Завороженные

Глава 3

Переоделась Мэл в полном смысле слова. Минут через десять из другой комнаты вышла женщина в кожаной тыквенно-желтой юбке длиной с коврик под дверью, почти полностью открывающей сверхъестественные ноги, с огромными сонными глазами, темными и липкими губами. Прежде небрежная прическа теперь специально взлохмачена, будто она только вылезла из постели и готова залечь в нее снова. Блестящие золотые шары свисают с ушей почти до лямок облегающей майки. Любой мужчина, не пребывающий в данный момент в коме, догадался бы, что под ней ничего больше нет, кроме женского тела.

Секс с самой что ни на есть большой буквы. Сумасшедший, безудержный, всегда доступный секс.

Себастьян решительно намеревался высказать ехидное замечание или грубое предположение, но с губ сорвалось совсем другое.

— Во имя Финна [3], куда это вы собрались в таком виде?

Подведенная бровь вздернулась.

— Во имя кого?

Он нетерпеливо махнул рукой, не в силах оторвать взгляд от ног. От запаха духов, которыми она целиком облилась, язык хочется высунуть.

— Смахиваете на…

— Угу. — Мэл с довольной усмешкой развернулась на месте. — На шлюху. Безотказно действует. Буквально завораживает. На лицо почти всем наплевать, когда обнажишься по максимуму, а остальное туго обтянешь тряпками.

Себастьян лишь тряхнул головой, не желая гадать о дальнейшем.

— Зачем это?

— Профессиональное орудие. — Она нацепила на плечо огромную сумку с другим профессиональным орудием. — Если со мной идете, вперед. По пути расскажу.

Теперь от нее исходит не возбуждение, а деловитость. Влезла в машину, еще на дюйм задрав юбку, в глазах предвкушение и веселые искры. Другая женщина испытывала бы подобные эмоции на распродаже. Но Мэл Сазерленд отличается от любой другой женщины, которую он в своей жизни видел. Рывком отъехала от бровки тротуара, управляя машиной с такой же быстротой и точностью, с какой стала давать объяснения.

В последние полтора месяца по городу прокатилась волна квартирных краж. Берут исключительно электронику — телевизоры, видеомагнитофоны, стерео. Добрая доля ограбленных жителей застрахована в одной и той же компании. Полиция отыскала несколько ниточек — ничего основательного. А поскольку стоимость украденного в каждом доме не превышает нескольких сотен, значит, нажива не главное для грабителей.

— Компания пользуется средним успехом, — продолжала Мэл, щурясь на желтый свет, — поэтому оплачивать ущерб не любит. Я на нее работаю последнее время.

— Машину надо привести в порядок, — заметил Себастьян, слушая чихавший мотор.

— Угу. Так или иначе, покрутилась вокруг, и что думаете? Двое парней торгуют с фургона телевизорами и прочим. Конечно, не здесь, а в Салинасе и в Соледаде.

— Как узнали?

— Ногами работала, — скромно улыбнулась она. — Протопала не одну милю.

Наверняка не одними ногами, но он скользнул взглядом по длинным загорелым лодыжкам.

— Не сомневаюсь.

— Завербовала крота. У него было несколько неприятных встреч с копами, и поэтому он слегка осторожничал. Потом вроде поверил. Должно быть, потому, что я частный сыщик.

— Конечно, — прокашлялся Себастьян. — Наверняка поэтому.

— Завязал кое-какие связи, отбывая срок за проникновение в чужое жилище со взломом и за мелкие кражи, — пояснила Мэл.

— Интересные у вас знакомства.

— Интересная жизнь, — рассмеялась она. — Крот снабжает меня информацией, а я ему плачу. В результате он часто воздерживается от взлома замков. Слоняется в доках, куда вход туристам строго запрещен. Прошлым вечером выпивал в тамошнем баре, подружился с одним нагрузившимся типом. Моему приятелю лучше пьется за чужой счет. По пьянке начали откровенничать, и тот самый тип похвастался, что отхватил добрый куш за доставку кучи электроники в Кинг-Сити. И повел своего лучшего друга — моего крота — в самый конец отсыревшего склада. И что он там увидел?

— Краденую аппаратуру по сниженным ценам.

Мэл удивленно фыркнула:

— Какой догадливый…

— Почему не сообщить полиции?

— Эти ребята скорей на мой бюст среагируют.

— Надеюсь, вы подумали, что будет, если не среагируют?

Мэл улыбнулась, глаза жарко и прекрасно вспыхнули.

— Не бойтесь, не дам вас в обиду. А вы сделайте вот что…

Когда машина тормознула перед баром, Себастьян уяснил план. План ему не понравился, но другого не предложено. Изысканность и утонченность вызовут подозрения в убогом помещении без окон с низкими стропилами. Может быть, многие бары жалко выглядят при дневном свете. А этот и среди ночи выглядел бы убого.

Некий предприимчивый деятель выкрасил шлакоблочные стены в тошнотворный зеленый цвет. Из-под облупившейся краски проступают серые пятна, как бледная кожа под старым отшелушившимся струпом.

Еще даже не полдень, а на засыпанной гравием стоянке почти десяток автомобилей.

Мэл бросила ключи в сумочку и хмуро покосилась на Себастьяна:

— Постарайтесь не выглядеть таким…

— Человечным? — подсказал он.

Хотела сказать, элегантным, да скорее язык откусила бы.

— Таким джентльменом из глянцевого журнала. И боже сохрани, не просите белого вина.

— Постараюсь.

— Следите за подачей мяча, и все будет в порядке.

Следуя за ней и глядя на вилявшие бедра, он не понял, правильно ли вообще поступает.

Из открывшейся двери в нос крепко ударил агрессивный запах застоявшегося табачного дыма и прокисшего пива. Из музыкального автомата гремит музыка, и, хотя у него эклектичные музыкальные вкусы, Себастьян понадеялся, что долго слушать не придется.

Мэл пристроилась в очередь к стойке, состоявшую из мужчин с широкими плечами, украшенными татуировками, в основном с изображением черепов и змей. Поднялся шум — четверо маслянистых субъектов пошли по девятому кругу. Некоторые оглянулись, окинули Себастьяна презрительно-насмешливым взглядом и долго с восторгом глазели на Мэл.

Он легко улавливал обрывки мыслей, ибо средний коэффициент интеллекта присутствующих не превышал трех баллов, пару раз усмехнулся, прежде не подозревая о существовании столь разнообразных определений… дамы.

Упомянутая дама, радуясь окружающей обстановке, протиснулась к стойке, заерзала на высоком табурете обтянутым кожаной юбкой задом, сексуально надула широкие липкие губы.

— Ты б хоть пивом меня угостил. Как минимум, — игриво проворковала она, застав Себастьяна врасплох, многозначительно прищурилась, и он вспомнил сценарий.

— Слушай, конфетка, я ни в чем не виноват.

Конфетка?.. Мэл удержалась и не закатила глаза.

— Ну, еще бы. Надрался — и не виноват. Продул пронырливым дружкам сотню баксов в покер — и не виноват. Пива! — крикнула она бармену, скрестив обворожительно длинные ноги.

Стараясь войти в роль, Себастьян поднял два пальца и сел рядом с ней.

— Я же говорил… Разве не говорил, что у меня неприятности? Отцепись.

— Обязательно, — фыркнула Мэл.

Подали пиво. Себастьян потянулся к заднему карману, она сообразила, что содержимое его бумажника, скорее всего, превышает общую стоимость спиртного в баре. Наверняка битком набит зеленью и золотыми кредитками. Шикнула, он сразу понял, что дает пищу для подозрений.

— Опять на мели? — Мэл с показной неохотой пошарила в сумочке, вытащила две потрепанные долларовые бумажки. — Хватит? Какое же ты дерьмо, Гарри.

Гарри?.. Он чистосердечно нахмурился.

— Деньги будут. Десятку заработал.

— Угу. Начнешь в них купаться. — Она повернулась к нему спиной, рассматривая помещение поверх кружки с пивом.

Не прошло и двух минут, как был вычислен мужчина, которого лучший друг Рико назвал Эдди. По мнению пьяного лучшего друга, классный парень. Работает днем, обеспечивает транспортировку и сбыт товара. По сведениям из того же источника, сильно охоч до женщин.

Эдди прочел в адресованной ему улыбке: «Привет, бугай. Всю жизнь о таком мечтала».

Настроившийся на ее волну Себастьян прочитал: «Жирный лысый подонок».

Оглянулся и сам посмотрел. Действительно, лысый. Однако под футболкой без рукавов, кроме жира, еще крепкие мышцы.

— Слушай, киска…

Мэл резко стряхнула с плеча его руку.

— Осточертело выслушивать гнусные враки. Врешь, нету у тебя денег. Мои проиграл до последнего. Полсотни на починку телика не наскребешь. А ведь знаешь, что я балдею от телешоу.

— В любом случае слишком долго торчишь у телевизора.

— Да ладно. — Распалившись, она повернулась к нему. — Полночи просиживаю задницу в долбаном ресторане, потом ты меня пиявишь за то, что хочу сбросить туфли, задрать ноги, посмотреть телевизор.

— Починка обойдется в пятьдесят баксов.

Она его толкнула и спрыгнула с табурета.

— Я сказал, отвали. — Себастьян вошел в роль и почти наслаждался игрой. Возможно, потому, что вспомнил инструкции. — Только пристаешь и воешь, как сука.

Схватил ее, желая устроить настоящее представление. Мэл запрокинула голову, обожгла его негодующим взглядом. Сексуально? Действительно, губы так сексуально надулись, что он чуть не вышел из роли.

Она заметила в глазах мгновенный сильный проблеск, сердце выскочило из груди, забарабанило в горле.

— Кончай выдрючиваться. — Он хорошенько встряхнул ее, не только для собственного успокоения, но и ради пущего эффекта. — Не нравится, проваливай.

— Убери руки, — потребовала Мэл, имитируя дрожь в голосе. Противно, но надо. — Я предупреждала, если еще раз ударишь…

Ударить? Господи помилуй!

— Просто уноси отсюда свою задницу, Кристел. — Себастьян толкнул ее к двери и внезапно уткнулся лбом в бычью грудь, обтянутую пропотевшей футболкой, явно принадлежащей крутому мужчине.

— Дамочка хочет, чтоб ты убрал руки, придурок.

Перед глазами нарисовалась широченная ухмылка. Мэл рядом с Эдди шмыгает носом. Чтоб обрести под ногами твердую почву, Себастьян слез с табурета, оказавшись лицом к лицу со странствующим рыцарем.

— Занимайся своим делом.

Эдди одним толчком усадил его обратно. Отпечаток кулака размерами с кузнечный молот надолго останется на груди.

— Если желаешь, цыпочка, я его отсюда выкину, разделаюсь по полной программе.

Мэл промокнула ресницы, надолго задумалась — Себастьян успел вспотеть за это время, — потом вцепилась в Эдди дрожащей рукой, захлопала ресницами.

— Да хрен с ним. А ты жутко милый. На свете практически не осталось джентльменов, на которых может рассчитывать леди.

— Может, за мой столик сядешь? — Эдди обнял ее за талию. — Поставлю выпивку, расслабишься.

— Классно.

И она упорхнула с бугаем. Доводя игру до конца, Себастьян сделал притворный шаг следом. Один из сидевших за столиком с ухмылкой подал знак, и он, получив недвусмысленное предупреждение, удалился на дальний край стойки и присосался к пиву.

Ждал полтора часа. Не имея возможности заказать вторую кружку, чтоб не выйти из образа, сносил наглые взгляды бармена, жевал арахис, бесконечно растягивал последние глотки. Чуть не дрогнул. В его представление о приятном времяпрепровождении не входит пребывание в вонючем баре, где пришедшую с ним женщину лапает борец сумо, даже если его ничуть не волнует, что та самая женщина игриво хихикает при каждом прикосновении к своей ноге гигантской пятерни. Хорошо бы уйти, бросить ее, взять такси — получила бы хороший урок.

По мнению Мэл, все шло прекрасно и мило. Сэр Эдди, как она его называла, к большому его удовольствию, медленно и неуклонно пьянел. Глаза еще не стеклянные, но уже смотрят нежно и беззащитно. Вдобавок он разговорился. Мужчины любят пустить пыль в глаза женщине, особенно когда хорошенько нагрузятся.

Только что срубил кучу бабок. Поможешь потратить?

Заметано. Правда, через пару часов надо быть на работе, смена кончится в час, а потом…

Угомонив Эдди, она изложила жалостную историю. Прожила с Гарри почти полгода. Он промотал все деньги, не доставлял никакой радости. Ничего у него не просила, кроме шмоток и развлечений время от времени. Теперь полный абзац — телевизор сломался. Наскребла на видео, чтоб записывать шоу в рабочее время, а тут телик накрылся. Хуже того, Гарри просадил в карты свои и ее бабки, поэтому даже полсотни нет на ремонт.

— Люблю смотреть, понимаешь? — Мэл тянула вторую кружку пива, а Эдди седьмую. — Днем крутят сериалы с тетками в потрясающих шмотках, а меня перевели в первую смену. Пропустишь серию и уже не поймешь, что к чему. Знаешь… — Доверчиво потянулась к нему, задев грудью плечо, — там обалденные любовные сцены… смотришь, аж в жар бросает…

Глядя, как она облизнулась, Эдди решил, что умер и неожиданно очутился в раю.

— По-моему, не особенно интересно одной смотреть.

— С кем-нибудь, конечно, лучше. — Взгляд говорит, что Эдди единственная подходящая кандидатура. — Если бы чертов ящик работал… Знаешь, люблю днем в постели валяться, когда все на работе или по магазинам шляются. — Мэл со вздохом провела пальцем по ободку пивной кружки.

— А сейчас как раз день.

— Угу. А у меня телика нет. — Она захихикала над уморительной шуткой.

— Может, сумею помочь тебе, детка. Она расширила глаза и кокетливо опустила ресницы:

— Ой, как мило! Только я не могу у тебя взять полсотни. Это нехорошо.

— Зачем тратить деньги на старое барахло? Можно новый ящик купить.

— Ага, — хмыкнула Мэл. — И тиару с брюликами в придачу.

— С брюликами не помогу, а вот с ящиком запросто.

— Да ладно. — Она бросила на него недоверчивый взгляд, положила руку на колено. — Как?

Он выпятил массивную грудь.

— Так уж вышло, что это мой бизнес.

— Телевизорами торгуешь? — Головка наклонилась, глаза восхищенно сверкнули. — За хвост меня дергаешь?

— Не сейчас. Может, позже, — подмигнул Эдди.

Она чистосердечно рассмеялась:

— Ох, хохмач, сэр Эдди, — хлебнула пива со вздохом. — Лучше бы не разыгрывал. Если бы провернул дело, я отблагодарила бы от души.

Он придвинулся, дыша пивом и табаком.

Мэл потянулась к уху, зашептала. Если б нашептанное прозвучало вслух, Себастьян потерял бы дар речи.

Эдди задохнулся, одним глотком выхлебнул пиво, схватил ее за руку.

— Пошли, пышечка. Кое-что покажу.

По пути Мэл не потрудилась взглянуть на Себастьяна, искренне надеясь, что сейчас Эдди покажет ей телевизор.

— Куда мы?

— В мой офис, детка, — лукаво подмигнул он. — У нас тут с партнером небольшое деловое предприятие.

Прошли по битому стеклу, мусору и кучам гравия в другой бетонный блок, вдвое меньше бара. Эдди трижды постучал, дверь открыл костлявый парень лет двадцати, с планшеткой в руках.

— В чем дело?

— Даме телик нужен. — Он обнял Мэл за плечи, крепко стиснул. — Кристел, детка, это Бобби.

— Здрасте, — кивнул Бобби. — Слушай, по-моему, ты это зря. Фрэнк разозлится до чертиков.

— У меня ровно столько же прав, как у Фрэнка.

Эдди двинулся напролом, Мэл охнула уже непритворно.

Флуоресцентные лампы на потолке светят в слепые глаза десятка с лишним телевизоров. Бок о бок с ними выстроились CD-плееры, видеомагнитофоны, стереосистемы, персональные компьютеры, автоответчики и одинокая микроволновка.

Мэл захлопала в ладоши:

— Ух ты! Классно! Только посмотрите! Настоящий универмаг…

Преисполненный самоуверенности и лишь чуть шатавшийся Эдди подмигнул нервному Бобби.

— Мы поставщики, можно сказать. В розницу не торгуем. У нас тут как бы склад. Иди смотри.

Не выходя из роли, Мэл направилась к телевизорам, проводя пальцами по экранам, словно гладя норковую шубу.

— Фрэнку наверняка не понравится, — прошипел Бобби.

— Ничего не случится, если он не узнает, правда?

Бобби, весивший на сотню фунтов меньше, кивнул:

— Правда. Только вести сюда девчонку…

— Порядок. Ноги клевые, а мозгов чуть. Отвалю ей двойку, потом, может, мне повезет полакомиться. — Эдди направился к Мэл. — Ну, что-нибудь понравилось?

— Обалдеть. Потрясающе. Правда можно взять? Просто выбрать и взять?

— Ну конечно. — Он снова интимно ее приобнял. — Все застраховано на случай повреждения. Попрошу старика Бобби списать один сгоревший, и все дела.

— Правда? — Мэл тряхнула головой, отодвинулась, готовясь сунуть руку в сумку. — Замечательно, Эдди. Только, по-моему, это ты погорел. — И выхватила никелированный пистолет 38-го калибра.

— Полиция! — завопил Бобби, а Эдди задумчиво сморщился. — Господи боже, она из полиции!..

— Правильно. Стой, — предупредила Мэл Бобби, подвинувшегося к двери. — Лучше сядь на пол. И руки под себя подложи, понял?

— Сука, — задумчиво вымолвил Эдди, и Мэл насторожилась. — Я должен был нюхом учуять.

— Я частный сыщик, — пояснила она. — Отсюда оружие. Давай на выход.

— Ни одной женщине не обыграть меня, с оружием или без.

И он сделал бросок.

Стрелять не хочется. Действительно, не хочется. В конце концов, жирный мелкий воришка не заслуживает пули. Вместо этого Мэл вильнула в сторону, рассчитывая на свое проворство и его опьянение.

Эдди промахнулся, врезался головой в двадцатипятидюймовый экран телевизора. Было еще непонятно, кто победил, но экран лопнул, как яйцо, а Эдди рухнул замертво.

За спиной послышался шум, и Мэл, оглянувшись, успела увидеть, как Себастьян схватил Бобби за шею, одним быстрым приемом заставил уронить молоток, занесенный над ее головой.

— Пожалуй, не повредит, — выдавил он сквозь зубы, когда Бобби мешком свалился на бетонный пол. — Вы не говорили, что у вас с собой пистолет.

— Не видела необходимости, имея дело с ясновидящим.

Себастьян подхватил молоток, принялся легонько постукивать им по ладони.

— Продолжайте, Сазерленд.

Она лишь пожала плечами, оглядывая награбленное:

— Хороший улов. Может, звякнете копам? Я присмотрю за этой сладкой парочкой.

— Прекрасно.

Не стоит ждать благодарности за избавление от сотрясения мозга, если не хуже. Ничего лучшего не придумав, Себастьян громко хлопнул за собой дверью.

Почти через час он стоял, глядя на Мэл, которая сидела на капоте своей машины и излагала подробности весьма раздраженному детективу. Вспомнил фамилию копа, с которым пару раз сталкивался: Хаверман. Потом сосредоточился на ней.

Сняв серьги, до сих пор время от времени растирает мочки ушей. Почти вся боевая раскраска стерта салфеткой. Ненакрашенные губы и щеки с естественным румянцем убийственно контрастируют с огромными подведенными глазами.

Хорошенькая?.. Великолепная, черт побери. При правильном освещении, под правильным углом, фантастически великолепная. Потом повернется и вновь станет умеренно привлекательной.

Какая-то непонятная волнующая магия.

Впрочем, плевать на привлекательность. Плевать, ибо он раздражен до предела. Впутала его в дурацкое дело. Не важно, что сам увязался. Продиктовала условия. Было время решить, что они ему не по вкусу.

Одна отправилась на склад с типом, превышающим массой двух бейсбольных нападающих. И с оружием. Не с игрушечным пугачом, а с настоящей пушкой.

Что бы делала, черт побери, если б пришлось им воспользоваться? Или, боже сохрани, если бы обманутый сладострастный бугай завладел пистолетом?

— Послушайте, — говорила Мэл Хаверману, — у вас свои источники, а у меня свои. Нашла ниточку и потянула. — Беспечно пожала плечами, адски наслаждаясь сложившейся ситуацией. — Вам не за что упрекать меня, лейтенант.

— Я хочу знать, Сазерленд, кто вас привлек к расследованию.

Хаверман был сердит. В конце концов, он настоящий коп. А она не только частный сыщик, но вдобавок и женщина. Возмутительно.

— Не обязана отвечать. — Губы дрогнули, в голову пришла прекрасная мысль. — Но поскольку мы с вами приятели, сообщу. Он. — Палец указал на Себастьяна.

— Слушайте… — начал тот.

— Бросьте, Донован, кому от этого вред? — Мэл улыбнулась, предлагая вместе пошутить. — Это лейтенант Хаверман.

— Мы знакомы.

— Конечно. — Лейтенант уже не просто злился, а совсем упал духом. Женщины-сыщики и экстрасенсы… Куда идут правоохранительные органы? — Не думал, что вы занимаетесь украденными телевизорами.

— Что вижу, то вижу, — примирительно проговорил Себастьян, и Мэл фыркнула.

— Для чего же вы ее привлекли? — Невозможно смириться. — Всегда ведь обращались в полицию.

— Угу. — Себастьян через плечо сверкнул глазами на Мэл. — Но у нее ноги лучше.

От хохота она чуть не свалилась с капота. Хаверман еще поворчал и ушел. В конце концов, у него в руках двое подозреваемых, а если надавить на Донована, шеф вмешается в дело.

— Неплохо, шутник. — Мэл, еще не отсмеявшись, дружески хлопнула Себастьяна по плечу. — Честно сказать, не ожидала.

Он только поднял бровь:

— Я вас еще не раз удивлю.

— Не сомневаюсь. — Она оглянулась на Хавермана, садившегося в машину. — В сущности, неплохой парень. Просто считает, что частным сыщикам место в книжках, а женщинам в шаге от микроволновки. — Солнышко теплое, дело сделано, можно пару минут посидеть на капоте, порадоваться маленькой победе. — А вы хорошо держались… Гарри.

— Спасибо, Кристел. — Себастьян постарался не улыбнуться. — Буду весьма признателен, если в следующий раз откроете весь план целиком.

— Следующий раз вряд ли скоро наступит. А сегодня было весело.

— Весело, — медленно повторил он, понимая, что она именно это имеет в виду. — Вы действительно забавлялись. Переоделись проституткой, разыграли сцену, заставили дурака пустить слюни…

Мэл слегка улыбнулась:

— Имею я право получить удовольствие от работы?

— Должно быть, очень весело, когда тебе хотят голову проломить.

— Почти угадали. — Проникшись к нему более теплым чувством, она потрепала его по плечу. — Ладно, расслабьтесь. Я же сказала, хорошо держались.

— Как я понял, это своего рода благодарность за спасение вашего твердого лба.

— Эй, с Бобби я сама справилась бы, но поддержку ценю. Достаточно?

— Нет. — Он шлепнул ладонями по капоту, по сторонам от ее бедер. — Недостаточно. Если всегда действуете в таком духе, нам надо выработать определенные правила.

— У меня свои правила.

Глаза у него стали дымчатыми. Не такими, как дым, застоявшийся под потолком бара, а как дым от ночного потрескивающего костра.

— Ну-ка, отойдите.

Фигушки. Противно и позорно, что в голову первым пришло глупое детское слово. Он не ребенок. Она тоже. Сидит перед ним, дразнит презрительно задранным подбородком и прекрасными усмехающимися губами.

Правая рука сжалась в кулак. Вмазать бы в дьявольски высокомерный подбородок. Впрочем, губы больше заслуживают внимания. Есть идея получше.

Себастьян сдернул Мэл с капота так быстро, что она даже не догадалась использовать защитные контрприемы, ставшие ее второй натурой. Только ошеломленно моргала в объятиях, чувствуя, как ладонь твердо легла на затылок, а пальцы раздвинулись.

— Какого черта…

Слова и мысли полностью испарились, губы слились с губами. Она не вырвалась, не бросила его через плечо, не ударила коленом в пах, чтобы он задохнулся, рухнув на четвереньки. Просто стояла с расплавившимися от поцелуя мозгами.

Жаль, что она его заставила нарушить собственные правила, в которые не входит принуждение женщины к поцелую. Жаль, отчаянно жаль, что у нее совсем не тот вкус, которого определенно следовало ожидать. У такой личности, как Мэл Сазерленд, вкус должен быть уксусный, терпкий, едкий.

А он сладкий.

Не сахар и не леденец, завернутый в золотую фольгу, а густой дикий мед, который слизываешь с пальцев. С детства не мог перед ним устоять.

Он глубоко погрузился в открывшийся рот, желая продвинуться глубже и глубже.

Оказывается, руки у него не мягкие — такой была первая мысль, пришедшая в голову. Жесткие, сильные, чуть грубоватые. Пальцы впились в шею так, что кожа горит.

Он прижал ее крепче, тени на гравии сплавились воедино. Испытывая самые разные ощущения, она тоже его обняла, отвечая желанием на желание.

Все вдруг переменилось. Он с проклятием прихватил ее губы зубами, и она чуть не вскрикнула от наслаждения. Сердце заколотилось в висках, загрохотало в ушах, как поезд, набирающий скорость в туннеле. Скоро он вырвется из темноты на свет, и тогда…

— Эй!

Крик не был услышан. Губы Себастьяна, прильнувшие к ее губам, шевельнулись, произнесли ее имя, потом очередное проклятие.

— Эй!..

Он услышал голос, шорох шагов по гравию. С легкостью пошел бы на убийство. Одной рукой держа Мэл за талию, другой за шею, оглянулся на серую физиономию под бейсболкой с эмблемой «Доджерс» и почти прорычал:

— Катись отсюда, и подальше!

— Слушай, приятель, хочу спросить, почему бар закрыт.

— Водка кончилась.

Чувствуя, что Мэл ускользает, он хотел снова выругаться, если б это кому-нибудь пошло на пользу.

— Черт возьми, мне бы пива… — Успешно испортив настроение, поклонник «Доджерс» влез в свой пикап и уехал.

Мэл скрестила на груди руки, обхватив локти, словно спасаясь от резкого ветра.

— Мэри-Эллен… — начал Себастьян.

— Не надо меня так называть.

Она попятилась, отшатнулась, больно наткнулась на машину. Хотела прикрыть рукой дрожащие губы и не осмелилась. На горле быстро, сбивчиво бьется пульс. Его надо утихомирить и выровнять.

Боже милостивый. Обнимала его, прижималась, практически на шею вешалась… Позволила к себе прикоснуться.

Сейчас он ее не трогает, хотя, судя по виду, может. Удрать гордость не позволяет, лучше собраться с силами, приготовиться отразить любую атаку.

— Зачем вы это сделали?

Себастьян подавил желание заглянуть, посмотреть, что она чувствует на самом деле, сравнить с собственными ощущениями. Однажды он уже бесчестно воспользовался своим преимуществом.

— Понятия не имею.

— И не надо. — Как ни странно, слышать такой ответ больно. Чего ждала? Признания, что перед ней нельзя устоять? Что его страсть обуяла? Она вздернула подбородок. — Я согласна, чтоб меня лапали на работе, но не в мое свободное время. Ясно?

Глаза вспыхнули и погасли. С неожиданной для нее сдержанностью он поднял обе руки ладонями вперед.

— Ясно. Руки прочь.

— Тогда хорошо. — Нечего делать из мухи слона. Мэл полезла в сумочку за ключами. Все кончено. Произошедшее ничего не означает. — Мне надо вернуться, сделать несколько звонков.

Он шагнул вперед, она вскинула голову, как лань, почуявшая волка.

— Просто дверцу хочу открыть, — пояснил Себастьян, нисколько не огорченный подобной реакцией.

— Спасибо. — Она села в машину, прокашлялась, чтобы голос звучал нормально. — Влезайте. Я должна кое-куда съездить.

— Один вопрос, — сказал он, усевшись с ней рядом. — Вы едите?

— В основном когда проголодаюсь. А что?

Настороженный взгляд доставил непомерное удовольствие.

— Поскольку я нынче утром видел только шоколадные батончики, подумываю о запоздалом обеде или о раннем ужине. Может, заедем куда-нибудь? Угощу гамбургером.

Она на секунду задумалась, ища подвоха.

— Гамбургер, пожалуй, можно. Только на улице.

Он улыбнулся, устраиваясь поудобней:

— Как скажете, Сазерленд.