась. Лоэтта и Бурке отскочили в разные стороны.

— Джейсон! — воскликнула Лоэтта. — В чем дело?

— Бумер, — закричал Джейсон Такер, подручный одного из местных ранчеро. — Он сильно поранился.

Бурке уже шел к выходу.

— Так, сумка в машине. Я припарковался прямо перед домом. Поехали.

Лоэтта схватила пальто Бурке и вышла на крыльцо вслед за ними. Несколько пожилых горожан, заметивших возню у парикмахерской, направлялись туда.

— Что случилось? — крикнул один из них.

— Бумеру не повезло, — ответил Джейсон. — Ему срочно нужен доктор.

— Его забодал бык, которого недавно купили?

— Он упал с лошади?

— Запутался в колючей проволоке?

Джейсон покачал головой.

— Бумер чинил крышу и свалился вниз. Джед Харли видел это и позвонил в офис доктора Масея, но там никого не оказалось.

— Масей сейчас у Карла Гансона. — сказал Бурке, доставая сумку с заднего сиденья.

— Я знаю, — ответил Джейсон. — Кристал говорила то же самое. Она мне и сказала, что вы в ресторане.

Лоэтта придержала дверь машины.

— Ранчо Бумера далеко отсюда? — спросил Бурке.

— Всего восемь миль, — сообщила Лоэтта. — Но дорога проселочная и много поворотов. Можешь заблудиться.

— Тогда поведешь ты.

— Парень, тебе что, жить надоело? — поинтересовался кто-то.

— Лучше поищи другого водителя, — добавил еще один ковбой.

— Послушай, доктор Кинсайд, — робко сказал Джейсон Тукер, — Лоэтта, конечно, мастерица по части персикового пирога, а перец чили у нее получается не хуже, чем когда-то у Мэлоди. Но она за всю жизнь даже близко не подходила к машине. Я прав, Лоэтта?

Лоэтта смотрела на Бурке. Она знала, что щеки горят от стыда. Гордо вскинув подбородок, Лоэтта сказала:

— Да, ты прав, Джейсон, отвези Бурке на ранчо Бумера. Я предупрежу Дору-Ли.

— Вызови «скорую помощь», — попросил Бурке, залезая в грязный грузовичок Джейсона Такера.

Лоэтта кивнула и протянула Бурке пальто. Она проводила взглядом автомобиль, пока он не исчез за поворотом. Клетус бросился в ресторан вызывать «скорую». А Лоэтта побежала на другую сторону улицы, чтобы сообщить Доре-Ли печальное известие.

— Упал с крыши?

— С чего ему взбрело в голову чинить крышу?

— Вы же знаете Бумера. Он думал, это поможет ему уговорить Дору-Ли выйти за него замуж.

— Да? Боюсь, что сейчас ему нужна не столько жена, сколько сиделка.

— Что верно, то верно. Знаете, как говорят? Чем больше человек, тем быстрее он падает.

Лоэтта не прислушивалась к разговорам вокруг. Она ходила по залу с графином в руках, доливала кофе в чашки и подавала десерт.

— Слышал, Дора-Ли обещала, если Бумер еще раз так сделает, она просто убьет его.

— А я слышал, док Кинсайд творил чудеса.

Лоэтта насторожилась. От одного упоминания о Бурке у нее сразу перехватило дыхание. Клетус Маккалли быстро взглянул на нее, но ничего не сказал, когда из рук Лу на его тарелку выпал кусок пирога. Когда Лоэтта захотела забрать его, Клетус прикрыл ее руку загрубевшей ладонью и сказал:

— Не волнуйся, девочка.

Через силу улыбнувшись, она пошла к стойке. Там ее ждали, чтобы расплатиться за обед, два брата — старики Эвертс.

— На сей раз Бумер легко отделался. Говорят, у него легкое сотрясение мозга и сломана нога. И то и другое поправимо. Зато теперь будет осмотрительней, — сказал старый Хэл.

— Да уж, — проворчал Рой. — Все под богом ходим, а этим юнцам лишь бы свою удаль показать. Так и шею свернуть недолго.

Лоэтта пробила чек. Она удивилась, что Бумер, которому исполнилось тридцать девять, попал в разряд «юнцов».

— Одно я знаю точно. Док Масей знал, что делал, выбирая себе помощника. Говорят, что доктор Кинсайд посмотрел глаза Бумера, прощупал его и привел в чувство за одну минуту. Руки золотые у нашего нового доктора, — сказал Хэл.

Лоэтта посмотрела по сторонам, удивленная молчанием остальных. Никто не услышал подтекста в щедрой похвале Хэла. Будь на его месте местные ковбои, то они наперебой принялись бы рассказывать, что Лоэтте наверняка известно, какие золотые руки у нового доктора.

Ей следовало только радоваться их молчанию. Женщин здесь изводят недвусмысленными шуточками даже без повода. Лоэтта не хотела быть предметом шуток. Она хотела одного: чтобы ее принимали такой, какая она есть. Кажется, жители Джаспер-Галча по-прежнему видели в ней тихоню дочку бывшего церковного органиста, заливавшуюся краской смущения по любому поводу.

Она сливала грязную воду, когда услышала настойчивый автомобильный гудок. Лоэтта открыла окно, выглянула наружу.

— Что это… — Она вытерла руки фартуком и выбежала во двор. — Что ты вытворяешь, Бурке Кинсайд?

Бурке остановился прямо у входа, опустил стекло. Холодный ветер пронизывал насквозь тонкую юбку и блузку Лоэтты.

— Садись, — сказал он, убрав руку с руля.

— Что?

Бурке подвинулся на другое сиденье, ей пришлось подойти поближе, чтобы видеть и слышать его.

— Садись.

Лоэтта молча смотрела на руль и пустое водительское сиденье.

— Бурке, что ты задумал?

— Тебе пора научиться водить. Считай, что сегодня первый урок.

Ореховые глаза Бурке притягивали. Неужели он прочитал ее мысли? Лоэтта посмотрела на шикарный черный автомобиль. Огляделась вокруг. Как она и подозревала, автомобильный гудок Бурке переполошил всю Главную улицу. На пороге парикмахерской стояли Клетус Маккалли и пара пожилых горожан. Из-за двери «Бонни Клип&Керл» высунулись Эдит Фергюсон и Бонни Трамбл.

— В чем дело? — окликнул ее Бурке. — Тебе никогда не предлагали сесть за руль и поучиться вождению?

— Нет, — ответила она, стуча зубами. — Никто и никогда.

— Ну? — весьма вызывающе произнес Бурке.

Лоэтта неуверенно поежилась.

— Собираешься стоять здесь на холоде? Или хочешь научиться водить?

Она быстро взглянула на ресторан. В окнах горел свет, но все равно в ближайшие часа два сюда никто не зайдет. Значит, время есть. Вот хватит ли у нее смелости?

Да. Да, конечно, она справится. Если не будет медлить, если не уступит страхам и сомнениям, которые были в ней с раннего детства. Обязательно справится.

Боясь передумать, Лоэтта открыла дверь и легко опустилась на сиденье. От безумного, дикого чувства свободы, по всей спине побежали мурашки. Еще один шаг из тесной скорлупы, из маленького мирка сделан.

Бурке, склонившись к ней, нажал какую-то кнопку, и стекло плавно поднялось. Он не спешил выпрямляться, отодвигаться, хотя больше ничего не нажимал. Его лицо было совсем близко, плечом Бурке касался ее, а рукой опирался на сиденье в опасной близости от бедра Лоэтты. На секунду исчезло все: смущение, любопытные люди вокруг, ее страхи. На секунду они остались вдвоем, одни, в роскошном автомобиле. И Лоэтта снова превратилась в Лили, уверенную в себе, своих чувствах, в мужчине, который был рядом.

— В городе только и говорят, как ты определил, что случилось с Бумером за одну минуту. Ты уверен, что хочешь учить меня вождению?

Бурке изучал лицо Лили не спеша, внимательно рассматривая каждую черточку. От холодного ветра ее щеки раскраснелись. Но серые глаза Лу потемнели не от холода. Она была похожа на испуганную лань. Странно, что вокруг нее не вился рой поклонников. Хотя… Здешние кавалеры привыкли к Лоэтте, ее красоту и доброе сердце воспринимали как само собой разумеющееся. Такое Бурке мог понять. Но он не мог понять одного: почему эта девушка так низко себя ценит?

«Сколько раз Лу повторяла: Он прекрасная партия для такой женщины, как я». Бурке вспоминал разговоры о детстве Лоэтты, об отце, который обожал девочку, но очень рано умер, о заботливой маме, которая ее вырастила. «Застенчивая, невзрачная Лоэтта». Так описывали Лу практически все джентльмены Джаспер-Галча за очень редким исключением.

Когда они встретились впервые, Лили не была ни робкой, ни застенчивой. Один взгляд в глубокие серые глаза, и он потерял рассудок. Одно прикосновение руки, мягкое дуновение губ Лили связали их навсегда. С тех пор где-то в глубинах памяти у Бурке осталась потребность в ней. Там, за стеклами автомобиля, свистел ветер. Но здесь ему и Лили было тепло. И никого рядом.

— Скажи мне, что делать?

Вздохнув, Бурке представил, что его мечты превращаются в реальность. Она склоняется еще ближе, обнимает его за плечи и целует…

— Мы стоим на месте. Значит, ты не хочешь меня учить? — прошептала Лили.

А Бурке хотелось целовать ее.

— Я имела в виду, — продолжила Лили, облизнув губы. — Твоя машина застрахована?

— Застрахована ли моя машина?

Он понял. Урок вождения. Она говорит о вождении, а вовсе не о поцелуях. Не о том, что мечтает расстегнуть блузку, снять с него брюки и…

— Никогда не спрашивай врача о страховом полисе, — сказал он. Собственный голос хриплым эхом отдавался в голове. — Еще, Лоэтта, запомни. Я счастлив, что был у тебя первым. Не могу забыть об этом. До сих пор. — Бурке отодвинулся на пассажирское сиденье. — Включи зажигание поворотом ключа.

Ее пальцы немного дрожали, но двигатель завелся и заурчал, как кот, растянувшийся на солнышке.

— Так, правильно. Теперь поставь ногу на тормоз, очень осторожно переключи рычаг передачи в положение «задний ход».

Передача с щелчком переключилась на «задний ход», отчего Лили подскочила на сиденье.

— Теперь убери ногу с тормоза и слегка нажми педаль газа.

Бурке не сдержал улыбки, когда Лили, едва автомобиль начал двигаться, резко надавила на тормоз.

— Попробуй еще раз, — сказал он. — Там никого нет. Поняла? Отсюда, до окраины вашей деревни доехать проще простого. А когда мы окажемся в чистом поле, от тебя потребуется только одно: держаться подальше от обочины.

Лоэтта крепко вцепилась в руль.

— Хорошая девочка, — сказал Бурке, когда они медленно поехали вниз по Главной улице. — А теперь посмотрим, сможешь ли ты разогнаться быстрее пяти миль в час.

— Как здорово! Здорово! Здорово! Бурке, я веду машину. И это не сон!

Бурке поудобнее расположился на сиденье, глядя на тонкий профиль Лили. Непокорные волнистые пряди выбились из-под заколки. Хотя подбородок Лили был напряжен и дрожал, на полуоткрытых губах время от времени играла торжествующая улыбка.

— У меня получилось!

Бурке кивнул.

Лоэтта повернулась к нему.

— Бурке, я не верю, что сделала это.

Он кивнул второй раз, улыбнулся и застыл. Прямо перед машиной, как раз на стороне Бурке, возвышался крепкий почтовый ящик.

— У-упс! — Лоэтта повернула руль, больше она не спускала с дороги глаз.

— Молодец. Ты делаешь все, как надо.

— Правда? — Она помолчала и удивленно добавила: — Я действительно справилась. Только посмотрите на меня. Серая мышка Лоэтта Грехэм может делать все. Водить машину, содержать ресторан. Даже сдержать данное себе слово и не целовать Бурке. Йеху! Я могу сделать все, что задумала.

По радио передавали старую мелодию в стиле кантри. Сердце Бурке отбивало удары в такт музыке. Почему же Лили поклялась не целовать его? Этот вопрос не выходил у Бурке из головы.

Он контролировал каждое движение Лили. И конечно, заметил, как она слегка отпустила руль. При повороте автомобиль занесло, но Лили быстро выровняла машину. Значит, девочка умеет слушать и очень легко учится. Впрочем, он понял это еще два года назад, впервые оказавшись в Джаспер-Галче.

— Скоро будет мостик через Сахарный ручей, — сказала она, и резко нажала тормоз. Оба одновременно качнулись вперед.

— Почему ты остановилась? — Вопрос Бурке прокатился, как раскат грома. И почему, черт побери, ты отказываешься целовать меня? — думал он.

Лоэтта покосилась на Бурке, потом на мостик, чуть припорошенный пушистым белым снегом.

— Дорога свободна, — сказал Бурке. — Давай, Лили. Ты сможешь. Просто ориентируйся на центр моста.

Он мог поклясться, что быстрее прошел бы через этот мост пешком. Но каково же было удивление и радость Лили, когда она преодолела преграду! Она остановилась, переключила рычаг на «парковку». Оглянулась, чтобы посмотреть на следы от колес.

Сердце Лоэтты колотилось как после марафонской дистанции. Она глубоко вздохнула. От усталости немного кружилась голова, но на душе было радостно и легко, как никогда.

— Ты не представляешь, как тяжело бояться всего на свете и как трудно заставить себя сделать любой, даже крошечный шаг вперед. Едва ли меня можно назвать мечтательницей. И все равно обидно, когда тебя не замечают, считают самой обыкновенной, неинтересной.

— Я считаю, что ты необыкновенная, Лили.

Их взгляды встретились. Неожиданно Лоэтта подумала, что ездить на машине по дорогам, засыпанным свежим снегом, легко. Гораздо сложнее заставить себя не провести сейчас рукой по его щеке. В карих глазах Бурке с длинными ресницами, в высоких скулах, линии губ, во всем, несомненно, была какая-то изюминка, что-то дьявольски привлекательное.

Лоэтта не удержалась. Кончиком пальца она коснулась уголка его рта.

— У тебя губы поэта, Бурке.

— А ты говорила, что не умеешь мечтать.

Кажется, Бурке удается находить единственные в мире слова, способные согреть душу. Мысли спутались, Лоэтта едва не забыла о своей последней клятве. Она оглянулась назад, потом посмотрела вперед через лобовое стекло.

— Продолжим?

— Прости, что?

Почему-то захотелось улыбнуться. Бурке не так ее понял. Немного хриплый голос выдал его с головой. Бурке совсем не походил на местных мужчин. Дело не в элегантной, городской одежде и не в походке. Лоэтту всю жизнь окружали грубоватые ковбои и фермеры. Никто из них не заставлял ее сердце биться чаще. Никто задумывался над ее словами. Не видел в ней женщину. Только Бурке.

— Продолжим поездку? — Облизнув губы, она объяснила в третий раз: — Гм, я имела в виду мой урок. Долго еще ехать?

Бурке, попытался унять свои фантазии. Скорее всего, Лили просто переволновалась. Нервное облизывание пересохших губ, дрожь в руках, которые она напряженно сжала на коленях, говорили о том же. Увидев тепло в ее глазах, он почувствовал, как кровь сразу заиграла. Откашлявшись, Бурке сказал:

— Можешь ехать столько, сколько захочешь.

Лоэтта взглянула на него и улыбнулась.

— Но учти, со мной нужно быть поосторожнее. Мало ли чего я захочу?

— Чего же ты хочешь? — спросил Бурке.

Она посмотрела мимо него через правое боковое стекло туда, где Сахарный ручей поворачивал на запад.

— Я хочу всего. Я слишком мучилась от неуверенности в себе. Ну, кроме той ночи… Двенадцатилетняя девчонка, которая после школы приходит в ресторан мыть посуду, и та знает себе цену. Хали в сотни раз смелее меня. В девять лет она купалась нагишом. Я ни за что не решилась бы на такое.

Бурке все еще размышлял о решении Лили не целовать его. Не отводя от нее взгляда, он сказал:

— Для купания нагишом сейчас несколько прохладно.

Лили огляделась, их взгляды встретились. Лили мгновенно отвела глаза. Посмотрела на берег ручья, потом на свою юбку.

— Хочу предупредить, Лили, — задыхаясь, сказал он. — Если мы будем купаться без одежды, я обязательно тебя поцелую.

Он увидел, что у Лили перехватило дыхание. Она неуверенно качнула головой.

— Предпочитаю начать с чего-нибудь менее вызывающего. Послушай, Бурке, я не собираюсь нарушать свое обещание. Я не поцелую тебя до тех пор, пока не услышу, почему ты вернулся только через два с лишним года.

Смелый взгляд Лили не обманул Бурке. Она вся дрожала, как маленький зверек, попавший в ловушку. Или птенец, усевшийся на краю гнезда. Он уже расправил крылья, но ужасно боится сделать первый прыжок.

Бурке считал, что знает практически все о Лили. Но ту, которую все называли Лоэттой, он только начинал узнавать. Прекрасная, милая и робкая. Ему нравилась такая Лили. Но Лили не любила себя. Ей хотелось большего. Лоэтта стояла на краю своего уютного гнезда, готовая отправиться в первый полет. Бороться и завоевывать большой мир. Сможет ли она сделать это, если Бурке расскажет ей правду?

Слишком суровой и жестокой она была для Лоэтты.

Бурке хотел вернуться гораздо раньше. Господи, как он хотел вернуться к ней! Ему пришлось принять решение, которое было самым трудным в его жизни. И Бурке сделал выбор, пытаясь не вспоминать о прошлом, потому что знал: он не сможет жить в ладу с совестью, если поступит иначе.

Бурке внимательно, не отрываясь, смотрел в глаза Лили, которые могли разбить сердце и сжечь его дотла. Пытался собраться с мыслями, подобрать нужные слова, чтобы объяснить ей…

Не получалось. Это выше его сил.

Разве мужчина мог сказать такой прекрасной и хрупкой женщине, как Лоэтта, что он не приехал к ней два с половиной года назад потому, что женился на другой?