Заучка для Бунтаря

Глава 10

Ульяна

На следующее утро я не нахожу в себе силы подняться и отправиться на пробежку. Последние три дня в школе вымотали меня. Особенно Артур Бунтарёв. Даже во сне он не отпускал меня. Даже во сне он смотрел на меня своими невозможными серыми льдистыми глазами и страшно хрипел:

— Ты моя. Моя игрушка. Пока не надоешь.

Я всхлипывала, металась по кровати, в пальцах сжимала покрывало, а в том сне казалось, что футболку Артура и шептала сорванным от слёз голосом:

— Не играй со мной. Не играй, прошу. Увидь меня. Заметь.

И тогда взгляд серых глаз менялся. Становился иным. Пропитанным теплом и нежностью. Теперь руки нежно скользили по лицу, поглаживали по голове, и я слышала слова:

— Тише, моя девочка. Тише, малышка моя. Всё хорошо. Я рядом. Никто тебя не обидит.

— И никуда не уйдёшь?

— Никуда.

— Правда-правда? — со всхлипом, ещё сильнее сжимая простыню.

— Правда, Ульяша.

Нежный поцелуй в лоб и лицо Артура исчезает в темноте. Я расслабляюсь и погружаюсь в сон. И мне кажется, что чувствую запах мамы. Я так и не дождалась её с работы.

Утром мамы дома нет. Её постель нетронута, но завтрак на столе, накрытый прозрачной крышкой, свидетельствует о том, что родительница ночевала дома.

Я по привычке взвешиваю завтрак и пять минут ищу свой телефон, чтобы внести все данные в телефон. И только наткнувшись на пакеты в коридоре с новыми брендовыми вещами, вспоминаю, что мой телефон разбит и вряд ли будет работать.

Я не знаю, как мне сказать маме, что я разбила смартфон, который она подарила мне на новый год. Я знаю, что ругаться она не станет. Но безумно расстроится. Пообещает, что купит новый. Но только тогда с работы она совсем не будет уходить.

Я долго ковыряюсь в тарелке, размазывая овсяную кашу по краям. Организм привык долго голодать, поэтому сейчас мне есть совсем не хочется. Но я вспоминаю страшные дьявольские глаза Артура. И почему-то боюсь, что он узнает, что я не завтракала. И ем. Впихиваю в себя ложку за ложкой, смотря в экран старого телевизора, на котором кот бегает за мышонком.

В школу плетусь, еле переставляя ноги. В груди всё сжимается от нехорошего предчувствия. Я почему-то уверена, что Маша ещё сильнее разозлилась за то, что Артур меня вчера защитил.

И я не ошибаюсь. Стоит мне ступить на школьный двор, за спиной тут же раздаётся свист, а затем кто-то с силой толкает меня в спину. С огромным трудом я остаюсь на ногах и не падаю на асфальт.

— Ты погляди-ка, Заучка приоделась. Надо же, — смех Маши разносится по двору школы. — Что? Охмурила тупого осла, он тебе одёжку прикупил? Ах, да. Артурчик любит одевать своих баб. У него особый фетиш. Сначала завернуть подарок в красивую обёртку, потом его снять, поиметь и выкинуть. Вот только в этот раз он дерьмо в обёртку завернул.

Слышу за спиной смешки. Но не оборачиваюсь. Я не хочу смотреть в лицо Маши. Не хочу видеть презрение к своему положению. Она права. В каждом своём слове права.

— Маша, чёрт возьми, угомонись, — голос Игоря звенит от напряжения. — Оставь ты девчонку в покое.

Игорь говорит тихо, чтобы другие не услышали.

— Он мне ничего не сделает. Он просто на меня злится. Назло мне подкатывает к этому нищебродскому недоумению. Он знает, что я ненавижу две вещи — толстух и нищету.

— Она толстой не была. И сейчас на анорексичку тянет.

— А ты что её защищаешь? — шипит Маша, как кошка, которой наступили на хвост.

Радуясь тому, что одноклассница отвлеклась на Игоря, спешу скрыться в школе. Сажусь на первый ряд возле двери, чтобы была возможность сбежать, если придётся. Прижимаю к себе рюкзачок, который мне купил Артур. Поглаживаю тёплую кожу и рассеянно улыбаюсь. Артура я замечаю не сразу. Нет. Сначала всё моё тело напрягается. Я будто чувствую разряды тока, которые пробегаются от макушки до кончиков пальцев ног. Очень медленно поднимаю голову и тут же теряю дыхание, когда натыкаюсь на взор льдистых глаз. Такой внимательный, пробирающий до самых костей.

Совсем не такой, как в моём сне. В нём ни капли тепла. Только застывший лёд.

Я прикусываю губу, но глаз отвести не могу. Будто заворожённая, наблюдаю за тем, как парень медленно и хищно приближается ко мне. Он опускается в кресло справа от меня. Закидывает руку на спинку. Так, чтобы пальцами начать поглаживать моё оголённое плечо. Я крупно вздрагиваю и поворачиваю к Артуру лицо.

— Привет, — здороваюсь робко, затаив дыхание и ловя его реакцию.

Всматриваясь в холодные глаза. Задерживая взгляд на твёрдых губах, которые он поджимает. Артур не здоровается. Отворачивает голову к сцене, наблюдает за тем, как настраивают технику. А я, как глупый маленький мотылёк, смотрю на его профиль снизу вверх. На квадратный подбородок, на котором пробивается тёмная щетина, на ямочку на подбородке, на криво сросшийся нос. Долго наблюдаю за тем, как поднимаются и опускаются длинные ресницы. Темные. Со светлыми кончиками. У меня пальчики щекочет от желания провести по ним. Они, наверное, невероятно мягкие. Как и его небрежно уложенные русые волосы.

Я боковым зрением замечаю, что в проёме кто-то замер. Поворачиваю голову и вижу Машу, застывшую в проёме с таким выражением лица, будто она сейчас набросится на меня с кулаками. Лицо девушки отражает всю её ненависть ко мне. Всю глубину её ярости и желания причинить как можно больше боли. Я торопливо отвожу взгляд. По спине рассыпаются ледяные мурашки страха.

— Холодно? — волос касается горячее дыхание Артура.

— Нет.

— Чего дрожишь? — пальцы на плече сжимаются и ловят мурашки, устроивших марафон на коже.

Я веду плечом, не находя ответа. Смотрю в пол, чувствуя, как с двух сторон жгут взгляды. Справой стороны щёку прожигает внимательный взгляд Артура. Он будто в голову мою пробраться хочет. Понять, о чём я думаю. А слева с ненавистью взирает Маша. Она продолжает стоять на входе в актовый зал.

Я ёжусь и неосознанно тянусь за Артуром, когда он убирает руку с моего плеча. Парень засовывает руку в свой рюкзак и достаёт белую коробочку. Кладёт её мне на колени, после чего возвращает руку на спинку кресла и смыкает жёсткие пальцы на плече.

— Ч-ч-что это? — вновь начинаю заикаться, смотря на нарисованное яблочко на коробке.

— Твой новый телефон, Заучка.

— Но… Артур! Нет. Я не могу его принять, — я даже боюсь в руки взять телефон, чтобы ненароком его не уронить и не испортить. — Это слишком дорого. Ты и так…

— Заучка, — пальцы с силой сжимаются на плечи. Не причиняя боли, но очень ощутимо. — Заучка, я повторяю для особо тупеньких — моя игрушка будет ходить в том, что я выберу.

— Но это ведь телефон… — слабо возражаю я, задетая его словами.

— Я должен знать, как связаться с тобой, если захочу, чтобы ты меня хорошенько отблагодарила, Заучка. Рот может благодарить не только словами, но и другими способами, — его пальцы неожиданно оказываются на губах. — Особо не обольщайся, Заучка. Ничего личного. Просто желание тебя тр*хнуть, когда придёт время.

Больно. Это так больно! Мне кажется, что если проглотить подушечку для иголок, будет менее болезненно.

Я откладываю вещи на соседнее кресло. Поднимаюсь, преодолев сопротивление, когда пальцы Артура сжались на плече, пытаясь оставить меня на месте. По коридорам я бегу, зажимая рот ладошками. Плохо разбирая дорогу из-за слёз.

В туалете убирает уборщица. Я проскальзываю в кабинку, захлопываю дверь, забираюсь на бочок, складываюсь в два раза, чтобы бёдра давили на грудь и унимали боль. Слёзы крупными каплями падают на белый мрамор. Здесь всё идеально. Всё дорого и красиво. Кроме меня. Только я лишняя.

— Выходи, — даже не вздрагиваю, когда в дверь ударяют кулаком.

Только сильнее горблюсь и обхватываю себя руками.

— Выходи, кому сказал, — рычит зло, уже в разы сильнее лупя кулаком в дверь.

— Уйди. Умоляю тебя, — со всхлипами прошу. — Пожалуйста, оставь меня. Я отдам тебе всю одежду. Всё верну. Только хватит… Прошу.

Дверь распахивается. Замок с мысом вырывается. Страшная огромная фигура застывает в проёме, загораживая собой всё пространство. Мне становится жутко. Снова. Ледяные глаза вымораживают душу. Убивают.

— Я сказал, — хватает за руку и грубо дёргает на себя.

Я слетаю с туалета. Впечатываюсь носом в железную грудь Артура. Вскрикиваю от боли, пронзившей перегородку. Ладошками упираюсь в плечи парня, отстраняюсь, запрокидываю голову и со всхлипами молю:

— Оставь меня. Прошу. Оставь. Прекрати издеваться. Я больше не могу. Ты хотел меня сломать? У тебя вышло. Вышло.

Судорожно начинаю стягивать лямки сарафана и стаскивать с себя платье.

— Забирай. Забирай. Я всё верну. Всё верну, — реву во весь голос.

— Успокойся, твою мать. Заучка тупая. Успокойся мл*ть, — рявкает громко, перехватывая мои дрожащие руки, обратно натягивает на плечи лямки платья. — Дура безмозглая.

Я сопротивляюсь. Пытаюсь вырваться. Мотаю головой, громко всхлипывая. Артур дёргает меня на себя. Пеленает руками. Обхватывает так, что я шевельнуться не могу. Щекой, которую он впечатал в свою грудную клетку, чувствую, как сильно и часто колотится сердце парня. Артур вжимает мою голову, носом зарывается в волосы на макушке и хрипло говорит:

— Всё, Заучка. Всё. Прекращай истерить.

Я обмякаю в его руках. Силы разом заканчиваются. Я бы непременно осела на пол, если бы Артур не впечатывал меня в себя. Если бы не вжимал так, будто хотел, чтобы я проникла в него. Растворилась в нём.

Когда мои громкие всхлипы сменяются икотой, Артур обхватывает обеими ладонями моё лицо, запрокидывает голову назад, склоняется, чтобы коснуться носом щеки и говорит холодно:

— Если ты перестала истерить, то мы сейчас вернёмся в актовый зал и ты возьмешь этот грёбаный телефон. Все данные со старого перенесены. На меня посмотри, Заучка. Если я, дьявол, узнаю, что ты страдаешь этой х**нёй с голоданием, я тебе всеку по твоей смазливой мордашке. На меня, с*ка, смотри.

Меня передёргивает от страха, когда вижу, каким бешенством горят глаза Артура. Как ходят желваки на лице и белеют скулы.

— Ты меня поняла? — давит на щёки.

Я икаю. Он закатывает глаза и одёргивает от меня руки, будто ему стало противно.

— Умойся. И вернись в зал.

Уходит, громко хлопнув дверью, а я плетусь к раковине, чтобы набрать в ладошки воды и умыть лицо. Когда вхожу в актовый зал, приходится подняться на сцену, где одноклассники говорят свои реплики в поздравлениях родителям и учителям. Я встаю у самого края сцены, ёжась под тёмным взглядом Артура. Он стоит напротив. Далеко. Но мне кажется, что я вновь чувствую его дыхание на лице и в волосах. Смотрю вниз, на ноготки на пальчиках ног. И не замечаю, как очередь говорить доходит до мне. Без запинки произношу заученный текст. Но микрофон передать никому не выходит. Ольга Петровна с ласковой улыбкой поднимается на сцену и вручает мне планшет с текстом знакомой песни.

— Спой, Ульяночка. У тебя такой красивый голос.

— Но…

— Да, пусть Заучкина споёт, — с ехидством говорит Маша. — Может, новая одежда придаст ей уверенности? Паршивая овца окажется не такой уж паршивой.

Я отрываю взгляд от планшета. Но смотрю не на Машу, а на Артура, который сжимает кулаки, будто представляет, что делает это на шее девушки. Его ледяной взгляд направлен на ухмыляющуюся девушку. А я, не желая, чтобы одноклассники снова начали ссориться, киваю Ольге Петровне. Молча соглашаюсь петь.

Женщина тут же машет рукой и из колонок начинает литься знакомый минус. Мелодия популярного дуэта. Я несколько раз прослушала её дома, поэтому сейчас пою с прикрытыми глазами. Слышу, как одноклассники начинают подпевать. На губах расползается нежная улыбка.

Когда смолкаю, смотреть на противоположную сторону сцены боюсь. Опускаю голову и шевелю пальчиками ног в босоножках. Потом дико смущаюсь, когда слышу негромкие хлопки.

— Не знала, что у тебя такой голос, — подаёт голос Катя, которая, как оказалось, стояла справа от меня.

— Спасибо, — я вспыхиваю и начинаю водить пальцем по микрофону.

— Ну вот, а ты боялась, — Ольга Петровна как-то натянуто и неискренне мне улыбается. — Так, сейчас остаётся репетиция вальса. Сначала танец с первым классом, потом ваш вальс.

— У нас танца нет, — недовольно цокает языком Маше.

— Сегодня приедет учитель танцев, который его вам и поставит. Пока решайте, кто и с кем будет танцевать. Кому не хватит пары — из школы танцев приедет несколько человек.

Я спускаюсь со сцены, подхожу к вещам и достаю бутылку воды. Смачиваю пересохшее горло. Закрутить и спрятать бутылку не успеваю. Её забирает из моих рук Артур.

— Оказывается, Заучка имеет голосок, — сипит в висок.

— Я… Я занималась вокалом, — зачем-то говорю я. — Но после смерти дедушки бросила.

Парень ничего не отвечает на это. Возвращает мне бутылку. Берёт коробку со смартфоном. Извлекает телефон в сиреневом чехле и протягивает мне.

— Взяла. Быстро.

Я послушно беру телефон в руку и рассматриваю милый чехол с медведями.

— Ой, какая прелесть, — я улыбаюсь от уха до уха и вскидываю глаза на Артура.

Он смотрит странно, с какой-то болью во взгляде.

— Мне кажется, что чехлу ты больше рада, чем телефону.

— Я очень рада… Спасибо большое. Я даже не знаю, как отблагодарить!

— Я могу предложить пару вариантов, — хриплым голосом говорит Артур.

Улыбка сходит с моего лица. Я быстро прячу телефон в рюкзак, надеваю лямку на плечо и ухожу во двор школы, где тут же замечаю красивую кукольную мордашку. Машу рукой Маше и сбегаю к своей первоклашке по ступеням.