Застенчивая Энн

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Доминик ужасно злился. Не на Энн, на себя. Девушка, которую он должен был охранять, сначала упала в море, а потом ее номер разгромили. И он, телохранитель, не смог предупредить ни того, ни другого!

Все, что теперь ему оставалось, – это тщательно осмотреть комнаты, пытаясь обнаружить следы взлома. Но и дверь, и окна оказались в полном порядке, будто к ним никто не прикасался. Скоро должен был подъехать инспектор Верт и обследовать номер на предмет отпечатков пальцев. Но Доминик был почти уверен, что предусмотрительный злоумышленник и на этот раз не оставил никаких следов.

– Что произошло, Доминик?

В дверях возник месье Ладюри. Первое впечатление не обмануло Доминика: этот человек страшен в гневе. Сейчас он находился в крайнем раздражении, и выражение его лица пугало.

– Похоже, кто-то хочет дать понять мадемуазель Лесли, что ее присутствие здесь нежелательно.

– Это я и без вас вижу. Что именно случилось? Мне сказали, что на нее напали, столкнули в воду...

– Не совсем так. Досадный эпизод на самом деле имел место, но его причиной был самый ординарный грабитель. По крайней мере, так мне тогда показалось, хотя теперь я не уверен. Может быть, ограбление было инсценировано с целью заставить мадемуазель Лесли как можно позже вернуться в отель? Посмотрите на зеркало в ванной. Там красуется очередное послание.

Месье Бернар быстрым шагом прошел в ванную и вернулся оттуда еще более хмурым.

– Как они попали внутрь? – яростно спросил он.

– Они – или он, или она – должно быть, уже находились внутри, как ни прискорбно это сознавать. Месье Ладюри, вам придется проверить работников отеля. Либо кто-то из них поддерживает контакт с шантажистом, либо – к сожалению, я вынужден признать такую вероятность – преступник состоит у вас в штате.

Плотно сжав губы, Бернар обдумал предположение. Доминик восхитился тем, что он не стал сразу возражать.

– Хорошо, я попрошу полицейских допросить всех присутствующих работников отеля, – медленно сказал он. – Из номера что-нибудь похищено?

– Только платья, которые вы предоставили в распоряжение фотомодели сегодня утром. Думаю, это чисто символический жест. Если бы преступник нуждался в деньгах, он мог бы прихватить что-нибудь подороже и понеприметнее, что нетрудно продать. Нет, он просто хотел запугать нас.

– Отчасти ему это удалось, – со вздохом признался месье Ладюри. – Хорошо же. С завтрашнего утра я поставлю охрану у всех входов и выходов. И блокирую служебный лифт. Есть какие-нибудь предположения насчет мотивов, Доминик?

Тот пожал плечами.

– Может, вашим конкурентам не по вкусу новый каталог?..

– Или кому-то не нравится, что у Габриель появилось свое дело, – задумчиво протянул месье Бернар. – Кстати, где она?

Доминик объяснил, и месье Ладюри понимающе кивнул.

– Я временно перемещу мадемуазель Лесли на этаж ниже. Вам лучше будет оставаться в одном номере с ней – по крайней мере, на эту ночь. Завтра обсудим это еще раз.

От его слов по спине Доминика пробежал холодок. Но, как полицейский, он понимал целесообразность сказанного.

– Охрану мадам Мари Изабель и Габриель я обеспечу, – продолжал месье Бернар. – Как вы считаете, мадемуазель Лесли будет достаточно вас одного в качестве охранника?

– Думаю, да, – поспешно отозвался Доминик и слегка покраснел. Но месье Ладюри не обратил на это внимания.

В дверь постучали, и в гостиную вошел инспектор Верт в сопровождении двух младших полицейских чинов. Обменявшись рукопожатиями с месье Ладюри и с Домиником, полицейские принялись обследовать комнаты, и черный порошок для обнаружения отпечатков пальцев усугубил беспорядок.

– Похоже, вам нужно переодеться, – сказал Доминику один из полицейских.

– Пустяки, – отмахнулся тот. – С этим можно и подождать. Пусть мои вещи доставят в номер мадемуазель Лесли. Я отправлюсь выполнять свои обязанности телохранителя.

Однажды он уже оставил Энн одну, и это привело к ее падению в море. Хорошо, что она только вымокла, а если бы под водой были острые камни... Больше Доминик не собирался отходить от девушки ни на шаг.

Хорошо хоть, от ботинок не оставались более мокрые следы, когда молодой человек шел по ковровой дорожке к лестнице.

Энн не могла понять, .напугана ли Габриель происшедшим или она просто нервная личность. Тоненькая и хрупкая, дочь миллионера робко постучала в дверь нового номера мадемуазель Лесли и вошла, оглядываясь по сторонам.

– Здравствуйте... Мне сказали, что вам нужна сухая одежда. Я принесла вам один из моих халатов... Что случилось? На вас напали?

– Какой-то хулиган столкнул меня в море.

– О Господи! Надеюсь, вы не пострадали?

– Нет. Да сам случай пустячный – воришка хотел отнять у женщины транзистор, и я побежала на помощь...

– Вы очень смелая, – проникновенно сказала молоденькая девушка, присаживаясь в кресло. – Я бы никогда так не смогла. Но почему же вас перевели из прежнего номера?

– Когда мы вернулись в отель, оказалось, что кто-то покопался в моих вещах и устроил порядочный разгром. Сейчас с этим разбирается полиция.

Энн заметила, как Габриель вздрогнула, и поспешила ее успокоить:

– Не волнуйтесь, ваш отец теперь усилит охрану. Негодяя скоро поймают, ведь за дело взялись профессионалы, такие, как месье Бер-тье. Лучше давайте попросим принести нам чаю и отдохнем после бурного дня.

– Я уже заказала две чашки, – улыбнулась Габриель. – Я верно рассудила, что вы, англичанка, больше любите чай, а не кофе?

Энн кивнула, хотя на самом деле предпочла бы сейчас чашку крепкого кофе... с коньяком.

– Я сама наполовину англичанка, – продолжала Габриель, – и сохранила многие английские привычки. Но так и не обрела английской твердости духа.

Энн смотрела на хрупкую темноволосую девушку, настоящую француженку на вид, и невольно жалела ее. Габриель казалась младше своих лет и не заслужила таких испытаний страхом.

– Я боюсь, мадемуазель Лесли, – словно услышав ее мысли, сказала Габриель. – Может, отцу в самом деле нужно отказаться от проекта?

– Мне показалось, месье Ладюри не из тех людей, что так просто сдаются.

– Так и есть. – Габриель повесила голову. – Отец никогда никого не слушает! Он отдал этот проект мне, но чисто формально. Мое слово здесь значит не больше, чем слово любой горничной в отеле. Отец всегда лучше меня знал, чего именно я хочу и на что способна. Это о отдал меня учиться на дизайнера, заранее оп ределив судьбу и участие в семейном деле. О так редко спрашивал меня, чего же я сама же лаю от жизни!

Что-то в голосе Габриель удивило Энн. Может быть, неожиданная нотка горечи, котора странно звучала в устах одной из богатейши наследниц Франции? Энн даже не знала, что ей сказать. Но Габриель тряхнула короткими темными волосами и взяла себя в руки.

– Впрочем, пустяки, мадемуазель. Я уверена, что ситуация скоро разрешится. Вот и чай подоспел – угощайтесь! Хотя, может быть, вам сначала стоило бы переодеться? Сидеть в мокрой одежде вредно для здоровья.

Энн согласилась с ней и отправилась в ванную. Там она приняла теплый душ и надела халатик Габриель. Очаровательный шелковый наряд в восточном стиле идеально подходил ей – у Энн с дочерью модельера оказались очень схожие фигуры. Наконец девушка вышла из ванной, совершенно успокоившись и на ходу завязывая пояс халатика. Затем приступила к чаепитию со своей юной начальницей. Энн старалась развлечь ее беседой о пустяках, рассказывала о проделках собаки, которую их семья держала давным-давно, потом завела разговор об Англии, об учебе, о любимых книгах. Казалось, Габриель начинает расслабляться и чувствовать себя спокойнее. Когда они вместе смеялись над забавной историей, в дверь резко постучали – и обе девушки невольно замерли, смех оборвался сам собой.

Но, к счастью, это оказался всего-навсего Доминик Бертье, по-прежнему одетый в светло-зеленый костюм, потемневший от влаги. При виде Доминика Габриель ужасно смутилась и пролепетала, что уже поздно и она, пожалуй, пойдет к себе. Позвонив по телефону, она дождалась, когда за ней придет личный телохранитель, и ушла, пожелав Энн спокойной ночи. Доминика Габриель не удостоила даже кивком.

– Девушка, похоже, перенервничала, – прокомментировал Доминик, когда дверь за дочерью месье Ладюри закрылась. – А вы как? Успокоились? Надеюсь, вы не простудились в мокрой одежде?

– Я и не волновалась особенно. – Энн нервно повела плечом. – Кстати о мокрой одежде: если из нас кто-то и может простудиться, так это вы. Почему бы вам не принять, по моему примеру, горячий душ и не переодеться во что-нибудь сухое?

– Пожалуй, вы правы.

Проверив замки на двери, Доминик ретировался в ванную. Не то чтобы он нуждался в горячем душе, просто наедине с Энн ощущал себя не в своей тарелке. И где только она раздобыла этот соблазнительный халатик, едва прикрывающий бедра? Даже в джинсах и блузке она возбуждала своей близостью, а теперь ей пришло в голову вырядиться в одежду, от которой у любого нормального мужчины голова пойдет кругом...

Приняв душ – не горячий, а холодный, вопреки дружескому совету Энн, – Доминик слегка успокоился. И тут только вспомнил, что ему еще не принесли сухую одежду. Нужно пойти и позвонить обслуге, чтобы ему доставили его вещи, и как можно скорее. Не мог же он просидеть все оставшееся до утра время в ванной из опасения впасть в соблазн!

Он обернул вокруг бедер полотенце, выбрав из висевших в шкафу самое широкое, и босиком прошлепал в гостиную. Энн при виде него едва не вскочила. Стараясь не глядеть в ее сторону, молодой человек прошел к столику в поисках телефона... И не обнаружил аппарата.

– Телефон здесь, возле меня, – странным, напряженным голосом сообщила Энн.

Доминик, чувствуя, как плоть его сама собой вздымается под полотенцем, подошел и протянул руку за трубкой.

Энн закрыла глаза. Держись! – взывала она к себе. Лучше не смотри на него. Мужская красота Доминика так возбуждает! Кажется, она все отдала бы за одну возможность прикоснуться к его мускулистому плечу, обхватить руками загорелую шею. Сорвать с него это дурацкое полотенце, а там будь что будет!..

Втянув воздух сквозь зубы, она поняла: бороться больше невозможно. Словно против ее воли, рука ее поднялась и легла Доминику на талию.

Тот вздрогнул, как будто его ударило током, и замер с телефонной трубкой в руке.

– Энн, – голос его звучал хрипло от плохо сдерживаемой страсти, – не играйте с огнем, прошу вас. Вы... вы просто не понимаете, что со мной делаете.

– Понимаю, – тихо сказала она. Откуда только взялось у нее, застенчивой девушки, столько смелости? Словно движимая неведомым ранее древним инстинктом, она поднялась и прижалась к нему. – Я прекрасно все понимаю, Доминик. И не боюсь.

– Ты уверена? – выдохнул он, сдерживаясь из последних сил. – Ты уверена, что хочешь этого? Что потом не пожалеешь?

– Да, – прошептала Энн, закрывая глаза и отдаваясь наконец на волю чувств. Огонь, давно сжигавший ее изнутри, наконец вырвался наружу, и в этом огне сгорало все – доводы разума, мысли о карьере, забота о завтрашнем дне. – Да, я уверена. Я хочу тебя. Не спрашивай больше ни о чем... Просто займись со мной любовью.

Повторять приглашения было не нужно. Доминик легким движением подхватил ее на руки и понес в спальню. И его сокровище, воплотившаяся мечта в облике зеленоглазой девушки, обняла его за шею, полностью покоряясь мужской воле.